Текст книги "Охота на удачу"

Автор книги: Олег Кожин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)

«Сколько нам еще идти? Да, черт, я это и сам знаю… Тоннель почти прямой, а от парка до ЗЖБИ метров восемьсот, не больше. Куда мы идем? А так ли это сейчас важно? Главное, чтобы место было безопасным. Сколько это еще будет продолжаться? Кто те люди, что гонятся за нами? И люди ли это? Лиля говорила что-то про… существ? Да, другие существа – так она сказала. Может, спросить, как мне из этого всего выбраться? Но если бы был реальный и простой способ, неужели она бы сразу не сказала? Отнеси пятачок к Ородруину и сбрось его в лаву, Герман! А чтобы было не скучно, возьми с собой пару хоббитов, ага. Черт, черт, черт! И угораздило же меня… Что там обычно спрашивают герои фэнтези книжек? Почему это происходит именно со мной? Странно, совершенно неинтересно. Тут бы понять, как из этого выпутаться, а не разбираться с синдромом избранности…»

От самокопания его ненадолго отвлекли вытянутые белесые силуэты, прорастающие прямо из выпуклых, похожих на мокрые черепашьи панцири камней. Лишь когда до изогнутых кривулин, торчащих из пола и стен, осталось меньше метра, удалось разглядеть бледно-серые шляпки, с трудом удерживающиеся на рахитичных ножках. Колонии поганок разнообразили местную флору, как умели. А вопросы между тем продолжали кататься внутри черепа, как разбитая неловким ударом бильярдная пирамида.

– Но почему именно пятирублевки? – Не выдержав молчания, Гера выловил ближайший шарик-вопрос. – Что в них особенного? Я могу понять, когда школьники кладут их в ботинок. Все-таки пятерка – она пятерка и есть. Но почему остальные люди считают их счастливыми? То, что помогло на экзамене, далеко не обязательно поможет в другой ситуации, верно? В уповании на пятирублевую монету вообще нет логики!

– Без понятия, Гера. Логику придумали люди. А удачу придумали боги. Или, может быть, это что-то вроде стихии, как шторм или цунами, например. И вообще, если говорить о логике… знаешь, если бы я сотворила этот мир, я сделала бы его гораздо более логичным. Вот почему я гоняюсь за удачей чуть ли не с пеленок, а видала ее с гулькин ху… нос, а ты, ничего об этом не зная, выхватываешь первый приз? Где логика, где разум? Где справедливость, в конце концов?

Очередной риторический вопрос Гера оставил без ответа. Не знал, что можно ответить на этот крик души. Пока Лиля рядом, нужно пользоваться моментом и узнать как можно больше. Ведь, как девушка сама ясно дала понять, она с ним возится, только пока есть возможность поживиться удачей. До конца не понимая, как такое возможно, где-то в глубине души вообще не веря во все происходящее, Герка все же решил действовать практично, желая максимально повысить свои шансы на выживание.

– Сборщики. Расскажи о них подробней, – попросил он. – Гопники, попрошайки всякие – это я уже понял. Мороженщица эта еще… кстати, почему мороженщица?

Лиля фыркнула, словно в жизни не слышала вопроса глупее, заставив Воронцова снова почувствовать себя первоклассником, невесть как попавшим на лекцию к студентам пятого курса.

Распространяя запах тухлятины, навстречу беглецам проплыла распухшая крысиная тушка. Ловко перепрыгнув неприятное препятствие, Лиля подняла брызги чуть ли не до пояса. Воронцов, пытавшийся по стеночке обойти дохлого грызуна, все же промочил кеды и обреченно шагнул в затхлый медлительный ручей.

– Потому что мелочь. Мелкие деньги, – пальцы Лили потерлись друг о друга в характерном жесте. – Везде, где в ходу «железо», могут быть сборщики. Нищие возле церквей процентов на восемьдесят – сборщики. Цыгане, так те вообще поголовно этим промышляют. В Сумеречах их нет почти, а в средней полосе и в Центре знаешь как лютуют?! Мрак! Гопота мелкая тоже завязана. Не многие, конечно. Таким работничкам доверия нет. Да и тем, кто в курсе дел, всего не раскрывают. Большинству говорят, что они редкие коллекционные монеты ищут. Всякие мелкие торговцы, у кого основной товар не выше пятидесяти рублей стоит, тоже могут сбором подрабатывать. Ну, знаешь, пирожки там всякие, батарейки-лотерейки, мороженое опять же… Или вот поликлиники.

– Поликлиники? – переспросил Воронцов.

– Ага, поликлиники. Как ты думаешь, какова себестоимость бахил? Неужели два кусочка синего целлофана стоят пять рублей? Да ты кинься! Но никто особо не задумывается – пять, значит, пять. Мелочь, чего ее считать? Никто ведь не думает, что на этой мелочи уже мало-помалу могло прилично удачи осесть. Ловко, да? Говорят, это какой-то старый сборщик из Штатов придумал. У них там вообще с коммерцией полный порядок. Работа так построена, что люди, можно сказать, сами удачу им несут. Отдают за милую душу.

Слушая ее беспечный треп, Гера с каждым словом ужасался огромной невидимой махине, перемалывающей человеческую удачу. Совсем рядом, буквально под носом, обнаружилась настоящая мафия со своими вымогателями, курьерами и даже, кажется, киллерами.

– Невероятно… – только и смог растерянно пробормотать он. – Куда им столько?

– Железа? Так его никогда много не бывает, – уверенным тоном настоящего профессионала сказала девушка. – К тому же, ты не подумай, никто его у себя не хранит. Выкачивают удачу да избавляются сразу. Сильные амулеты, типа твоего, это, конечно, случай особый, но при этом и не частый. А остальное, мелкое, сразу обратно людям в руки, удачей подзаряжать. Игровые автоматы, пока их не запретили, очень в этом помогали. Ты вот, наверное, думаешь, что там генератор случайных чисел или еще какая компьютерная лабуда? А там все просто: удачливый пятачок активизирует механизм выигрыша. Наивный лох думает, что срубил большие деньги, а на деле только что своими руками подарил собственную удачу какому-то сборщику. Сам, конечно, получил целую кучу пятачков, вот только толку от них. Пустые они…

– Не понимаю… – перебил ее Герка. – Если эти твои сборщики такие обеспеченные, что сами игровыми автоматами заправляют, то на кой им сдалась какая-то там удача? Это что, – тратить деньги, чтобы делать больше денег? Так у них, судя по твоим рассказам, и без того денег немерено. Зачем им больше, если они и так могут себе все что угодно купить?

– Ага, все. Кроме счастья, любви и бессмертия, – поправила Лиля. Воронцов так и не понял, то ли его вопросы раздражают девушку, то ли дико веселят. – Ты вообще слушаешь, о чем я говорю? Ты всерьез думаешь, что они все это ради денег делают? Деньги, Герка, это приятный бонус, не более. Удача даст тебе гораздо больше. Ты чудом уцелеешь в автокатастрофе, когда все погибнут. Тебя оправдают, даже если застукают с окровавленным ножом прямо возле тела. В тебя влюбится «мисс мира», даже если ты уродливый горбун. Ты не просто над людьми – а над судьбой, понимаешь? Не в деньгах дело. Более того, деньги конечны, а удача, при хорошем раскладе, нет.

– Это как так? – снова не понял Герка.

– Ну я же объясняла: амулет начинает приносить удачу, когда накапливает определенное количество веры. А дальше получается замкнутая петля. Ты твердо веришь, что амулет приносит удачу, амулет заряжается от твоей веры, приносимая им удача подпитывает твою уверенность. Такой вечный двигатель, работающий на вере и удаче. И если не брать больше, чем…

Сосредоточившийся на ее голосе, поймавший ритм шагов Гера не успел сориентироваться и проскочил внезапно остановившуюся девушку. Вначале он подумал, что неутомимая Лиля наконец-то вымоталась и решила восстановить дыхание. Нельзя же, в конце концов, нестись с такой скоростью и болтать без умолку.

– Больше чем что? – обернувшись, беспечно продолжил Герка.

Но, увидев предостерегающе поднятую руку, понял – усталость здесь ни при чем. Наклонив голову вперед, Лиля словно прислушивалась к чему-то, слышимому только ей одной.

– Что слу…

Гера хотел спросить, что же такого услышала его спутница, но был прерван яростным шипением. Прижав к губам указательный палец, Лиля продолжала вслушиваться во тьму перехода. От ее остекленевшего, устремленного внутрь взгляда по спине Воронцова пополз холодок. В который раз уже за этот бесконечно долгий, нескончаемо длинный день Гера неосознанно поджал пальцы на ногах. Удивительно, но предчувствие драки не пугало его, как раньше, не парализовало волю. Присутствие рядом нечаянной покровительницы придавало Воронцову небывалую уверенность в собственных силах. Следуя внутреннему чутью, Герка замолчал и даже приглушил свет фонаря, переключив с шести диодов на один. Стало не шибко темнее, но в глазах Лили он отчетливо увидел благодарность. Или, быть может, ему просто так показалось из-за смены освещения.

Не зная, что делать дальше, юноша покрутил головой, как локатором, пытаясь уловить звук, из-за которого застыла Лиля. И в какой-то момент он тоже услышал! Далеко, насколько можно судить о дальности расстояний, находясь под землей. На самом краю слышимости. Нечто шлепало по воде. К ним.

О, черт! Кто-то шел прямо к ним! Вздрогнувший Гера нечаянно толкнул плечом Лилю, заставив ту встрепенуться. Она тряхнула головой, точно отгоняя наваждение. Звякнувшие колечки в этот раз прозвучали не жизнерадостно, а подавленно. Видимо, отсутствие солнечного света и нависшие сверху тяжелые округлые булыжники не давали им разойтись в полную силу.

– Вот что, Герка, – панкушка положила ему руку на плечо, – я сейчас пойду вперед, а ты выжди минутку и осторожненько дуй следом. Не торопись и не бойся. Вероятнее всего там ничего страшного, но на всякий случай… Если станет по-настоящему опасно, я тебя вытащу, понял?

Казалось, Герин кивок не слишком убедил девушку, но, судя по всему, выбора у нее не было. Лиля ободряюще похлопала его по плечу и, легко сорвавшись с места, побежала вперед. На границе, где героический луч китайского фонарика безуспешно пытался перебороть непроглядную темноту, она странным образом быстро слилась с тенями, порожденными столкновением двух противоположностей. Мгновение – и ее тонкая фигурка стала размытой, нечеткой, хотя света еще хватало, а затем вовсе пропала, как будто провалилась в темноту. Учитывая недавний трюк с ножом, последнее было не так уж невероятно. Круглое пушечное жерло коллектора напоминало, помимо всего прочего, бездонную глотку, ведущую в не менее бездонный желудок. Жутковатое сравнение. От него Герке сделалось зябко даже в душной парилке подземелья.

– Ты меня вытащишь. Конечно, чего тут непонятного? – прошептал он себе под нос. – Когда станет по-настоящему опасно, ага. Вот, как только станет, так сразу и вытащишь… Блин…

Неприятно было сознаваться даже самому себе, но присутствие этой девочки, которая весила, вероятно, как треть Геры, а ростом едва дотягивалась до его плеча, внушало ему уверенность. Он верил в ее силу. В ее способность разобраться с любой, даже самой фантастической ситуаций. В ее наглость. В ее бесстрашие. Стоило этой взбалмошной девчонке исчезнуть из поля зрения, как тут же пришло осознание: он один посреди неизвестного каменного коллектора. А впереди нечто приближается к нему, не скрываясь, шлепая по крохотному ручейку… чем? Кто мог бродить по темной подземке? Совершенно некстати в голову полезли фильмы про гигантских аллигаторов, разросшихся на отборных американских фекалиях где-нибудь в канализации Нью-Йорка.

– Блин, блин, блин… – шептал Гера, шагая навстречу хлюпающим звукам, становящимся все громче и отчетливее. Это было страшно, по-настоящему страшно – идти навстречу неведомому, возможно опасному… Но Герка шел. Не мог не идти. Где-то там, в темноте, впереди него, скользила в тенях Лиля. Неужели он не смелее девчонки?

Когда звук плещущихся шагов стал невыносимо громким, луч «налобника», до того не встречавший иных ограничений, кроме сочащихся влагой каменных стен, с разбегу врезался в человеческую фигуру. От удара ошеломленный луч упал на стены длинной изломанной тенью, колышущейся, зыбкой. Страшноватой. Но, несмотря на это, Гера, вздохнув с облегчением, ускорил ход. Он быстро сообразил, что просто нагнал Лилю, и теперь они пойдут вместе. А вместе будет не так жутко встретить неведомое существо, бредущее им навстречу. Свою ошибку Воронцов осознал, лишь когда троящаяся тень требовательно поинтересовалась:

– Эй! Это кто здесь шарится?!

Мужской голос, хрипловатый. Такой бывает от дешевых сигарет, запиваемых столь же дешевой водкой. На гласных какой-то странный акцент, едва уловимый, словно русский язык для говорящего привычный, постоянный, но все же не родной. А еще сразу становилось понятно, что хозяин голоса в своем праве. Это другие не могут здесь «шариться», а он – очень даже может. Блеснули светоотражающие полосы, и Герка с облегчением понял, что незнакомый мужчина – обычный сантехник, ползающий по коллектору не с каким-то злым умыслом, а просто потому, что такая уж у него работа. К тому моменту, как голос говорившего обрел плоть под лучами фонарика, Воронцов уже совсем успокоился. Плоть, в свою очередь, оказалась закутанной в оранжевый комбинезон, видавший виды (кроме вида стиральной машины изнутри).

– Дальний свет-то убери, – ворчливо посоветовал мужчина, останавливаясь в паре метров от Воронцова.

Юноша торопливо сдвинул фонарь немного набок, чтобы свет не бил сантехнику прямо в глаза.

– Во, так-то лучше.

Говоривший оказался невелик ростом, даже чуть пониже Геры. Вот уж точно, у страха глаза велики! На теле – растянутая майка неопределенного цвета. Оранжевый комбинезон с кучей карманов, карманцев и кармашков заправлен в кирзовые сапоги. Голова – сплошной клубок нечесаных кучерявых волос, придавленных тюбетейкой, расписанной таджикскими узорами.

Если кто-то подумал, что Герман большой знаток этнических узоров, то он очень сильно ошибся. Воронцов не отличал даже хохлому от гжели, где уж тут знать ткацкие мотивы народов бывших союзных республик. И тем не менее наш герой был прав на все сто процентов! Среди сантехников, плотников, сварщиков и прочих доблестных тружеников главной жилконторы Сумеречей таджиков было чуть меньше половины, и об этом знал каждый горожанин. Гастарбайтеры были людьми тихими, неконфликтными. Трудились хорошо. Почти не пили. К тому же, при всех этих достоинствах, работали за гораздо более скромное вознаграждение, нежели местные специалисты. Как, откуда и почему появились таджики в Сумеречах, никого особо не интересовало. За пару-тройку лет они органично встроились в городскую жизнь, а их узорчатые тюбетейки теперь узнавали все горожане, от мала до велика.

– Малец, ты чего здесь шляешься, э? – Тон у гастарбайтера оказался совершенно нехарактерный. Недружелюбный, раздраженный, и даже, по местным меркам, дерзкий. – Вот знают же, что нельзя, и все равно лезут! А чего лезете? Говна да грязи не видели? Крыс не видели? Вот чего ты сюда полез, скажи мне?

– Да я не хотел… – попытался оправдаться Герка.

– Он не хотел! – Таджик воздел руки к невидимому небу. – Аллах Всемогущий, а я хотел? Мне, по-твоему, нравится здесь, в темноте, ползать? А тут еще вы… диггеры, мать вашу!

В последних словах сквозило такое неприкрытое презрение ко всем любителям подземок, что можно было заподозрить личную неприязнь.

– Я не диггер, честно… – сказал Герка как можно искренне. Да и то правда, какие в провинциальном, лишенном метро городке могут быть диггеры? В Сумеречах таких увлечений не признавали, считая уделом избалованной столичной молодежи. Удивительно уже то, что немолодой таджик знает и правильно произносит мудреное иностранное слово.

– Не диггер он, – проворчал сантехник, недовольно роясь по карманам. – Все вы тут «не диггеры». В тоннель случайно попали. Назад дорогу найти не можете. Мне дел больше нет, как вас отсюда гонять! А ну быстро говори, чтобы остальные выходили!

Он так разошелся, что в запале требовательно топнул ногой, подняв в подземном ручье небольших размеров цунами.

– Да нет никаких остальных! – Говорить про свою спутницу Воронцов отчего-то не стал. Раз уж получилось у Лили как-то проскочить мимо бдительного сантехника, тому знать о ней необязательно. – И я правда выйти не могу, я здесь первый раз… Вы только скажите, в какую сторону идти, и считайте, меня здесь нет!

– Как нет остальных? – недоверчиво переспросил гастарбайтер. – Вы ж вечно толпами шляетесь… Врешь, поди?

– Не вру! – с жаром, абсолютно честно выкрикнул Герка.

Голос его породил слабенькое эхо, мгновенно убежавшее по направлению, указываемому лежащей на полу тенью сантехника. И, глядя на эту тень, Гера вдруг сильно пожалел, что не догадался соврать насчет большой и шумной группы сопровождения. Потому что внезапно понял один простой и страшный факт: у преграждающего ему путь человека не было фонаря. Конечно, оставался вариант, что крохотный осветительный прибор, сродни Геркиному «налобнику», прячется в одном из бесчисленных карманов таджика, но… но почему тогда не было видно встречного луча? И какой смысл убирать такую необходимую вещь в карман? Против воли в голову настойчиво полезли давешние слова Лили о том, что вокруг удачи крутится много различных существ.Что за существо может бродить по темным, хоть глаз коли, лабиринтам подземного хода, Гера даже думать боялся.

Перемену в поведении сантехника Воронцов почувствовал сразу. Теперь таджик смотрел на него не как на раздражающую помеху, а как… Как-то иначе. С интересом. Жадным. Голодным.

– Значит, ты здесь один совсем? – задумчиво вздернул сросшиеся брови мужчина.

Отпираться не имело смысла. Герка нехотя кивнул. Поспешно сдвинув фонарик по центру лба, он направил луч на лицо таджика. Свет может на время ослепить гастарбайтера. Это позволит выиграть секунды, необходимые… Для чего? Воронцов не был уверен, что сумеет убежать от маленького таджика, ведь… Стоп. Маленького? Поправив «налобник» еще раз, Герка пристально вгляделся в гастарбайтера. Невероятно, но ему показалось… Да, определенно показалось. Ведь маленький человечек не мог за секунды вырасти, верно? И все же теперь он был определенно выше Воронцова. Может быть, до этого стоял сгорбившись, а теперь выпрямился, мелькнула в голове отчаянно цепляющаяся за логику мысль. Но объяснить простой сутулостью то, что гастарбайтер вдруг стал на добрые полторы головы выше, не получалось.

– Эй, малец, ты куда это, э?

Неожиданно для себя Гера обнаружил, что осторожно пятится назад. Без резких движений, точно рядом с опасным хищником. Большим хищником. Большим. Чертов «налобник» вновь соскользнул набок. Судорожно пытаясь поправить его, Герка неосторожно утопил мягкую прорезиненную клавишу, разом переведя фонарь в режим стробоскопа.

– Стой, малец, не торопись! Куда ты один пойдешь? Тут одному бродить опа-а-а-а-а-сно… О-о-очень опасно!

– Спасибо, – голос сорвался, дав истерически тонкого «петуха». – Я лучше обратно вернусь…

Моргающий с равными интервалами свет нисколько не смущал кошкой крадущегося таджика. Наступающего с неумолимостью танка. Растущего с каждым шагом. Да, растущего! Гера больше не мог отрицать очевидное.

– Куда обратно? – елейно пропел гастарбайтер. – Никак дорожку вспомнил?

Тонкие ручонки, прежде сухими ветками торчащие из майки, незаметно обросли мышцами, тугими и лоснящимися, как с рекламы стероидов. На плечах буйно полез густейший черный волос, в котором безвозвратно потерялись оранжевые лямки комбинезона. В бугрящихся мускулах почти полностью утонула шея. Остался лишь выпирающий кадык, беспокойно прыгающий вверх-вниз, сглатывая набегающую слюну. С каждой вспышкой света таджик вытягивался и рос, загораживая собой проход. Оставляя лишь один путь – назад.

Шаг. Другой. Раздались вширь узкие плечи. Еще шаг. Вспышка света. Темнота. Вспышка света. Затрещала по швам тонкая майка, штанины выползли из сапог, плотно обтянув распухшие икры. Завороженный этими метаморфозами, пятящийся Герка не сразу сообразил, что маленький мужчина, еще недавно смотревший на него снизу вверх, идет сгорбившись, чтобы не задевать вытянувшимся черепом потолок. Глядя на это, Воронцов не выдержал. Он закричал. Криком испуганного ребенка, зовущего мать на помощь. Вот только мать его в этот самый момент раскладывала по тарелкам переваренные спагетти и не знала не только о том, что ее сыну грозит реальная опасность, но даже о том, что у нее вообще есть сын.

– Стой, малец, ты чего? Я тебя провожу… мне тут все дороги знакомы… ты не беги, не беги… Стой!

От метнувшейся к нему конечности (назвать обросшую волосами лапу рукой не поворачивался язык) Гера, хотя и с трудом, но увернулся. Кривые когти рассекли воздух прямо перед лицом. Не имея другой возможности разойтись с ними, Герка просто упал назад, спиной в грязный, воняющий тухлятиной ручей. Затылок от удара удалось уберечь, зато соприкосновение с булыжниками начисто вышибло воздух из легких. Герка сразу же откатился в сторону. И не зря. Совсем рядом с ним в пол подземелья ударила лохматая ступня. Порванный ботинок нелепым украшением болтался на вздутой щиколотке. Отросшие когти с мерзким звуком проскрежетали по мокрому камню. Работая всеми четырьмя конечностями, Герка судорожно отползал назад, а громадное лохматое чудовище, в котором оставалось все меньше человеческого, рывками продвигалось за ним по пятам, завывая и визжа. И только непрерывный рост, замедляющий передвижение твари, все еще спасал Геру от неминуемого.

– Я вырву тебе печень, малец! – гиеной хохотало существо. – Вырву печень и сожру ее!

Воронцов прекрасно понимал – именно так все и случится. Стоит промедлить одно мгновение, и уже в следующую секунду чудовище станет засовывать в рот его окровавленные внутренности. Медленно, смакуя момент, не отрывая взгляда от стекленеющих глаз добычи. Смерть не будет быстрой. Потому что этой твари, кем бы она ни была, нравится страх живыхжертв. Герка не видел, но почти физически чувствовал потоки ужаса, тянущиеся от него к подземному монстру.

– Бойся меня, малец! – ревело чудовище. От форменной одежды остались разодранные лохмотья, зацепившиеся за жесткую, колючую шерсть, зажатые гипертрофированными мышцами. – Бойся меня, ибо я выпущу тебе кишки и буду жрать их, пока ты смотришь! Я обглодаю твое лицо и буду валяться на твоих костях! Я…

Тварь внезапно дернулась и застыла, прервавшись на полуслове. Покрутила башкой по сторонам, а затем, завизжав, как сотня закалываемых свиней, с удвоенной скоростью бросилась преследовать ползущего по полу Герку.

– Стой, малец! Не беги, хуже будет! Стой на месте и умрешь быстро! – кричало существо, отталкиваясь от стен длинными, мосластыми лапами.

Но Гера не спешил останавливаться. Во-первых, жизни все же хотелось больше, чем смерти, пусть даже легкой и быстрой. А во-вторых… он заметил, что теперь размеры мешают чудовищу двигаться. Потому-то обиженно ревела тварь, не в силах дотянуться до своей добычи. Потому-то когти продолжали вспарывать воздух, а не плоть. Нужно было проползти еще немного, чтобы оказаться в безопасности!

Цепляясь пальцами за скользкие булыжники, Герка пытался обогнать свою смерть.

Метр, еще метр. Шишковатый череп, покрытый отросшими прямыми патлами, ударился о свод тоннеля. Два глаза слились в один, расположившийся прямо по центру, над черными дырками, заменившими чудовищу нос. Еще метр… Когти пронеслись совсем рядом с плечом Геры, слегка задев развевающийся рукав футболки, превратив его в рваные лохмотья. Вода пропитала шорты и кеды, еще больше стесняя движение юноши. Но метр, еще пара метров, и… тварь застряла.

Гера остановился, пытаясь перевести дух. Дрожащими пальцами перевел обезумевший «налобник» в одиночный режим. Совсем недалеко от него, на границе света, сдавленное, точно пробка в бутылке, бесновалось гигантское чудовище. Могучие плечи по-атлантски подпирали своды тоннеля, левая лапа оказалась неудобно зажата между стеной и волосатым бедром. Непомерно огромная голова массивной нижней челюстью прилипла к широченной груди, неожиданно голой. Неестественно вывернутые колени напрягались от невероятных усилий, из последних сил стараясь не сдавить болтающийся между ними, похожий на дохлую змею устрашающих размеров член. Лишь правая лапа все еще обшаривала пространство перед собой, пытаясь схватить «мальца», не пожелавшего расставаться с печенью и прочими вкусными внутренностями. Чудовище что-то мычало сквозь стиснутые зубы, и Герка не сразу разобрал:

– Подойди ближе, малец… Не бойся… подойди ближе…

– Ага… щ-щ-щас! – дрожащими губами прошептал Герка.

Единственным желанием, которое испытывал юноша, было держаться от подземного монстра как можно дальше. Он бы с удовольствием продолжил убегать. О, с какой невыразимой радостью он бежал бы сейчас по собственным следам обратно! И только страх за Лилю не позволял ему повернуться к застрявшей твари спиной и рвануть, сверкнув пятками, к знакомому бомбоубежищу, к заросшему парку, в котором рыщут таинственные сборщики… к свету. Девушка не пришла к нему на помощь, как обещала. Значит, с ней что-то случилось. Возможно, она где-то впереди, в тоннеле, истекает кровью, покалеченная любителем человеческих внутренностей. Быть может, ей нужна помощь. Какую помощь способен оказать человек, добросовестно провалявший балду на всех уроках «безопасности жизнедеятельности», Гера представлял слабо, но все же не мог просто так бросить девушку в этом опасном месте.

Чудовище, крепко засевшее в круглом чреве тоннеля, угомонилось, ненавидящим красным глазом буравя несостоявшуюся жертву. Экономя силы и место, оно лишь тихонько поерзывало, пытаясь освободиться. Но стоило Герке сделать шаг в его направлении, как спертый воздух подземелья вновь затрепетал от раскатистого рева, приправленного, правда, скуляще-обиженными нотками. В попытках дотянуться до мяса, свободная лапа жадно загребала пустоту, яростно пластая ее на лоскуты. Чтобы достать посмевшего сбежать мальчишку, не хватало десятка сантиметров. От этого тварь негодовала еще сильнее. Герка же стоял, ощупывая пристальным взглядом перегородившее проход лохматое тело. Шанс перейти на другую сторону имелся, но шанс крохотный, зыбкий. Выбраться на поверхность, найти полицейских и убедить их спуститься на поимку таджика-оборотня и то казалось более реалистичным. Вздохнув, Гера повернулся к монстру спиной и начал удаляться, постепенно теряясь во тьме перехода. Тот, не ожидая такой развязки, зарычал от злости.

– Стой, малец, – сквозь тесно сжатые зубы захрипело существо. – Не уходи… Не бойся меня… ближе… ближе подойди… Вернись… Иди сюда… ближе…

И будто поддавшись его уговорам, Воронцов, отошедший шагов на пятнадцать, действительно остановился. Стянул с головы неудобный налобник, зачем-то помассировал запястье. А затем, к неописуемому восторгу твари, начал возвращаться, шаг за шагом набирая скорость. К середине пути он уже не просто шел – бежал, фонтанчиками взрывая тягучий ленивый ручеек.

– Бли-и-иже… – свистело чудовище, мысленно погружая клыкастое рыло в теплые, перевитые узлами кишки вредного пацана. – Ближе, малец, еще ближе…

Твердые когти, способные с легкостью срубить молоденькое дерево, должны были вырвать мальчишке глотку и перебить шейные позвонки. После этого разогнавшееся тело по инерции сделает еще несколько шагов, чтобы угодить в дробящие кости смертоносные объятия. И тогда! Тогда останется лишь поднести трепыхающуюся тушку к ненасытному рту, усилием разжать стиснутые челюсти, засунуть в них маленькую голову, чтобы обглодать с нее мясо, высосать скользкие шарики глаз, с наслаждением давя их шершавым языком…

Вместо этого замечтавшийся оборотень увидел, как, опережая мчащегося Герку, в его сторону, вращаясь, летит небольшой предмет, посылающий в разные стороны яркие лучи диодного света. Прежде чем маленький мозг оценил вероятные последствия броска, «налобник» со всей силы впечатался прямо в распахнутый, сочащийся злобой глаз. Взвыв от боли, чудовище совсем по-человечески схватилось за ушибленное место лапой… а Гера, не остановившийся даже на долю секунды, с разбегу запрыгнул на твердое, как камень, бедро подземной твари, оттолкнулся и головой вперед нырнул в черноту между булыжной стеной и мохнатым боком. Там едва-едва хватало места, чтобы юноша смог протиснуться, но он пролетел, даже не зацепившись. Ладони больно стукнулись о камни, локти, не выдержав веса, подогнулись, и Гера неловко рухнул на пол. Ручей немного смягчил падение, вот только уберечь голову от удара не удалось. Приложившись о что-то твердое, Воронцов на время потерял ориентацию в пространстве.

Яростный крик, круто замешанный на обманутых ожиданиях, голоде и боли, звучал совсем рядом. Сильные руки схватили Воронцова за плечи, резко вздергивая на ноги. Неужели людоед все же изловчился развернуться? Не желая погибать зазря, Герка с силой саданул кулаком в темноту перед собой. Темнота испуганно вскрикнула женским голосом, а затем разразилась потоком матерщины, в котором явственно слышался звон серебряных украшений. Хотя, конечно, скорее всего, в ушах у Герки звенело от удара об пол.

– Эй, ты чего, псих ненормальный! – ругалась темнота Лилиным голосом. – Чуть нос мне не сломал! Еле плечо успела подставить! Ты че творишь-то?! Совсем охренел?

Цела. Вот первое, о чем подумал Воронцов, поняв, кто поднимал его с пола. Лиля цела, это самое главное. Значит, с таджиком-оборотнем она, на свое счастье, как-то разминулась. Однако вместо этого он сказал совсем другое.

– Вытащишь, значит, да? – Герка зло сплюнул под ноги. Вообще-то плеваться в темноте занятие неблагодарное, особенно когда кто-то стоит рядом. Потому, строго говоря, сплюнул Герка себе на кеды. – Как только по-настоящему опасно станет, да?

– Да, – не моргнув глазом (в темноте, опять же, было не видно, но Герка чувствовал – не моргнула, точно!) подтвердила панкушка. – Прыгаешь, сломя голову, чуть шею себе не свернул. Скажи спасибо, что я рядом оказалась… Поймала тебя.

– Спасибо? – Гера чуть не задохнулся от гнева. – Спасибо?!

– Пожалуйста, – будто не заметив вопросительных интонаций, бодро ответила Лиля. – Но ты учти, я постоянно рядом быть не смогу! Так что ты это… аккуратнее как-то, лады?

Лишившийся дара речи Воронцов стоял, выпучив глаза. Сейчас он радовался, что разлившийся вокруг кромешный мрак не позволяет Лиле увидеть его глупое лицо.

– Все, хватит сантиментов, пошли быстрее. Сборщики никогда не отдыхают. Так что, пока ты тут прохлаждался, на тебя уже, наверное, тотальную облаву организовали. Так… ты куда мой фонарик дел, а?

Девушка как будто нарочно не замечала обиженно взревывающего монстра, заткнувшего собой тоннель за спиной у Геры.

– В него кинул! – остервенело завопил Воронцов.

Желая проиллюстрировать, в кого улетел Лилин налобник, он, не глядя, лягнул ногой назад. Видимо, девушка подошла поближе, потому что голос ее звучал теперь почти у самого уха Герки.