Текст книги "След зомби (трилогия)"

Автор книги: Олег Дивов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 65 страниц)

– Есть такое слово «Родина», сынок, – процитировал Тим анекдот про червяков в навозной куче. – Я иногда заряжаю батарейки от Матери-Земли. Тут для меня – курорт. Санаторий.

– А-а… – Мастер сдвинул кепку на глаза и почесал лохматый затылок. – Ну, ладно. Я пошел. До связи!

– Счастливо, – сказал Тим, снова запрокидывая голову и закрывая глаза. Поворачиваясь, Мастер заметил в воздухе между корпусами, на высоте метров в десять, странный невесомый сгусток мягкой серой мглы. Легкая полупрозрачная тучка. Мастер потер рукой глаза, и тучка исчезла. Показалось? Но именно в эту сторону повернул лицо Тим.

***

– Молодой человек! – раздалось сзади. Рэмбо, привычно разворачивая плечи, чтобы выглядеть массивнее, оглянулся. Черная машина у обочины, и некто в дорогом пальто машет ему, улыбаясь, из окна. Что ж, мы не гордые, можем и подойти.

– Добрый день! – не переставая улыбаться от уха до уха, сказал человек в машине. – Вы ведь Алексей Неверов, точно? Садитесь, пожалуйста! Садитесь, а то холодно очень.

Рэмбо все понял. Распахнул дверцу и сел на заднее сиденье. Вот он, шанс. Я-то думал, как мне вывернуться, а тут сами приглашают. И мы еще поторгуемся. Не хочу тридцать сребреников. Хочу целый мешок. Тогда и не стыдно будет. Это же сам Мастер сказал: «Продаваться нужно за максимально возможную цену». Про себя ведь сказал. А мне что, нельзя?

Мужчина впереди закрыл окно и обернулся к Рэмбо.

– Я референт начальника сектора «А», – представился он. У Рэмбо отчаянно зачесался нос. Ничего себе! Это не прикрытие вшивое, это управление. – У нас к вам, Алексей Сергеевич, есть деловое предложение. На очень серьезном уровне. Даже я не уполномочен с вами его обсуждать. Вы не откажетесь сейчас на полчаса заехать в э-э… – штабной явно не привык к охотничьему жаргону и покрутил в воздухе ладонью, помогая голове, – в Штаб? Как у вас со временем, Алексей Сергеевич?

– Почему бы нет? – сказал Рэмбо со всей возможной небрежностью.

– Чудесно! – снова расплылся в улыбке референт. – Вас потом отвезут куда скажете. Разумеется, – референт заговорщически подмигнул, – в пределах «зоны сорок пять»…

Ого! Кое-что они знают. Или это проверка? Рэмбо вдруг стало немножко стыдно. Такого он от себя не ожидал и мысленно увеличил долю сребреников до полутора мешков. Секунду подумал, округлил до двух и нагло спросил:

– А если вызов? Я ведь в резерве. И собака у меня дома живет, это тоже лишний крюк.

– Вызова не будет, Алексей Сергеевич, – сказал референт, трогая машину. И Рэмбо понял: действительно не будет. Стыд прошел, появился страх. Ну куда Школе против них… Сумасшедший этот Мастер. Всех угробит. Нет, мне, кажется, здорово повезло. Выбирать нужно ту сторону, которая сильнее. Конечно, если ты не задолжал слабой. Но что мне Школа? Подумаешь, охотники…

– А шофер вам по штату не положен? – поинтересовался он.

– Вы участвуете в секретной миссии, Алексей Сергеевич, – мягко сказал референт. – Впрочем, в Штабе вам объяснят.

– А почему именно я? – ляпнул Рэмбо машинально. Его так и распирало от любопытства.

– Понятия не имею, Алексей Сергеевич, – вздохнул референт.

– Меня зовут Рэмбо, – выпалил Алексей Сергеевич и сам удивился тому, что сказал.

– Рэмбо?! – Референт весело сверкнул глазами в зеркале. – Однако!

«А ты будто не знаешь, гнида штабная!» – хмыкнул про себя Рэмбо, а вслух объяснил:

– Это потому, что я очень большой и сильный.

– Понял! – рассмеялся референт.

«Сунуть бы тебе пульсатор в ухо… – подумал Рэмбо и опять себе удивился. – А чего он ржет все время? Нарывается. Твари небось в глаза не видел. А увидит – обосрется».

Остаток пути оба молчали. Референт сосредоточенно продирался сквозь пробки, а Рэмбо прикидывал и тут же отбрасывал возможные сценарии беседы в Штабе. «Только не стукачом. Исключено. Либо я возвращаюсь в Школу, но тогда они от меня ни хрена не получат. Либо я вывалю им все, что знаю и о чем догадываюсь, но они мне обеспечивают место в управлении. Во Вторую Школу не хочу. Там скучно».

Машина причалила к неприметному подъезду в большом здании старой постройки.

– Прошу! – улыбнулся референт.

Изнутри здание выглядело не шикарно, но серьезно. И спланировано так, чтобы любая атака захлебнулась на первом этаже. «Два охранника в просторном холле – расходный материал, черт с ними, а вот в это бутылочное горлышко, ведущее к лифтам, я бы с простым оружием не сунулся. Только пульсатор, только он, волшебная, драгоценная вещь. Да, умно тут все сделано. Интересно, не сюда ли Мастер нацелился? Он-то здесь не раз бывал, планировку назубок выучил. Все равно, даже с пульсаторами страшно. Ох, вовремя мне кость бросают!»

На втором этаже у Рэмбо еще раз проверили документы. Референт, церемонно раскланявшись, передал охотника какому-то нездорово-бледному вялому типчику, который повел его в глубь здания длинными причудливо сплетенными темными коридорами. Наконец они добрались до скудно освещенной приемной. «Почему темень? Вон и окно закрыто тяжелыми шторами». Бледный попросил Рэмбо обождать и скрылся за массивной дверью кабинета. Рэмбо принюхался. «Ничем особенным не пахнет. Но что-то мне не по себе». На секунду он пожалел о том, что согласился отдать пистолет охране. «Почему мне здесь так не нравится? Ощущения просто как у «дырки» – знобит и во рту сухо. Чего я так психую, а?»

Рэмбо огляделся и пришел к выводу, что обстановочка в приемной не ахти. Пыльно. Душно. Он подошел к окну, сдвинул штору и обомлел. На залитом солнцем подоконнике раньше кто-то растил в пластиковых кюветах всякую комнатную зелень. Сейчас из сухой земли торчали жалкие засохшие прутики с безвольно повисшими желтыми тряпочками листьев. Рэмбо ткнул пальцем в землю, подняв облачко пыли.

Бледный все не появлялся. «Может, рвануть отсюда? Нет, это нервы. Я просто очень давно ждал этого разговора, я хотел его, я пытался найти выход на Штаб – и вот Штаб сам позвал меня».

И тут Рэмбо в который раз за последние двадцать минут удивил себя. Четким движением, отточенным многократной тренировкой, он поднял ногу, согнув ее в колене. Рукоятка спрятанной под голенищем сапога финки сама легла в опущенную ладонь. Правая рука убрала нож под рукав на левой. На все – секунда, не больше. «Как хорошо, что у них нет металлодетектора на вахте. Вот теперь я абсолютно спокоен».

Дверь кабинета открылась, и на пороге возник бледный. Он посмотрел на Рэмбо совершенно отсутствующим взглядом и вяло пробормотал:

– Прошу вас.

Рэмбо шагнул через порог. Дверь за его спиной закрылась. По инерции охотник сделал еще несколько шагов. Перед ним оказался торец бесконечно длинного стола, уходящего далеко вперед и пропадающего где-то в полной темноте. Здесь царил такой же противный холодный полумрак, как и в приемной. Рэмбо окинул взглядом задернутые без малейшей щелочки шторы и обнаружил, что из глубины кабинета, из самого темного в комнате места, от другого конца стола, к нему кто-то идет.

– Здравствуй, мой мальчик, – сказал глубокий сильный голос.

Рэмбо попятился. Потом обернулся к двери и обнаружил, что с этой стороны нет ручки. Он кинулся вперед и толкнул дверь плечом. Та даже не шелохнулась. Тогда Рэмбо вытащил нож и принял боевую стойку.

– Напрасно, – сообщил голос, и из темноты в сумрак шагнул высокий мужчина с приятным моложавым лицом. Ничто в нем не указывало на чужого, но Рэмбо недаром был из Детей, о чем, правда, сам не догадывался. Безошибочным чутьем охотника он определил – это тварь!

– Не подходи! – приказал он. – Стой, где стоишь, тварюга!

– Ты ничего не можешь мне сделать, – сказал хозяин кабинета мягко и, как показалось охотнику, с сожалением. Рэмбо прикинул: он сейчас в шаге от границы активной зоны. «Все, конец. Съедят тебя, охотник». Мысли текли ровно, страха больше не было, осталось только желание не отдать жизнь задарма. И обязательно навязать бой, чтобы тварюге мерзкой пришлось здорово изувечить тело. «Будет очень больно – ну и пусть. Зато я не стану тварью! В окно бы сигануть, тут невысоко, метров пять, ноги сломаю – на руках уползу. Но я видел, в приемной стекло бронированное. Или попробовать? Нет, он зашел именно с этой стороны, отсекает меня от окон. Ну, охотник, ты попал! Теперь я понимаю! Теперь я все понимаю!»

– Стоять! – крикнул Рэмбо твари, потихоньку двигавшейся к нему. «Да, Мастер, я был к тебе несправедлив. Ты не хотел нашей гибели. Ты ничего не рассказал молодым охотникам, потому что вычеркнул их из своих планов вообще. Надо же – в Штабе твари! Конечно, в такой ситуации ты можешь довериться только ветеранам. И именно их ты поведешь в бой. А «Четверку» пустишь на какой-нибудь отвлекающий маневр. Прости меня, Мастер! Какой же я был урод! И сам себя угробил… Ох, мама… Спокойно, Леха! Только спокойно!»

– Давай поговорим, – предложила тварь и сместилась еще на шаг. Рэмбо почувствовал, как мелкие иголочки закололи кожу. Пора!

Он прыгнул вперед так резко, что тварь не успела даже шевельнуться. Рэмбо наподдал ей плечом под ребра, и тварь, раскинув лапы, полетела вверх тормашками. Рэмбо тоже не удержался на ногах. Перекатившись, он вскочил, метнулся к окну и раздернул шторы. «Так и есть, броня! Глухая рама, не открывается. Но подоконник низкий, площадь остекления большая. Попробуем!» Тварь ворочалась в углу, пытаясь встать. «Твердая, зараза! Все плечо об нее отшиб. Значит, у нее мягкие ткани как деревяшка. А мышцы – как сталь. Что я ей сделаю с этой зубочисткой?» Рэмбо взял разбег, насколько позволяла обстановка, и, изо всех сил оттолкнувшись от стены, бросился в окно. На таран.

Удар был страшен. Рэмбо взвыл от боли, но ему показалось, что стекло чуть подвинулось в раме. Он отскочил для разбега снова.

– Не надо! – закричала тварь, с трудом разгибаясь. – Подожди, сынок! Не надо!

Рэмбо снова врезался в стекло так яростно, что едва не потерял сознание. Тряся головой, он нетвердыми шагами отошел к стене, сделал несколько глубоких вдохов и изготовился к новой попытке. «Кажется, чуть-чуть стекло в раме ходит. Ну, еще!»

Бац! Рассчитанное на попадание автоматных пуль и осколков гранаты, стекло болезненно реагировало на мощные удары по большой площади и опять немного сместилось в раме. Рэмбо весил шестьдесят восемь кило, но это были сплошные мускулы, а сейчас еще и злость.

– Ты убьешь себя, мальчик! – взмолилась тварь, не двигаясь с места. – Подожди, я тебя не трону! Мы обо всем договоримся! Не надо!

Рэмбо у стены рычал и тряс головой. Перед глазами все плыло. Справа что-то щелкнуло. Дверь! Рэмбо повернулся было, но дверь уже закрылась. И на пороге стояла еще одна тварь, гораздо мельче первой, но от этого не менее опасная, потому что Рэмбо снова оказался в активной зоне. У него задрожали руки.

– Мы ничего тебе не сделаем, – сказала мелкая тварь. – Нам просто нужно поговорить. Мы зададим тебе несколько вопросов, и ты выйдешь отсюда так же, как и пришел. – Тварь ползла к Рэмбо осторожными шажками, сокращая расстояние и наращивая давление.

Рэмбо собрал волю в кулак. И на какое-то мгновение ему удалось оттолкнуть активную зону. Перестало колоть невидимыми иголками кожу, пропало ощущение холода в позвоночнике. Он распрямился и повернулся к твари лицом.

– Меня зовут Рэмбо, – сказал он твари. – Я охотник.

Тяжелая, хорошо сбалансированная финка, брошенная сильной и умелой рукой с расстояния в два метра, вошла твари в глаз по самую рукоять и опрокинула ее на спину. Нелюдь шмякнулась об пол с таким грохотом, будто уронили сейф в полтонны весом.

– Не скучай, папаша! – весело крикнул Рэмбо оцепеневшему хозяину кабинета. – Я скоро вернусь! – и бросился в окно.

Стекло лопнуло вдоль, и Рэмбо с радостным воплем «Х-ха-а!» вылетел на свободу. Но стекло было таким массивным, что от удара Рэмбо развернуло спиной вниз. Он попытался выправить положение, чтобы приземлиться на ноги, и в последнюю долю секунды понял, что не успевает. Прямо под окном медленно заезжал на парковку джип, съедая ту малую толику высоты, которая могла бы Рэмбо спасти. Пролетев несколько метров, охотник буквально сел на край металлической крыши машины, в жестком ее месте, над центральной стойкой. Это был смертельный удар, и, опрокидываясь на спину, Рэмбо уже не увидел, как сверху, попадая ему точно поперек горла, медленно-медленно падает большой осколок толстого бронированного стекла.

На стоянке Мастера встретило радостное завывание Кармы. Собака так обрадовалась, что попыталась вылезти хозяину навстречу через открытое на треть окно. Когда Мастер уселся и захлопнул дверь, псина тут же полезла целоваться и не успокоилась, пока не вылизала ему лицо до стерильной чистоты. Мастер, смеясь, обнимал зверюгу за мощную шею, почесывая ей за ушами, а сам невольно прислушивался. Сегодня почти неуловимая истерическая нотка сопровождала каждое его слово, каждое движение, а теперь прорывалась и в смехе.

– Кажется, сегодня я все-таки сорвусь, – объяснил Мастер Карме. – А ты как думаешь? Может, обойдется, а?

Псина, нализавшись всласть, уселась на заднем сиденье, тяжело дыша после бурных приветственных ласк. Она была счастлива.

– Погулять не хочешь? – спросил Мастер, кивая на сугробы за окном. Собака не отреагировала. Она прекрасно отличала утвердительную интонацию от вопросительной и, услышав вопрос, сама решала, чего ей хочется. Такое вполне человеческое поведение Кармы частенько приводило непосвященных в благоговейный трепет. Мастера удивление людей забавляло. Он-то знал, что собака запросто различает высоту звучания в 1/8 тона. Если такие способности помножить на характерную для кавказки самостоятельность, появится возможность полноценного общения с собакой. Действительно как с человеком. Вот только нужно еще добиться того, чтобы псина, услышав приказ, не делала вид, что принимает его за вопрос. Пресловутая инициативность и независимость кавказов чересчур легко вырождается у них в привычку всех и вся посылать на хрен.

– Как хочешь, – сказал Мастер, доставая из бардачка пачку сигарет, распечатывая ее и невоспитанно выбрасывая обертку в окно. Ехать в Школу не хотелось. Все и так шло нормально, «Вторая» приняла дежурство и ждала сводку из Штаба. Можно было вернуться домой, но там совсем недавно была Таня. Девушка с безумным взглядом и резкими движениями, мучительно пытающаяся оставаться нормальной, обычной, привычной… Ставшая такой утром, но уже не нужная, потому что мазохистский эксперимент завершился. В руках у Мастера были две мертвые кляксы, на руках – насмерть перепуганная женщина с амнезией, а в голове – полный сумбур. Да, он мог не вмешиваться и просто отдать Таню Доктору, пока она еще была зомби. Но Мастер нес за нее ответственность, истоки которой сам не мог понять. Во всяком случае, он не позволил бы, чтобы в Таню стреляли. А такой исход захвата был вполне реален. И Мастер сделал все лично, потеряв при этом безвозвратно какую-то частицу себя. Сейчас он особенно глубоко понимал слова Тима о том, что, когда история завершится, он уже не будет прежним человеком. Давно просчитанная умом метаморфоза началась внезапно, и, чем глубже Мастер погружался в нее, тем острее чувствовал, что сил ему не хватает.

«Все-таки нужно ехать в Школу. Запереться в кабинете, выпить двести граммов снотворного, рухнуть на диван и спать до вечера. Потом выйти на расчистку и там расстрелять всю накопившуюся ненависть по тварям. Рядом будут свои – Хунта, Бенни, Зигмунд, – и все утрясется».

Мастер положил сигареты в карман, обхватил рулевую колонку руками и прижался лбом к баранке. Под капотом уютно гудел отопитель, сзади ровно и глубоко дышала Карма. И этот долгожданный покой оборвали разом два сигнала бедствия – трепыхание пейджера и зуммер радиотелефона.

Мастер достал пейджер и обмер. Именно сейчас он такого сигнала не ждал. Не хотел. Он вытащил из гнезда трубку:

– Я Первый.

– Дуй сюда! – заорала трубка голосом Хунты. – Псы на Саймона наехали! Четкая реакция на тварь, по полной форме!

– Ё-моё, – сказал Мастер тихонько. – Есть расход?

– Только Хасан. Его затея, он начал. А остальных мы оттащили.

– Где он сейчас? – У Мастера постепенно садился голос.

– В зоне выгула. Отжимаем во двор потихоньку. Давай скорее! Того и гляди, ребята не выдержат, тебя не дождутся!

– Делай все, как договорились. Загони его во двор, прижми к стене. Постарайся, чтобы сценарий был соблюден до мелочей. Я подъеду через пятнадцать минут.

– Fuck you! Почему так долго?!

– Мне нужно подготовиться… – прохрипел Мастер. Его что-то душило, сжимая горло. Свободной рукой он оттянул воротник свитера, но легче не стало.

– Fuck you twice! – рявкнул Хунта.

– Жди меня, – выдавил Мастер и уронил трубку в гнездо. Потом он до боли в челюстях впился зубами в мягкий пластик руля. И заплакал – неумело, давясь и задыхаясь, содрогаясь всем телом. Сзади хрипела Карма, пропихиваясь в щель между передними сиденьями. Наконец ей это удалось. Собака тяжело рухнула плечом на центральную консоль, своротив пепельницу и телефон, подтянула задние ноги, уселась справа от Мастера и попыталась носом поддеть судорожно вцепившуюся в висок руку, чтобы заглянуть хозяину в глаза.

Слезы текли ручьем. Мастер не плакал уже больше пятнадцати лет. В последний раз его, нервного и впечатлительного юношу, довел до слез отец. Он тогда спьяну потерял свой любимый газовый пистолет и не придумал лучшего, чем обвинить сына в краже. Потом оказалось, что пистолет спрятала от греха подальше мама. И родителям даже в голову не пришло извиниться перед сыном. Он был потрясен. Ему и раньше приходилось сталкиваться с несправедливыми обвинениями, и никто не просил у него прощения. Но к несчастливому дню, когда случился казус с пистолетом, мальчик уже ощущал себя взрослым человеком. И больше всего в жизни ненавидел всякую несправедливость. Почему-то она преследовала его на каждом шагу – оттого, наверное, что он слишком остро ее чувствовал и легко различал.

Родители так и не поняли, с чего вдруг ребенок начал отдаляться от них. А он больше никогда не плакал. Его били, роняли носом в грязь морально и физически, его бросила любимая, а он и не думал плакать. Даже когда застрелили Чучу, только вздохнул – мертвого не оживишь. Гибли на охоте друзья, совершенно такие же, как и он, не нашедшие себе места в жизни мужчины, совсем еще молодые, – Мастер только крепче сжимал зубы. А сейчас он плакал – и Карме удалось-таки отвести его руку от лица и холодным носом прижаться к щеке хозяина.

И тогда Мастер повернулся к ней. Снова, как пять минут назад, обнял собаку и уткнулся лицом ей в шею, спрятавшись в пышной рыжей гриве. Карма не двигалась, только взволнованно дышала ему в плечо, и Мастер, тесно прижавшись к собаке, вдруг ощутил такое, что глаза его высохли. Болезненно обостренная эмпатия обычно позволяла Мастеру легко находить общий язык с самыми разными людьми. Он просто физически чувствовал их эмоциональный настрой. Но сейчас он впервые в жизни установил контакт с собакой. Ему даже стало немножко страшно.

Он оторвался от Кармы. И посмотрел ей в глаза, как смотрят человеку, – так мягко, что та не отвела взгляда. Они глядели друг на друга несколько секунд, а потом Карма медленно потянулась к хозяину и лизнула его мокрый нос. Мастер улыбнулся ей, улыбнулся легко, без малейшего усилия. Повернулся к рулю, вытер рукавом лицо, сунул в рот сигарету, осторожно потрогал глубокие следы зубов на баранке и включил зажигание.

– Половинка ты моя… – сказал он Карме, оглядываясь, чтобы дать задний ход. Карма в ответ судорожно зевнула. Всплеск эмоций утомил ее, но она, как всегда, исполнила свой долг – прожила вместе с хозяином сложный момент его жизни и помогла, чем смогла.

Мастер вывел машину на дорогу, утопил педаль газа до пола и снова улыбнулся, на этот раз беззаботно и широко. Он больше не был одинок. Потеряв контроль, он позволил собаке поддержать себя. И во внезапном озарении впервые увидел, ощутил всей душой, насколько сильна и глубока ее любовь и преданность. Он почувствовал такое, что не укладывалось в голове, но было понятно сердцу.

В тот миг, когда Мастер рыдал у Кармы на плече, собака больше всего на свете хотела заплакать вместе с ним.

***

У запертых ворот Школы сгрудилось полтора десятка машин. Судя по всему, как только на школьной территории была выявлена тварь, дежурный машинально запустил схему «три шестерки» и блокировал периметр. Подъехавшая на тренировку «группа Раз» не стала вдаваться в подробности, а побросала свои тачки и прошла внутрь через аварийный тамбур. Эта бетонная будка как раз для таких случаев и была поставлена рядом с домиком КПП. Хитрый идентификатор, разработанный на Базе подчиненными Доктора, за доли секунды мог установить личность охотника и подтвердить, что он не тварь. Ну, а если ты зомбирован, тебе уже беспокоиться не о чем, – на такой случай в будке имелась стационарная лучевая пушка, собственность Техцентра, вся в пломбах и грозных табличках.

Из-за ворот доносился многоголосый собачий крик. Некоторые голоса Мастеру не понравились – псы явно были на грани срыва. Выскакивая из машины и открывая дверь Карме, Мастер отметил, как четко сработала «группа Раз». На первый взгляд охотники побросали свои разномастные автомобили в полном беспорядке. В действительности машины весьма эффективно защищали ворота от таранного удара тяжелой бронетехники.

Карма, оглядываясь на хозяина, возбужденно прыгала у двери КПП. Мастер расстегнул куртку, упер руки в бока и пожевал губу. «Последний акт трагедии. Будем надеяться, что Хунта смог выдержать намеченный сценарий и все обставил с максимальной театральностью». Мастер вытянул поводок из-под пояса и звонко щелкнул языком. Карма, приплясывая на месте, недоуменно уставилась на него: сдурел, папа? Нам же работать сейчас! Ты лучше с меня ошейник сними.

– Ко мне! – приказал Мастер. Карма отвернулась к двери. Она была намерена работать по твари и не хотела, чтобы ее лишили такого удовольствия.

– Нашла когда выдрючиваться! – прошипел Мастер, подходя и насильно пристегивая собаку. Поводок он намотал на руку, оставив минимальную слабину. По части поводка Карма была большая мастерица. Тянула его полегоньку на себя, тянула, а когда набиралось хотя бы полметра – отходила назад, чтобы ремень провис, и тут же прыгала вперед. Рывок получался такой силы, что весивший больше восьмидесяти килограммов Мастер падал на колени. Не носом же пахать, охотник все-таки.

Дверь КПП вдруг отворилась.

– Вы на пресс-конференцию? – учтиво спросил Лебедь.

– На нее, родимую. Как вы тут?

– Охренительно. Какой же ты молодец, что поменял расписание!

Мастер грустно улыбнулся и двинулся в проход, удерживая скребущую когтями по полу собаку. На прошлой неделе он изменил расписание дежурств так, чтобы в Школу одновременно с «Двойкой» не попадала «группа Фо». Судя по словам Лебедя – правильно сделал. Мастер шагнул во двор и кивнул. «Точно. Большинство молодых из «Четверки», увидев, что творится сейчас во дворе, забились бы в истерике».

Мобильная «группа Два» стояла широким полукругом, блокировав Саймона у глухой стены псарни. Собственно, добычи Мастер не видел – только напряженные спины и опущенные хвосты. Вокруг цепи осторожно перемещалась «группа Раз». На глазах у Мастера из дверей Школы выскочили Батя и его аналитик Шерлок, оба с пульсаторами. Им навстречу тут же нырнули двое с огнестрельным. «В оружейную комнату по очереди бегают. Молодцы«.

Карма хрипела, пытаясь вылезти из ошейника. Неожиданно она дала задний ход в надежде, что тот соскользнет, но сейчас ошейник был затянут до упора.

Собаки ревели так, что закладывало уши. От полукруга отделился и побежал к Мастеру Хунта. Его место в цепи тут же занял Ветер, без собаки, но зато со своим любимым нарезным охотничьим карабином. Чтобы сделать это оружие эффективным против тварей, Ветер кончики пуль стачивал напильником.

– Успел, старый! – прокричал Хунта, возбужденный и улыбающийся, хлопая Мастера по плечу. – Отлично! Я все сделал, как договорились!

Мастер огляделся. В углу двора, на крыше одного из «Рэйнджей», сидел, пожевывая сигаретку, Крот. Расселся, будто на футбол пришел.

– А где Бенни?

– В цепи! Вон там!

– Ладно! Подожди еще минуту, хорошо? И Бате скажи, чтобы перестали в Школу бегать! Оружия и так вагон! А мне все нужны здесь!

– Понял! – Хунта еще раз хлопнул Мастера по плечу и вприпрыжку убежал руководить. Мастер, волоча за собой Карму, подошел к Кроту и поманил его пальцем. Крот нагнулся.

– Здорово, отец! – крикнул сенс. – Как ты себя чувствуешь? Мне Бенсон все рассказал! Ты молодчина!

– Я-то в порядке! Ты мне про этого, – Мастер ткнул большим пальцем за спину, – расскажи! Какой диагноз?

– Думаю, случился непроизвольный выплеск! Он просто устал маскироваться! Надорвался! Ребята говорят, внешне Саймон был ничего! Но энергетический рисунок выдал, как у твари! Я вышел подышать воздухом и уже метров со ста увидел, что с ним что-то творится! И тут на него собаки бросились! Он за пистолет, а тот не стреляет! Он давай их ногами мочить, Хасану шею сломал! Его загрызли бы через минуту, но тут Хунта прибежал! Взяли в кольцо и сюда привели!

– Кто он сейчас, ты мне скажи? Вот сейчас, в эту минуту! Он человек или тварь?

– Ну… Сейчас он точно человек, только с памятью твари! И хочет снова включить ее ресурсы, но не может! Он сейчас в таком страшном поле внутри этой толпы, ты не представляешь! Вас, ребята, когда разозлишь, вам оружие ни к чему! Бенни хотел его подержать на всякий случай, так сам испугался, какое там напряжение! Они же его хлещут своей злобой, как шомполами! Я просто торчу! Во, кстати!

К машинам подбежал взопревший Бенни. Он сорвал с головы шапку, и в воздух поднялся столб пара.

– Здорово, брат! Ну, там просто форменный п…ц! Давай, тебе пора, а то им надоест! Они уже подустали! Ты чего так задержался?

– Плакал!

– Чего?! – воскликнули Бенни и Крот в один голос.

– Того!

– Умница! – крикнул Бенни, в подтверждение слов тыча Мастера пальцем в грудь. – Ладно, давай, пошел!

– Как мне с ним говорить?

– Как с человеком! Но больным! – Бенни покрутил у виска пальцем. Крот кивнул и протянул Бенни руку. Тот ловко вскарабкался на крышу, уселся рядом с Кротом и потянул из кармана сигареты. Мастер размотал поводок, накрепко привязал Карму к мощному «кенгурятнику» на заднем бампере «Рэйнджа» и подал ей команду, не значащуюся ни в одном учебнике по собаководству.

– Пока здесь!

От изумления Карма затрясла головой и вдруг громко чихнула. Выполнять эту команду именно сейчас казалось ей, наверное, пределом безрассудства. Мастер легонько провел ладонью по черной кисточке на рыжем обрубке собачьего уха и повернулся к беснующемуся полукругу.

– Погоди! – крикнул Бенни сверху.

Мастер оглянулся. Бенни протягивал ему ладонь, посреди которой пульсировала маленькая чернильная клякса.

– Он ее выронил. Возьми, пригодится в разговоре. Только не глуши ее, она нам нужна живая.

– Спасибо! – кивнул Мастер, кляксу опустил в карман и снова повернулся к цепи охотников.

– «Вторая», стой! – пролаял он своим знаменитым командным голосом.

В цепи Хунта поднял руку. Раздалось громовое «фу» в двадцать глоток, и собаки немного притихли.

Мастер, уперев руки в бока, неторопливо двигался к цепи. Сзади фыркала и ругалась Карма, которой не оставили ни миллиметра свободного хода на поводке. Теперь она выделывала невероятные танцевальные па, надеясь подцепить ошейник передней лапой. Мастер надеялся, что она не догадается проделать это задними – снимет ведь.

– Хунта! Команду!

В цепи все еще было очень шумно. Хунта не стал драть глотку и отсемафорил приказ руками. Полукруг медленно разошелся, образовав сужающийся в направлении Мастера коридор. Стволы и зубы. И в дальнем конце, у стены – Саймон.

Он стоял, пригнувшись, как для прыжка. Его сильно погрызли – брюки оказались изорваны в клочья, под ногами валялись ошметки куртки и свитера. По обнаженным до плеч рукам стекла кровь. Под туго натянутой майкой играли крепкие мышцы. «Он сильно побит, но не затравлен.

И он смотрит прямо на меня».

Мастер ступил в коридор и остановился. «Теперь я – стена. И я должен сдержать удар».

Саймон приоткрыл рот и, выпустив облачко пара, по-собачьи показал Мастеру зубы. Распрямился и встал относительно спокойно. И улыбнулся.

Собаки постепенно стихали, успокаиваясь. Охотники бегали глазами от Саймона к Мастеру и обратно. Мастер обвел взглядом ряды. «Они готовы. Сейчас ритуал свершится, и после этого нас уже никто не сможет остановить». Он посмотрел на Саймона и улыбнулся в ответ.

– Привет! – рыкнул Саймон хрипло. – Ну, как я тебе? – Он медленно повернул голову, демонстрируя чистое, без единой царапины, лицо. Все еще красивое, настоящее мужское лицо. Только очень уж неподвижное, совсем застывшее. Как у хорошо сохранившейся твари.

– Плохо, – сказал Мастер, прикидывая расстояние. «Метров семь-восемь. Вполне».

– Ты меня больше не любишь… – теперь Саймон не рычал, а шипел.

– Я тебя больше не люблю, – кивнул Мастер.

– Как же так? Я во всем тебя слушался. Все делал, как ты говорил.

– А потом ты меня предал. И всех нас.

– Нет!!! – взвизгнул Саймон. Он даже подпрыгнул от возмущения. Охотники начали перешептываться. Только что перед ними была тварь. А теперь просто сумасшедший человек. Смертельно опасный, но при этом такой жалкий… И тут Саймон сам утопил себя. Он стеклянным взглядом посмотрел себе под ноги, громко зашипел и, неловко вывернув шею, начал вертеться на месте, словно ища что-то. Потом обшарил разорванные карманы брюк.

– Она здесь! – сказал Мастер, доставая кляксу и демонстрируя ее Саймону.

– Отдай! – Саймон шагнул было вперед, но коридор угрожающе колыхнулся, и он отступил. – Отдай!

– Нет. – Мастер спрятал кляксу и снова упер руки в бока.

– Х-ха! – выдохнул Саймон. – Значит, ты меня действительно совсем не любишь.

– Не люблю, – улыбнулся Мастер.

– Да почему?

– Ты – это не ты.

Саймон задумался.

– Я – это я, – решил он наконец. – Это ты – не ты. Потому что настоящий ты меня любит. А ты ненастоящий.

– Я настоящий. И я тебя не люблю, понял?

Саймон задумался вновь. Он словно прислушивался к тому, что происходит у него внутри. Лицо его при этом оставалось совершенно мертвым.

– Не понимаю, – сказал он. – Сука ты! Ну и пусть. Зато вот она меня любила! И еще как! Больше, чем тебя! Понял?!

– Может быть, – снова улыбнулся Мастер.

– Я сидел и смотрел на нее. А она лежала молча и ждала, когда я ее раздену. Она меня хотела, понимаешь? Ох, как она меня хотела!

Коридор угрожающе загудел. Но Саймон не обратил на это ни малейшего внимания.

– Она лежала сми-и-ирненько… – чуть ли не пропел он. – Такие длинные стройные ножки… Такая чудесная шерстка между ними… Такие упругие круглые грудки… Ты же знаешь… Ты ведь знаешь, правда? А?!