Текст книги "След зомби (трилогия)"

Автор книги: Олег Дивов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 65 страниц)

– Пошел в жопу, – попросил Горец, не оборачиваясь.

– Вот и радуйся, что не в Лагере с ума сходишь, а делом занят, – заключил Мастер. – Как только поправишься, выйдешь на охоту. Хрен с тобой, без собаки выйдешь. А теперь хватит ныть, я устал с тобой нянчиться, честное слово. Ты же взрослый человек, ты ветеран, ты посмотри, как на тебя молодые смотрят!

– Боятся на мое место попасть, вот и смотрят, – пробубнил Горец, гремя железом.

– А если тебе опять тварь по ногам засветит? – спросил Крюгер. – И прямо по местам перелома? Ты же в коляску сядешь на всю жизнь! У тебя же там сплошные осколки!

– Мне лучше знать, куда я сяду! – прорычал Горец.

– Леха, не дури, – попросил Мастер.

– Шли бы вы на хер, охотнички, – отозвался Горец, продолжая шуровать в ящиках. – Куда я ее задевал, а?..

– Ищет самую большую монтировку! – сказал Крюгер громким шепотом.

– Нас собираются бить? – спросил Хунта с живым интересом.

– Тебя – нет, – пообещал Горец, задвигая ящики и ныряя под верстак.

Сидевший в воротах ангара Султан вдруг напрягся и подался вперед. Охотники как по команде повернулись к нему.

– Сенсы едут, – догадался Хунта. – Сейчас услышим.

Действительно, через секунду вдалеке раздался характерный рев мотора – на обледенелом спуске тормозили двигателем.

– Кто там сегодня? – спросил Крюгер. – Может, Леська?

– Соскучился? – осклабился Хунта.

– Допустим, соскучился. А что, нельзя?

– Да почему же… Я тоже соскучился. Только сегодня Бенни приедет. А Леськи в плане на ближайшие две недели вообще нет.

– Кто здесь рылся? – спросил Горец из-под верстака. – Какая блядь сюда залезала?

– В чем дело? – усмехнулся Крюгер. – Сперли-таки монтировку?

– Нет, – сказал Горец очень серьезно, разгибаясь и утирая рукавом пот с лица. – Я тебя, если нужно, и без монтировки зашибу. А под верстаком у меня нычка. И лежала там полезная в хозяйстве вещь. Теперь ее нет.

– А почему ты сначала по ящикам искал? – спросил Хунта.

– Я думал, что ее вытащил, а потом забыл. Оказывается – не вытащил. Другие вытащили. Бля!

– А не ты?

– Нет, – помотал головой Горец с крайне удрученным видом. – Там еще много чего лежит, и сейчас все в беспорядке разбросано.

– В Школе не воруют, – сказал Крюгер задумчиво. – И без спроса не берут.

В наступившей тишине слышно было, как взвыли на КПП сервомоторы, открывая ворота. Сумерки пропороли лучи фар дальнего света.

– Вот вроде дурак я, – сказал Горец Мастеру, – а бывает полезно. У меня же рефлекс – как что неладное, сразу за это дело хвататься. Успокаивает. Я как про Саймона услышал, тут же руку под верстак сунул. Потом думаю: а что толку-то? И тут чувствую – нету…

– Это твой набор инструментов? – спросил Хунта. – А Саймон знал?

– Вряд ли. Про него вообще только старичье знает. Фредди, ты в курсе?

– Без понятия, – признался Крюгер. – А о чем речь?

– У него есть отличный набор радиэстезических зондов, – сказал Мастер. – Точнее, был…

– Это что-то медицинское? – попытался разрядить обстановку Крюгер.

– Это рамки и маятники для биолокации, – объяснил Хунта.

– Такой наборчик, – упавшим голосом пробормотал Горец. – Высший класс…

– Ты ими когда в последний раз пользовался? – спросил Мастер. – Ты же их сто лет в руки не брал. Их ведь действительно никто в глаза не видел.

– Я себя обследую раз в неделю, – вздохнул Горец, садясь на верстак и закуривая. – И некоторые из наших тоже… Заходят. Интересуются, нет ли какой аномалии. Сам понимаешь, не на зайцев охотимся. В общем, рамки постоянно в работе.

– Так что их можно унюхать по остаточному излучению?

– Для сенса, я думаю, нет проблем.

– Ну что ж, господа, – процедил Мастер сквозь зубы. – Как ни странно, наша миссия выполнена. Мы хотели Лешку убедить – и мы его убедили. Пусть и с чужой помощью. Кстати, – он ткнул пальцем в Крюгера, – это ведь ты сказал про интересный опыт?

– Неужели он учуял? – спросил Крюгер ошеломленно.

– А кто еще? Сенсов с Базы он не боится. А вот такой простенький инструмент вполне может представлять для него опасность. Интересно?

– Я из Бенни душу выну, – пообещал Горец. – Должен он был его унюхать! Не мог не заметить, что парень – чужой!

– Нет, – сказал Мастер.

– Он признается, – не унимался Горец. – Он, сука, признается. Я ему всю бороденку его куцую повыдергаю по волоску.

Хунта в воротах громко рассмеялся и потянул из кармана очередную сигарету. Сугроб у выхода из ангара был уже весь покрыт желтыми крапинками фильтров.

– Да нет же! – улыбнулся Мастер. – Вот, следи за мной. Штаб приказал Саймона не трогать, так? Так. А что до этого сенсу, пусть даже и бригадиру? Ясно, что Саймон – кодированный осведомитель. Ну, посмотрит Бенни на Саймона. И увидит то, что ожидал увидеть, – элементарного стукача-зомби. Мало их, что ли, таких было? Вот и все.

– Так чего же он молчит?! – взвился Горец.

– А он и не молчит. Мы, собственно, с его подачи Саймона и раскрыли. Между прочим, Бенни описал интересное наблюдение. Он видит, что в Саймоне есть наведенная извне энергетическая аномалия. Но рассмотреть ее детально не получается – она накрыта экраном. Неплотным, но достаточно эффективным, чтобы скрыть ее природу. Бенни, конечно, грешил на Штаб. А мы соглашались. Теперь у нас больше информации, и мы уже не соглашаемся. Но Бенсону это знать незачем. Сами как-нибудь справимся.

– То есть если бы я чисто случайно прошел мимо него с рамками… – начал Горец.

– Даже лежи они у тебя в кармане, их бы основательно дернуло. Ты бы увидел, что Саймон – это одна сплошная черная дыра огромной мощности. А ты ведь не сенс, ты охотник, верно? У тебя рефлексы четкие. И ты не стал бы разбираться, что все это значит…

– И вышиб бы ему мозги, – заключил Крюгер, кивая. – Мастер, слушай, тебе с такими способностями нужно на Петровке работать.

– И тратить по полгода на элементарное дело? – усмехнулся Мастер. – Слуга покорный… Кстати, из-за всей этой истории ты и Леську свою ненаглядную так давно не видел. База пляшет под штабную дудку, а Олеся по их понятиям неблагонадежна.

– Как же его собаки не чуют? – задумчиво произнес Горец. – Ах, да, экран! Но Хасан уже что-то понял… Ну, ясно мне все. Понятненько. Так. Ладно! – Горец спрыгнул с верстака. – Старший! Когда мы его?.. На следующем дежурстве?

– Ну-у! – восхитился Хунта. – Что ж ты такой дерганый, Леха? Ты полчаса назад за него грудью заступался!

– Да хватит же! – заорал Горец в полный голос. Казалось, он сейчас действительно схватится за монтировку. – Вот тебе по полкило железа в каждую ногу засунут, я посмотрю, какой ты спокойный будешь!

– Рамки к тебе вернутся, – сказал Мастер. – Я надеюсь…

– Новые сделаю, – отмахнулся Горец. – Я после этой погани их в руки не возьму.

– Правильно, – кивнул Мастер. – Вот это по-нашему.

– Слушайте, – произнес Крюгер в полной растерянности. – Слушайте, мужики…

– Что случилось? – спросил Хунта. – Озарение нашло?

– Значит, так, – сказал Крюгер сосредоточенно. – Кто еще из наших в деле? Впрочем, неважно. Все равно не скажете, гады. Но если Саймон – тварь, то что же тогда в Штабе… Что же в Штабе тогда, а? – Крюгер поднял глаза на Мастера. Во взгляде охотника явственно читался страх. В углу Карма и Топ проснулись и начали ворочаться, устраиваясь поудобнее.

– В Штабе плохо, – сказал Мастер. – Чистой воды паранойя.

– Ты что-то можешь сделать? – спросил Крюгер с надеждой.

– А когда я не делал? – ответил Мастер вопросом на вопрос.

– То есть… Да. – Крюгеру прямо на глазах становилось легче. – А ты уверен? Может, мы чем-то сможем… Ой, я что-то совсем дурной сегодня. Прости, старик, но ты меня просто как из-за угла ломом…

– Это ты меня прости, – сказал Мастер. – Но мы с Сашкой не могли иначе. Если бы все были с самого начала в курсе – ты же понимаешь, всякой охоте конец. И нам конец.

– Это уж точно, – поддержал Мастера Хунта. – Нужно было все перепроверить. Вот сейчас мы более или менее готовы. И наступает ваш черед.

– За Штаб не беспокойся, – сказал Мастер. Он говорил очень мягко и тихо, словно пытаясь утешить. – Зона поражения очень узкая. В ней те, кто держат с Саймоном непосредственный контакт. Их накрыло совсем недавно, так что по времени мы имеем солидный запас. И у нас есть четкая программа действий.

– Когда наша очередь? – спросил Крюгер уже нормальным тоном. Он собрался и опять стал охотником. И верил Мастеру, как себе.

– Пока готовьтесь морально, – сказал Мастер. – Привыкайте к реальному положению вещей. Чтобы в нужный момент действовать мгновенно.

– Ты только свистни, – пообещал Горец с кривой усмешкой. – И прикажи молодым яму вырыть в зоне выгула. Им как раз не привыкать там говно закапывать.

– Т-с-с! – прижал Мастер палец к губам. – Саймон мой.

– Ты не сможешь, – сказал Хунта, присаживаясь на корточки и поглаживая Султана по плечу.

– А ты сможешь? – спросил Мастер.

– Тоже мне, Тарас Бульба… – пробормотал Хунта, глядя за ворота.

Запищала рация. Мастер сунул руку в карман, нажал там клавишу и сказал в воротник, в место, куда был вшит микрофон:

– Я Первый.

– А я смотрю, чьи это машины стоят! – вскричала рация голосом Мэдмэкса. – И Хунта с тобой, конечно!

– Может быть, – ответил Мастер сухо.

– Ну-ка, валите отсюда на хрен отдыхать живо!

– Какой ты, однако, заботливый! Просто зарыдать хочется от умиления.

– Ну правда, господа, ехали бы вы домой! И вам поспать не лишне, и мне тут без вас спокойнее. Не стойте над душой!

– А может, у нас производственное совещание.

– Поганку заворачивают, – поделился Мэкс с кем-то там у себя.

– Это ты с Бенсоном общаешься? – спросил Мастер. – Поклон ему низкий.

– А нету Бенсона! Опять Крота прислали, чтоб их… Он уж опух, бедняга, от безделья, а теперь ему еще двенадцать часов дурака валять!

– Тебя бы на мое место, – обиделся вдалеке Крот. – Здорово, Мастер! Доброй охоты!

– Спасибо. Ладно, Мэкс, не задыхайся, мы сейчас поедем.

– Скажи Горцу, чтоб зашел потом, – попросил Мэкс. – Опять у ноль второй двигатель обороты не держит. Ну ладно, спокойной ночи.

– Пока. – Мастер отключил рацию. – А что там с ноль второй?

– Бензин грязный в этой стране, – объяснил Горец. – И на масле экономить нечего. И не убивать машину нужно, а грамотно ездить.

– «Рэйндж Ровер» нельзя убить, – сказал Крюгер. – Он непотопляем.

– Вот такие, – Горец показал на Хунту и Мастера, – убьют даже «Дефендер». Да им волю дай, они и «Хаммер» угробят.

– Мы пошли, – сказал Мастер. – Карма! C'mon, детка, нас здесь не любят! – Нигде нас не любят, – поправил его Хунта, распрямляясь и потягиваясь. – Нигде.

– А за что вас любить-то? – спросил Горец, хитро прищурив один глаз.

– Не знаю, – ответил Хунта серьезно. – Иногда мне кажется, что совершенно не за что. Мы ведь уроды. Нелюди… – пробормотал он, отвернулся и шагнул в ночь.

***

В трубе недостроенного подземного перехода завывал ветер. Мэкс и Лысый сидели на обледенелых ступеньках, беспечно прислонив оружие к стене. Ниже, в самом тоннеле, столпилось вокруг добычи первое отделение «Трешки». Слышно было, как чей-то пес все еще рыкает, отходя от стресса. По ступеням напротив спускались враскорячку техники, волоча за рукоятки свой лучемет.

– А сколько весит эта дура, а? – полюбопытствовал Мэкс.

– И не спрашивай! – выдохнул хрипло один из техников, судорожно хватаясь свободной рукой за поручни. – Век бы ее, падлу, не видеть…

– Двадцать кило, – объяснил, задыхаясь, второй. – Осторожно, Петя!

– В прошлый раз что-то меньше было… – протянул Мэкс задумчиво.

Техники уставились на него озадаченно.

– Тащите, мужики, – снисходительно бросил Мэкс, сопровождая реплику царственным жестом. – Не обращайте внимания.

Техники переглянулись.

– Тебе сказали? – окрысился вдруг на напарника Петя. – Вот и тащи!

Мэкс лениво встал и спустился вниз, поджидая техников, сползающих ему навстречу. Из трубы доносились приглушенные голоса. Мэкс заглянул в тоннель. Трое с собаками, четко по инструкции, стояли поодаль, держа на прицеле «дырку». Остальные никак не могли оторваться от распростертого на полу тела. Напряженные фигуры, опущенные плечи, сжатые кулаки. Кто-то вполголоса изощренно матерится. Дрянная сегодня добыча. Но молодым полезно рассмотреть ее со всех сторон. Злее будут. Они и сейчас уже злые, настолько, что никого даже не тошнит. Но лишний удар по нервам охотнику никогда не мешал. Настоящий охотник от рождения умеет подхлестывать себя внешними ощущениями в правильно выбранных дозах. Бывают периоды, когда он даже страшное кино смотреть откажется, хоть ты его силком тащи. Значит, ему не нужно. А бывает – как сейчас. Так что минуты две-три они еще посмотрят. А потом разойдутся и будут думать, как дальше жить. Поганая добыча. Такого в «Третьей» давно не видели.

Техники наконец-то одолели спуск и затормозили у угла тоннеля. Мэкс загораживал им дорогу, стоя на единственном более или менее проходимом участке пола. С другого конца тоннеля послышался грохот. Мэкс обернулся – порядок, это съехал вниз на заднице Гиппократ, теряя по дороге всякие медицинские причиндалы. Ступеньки действительно очень скользкие.

– В чем дело? – спросил техник Петя. – Пусти!

– Подождите минутку, – сказал Мэкс мягко. – Сейчас там ребята приберут, и тогда вам будет можно.

– Что там еще такое? – осторожно удивился Петя. Ему явно хотелось выглядеть крутым и бывалым. Но в голосе Мэкса звучало столько искренне теплых нот, что изображать супермена и переть танком было бы просто глупо. Кроме того, Петя кое-что знал про этого старшего группы. Кликуха у него была Мэдмэкс, и однажды, лет пять назад, он на глазах экипажа технички голыми руками убил тронувшуюся умом собаку. Ребята тогда вернулись с работы просто сами не свои и долго рассуждали вслух о том, что некоторые охотники будут пострашнее тварей и как умно все решил тот, кто натравил одних на других.

За углом зажужжала «молния», запечатывая в черный мешок нагую девушку поразительной красоты. Совершенно целое, без царапинки, тело. Фигура модели, пышные длинные волосы, и лицо, прекраснее которого нет на свете. И пустые, мертвые глаза… Фонари охотников светят в такой полосе спектра, чтобы выделялся характерный для твари голубоватый оттенок кожи. Это исключает возможность спутать тварь с человеком. Но сегодня у Лысого рука дрогнула. Он стоял как вкопанный, и остальные тоже замерли в благоговейном трепете. А девушка шла размеренной, немного скованной походкой, свободно опустив вдоль тела руки. Тени играли на ее высокой груди, и под грудью не было даже легонькой складочки… Неизвестно, как близко подпустили бы ее охотники. Скорее всего для кого-то из ведомой Лысым четверки эта охота стала бы последней. Скорее всего – потому что стрелять они начали бы в самый последний момент. Уже стоя в активной зоне, безвозвратно теряя энергию, видя, как тянутся к ним прекрасные руки с длинными-длинными пальцами, и не веря своим глазам, которые твердят, что кончики этих пальцев – острые когти.

Во всяком случае, Лысый, придя в себя, просчитал именно такое развитие событий. Стрелять в девушку было совершенно невозможно. Нажать на спуск не провоцировали даже ее мертвые глаза без зрачков.

– Мы просто остолбенели, – сказал Лысый, и Мэкс, стоя над телом и внимательно его рассматривая, ругаться не стал, а спросил:

– Как ты думаешь, могли ОНИ рассчитывать на такой эффект?

Лысый горестно сплюнул и отвернулся.

– Вот откуда берутся легенды о ведьмах… – вздохнул Крот. Он был настолько заинтригован, что переборол характерное для сенсов отвращение к тварям и решил посмотреть. – Н-да… Я бы такой отдался. Даже приплатил бы. А насчет ИХ психологии ты, старший, ошибаешься. Ни на что они не рассчитывают. У нее в башке тупой-тупой процессор. Не умнее кухонной микроволновки. И управляет ею ОТТУДА тоже процессор. Но помощнее, скажем, как в аудиосистеме хай-энд…

Лысый закашлялся, прочищая горло, и выдавил хрипло:

– Вот если бы мы ее не пришили…

– Может быть, – кивнул Крот. – Очень даже может быть.

– Нам зарядили бы толпу голых баб… – закончил мысль Лысый.

– Собакам поощрение было? – спросил Мэкс.

Лысый молча помотал головой.

– Правильно. В следующий раз не станут бросаться без команды.

Собаки-то положение и спасли. Приученные кнутом и пряником стоять тихо и импровизировать только в критической ситуации, они позволили охотникам подпустить тварь метров на десять. Но потом у зверей не выдержали нервы – они дружно, как по команде, разразились лаем и рванули вперед. И лишь тогда четыре пальца так же дружно потянули спусковые рычаги, и псы остановились вокруг бьющегося в агонии тела.

Теперь это тело отправлялось на руках Гиппократовых подручных в самый последний свой путь – под сканеры Базы, замкнутые на светлую голову Доктора. Затем процедура идентификации, разработка легенды (нужно же что-то наврать родственникам, буде те объявятся) – и в печь, девочка, в печь. Третья смерть для тебя, на этот раз уже точно навеки… Мэкс глядел через плечо, как уносят мешок, и вдруг у него отчетливо защемило сердце. Гораздо сильнее, чем раньше. «Сколько людей ты успела погубить и унести в свой ад, несчастная марионетка? Как удачно, что слепой инстинкт робота вынуждает таких, как ты, идти напролом к «дырке», прямо под наши стволы. В наши зубы… И как же страшно видеть, что вы умнеете, становитесь проворнее, меньше зависите от контакта с породившей вас землей. Вы победите в этой войне, рано или поздно вы победите. Если только мы не найдем способ прихлопнуть вас всех одним ударом. Где эта кнопка, черт возьми?! Я не готов добираться до нее ценой собственной жизни. Но если понадобится заплатить именно такую цену – я найду, кого послать».

– Проходи, – сказал Мэкс. – К станку, герои…

– Ты помнишь дело Валентины Борисовой? – спросил Мастер.

– Конечно. – Таня прижалась к нему теснее. – Его лично Гаршин вел. Помогал отделу расследований. Вообще странно, что вы с Гаршиным незнакомы…

– Так получилось, – соврал Мастер. – Гаршин старый журналюга, мне не чета. Так вот… – Мастер о чем-то глубоко задумался. Таня молча ждала продолжения. «Опять начинаются страшилки».

Впереди стеной поднимался лес, в котором была когда-то исхожена вместе каждая тропка. «Мы жили здесь, неподалеку, на окраине города, и каждый день в лесу выгуливали Чучу, а иногда просто отправлялись бродить, наслаждаясь тишиной и покоем. Мы уже приезжали сюда в воскресенье. Приехали и теперь. Ностальгия, будь она проклята. Все-таки былого не вернешь. Нас тянет друг к другу, но совершенно не так, как раньше. Мы снова копаемся в наших прошлых отношениях, ища и мучительно переживая заново некогда совершенные ошибки. Зачем? Не знаю».

Карма мышковала в подлеске. Чертовски забавная картина: большая ярко-рыжая собака то ползет на брюхе по сугробам, с хрюканьем их обнюхивая, то вдруг начинает высоко подпрыгивать и бросается вскачь, преследуя бегущую под снегом полевку. Пока что Карме не везло, мыши оказывались проворнее.

Дело «мисс Москвы» прошлого года Таня помнила очень хорошо. У этой порядком неуравновешенной девицы случилась какая-то личная трагедия, которую та решила простейшим образом с помощью снотворного. Но главное было в другом – тело девушки бесследно исчезло из морга. Двое молодых работников мрачного заведения до сих пор находились в следственном изоляторе, упорно отрицая свою причастность к загадочной пропаже. Судебно-психиатрическая экспертиза признала санитаров в принципе нормальными. Следователь мучился в поисках мотива преступления. Дело, не сворачивая, ехало в тупик. Гаршин подсунул фотографию девушки сильному биоэнергетику, широко известному способностью отыскивать без вести пропавших или как минимум определять, живы ли те. Сенс напрягся, а потом раздраженно отбросил фото и признался Гаршину, что это уже черт знает какой случай, когда он просто не видит человека, не может сказать про него совершенно ничего.

– Прошлой ночью ребята ее подстрелили, – сказал Мастер, глядя на кувыркающуюся в снегу Карму.

– О, господи… Знаешь, милый, если бы это говорил не ты, а кто-нибудь другой…

– Версия Штаба очень правдоподобна, да?

– С ней легче жить. Хотя она тоже какая-то шизоидная. Я так и не понимаю, зачем им нужен такой спектакль. Может, чтобы завалить газету?

– Нет, только не это. Боюсь, что за попыткой наполовину раскрыть карты стоит очень тонкий расчет. Тогда дела наши хуже некуда. Поговорить бы с Гаршиным… У вас в отделе, кроме тебя, женщин нет?

– Что ты хочешь сказать?

– Сам не знаю. Все в такой клубок запуталось… У меня просто голова раскалывается от обилия информации, которую девать некуда.

– Бедный ты мой… – Таня встала на цыпочки и прижалась губами к щеке Мастера. Щека была холодная и колючая. – Ох, не хочу я в этот кошмар верить. Ни одному твоему слову не хочу верить. Помнишь, я говорила, что, пока ты не появился, все казалось наваждением… Лучше бы так и оставалось. Я и сейчас, как вспомню твоих охотников, собак, Школу, – кажется, во сне видела. А ты мне проснуться не даешь. У меня пелена все время перед глазами.

– Помнишь Бенни? – вдруг спросил Мастер.

– Бенни? А, еще бы! Это тот… у-у… народный целитель? По кличке Бенни Бастард? С которым вы по пьянке Раевского побили?

– Верно. Только при чем тут пьянка? Бенни тебя просто обожал и очень рад был вступиться за правое дело.

– Не помню, чтобы он меня обожал, а помню, что вы ни за что ни про что отдубасили приличного человека.

– Ой, ну только этого не надо, ладно? Приличные люди так руки не распускают, когда у женщины рядом живой любовник сидит.

– Скажем точнее – полумертвый уже от водки.

– Ну… Не важно. Ты скажи: Бенни – это сон?

– Ты серьезно?

– Бенни работает с нами. Он форсирован и водит на расчистку бригаду сенсов. Убедительно?

Таня закусила губу и отвернулась. «Я помню Бенни. Однажды в жаркий летний вечер, когда все сидели обалделые от духоты и пили коньяк со льдом, он за полчаса так охладил комнату, будто в ней появился кондиционер. Внушение чистой воды, но такое мощное! Еще он предлагал меня слегка подлечить – только больно уж у него при этом были масленые глазки».

В отдалении Карма раздраженно тявкнула.

– И не надоело же тебе меня запугивать… Откуда ты взялся такой? – задала Таня преследующий Мастера всю жизнь вопрос.

Мастер опустил глаза и после мгновенного раздумья сухо ответил:

– Я из «Программы Детей».

– Чего-о? – спросила Таня, будто ослышавшись. Мастер шевельнул ладонями – словно развел руками. Глаза его смотрели по-прежнему тепло, но появилась в них такая знакомая Тане отстраненность… Восемь лет назад в подобной ситуации она решила, что этот человек сходит с ума. Тут-то все и треснуло.

– Не может быть… – прошептала Таня. Ей вдруг стало холодно, чертовски холодно, как в кабинете у Очкарика. Только разговор перешел в нормальное русло, только она успокоилась – и вдруг как ушат холодной воды. «Зачем ты это сказал? Почему ты опять делаешь мне больно? Этого не может быть».

– Может, может… – сказал Мастер. Будто ее мыслям покивал. – Пора уяснить, Танечка, что я не шучу. Я действительно мутант. И я очень нуждаюсь в твоей помощи.

– Перестань говорить мерзости, – слабым голосом попросила Таня. – Что я могу для тебя сделать?

– Пожалуйста, наведи справки об одном человеке, – сказал Мастер, думая о том, что Таня ему не поверила. «Наверное, это к лучшему». – Ты ведь все знаешь обо всех. – Мастер сделал паузу, чтобы Таня успела спросить:

– Кто?

Мастер вздохнул. «Чего я ее мучаю? Я ведь не врал – она мне действительно очень дорога. Слишком у нас богатое общее прошлое, чтобы поступаться ее интересами. Хотя сейчас ничто не значит ничего. Главное – успеть. С любыми потерями. Кто угодно. Только бы не Карма…»

– Ты наверняка о нем слышала. Это такой сенс. Его зовут Тим Костенко. Он мне нужен позарез. Если мне удастся с ним поговорить, встанет на место последнее звено. Я точно буду знать, что делать.

– Психи любят кучковаться, – поставила Таня диагноз очень усталым голосом. Отстранилась от Мастера и обхватила себя руками за плечи. – Иногда для психов строят даже специальные дома с решетками на окнах, чтобы никто их не тревожил.

– Э-э… Не понял, – протянул Мастер озадаченно.

– Знаешь, ты действительно мутант!

– Такой же, как Костенко. Только недоразвитый.

– Милый! – повысила голос Таня. – Очнись! Костенко нет. И никогда не было.

– То есть как это не было?! – искренне удивился Мастер.

– Тим Костенко – миф, – объяснила Таня. – Ни один экстрасенс никогда о нем не слышал. И дело не в том, что они не знают такого имени. Они не знают сенса с такими возможностями. Они в принципе отрицают, что человек может работать на такой мощности. Для человеческого организма это не-воз-мож-но. Можно видеть сквозь стену. Но нельзя сквозь нее убить. Можно овладеть чьим-то разумом после очень длительной обработки. Но нельзя за секунду подчинить себе целую толпу. Есть экстрасенсы, но нет психократов. Я убеждена, что Костенко – это пугало, специально кем-то выдуманное. Не знаю, кем и с какими целями. Но его нет.

– Жаль, – сказал Мастер так безмятежно, как будто не сам начал разговор. – Хорошо, Танюш, извини. Я прошу у тебя прощения. Мне просто важно было это выяснить. Все. Забыли. Ладно?

– Ладно, – отозвалась Таня через плечо. – Там у нас термос был…

Мастер достал из машины объемистую сумку и принялся накрывать на капоте импровизированный стол. «Итак, едва речь заходит о Костенко, сенсы отказываются говорить. Почему? Кто их так запугал? Кому понадобилось стереть Тимофея Костенко из информационного пространства? И как же мне теперь, черт возьми, его искать? На этом пути я непременно должен буду обнаружить себя. И тогда у Проекта точно нервы сдадут, и нас с Кармой застрелят, потому что этот парень действительно пугало, тут Таня права. Блудное дитя Проекта, негласно объявленное вне закона. Разрушитель, человек-ураган. Самое забавное, что десять лет назад мы чуть было не познакомились. Я даже голос его немного помню – очень пьяный голос по телефону. Тим не захотел встретиться со мной. Как же он сказал?.. «Все правильно. Я через это уже прошел, теперь наступает твоя очередь». Жаль, что я его не понял тогда…

Тоже охотник на зомби. Только со мной надежные люди и отважные собаки, у нас есть оружие, и мы ловим по углам неповоротливые ожившие трупы. А он совершенно один и с голыми руками уничтожил целый полк зомбированных людей, отлично дрессированных убийц и диверсантов, отвернул башку научному руководителю «Программы «Зомби» и взорвал пост слежения. Он выступил против всемогущего Проекта, и тогда у него отняли все, кроме жизни. И он не мог остановиться, пока не уравнял счет. Хотя как его уравнять, если у тебя убили любимую, отняли профессию и убедили родителей в том, что ты безумен? Не хотел бы я на своей шкуре узнать, что это такое. Хотя я что-то похожее своими руками учинил. От меня тоже отвернулся весь мир однажды. Но мне было легче, ведь я точно знал, на что иду. А ты, Тим, просто плыл по течению. Где же ты сейчас, друг? Ты знаешь то, что должен знать я. И, судя по всему, ты можешь без стрельбы пройти в Техцентр. Ты – ключ. Ты мне нужен. Эх, тоска…»

– Карма! – позвала Таня. – Иди сюда, папа даст тебе вкусной колбаски!

– Дам, – согласился Мастер. – И тебе перепадет. Вот, держи кофе.

– Спасибо, – кивнула Таня. «Вот гад! Ни одному слову моему не поверил. И теперь будет искать эту химеру в человеческом облике самостоятельно. Здорово же тебя прижало, родной, если ты гоняешься за призраками…» – Слушай, а это что за развалины? Тут же был домик лесника. Ой, точно… Он сгорел. Какая жалость!

– Это мы его сожгли, – сказал Мастер с глубоким вздохом.

***

– Ну что, крокодил? – спросил Мастер. – Как самочувствие?

Вместо ответа собака лизнула хозяина в глаз. Мастер усмехнулся и резким движением руки подсек ей передние лапы. Карма опрокинулась в сугроб, перевернулась, села и помотала мордой, стряхивая с усов снег. Мастер начал медленно крениться в ее сторону, намереваясь в падении толкнуть собаку плечом, – но в последнюю долю секунды Карма вскочила, и Мастер грузно рухнул на то место, где только что была ее передняя лапа.

– Ах, ты так! – вскричал Мастер, метко швыряя пригоршню снега ей в нос. Карма подпрыгнула на всех четырех лапах и принялась, чихая и отплевываясь, наматывать круги, глубоко вспахивая сугробы, а Мастер безуспешно пытался ухватить ее за толстую задницу, бегая по внутреннему кругу. Тут с дерева неподалеку снялась потревоженная ворона, и Карма, залившись лаем, рванула за ней следом. На краю обрыва собака была вынуждена затормозить, а ворона тяжело спланировала вниз, к набережной Москвы-реки. Над городом вставало яркое и холодное январское солнце. Мастер уселся на ствол поваленного дерева и смотрел, как к нему возвращается рыжая красотка, а вдалеке за ее спиной пыхтит трубами и золотится куполами родная столица. По мостам сплошным потоком идут машины, отвозя людей на их ежедневную каторгу зарабатывания денег…

«Зачем? Все равно вы умрете. Очень скоро».

Это было несправедливо. Но Мастер слишком давно и прочно осознал, насколько эфемерным становится в его городе само понятие жизни с наступлением темноты. И даже при свете дня люди для него были всего лишь потенциальными тварями, неотвратимо приближающимися к гибели – и скорому возвращению домой, только уже из-под земли. Обыватель переставал селиться на первых этажах. Магазины и офисы по ночам охранялись крайне небрежно – мало стало таких отчаянных грабителей, чтобы выходить на дело затемно. И ни одна сволочь не задалась вопросом: что происходит, господа? Мастера не волновало молчание прессы, он догадывался (а теперь просто знал), что с ней «работает» Проект. Но его ужасало настроение рядовых горожан. Несмотря на страхи и кошмары, игнорируя постоянное напряжение, люди не воспринимали слухи о таинственных исчезновениях и ползающих по городу мертвецах. Они отмахивались от этих детских сказок, они не могли поверить. Ситуация была слишком дикой для того, чтобы выглядеть правдоподобной. Поэтому Мастер не винил людей. Он просто оплакал их, записал в покойники и забыл.

Но он не мог и бросить их наедине с угрозой. Там, на другой стороне реки, в домах на набережной, Школа оставила пять человек и одиннадцать собак. Это было поистине страшное место, где активность тварей поддерживалась естественным фоном геопатогенных зон и поверх только что заглушенной «дырки» могла тут же открыться новая. Там погиб бригадир Кен, упав без сил поверх четырех тварей, из которых он непостижимым образом высосал энергию. Там сгинули Джимми и Белый, налетевшие на засаду, нашлись только лучеметы с посаженными батареями, ворох гильз и что-то жуткое, оставшееся от собак. Школе этот ужас пошел впрок: изменилась тактика, появилось новое оснащение – а Мастер незаметно для Будды начал собирать материал по возможностям сенсов. Но вот городу не полегчало. Набережная расчищена, там сейчас безопасно – но никто там не хочет жить, и почему-то никто себя не спросит, а с чего бы это? Просто так повелось, что в этом районе, некогда очень престижном, жить нехорошо. Вредно. И все тут. Каждая вторая квартира продается, и задешево, но спроса нет. Ничего удивительного – Бенни под домами видит огромные черные пятна на местах бывших схваток. Интересно, кто именно наследил? Во всяком случае, от выходящих из зоны расчистки охотников сенсы в те дни кидались врассыпную. Школа училась воевать, и ей, будто так и надо, попался для начала самый трудный участок. И каждый охотник натерпелся страху на всю оставшуюся жизнь, а также до упора разозлился на тупых убийц и люто возненавидел тех, не менее тупых, кто попадался тварям в когти. Любовь охотника к конкретным людям разбавилась презрением к человечеству в целом. Школа уверенно шла в отрыв, давно спланированный руководством Проекта. Школа становилась чем-то вроде рыцарского ордена – бандой надменных душегубов, таких же уродов, как и те, с кем пришлось воевать.