Текст книги "След зомби (трилогия)"

Автор книги: Олег Дивов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 65 страниц)

– С моей стороны – нет проблем, – сообщил Бенни, вставая. – Я пошел? – спросил он Доктора.

– Спасибо, – кивнул тот. – Прости, что я тебе не дал выспаться…

– Фигня! – отмахнулся Бенни. – Я сейчас заступаю, – сказал он Мастеру.

– По Школе?

– На расчистку. Кто там сегодня, «Трешка»?

– Нет, как раз «Двойка» твоя любимая. Отлично. Вместе сходим.

– Ты еще собираешься на расчистку? – вытаращился Бенни.

– С ума сошел, – пробурчал Доктор.

– Так, – сказал Мастер, поднимаясь. – Спасибо за все, меня Карма ждет.

– Я скажу Склифу, какой тебе дать стимулятор, – пообещал Бенни.

– И без этого не смей! – пригрозил Доктор. – Сдохнешь ведь!

– Не нужен ему стимулятор, – сказал Тим, на протяжении всей перепалки усиленно подмигивавший Мастеру. – Ты сейчас прямо в Школу? Подожди меня на стоянке, ладно?

Мастер кивнул, пожал вялую руку Доктора, пихнул Бенни в плечо и вместе с ним вышел в коридор.

– Все равно я ему не доверяю, – пробурчал Бенни себе под нос.

– Ты просто ему простить не можешь, что он сильнее тебя. – Бенни яростно замотал головой и попытался возразить, но Мастер жестом показал ему: не надо, не верю. – Он гораздо сильнее тебя. И гораздо умнее всех нас. Но ты послушай, как он говорит! Постоянно срывается на высокомерный тон. И тут же начинает извиняться. А ведь Тим не от хорошей жизни такой стал. Он здесь пережил такое… Я ему все простить готов хотя бы за то, что он уцелел. Ну, и потом все эти межзвездные приключения такую модель поведения закрепили. Фактически с ним жизнь обошлась так, как мы в Школе со щенками работаем.

Бенни пожал неопределенно плечами.

– Давай-ка мы с тобой кофейку долбанем, – предложил он, останавливаясь у вмонтированного в стену автомата.

– Поганый здесь кофе, – сказал Мастер, но тоже остановился, устало прислонившись к стене. Оказалось вдруг, что ему тяжело стоять на ногах. Он все-таки надорвался сегодня. – А знаешь, чем он там занимается? – Мастер никак не мог перестать защищать Тима, чувствуя, что правильно его понимает. – Он нечто среднее между переводчиком и детектором лжи. Ты должен это знать.

– Догадываюсь, – кивнул Бенни, с сомнением рассматривая бурую смесь, льющуюся в стакан жидкой струйкой. – Меня тоже приглашали недавно на одни переговоры. Штуку баксов давали только за то, что в сторонке посижу.

– Не пошел?

– Хуже чем не пошел. Устроил этому гондону расстройство желудка на верных два дня. Он, видите ли, элитной мебелью торгует. А я чем торгую, собой? Знаешь, этот кофе действительно какой-то не такой. Или рискнуть?

– Давай попробуем. Да, ты угадал. Только он, конечно, не имеет права никому капать на мозги. Он просто обслуживает переговоры между расами, следя, чтобы не было непонимания и чтобы никто не обманывал. Вот, а дома у него что-то вроде княжества с населением в двести тысяч человек. Прогрессивная монархия.

– Он что, король? – переспросил Бенни, передавая Мастеру стакан. – А, ну тогда я пас. Тогда я все понял. Конечно, ему с нами должно быть сложно. Он же, наверное, привык: чуть кто варежку разинул – хрясь, и башки нету. Опять-таки право первой ночи… – Бенни мечтательно закатил глаза.

– А я ему не завидую, – сказал Мастер.

– А я и ему не завидую, и тебе не завидую, – отрезал Бенни. – Ты тоже король. Маленький только.

– Точно, – кивнул Мастер. – И мне чертовски хочется на покой.

В кабинете стояла удушливая тишина. Доктор по-прежнему сидел в кресле и понуро смотрел под ноги.

– Какая же ты сука, Доктор, – тихо сказал Тим. Голос его был спокоен, он не возмущался и не расстраивался, просто констатировал факты. – Я ведь сказал тогда про Нину, что я твой поступок не одобряю, но и не осуждаю. Мне только противно, что ты даже не торговался. И сейчас я это могу повторить.

Доктор не пошевелился.

– Неужели это было так сложно? – спросил Тим. – Сказать всего три слова? «Мне нужен пропуск». И все!

Доктор тяжело вздохнул и в который раз за сегодняшнее бесконечно длинное утро закрыл лицо руками.

– Я в восхищении! – сказал Тим. Тон его повышался. – Между прочим, ты мне за сегодняшний день основательно задолжал. Меня так и подмывало сказать Мастеру, что ты согласился принять Объект. А потом я вместе с ним сплясал бы на твоей могиле.

Доктор закряхтел. Это, наверное, должно было означать, что ему стыдно.

– И я тут должен, как последнее чмо, учить жизни пожилого человека! – вскричал Тим. – Ты понимаешь, урод, что ты в очередной раз этих ребят предал?! Думаешь, ты для них раньше хоть что-то хорошее сделал? Да ты им не нужен вообще! Мастер и без тебя во всем отлично разобрался бы! Ох, ну какая же ты скотина!

– Ты был у Куратора? – с трудом выдавил Доктор.

– Я чуть не убил Куратора! – заорал Тим в полный голос. – Ваш вонючий Куратор – бывший начальник моего отца! Такое же дерьмо кагэбешное, как и мой драгоценный папочка! Он же ни хрена не понимает!

– Но ты его подготовил?

– Да не твое собачье дело! О чем ты думал, хрен моржовый, когда принимал это предложение? А?

– Мне страшно, – прошептал окончательно сломленный Доктор. – Мне было страшно… Я ничего не мог, ни думать, ни возражать, я только кивал, и все… Я их боюсь, понимаешь?

Тим сделал несколько глубоких вдохов.

– Из-за тебя погибнут люди, – сказал он. – У тебя был шанс уберечь охотников от атаки на Объект. Ты мог бы провернуть всю операцию сам. Но ты, конечно, о них не подумал. Ты их спровоцировал, запихнул Мастера в эту мясорубку, ты очень правильно все спланировал. Но почему ты, падла, струсил, когда появилась возможность сделать все своими руками? Вот этого я не понимаю. Тебе же Проект всю жизнь искалечил!

– Я старый человек, – пробормотал Доктор. – Они меня сломали. Неужели ты не можешь понять?..

– Не могу, – вздохнул Тим. – Так получилось, что я не знаю страха. Его из меня выжгли каленым железом. И из Мастера тоже. А тебя, гадюку, они просто мало трогали. Недостаточно. Им нужно было Нину убить, и не сейчас, когда ты уже ниже земли опустился, а пораньше. Пока у тебя еще оставалось хоть чуть-чуть достоинства!

– Ну, не надо! – взмолился Доктор.

– Нет, ты представь себе, – предложил Тим. – Я говорю Мастеру – «А знаешь ли ты, милый друг, кто теперь научный директор на Объекте?» Пардон, в Техцентре. Мастер, конечно, бросается тебя целовать, и тут выясняется, что ты еще минимум полгода не сможешь даже близко подойти к территории! Конечно, он тебя спросит, как так вышло, что тебе не дали пропуска. Интересно, что ты ему соврешь.

Доктор совсем ушел лицом в мелко трясущиеся ладони.

– У них очень хороший план атаки, – сказал Тим. – Лучший из возможных. Но когда они пробьются к генераторной, расстреляют персонал и Мастер откроет дверь, останется только пять секунд. Если он опоздает к пульту на секунду, ребята час-другой полежат в коме, но потом оклемаются. А если он опоздает на две? А на десять? А вдруг там кто-то внутри уцелеет и ему придется вести бой? В лучшем случае выживут двое-трое самых крепких. И то калеками останутся. Вот какой у них хороший план. И лучше не получится.

Доктор тихо застонал.

– Мастер умница, – сказал Тим печально. – И он хороший человек, насколько это возможно в его состоянии и положении. Ему совсем не хочется погубить людей, с которыми он столько времени жил одной семьей. Он же их всех искренне любит. Но он понимает, что другого выхода нет. И он это сделает. Так что ты, Док, можешь гордиться. Ты подобрал отличного кандидата на роль мстителя. Но минимум полсотни жизней будет конкретно на твоей совести. А Мастер тут ни при чем.

Тим подошел к двери, взялся было за ручку, но обернулся к Доктору вновь:

– Самое интересное, что я на тебя даже не злюсь, потому что ты уже труп. Ты ничуть не лучше тех, кого штамповали в «Программе «Зомби». Ты просто бревно ходячее, и ничего больше. Конечно, ты можешь возразить, что делаешь нужное для человечества дело, ведешь перспективные исследования. Но в том-то и фокус, что твое замечательное орудие мести ударит скоро и по тебе самому. Когда Мастер выключит генераторы, начнется большой скандал. Потом следствие. И грандиозная чистка – это я тебе гарантирую.

Доктор оторвал наконец ладони от лица и посмотрел на Тима полными слез глазами.

– Психотроника рухнет, как срубленное дерево, – продолжал Тим. – Но она потянет за собой и все смежные области. Их тоже закроют. Так что на биоэнерготехнологиях можно смело поставить большой жирный крест. Не будет никаких форсированных сенсов, не будет Базы, ничего не будет. Останется только пенсионер-неудачник доктор Самохин. И знаешь… Это хорошо. Нельзя человека сращивать с машиной. Если кто-то умеет руками лечить болезни, не стоит вешать ему на задницу усилитель. Пусть уж он лучше руками…

Дверь захлопнулась. Доктор снова упал лицом в трясущиеся ладони и громко, в полный голос, зарыдал.

***

База занимала обширную территорию, и уже на полпути к вынесенной за забор «гостевой» автостоянке Мастер основательно запыхался. Безумная ночь и сумасшедшее утро совершенно его измотали, а принятый из рук Бенни транквилизатор – оглушил. Мастер сонно петлял между серыми корпусами научного городка и вяло ругал себя за то, что не распорядился поставить на разъездные машины Школы блоки подавления электронных помех, без которых ни один автомобиль в ворота Базы не впустят. Еще он злился из-за того, что надолго оставил собаку без надзора и поддержки. Больше Мастера ничто не волновало. Он шел к Карме – обнять, потрепать за уши, прижаться щекой и снова почувствовать себя бесстрашным, сильным и безразличным к обычным людским неприятностям, таким, как потеря близкого человека и стыд за то, что не смог отвести от него беду. Мастер шел за помощью к единственному другу, который всегда понимал его и никогда не подводил.

Ни разу за это утро дорога до стоянки не давалась ему так тяжело. Но сейчас напряжение спало, и организм отказывался работать. Мастер вдруг почувствовал, что у него начинает дрожать подбородок. Он попытался унять эту дрожь, но лицо не слушалось. Верная примета – две минуты до обморока. Как это Тим называет – «батарейки сели». Мастер тихонько взвыл от беспомощности и злобы. «Сейчас я рухну. И очень удачно. Как раз вот этот корпус, длинный такой – местный стационар. На втором этаже Шаман на растяжке валяется. А на первом – Синяк и Махно в коме лежат. Не хочу в кому. Не хочу…»

Чтобы вытащить руки из карманов, понадобилось бешеное усилие воли. Сгрести ими снег с высокого, по пояс, сугроба удалось вообще чудом. А вот остановиться Мастер уже не смог – он просто вошел в этот сугроб и застрял в нем, уткнувшись носом в ладони, полные белой колючей снежной крупы.

Снег обжигал и резал, и это было прекрасно. Мастер принялся растирать его по лицу, снег превратился в воду, и тогда он зачерпнул еще, а потом еще.

Когда из дверей корпуса выскочил парень в белом халате и с фонендоскопом на шее, Мастер сидел по уши в сугробе и утирался носовым платком. В помощи он уже не нуждался – над ним стоял Тим Костенко, и Мастер всем телом впитывал энергию.

– Что-то я совсем раскис, – пожаловался он.

– У тебя просто дрянная нервная организация, – утешил его Тим. – Нельзя быть одновременно таким сильным и таким впечатлительным. Ты генерируешь очень много эмоций и сам же все их подавляешь, не даешь им выхода. Так и загнуться недолго.

– Позвольте… – сказал врач, хватая Мастера за запястье.

– Не стоит, – бросил ему Тим небрежно. – Я сам займусь.

– Извините. – Врач машинально отступил и нервно затеребил шланг фонендоскопа, недоверчиво рассматривая оживающего на глазах Мастера.

– Дежурный? – спросил его Мастер, убирая платок в карман и доставая сигареты.

Тот молча кивнул. Теперь он таращился на Тима, аж рот разинул. Врач явно не был сенсом и вообще казался слишком молод для работы на Базе. Во всяком случае, в закрытом секторе «Ц», у Доктора, Мастер таких не видел. Аспирант какой-нибудь. Многое ему здесь, наверное, в диковинку.

– Как там мои бойцы? – поинтересовался Мастер, закуривая. – Синев и Михайлов.

– Хреново, – ответил за дежурного Тим. – Угадал?

– Н-ну… Без перемен. – Врач снова попятился. Ему явно не хотелось сводить близкое знакомство с человеком, чьи подчиненные без малого год лежат трупами в энергетической коме. Но долг медика не позволял развернуться и уйти.

– Свободен, – махнул ему Тим. – Нечего тут… Не кино.

– Извините, – еще раз пробормотал врач и поспешно испарился.

– Ладно, хватит. – Мастер принялся ворочаться в сугробе, пытаясь встать. – Меня Карма ждет.

Тим подхватил его и легко поднял на ноги.

– Я, собственно, хотел тебя проводить, – признался он. – Давай я тебя под руку возьму, а ты раскроешься, ладно? Не стесняйся. Нормальное дело. Устал человек.

– Чего тут стесняться… – вздохнул Мастер. – Чуть сознание не потерял… Укатали. Забодали. Задолбали. Затрахали…

– Не падайте ухом, поручик! – попросил Тим. – Нельзя вам.

– Я капитан, – сказал Мастер. – Во всяком случае, по документам. И даже старший уполномоченный. Упал намоченный. Точнее – замоченный.

– Нельзя, – повторил Тим. Они шли не спеша, в ногу, и день уже не казался Мастеру таким серым. Он только хотел бы, чтобы Тим перестал изрекать банальности.

– Сам знаю, что нельзя, – огрызнулся Мастер. – А что можно, а?

– Да ничего! – рассмеялся Тим. – По большому счету, останавливать генераторы тоже нельзя. У людей же «ломка» начнется.

– Они не так уж долго сидят на допинге. И вообще, по мне пусть лучше сдохнут, чем живут под давлением. Нельзя у целого народа отнимать свободу воли…

Внезапно Тим замедлил шаг. Мастер, смотревший под ноги, поднял глаза. Они уже подошли вплотную к воротам Базы. И возле будки КПП здоровенный, под два метра ростом, увешанный амуницией охранник проверял документы у невзрачного тощего чернявого мужичка, показавшегося Мастеру знакомым. Мастер оглянулся на Тима. Тот буквально ел мужичка взглядом. Тощий поежился и через плечо бросил на Детей косой настороженный взгляд.

Мастер высвободил руку и шагнул вперед. Тим поработал на славу, Мастер чувствовал себя отдохнувшим, свежим и привычно злым на весь мир. А уж этого мужичка он просто ненавидел. Было за что.

– Вы какого хрена здесь делаете, сударь? – спросил он с угрозой в голосе.

– Здравствуй, Витя! – сказал тощий.

Мастер по-собачьи приподнял губу и сложил руки на груди. Тощий обернулся было к охраннику, будто ища поддержки, но тот вдруг напрягся, выпятил челюсть и грозно зыркнул на него из-под козырька. Тощий опять повернулся к Мастеру и растерянно всплеснул руками.

– Не понимаю, – пробормотал он. – Ты что, не узнаешь меня?

– Не слышу ответа, – процедил Мастер сквозь зубы.

– Черт знает что такое… – сказал тощий. – Прости, а ты-то что здесь делаешь?

– К кому он пришел? – спросил Мастер охранника.

– Сейчас, – кивнул охранник послушно, заглядывая в бланк пропуска. – Вот, пропуск заказан…

– Я не понимаю! – перебил его тощий, повышая голос. – Что все это значит?! Я здесь по приглашению господина Ферапонтова, и мне непонятен смысл этого допроса! Виктор, почему вы делаете вид, что мы с вами не– знакомы?

– Точно, – кивнул охранник. – Ферапонтов. А вы не кричите, посетитель. Здесь вам научное учреждение, а не редакция какая-нибудь…

– Кто такой этот Ферапонтов? – поинтересовался Мастер у Тима. Тот недоуменно хмыкнул. Его явно забавляла ситуация, и совершенно нельзя было по его виду догадаться, что Тим сейчас мертвой хваткой «держит» охранника. А вот к тощему Тим даже и не прикасался. Видимо, как и Мастер, он хотел чистых реакций. То есть правды и ничего, кроме правды.

– Здесь написано – третий корпус, отделение шесть, – доложил охранник.

Мастер вздохнул свободнее. Сектор «Ц» занимал корпуса с пятого по восьмой. Значит, эта гадюка здесь по своим делам, и нечего так на него кидаться. Но слишком уж сегодня много совпадений…

– Здорово, Гершович! – вдруг нарушил молчание Тим. – Как самочувствие?

Тощий принялся затравленно озираться, словно ища лазейку, чтобы удрать. Но охранник крепко прижал к животу его удостоверение, а свободную руку положил на дубинку.

– Как-как ты его назвал? – переспросил Мастер.

– Гершович, – сказал Тим. – А ты думал, что это знаменитый журналист Гаршин? Это просто язвенник Гершович, мой бывший пациент. Весьма неблагодарный пациент, хотелось бы заметить.

Тощий закатил глаза и сжал челюсти. Охранник убрал руку с дубинки и с интересом заглянул в удостоверение. На лице его отразилась мучительная работа мысли.

– Гаршин Иван Иванович, – прочел он.

– Это не поддельный документ, – разочаровал его Тим. – Просто в порядке исключения господину Гершовичу в редакционное удостоверение вписали псевдоним без указания настоящей фамилии. Уникальный случай. За особые заслуги перед Родиной.

– Хватит паясничать! – попросил Гаршин.

– Мне тоже сделать вид, что я вас не помню? – учтиво поинтересовался Тим. – Или, может, мне представиться, чтобы облегчить процесс идентификации? Между прочим, если бы вы были честнее в свое время, я бы успел вам долечить язву. А теперь, я вижу, она вас беспокоит.

Гаршин заскрипел зубами.

– Чего вы хотите? – спросил он.

– Сержант, будьте любезны, верните посетителю его документы, – сказал Тим. – И пропуск тоже. Спасибо. Пошли, Иван Иваныч, поболтаем.

Тим повернулся и двинулся к чистой от снега лавочке метрах в тридцати от КПП. Мастер последовал за ним, постепенно успокаиваясь. Он уже все для себя выяснил, а сводить с Гаршиным старые полузабытые счеты казалось глупым. Но Тим, видимо, так не считал. Гаршин понуро шаркал ногами сзади.

Тим с размаху уселся на скамейку, и Мастер, садясь рядом, отметил, что тонкое и легкое на вид черное одеяние отлично защищает его от десятиградусного мороза. Или Тим греется каким-то внутренним теплом?

Гаршин остался стоять. Вот ему-то явно было холодно.

– Ну что, Гершович, как теперь платят на Лубянке за врагов народа? Поштучно? – спросил Тим.

Гаршин разглядывал снег под ногами.

– Я тебя не понимаю, – пробормотал он сдавленным голосом. – При чем здесь я?

– Ты – паук, – сказал Тим.

– Нет!

– Ты – паук, – повторил Тим. – Причем ты не просто стукач дешевый, а самый настоящий штатный сотрудник. Тебя мой отец спалил. Я у него все про тебя выяснил.

Мастер слушал Тима, внутренне содрогаясь. Десять лет назад пауками сенсы называли сотрудников КГБ.

– Да нет же! – воскликнул Гаршин. – То есть да, но… Я в отставке. По здоровью…

– Мелкий паучишка, – сказал Тим почти жалостливо. – Сколько ты судеб загубил! И, главное, свою тоже. Ты помогал гадам плести большие сети, но никогда не знал, для чего они. Ты тоже попался. Тебя прожевали и выплюнули. И ты даже не понял толком, в чем участвовал!

Гаршин, казалось, готов был на месте провалиться. Но и уйти он тоже не решался.

– Когда тебе приказали зарезать расследование по «Программе «Зомби», ты ни о чем не задумался? – спросил Тим.

– Но ее же не было! – почти вскричал Гаршин.

– Угу, – кивнул Тим. – Щас!

– Ты ведь ничего особенного не нашел тогда… – сбавил тон Гаршин. – И ребята… Вот тебе Витя может подтвердить…

– Это больше не Витя, друг мой. Позвольте вам представить: его зовут Мастер, он охотник на зомби. Только не на тех несчастных, которых штамповал ГБ, а на самых настоящих. По ночам Москва ими буквально кишит. У Мастера в подчинении куча народу, и их работа – часть большой государственной программы. Соображаешь, ты, хрен с бугра?

Лицо Гаршина постепенно серело. Он сделал пару неуверенных шагов и осторожно присел на краешек скамьи, подальше от Тима.

– Расскажи ему, – попросил Тим Мастера.

– Зачем? – удивился Мастер.

– Он не нарочно записался в пауки. У него была плохая анкета, и его заставили. И он действительно в отставке. Его уже давно не трогали. Пусть хоть узнает, каких мерзавцев прикрывал.

Гаршин покосился на Тима, и Мастер по этому взгляду понял: он нас засыпет. Не настучит, а просто кинется выяснять и разбираться, и из него тут же вытянут источник. «Тим не может этого не понимать. Зачем ему это нужно?»

Костенко словно прочел мысли Мастера. И легонько погладил его по голове невидимым мягким щупальцем.

– Давай-давай, – улыбнулся он. – Trust me.

Мастер вздохнул. Когда-то мэтр Гаршин организовал против него форменную травлю. Интересно, с молодым журналистом Костенко он так же поступил? Сначала выставил на посмешище, а потом, чтобы выглядеть чистеньким, объявил шизофреником? Бедный мальчик ни в чем не виноват, он просто болен. Не нужно издеваться, пожалейте его. Ну и что? Теперь я – Мастер, а он – просто еще один кандидат в твари. И я слабых не трогаю.

– Ладно, слушай, – сказал Мастер Гаршину. – Слушай и запоминай. Все мои выкладки по «Программе «Зомби» ты должен помнить. Помнишь?

Гаршин кивнул. Мастер закурил. «Все-таки хорошо, что между нами сидит Тим. Руки так и чешутся».

– «Программа» потерпела неудачу, – начал Мастер. – Как система подавления она работала, а как система управления – нет. Оказалось, что свести человека в могилу психотроника может и свести с ума тоже может, а вот надолго подчинить его чужой воле не получается. Психика зомбированного человека слишком быстро изнашивалась, он просто через год-другой трогался рассудком и уже никакому воздействию, кроме как таблетками и уколами, не поддавался. Оказалось, что военное применение у психотроники есть, а полицейского и шпионского – почти нет.

– А меня зовут Стальное Сердце, – мечтательно произнес Тим, разглядывая облака. Гаршин от этого заявления поежился.

– До момента смены власти в стране «Программа» еще финансировалась, – продолжал Мастер. – По инерции. Но, когда пришли новые люди, она распалась. Все научное руководство свалило за рубеж. Часть аппаратуры была уничтожена, и почти вся документация тоже пропала. Но кое-какие мощности сохранились, и остался вспомогательный персонал, который отвечал непосредственно за технику. Жрать этим людям было нечего, никому они были не нужны. И какому-то умнику из их числа пришла в голову блестящая идея. Есть аппаратурный комплекс, способный воздействовать на массовое сознание. Почему бы его не обратить на службу новой власти? В самых гуманных целях. Догадываешься, о чем речь?

Гаршин снова поежился. Мастер не мог понять по его виду, верит Гаршин рассказу или нет. «Скорее всего он сейчас в бешеном темпе сравнивает известные ему данные с тем, что слышит. Гаршин всегда быстро схватывал, нужно отдать ему должное. Он просто обязан мне поверить».

– Больше всего Кремль боялся массовых беспорядков в столице. И вообще, Москва – это миллионы избирателей. Ну, и подсуетилась какая-то сволочь, подбросила администрации Президента блестящую идею… Мол, поможем населению пережить тяжелые времена. Снизим народу «критику», чтобы ему перемены не так глаза резали… Как нарочно, в Москве стояла наиболее мощная аппаратура. Они отладили эту установку, насколько могли, перенастроили ее, опять-таки насколько это у них получилось, – и запустили на всю катушку, после чего в городе сохранили активность только очень сильные личности и, разумеется, люди с подвижной психикой. А остальным стало на все наплевать. Правительственные кризисы, скачки инфляции, громкие разоблачения – все по фигу. Просто идеальный народ. Люди-куклы. Конечно, напряжение у них копится потихоньку, и рано или поздно они сорвутся. Но это ерунда. Люди продержатся еще лет двадцать. Только вот к этому времени их всех съедят.

– У оружия всегда есть отдача, – сказал Тим. – А генераторы, которые работают сейчас в Москве, проектировались именно как оружие.

– Не знаю, каким образом, – вздохнул Мастер, – но эта хреновина нарушила в городе энергетический баланс. И по ночам территория Москвы вступает в контакт с другим измерением. Открываются тоннели, по которым в наш мир выходят твари. Это какая-то неизвестная нам форма материи, энергетические сгустки, которые захватывают человеческие тела и охотятся на живых людей. Начиналось все с покойников, настоящих зомби, в классическом понимании этого слова. Помнишь вспышку вандализма на кладбищах шесть-семь лет назад? Разрытые могилы, пустые гробы?

Гаршин нервно сглотнул. Тим фыркнул и прикрыл глаза.

– Понимаешь теперь, что значит нынешняя статистика по пропавшим без вести? – спросил Мастер Гаршина. – Понял, зачем ее секретят? И прогрессия бешеная. Чем больше народа тварям удается поймать, тем больше их по ночам выходит на улицы. Я понятия не имею, что происходит за городской чертой, но там, я думаю, в самое ближайшее время начнется полный кошмар. Нам все чаще приходится выбираться за кольцевую дорогу. Территория, которую твари контролируют, расширяется день ото дня.

– И пока генераторы работают, – прошептал Тим, – дверь останется настежь открытой. А однажды наступит момент, когда ее уже нельзя будет закрыть никакими силами.

– Стволом автомата можно делать лунки в грядках, – сказал Мастер, – и сыпать туда семена. Но я не уверен, что всходы окажутся богатыми. Оружие всегда оружие. Оно любит стрелять. И больше ни на что не годится. И Тим правильно говорит – у него должна быть отдача. Или нужно конструировать откат. Но на это у наших умников не было ни времени, ни таланта.

– А теперь идите, Гершович, – посоветовал Тим, по-прежнему не открывая глаз и подставляя лицо солнцу. – Быстро.

Гаршин замешкался. Он хотел что-то сказать, но не решался.

– Бегом!!! – заорал вдруг Мастер, подаваясь к нему. Гаршин прыжком оторвался от скамейки и отлетел боком на несколько шагов. Мастер резко сунул руку за пазуху, делая вид, что достает оружие.

– Нет! – воскликнул Гаршин, выставляя перед собой раскрытые ладони.

– Гоу! – рявкнул Мастер. И тогда Гаршин повернулся к нему сутулой узкой спиной и действительно побежал. Неловкой мелкой трусцой припустил к ближайшему корпусу в надежде скрыться за угол до того, как мучители передумают и влепят-таки ему пулю в позвоночник.

Мастер, отдуваясь, вытащил из кармана сигаретную пачку, обнаружил, что она пуста, раздраженно смял ее в кулаке и зашвырнул далеко в снег.

– Вот и пошел раскручиваться главный этап нашей операции прикрытия… – тихо сказал Тим. – Есть утечка. Сегодня вечером тупица Куратор похватает за жабры штук двадцать экспертов и помчится с ними «обнюхивать» Техцентр. Может быть, даже нашего приятеля Самохина припашет. Хотя нет, вряд ли. Но все равно кто-нибудь скажет ему правду, и дурак очень сильно испугается. И побежит к начальнику Охраны, тоже редкому тормозу, виниться и падать в ноги. А дальше начнется разборка и поиск главного козла. Сменят руководство Техцентра. Поставят на уши ваш этот… как его… Штаб, да. Может быть, немного снизят мощность излучения. И все будут дрожать при мысли, что рано или поздно нужно идти к Президенту и докладывать, как нагадили! Обещали-то ему массовое повиновение без побочных эффектов… Вот тоже придурок! Собственные подчиненные второй срок от него скрывают, что по столице нашей Родины шастает непонятно что и занимается поеданием электората… Тьфу!

– А дальше? – осторожно спросил Мастер.

– А как угодно, – мягко улыбнулся Тим. – Главное, мы уже разворошили муравейник. Через пару дней вся здешняя верхушка будет мечтать только об одном – чтобы кто-нибудь принял решение за них. Так что, если ты все еще хочешь спасти человечество, – милости просим… Да, как раз двое суток мне должно хватить на уточнение деталей. И можешь атаковать Техцентр. А я в то же самое время зайду к Куратору и запугаю его окончательно. Думаю, все обойдется. Получишь сначала хорошую нахлобучку, может быть, арестуют даже. Потом выпустят и Героя России дадут. Если жив останешься…

– Спасибо… – пробормотал Мастер. – Не знаю, что бы я без тебя делал…

– Ерунда, – отмахнулся Тим. – Это я должок возвращаю. Помнится, мне звонил какой-то Ларин десять лет назад. Консультации требовал…

– Было, – пробормотал Мастер смущенно.

– Ты уж меня прости. С тобой говорил тогда очень злой и страшно одинокий мальчишка.

– Примерно такой же, как я сейчас, – невесело усмехнулся Мастер.

– Возможно. Значит, вот оно и пришло – твое время. – Тим по-прежнему смотрел в небо и не открывал глаз.

– Спасибо, – непонятно за что поблагодарил Мастер.

– Не за что. Я еще не совсем от Земли оторвался. Тоже… несу часть ответственности. Так. Так. Близко, близко… Совсем рядом…

– Что такое? – встрепенулся Мастер, снова запуская руку под куртку, только уже не за пазуху, а за пояс, туда, где пистолет действительно был.

– Я на связи с библиотекой, – объяснил Тим.

– Все это время?

– Да, это несложно. Кое-что я теперь понимаю. Ладно, потом расскажу. Ты почему рацию с собой не носишь?

– Тяжелая. А мобильники нам запрещено иметь, слишком легко сигнал перехватывается. Если в Школе что-то случится, у меня на этот случай есть пейджер. Совсем крошечный, цифровой.

– Ладно. Я с тобой свяжусь в течение дня. – Тим приоткрыл один глаз и посмотрел в направлении угла, за которым скрылся Гаршин. – Вот ведь пакостник этот Гершович!

– Здорово он тебе нагадил?

– Нет слов. Я, когда вляпался в «Программу «Зомби», сдуру кое-что рассказал отцу. А папочка у меня проходил по другому ведомству. И о «Программе» он, конечно, ничего не знал. Но зато был знаком с неким Гаршиным, большим специалистом по всему запредельному. И ты представляешь, эта гнида посоветовала моему папуле найти сыну хорошего доктора. И даже подсказала где. – Тим невесело усмехнулся.

– И отец поверил? – спросил Мастер с замиранием сердца.

– А он всегда считал, что я малость не в себе. Я же практикующий сенс, где-то с семнадцати лет. В то, что я сенс, отец верил. Но в то, что сенс может быть психически нормальным, – никогда.

– Н-да… – протянул Мастер. – Мало не покажется.

– Я не могу с тобой пойти на Техцентр, – сказал Тим извиняющимся тоном. – Я обязан беречь себя. Если мне там влепят пулю в башку… – Мастер замахал руками мол, оставь, что за глупости, обойдется, но Тим не успокоился.

– Если я не вернусь домой, – продолжил он горько, – на мою территорию полезут соседи с юга. Наши станут изо всех сил обороняться, и погибнет очень много народу. Я несу ответственность за двести тысяч жизней. А потом, у меня же детей трое. Трое отличных парней… Не свои, конечно, приемные. Но я их полюбил, как родных. Их-то точно убьют, чтобы вопрос наследования не вставал. Нельзя мне рисковать, понимаешь?

Мастер протянул Тиму руку и с наслаждением принял крепкое и теплое пожатие.

– Мне и в голову не пришло бы звать тебя с собой, – улыбнулся он. – Это наше дело, земное. Нормальное русское Плохо Дело. Дерьмо лопатой грести. Ты и так сделал для нас очень много. Спасибо тебе!

– Не за что. Ладно, беги. А то Карма совсем приуныла.

– Да. – Мастер поднялся на ноги. – Слушай! – сказал он вдруг. – Я все хотел спросить, да как-то не получалось. Ты зачем вообще сюда прилетаешь? Чего ты у нас забыл?