Текст книги "По дороге к высокой башне. Часть третья (СИ)"

Автор книги: Олег Будилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

Нимас уходил со всеми. Мы тепло простились с ним. Покидая монастырь, он протянул мне ключи от кладовой.

– Там вдоволь вина и пищи, – сказал монах, – порадуй своих людей перед боем.

– Спасибо, брат!

Провожая святых отцов, мы с Пошуном вышли за ворота. Я боялся, что беглецы не успеют преодолеть основную часть в пути до рассвета, поэтому отчаянно торопил монахов.

– Будьте осторожны, – крикнул я вслед, – и не сходите с дороги!

– Хорошо! Я буду молиться за тебя, Тибон! – откликнулся из темноты брат Нимас.

После исхода монахов обитель опустела. Нет, народа в ней хватало, но из монастыря словно отлетела душа и намоленное место, в одно мгновение превратилось в холодную кучу камней. Крепость – не крепость, казарма – не казарма.

Со смотровой башни хорошо были видны костры степняков. Их было много, намного больше, чем я ожидал.

– Можно ли одолеть такую силу? – спросил Ниман, с ужасом разглядывая сверкающие огни.

– Конечно, – беззаботно ответил Пошун, – мы противостоим ей с начала времен.

Неожиданно меня окликнул Холин. Прогуливаясь по монастырю, он наткнулся на двух монахов, которые не захотели уходить со всеми и остались в храмине. Я вынужден был спуститься со стены, чтобы встретиться с братьями и заодно осмотреть обитель. Интересно, какие еще сюрпризы меня там ожидают?

Братья Жужон и Санум были слишком стары, чтобы пройти долгий путь до Пауса. Они забились в келью и наотрез отказывались из нее выходить. Этих монахов я не знал, поэтому просто попросил их сидеть тихо и не мешаться под ногами. По моему приказу им принесли вино и еду на несколько дней.

Осматривая молельный зал и трапезную, я заметил, что алчные наемники уже успели здесь побывать. Они натащили грязи на сапогах, порылись в ящиках и шкафах. Кого привел я с собой из города? Зачем? Что может интересовать этих людей кроме наживы? Во имя чего они пойдут на стены, когда кочевники окажутся у ворот?

Конечно, в моем отряде хватало надежных людей. Дворяне, оруженосцы и простолюдины, приставшие ко мне после штурма тюрьмы, честно исполняли свой долг, но остальные вели себя хуже животных. Чего мне стоило ожидать от убийц, воров и насильников? Смогут ли они позабыть о своем призвании ради великого дела?

– Закрой не только кладовые, – приказал я Холину, – но и запри все двери, ведущие в подвал и на первый этаж. Незачем солдатам бродить по храмине. Не хочу, чтобы они набивали мешки церковной утварью и обижали выживших из ума стариков.

– Хорошо, – бывший стражник понимающе кивнул.

– Всех надежных людей расставь в башнях. Пусть следят в оба. Остальным спать. Завтра трудный день.

Готовя монастырь к обороне, я старался учесть все возможные беды, с которыми мы могли бы столкнуться. Монахи не обманули. Кладовые оказались забиты едой и вином. Если осада затянется, мой отряд сможет продержаться довольно долго, не ожидая припасов из города. Ворота были новые, набранные из толстых досок. Они без труда могли выдержать удар тарана. Меня смущала высота стен, но поделать с этим мы ничего не могли. Хорошо хоть такие есть. Монастырь не крепость, и возводя обитель, зодчие меньше всего думали об оборонительных возможностях.

Я знал одно – никакие стены нам не помогут, если солдаты испугаются и побегут. Приглядываясь к людям Колуна, я все больше убеждался в том, что они замышляют недоброе. Мысленно я разделил их на две группы. В одной оказались настоящие бандиты, а в другой мирные горожане, побоявшиеся ослушаться главаря разбойников и потому приставшие к моему отряду. Если вторые просто тряслись от ужаса при виде вражеских костров за стеной, то от первых можно было ожидать любых неприятностей. Сразу после того, как мы вошли в монастырь они принялись переругиваться между собой и задирать дворянских слуг. Мои приказания разбойники выслушивали молча, и выполняли с большой неохотой.

– Следи за ними, – приказал я Холину, – еще не хватало, чтобы эти мерзавцы напали на нас со спины.

– Зачем им это, – удивился бывший разбойник, – мы теперь в одной лодке. Без нас им не выжить.

– Не спрашивай меня, – попросил я, – просто следи в оба. Мне неспокойно.

До рассвета ждать оставалось совсем недолго, поэтому я пригласил дворян в центральную башню. Нам всем нужно было отдохнуть перед боем, а для короткой передышки лучшего места не придумаешь. Конечно, мы могли остановиться в храмине – там хватало места в опустевших кельях, но я не хотел отпускать людей со стены. Не время было нежиться в мягких постелях.

Центральная башня считалась самой большой, и в ней можно было устроиться с относительными удобствами. Конечно, кроватей внутри не было, зато нас ждал накрытый стол, теплая печь и крыша над головой. А главное теперь от остального отряда нас отделяли толстые двери, запирающиеся на железные засовы.

Измученные долгим переходом люди сразу после ужина стали укладываться прямо на полу постелив плащи на доски. Спать на жестком было не очень удобно, но никто из нас и не думал роптать. Это в городе дворяне требовали к себе особого внимания, хорошего вина и вкусной еды, но в походе они преображались. Даже Ниман, несмотря на свой юный возраст, держался молодцом.

Старик Пошун сразу уселся на лавку и заявил на нее свои права.

– Моим старым костям холодно будет на полу, поэтому я лягу здесь, – проворчал он, устраивая себе постель из плаща и походной сумки.

С ним никто не стал спорить.

– Вина много не пейте, – приказал я своим людям, заметив, что некоторые из молодых дворян потянулись за бурдюками, чтобы налить по второй кружке, – кто знает, что ждет нас утром. Лучше спать ложитесь.

Шум, поднятый в монастыре многолюдным отрядом, затихал. Простолюдины тоже отправились спать. Сквозь бойницу я видел, как солдаты укладывались вокруг разведенных во дворе костров. Скоро на стене останутся только часовые.

Короткий сон облегчения мне не принес. Ворочаясь на жестком ложе, я все время просыпался и прислушивался к тому, что происходит снаружи. Часовые перекликались за стеной, слышались чьи-то шаркающие шаги, кашель и храп. Переворачиваясь с боку на бок, я старался найти удобное положение и незаметно засыпал измученный и разбитый, чтобы через пару мгновений снова неожиданно вздрогнуть и открыть глаза. Последнее мое пробуждение было самым неприятным. Мне вдруг показалось, что я падаю с невероятной высоты. Ноги мои резко распрямились, словно у собаки, увидевшей во сне погоню, я проснулся и в ужасе огляделся. Все дворяне мирно спали на своих местах, и только ложе Пошуна пустовало.

Я нашел старика сидящим напротив бойницы, выходящей во внутренний двор. Он с интересом смотрел в окно.

– В чем дело? – спросил я хриплым со сна голосом.

– Там что-то происходит, – сказал воин, указывая пальцем на улицу.

Я поднялся, подхватил перевязь и, завязывая ее на ходу, подошел к старику. То, что я увидел, мне совсем не понравилось. Недалеко от ворот столпилась небольшая группа солдат. Все эти люди сейчас должны были находиться на стене, но похоже мой приказ они выполнять не собирались.

Неожиданно в дверь кто-то принялся скрестись снаружи. Я отодвинул засов и впустил Холина. Вид он имел неважный. Не знаю, что с ним случилось, но на скуле бывшего стражника краснела ссадина, а ворот куртки оказался надорван.

– Люди Колуна взбунтовались, – выпалил он, – работать не хотят, на стене дежурить не хотят. Требуют вина и еды.

– Ты объяснил им, что завтрак будет позже? – спросил я.

Отправляясь в поход, я пообещал кормить солдат два раза в день, и пока слово свое держал. Для войска ничего не жалели. Вечером моих людей накормили кашей с мясом и каждому выдали по большой свежей лепешке. Для утреннего приема пищи время еще не наступило.

– Они меня не слушают.

– Ты, что подрался с ними? – спросил я, указав на порванную куртку.

– Нет, – Холин отвел глаза, – так, потолкались малость.

Мы говорили, не таясь, и разбуженные нашими голосами дворяне стали просыпаться один за другим. Воины садились на постелях, удивленно хлопая глазами, и с беспокойством оглядывали комнату.

– Выходит, бандиты, наконец, поняли, что дармовой выпивки не будет, – усмехнулся Пошун.

Старику с самого начала не нравилась моя идея привлечь на свою сторону городских разбойников. Он не доверял Колуну и как видно не зря.

– Вставайте, друзья, – сказал я, обращаясь к дворянам, – похоже, часть наемников решила сбежать обратно в город.

Никто не стал задавать лишних вопросов. Все было понятно и так. Для воинов участие в битве было великой честью, но простолюдины относились к таким вещам иначе. Некоторые дворяне при выборе слуг и оруженосцев уже столкнулись с тем, что большинство простецов по доброй воле не спешили идти на войну. Многим пришлось заплатить или пообещать богатое вознаграждение после битвы. Конечно, дворянин мог просто приказать, но слуга, нанятый за деньги, лучше служит своему господину.

Мои спутники, молча, поднимались с пола и брались за оружие. Все-таки военная выучка много значила.

– Наши люди участвуют в мятеже? – спросил я Холина.

Бывший разбойник отрицательно покачал головой.

– Никто не предал. Наших я расставил вокруг башни и на лестницах, ведущих на стену. Люди Колуна хотели подняться наверх, но потом передумали.

И не удивительно. Если все так, как говорил Холин у нас достаточно союзников. Силы примерно равны, а наличие магического оружия и хорошо обученных бойцов дает нам солидное преимущество. Выходит, мы контролируем стену, а люди Колуна ворота и двор.

Тем временем солдат внизу заметно прибавилось. Наемники бросали свои посты и один за другим подходили послушать, о чем говорят бунтари. Страсти кипели нешуточные. Отдельные возгласы доносились до нас, и я понял, что далеко не все готовы присоединиться к разбойникам. В конце концов, в нашем отряде было много простолюдинов, которые не имели к банде никакого отношения. Несмотря на то, что их привел Колун, они ему не подчинялись. Люди хотели честно заработать свои деньги, разгромить кочевников и вернуться к семьям.

Во время войны любое неповиновение нужно было пресекать сразу. Я прекрасно понимал, что слабость в таких вопросах не уместна. Нет ничего хуже безвольного господина, которого не слушается собственное войско.

– Ты знаешь, кто среди них главный, – спросил я Холина, – сможешь опознать зачинщиков?

– А чего их узнавать, – проворчал бывший стражник и показал мне двух здоровяков, – Шипун Кривой и Пупон с улицы золотарей. Они больше всех баламутят.

Я хорошенько рассмотрел бандитов, стараясь запомнить лица, и потянул из-за пояса магический жезл.

– Предлагаю выйти из башни и перебить мерзавцев, – сказал я.

– Если мы спустимся вниз, начнется резня, – задумчиво проговорил Пошун.

– И хорошо. Неповиновение приказам всегда карается смертью, – проворчал Зумон.

Запалив фитиль магического жезла от тлеющих в печи угольков, я оглядел свое войско. Трем воинам было лет по семнадцать, Ниману и того меньше, значит вместе со мной остается всего несколько взрослых мужчин. Конечно, нельзя было сбрасывать со щитов слуг и оруженосцев, но, несмотря на слова Холина, я не мог до конца полагаться на простецов, оставшихся снаружи. Мало ли что им наболтали люди Колуна.

– Неужели ничего нельзя придумать, – неожиданно воскликнул Ниман и тут же попытался оправдаться, когда увидел устремленные на него осуждающие взгляды, – у нас и так мало солдат. Что мы станем делать, если перебьем всех? Возможно, мы могли бы с ними договориться.

– О чем ты собираешься говорить с разбойниками, – одернул его Зумон.

Ниман вспыхнул и хотел ответить грубостью на грубость, но я вклинился между ними.

– Нет повода ссорится, – сказал я, – мы действительно можем попытаться решить дело миром.

Большинство наемников держались в стороне от головорезов Колуна. Они не хотели до поры открыто выказывать свое расположение бунтовщикам, справедливо опасаясь наказания господ. Возможно, если я смогу найти правильные слова они все-таки пойдут за мной.

– Как ты себе это представляешь? – огрызнулся Зумон.

Он рвался в бой, и я хорошо понимал, что им движет, но что, если Ниман прав и мы сможем избежать серьезного кровопролития.

– Я выйду к бунтовщикам, – сказал я, – если договориться не получится, мы на них нападем. Сигналом к атаке будет магическая молния. Если я выстрелю будьте готовы прийти мне на помощь.

– Не стоит идти одному, – сказал Пошун, вытаскивая меч из ножен.

– Ниман пойдет со мной, – ответил я.

Мальчишка бросил на меня удивленный и испуганный взгляд.

– Ты сам предложил переговоры, – пояснил я, – значит, не можешь оставаться в стороне.

Не знаю, прав ли я был, приглашая мальчишку с собой. Возможно, мне самому нужно было выйти к людям Колуна, но я хотел поучить юношу уму разуму. Легко давать советы другим. В свое время в военном лагере я насмотрелся на горлопанов, которые призывали устроить вылазку на вражескую территорию, а потом, когда доходило до дела перекладывали опасную работу на других. Если бы сейчас на месте Ниамана оказался Бибон я бы и его взял с собой. В конце концов, на стене мальчишке ничего не угрожает – арбалетов в руках у бандитов я не заметил.

– Хорошо, – Ниман согласно кивнул и проглотил подступивший к горлу комок, – я пойду.

Пошун с уважением посмотрел на молодого воина и кивнул мне, похоже твердая решимость Нимана приятно удивила его.

Мальчишка одернул куртку и шагнул к двери. Закаляя тело перед битвой, он перед сном не стал снимать доспехи. Для отпрыска небогатой фамилии Ниман был неплохо вооружен. Доставшаяся ему от отца кожаная куртка была укреплена спереди железными пластинами, которые подобно чешуе дракона закрывали грудь и живот. К сожалению спина, оставалась почти незащищенной, но нападения сзади сейчас можно было не опасаться. Остальные дворяне доспехи надевать не стали.

– Только не спускайтесь вниз, говорите со стены, – напутствовал нас Пошун.

Мальчишка кивнул, решительно распахнул дверь, но в последний момент спохватился и пропустил меня вперед.

Лестницу охраняли оруженосцы, прибывшие с дворянами из Таруса. Несколько здоровенных парней были настроены решительно. Оружие они пока держали в ножнах, но было видно, что они могут схватиться за кинжалы в любой момент.

– Если они бросятся на нас, что нам делать, господин? – спросил один из них, указывая на собравшихся внизу наемников.

– Убейте столько, сколько сможете, – ответил я и прошел мимо.

При нашем появлении наемники заволновались. Из группы особенно раздраженных солдат раздалось несколько недовольных возгласов. Бандиты взвинтили себя достаточно, чтобы в открытую выступить против меня. Они видели, что монахи уходили в спешке и понимали, что, избавившись от нас, смогут обшарить обитель, в которой, возможно, еще было чем поживиться. Словно хищники, почувствовавшие запах близкой добычи разбойники не могли больше сдерживаться. Все они были вооружены, к тому же многие обладали поистине богатырским телосложением, поэтому не боялись открытого боя. Им казалось, что они легко справятся с небольшим отрядом дворян и слуг.

– Почему вы покинули свои посты, – крикнул я, обращаясь к собравшимся, – почему ушли со стены?!

– Мы хотим жрать, – заорал в ответ здоровенный разбойник, один из тех головорезов, на которых мне указал Холин, – дай нам вина, ветчины и сыра!

– Хорошо, – я согласно кивнул, – если я дам вам все это вы вернетесь на стену?!

– И еще мы хотим денег, – выкрикнул кто-то из толпы.

Стоящие у ворот наемники поддержали его радостным ревом.

– Заплати каждому из нас по две монеты и тогда мы подумаем, – глумливо заявил великан, которого, кажется, звали Пупон.

Похоже, солдаты восприняли мои слова, как проявления слабости. Подстрекаемые зачинщиками мятежа они окончательно осмелели. Безумные требования посыпались на меня со всех сторон.

– Пусть откроет кладовые! – выкрикнул кто-то.

– И амбары, и храм! – поддержали смутьянов из толпы.

Я повернулся к Ниману.

– Ты все еще хочешь вести переговоры? – тихо спросил я.

Мальчишка не успел ответить, потому что кто-то из бандитов прокричал, – хватит шептаться, спускайся к нам!

– Нет, – сказал Ниман, сжимая рукоять меча, – с меня довольно.

– То-то, – буркнул я и шагнул на лестницу.

Видя, что я спускаюсь, Пупон раздвинул своих сторонников могучими руками, словно сухой тростник и направился ко мне навстречу. Он нагло ухмылялся, чувствуя себя победителем. Похоже, бандиты свято уверовали в то, что я пойду на все лишь бы уговорить их сразиться с кочевниками. Понимая, что отряд слишком мал для того, чтобы отразить атаку степняков заговорщик собирался выставить свои условия.

Слишком поздно Пупон увидел на моем жезле тлеющий фитиль. Он сначала замедлился, потом вообще остановился и уставился на меня во все глаза. Наверно, если бы сзади на него не напирали товарищи, разбойник с радостью отступил бы, но пока он соображал, что делать дальше, я поднял руку и молча, спустил курок. Грохот выстрела оглушил собравшихся во дворе, а могучее тело Пупона, словно мешок с картошкой рухнуло на землю. Огненная молния и короткий вскрик смертельно раненного бандита мгновенно отрезвили собравшихся во дворе наемников, но прежде, чем они успели что-нибудь предпринять, дворяне схватились за мечи и бросились к нам на помощь. Замелькали обнаженные клинки, и несколько разбойников стоящие у самой лестницы повалились на землю, обливаясь кровью. Остальные кинулись врассыпную. Спасаясь от разъяренных воинов, бандиты попытались укрыться в храме, но все двери оказались заперты на замок. Кого-то смерть настигла на ступенях храмины, кого-то у ворот. Оставшиеся в живых люди Колуна попытались вскарабкаться на стену. Теперь они искали спасения там, откуда совсем недавно намеренно ушли. Несколько человек добежали до дальней лестницы и помчались вверх словно зайцы, перепрыгивая сразу через две ступени, а самые отчаянные понадеявшись на ловкость и силу рук, попробовали вскарабкаться прямо по стене. Одного такого храбреца сбросил вниз ударом ноги, охранявший башню оруженосец. Оглушенный падением разбойник распластался на земле, словно раздавленная жаба. Двоих слуги закололи прямо на ступенях, но все-таки большинству беглецов удалось пробиться наверх, где их встретили наши люди, вооруженные арбалетами и копьями. Перепуганные и окруженные со всех сторон разбойники сгрудились на смотровой площадке.

– Бросьте оружие, – крикнул я, – если будете сопротивляться, мы перебьем всех до единого.

Солдаты, оставившие свои посты, но не примкнувшие к людям Колуна, как только во дворе началась резня, в страхе забились под лестницы или спрятались между амбарами. Все время пока шел бой они так и оставались в своих укрытиях боясь высунуться наружу. Сейчас они в ужасе смотрели на меня и не понимали, как следует поступить. С одной стороны, я дал недвусмысленный приказ, но с другой – мои солдаты не наставляли на них оружие.

– Я обращаюсь к людям из банды Колуна, – сказал я, – сдавайтесь, пока мы не отправили вас всех в преисподнюю.

После резни, устроенной нами во дворе бунтовщиков осталось меньше половины. Загнанные в угол перепуганные бандиты принялись разоружаться. Кинжалы, клевцы и топоры полетели на камни.

– Сгоните их всех в амбар, – распорядился я, – если станут шуметь, убивайте без жалости.

Ко мне подошел Зумон, толкая перед собой одного из зачинщиков мятежа. Разбойник был ранен, но все еще мог стоять на ногах.

– Если не возражаешь, я хотел бы его расспросить, – сказал дворянин, – пусть расскажет, что они хотели с нами сделать и как.

Я согласно кивнул. В том, что дворянин сумеет разговорить разбойника, я не сомневался. Воины это умели. Конечно, я был не сторонником пыток, но сейчас мне важно было узнать правду.

– Отведи его на задний двор.

На земле осталось лежать одиннадцать мертвых тел. Осматривая убитых, я сокрушенно покачал головой. Хороши бойцы у Колуна. Почти все разбойники были убиты ударами в спину. Никто из них не захотел сражаться. Когда мы схватились за мечи, большинство попыталось спастись бегством. Неужели они надеялись на то, что без труда одолеют нас? Вот к чему приводит глупость и безнаказанность.

– Соберите оружие, – приказал я Холину, – оно нам еще понадобиться.

– Сделаем, – он тяжело вздохнул и поднял с мостовой первый кинжал.

С заднего двора раздался крик полный ужаса и боли. Это Зумон приступил к допросу.

Закончив осмотр двора, я зашел в амбар, в котором сидели пленные бандиты. При моем появлении присмиревшие разбойники боязливо переглянулись. Они не ждали от меня ничего хорошего, а вопли несчастного собрата недвусмысленно давали понять, что церемонится с ними никто не собирается.

– Кто из вас решил поднять мятеж? – спросил я.

Люди молчали.

– Я повторяю вопрос, – сказал я и потянул меч из ножен, – кто из вас затеял смуту?

Испуганные блеском клинка наемники отступили к стене и неожиданно вытолкнули вперед маленького мужичка, одетого в кожаный панцирь с оторванным наплечником. Похоже, во время скоротечного боя по нему скользнул меч какого-то дворянина, но серьезной раны не нанес, крови я не заметил.

– Это все Пупон, господин, – еле слышно промямлил он, – и его друг Шипун.

– Что с ними стало?

– Их убили, господин.

– Хотите последовать за ними? – прямо спросил я и поднял меч на уровень глаз.

Наемники попятились, но отступать было некуда, задние уперлись в стену амбара.

– Или вы пойдете на стену и будете сражаться вместе со мной, – добавил я, – или всех вас зарежут прямо в этом сарае, а тела бросят на потеху воронам.

Маленький мужичок оглянулся, словно ища поддержки у остальных, потом опустился на колени и сказал, – мы будем сражаться, господин.

– Не слышу!

– Мы будем сражаться, – хором ответили наемники, один за другим опускаясь на сухую солому, устилавшую пол.

Зумон довольно скоро закончил допрос. Замученный им разбойник многое успел рассказать под пыткой, прежде чем ему даровали быструю смерть.

– Колун решил, что ты хочешь ограбить монастырь, поэтому и отправил своих людей, – сказал Зумон, вытирая кровь с правой руки обрывком холста, – он думал, что его головорезы смогут принять участие в дележе добычи.

– Вот, как, – удивился я.

Теперь многие странные слова, сказанные на прощание старым разбойником, стали мне понятны.

– Когда бандиты поняли, что ты не собираешься разорять обитель, они решили поднять мятеж. Понадеялись на то, что остальные простолюдины их поддержат.

– Глупая затея, – задумчиво сказал я.

– Согласен, – Зумон кивнул головой, – но это еще не все. Скоро сам Колун будет здесь. Он говорил своим, что хочет лично убедиться в том, что его доля награбленного никуда не денется. Он рассчитывает забрать сокровища и вернуться в город до появления орды.

Так или иначе, порядок в обители был восстановлен. Мертвецов вынесли за ворота и сбросили в неглубокий овраг, а потом тела засыпали землей. Ритуал погребения был нарушен, но я не хотел, чтобы трупы смердели. Стояли теплые солнечные дни и непогребенные тела могли доставить нам много неприятностей.

– Что прикажешь делать с теми бандитами, которые поклялись тебе в верности? – спросил Пошун.

Он был недоволен моим решением и считал, что лучше было перебить всех сподвижников Колуна.

– Отправь их на стены, – ответил я.

– А, если… – начал, было, он, но я не дал ему закончить.

– Скоро не будет никаких если, – отрезал я, – мы на пороге войны.

Пошун пожевал губами и кивнул.

– Хорошо, как скажешь.

После жестокого подавления мятежа наемники взялись за работу. Теперь никто из них и не думал огрызаться. Только получив приказ, они без лишних разговоров кидались его выполнять. Разросшиеся под стеной деревья срубили, распилили на чурбаки, раскололи на поленья и сложили в поленницы, чтобы в случае ночного нападения запалить для освещения. Башни освободили от хлама, а внутри двора сложили невысокую баррикаду на случай, если степнякам все-таки удастся прорваться за стену. Чтобы у солдат не было времени для страхов и сомнений, я старался занять их каким-нибудь делом, хотя поводов роптать у них и так было немного. В полдень они получили свою кашу, щедро сдобренную салом, а в дополнение ко всему Холин принес из кладовой солонины и вина. Повеселевшие от выпивки и сытной пищи солдаты славили командира, громко выкрикивая мое имя. Казалось, они уже и думать забыли о своих товарищах, павших во дворе по собственной глупости.

Ниман сражался хорошо и даже заколол одного из людей Колуна. Стыдиться ему было нечего, но после боя он старательно сторонился меня и даже завтракать отправился в одиночестве на смотровую площадку. Переживания – переживаниями, но я должен был быть уверен в том, что молодой воин не подведет меня в бою, поэтому недолго думая я взял свою миску и присоединился к нему.

– О чем задумался? – спросил я, подходя к юноше и опускаясь на маленькую скамейку, специально приготовленную монахами для ночной молитвы. Многие братья любили забираться на стену и обращаться к богам с различными просьбами в тот момент, когда обитель затихала и ночь опускалась на степь. Теперь эти лавочки использовали солдаты, отправленные на стены для наблюдения за кочевниками.

С рассветом зловещее зарево в небе растаяло и теперь больше ничто не напоминало о том, что орда подошла совсем близко.

– Сегодня я в первый раз убил человека, – сказал Ниман.

– И, как?

– Страшно.

Я не спешил утешать юношу. Он родился и вырос в дворянской семье, а значит, должен был привыкнуть к виду и запаху крови. С раннего детства наследников великих родов приводили на казни, чтобы приучить к тому, как выглядит смерть.

– Скажи, Тибон, – неожиданно спросил Ниман, – как ты собираешься защищать монастырь с наемниками, которые только и думают, как бы вонзить кинжал тебе в спину?

Я едва не поперхнулся кашей. Да уж, мальчишка умел задавать вопросы.

– У меня нет другого выхода, – просто ответил я, – и других солдат у меня нет.

– Но ведь они бросят свои посты в любой момент, – не унимался молодой дворянин.

– Оглянись, – сказал я.

Далеко на западе были видны белые стены Пауса, на востоке зеленели бескрайние поля, а прямо перед нами похожий издалека на обычный холм возвышался земляной вал.

– Когда орда подойдет к городу, мы окажемся в самом центре вражеского войска в полном окружении. Отсюда невозможно будет сбежать, невозможно будет сдаться в плен, потому что кочевники убьют всякого, кто выйдет за ворота. Все, кто останется в монастыре будут вынуждены сражаться, чтобы сохранить свою жизнь.

Ниман тяжело вздохнул и сокрушенно покачал головой.

– Все это безнадежно, – сказал он, – я так хотел принять участие в великой битве, но сейчас понимаю, что она станет для меня последней. Сегодня я пролил кровь, но завтра кто-то так же прольет мою.

Мне было жалко мальчишку. Его жизнь только начиналась. Может, стоило отправить его обратно в город? Но я был уверен в том, что никого из нас не пустят в Паус без приказа Гамона, а он такого приказа никогда не отдаст. Не надеясь выжить в предстоящем бою, я молился о том, чтобы большинство моих спутников уцелело. Может быть, боги помогут Ниману?

– Во время прошлого набега этот монастырь защищал небольшой гарнизон, – сказал я, чтобы немного подбодрить юношу, – храбрецов было всего четверо. Они смогли продержаться целый день и половину ночи. А нас почти сотня, так неужели мы не устоим?

– Четверо воинов? – удивился мальчика.

Я кивнул.

– И что с ними стало? – спросил Ниман ожидая услышать страшный ответ.

– Двое из них погибли, а двое других будут сегодня сражаться рядом с тобой.

– Как, – казалось, удивлению юноши не было предела, – как такое возможно? Кто они?

Он принялся озираться по сторонам, надеясь без моей подсказки определить удачливых молодцов.

Я улыбнулся.

– Мы с Холином выжили в тот день, добрались до города и вступили в ряды ополчения. И во время прошлого набега нам было столько же лет, сколько тебе сейчас.

– Но ведь Холин не воин, – выпалил Ниман.

– Все верно, – я улыбнулся, – в те годы он был стражником, а я всего лишь послушником этого монастыря.

Юноша уставился на меня во все глаза. Сначала он подумал, что я его разыгрываю, но, когда понял, что я не шучу, удивился еще больше. Мои слова не укладывались у него в голове.

– Но ведь ты дворянин.

– Пути богов неисповедимы. Одних они опускают на самое дно, других возносят к вершинам.

Мальчишка замолчал и уткнулся в миску с едой. Какое-то время мы сидели молча, но потом он не выдержал.

– И как вам удалось спастись?

– Это тайна, дружок, – улыбнулся я, – но придет время, и я ее тебе открою.

Ниман бросил на меня сияющий взгляд. Вот что могут сделать несколько слов сказанные в нужное время в нужном месте. Страхи юноши мигом улетучились.

– Значит, мы не умрем? – спросил он.

– Мы будем сражаться и победим.

Ниман улыбнулся и глубоко вздохнул.

– Слава богам! Тогда я пойду за добавкой, – сказал он, показывая мне пустую миску, – тебе принести?

– Нет, – я улыбнулся в ответ, – мне достаточно.

Юноша кивнул и заторопился вниз по лестнице.

– Зачем ты ему соврал? – спросил Холин, который как оказалось, все это время находился поблизости и слышал наш разговор.

– Правда не всегда бывает к месту, – ответил я.

– Странные слова для священника.

– А для воина?

Холин почесал затылок.

– Для воина, пожалуй, в самый раз.

Замученный Зумоном разбойник не соврал. Вскоре после нашего позднего завтрака наблюдатель с башни, обращенной к городу, заметил группу людей. Похоже, Колун все-таки рискнул выбраться из Пауса, чтобы заполучить свою долю монастырских сокровищ. Старый паук не доверял никому – ни мне, ни своим людям. Думаю, выйти за ворота ему не составило большого труда. Гамон с радостью выпустил маленький отряд, услышав о том, кто его ведет и зачем. Думаю, что Колун громогласно объявил стражникам о том, что отправляется мне на подмогу. Интересно, как старый пройдоха собирался войти с награбленным обратно в Паус?

В ожидании «дорогого» гостя Холин открыл ворота и расставил на стене арбалетчиков. Я приказал солдатам до поры спрятаться за зубцами стены, чтобы раньше времени не спугнуть разбойников. Если Колун почует недоброе, то ни за что не попадется в ловушку.

Сам я наблюдал за приближающимися разбойниками из центральной башни. Их было не больше десятка, но вооружены бандиты были хорошо. На многих красовались кожаные панцири, а двое несли в руках заряженные арбалеты. Колун вышагивал в центре отряда, справедливо опасаясь возможного нападения. Но все эти предосторожности были ни к чему. Если бы его настиг передовой отряд кочевников, то участь банды была бы решена. От моих стрелков спасения тоже не было. Когда арбалеты ударят сверху, защититься от них будет нечем. Ни у кого из бандитов не было щитов.

Перед воротами Колун замялся. Каким-то внутренний чутьем он понял, что в монастыре его ждет западня. Может быть, его насторожили открытые ворота или он забеспокоился, когда не увидел на стене знакомые лица бандитов.