Текст книги "По дороге к высокой башне. Часть третья (СИ)"

Автор книги: Олег Будилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

Свежий ветерок охладил мое пылающее лицо. Присев на ступеньку перед входом, я вздохнул полной грудью и постарался собраться с мыслями. В конце концов, кто я такой? Всего лишь наставник, которому на время доверили охранять ребенка королевской крови. Я Бибону не родственник, а всего лишь слуга, поэтому не имею права требовать от него любви и почитания. Волчонок вырос и показал зубы. Этого следовало ожидать.

Мимо прошел разносчик вина, и я окликнул его. Мальчишка подбежал и низко поклонился.

– Какую кружку желаете, господин, большую или маленькую?

– Налей большую.

Я бросил ему в ладонь пару медяков.

Недолго думая мальчишка вытащил из сумки кружку, быстро сполоснул ее водой из маленького кувшина, подвешенного к поясу, и наполнил до краев из большого кувшина, который раньше держал на голове, а теперь поставил прямо на мостовую.

– Готово, господин.

Я выпил вино одним залпом и даже не почувствовал вкуса. Уличные торговцы всегда его разбавляли, но сегодня у меня было такое ощущение, что я выпил чистой воды.

– Дрянь у тебя вино, – буркнул я, возвращая кружку, – пошел прочь.

Мальчишка припустил от меня так, что только пятки сверкнули.

«Вот так всегда, – подумал я, – Бибон отомстил мне за обиду, а я сорвал злость на первом попавшемся простолюдине. Богам такое не понравится, но у них на сверкающих вершинах свои правила, а мы здесь в этом мире по-другому не умеем».

Бибон не стал посвящать меня в детали разговора с Гамоном. Выйдя из гостиницы, он весь светился от счастья. На мои вопросы он не отвечал, но вскоре принялся вести себя, как раньше, словно не было между нами этой странной размолвки спровоцированной хитрым придворным. Следовало спешить, поэтому я решил отложить неприятный разговор до будущих времен. Сейчас у меня было полно дел.

После второго удара утреннего колокола в лагерь явился Колун. С собой он привел четыре десятка добровольцев, которым было все равно жить или умереть. Кого-то из бедняков задушила крайняя нужда, кого-то оглушила смерть родных, а кому-то совсем нечего было терять – из-за многочисленных преступлений разбойникам грозила мучительная казнь. И, тем не менее, смертниками эти люди себя не считали. Почти все они надеялись остаться в живых, заработать деньги и получить прощение от короля. Людьми они оказалось бывалыми, несколько человек неплохо стреляли из арбалета, а с десяток добровольцев вполне сносно метали копья. Слава богам в лагере было, где показать свое умение, поэтому мне не пришлось верить новичкам на слово.

Осмотрев новобранцев, мы с Колуном отошли в тихое место, где я передал разбойнику обещанные деньги.

– С тобой приятно иметь дело, – усмехнулся старый пройдоха, взвешивая на руке тяжелый кожаный мешок.

– Себе все заберешь или все-таки поделишься с семьями? – прямо спросил я.

– Не боись, – Колун сплюнул в песок, – я своих не обижу.

Большинство бедняков, которых он привел, не имели никакого отношения к его шайке. На самом деле не такая уж большая банда была у Колуна, но многие жители служилого квартала выполняли просьбы бандита или оказывали ему какие-нибудь мелкие услуги. Называя их своими людьми он, безусловно, лукавил. Настоящих разбойников, целиком преданных ему, в отряде было человек десять не больше.

– Хватит тебе людей – то? – спросил Колун, убирая кошелек подальше от чужих глаз.

– Не знаю, – честно признался я, – вот, если бы ты собрал все свое ночное воинство и привел его в монастырь, тогда точно хватило бы.

– Ну, уж нет, – усмехнулся Колун, – мне и здесь хорошо. Не ровен час, на вас степняки навалятся и всех положат.

– Говорят, что тех, кто в бою погибает, боги сразу к себе на сверкающие вершины забирают.

Старик хлопнул себя по ляжкам, задрал к небу клочковатую бороду и захохотал.

– А ты значит, напоследок решил с богами договориться, – вдоволь насмеявшись, сказал он, – все еще надеешься душу свою спасти? На тебе, поди, мертвецов не меньше, чем на мне.

– Много на мне, – честно признался я, – к земле давят, не продохнуть.

– Хорош священник, – не то в шутку, не то в серьез сказал Колун, – поздно о душе вспомнил. Прощай уже. Пойду.

Он повернулся и зашагал прочь.

– Я и за тебя богов могу попросить, – крикнул я вслед, – приходи, не пожалеешь!

– Посмотрим, – не оборачиваясь, ответил бандит.

Рипон гонял новобранцев до седьмого пота. Он уже отправил за стену четыре каравана. К сожалению, земляной вал не имел ни складов продовольствия, ни колодцев, ни ям для сбора и хранения воды, поэтому носильщиков требовалось еще много. Помимо строительных инструментов, запаса провизии и воды рабочие несли срубленные в лесу вершины. Один человек тащил на себе один кол. По-другому доставить к земляному валу древесину не было никакой возможности. Поговаривали, что редкие низкорослые деревья, растущие в степи за стеной, уже вырубили. Из их корявых стволов сложили заграждения на самых опасных участках.

Перекинувшись с маленьким воином парой слов, я отправился в оружейную. Рипон разрешил мне самому подобрать оружие и доспехи для своих людей, чем сильно порадовал наемников. Возможно, они вообразили, что смогут сами похватать с полок все, что попадется под руку, но нам с Пошуном и остальными дворянами пришлось остудить их пыл. В сам арсенал моих новых солдат не пустили. Я взял с собой только дворян и Холина. После Великой битвы с ордой в Паусе осело много трофейного оружия, поэтому нам не составило особого труда отобрать нужное количество кожаных панцирей, укрепленных спереди железными пластинами и кольцами. В свое время мне самому доводилось носить такие доспехи, поэтому я знал, что они смогут защитить своего хозяина не хуже нагрудников, изготовленных в Паусе. Почему-то выдавая ополчению защитное вооружение, местные старшины на трофейное добро не позарились, но я решил, что для моих солдат оно будет в самый раз.

Отправляясь в опасное приключение, я вооружал наемников до зубов. Каждому достался или длинный кинжал, или сабля степняка, особо умелых ополченцев мы вооружили арбалетами и копьями. Стрел взяли столько, сколько смогли унести. В монастыре раздобыть их будет негде.

Заботясь о наемниках, я не забывал и о дворянах. Конечно, подобрать настоящие латы в простой оружейной нечего, было, и думать, но среди примитивных доспехов обнаружилось несколько довольно приличных кольчуг и поручней. Почему-то ни одного шлема мы не нашли. Наверно городским ополченцам они не полагались.

Себе я искать ничего не стал, потому что совершенно неожиданно стал счастливым обладателем полного доспеха черного гвардейца. Сразу после возвращения в город Холин отпросился у меня и куда-то ушел. Отсутствовал он недолго и вскоре притащил кожаный мешок.

– Держи, – сказал он, опуская передо мной на мостовую тяжелую ношу.

– Что это?

– Доспехи, за которые меня Колун чуть жизни не лишил.

Холин развязал узел, стягивающий горловину мешка, и показал мне содержимое.

– И зачем ты их принес? – спросил я.

Выходит, мой закадычный друг отпросился для того, чтобы забрать спрятанный клад. А я – то думал, что у него зазноба в городе.

– Тебе отдаю. С благодарностью за все, что ты для меня сделал, – ответил Холин.

Мы так давно знали друг друга, что я даже не удивился неожиданному подарку. Это было вполне в духе Холина снять с себя последнюю рубашку и отдать товарищу, и все-таки я спросил, – не пожалеешь потом? Уж больно подарок ценный.

– Нет, – бывший стражник широко и счастливо улыбнулся, – не нужны мне эти железки, только беды от них всякие. Хряк с сыном жизни из-за этого богатства лишились, да и сам я едва не погиб. Пусть теперь тебе послужат. Ты воин, а их как раз для таких, как ты ковали.

– Так сам бы и надел, – в последний раз попытался я образумить старого друга, – все-таки на войну идем.

– Не сподручно мне в них. Тяжело и жарко. Я уж лучше в этом, – сказал Холин и с чувством стукнул себя ладонью по твердому кожаному нагруднику.

Бибон с нами в оружейную не пошел. Около полудня ему принесли от Гамона полный комплект доспехов, включая настоящий взрослый меч. Стоимость оружия, которое вельможа преподнес в подарок принцу, исчислялась сотнями серебряных монет. Даже в лучшие времена я не смог бы купить такое.

– Ты видишь, – захлебываясь от счастья говорил Бибон, – видишь, что мне прислал Гамон!? А ты мне даже меч не хотел покупать.

– Если бы понадобилось, я бы отдал тебе свой.

– Ну, так ведь не отдал, – мальчишка надел на голову открытый шлем без наличника и принялся неумело застегивать подбородный ремень.

– Для настоящего воина все эти железки не имеют значения, – сказал я.

– Ой, да ладно, – принц махнул рукой, – надоели твои нравоучения. Будущий король не должен выглядеть, как оборванец.

Значит, вот как Гамон договорился с Бибоном. Глядя на то, с какой любовью принц разглядывает вороненую сталь, я подумал, что ни один мальчишка на его месте не устоял бы перед искушением. Вельможа просто купил его. Ну, что же льстивые речи и дорогие подарки всегда оказывали на людей магическое воздействие.

– Ты еще не король. И если будешь повсюду говорить о своем высоком происхождении, рискуешь вообще им никогда не стать.

Раздраженный моими словами принц сорвал с головы шлем и в сердцах швырнул его на пол. Тяжело ударившись о землю, он откатился к стенке палатки.

– Хватит давать мне советы! Я достаточно их наслушался в лесу, пока прятался в зарослях, словно дикий зверь. Теперь я буду сам распоряжаться своей судьбой и сам решать, что для меня хорошо, а что плохо!

Подобные вспышки гнева случались у принца и раньше, поэтому я не стал обращать внимание на грубые слова. Я боялся, что, польстившись на лесть, он позабудет об осторожности, поэтому и завел этот разговор. Гамону трудно было сразу понять, с кем он имеет дело. Высокий рост Бибона многих вводил в заблуждение. Несмотря на взрослый вид, принц все еще оставался мальчишкой.

– Ты должен понимать, что Гамон… – начал, было, я, но он не дал мне договорить.

– Ты сам привел меня к нему, так что нечего теперь удивляться, – выкрикнул Бибон, – теперь он будет моим наставником. Я так решил!

Ну, после такого заявления мне оставалось только откланяться. Останься я еще хоть на мгновение и нашей дружбе с Бибоном пришел бы конец. Я никогда не служил при дворе, поэтому не привык к капризам особ королевской крови. Раньше у нас тоже бывали размолвки, но мы с Бибоном всегда находили общий язык. Сейчас слушая гневные речи мальчишки, я понимал, что Гамону каким-то чудом удалось настроить его против меня. Оставалось только надеяться, что рано или поздно Бибон одумается и поймет, что я желаю ему только добра. Пылая от возмущения и обиды, я вышел из палатки и нос к носу столкнулся с Самоном. Последнее время дворянин – оруженосец ни на шаг не отходил от Бибона, выполняя любую прихоть и стараясь угодить принцу во всем.

– Что случилось, Тибон, – спросил он, с беспокойством глядя на меня, – почему он злится?

– Он злится на меня, – ответил я и в сердцах пнул лежащий под ногой камень, – Бибон сказал, что теперь его наставником будет Гамон, так что у тебя теперь новый командир.

– Я служу только Бибону, – твердо сказал Самон, – но, как быть с нашим уговором? Ты обещал, что поговоришь с ним насчет меня.

Признаться, я совсем забыл о тайном разговоре, который произошел у нас сразу после штурма тюрьмы. Конечно, Самон был прав. Я поступил бесчестно, пообещав ему поддержку и заступничество и не выполнив ничего из того, о чем говорил.

– Пойдем, – я схватил молодого дворянина за руку и потащил в палатку. Мне нужно было сдержать данное обещание, потому что завтра за мою жизнь самый щедрый купец Пауса не даст и ломаного медяка.

Бибон все еще был сильно раздражен, но без возражений выслушал мой рассказ, после чего ободряюще кивнул Самону.

– Хорошо, – сказал он, – я помогу тебе, когда верну себе трон.

Самон просиял. Похоже, надежды молодого дворянина начинали сбываться.

– У тебя все, Тибон? – ледяным голосом спросил принц.

– Да.

– Тогда ступай. У меня много дел.

К ночи прибыли дозорные. Обессиливших скороходов сразу провели к Гамону. Вельможа не стал созывать военный совет, но пригласил нас с Рипоном. На измученных солдат страшно было смотреть. Для того чтобы успеть раньше ханского войска они шли по степи без остановки целый день.

– Завтра к вечеру кочевники будут здесь, – сообщил мне Рипон, как только я переступил порог. Они с Гамоном уже успели выслушать дозорных.

– Плохо дело, – ответил я.

– Что говоришь большой у них обоз? – переспросил Рипон у одного из солдат.

Стражник так устал, что даже не сразу сообразил, что дворянин обращается именно к нему.

– Эй! – поторопил его маленький воин.

– Да, господин, – спохватился дозорный, – очень много кибиток. С обозом идут женщины и дети. Конные шибко спешат, но потом останавливаются и поджидают остальных.

Я знал, что большую половину степного войска составляла пехота, поэтому на марше конница теряла всю свою стремительность. Орда двигалась по степи со скоростью пешего воина.

– Орда в пути уже больше трех недель, – задумчиво сказал Гамон и знаком показал дозорным, что они могут идти, – запасов осталось немного. Значит, великий хан попытается взять город с наскока одним мощным ударом. Времени на долгую осаду у него не будет.

– Зачем нам думать об этом, – Рипон легкомысленно взмахнул рукой, – все равно Марон собирается вывести войска из Пауса и значит, ни о какой осаде не может быть и речи.

– Если он успеет подойти вовремя, – проворчал Гамон.

Рипон не ответил. Он подошел к окну и вдохнул полной грудью свежий вечерний воздух. После того, как торговцев разогнали, с площади перестало нести тухлятиной. Почему-то с приближением темноты даже сточные канавы начинали меньше «благоухать».

– Не знаю, как там Марон, – сказал маленький воин, разглядывая площадь, заставленную палатками ополченцев и шатрами вербовщиков, – но нам с Тибоном надо выходить прямо сейчас. Нужно успеть добраться до укреплений пока не рассвело. Если кочевники пошлют на разведку большой конный отряд, то он сможет перехватить нас в поле под стеной и тогда всему нашему плану будет медяшка цена. Все там и поляжем.

– Согласен, – Гамон нахмурился, – думаю, что носильщики и строители тоже не успеют вернуться в город. Пусть уж лучше остаются с вами. Сколько караванов там осталось?

– Два, – Рипон вздохнул и наконец, отошел от окна, – остальные уже в городе.

– Это почти сотня человек, – Гамон потер ладони, – захватите для них оружие и серебро. Пусть они и не давали согласия идти в бой, но, похоже, теперь у них нет другого выхода.

– Сколько у тебя дворян? – спросил Рипон, когда мы вышли из гостиницы и направились в лагерь.

– Четверо, – ответил я.

После ухода Бибона и Самона мой отряд заметно поредел.

– Там из Таруса люди подошли, – сказал маленький воин, – могу несколько человек отправить с тобой.

– Было бы неплохо.

Приграничный город выставил совсем немного людей. Прибывших воинов вместе со слугами набралось не больше трех десятков. Они расположились у городских ворот в ожидании распоряжений. Среди дворян я заметил несколько совсем молодых парней немногим старше Бибона. Оставалось только надеяться, что им уже исполнилось хотя бы по пятнадцать лет.

– Тибон, – неожиданно окликнули меня из темноты, – Тибон из Регема!

Я обернулся на голос, но сумел разглядеть у палатки только размытую тень.

– Это я, Ниман из Таруса, – представился незнакомец.

Не сразу, но я вспомнил молодого воина, который принимал меня в гостях в бывшем доме Рипона.

– Здравствуй, Ниман, – сказал я, – ты пришел сражаться?

– Да. Нас позвали на великую битву, – запальчиво воскликнул мальчишка.

– Подожди меня здесь, – попросил я молодого дворянина, – я сейчас подойду.

– Знакомый? – спросил меня Рипон, когда мы отошли в сторону.

– Между прочим, он сейчас живет в Тарусе в твоем доме, – ответил я.

– А-а, – маленький воин усмехнулся, – счастливый наследник! Слышал о нем. Гамон предоставил мне дом в столице, а старый я отдал городским властям. Говорят, его получила вполне уважаемая семья.

– Я познакомился с мальчишкой, когда искал тебя, – признался я.

– А ты меня искал? – удивился Рипон.

– Представь себе.

– Ну, так забирай его с собой. И еще трех человек возьми.

Я тяжело вздохнул и оглянулся на юношу, ожидавшего меня возле городской стены.

– Жалко парня. Молодой совсем. Сам понимаешь, вряд ли он вернется.

– Ты, когда участвовал в великой битве, был немногим старше, – отрезал Рипон, – людей из Таруса приказано взять с собой за стену, так что-либо ты его возьмешь, либо я.

– Хорошо, – я кивнул, – значит Ниман пойдет со мной.

Мы так и не смогли попрощаться с Бибоном. Когда я вернулся от Гамона, в палатке его не оказалось. Отправленные на его поиски люди вернулись ни с чем. Самон тоже пропал. Я раздобыл в ближайшей гостинице пергамент и чернила, и написал принцу короткую записку. Просто несколько прощальных слов. Никаких наставлений или пожеланий в моем письме не было. Вещи принца оставались на месте, поэтому я просто засунул пергамент в его дорожный мешок.

Гамон построил наших людей на базарной площади перед воротами. Несмотря на то, что отряд получился довольно внушительный, для борьбы с приближающейся ордой сил у нас было явно недостаточно. Большинство дворян уходило с Рипоном. Со мной осталось восемь воинов, а весь отряд насчитывал около сотни солдат. С маленьким воином уходило четыре сотни. Все мы несли дополнительный груз – продовольствие, воду, запас арбалетных болтов и оружие, которое предназначалось для тех работников, которые не успеют добраться до Пауса перед нападением кочевников.

Растревоженный город не спал. Многие жители вышли проводить ополченцев. Простолюдины столпились на площади, а богачи отправились на стену. За дополнительную плату стража пускала всех желающих на смотровые площадки. Мне приходилось бывать на среднем ярусе, поэтому я знал, какой потрясающий вид открывается сверху.

Освещая дорогу факелами, мы колонной вышли из города и направились в сторону земляных укреплений. Большинство горожан, молча, провожали нас глазами, но были и те, кто что-то кричал нам вслед.

Как только ворота захлопнулись за спиной, я ощутил внутри щемящую пустоту. Темнота сгустилась и обступила нас со всех сторон. Казалось, что бредущие с ордой шаманы наколдовали над нашими головами непроницаемое черное облако. Луна скрылась за тучами, и теперь кроме факелов ничто не освещало нам путь.

– Дорога мертвецов, – тихо, так чтобы не слышали остальные, сказал мне Пошун. Старику нездоровилось, он кутался в плащ, несмотря на то, что ночь выдалась теплой.

– Хорошо, что Бибон не с нами, – откликнулся Холин. Он где-то успел раздобыть кровяную колбасу и сейчас жевал ее на ходу, жадно откусывая большие куски.

Я не ответил и только тяжело вздохнул. Пошун был прав. Никто из нас не вернется обратно. По спине пробежал холодок, но я не обратил на него внимания. Страха не чувствует только безумец, но это не значит, что я стану дрожать от ужаса в ожидании того, что ждет нас впереди.

– Пошевеливайтесь, храбрецы, – закричал Рипон, – сейчас спать не время!

– Дураки мы с тобой, Тибон, – неожиданно сказал Холин.

– Почему? – быстро спросил я, думая, что бывший разбойник сейчас начнет вслух рассуждать о том, что нужно было остаться в городе.

– Надо было вина перед дорогой выпить, – посетовал Холин, – сейчас было бы веселей идти.

С тех пор, как торговые отношения со степью прекратились, дорога заросла травой, канавы осыпались, а мостки, проложенные через неглубокие овраги, покосились и прогнили. Еще несколько дней назад только узкая тропинка, идущая по самому центру проселка, отмечала путь монашеских караванов, которые иногда заходили в город за вином и маслом, но сейчас дорога была разбита ногами простолюдинов отправленных для обустройства укреплений. В темноте люди рисковали свалиться в какую-нибудь выбоину или оступиться в канаву, поэтому я зорко следил за тем, чтобы факелы не переставали гореть. Мы с собой взяли изрядный запас палок, обмотанных ветошью пропитанной маслом, но я боялся, что до монастыря их не хватит. Днем расстояние от города до обители казалось меньше. При свете все видится по-другому. На наше счастье и на земляном валу, и на монастырских башнях дежурные зажгли огни. Направленный на город тусклый свет потайных фонарей надежно указывал нам путь.

По приказу Гамона все работы были прекращены и в военном лагере, оборудованном на земляном валу, охрана затаилась на случай, если степные разведчики подойдут слишком близко. Солдаты должны были соблюдать полную тишину и не разжигать костров, чтобы до поры скрыть количество войск, стянутых для обороны границы. Конечно, лазутчики, так или иначе, заметят присутствие вооруженных людей, но будут теряться в догадках, гадая, сколько наемников вышло из города.

По мере приближения к лагерю цвет неба начал меняться. Черный силуэт земляного вала ясно проступил из темноты, подсвеченный со стороны степи ярким заревом. Я подивился странному видению. Оставшиеся далеко позади стены Пауса давно растаяли в темноте, зато впереди нас словно поджидало демоническое светопреставление. Казалось, двери в преисподнюю открылись и низвергли в степь струи проклятого огня.

– Ты тоже видишь это зарево, – спросил я у Рипона, – или меня обманывают миражи?

– Конечно, вижу, – ответил маленький воин.

– И, как, по-твоему, что это может быть?

– Ты еще не понял, – дворянин усмехнулся, – это горят костры степняков. Они стали лагерем недалеко от границы.

– Сколько же их? – в страхе спросил я.

– Тысячи, друг мой, тысячи.

У тропинки, ведущей к монастырю, мы простились с Рипоном. Напоследок он сказал, – наша с тобой задача задержать кочевников до того, как Марон выйдет из города и развернет войско в поле. После этого поступай, как знаешь. Можешь ударить на кочевников, а можешь оставаться в монастыре.

– Может быть, к тому моменту нас с тобой уже и в живых не будет, – ответил я.

– Все может быть, – Рипон пожал плечами.

– А ты, как поступишь? – в свою очередь спросил я.

– Я на валу отсиживаться не стану. Когда начнется великая битва, я попробую пробиться к королевскому штандарту. Хочу помочь людям Гамона. Понимаешь, о чем я?

В тот день, когда мы штурмовали королевский дворец, Рипон охранял принца и поэтому не мог нам помочь. Он не погиб вместе с остальными заговорщиками и даже умудрился не попасть под подозрения тайной канцелярии, но в душе маленький воин всегда оставался с нами. Он не простил Марону и его семье убийства друзей и не меньше моего хотел отомстить.

– Понимаю, – я согласно кивнул.

– У всех нас есть неоплаченные долги, – чуть слышно добавил Рипон, – пришло время их отдать.

– Прощай, – сказал я, дружески положив руку на плечо маленького воина.

– Прощай, Тибон из Регема, – Рипон беззаботно засмеялся, словно не было впереди предстоящего сражения, – я рад, что встретил тебя на пути. Убей своих врагов и живи долго.

– И тебе долгих лет жизни.

Отряд маленького воина свернул налево к земляному укреплению, а я повел людей к монастырю. В темноте было не разобрать, что и как успели сделать присланные из города рабочие. Поля вокруг тонули во мраке, скрывая и ров, и редкий частокол.

Ворота были не только закрыты на засов, но еще и стянуты изнутри цепями, поэтому монахам пришлось повозиться прежде, чем они смогли, наконец, впустить нас внутрь. К моему удивлению братия не собиралась покидать святилище.

– С какой стати божьим людям бояться неверных, – ворчал настоятель, с неудовольствием разглядывая мое небольшое войско, – пусть они дрожат перед гневом наших богов.

За прошедшие годы монастырь так и не сумел вернуть себе былой блеск. Последний владыка жил в столице, поэтому обитель утратила прежнее значение. Встретившие нас монахи выглядели жалко, худые и сгорбленные, словно нищие они казалось, едва волочили ноги. После того, как резиденцию перенесли, и количество послушников заметно сократилось, святым отцам пришлось работать за троих. Теперь даже старики вынуждены были заниматься грубой и тяжелой работой. Мне было жаль монахов, поэтому я решил воззвать к их разуму.

– А с такой стати, святой отец, – в тон настоятелю ответил я, – что всем монахам, которые в прошлый раз остались в обители кочевники выпустили кишки и повесили вниз головой на той стене, – я указал рукой на западный предел, – хотите так же закончить свои дни?

– Боги с тобой, воин, – испугано забормотал упрямый монах, – откуда ты принес такие слухи?

Я смерил его суровым взглядом. Не мог настоятель не знать подробностей гибели несчастных братьев. Место захоронения мы отметили приметным камнем и сообщили обо всем городским властям.

– Я видел все это своими глазами, – отрезал я, – и сам хоронил мертвецов.

От моих слов несчастный старик побледнел и схватился за сердце, и перепуганные монахи поскорее увели его в обитель. Возможно, им удастся убедить его покинуть монастырь, пока еще не стало слишком поздно.

Во время последнего набега я тоже боялся уходить из монастыря и надеялся, что из города пришлют подмогу. В тот раз мы ее так и не дождались. Конечно, присутствие моих солдат создавало у монахов обманчивое ощущение защищенности, но наш отряд был слишком мал, чтобы гарантировать им безопасность.

Пока монахи заседали в обители, я занялся решением насущных вопросов. Первым делом я расставил людей на стенах и назначил наблюдателей. В сопровождении Пошуна и Холина я обошел весь монастырь, выискивая слабые места в нашей обороне. Стены были одной высоты, но с севера в опасной близости росло несколько деревьев, по которым кочевники при желании могли забраться наверх, а одна из сторожевых башен с южной стороны была завалена всяким хламом, от которого нужно было поскорее избавиться.

– Если не возражаешь, деревья срубим утром, – сказал Холин, – неохота в темноте топорами махать.

– Боюсь, что кочевники не станут долго ждать. Не удивлюсь, если они нападут с рассветом.

Разводя людей по местам, Пашун обратил внимание на то, что мой старый знакомый Ниман все время следует за нами попятам.

– Похоже, у тебя появился еще один телохранитель, – усмехнулся он, указывая головой на навязчивого мальчишку.

– Позови его, – попросил я.

– Юноша, – окликнул мальчишку Пошун, – подойди сюда.

Державшийся в стороне молодой воин медленно и с достоинством приблизился.

– Чем я могу быть полезен? – учтиво спросил он, переводя настороженный взгляд с меня на Пошуна. Холина он своим вниманием не удостоил.

– Я не люблю, когда за мной следят, – сказал я, – или займись своими делами, или присоединяйся к нам.

Мальчишка сначала вспыхнул от смущения, услышав обидные слова, но, когда понял, что я ему предлагаю едва не выпрыгнул из плаща от восторга.

– Я буду рад сопровождать тебя, Тибон из Регема, – заявил он и склонил голову в полупоклоне.

Как оказалось, Ниман был не единственным, кто все это время приглядывался ко мне. Измученный дальним переходом в монастыре я сразу снял тяжелый шлем и положил его вместе с остальными вещами. В этом походе слуг у меня не было, поэтому все свое снаряжение я нес сам, так же, как Пошун, Рамин и остальные.

Укрепленные на стене факелы давали мало света, но все-таки его оказалось достаточно, чтобы один из монахов сумел признать во мне того самого послушника, который много лет назад сбежал из обители навстречу новой жизни.

– Тибон, – неожиданно окликнул он меня, когда я спустился во двор.

Не могу сказать, что я сразу узнал брата Нимаса. Когда-то он считался в монастыре самым быстрым скороходом. Я помнил, что много лет назад владыка отправил его с известиями в Паус, как только узнал о приближении орды. Остальные монахи покинули обитель позднее и погибли захваченные в пути передовыми отрядами степняков. Как оказалось, он единственный из всего каравана спасся в тот ужасный день.

– Я не сразу узнал тебя, брат, – печально сказал монах, – ты изменился.

Признаться, я тоже не с первого раза понял, кто стоит передо мной.

За прошедшие годы Нимас похудел, и казалось, стал ниже ростом.

– Рад тебя видеть, – сказал я.

В свое время, сбежав из монастыря, я ужасно боялся, что меня опознают и вся правда о моей прошлой жизни выплывет наружу, но с тех пор прошло много лет. Теперь мне было все равно.

– А уж я как рад, – выпалил Нимас, – не каждому суждено встретить живую легенду.

Сначала мне показалось, что я ослышался.

– О чем ты? – искренне удивился я.

Другой на моем месте мог бы подумать, что Нимас издевается, намекая на мою разбойную репутацию, но я знал, что среди монахов было непринято развлекаться подобным образом.

– Ты смеешься надо мной, брат, – в свою очередь удивился монах, – ведь ты один из тех храбрецов, что пошли в степь за владыкой Фифоном и вернулись обратно. Ваши имена вошли в летопись временных лет.

Вот это была новость! Я и подумать не мог, что о нашем походе известно монахам по всему королевству. Все это время я считал, что история спасения владыки была благополучно забыта после переворота, но оказалось, что это не так.

– Благородный Фифон успел перед смертью подробно описать ваше путешествие, поименно указав всех участников похода. Его труды изучают во всех обителях, и в нашем монастыре о них знает каждый послушник.

– Удивительные вещи ты рассказываешь, брат Нимас. Я и не знал, что владыка успел поведать о наших приключениях, – я сокрушенно покачал головой, – но ты напрасно называешь меня живой легендой. Неужели ты не слышал, как меня величают в миру? Люди короля считают меня преступником и зовут Тибоном Проклятым.

Монах наклонил голову в знак того, что мои слова не стали для него неожиданностью.

– Какое дело нам – служителям богов до того, что говорят в большом мире, – он улыбнулся, – монах-воин, спасший владыку из рук варваров, не может быть плохим человеком. Будь спокоен. Церковь никогда не верила наветам.

Удивленный и растроганный неожиданным известием и словами священника я опустился перед ним на колени.

– Благослови, брат Нимас, – попросил я старого знакомого, – тяжелые испытания ждут меня.

– Встань, брат, – забеспокоился монах и бросился меня поднимать, – благословляю тебя и все твое воинство. Пусть боги даруют вам силу для защиты родной земли от полчищ дикарей.

С большим трудом мне все-таки удалось уговорить монахов покинуть обитель. Я был уверен, что у них еще есть время без приключений добраться до города. Как я уже говорил, монастырь не сумел вернуть себе былое величие, поэтому в этот раз братьям не пришлось нести на себе тяжелый груз. Весь нехитрый скарб уместился на двух десятках ручных тележек. Теперь самую большую ценность обители составляли рукописи и книги. После гибели в огне старой библиотеки древних фолиантов осталось немного. Большинство текстов были переписаны монахами недавно благодаря милости настоятелей других монастырей, которые разрешили сделать копии с их оригиналов.