Текст книги "По дороге к высокой башне. Часть третья (СИ)"

Автор книги: Олег Будилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

Я с недоверием уставился на него.

– Ты пытаешься заманить меня в ловушку?

Неожиданно Фурон вытащил из ножен узкий кинжал и полоснул себя по ладони левой руки. Кровь брызнула на штаны из дорогого сукна.

– Клянусь, что жизнь твоя в безопасности, Тибон из Регема. Ни один волос не упадет с твоей головы, если ты сегодня после удара вечернего колокола придешь в Паус.

– Какого демона ты делаешь, – возмутился я, вскочил с места, достал из маленькой корзинки чистую тряпку, смочил ее водой и приложил к ране, – мог просто сказать, что мне ничего не угрожает.

– Я должен быть уверен, что ты правильно меня понял, – сказал Фурон, – приходи один. Моя комната на втором этаже.

Когда гвардейцы ушли я рассказал о неожиданном визите Холину, Рамину и Пошуну. Почему-то я решил, что совсем необязательно посвящать всех в детали происходящего. Незачем поднимать панику. Пусть пока люди спокойно занимаются своими делами.

Мы сидели на лесной поляне, пили вино и думали, что делать дальше.

– Значит, все-таки пойдешь? – спросил Рамин, ковыряя землю каблуком сапога.

– Да, – я кивнул, – что-то происходит в Паусе, и мы должны понимать, что. Если Фурон не соврал, и орда действительно движется к границе, значит, нам все равно придется менять свои планы. С нападением на дворец придется повременить.

– Почему? – не понял Рамин.

– Потому что королевская гвардия уже вышла из столицы.

– Тем лучше, – от переизбытка чувств юноша даже вскочил со своего места, – значит, нам будет проще исполнить задуманное.

Мы с Пошуном удивленно переглянулись. Старик с трудом сдержал улыбку. Рамин не участвовал в последней Великой битве, поэтому имел о войне весьма смутное представление. Не удивительно, что молодой воин принялся задавать глупые вопросы. В этом его вины не было.

– Армия пройдет через всю страну, собирая в каждом городе и деревне мужчин способных держать оружие, – принялся объяснять я, – если пойдем навстречу, нас перехватят по дороге и заставят присоединиться к войску.

– Так всегда бывает, – поддакнул Пошун.

– Но, если мы сумеем спрятаться и пропустить войска, – не унимался Рамин, – то сможем добраться до столицы и без боя захватить дворец.

– И что толку, – Пошун начал раздражаться, – зачем тебе пустой дворец? Король ушел вместе с войском и в белокаменных палатах остались только наложницы. Ты с ними, что ли воевать собрался?

Рамин вспыхнул и замолчал.

– Нет, друзья, – сказал я, – если кочевники подойдут к стенам Пауса нам придется на время забыть об убийстве Марона. Не годится нам воинам замышлять недоброе, когда страна в опасности.

После удара первого вечернего колокола мы с Пошуном направились в город. Друзья побоялись отпускать меня без провожатого. Конечно, одного человека для охраны было маловато, но и тащить всех на тот свет, было глупо. Все мы в руках богов и, если суждено мне будет сложить сегодня голову, значит, так тому и быть. Все остальные должны были укрыться в лагере и приготовиться к любым неожиданностям. Несмотря на то, что Фурон предъявил особый знак заговорщиков, я не мог до конца поверить в его добрые намерения. Все-таки он был посланником Гамона, а этого господина я считал своим личным врагом. Бибону о встрече с гвардейцем я ничего говорить не стал. Его буйный нрав мог сыграть с нами злую шутку, так что пусть пока остается в неведении.

Из леса я вышел один. С Пошуном мы сразу договорились, что пойдем порознь и в город войдем, как совершенно незнакомые люди. Слишком быстро гвардейцы обнаружили мое убежище в лесу, и я боялся, что тропинки, ведущие к святилищу, находятся под наблюдением.

Саму дорогу в Паус я запомнил плохо. Погруженный в свои мысли я шел ничего не замечая вокруг. Обдумывая предстоящую встречу с Фуроном, я пытался понять, почему он не стал откровенно говорить со мной в храме и вызвал в город. Или гвардеец боялся, что нас могут подслушать или, хотел показать мне что-то, что оставил в гостинице. Что-то или кого-то. Возможно, из столицы тайно прибыл человек, который не хотел, чтобы о нем судачили местные жители. Если со мной с глазу на глаз хотел переговорить таинственный посланник, это многое объясняло.

Гостиницу «Старый стражник» я нашел сразу. Она притулилась с самого края базара под лестницей, ведущей в купеческий квартал. Начиная с третьего пролета, ступени переходили прямо на крышу двухэтажного здания. На центральной площади почти все пространство было отдано под торговлю, поэтому если владельцу удавалось втиснуть на свободное место харчевню или гостиницу это считалось большой удачей. Обычно такие люди либо были невероятно богаты, либо имели большое влияние в Паусе. Значит и комнаты, и еда в «Старом стражнике» были самыми лучшими. Ничего удивительного не было в том, что посланник Гамона решил остановиться в таком месте. Денег у гвардейцев всегда было предостаточно.

Перед входом я быстро огляделся, пытаясь обнаружить за собой слежку, но никаких соглядатаев не заметил. Вокруг было столько народа, что определить среди торговцев и простых горожан людей Гамона не представлялось возможным. Пошуна я тоже не увидел.

Недолго думая я толкнул дверь и вошел в полутемное помещение. Ко мне сразу кинулся мальчишка слуга.

– Что желает, господин?

– Я ищу гвардейца Фурона, – ответил я, с интересом осматривая обеденный зал, – говорят, он остановился в этой гостинице.

Большинство столов было занято горожанами и купцами, прибывшими по торговым делам. В зале было шумно. Здесь обмывали сделки и удачные покупки, пили пиво, ели лепешки со шкварками, пробовали молодой сыр и обсуждали последние новости. Возле камина я разглядел двух дворян одетых в черное, а у лестницы, ведущей на второй этаж, заметил еще одного. Скорее всего, это были люди Фурона. На меня они даже не взглянули.

– Да, господин, – затараторил мальчишка, – его комната на втором этаже слева от лестницы.

Я сунул ему в руку медную монетку.

– Покажи.

Мальчишка поклонился и побежал вперед. Я последовал за ним.

На втором этаже в узком коридоре нас встретил еще один одетый во все черное гвардеец. Завидев меня, он кивнул в знак приветствия и посторонился, давая дорогу. Наверно дворянин видел меня на храмовой поляне, но я его не узнал.

– Сюда, господин, – мальчишка проскользнул мимо воина, в очередной раз низко поклонился и указал на нужную дверь.

Я постучал и сразу вошел.

Комната Фурона оказалась просторной и светлой. Летом темнело поздно и сейчас опускающееся за горы солнце освещало ее неровным красноватым светом. Единственное большое квадратное окно выходило прямо на площадь, поэтому звуки базара отчетливо доносились до меня. Наверно по ночам они сильно беспокоили постояльцев, но тем, кто шел по делам в Паус выбирать не приходилось. Шумно, зато до торжища рукой подать.

В гостях у Фурона собралось много людей. К моему удивлению помимо черных гвардейцев здесь было несколько дворян, одетых в обычную разноцветную одежду. Судя по всему, они прибыли недавно, потому что их плащи и сапоги были покрыты дорожной пылью. Все они столпились возле длинного прямоугольного стола, на котором были разложены какие-то бумаги и карты. Воины о чем-то увлеченно спорили, но при моем появлении замолчали и с интересом уставились на меня. Все кроме одного. Высокий дворянин в зеленом склонился над картой и был так занят делом, что не обратил на меня никакого внимания.

– Здравствуйте, – сказал я, слегка наклонив голову в знак приветствия.

Вперед выступил незамеченный мной ранее Фурон. Судя по всему, он не принимал участия в совете, а просто стоял у двери. Возможно, охранял присутствующих вельмож.

– Тибон из Регема, – громко представил он меня.

Услышав мое имя, человек до этого стоящий ко мне спиной медленно повернулся. Ледяные мурашки пробежали у меня по спине при взгляде на дворянина. Мысли мои еще путались, а тело уже среагировало на опасность. Недолго думая я выхватил меч и бросился вперед. Гамон с неожиданным проворством переместился в сторону, уходя с линии атаки, и что-то быстро сказал. Кровь так стучала у меня в висках, что я ничего не расслышал, зато гвардейцы поняли своего командира с полуслова. Наверно я и двух шагов не успел сделать, как охрана повисла у меня на плечах. Я попытался стряхнуть их с себя, но из этого ничего не получилось. Преодолевая колоссальное сопротивление, я сумел сделать еще один шаг, но в следующее мгновение меня повалили на пол. Несколько здоровяков навалились на меня сверху, а один с трудом разжал пальцы и вытащил из моей руки меч, едва не вывихнув мне при этом запястье. Мой магически жезл во время драки выскользнул из-за пояса и откатился в сторону.

– Бешенный какой, – сказал кто-то, – это точно Тибон?

Гамон наклонился и с интересом уставился на меня.

– Да это он, – сказал вельможа и выпрямился, – поднимите его.

Меня рывком подняли на ноги. Я попробовал вырваться, но из этого ничего не вышло. Гвардейцы держали крепко.

– Здравствуй, Тибон, – совершенно спокойно сказал Гамон, – рад, что из трусливого слабого щенка ты превратился в опасного зверя, но сейчас не время показывать клыки. Возможно, когда-нибудь мы сразимся с тобой в поединке, но только не сейчас. У нас много дел, так что пообещай, что не станешь делать глупости, и тебя отпустят.

Сопротивляться было бесполезно. Я понимал, что любая попытка наброситься на Гамона закончится моей смертью. Слишком много было вокруг охранников. Но может быть рано или поздно их бдительность притупится и у меня появится возможность поквитаться с Гамоном за все зло, что он причинил мне и моим друзьям.

– Хорошо, – надеясь выиграть время, я согласно кивнул.

– Отпустите его, – приказал Гамон.

Осторожно, каждую минуту ожидая подвоха, охранники разжали пальцы и выпустили меня из «железных тисков».

Неожиданно дверь распахнулась, и на пороге появился какой-то человек маленького роста, закутанный до самых глаз в черный плащ.

– Какого демона, – пробасил он с порога, – если его ранили, я вас всех поубиваю, дураки неуклюжие.

Незнакомец сдернул с головы капюшон, и я едва не задохнулся от радости. Передо мной стоял Рипон собственной персоной – мой пропавший друг, которого я искал по всем окрестностям и ради которого даже атаковал тюрьму Таруса.

– Здравствуй, Рипон, – недовольным тоном сказал Гамон, – ты успел как раз вовремя. Твой друг меня чуть не убил.

Рипон сразу посерьезнел.

– Прости. Меня задержали неотложные дела.

Гамон кивнул, как бы принимая извинения, и повернулся к дворянам, которые перед моим появлением обсуждали с ним какие-то государственные тайны.

– Говорить больше не о чем, – сказал он, – вы знаете, что делать. Времени у нас очень немного.

Один за другим воины стали прощаться и выходить в коридор. Очень скоро в комнате кроме меня, Гамона, Рипона и трех настороженных охранников никого не осталось. Даже Фурон покинул свое жилище, словно был здесь не постояльцем, а случайным гостем.

– Вы тоже уходите, – проворчал Гамон, окинув презрительным взглядом порядком потрепанных телохранителей.

– Но, Гамон… – начал один из них.

– Ступайте, – твердо добавил вельможа и махнул рукой, – ничего со мной не случится.

Охранники боязливо переглянулись и двинулись к двери.

– И оружие Тибону отдайте, – сказал им вслед Рипон.

– Да, – поддакнул Гамон, – в самом деле. Верните все, что взяли и ступайте.

Телохранители подчинились с видимым неудовольствием, и вышли за дверь. Все-таки отдавать мне оружие лично в руки они побоялись, поэтому уходя, просто сложили его у порога.

Я подобрал оружие и застыл в одном шаге от двери. Пораженный странным поведением Гамона я совершенно не представлял, что делать дальше. Всего пару мгновений назад я был во власти его телохранителей. Вельможе стоило сказать всего одно слово, и меня бы уже не было в живых. Что же его удержало? Зачем Гамон сохранил мне жизнь?

– Не ломай голову, Тибон. Все не так, как ты себе представляешь, – сказал Рипон, словно прочитав мои мысли.

Он подхватил табурет, установил его подальше от стола и призывно хлопнул по сиденью ладонью, – садись. Сейчас ты все поймешь.

Какое-то время я, молча, смотрел на Рипона, потом согласно кивнул, подошел и опустился на табурет.

Оставшись без охраны, Гамон решил не рисковать. Не спуская с меня глаз, он перешел на другую сторону стола и расположился так, чтобы столешница разделяла нас. Рипон скрестил руки на груди и замер в двух шагах от меня готовый в любой момент вмешаться, если что-нибудь пойдет не так.

Я думал, что слово возьмет Гамон, но маленький воин заговорил первым.

– Ты знаешь, что я всегда хорошо к тебе относился, Тибон, – неожиданно сказал он.

Я согласно кивнул.

– Как ты думаешь, желаю ли я тебе зла?

– Нет. Ты всегда был мне другом.

– Доверяешь ли ты мне?

Я посмотрел сначала на Гамона, а потом перевел красноречивый взгляд на маленького воина.

– Раньше доверял, а теперь не знаю.

– Хорошо, – Рипон вздохнул, – попробуй довериться мне еще раз и клянусь, ты не пожалеешь.

Я пожал плечами. Все эти предисловия были ни к чему. Я понимал, что основные слова должен был сказать Гамон. Он здесь главный. Ему и начинать трудный разговор. Рипон хотел еще что-то добавить, но неожиданно вельможа перебил его.

– Хватит, – Гамон недовольно поморщился, – у нас нет времени на все эти любезности. Тибон не девица, чтобы его обхаживали. Предлагаю сразу перейти к делу.

Я заметил, что Рипон остался недоволен тем, что его перебили, но вслух ничего не сказал.

– Итак, – начал Гамон, – я знаю, Тибон, что ты считаешь меня своим врагом. По-твоему, я предал твоих друзей заговорщиков, заманил их в ловушку и убил.

– Да, – с вызовом сказал я, – ты предатель и убийца. Я так считаю.

После моих слов повисла напряженная тишина. Рипон сокрушенно покачал головой, а Гамон стал мрачнее тучи. Наверно никто прежде не позволял себе говорить с ним в таком тоне.

– Я любил Ругона не меньше тебя и никогда не отправил бы его на верную смерть, – сказал вельможа.

– Но он мертв, – возразил я, – а ты живешь и благоденствуешь.

Дворянин нервно дернул щекой, и на мгновение мне показалось, что он сейчас позовет охранников и прикажет прикончить меня, но Гамон сдержался.

– Нашей задачей было убить безумного короля Дидона, – продолжал он, когда справился с гневом, – любой ценой мы должны были избавиться от тирана. Ругон знал, что все вы можете погибнуть при штурме дворца. Он готовился к смерти и принял ее, как настоящий герой.

– Сейчас не о нем речь, – сказал я, – а о тебе.

– Хватит!

Не выдержав моих оскорблений, Гамон со всей силы ударил по столу. Серебряный кубок подпрыгнул от удара и свалился на пол. В то же мгновение дверь распахнулась, и в комнату ворвались охранники с обнаженными клинками.

– Мечи в ножны! – крикнул Рипон.

Увидев, что командиру ничего не угрожает, телохранители замерли, удивленно переводя взгляд с меня на Рипона.

Последние мои слова не на шутку разозлили вельможу. Обычно спокойный Гамон сейчас метал громы и молнии. Похожий на огромную летучую мышь он навис над столом и злобно уставился на своих телохранителей.

– Пошли прочь, – крикнул он.

Перепуганные охранники быстро вышли, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Сорвав злость на собственных гвардейцах, Гамон перевел дух и переключился на меня.

– Не стоит злить меня, Тибон, – заявил он, – в этом нет никакого смысла. Просто дослушай до конца то, что я пытаюсь тебе сказать, и хорошенько обдумай мои слова.

Я ничего не сказал, хотя колкий ответ вертелся у меня на языке.

– Мы с Ругоном вместе придумали план захвата дворца. С самого начала мы собирались возвести Марона на престол. Его заслуги в этом нет, но троюродный дядя мальчишки за год до известных тебе событий стал верховным казначеем. Он держал в своих руках все деньги королевства и обладал безграничным влиянием. Собственно, именно он и был настоящим правителем страны. У кого деньги у того и власть. Спившийся и безумный Дидон был только ширмой. Лагон – дядя Марона обещал нам поддержку. Без его участия в заговоре восстание было обречено на провал.

Все, что говорил Гамон, было для меня новостью. Неискушенный в дворцовых интригах я не знал ничего, кроме того, что наш прежний король сошел с ума. Я хорошо помнил дядю Марона и свой единственный разговор с этим малоприятным человеком. Он знал, что я ношу амулет, позволяющий претендовать на трон и, кажется, догадывался о том, что он достался мне обманом.

– Лагон мне не доверял, – продолжал Гамон, – он думал, что мы с Ругоном попытаемся возвести на трон тебя, а не Марона, поэтому решил подстраховаться. В тот момент, когда вы пробивались из подвала на первый этаж, он привел в тронный зал отряд нанятых им гвардейцев. Все случилось слишком быстро, и я не успел вас предупредить. По сути, они сразу захватили меня в плен. Я мог либо погибнуть, выступив против Лагона, либо присоединиться к нему.

– И ты… – начал, было, я, но комок в горле не дал мне закончить.

– Во имя будущего страны я пожертвовал своими друзьями.

– Ты мог встать рядом нами, – сказал я.

– Не мог он, – неожиданно вклинился в разговор Рипон, – не мог! Кто бы тогда позаботился о принце? Кто бы все эти годы сдерживал распоясавшуюся семейку Марона? Кто бы спас тебя от смерти? Неужели ты не понимаешь, что только благодаря Гамону наша страна еще не превратилась в огромную тюрьму, а вы с Бибоном все еще живы?!

Умом я понимал, что пытается сказать мне Рипон, но сердце не готово было принять такую правду. При желании любой поступок можно было оправдать, но я всегда считал, что жизнь каждого человека бесценна и не Гамону решать, кого приносить в жертву.

– Тибон, послушай… – начал было Рипон, но я предостерегающе поднял руку. Слишком много слов было сказано и мне необходимо было пару мгновений для того, чтобы осознать, что происходит.

– Тогда в тронном зале ты назвал Ругона предателем и отступником, – я в упор уставился на Гамона, – как ты думаешь, что твой друг подумал о тебе перед смертью?

По лицу вельможи пробежала едва заметная тень, но он быстро взял себя в руки.

– Я надеюсь, что Ругон верил мне до конца, – сказал он.

Я только головой покачал. У каждого была своя правда, и только боги смогут когда-нибудь рассудить нас. В очередной раз великие сыграли со мной злую шутку и перевернули все с ног на голову. Много лет назад они разожгли в моей душе ненависть к Гамону, а теперь предлагали поверить в то, что все это время мой злейший враг был моим другом.

– Так это ты спас меня тогда, – с трудом выдавил я из себя, – ты не дал Марону добить меня в тронном зале?

– Да.

– Зачем?

– Я хотел, чтобы ты жил.

Я сокрушенно покачал головой.

– Для чего? Лучше бы я остался там вместе с Ругоном. Мы бы вознеслись с ним к сверкающим вершинам и навсегда забыли об этом ужасном мире.

– Ты был нужен мне, Тибон, – ответил Гамон, – ты и сейчас мне нужен.

Солнце садилось за горы, и Паус погружался во тьму. На площади факельщики зажигали редкие фонари, а сторожа кричали, – ночь, ночь! Спите!

Рипон поставил на стол массивные канделябры.

– Садись ближе, Тибон, – сказал он, – самый важный разговор еще впереди.

– Еще не все? – спросил я, с тоской глядя на маленького воина.

После беседы с Гамоном я чувствовал себя ужасно. Воспоминания захватили меня и боль утраты, утихшая в последнее время, вернулась. Перед глазами проносились картины далекого прошлого – штурм дворца, слезящиеся печальные глаза покойного владыки, смерть Ругона. Больше всего мне хотелось сейчас лечь на постель, отвернуться к стене и забыться мертвым сном.

– Двигайся к столу, – повторил Рипон, – вопрос серьезный и лучше нам его решить сегодня.

Я пересел поближе, от души жалея, что для нашей встречи дворяне не догадались купить вина. Пару кружек мне бы сейчас не помешали.

– Рипон, проверь, пожалуйста, не подслушивают ли нас, – попросил Гамон и красноречиво уставился на дверь.

Маленький воин подошел к выходу и выглянул в коридор.

– Ступайте вниз, – сказал он охране.

За стеной послышалась какая-то возня и шум удаляющихся тяжелых шагов.

Какое-то время Рипон смотрел вслед уходящим телохранителям желая убедиться в том, что они на самом деле оставили свой пост, потом осторожно прикрыл дверь и вернулся на свое место.

– Можешь говорить.

Гамон кивнул, сплел перед собой длинные тонкие пальцы и прошептал так тихо, что я едва смог расслышать его, – Бибону пришло время вернуться в большой мир. Война стоит у порога и в Западной пуще он будет уязвим. Отдай нам мальчишку.

Так вот зачем я ему понадобился. Не трудно было догадаться. Конечно, я понимал, что рано или поздно за принцем придут, но надеялся, что это случится еще не скоро. Я так прикипел душой к Бибону, что просто не в силах был его отпустить.

– Вы сможете спрятать его от войны? – спросил я, окинув дворян подозрительным взглядом.

– Нет, – Гамон отрицательно покачал головой, – он присоединится к войску и примет участие в битве.

Сначала мне показалось, что я ослышался.

– О чем ты говоришь, – возмутился я, – значит, по-твоему, в Западной пуще он будет более уязвим, чем на поле боя?

– Он будущий король, – сказал Гамон, – именно в битве он должен явить себя миру.

Я хотел возразить, но Рипон не дал мне и рта раскрыть.

– Марон и его дядя падут в бою, – пояснил он, – а мы провозгласим Бибона королем прямо на ратном поле.

Потрясенный я едва не свалился с табурета. Так вот, что задумали эти два интригана!

– Отличный план для переворота, – процедил я сквозь зубы, – прошлый тоже был хорош, только потом большинство его участников пришлось хоронить.

– Послушай, – Рипон поднял руки в примирительном жесте, – Гамон и его люди войдут в охрану Марона. Молодой король горяч. Скорее всего, он кинется в самое сердце битвы. Тогда нам не придется ничего делать, но, если кочевники его не убьют, наши люди сделают это за них.

В сердцах я хлопнул ладонью по столу. Ну, когда этот Гамон, наконец, угомонится? Найдется ли на свете что-то, что сможет умерить амбиции этого человека? Нет, конечно, я был согласен с тем, что Марону не место на троне, вот только мне претили предательские удары в спину.

– Вы рассуждаете так, будто уверенны в том, что Великая битва случится через пару дней, – проворчал я, – но, если Паус устоит, и варвары не прорвутся в долину, возможно, она вообще не состоится.

– Состоится, – уверенно сказал Рипон, – и ждать ее осталось недолго.

– В этот раз никто не станет защищать Паус, – поддакнул Гамон, – Марон собирается вывести войско навстречу орде и сразиться с кочевниками в чистом поле.

Сначала мне показалось, что я ослышался. Все последние короли, не задумываясь, отдавали приграничный город на разграбление орде. Благодаря этой простой хитрости вглубь страны устремлялась только малая часть степного войска. Большинство кочевников, захватив в Паусе богатую добычу, не желали идти дальше и поворачивали обратно в степь.

– Марон наделал слишком много ошибок и восстановил против себя знать. Он собирается поднять пошатнувшийся авторитет героическим поступком. Мальчишка думает, что, если он подобно королям древности разобьет кочевников на их земле, подданные простят ему все прегрешения и снова поверят в него.

– Ну, ты же понимаешь, Гамон, что это безумие, – воскликнул я, – у кочевников огромный численный перевес. Они просто раздавят королевскую гвардию. Я сам всегда выступал против сдачи Пауса, но в этом маневре хотя бы есть смысл, а в битве на открытой местности его нет. Это самоубийство. Нужно убедить Марона остаться в городе и бросить все силы на защиту стены.

Казалось, вельможа был удивлен моими словами. До этого момента он не слышал от меня ничего кроме грубости, но сейчас мне было не до издевок. По сути, в этой маленькой комнате решалась судьба нашего мира.

– Марон не остановится, – сказал Рипон, – он принял решение и не станет никого слушать. Он уже видит себя во главе войска разящего врагов посреди степи.

– Но он поведет людей на смерть, – сказал я, глядя Гамону прямо в глаза.

Вельможа кивнул, давая понять, что согласен со мной, медленно поднялся и склонился над столом.

– Есть только одна возможность выиграть сражение, – сказал он, жестом приглашая меня взглянуть на расстеленную карту, – кому-то придется принять на себя первый удар. Марон спешит, но путь из столицы неблизкий. Если не задержать кочевников король не успеет развернуть гвардию для атаки, поэтому перед началом битвы мы решили разместить большие отряды здесь и здесь, – Гамон указал рукой на старый земляной вал и укрепленный монастырь, – таким образом, мы сможем выиграть время и измотать кочевников.

Склонившись над картой, я попытался представить себе предстоящее сражение. В том, что говорил вельможа, был определенный смысл. Земляное укрепление и монастырь находились рядом, практически на одной линии и представляли из себя серьезное препятствие. С ходу кочевники их не возьмут, и значит, волей-неволей вынуждены будут потратить силы и время на осаду. Конечно, степняки могут обойти укрепления и напасть на город, но вряд ли они захотят оставлять у себя в тылу часть вражеской армии.

На самом деле Гамон не придумал ничего нового. В прежние времена для защиты от набегов вал использовали много раз. Собственно, для этого его и построили. Вот только раньше за ним следили – вырубали молодую поросль, углубляли ров, подсыпали и пропалывали осыпавшуюся стену. Но насколько я знал, сейчас за ним никто не следил, и некогда грозное укрепление давно пришло в упадок.

– Вал заброшен, – сказал я, – стены осыпались и теперь даже ребенок сможет без труда забраться на гребень. Не представляю, как можно его удержать.

– По моему приказу несколько месяцев назад его привели в порядок, – сказал Гамон, – слухи о набеге ходили давно, и я успел приготовиться.

Это меняло дело. Я с уважением посмотрел на вельможу. Все-таки Гамон был прирожденным военачальником.

– И все равно, – я покачал головой, – расстояние между монастырем и валом слишком велико. Наши арбалеты не смогут простреливать проход насквозь.

Про магические жезлы я даже упоминать не стал. На большое расстояние они не стреляли.

Вельможа задумчиво постучал пальцами по карте. Невольно я залюбовался старинным документом. Художник изобразил земляной вал в виде изогнувшегося полоза, а стоящий в стороне от него монастырь в виде сияющей снежной вершины. С уверенностью можно было сказать, что карту рисовали монахи. Аллегорические животные и символы больше подошли бы трактату о лечении травами, чем военной карте.

– Мы сможем уменьшить проход, – Рипон провел по пергаменту воображаемую черту, – если здесь выроем неглубокий ров, а здесь вкопаем заостренными колья и навалим срубленные деревья.

– Мы снимаем со стен Пауса все тяжелые арбалеты и устанавливаем их на валу, – добавил Гамон, – они сумеют достать степняков, которые попробует проскочить мимо укрепления.

Я совершенно забыл о могучих машинах, которые во время прошлой осады города стреляли с такой силой, что добивали до вражеского лагеря, устроенного степняками в четырех полетах обычной стрелы. Таких арбалетов было немного, но они могли оказать защитникам существенную помощь. Правда их еще нужно было как-то притащить к земляному валу и поднять наверх.

– И кого вы собираетесь отправить защищать вал и монастырь, – спросил я, – не думаю, что найдется много желающих пойти на верную смерть?

Было совершенно очевидно, что смельчакам, которые рискнут принять на себя первый удар не спастись.

Гамон смущенно кашлянул и бросил на Рипона многозначительный взгляд.

– Вообще-то мы бы хотели, чтобы защиту монастыря возглавил ты, Тибон, – ответил Рипон, – тем более, что однажды ты его уже защищал и, по-моему, весьма успешно.

От слов маленького воина меня бросило в жар. Теперь стало окончательно понятно, для чего меня выманили из пущи. Никто не хочет терять своих людей, поэтому Гамон решил бросить в пекло того, кого не жалко. Ну что же отлично придумано – я выдаю им Бибона, и героически умираю за короля.

– Мы хотим, чтобы ты вывел своих людей, – добавил вельможа, – все отступники и разбойники смогут искупить свои прегрешения кровью. Всех, кто останется в живых после Великой битвы, будет ждать высокая награда и прощение короля.

– Мне не нужно прощение будущего короля, – резко сказал я, – я с Бибоном не ссорился.

– Тибон, послушай… – начал было Рипон, но я его перебил.

– С чего вы взяли, что я соглашусь выйти за ворота? У вас полно дворян. Выберите любого из своего отряда.

– Нам не подходит любой, – неожиданно сказал Рипон и тут же добавил, – мне не подходит. Видишь ли, Тибон, руководить обороной вала буду я. Именно я тебя выбрал, потому что из всех воинов, которых я знаю, ты самый надежный.

– Ты не видел меня много лет, – буркнул я одновременно удивленный и польщенный словами маленького воина, – может быть, я изменился.

– Возможно, – Рипон кивнул, – но ты, по крайней мере, не бросишь монастырь и не сбежишь в город в самый ответственный момент.

Я внимательно посмотрел на него, пытаясь понять, говорит ли дворянин серьезно, а потом перевел взгляд на Гамона. Похоже, эти двое и не думали шутить.

– Перед лицом толпы ты должен очистить свое доброе имя, – торопливо добавил Рипон, – для этого нет ничего лучше подвига. Героев не судят. Все твои старые грехи смоет кровь степняков. Хватит прятаться по лесам, пора выйти на свет. Когда мы победим, ты займешь при дворе подобающее место.

– Если выживу, – проворчал я.

– Ты уж постарайся, – Рипон усмехнулся, – мертвецам доброе имя ни к чему.

Они загнали меня в угол. Хочу я этого или нет, но Бибона им придется отдать. У Гамона действительно было больше возможностей для того, чтобы уберечь принца и вернуть ему трон отца. Сейчас, после всего, что я услышал, мой план по захвату дворца казался откровенной глупостью. Конечно, наш предыдущий штурм удался только потому, что заговорщикам вовремя открыли двери, но у меня такой поддержки не будет. За мной вообще никого нет кроме нескольких дворян и кучки наемников.

Я с остервенением потер лицо. К демонам все. Если дальше Бибона по жизни поведут другие люди, то действительно, не лучше ли мне совершить напоследок красивый жест и уйти к сверкающим вершинам? Собственно, я уже должен был умереть множество раз, и только боги для чего-то хранили меня. Может быть для этого?

– Хорошо, – сказал я, – допустим, я соглашусь, но почему вы решили, что люди последуют за мной? А, если и последуют, то их будет не больше трех десятков. Даже сопливому мальчишке понятно, что таким количеством монастырь не удержать.

Видимо про мальчишку я сказал зря, потому что Гамон насупился и даже открыл, было, рот, чтобы наговорить мне грубостей, но Рипон успел вклиниться в разговор.

– Тридцать обученных солдат это уже маленькое войско, – сказал он, – к тому же ты можешь значительно увеличить его за счет местных разбойников.