Текст книги "По дороге к высокой башне. Часть третья (СИ)"

Автор книги: Олег Будилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)

Олег Будилов
ПО ДОРОГЕ К ВЫСОКОЙ БАШНЕ
Часть третья

Если бы у меня спросили готов ли я отдать жизнь за короля, я бы наверно рассмеялся в ответ. С тех пор, как Марон занял престол, он не сделал для страны ничего хорошего, и жители долины так и не дождались от него ничего кроме пустых обещаний. Именно поэтому мое решение выступить против кочевников, было продиктовано не любовью к монарху, а заботой о простых людях, живущих на границе со степью. Даже если спустя много лет летописцы напишут, что Тибон Проклятый повел своих людей на верную смерть ради того, чтобы получить прощение короля, я надеюсь, найдутся те, кто расскажет, как все было на самом деле.

Стоя на смотровой площадке центральной башни, я разглядывал мерцающие вдалеке костры степняков. С наступлением темноты сотни огненных точек зажглись неподалеку от монастыря и теперь сверкали в ночи, словно глаза хищных зверей. Верховный хан не спешил нападать на город. Он остановил свое войско на самой границе степи у подножия старого земляного вала. Разведчики доносили, что степняки вяжут лестницы и готовят тараны, предназначенные для штурма городских ворот.

В прошлый раз степное войско не стало задерживаться на приграничных землях и сразу осадило Паус, но сейчас нерешительность верховного хана дала нашему отряду возможность подготовиться к бою. Конечно, наше маленькое войско не могло повлиять на исход предстоящего сражения, разве только оттянуть на себя часть нападавших в тот момент, когда основные силы орды двинутся к городу. Не великая помощь, но даже она сейчас была Паусу очень нужна, поэтому я и привел своих людей в монастырь, воздвигнутый на ничейной земле по прихоти покойного короля Дидона. Для наступающих степняков он окажется словно кость в горле. Я был уверен в том, что великий хан сначала попытается захватить обитель и только потом двинется на город. Пусть ненадолго, всего на несколько часов это задержит орду и даст возможность жителям Пауса сформировать дополнительные отряды ополчения и отправить их на стены.

Предстоящий бой не пугал меня. В конце концов, все мы когда-нибудь умрем. Война не делит людей на плохих и хороших. Ей все равно, кого лишить жизни. Испокон веков в ополчение набирали простых горожан, многие из которых никогда прежде не держали оружия в руках, так почему бы моему отряду, состоящему в большинстве своем из наемников, бывших заключенных и государственных преступников не стать той силой, о которую словно о торчащий из воды валун разобьется первая волна варваров. Может быть боги не оставят своей милостью наши заблудшие души и позволят им добраться до сверкающих вершин. В бою за родину каждый из нас сможет проявить свои лучшие качества и очиститься от грехов.

Сзади раздались чьи-то осторожные шаги, и я обернулся.

– В храме только что обнаружили двух монахов, – сказал Холин, а я и не заметил, когда он успел подняться по лестнице, – они отказались уходить с остальными и спрятались. Говорят, что будут молиться за нас.

Я пожал плечами.

– Пусть остаются. Лишняя молитва никогда не помешает.

Холин высунулся в проем между зубцами и сплюнул в темноту.

– Может дать каждому по арбалету, хоть какой-нибудь толк будет?

– Пусть уж лучше молятся, – я отрицательно покачал головой, – а то еще поубивают друг друга со страху.

Необученные люди будут только мешать. Я хорошо помнил, почему во время прошлой осады Пауса набранное наспех ополчение понесло самые большие потери. Неумелые солдаты метались по стене на виду у степняков и гибли сотнями от вражеских стрел. Перепуганные насмерть они не слушали команд и словно неуправляемое стадо сметали все на своем пути.

– Колун Хромоногий пришел?

– Пока нет, – Холин почесал затылок, сдвинув на лоб круглую войлочную шапку удобную для ношения под шлемом, – не думаю, что нам стоит его ждать. Он не решится выйти за городскую стену. Колун не дурак и он не хочет умирать.

– А ты хочешь? – удивился я.

– Мне все равно, – Холин улыбнулся, – куда ты, туда и я.

Я кивнул и опять принялся разглядывать горящие вдалеке огоньки костров. Если Колун не придет сегодня ночью, значит не придет никогда. Старик не клялся мне в верности. Для таких, как он слова обычно не значили ничего, но почему-то я был уверен в том, что старый разбойник придет.

С этим необычным человеком я познакомился несколько месяцев назад, когда исполнял обязанности смотрителя древнего святилища укрытого в зарослях приграничной пущи. Никто не давал мне эту должность и не платил жалования за работу. По правде говоря, церковного сана у меня не было, и в древнем храме я просто прятался от королевских шпионов и наемных убийц, отправленных молодым монархом по мою душу. Конечно, перед смертью владыка Фифон благословил меня на служение и даже назвал монахом-воином, но я совсем не был уверен в том, что могу называть себя настоящим священником. Много лет назад я явился в лес полным противоречивых мыслей, раненный и озлобленный на весь мир. Ненависть к королю Марону сжигала меня изнутри демоническим огнем, и первое время я мог думать только о мести, но время шло, и однажды злоба моя утихла. До того, как научился махать мечом я жил и учился в одном из самых просвещенных монастырей королевства. А, что еще делать бывшему послушнику в заброшенной церкви, если не молиться? Постепенно с божьей помощью мои мысли прояснились и я занялся привычным и нужным делом. Каждое утро я убирал храм и молился о здравии всех людей живущих в долине, а по праздникам как мог, украшал святилище. Однажды словно оценив мои старания, боги послали ко мне старого друга, который привел с собой сына убитого заговорщиками короля Дидона. Принц остался со мной, потому что в миру ему угрожала серьезная опасность.

Долгое время Западная пуща надежно скрывала наше убежище от любопытных глаз, но однажды группа мальчишек в поисках грибов забралась подальше от дома и наткнулась на древнее святилище. И трех дней не прошло, как они рассказали о храме своим домочадцам, а те друзьям и соседям. Жители бедных кварталов, отселенные советом старейшин за реку, не имели возможности молиться рядом с домом, потому что никто не собирался строить для них отдельную церковь. Для того чтобы обратиться к богам им приходилось каждый день переходить через мост, а потом долго пробираться по запруженным народом улицам города. Страждущих было много, поэтому обычно в центральном храме Пауса к каждому священнику выстраивались огромные очереди. Иногда, чтобы получить благословение приходилось провести на улице целый день. Узнав о том, что рядом в лесу объявился отшельник, верующие потянулись к святилищу. Вот так и получилось, что сам того не желая я стал ежедневно выслушивать жалобы живущих по соседству бедняков, молиться вместе с ними за здравие живых или за упокой умерших родственников, нарекать младенцев именами и сочетать влюбленных законным браком. В отличие от живущих в Паусе святых отцов за свои услуги я не брал ни медяка, поэтому благодарные прихожане несли мне подарки, сделанные своими руками и различные угощения. Несмотря на то, что денег у них было очень мало, при любой возможности бедняки старались оставить при входе в храм несколько мелких монет на восстановление святилища. Прознав об этом, однажды ко мне явились местные разбойники. Они решили, что смиренный монах, спасая свою никчемную жизнь, с легкостью отдаст им половину собранных верующими средств.

Два дюжих парня появились ближе к вечеру. Они подождали на опушке, пока очередной прихожанин не скроется в лесу и подошли ко мне.

– Здравствуйте, добрые люди, – приветствовал я незнакомцев.

Обычно бедняки немного робели, в первый раз обращаясь к священнику, но эти двое вели себя вызывающе. Самый здоровый подошел ко мне вплотную, а второй сделал несколько шагов в сторону и встал так, чтобы оказаться сбоку и в случае чего помочь приятелю.

– Нас Колун прислал, – сказал предводитель.

Это имя мне ничего не говорило, поэтому я просто стоял и, молча, ждал продолжения.

– Он считает, что тебе пора поделиться.

– Чем?

Здоровяк хохотнул и подмигнул приятелю.

– Тебе люди деньги несут. Ты с них податей не платишь, значит должен нам отдать половину. Так будет по-честному.

– На королевского мытаря ты вроде не похож, – спросил я, – так за что мне тебе платить?

От моих слов разбойник развеселился пуще прежнего.

– Я ночной мытарь, – сказал он, вдоволь насмеявшись, – таким, как я за защиту деньги платят. Поделишься со мной, и никто тебя не обидит.

– А кто же меня, божьего человека, обидеть может? – искренне удивился я.

– Я и обижу, если денег не дашь, – разъяснил здоровяк и неожиданно толкнул меня в грудь. Он ударил не сильно, но от толчка я невольно отступил назад.

– Хватит болтать, – неожиданно посерьезнел разбойник, – деньги давай, а то хуже будет.

Чтобы я до конца осознал свое незавидное положение, он скорчил угрожающую гримасу.

На беду, незваных гостей спокойная жизнь вдали от опасностей большого мира еще не успела до конца смягчить мой мятежный дух, и я был готов дать отпор любому, кто попытается напасть на меня. Даже привыкнув к нескончаемому потоку прихожан, каждого нового посетителя я внимательно рассматривал, опасаясь узнать в нем шпиона или наемного убийцу. Я боялся не столько за себя, сколько за принца. В королевстве было достаточно мерзавцев, которые, не задумываясь, лишили бы наследника жизни. Говорили будто бы король Марон, который хитростью захватил власть, узнал о том, что мальчишке удалось выжить во время переворота, и отправил на его поиски множество наемников.

– Хорошо, – сказал я и полез за пазуху.

– Вот так-то лучше, – ухмыльнулся громила и вытянул вперед раскрытую ладонь.

– Давай скорее, – поторопил меня второй грабитель.

Широкие складки присланного покойным владыкой монашеского одеяния скрывали от посторонних глаз короткий меч. В отличие от настоящих воинов, которые носили свое оружие у пояса, я пользовался особой перевязью, укрепленной на плечах. Благодаря хитроумному приспособлению рукоять моего меча располагалась подмышкой левой руки, а ножны спускались вдоль тела. Когда-то давно я видел похожую перевязь у своего наставника Химона и со временем сделал себе такую же.

– Держи, – сказал я, выхватывая меч из ножен.

Разбойник опешил от неожиданности и даже не попытался уклониться от удара или отступить от сверкнувшего в воздухе клинка. Отрубленная кисть упала в траву, а громила завизжал от ужаса и боли. Не давая бандитам опомнится, я быстро отступил назад, выставив перед собой меч.

– Пошли прочь, – сказал я, – сунетесь, убью.

Не знаю, насколько опасны были люди, которых ко мне прислали, но соображали они быстро. Второй бандит подхватил своего раненного товарища и, чертыхаясь, потащил его в лес.

– Руку ему ремнем перетяни, а то кровью истечет, – крикнул я вслед.

– Конец тебе, монах, – услышал я из кустов, – теперь Колун из тебя чучело сделает.

Я вытер меч о траву и убрал клинок в ножны. Конечно, схватившись с разбойниками, я сильно рисковал, но идти у них на поводу было еще хуже. Не думаю, что они ограничились бы половиной, собранной прихожанами суммы. Дай дикому псу кусок мяса, и он придет за всей тушей.

– Кто это был, Тибон? – спросил принц.

За несколько лет, проведенных со мной в лесу, мальчишка заметно вытянулся и повзрослел. Он слышал наш разговор и все видел, но не убежал, а затаился у входа в храм, сжимая в руке длинный кинжал.

– Обычные бандиты, – сказал я, – ограбить нас хотели.

– Почему ты их не убил, – спросил принц, – теперь они вернутся.

– Они не сами по себе. Их прислали, чтобы узнать кто мы такие. Думаю, теперь нас оставят в покое.

– Почему? С чего ты взял, что они испугаются какого-то монаха?

Страха в словах принца я не заметил. Все-таки кровь давала о себе знать – его отец был великим воином, пока не сошел с ума. Наверно со временем из него вырастит настоящий дворянин.

– Простые монахи мечи не носят. Если предводитель разбойников умный человек он все поймет и не захочет связываться.

Принц Бибон упрямо мотнул головой. Судя по всему, он остался при своем мнении, но решил до поры со мной не спорить. С юным воином мы ссорились довольно часто. Королевский сын был упрям и своенравен, но прожив со мной несколько лет, научился смирять свою гордыню. В одном он был совершенно прав – в ближайшее время нам следовало быть очень внимательными.

– Сегодня спать ляжем снаружи и будем караулить по очереди, – сказал я, гладя, как вечернее солнце медленно скрывается за деревьями, – если они придут, мы будем готовы к любым неожиданностям.

Несмотря на юный возраст Бибон не был неженкой. Жизнь в суровых условиях закалила его, а ежедневные занятия с оружием придали уверенности и сил. Думаю, что, если бы разбойники все-таки решили напасть на нас он бы не стал отсиживаться в стороне и помог мне в бою. Говоря о том, что ночью мальчишка будет охранять наш лагерь наравне со мной, я не лукавил. С первой нашей встречи я стал относиться к нему, как к взрослому и с тех пор ни разу не пожалел о своем решении. Принц рос, словно щенок дикого пса – сильным, ловким и опасным. Он знал лес, умел охотиться и ставить ловушки, и до поры забыл о своем высоком происхождении. Первое время лишенный привычного комфорта Бибон изводил меня бесконечными капризами и придирками, но со временем он сумел привыкнуть к новой жизни, и даже, казалось, научился получать от нее удовольствие.

Разбойников мы прождали напрасно. Ни на следующий день, ни даже через неделю они не появились. Признаться, я начал думать о том, что двое громил пришли к нам по собственному почину, но однажды к святилищу вышел одинокий путник. Он сильно хромал, и видно было, что дорога через лес далась ему с трудом.

– Здравствуй, святой отец, – сказал он.

Что-то в незнакомце заставило меня насторожиться. На первый взгляд он казался совсем не опасным и оружия не носил, вот только при его появлении у меня по спине пробежали мурашки. В прежней жизни мне не раз приходилось общаться с убийцами, и я научился безошибочно отличать их от обычных людей. Хорошо, что я отправил принца за водой и вернуться мальчишка должен был еще не скоро.

– Здравствуй, добрый человек, – ответил я и указал рукой на лежащее на земле бревно, – присаживайся. Вижу, что ты устал с дороги.

– Я Колун, – представился незнакомец.

Видимо чужак привык к тому, что его имя наводило ужас на людей. Возможно, в пригородах его хорошо знали и боялись, но в моем лесу оно мало, что значило. Тем не менее, я кивнул, давая понять, что догадываюсь, кто стоит передо мной и украдкой оглядел подступающие к поляне кусты стараясь разглядеть в зарослях притаившихся арбалетчиков. Судя по всему, Колун пришел один. Этот разбойник был ни чета тем, что приходили в прошлый раз, и вести себя с ним надо было соответственно. Не стоило грубить незнакомцу, поэтому я почтительно поклонился и ответил.

– Меня зовут Тибон.

После моего побега прошло больше четырех лет, и я был уверен в том, что даже если обо мне не забыли королевские шпионы, то обычные обыватели вряд ли вспомнят мое имя. Да и мало ли Тибонов в королевстве?

Колун даже ухом не повел. Он остался стоять в нескольких шагах от меня, опираясь на тяжелый посох.

– Я думал, что ты старше, – наконец сказал он, – а теперь вижу, что мои люди испугались совсем молодого человека.

– Это важно для тебя? – спросил я, присаживаясь на бревно. Конечно, при встрече с серьезным противником не стоило расслабляться, но я решил, что, если хромой попробует напасть, я успею увернуться и вскочить на ноги.

– Нет, – Колун покачал головой, подошел и сел рядом.

Похоже, когда-то он был серьезно ранен, потому что, расположившись на стволе поваленного дерева, отложил посох, выпрямил правую ногу и заученным круговым движением принялся растирать ладонью колено.

– Ловко ты с моими парнями расправился, – сказал он, – правда, я не самых лучших бойцов к тебе отправил.

Я пожал плечами. Конечно, предводитель разбойников не мог знать, что в старинном храме укрылся человек, который принимал участие в последней великой битве, в степном походе и в дворцовом перевороте. Я был молод, но на мою долю выпало немало испытаний.

Колун перестал тереть больное колено и неожиданно спросил, – я так и не понял, ты деньги по-хорошему отдашь или как?

– Ничего я тебе отдавать не буду, – твердо сказал я.

– Почему?

Разбойник с интересом уставился на меня. Наверно немногие в округе решились бы ему перечить. Откуда ему было знать, что кодекс воина запрещал уступать давлению и грубой силе. Чем больше напор, тем активнее должно быть сопротивление.

– Потому, что это не твои деньги.

– Ну, так ведь и не твои, – искренне удивился он.

– Не мои, – согласился я, – они на храм пойдут. Их люди для доброго дела собирали.

На самом деле святилище не нуждалось в ремонте – древние зодчие строили на века, но я собирался возвести над храмом деревянную беседку для того, чтобы люди могли молиться на свежем воздухе и не мокнуть под дождем и снегом. Строитель из меня был никудышный, поэтому на собранные деньги я хотел нанять плотников из пригорода. И мне хорошо и люди смогут заработать. У большинства моих прихожан с работой было неважно.

Колун тяжело вздохнул и надолго задумался.

– Я так понимаю, что пугать тебя бесполезно? – наконец спросил он.

Разбойник знал, что при желании сломить можно кого угодно, но, во-первых, он уважал сильных людей, а во-вторых, хорошо понимал, что священники и монахи не бояться смерти, потому что с радостью ждут момента, когда отправятся в обитель богов. Вопрос его был не случаен. Он просто хотел убедиться в том, что мне в этом мире нечего терять.

– Можешь даже не пытаться.

Бандит понимающе кивнул и неожиданно заговорил совсем о другом.

– В Паусе мне многие платят. Некоторых приходится заставлять, но большинство приходят сами за подмогой, за поддержкой. Люди знают, что я эти деньги не на девок продажных потрачу и не в кабаке пропью. Мне «ночной народ» кормить надо. Большинство из нас не по доброй воле в разбойники пошли. Людям жрать нечего, дети с голоду пухнут.

Я с интересом уставился на Колуна. На нем был ладный кожаный кафтан, хорошие сапоги, теплый плащ. На умирающего от голода разбойник был совсем не похож. Интересно сколько лавочников и ремесленников платят дать ночному мытарю?

Я поднялся с бревна, отошел к выкопанному в земле погребу, достал корзинку с едой, которую принесли сегодня прихожане, добавил кое-что от себя из наших с принцем запасов и поставил все это добро у ног Колуна.

– Возьми. Накорми несчастных.

Разбойник ухмыльнулся в бороду.

– А вина нет?

– У меня не харчевня.

Колун покачал головой и поднялся.

– Уж больно ты суров, монах, – сказал он, – не встречал еще таких.

Бандит забрал корзинку и, молча, пошел прочь. Уже у самых деревьев он остановился и оглянулся.

– Если захочу помолиться, пустишь меня в храм?

– Двери святилища открыты для всех, – ответил я, – приходи.

Почему-то я подумал о том, что старый разбойник еще не раз навестит нас с Бибоном. Что мне делать, если он действительно захочет помолиться в нашем святилище? Пожалуй, большинство священников указали бы ему на дверь, но вправе ли я лишать человека помощи богов? А вдруг когда-нибудь он совершит что-нибудь такое, что позволит ему искупить все грехи и занять почетное место среди истинных праведников? Такие случаи бывали. Значит и нечего голову ломать – если придет, я помолюсь вместе с ним.

Через две недели Колун прислал ко мне одного из своих людей. Я не сразу заметил его среди деревьев, потому что был занят тем, что из ивняка плел большую бельевую корзину. Старая, в которой мы носили к озеру грязную одежду, совсем развалилась. Жизнь в лесу давала редкую возможность почти ничего не покупать на базаре. Еду мы добывали охотой, рыбалкой и собирательством, сами шили себе теплую одежду из шкур убитых животных, а домашнюю утварь мастерили из того, что было под рукой. Увлеченный работой я увидел старика в тот момент, когда он уже выбрался на опушку и широко шагая, направился ко мне.

– Здравствуй, монах, – крикнул он и в знак приветствия махнул рукой, – привет тебе от Колуна!

– Здравствуй, – я поднялся, не выпуская корзину из рук.

Старик был одет в старую сильно поношенную куртку, холщевые штаны и короткие кожаные сапоги. Никакого серьезного оружия у него при себе не было, если не считать ножа в потертых ножнах. Со стороны человеку несведущему могло бы показаться, что в святилище решил заглянуть обычный прихожанин. На вытянутом лице старика блуждала едва заметная странная улыбка и весь он длинный, худой и нескладный мог бы запросто сойти за обычного крестьянина или плотника. Возможно, если бы он не сказал от кого пришел, я бы даже не насторожился. Незнакомец подошел и с интересом уставился на дело моих рук.

– Для нас корзину плетешь?

– Нет, – удивился я, – с чего ты взял?

– Так ведь Колун у тебя в прошлый раз корзину забрал, – в свою очередь удивился старик, – тебе же надо куда-то для нас новую дань складывать.

– Какую дань? – не понял я.

Странная улыбка в одно мгновение исчезла с лица разбойника. Старик хищно прищурился и сделал какое-то непонятное движение, словно неожиданно решил почесать бок, но в последний момент передумал и просто мазнул рукой по куртке.

«Так вот, значит, где у тебя припрятано настоящее оружие!» – подумал я.

Бывалые бандиты всегда старались укрыть его от посторонних глаз. В этом мы с ними были похожи.

– Не играй со мной, – проворчал старик, подозрительно разглядывая меня, – Колун тебе все объяснил. Не хочешь деньгами платить, отдавай едой.

Так вот в чем дело! Выходит, в прошлую нашу встречу, разбойник решил, что я его испугался. Мой скромный подарок, предназначенный для несчастных голодных детей, Колун принял за выкуп. Вот и делай после этого добро людям. Хотя, чему я удивляюсь? От бандита и вора ничего другого ждать и не следовало. Под тяжелым взглядом старика я попятился, прижимая к груди недоделанную корзину. Он стоял слишком близко, и я мог не успеть выхватить скрытый под одеждой меч.

– Я просто передал еду для детей, – сказал я, глядя прямо в глаза разбойнику, – никакую дань я вам платить не стану.

Старик ударил сразу без предупреждения. Узкий длинный стилет все это время был спрятан у него в рукаве, поэтому я едва не пропустил момент, когда лезвие, словно само по себе прыгнуло ему в ладонь. Похоже, под курткой никакого оружия у него не было и странное движение, которое минуту назад я принял за подготовку к атаке, оказалось обманкой. От неминуемой смерти меня спасло только то, что я успел заслониться корзиной. Пронзив толстое дно, нож застрял в переплетении упругих хлыстов. Я сделал шаг назад, и немного довернув для надежности, резко дернул корзину на себя, оставив противника без оружия. В следующее мгновение старик отпрыгнул в сторону и схватился за висящий на поясе нож. Но воспользоваться им бандит не успел, потому что со стороны святилища грянул гром и отброшенный магической молнией разбойник рухнул между камней. Я оглянулся и увидел замерзшего у входа в храм Бибона, сжимавшего в руке дымящийся жезл. Растревоженные птицы взмыли вверх и заполошно заголосили в синем небе. Лицо принца пылало, а разряженное оружие слегка подрагивало. От места, где стоял мальчишка, до лежащего на земле разбойника было не меньше пятнадцати шагов. Хороший выстрел. Если бы сейчас с нами был мастер огня, он похвалил бы Бибона. Выходит, наши тренировки не прошли для него даром. Я склонился над раненным. Магическая молния пронзила негодяю грудь. Разбойник был еще жив, он хрипел и пытался подняться, но сил не хватало.

– Закончи начатое, – сказал я Бибону и указал на распростертое на земле тело.

Бибон испуганно замотал головой.

– Закончи, – повторил я.

Человек не знакомый с воинским кодексом мог бы обвинить меня в излишней кровожадности, но каждый дворянин знал, что в большинстве случаев завершающий удар дарует противнику быстрое избавление от страданий. Рана, нанесенная Бибоном, была смертельна, и незачем было продлевать мучения несчастного.

Мальчишка задрожал, словно осенний листок и я подумал, что у него не хватит духу добить раненного, но принц сумел справиться с волнением. Судорожным движением Бибон выхватил из ножен меч, подошел и неловко ткнул разбойника в грудь. Остро заточенное лезвие короткого детского клинка легко вошло в тело и навсегда избавило бандита от боли. Глядя на поверженного врага, Бибон неожиданно затрясся, словно в лихорадке, выронил оружие и бросился бежать. Черной тенью он промчался через поляну и скрылся в зарослях. Я не стал его останавливать. Многие поколения бесстрашных воинов смотрели сейчас со сверкающих вершин на то, как их потомок первый раз в жизни убил человека. Не знаю, радовались ли они или грустили от того, что принцу в 13 лет пришлось пролить кровь врага, но мне было от души жалко мальчишку. Если бы можно было уберечь его от всего этого, я сделал бы это не задумываясь, но в нашем жестоком мире боги не дали мне такую возможность. Я опустился на землю, отодвинул оружие в сторону, склонился над покойным и запел песню последнего пути. Даже, если жизнь незнакомца была полна грехов, я должен был провести обряд, как полагается. Из-за глупости и жадности Колуна вместо корзины с едой посланный им человек уносил с собой на тот свет щепотку земли, как дань богам. И я был совсем не уверен в том, что это подношение и все мои молитвы помогут его душе обрести прощение и покой.

Пока дело не дошло до убийства, я не воспринимал угрозы Колуна всерьез. Желающих поживиться за чужой счет всегда было немало, и, если бояться каждого проходимца, который на темной улице потребует у тебя кошелек лучше вообще из дома не выходить. Признаться, я думал, что простая демонстрация силы навсегда отвадит бандитов от старого храма, но после того, как Колун подослал ко мне настоящего убийцу, я понял, что надо что-то делать. Тело старика я оттащил подальше в лес и забросал ветками. Дикие звери сами с ним разберутся. Скоро от мертвого бандита останутся только кости.

Утром следующего дня я отправился в Паус. Обычно через мост я старался не переходить и все необходимые нам с Бибоном вещи покупал в пригороде на левом берегу Суры. Владельцы трактиров и лавок знали меня, как священника и, отвешивая товары, лишних вопросов не задавали. Сами они в святилище почти не бывали, зато их жены и старики заходили ко мне довольно часто. Я думал, что смогу расспросить их о человеке, который доставил мне столько хлопот. Если Колун известен в городе, значит, владельцы трактиров тоже платят ему отступные и не откажутся поделиться историями про старого разбойника.

Прихожане протоптали в лесу широкую тропу и теперь даже тот, кто никогда не бывал в храме, мог бы без труда найти к нему дорогу. К добру или к худу наше убежище давно перестало быть тайным. Если бы не появление разбойников я бы не стал волноваться по этому поводу. Жители долины всегда с уважением относились к отшельникам, поэтому ни власти, ни живущие в городе священники не беспокоили нас. Обосновался какой-то чудак в заброшенном храме и хорошо, и слава богам! Главное, что прихожанам есть, где молиться. Пока неизвестно откуда взявшийся священник не просит денег из городской казны он никого не интересует.

По раннему времени на улицах было пусто. Бедняки занимались привычными делами – пасли скотину или копались на огородах, многие отправились в город на заработки. Это дворяне могли целыми днями не выходить из дома, а у простолюдина всегда было полно хлопот.

В трактире несколько стариков пили пиво и обсуждали местные сплетни. Увидев меня, они встали и кивнули в знак приветствия. Священников и монахов уважали. Я поздоровался со стариками, отказался от предложенного табурета и подошел к стойке.

– Здравствуй, добрый человек, – приветствовал я хозяина заведения.

– Здравствуй, – ответил трактирщик.

Я знал, что зовут его Сусин и что он приехал в Паус несколько лет назад сразу после того, как кочевников прогнали за стену. Первым переселенцам давали щедрые подъемные и освобождали на какое-то время от налогов. В ту пору король стремился поскорее заселить опустевшие после набега земли.

Обычно я покупал в трактире горох, чечевицу, муку и соль, поэтому хозяин сразу выложил передо мной свой товар, заранее для удобства разложенный по маленьким холщовым мешочкам.

– Я к тебе сегодня не за этим, – тихо сказал я и отодвинул товар в сторону, – знаешь ли ты что-нибудь о человеке по имени Колун?

Сусин вздрогнул и воровато огляделся.

– Зачем тебе? – шепотом спросил он.

– Приходил от него здоровенный детина, требовал денег, которые я собираю на восстановление храма, – честно признался я, – не знаю, стоит ли его бояться. Может не платить?

Трактирщик крякнул с досады.

– Колун среди местных разбойников первый. Если отправил к тебе гонца, значит, придется платить.

– Ты тоже ему деньги даешь?

Трактирщик сверкнул на меня глазами. В конце концов, кто я такой, чтобы он выдавал мне свои тайны? Даже близкому человеку не на всякий вопрос ответишь, а тут случайный знакомый.

– Ладно, – сказал я, – забудь. Похоже, придется платить. В конце концов, не к стражникам же мне идти.

Сусин кивнул и облегченно вздохнул. Наверно он испугался, что я кинусь жаловаться властям. Бессмысленная и жестокая война в Паусе не нужна была никому. Трактирщики и торговцы платили местным разбойникам и чувствовали себя спокойно. Любая попытка изменить устоявшийся порядок могла повлечь за собой серьезные неприятности. Даже, если Колуна схватят, в чем я сильно сомневался, на его месте сразу появится другой «ночной мытарь», который может заломить цену выше прежней.

Не скрою, от слов трактирщика мне стало не по себе. Все-таки я до последнего момента надеялся на то, что Колун окажется обычным разбойником, а не главарем крупной банды. Теперь мне придется принимать его угрозы всерьез. Трактирщик сочувственно вздохнул, налил в кружку вина и протянул мне. Похоже, ему стало жалко простого священника, у которого бандиты собирались отнять последние деньги. Помочь он мне ничем не мог, поэтому решил выразить свою солидарность единственно возможным способом.

Я сделал большой глоток и полез в карман за деньгами.

– Не надо, – Сусин махнул рукой, – угощаю.

К другим трактирщикам я не пошел. Все было понятно и так. Похоже, Колун не соврал. В Паусе он представлял реальную силу, и с этим предстояло считаться. Но что мне было делать? Заплатишь один раз и потом от бандитов не отвяжешься. С каждым разом они будут требовать все больше и больше, и рано или поздно наше противостояние закончится кровавой дракой. Конечно, можно было оставить святилище и поискать с Бибоном другое место, но куда нам идти? Люди короля разыскивают нас по всей стране. Ни в одном городе, ни в одной деревушке мы не сможем чувствовать себя в безопасности.