Текст книги "Далекие острова. В чужих краях (СИ)"

Автор книги: Олег Будилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

– Не беспокойтесь, Рок. Я обязательно, что-нибудь придумаю, но мне нужно время.

Капитан оценивающе посмотрел на меня. В разговорах он постоянно намекал на то, что я его последняя надежда, последний козырь. Но что-то мешало мне почувствовать себя главным героем разыгравшейся драмы. Я был уверен в том, что Рок играет краплеными картами.

– Хорошо, действуйте. Если Вам, что-нибудь нужно, говорите, не стесняйтесь.

– Я собираюсь отправиться на границу. Разрешите я возьму Вашу коляску?

– Хорошо. Признайтесь, у Вас появилась какая-то идея? – спросил Рок.

– Пока не знаю.

В этот раз я взял Зута с собой. Узнав, что я отказался от охраны, лейтенант вооружился до зубов и вид имел не столько бравый, сколько комичный. Мы без проблем выехали за ворота, часовой только взглянул на наши бумаги и сразу поднял шлагбаум.

По дороге лейтенант в подробностях рассказал о том, с каким трудом ему удалось заполучить необходимую мне информацию. Оказалось, Рич наотрез отказывался предоставлять справки и Зуту пришлось нелегко. Зато теперь у нас были полные данные о том, сколько аборигенов обоих полов проживает на нашей территории, сколько фуража и продовольствия отдает каждая деревня и сколько воинов, по подсчетам наблюдателей, насчитывается в войске Муки. Конечно сведения о враждебных племенах были весьма приблизительные, но сейчас мне этого было вполне достаточно.

Мы проехали мост и экипаж покатил по степи.

– Кстати, – спросил я, – давно хотел спросить, пока я вел переговоры с дикарями, о чем говорили офицеры в лагере?

Зут встрепенулся и не сразу нашелся, что сказать.

– Меня интересуют сплетни и скептические замечания, – объяснил я.

– Ничего такого..., – начал Зут, но я не дал ему закончить.

– Можете не называть фамилий. Я не прошу Вас заниматься доносительством. Мне интересно мнение младших командиров.

Лейтенант облегченно вздохнул. Несмотря на то, что Зут был прикомандирован к разведке, он все еще ощущал себя полевым командиром, чурался интриг и не писал доносов.

– Многие говорили, что переговоры ничего не дадут.

– Почему?

– Дикари нас не во что не ставят. Мы слишком долго с ними заигрывали.

Ну, что же, мнение офицеров полностью совпадало с моим.

На позиции нас никто не ждал и мне пришлось потратить какое-то время, чтобы найти командира части. С супер-лейтенантом Цопом мы уже были знакомы. Увидев меня, он не выказал особой радости. Мне с большим трудом удалось убедить его в том, что я прибыл по собственному почину и вовсе не намерен проводить никаких проверок. В любом случае, кофе нам не предложили, а для осмотра позиций выделили самого бестолкового офицера.

– Хотите осмотреть укрепления? – спросил моринер-лейтенант Ген.

Он был высок, строен и смотрелся бы намного лучше, где-нибудь при штабе. Идеально отглаженная форма сидела на нем, как влитая, а на указательном пальце поблескивало золотое кольцо. Скорее всего передо мной оказался юный представитель, какого-нибудь старинного дворянского рода, отправленный на край света, чтобы сделать карьеру. В свое время, когда я командовал мориной, мне был по штату положен денщик, похоже времена изменились и Цоп обзавелся личным адъютантом. Трудно было представить командира взвода с таким идеальным пробором.

– Нет.

– Возможно Вас интересуют секреты и ловушки?

– Нет, не интересуют.

– Охрана периметра?

– Нет.

Казалось мои ответы загнали офицера в тупик. Он покраснел и сердито мигнул.

– Простите, господин супер-лейтенант, – обиженным тоном сказал он, – я не очень понимаю, чем могу быть Вам полезен.

– Знаете, господин лейтенант, боюсь, что Вы ничем не сможете мне помочь. Мы тут походим немного, посмотрим, поговорим с десантниками.

– Вы позволите Вас сопровождать?

– Не стоит. У нас секретная миссия, так что возвращайтесь к супер-лейтенанту Цопу.

Офицер козырнул и направился в штаб, всем своим видом выражая крайнее недовольство. Мы спустились к траншее, в которой сидели десантники.

– Странный он какой-то, – сказал Зут.

– Вы, что содомитов никогда не видели?

Лейтенант покраснел и смущенно кашлянул.

– Мне, как-то раньше не доводилось....

Развивать тему не хотелось, тем более, что отношения Цопа с адъютантом меня совершенно не интересовали. Я был рад, что отвязался от лейтенанта. Штабной ничем не мог бы мне помочь.

– Забудьте, – сказал я, – это не наше дело.

В траншее расположилось отделение во главе с моринер-лейтенантом. Судя по запыленной одежде и пропотевшим гимнастеркам, они дежурили с ночи.

– Здравствуйте, – сказал я и спустился по крутым ступенькам.

Десантники козырнули и приветствовали нас нестройным хором. Лейтенант смотрел на меня без робости, с веселым прищуром, очевидно совершенно не понимая, какого черта здесь делает штабной с золотыми эполетами.

– Как Вас зовут? – спросил я его.

– Моринер-лейтенант Род.

– Расскажите мне о том, как часто дикари устраивают провокации на вашем участке, – попросил я.

С отделением мы просидели около четырех часов. В трудовом лагере мне повезло и я, почти сразу после приезда, стал свидетелем безумной выходки аборигенов. Глупо было надеяться, что сегодня мне так же повезет. Дикари устраивали показательные выступления в самое разное время и предугадать, когда из ближайшего перелеска выскочат всадники, было совершенно невозможно. Я угостил офицеров сигарами, и мы неплохо провели время, обсуждая положение на границе. Сначала лейтенант немного смущался, но потом окончательно успокоился и выдал мне секреты гарнизонной службы. Кормили плохо, в город отпускали по воскресеньям и только в том случае, если набиралась группа не меньше трех человек, боялись нападений, жалование задерживали и новых девиц в бордель не завозили.

– А мясо дают или только рыбу?

– Мясо наши повара готовить не умеют, – ответил Род, – оно получается твердое, как подметка. Лучше бы рыбу варили. А фрукты мы у местных вымениваем.

– У аборигенов? – удивился я.

– Так точно.

– Они, что же, прямо сюда на позиции выходят? – удивился я.

Род тут же замкнулся и замолчал, видимо сообразил, что сболтнул лишнее.

– Ну, ну, – подбодрил его я, – договаривайте уже.

Оказалось, что в установленные дни из деревни приходят женщины с корзинами и меняют фрукты на дешевые безделушки, которые можно купить в городе в сувенирной лавке.

– А деньгами не пробовали расплачиваться?

– Они их потратить не смогут, в городе с дикарями разрешен только обмен, товар на товар.

Интересно. Значит туземцы разгуливают на позиции, как у себя дома, и никто не обращает на них никакого внимания. Неужели, все-таки, в нападениях на обозы замешаны местные жители? Что может быть проще, пройти по траншее, предлагая фрукты, выследить отряд, заманить в ловушку и напасть. Допустим Муки таким образом пополняет свой арсенал, но раздобыть карабин еще пол дела. На обучение стрелков уходит много патронов, а у обозного с собой не больше 20 зарядов.

– Вот, что Род, – доверительным тоном сказал я, – меня все эти Ваши шалости с аборигенами мало волнуют. Но есть один серьезный вопрос. На патроны Вам меняться не предлагали?

Что-то в лице лейтенанта изменилось, но он тут же спохватился и отрицательно покачал головой.

Нас прервали. Из-за деревьев выскочили два всадника и с дикими криками помчались вдоль укреплений.

– Стреляй, – сказал я, обращаясь к ближайшему десантнику.

– А, – от неожиданности он не сразу понял, чего я от него хочу.

– Огонь, – скомандовал я.

Солдат вскинул ружье, прицелился и выстрелил.

– Огонь, – еще раз сказал я и рядовой разрядил весь барабан.

Наши выстрелы переполошили всю линию обороны. Ни одна пуля в дикарей не попала.

В траншею спустился сам супер-лейтенант Цоп. Он был очень удивлен и раздражен всем происходящим, но у меня была бумага за подписью Рока и высказывать мне в лицо свое недовольство было весьма опасно. Наконец он ушел, и мы опять остались на позиции втроем, если не считать нижних чинов.

– Рядовой, которого я попросил открыть огонь, хороший стрелок? Сколько выбивает? – спросил я лейтенанта.

– Три из пяти.

Я достал подзорную трубу и стал рассматривать окрестности.

– Простите, господин супер-лейтенант, – спросил Род, – зачем Вы приказали стрелять?

– А, как Вы думаете?

– Мне кажется Вы хотели, что-то проверить. Может быть я смогу ответить на Ваши вопросы?

Я с интересом посмотрел на лейтенанта. Вот кого надо было отправлять мне в помощники. Интересно почему Рок выбрал Зута? Хороший офицер, но простоват.

– Я хотел узнать расстояние до цели.

Род кивнул.

– Я так и думал. Дикари знают прицельную дальность наших винтовок и никогда не подходят близко.

– Кто-нибудь, хоть раз, смог в них попасть?

– Да, раньше попадали, но теперь они стали умнее.

Я кивнул. Похоже дикари оказались хорошими учениками.

– Вы ведь здесь уже давно, наверно обсуждаете сложившуюся обстановку с другими офицерами, как Вам кажется, зачем они все это делают? Зачем вообще нужны эти безумные скачки?

Зут потер переносицу.

– Сначала мы думали, что для устрашения, но лично мне кажется, что это испытание для молодых. Если присмотреться, один всадник всегда взрослый, а второй подросток.

Ну, что же, похоже на границу я приехал не зря. Информация, полученная от лейтенанта, представлялась мне весьма полезной.

– Понятно, – я повернулся к Зуту, – я узнал все, что хотел. Можем возвращаться.

Мы попрощались с новым знакомым и поднялись из траншеи. Зут пошел запрягать, а я немного задержался у бруствера. Неожиданно Род догнал меня.

– Простите, господин супер-лейтенант, – быстро сказал он, – на счет Вашего вопроса. Один интендант предлагал еду на патроны менять.

Я в упор посмотрел на Рода. Вот это была новость. Конечно в армии большинство интендантов не чисты на руку, но одно дело продать, из-под полы, упаковку галет, коробку консервов или бутылку вина, и совсем другое выменивать на продукты патроны.

– Вы с ним знакомы? Опознать сможете?

– Виноват, фамилии не знаю, он гражданский из города, один раз только и видел.

Лейтенант смущенно потупился. Похоже у Рока действительно большие проблемы и не только с Муки и адмиралтейством.

– Если еще хоть раз объявится, сразу тащите его в комендатуру. Вы же офицер, Род, должны понимать, что к чему.

Всю дорогу до города я думал о том, как заставить Муки вернуться за стол переговоров. Почему-то я был уверен в том, что при личной встрече мне удастся договориться с ним. Если добровольно увидеться со мной он не хочет, значит нужно его заставить. В голове вертелись картины, от которых доктор Сол пришел бы в ужас. Поездка на передовую не прошла даром, мои мысли обрели совершенно другое направление и, возможно, приблизили меня к решению задачи. Способ, который я придумал совершенно мне не нравился, но другого все-равно не было. Я собирался сделать жизнь Муки и его соплеменников невыносимой. Возможно то, что не получилось у миротворца, получится у отъявленного злодея.

Видя, что я о чем-то напряженно думаю, Зут старался вести себя, как можно тише. Не знаю, что ему наговорили обо мне в штабе, но за последнее время лейтенант проникся ко мне большим уважением.

Я решил не заезжать в гостиницу и сразу, с передовой, отправился в комендатуру.

В приемной посетителей не было, за столом сидел Рич и печатал на машинке.

– Добрый день, – сказал я, – очень хочу поговорить с господином капитаном.

– Проходите, – сказал адъютант, – он занят, но предупредил, что Вас примет.

Я постучал и вошел в кабинет. Рок развалился в кресле, закинув ноги на стол и курил папиросу. Вид он имел совершенно расслабленный и никакими срочными делами заниматься явно не собирался.

– Добрый день, Бур, – лениво протянул он, – у Вас ко мне дело?

– Говорят Вы очень заняты?

– Ерунда, – Рок махнул рукой, – никого не хочу видеть, надоели.

Несмотря на открытые настежь окна, в комнате было душно и капитан сидел в одной рубашке.

– Как съездили? – спросил он

– Отлично, теперь хочу поделиться с Вами некоторыми соображениями.

Рок подозрительно посмотрел на меня, потом тяжело вздохнул и убрал ноги со стола.

– Давайте.

Я сел на свободный стул.

– Мне кажется настало время пустить дикарям кровь. Давайте откроем охоту на людей Муки.

Капитан поперхнулся.

– Отличная идея, – издевательским тоном заметил он, – Вас пригласили сюда решить вопрос мирным путем, а Вы предлагаете мне развязать войну?

– Не совсем, – я, без спроса, взял у капитана из пачки папиросу и закурил, – боюсь, что пока мы будем вежливо просить Муки освободить территорию, он не станет ничего предпринимать. Наших угроз он не боится и не верит в серьезность наших намерений. Давайте покажем ему, что мы готовы на все.

– Каким образом?

Я видел, что наш разговор забавляет Рока. Наверно в этом кабинете не один раз обсуждали планы по борьбе с дикарями. Одному океану известно, какие бредовые идей высказывали местные офицеры.

– Судя по наблюдениям разведки, у Муки около трехсот воинов, возможно больше.

– Допустим, – Рок кивнул, соглашаясь.

– Как Вы думаете, если кто-то начнет убивать его людей, он забеспокоится?

– Думаю, да.

– И, если он потеряет не одного или двоих, а несколько десятков, это заставит Муки вернуться за стол переговоров?

Рок начал раздражаться.

– Я не понимаю в чем смысл всех этих вопросов? Мне не дают разрешения на войсковую операцию. Как я могу перебить сразу несколько десятков дикарей?!

– Я не сказал сразу. Аборигены ведут против нас партизанскую войну, почему бы нам не сделать тоже самое. Никто не собирается устраивать рейд и жечь деревни. Давайте начнем устраивать засады и убивать тех, кто нападает на лесорубов и обозных. Давайте начнем отстреливать аборигенов по одному.

Рок хмыкнул и налил себе стакан воды.

– Когда я был в лагере, то видел, как аборигены выскакивают из леса и устраивают целые спектакли, – продолжал я, – все это угнетающе действует на охрану, на рабочих и охотников. Дикари забавляются, прекрасно понимая, что из винтовки их не взять, слишком большое расстояние.

– Да, я знаю.

– У карабина Гока прицельная дальность и убойная сила намного выше. Давайте вооружим небольшой отряд хороших стрелков и будем убивать этих клоунов при любом удобном случае. Пока они разберутся, что к чему, мы уже успеем настрелять достаточно.

– Пф, – Рок одним глотком осушил стакан, – это та же война. Ничего не выйдет.

– Ничего подобного. Мы не станем нападать первыми, будем только защищаться. Начнем использовать лесорубов и охотников, как приманку. Уверен, что иногда воины Муки действуют на свой страх и риск. Возможно он даже не в курсе, как часто они нападают на нас. Если отряд дикарей попадет под ответный огонь, это будет целиком их вина. Никто не сможет Вас ни в чем упрекнуть и для адмиралтейства Вы останетесь чистеньким.

Рок глубоко вздохнул и с шумом выпустил воздух, потом опять надул щеки и еще раз выдохнул.

– Все равно это война. Он сразу побежит заключать договор с вардами.

– Ерунда, – сказал я, – люди Муки зашли слишком далеко. Он не может не понимать, что мы вынуждены защищать от него мирное население. Вот, если бы мы стали громить поселения, убивать женщин и детей, тогда да. Тогда у него не осталось бы другого выхода.

Рок нахмурился, но ничего не сказал.

– И потом, я совершенно уверен в том, что ему будет намного проще договориться с нами, чем с вардами.

– Почему?

– Мы земляки в конце концов.

Капитан сел за стол и забарабанил пальцами по дереву.

– Хватит дипломатии, Рок, – продолжал я, – нужно показать, что мы готовы убивать, но не переходя определенные рамки. Мы не развязываем войну, мы защищаем свои интересы, как и Муки.

– Ну, хорошо, – задумчиво сказал он, – а, что потом? Допустим, пока дикари сообразят, что происходит, мы успеем перебить несколько десятков. А потом предложим им переговоры? Где гарантия, что они станут с нами разговаривать, а не преисполнятся ненависти, не захотят отомстить всем чужеземцам и не нападут на город?

– Если Муки решит, что Вы выполняете приказ адмиралтейства, так и случится. Нужно все обставить так, как будто кто-то, по своей прихоти и в нарушение приказа, объявил войну аборигенам. Нужно заставить их возненавидеть одного конкретного человека. Того, кто будет отдавать приказы, того кто постоянно будет находиться на линии противостояния, того кого они будут каждый день видеть на стене в лагере. И вот, когда они готовы будут отдать все за то, чтобы навсегда избавиться от этого человека, должен появиться миротворец, который придет и скажет: "Я отзову злодея, но Вы должны будете принять наши условия".

Повисла напряженная тишина. Похоже мое предложение капитану не понравилось. Он почесал высокий лоб, потом достал платок и высморкался.

– Нет уж, благодарю покорно, – наконец сказал Рок, – они меня и так не очень жалуют, а выступать в роли главного злодея мне совсем не хочется.

– Боитесь?

– Разумеется. Не хочу, чтобы меня выкрали из собственной постели.

– Вас и не выкрадут, – сказал я, – в роли злодея выступлю я.

Рок бросил на меня удивленный взгляд.

– Вы только приехали, какие у Вас могут быть причины мстить аборигенам?

– Муки оскорбил меня, не явившись на встречу, его заместитель попытался меня убить и чуть не растоптал конем. Разве этого мало?

Рок с сомнением осмотрел стол, взял пепельницу и выкинул окурки в мусорное ведро.

– Как-то это все странно, – задумчиво сказал он, – глупо, как-то, не профессионально.

– У Вас есть вариант лучше?

– В том то и дело, что нет.

Он сел в кресло и надолго задумался.

– Ну, хорошо, допустим, – наконец сказал он, – как аборигены поймут, что винить во всем следует именно Вас?

– Нужно распустить слухи о том, что я сильно разозлился. Пусть аборигены, которые заходят в город, случайно станут свидетелями подобных разговоров, любовнице своей скажите.

– Вы опять за старое, – возмутился Рок.

– Даже, если аборигены, живущие на нашей территории, ни в чем не виноваты, думаю они смогут донести до людей Муки эту информацию, – примирительным тоном сказал я, – уверен, что у них налажена связь.

– А, если ее нет, – капитан покачал головой, – если все это Ваши домыслы?

– Есть еще один способ.

Мы обсудили с Роком детали операции. Я был совсем не уверен том, что план сработает, слишком много факторов невозможно было учесть. Конечно мы рисковали. Наверно, Рок в большей степени. Нам нужно было пройти по самому краю, постараться нанести Муки серьезный урон, избегая масштабных военных действий. Моральный аспект меня совершенно не волновал. Я исходил из того, что Муки является потенциальным противником, воспоминания о совместной службе и дружеских отношениях были отложены до лучших времен. Его люди терроризируют местное население, угрожают жизни и здоровью колонистов, значит нужно обезопасить людей от нападения дикарей.

Мы с Роком наметили общие контуры и договорились о взаимодействии.

Сразу от капитана я направился к Вагу.

– У меня к Вам будет не совсем обычная просьба, – сказал я, – мне нужен старый, потертый френч моего размера, желательно, чтобы, от долгой носки, он совершенно выцвел и стал почти белого цвета.

– Простите, – интендант вытаращил на меня глаза.

Я улыбнулся и повторил свою просьбу. Не удивительно, что Ваг растерялся. Представляю, как все это выглядело со стороны.

– Старый френч, конечно, найдется, – растерянно сказал интендант, – но нормального зеленого цвета.

– Это очень плохо, – расстроился я, – нужен именно выцветший.

– Вы пытаетесь меня разыграть? – с надеждой спросил Ваг.

– Нет. Мне он нужен для операции, – очень серьезно ответил я.

Интендант недоверчиво уставился на меня, но видимо понял, что я не шучу и задумался.

– Отдам прачкам, они его выварят и потрут пемзой.

– Имейте в виду, он должен быть почти белого цвета, – сказал я, – это очень важно.

Все десантники суеверны. Во время войны кто-то носил в кармане ладанки с океанской водой, кто-то перед боем снимал с шеи именной медальон, кто-то, наоборот, надевал. Когда-то для меня своеобразным талисманом стал офицерский френч. За годы службы он полинял и износился, побелел от частых стирок, выцвел от пота и солнца. Я всегда надевал его на боевые операции. Во время нашей первой высадки на Диком острове, он тоже был на мне. Все в морине знали о моей странной привязанности к этой вещи. Офицеры предлагали мне его сменить, чтобы не выделяться на фоне остальных десантников и не привлекать к себе излишнее внимание. Мой внешний вид обсуждали несколько дней и Муки не мог об этом не знать. Я рассчитывал на то, что появление в местах вооруженных столкновений офицера в характерной одежде, лучше всяких слухов даст понять Муки, что я объявил ему личную войну. Я не мог быть уверен в том, что мои агрессивные действия не подтолкнут его к союзу с вардами, но сейчас любые прогнозы ничего не стоили. Если Муки все еще тянет время и не заключает с ними договор, значит у него есть на это свои причины.

Ваг сделал все, о чем мы с ним договорились. Получилось не совсем то, что я хотел, но издалека было весьма похоже на оригинал.

По слухам, большая группа лесорубов, как раз собиралась для похода в заросли, поэтому я решил провести первую операцию возле трудового лагеря. Идея была очень проста. Я хотел собрать небольшой отряд, состоящий из опытных военных, переодеть их в штатское и присоединиться к лесорубам. В случае, если аборигены нападут на рабочих, мои люди отразят атаку. Обычно дровосеки не оказывали сопротивление. В случае нападения, они бросали оружие и инструмент, и бежали в лагерь, поэтому туземцы привыкли к легким победам и хорошей добыче. В этот раз их ожидал сюрприз.

Я был уверен в том, что сначала Муки ничего не заподозрит. Нападая на лагерь, его люди всегда рискуют и, если их перебьют, он спишет подобное происшествие на простую случайность. Но рано или поздно он заметит, что кто-то ведет против него настоящую войну. Вот тогда-то он забеспокоится и начнет расспрашивать своих наблюдателей, а те обязательно расскажут, что перед каждым столкновением в лагере появлялся офицер в белом френче. Муки знает, что я здесь. Он сумеет сопоставить факты и поймет, кого стоит винить в своих проблемах.

Я торопился, как можно скорее оказаться в форте, поэтому часть работы перепоручил новому помощнику. Зут объездил несколько морин и собрал группу из восьми человек. Люди были хорошо подготовлены, стреляли из всех видов оружия и на службе характеризовались положительно. По распоряжению Рока им выдали, с городского склада, абордажные пистолеты и охотничьи двустволки, предназначенные для фермеров. Штатскую одежду закупили у старьевщика. Лично знакомиться с десантниками, отбирать их и вооружать я не собирался. В сущности, мне было все равно, кто пойдет под видом лесорубов. Главное, чтобы стрелять умели. Сейчас важно было, как можно скорее оказаться на стене, чтобы туземные наблюдатели успели в подробностях разглядеть офицера в белом френче.

Комендант встретил меня радушно, внимательно выслушал и перечить не стал. Казалось офицер был со мной не согласен, но высказывать свое мнение посчитал излишним. Почти весь день я проторчал на стене, разглядывая окрестности в подзорную трубу. Пространство вокруг лагеря было расчищено, лес давно вырублен, но пустоши уже успели зарасти деревцами и кустарником. Прореживать молодую поросль никто не собирался. Безалаберность и отсутствие дисциплины процветали здесь так же, как и везде на Диком острове. Часовые нередко засыпали на посту, а ворота оставались открытыми даже ночью. Если бы Муки хотел напасть на лагерь, он мог бы это сделать без особого труда.

Известие о предстоящей вылазке лесорубы восприняли без особого энтузиазма, но противиться не стали. Они засиделись в лагере, и торговая компания была недовольна. Все понимали, что отправляться в лес лучше под охраной. Как выразился старшина лесорубов: "Если уж военные хотят рискнуть своей чешуей, то это их дело".

В первый день моего дежурства на стене аборигены устроили скачки всего один раз.

На следующее утро один из всадников попытался достать меня стрелой. Я вытащил ее из бревна и внимательно осмотрел. Древко было ровное, с характерным оперением, наконечник имел ярко выраженную листовидную форму. Я переломил стрелу и убрал в планшетку. Судя по тому, что меня атаковали, вид стоящего на стене офицера начинал раздражать наблюдателей. Это было хорошо.

Лесорубы не спешили выходить на работу. Представитель компании настаивал на немедленной заготовке бревен, сырье на лесопилке заканчивалось. Я не торопил события. Излишняя спешка могла только повредить делу. Мои стрелки посменно дежурили на стене и днем и ночью. Им уже удалось подстрелить двух аборигенов. Следуя моим указаниям, они целились в стариков и намеренно щадили молодых. Интересно, как скоро дикари сообщат Муки о потерях?

Наконец рабочие засобирались в дорогу. Помимо абордажных пистолетов и двустволок, лесорубы несли на себе запас провизии, палатки, двуручные пилы и топоры на длинных топорищах. В лесу нам предстояло провести двое суток, на третьи из лагеря должны были прислать подводы.

– Палатки поставим на открытом месте, – сказал мне старшина лесорубов.

Я с пониманием кивнул.

– Чтобы дикари не подобрались?

Старшина хмыкнул.

– Москитов меньше.

Он всячески старался подчеркнуть свою значимость и независимость. Возможно старшина воображал, что знает здешние леса лучше меня. Отчасти так оно и было, но в отличие от лесоруба, мне доводилось воевать в этих зарослях.

– Мы организуем оборону, – сказал я, – Ваши люди будут в безопасности.

– Лучше за собой следите, – ехидно ответил лесоруб и сплюнул в траву, – а за своими я уж, как-нибудь сам.

До стоянки мы добрались меньше чем за час. Лес здесь брали давно, на расчищенной площадке остались шалаши, следы от старых костров, сложенные в кучи сучья.

Посреди старого лагеря в землю был воткнут шест, на котором торчала, сильно разложившаяся, человеческая голова.

– Послание для нас, – сказал старшина.

Лесорубы разглядывали страшную находку с удивительным хладнокровием.

– Его никто не узнает? – спросил старшина у остальных.

– Передних зубов нет. Может это Роп? – предположил один из лесорубов.

– Похож, – сказал старшина и отошел от шеста.

– Снять и похоронить, – приказал я.

Я постарался расположить своих людей так, чтобы оказаться между лесом и рабочими. Лесорубы не обращали на нас никакого внимания. Все было сказано еще в основном лагере и теперь они хотели сделать свою работу, как можно быстрее, чтобы вернуться живыми и невредимыми под защиту толстых стен. В лесу застучали топоры, завизжали пилы.

Мы с Зутом расположились за стволом упавшей елки. Обзор был хороший, а с боку нас прикрывали, вывороченные ураганом, могучие корни.

Ужасно хотелось курить, поэтому я засунул в рот сигару и, не зажигая, сжал зубами.

– Как Вы думаете, господин супер-лейтенант, когда они нападут? – спросил Зут.

Было видно, что лейтенанту не по себе. Он заметно нервничал.

– Может быть ночью, когда стемнеет, может быть сейчас.

В отчетах говорилось о дневных нападениях, почему-то дикари любили атаковать при свете. Возможно это было, как-то связанно с их верованиями или традициями. Они нападали, убивали и растворялись в лесах. Аборигены никогда не преследовали и не добивали убегающих. Создавалось ощущение, что их задачей было вселить в рабочих ужас и навсегда отвадить от леса. На их месте я бы напал ночью, перебил всех и спалил лагерь.

Днем ничего не произошло, ночью тоже. Мой отряд не смыкал глаз до самого рассвета. Во время войны бывало всякое, но сейчас я понял, что совершенно отвык от подобных засад. В глаза словно песок насыпали, болела голова. Утром я успел немного подремать, пока лесорубы выходили на работу. Наш шалаш стоял с самого края. Старые ветки заменили на свежие. Внутри приятно пахло листвой и хвоей. Ночью я успел основательно продрогнуть, но утром потеплело, и я сам не заметил, как заснул. Я задремал совсем не на долго, но потом полдня корил себя за проявленную слабость.

Возвращаться на ту же точку мы с Зутом не стали и расположились в неглубокой впадине, похожей по форме на воронку. Лейтенант держался молодцом. Он конечно волновался, но был внимателен и осторожен. Многие в такой ситуации не смогли бы усидеть на месте, говорили бы без конца или дергались от каждого шороха, но Зут был деловит и сосредоточен.

Второй день тоже прошел спокойно. Моим десантникам стало казаться, что в этот раз нападения не будет. Они ничего не говорили, но я видел по глазам, что напряжение, сковывающее людей, уходило. Рядовые стали разговорчивее, набранные из разных частей, они первое время сторонились друг друга. Теперь, сидя у костра, они делились табаком, вспоминали дом и родных. Сегодня я разрешил людям поспать. Утомленные долгим дежурством, мы с Зутом заснули очень быстро. Ночевки на сырой земле не прошли для меня даром, опять разболелась раненая нога.

Утром лесорубы долго готовили завтрак, шумно ели. Мой отряд, следуя приказу, быстро уничтожил сухой паек и вышел на охрану лагеря. Сегодня я отправил Зута на левый фланг, а сам расположился на небольшой возвышенности, среди камней. На душе было неспокойно. Отсюда, с пригорка, было хорошо видно лагерь, собирающихся лесорубов и подступающий к шалашам лес.

Как только я опустился на траву, одежда сразу промокла от росы. Для похода я выбрал крепкие штаны из грубой ткани, такую же рубашку и куртку. Замаскироваться под лесорубов было не сложно, они выглядели, как настоящие оборванцы. Вещи выбрали самые дешевые и сильно заношенные, ночью они грели плохо. Оружие на складе я брать не стал, мне вполне хватало двух револьверов, которые выдал Ваг, но, на всякий случай, я захватил с собой ручную бомбу. Вообще гранаты я не жаловал, но в лесу она могла пригодиться. Лесорубы принялись за работу, опять застучали топоры. Около полудня из лагеря прибыли четыре подводы.

Солнце нестерпимо пекло, и я часто прикладывался к фляге. Никакого движения в лесу не наблюдалось. Со своей позиции я не видел Зута и остальных, зато мог следить за стоянкой и работающими лесорубами. Люди торопились закончить работу, никому не хотелось задерживаться в зарослях. Я достал вардовский револьвер и положил на камень, прямо перед собой. Время тянулось бесконечно, раненая нога затекла и ужасно ныла. Чтобы немного отвлечься, я стал думать о детях, о том, что надо будет их навестить, когда вернусь в метрополию. Возможно я даже заеду повидаться с Эн. Чтобы не встречаться с ее мужем, надо будет передать записку через посыльного и пригласить ее в какой-нибудь в ресторан.

Лесорубы прекратили работу, некоторые присели на поваленные деревья, двоих отправили за лошадьми. Пора было грузить заготовленный лес и возвращаться домой. Похоже мой план не сработал. Интересно сколько раз нам придется, вот так же, выходить с рабочими на несколько дней и бессмысленно сидеть в засаде?