Текст книги "Далекие острова. В чужих краях (СИ)"

Автор книги: Олег Будилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

Зная о сложном финансовом положении друга, я всегда приносил с собой выпивку и фрукты, зато Сол неизменно угощал меня хорошим кофе и отличным табаком. Иногда я уставал от сигар и пользовался одной из его трубок.

Я больше не считал нужным скрывать от него свои похождения на Диком острове и в подробностях рассказал о встречах с Муки, и о готовящемся переселении аборигенов.

– Все это очень хорошо, – говорил Сол, наливая вино в глиняные стаканы, – если прекратятся нападения на рабочих, можно будет вздохнуть свободно. Раз в месяц я навещаю лагерь лесорубов и, признаться, количество раненых и больных удручает. Там совершенно не соблюдают технику безопасности, много покалеченных на лесопилке. Компаниям плевать на то сколько человек умрет от ран или заражения крови, а постоянное присутствие туземцев и неожиданные атаки на лагерь, только ухудшают положение.

– Много умирает?

– Достаточно. А я не могу туда часто приезжать, тем более что за эти визиты мне никто не платит.

– Неужели Вы лечите рабочих бесплатно?

– У лесорубов и охотников денег нет, с ними расплачиваются уже в метрополии, после возвращения, но в качестве оплаты, раз в месяц, мне присылают из лагеря дрова и оленью ногу.

Мы выпили и принялись набивать трубки. Сегодня у Сола был хороший день. Жена штабного лейтенанта привела на осмотр двоих детей, и сама пожелала запломбировать зуб.

– Смотрю здесь процветает натуральный обмен, – усмехнулся я.

– Настоящее средневековье, – поддакнул Сол.

– Похоже, что отъезд Муки и его людей дело решенное, – сказал я, – но меня беспокоят нападения на обозы и часовых. Если наш старый знакомый не имеет к этому никакого отношения, то кто же стоит за всем этим? Что прикажете делать, если это дело рук каких-нибудь других дикарей и атаки на наших людей продолжаться, даже после того, как Муки уйдет?

– А, что говорят в комендатуре? Что этот следователь, как его..., – Сол защелкал пальцами, пытаясь вспомнить, ускользнувшее из памяти имя.

– Вес, – напомнил я, – кажется, он что-то не договаривает. Есть в этом деле определенные странности, в которых я не могу разобраться.

– А, что там может быть странного, – удивился доктор, – на сколько я понимаю, раны на трупах очень похожи, нанесены холодным оружием, значит это дело рук местных дикарей.

Я открыл планшетку и достал обломки стрелы, Вес так и не стал их у меня забирать.

– Вот. Привез из лагеря, показал ее следователю, а он говорит, что определить по этой стреле принадлежность к конкретному племени совершенно невозможно. Видите ли, цвет оперения у всех туземных стрел одинаковый, а про форму наконечника он вообще отказался со мной разговаривать.

Сол взял обломок, водрузил на нос очки и с интересом осмотрел мой трофей.

– Ну, про цвет оперения он сказал правду, хотя и тут могут быть нюансы, а вот древко туземцы часто красят в разные цвета. Они используют сок ягод и фруктов, некоторые минеральные пигменты, например, охру, – задумчиво сказал он, – я видел стрелы нескольких племен, они действительно разные.

– Вот видите, – в сердцах сказал я, – Вы мне столько всего рассказали. Неужели Вес, который живет с туземной женщиной и часто бывает в деревнях аборигенов, ничего этого не знает?

– Конечно знает.

– Тогда почему не говорит?

Сол рассмеялся.

– Потому что Вы, Бур, приставучий, как рыба прилипала. Скорее всего, Ваши расспросы ему до смерти надоели, вот он и отмалчивается. На сколько я понимаю, Вы привезли стрелу из лагеря лесорубов? Без всяких исследований очевидно, что там хулиганят люди Муки. Что Вы пытаетесь найти?

Возможно Сол прав и своими расспросами я до смерти надоел Весу. Не знаю, как бы я сам отнесся к человеку, который постоянно сует нос в мои дела. И все-таки, в разговорах со следователем, я чувствовал какую-то недосказанность.

– Я просто подумал, что мы могли бы по размерам раны определить форму наконечника и сравнить ее со стрелами, которыми пользуются туземцы в, подконтрольных нам, деревнях.

Сол хмыкнул и в задумчивости выпятил нижнюю губу.

– Вы думаете это невозможно? – спросил я.

– Нет, почему же, – сказал доктор, – если бы мы с Вами жили в столице, я мог бы порекомендовать Вам одного специалиста, который сведущ в судебной медицине, но никто из здешних врачей не обладает нужными знаниями.

Я тяжело вздохнул и запыхтел трубкой.

– Не расстраивайтесь, – доктор улыбнулся, – вижу, что Вас сильно интересует расследование, которым занимается лейтенант Вес. Ничем особенным я Вам тут помочь не могу, но думаю, что вскрытие погибшим десантникам делал доктор Луц. Он работает в армейском лазарете. Попробуйте его расспросить. Возможно он сможет рассказать Вам, что-нибудь интересное. Только учтите, он врун и пьяница.

На следующее утро я отправился разыскивать доктора Луца. Лазарет оказался на самом краю города, между цейхгаузами и городской стеной. Несмотря на то, что управляющий из клуба подробно описал мне, как его найти, по дороге я свернул не туда и заблудился. Слева и справа тянулись совершенно одинаковые постройки без окон, видимо склады интендантского ведомства. Жилых домов в этой части города не строили, часовых у дверей не ставили, поэтому спросить дорогу было не у кого. Немного поплутав по узким улочкам, я наконец выбрался на небольшую площадь, вымощенную потрескавшимися деревянными плашками. Справа, у самого частокола, вытянулось приземистое одноэтажное здание, с одним входом. Над ним развевался застиранный флаг медицинской службы, с красным осьминогом на белом фоне. Если бы не он, определить, что передо мной находится лазарет было бы не просто. Я открыл покосившуюся дверь и вошел в прихожую. Здесь было темновато, но откуда-то слева доносились голоса, и я пошел на звук. Из прихожей я попал в узкий коридор, а из него в общую палату на 10 коек. Две из них были заняты молодыми десантниками, которые, при моем появлении, быстро встали и отдали честь.

– Доктора Луца не видели? – спросил я.

– Он в ординаторской, господин супер-лейтенант, – браво ответил один из них, – это по коридору направо.

Я опять вернулся в прихожую и толкнул какую-то дверь. Казалось, что некий отставной адмирал, выходя на пенсию, подарил лазарету свой мебельный гарнитур. Небольшая комната была заставлена резными стульями и креслами, а ближе к стене расположился массивный стол, покрытый зеленым сукном. На нем, как попало, валялись книги по медицине, стояли грязные стаканы и лежала совсем новая медицинская сумка. Несмотря на то, что в комнате было светло, на подоконнике горела керосиновая лампа. У стола, в глубоком кресле, сидел маленький тщедушный человечек, глаза у него были закрыты и казалось, что он спит.

– Доброе утро, – сказал я, – могу ли я видеть доктора Луца?

Человечек очнулся, близоруко сощурился и уставился на меня.

Похоже я нашел того, кого искал. Судя по погонам передо мной сидел лейтенант медицинской службы. Нос у него был большой и красный, видимо от чрезмерного употребления алкоголя и казалось, что, если ткнуть в него иголкой, оттуда потечет не кровь, а местное вино.

– Здравия желаю, – сказал доктор, вставая со стула. Он смотрел на меня, а правой рукой шарил по столешнице.

– Извините, господин супер-лейтенант, фуражка куда-то запропастилась.

Луцу было никак не меньше пятидесяти лет. Выглядел он плохо и видимо уже успел с утра опохмелиться.

– Я из разведки, – сказал я, – расследую дело о нападениях на обозы. Мне нужно задать Вам несколько вопросов.

– Пожалуйста, – доктор кивнул, – но я про это ничего не знаю.

Наконец он нашел фуражку и водрузил ее на голову.

– Меня интересуют десантники, которым Вы делали вскрытие. Каковы причины смерти?

Луц удивленно уставился на меня.

– Всегда одно и то же, – быстро ответил он, – ранения нанесены холодным оружием.

– Понимаю, – сказал я и улыбнулся, стараясь придать разговору неформальный характер, – но все-таки. Мне говорили, что некоторые погибли от стрел, другие от удара мечом.

– Одну минуту, – сказал доктор, вытащил из кармана массивный ключ, прошел к сейфу, достал, какой-то мятый листок и заглянул в него. Видимо голова у доктора работала не очень хорошо, и он не доверял собственной памяти.

– Всего я осматривал тела 23 человек, – наконец сказал он.

– Все они погибли во время нападения на обозы?

– Не совсем. Около полугода назад дикари попробовали прорваться на одном участке границы и убили 4 человек. Если быть до конца точным, то всего при нападении на обозы и разъезды погибло 19 человек, из них 18 рядовых и один офицер.

Похоже свои мозги, Луц, еще до конца не пропил, если делал подробные записи и даже прятал их в сейфе от посторонних глаз. Пока доктор держался молодцом, но было заметно, что его слегка покачивает.

– Сколько из них погибло от стрел?

– Пятеро, в том числе лейтенант.

Я достал обломок стрелы и показал ему наконечник.

– Похоже, что они погибли от этого?

Доктор уставился на стрелу, даже взял ее в руки. Он долго смотрел на наконечник и молчал.

– Доктор?

– Да, – Луц очнулся, – Вы знаете, столько всего происходит, откровенно говоря трудно сразу сообразить.

– Форма наконечника похожа?

Я видел, что доктору не по себе, он сильно потел, на лбу выступила испарина.

– Да, конечно, – промямлил он, – есть, что-то общее.

– А тела..., – начал я, но Луц неожиданно меня перебил.

– А тела мы сразу сбрасываем в океан, морга у нас нет и жара страшная.

Что-то в поведении старого пьяницы настораживало. Конечно он не ожидал увидеть здесь высокопоставленного офицера, который станет задавать неприятные вопросы, но ничего необычного в этом не было. Я был уверен в том, что Вес допрашивал доктора не один раз.

– В океан, значит? – переспросил я.

Луц побледнел, на носу проступили фиолетовые капилляры.

– Так точно.

– Где отчеты по вскрытию?

– Все у лейтенанта Веса. Лично ему передавал в руки, – промямлил доктор.

Во время нашего разговора Луц старался держаться от меня подальше. Странное дело, он явно был пьян, но запаха перегара я не чувствовал. Чего он мог так испугаться? Конечно, если тобой заинтересовался офицер из разведки, это может плохо закончится. Но даже, если на вскрытии доктор сделал, что-то не так, какая теперь разница. Конечно, если только он не...

Я сделал шаг вперед, резко сократив дистанцию, и навис над ним.

– Да Вы же мне врете Луц, – прошипел я, – никакого вскрытия не было.

Он попытался увернуться, но я припер его к стене.

– Кто приказал написать подложный отчет?

– Никто! Клянусь, никто!

Казалось доктор был готов в любую минуту хлопнуться в обморок.

– Сам додумался!? – рявкнул я, – под трибунал пойдешь, каракатица!

– Я не..., – проблеял он, – мне сказали...

– Что сказали?! Кто?!

– Сказали, что ничего страшного не будет! Все же понятно, дикари напали, убили...

Конечно возиться с мертвецами доктору не хотелось, виновные установлены, а причина смерти была очевидна с самого начала.

– Кто сказал, Вес?!

– Нет, – глаза доктора забегали.

– Кто?! – рявкнул я.

Доктор в ужасе дернулся, отчего его большая голова на тонкой шее, мотнулась из стороны в сторону, словно цветок одуванчика.

– Капитан Рок.

Я оставил доктора в покое, отошел в сторону и сел на стул. Казалось из меня выпустили весь воздух. Лейтенант в ужасе смотрел на меня и трясся словно в лихорадке. Не знаю, что больше напугало Луца, то что всплыла правда про его махинации с отчетом или признание в том, что на подлог его толкнул Рок.

– У Вас выпить есть? – спросил я.

Доктор перестал трястись и с надеждой уставился на меня.

– Спирт.

– Наливайте.

Он тут же бросился к сейфу, загремел ключом, видимо не мог с первого раза попасть в замочную скважину, открыл массивную дверцу и вернулся с фляжкой и двумя глиняными стаканчиками.

Я задержал дыхание, выпил спирт и сразу запил водой из графина. Луц запивать не стал, чувствовалась старая привычка.

– Ладно, – сказал я, – морской черт с Вами. Мертвецов Вы утопили, их уже давно акулы сожрали, дело прошлое. Допустим Вы наврали с отчетом, но сами тела Вы видели? Что с ними было не так?

Доктор пожал плечами. После выпивки он сразу перестал дрожать.

– Я их смотреть не стал, – признался он.

– Эх! – я в сердцах стукнул ладонью по столу, – наливайте.

Мы еще раз выпили. У меня зашумело в голове, а доктора совсем развезло. Непонятно сколько он принял до моего появления, но последний стаканчик оказался явно лишним. От пережитого страха и спирта Луца опьянел моментально. Он мигнул, хихикнул и неожиданно добавил, – рядовых не смотрел, а у офицера было огнестрельное.

– Что, – я чуть не подпрыгнул от неожиданности, – Вы ничего не путаете?

– Я!? – обиделся Луц, язык у него заплетался, – маленькое входное отверстие, большое выходное и некр..., невр...

– Что? – не понял я.

– Первичный не...роз, – добавил доктор и уронил голову.

Больше ничего вразумительного добиться от него мне не удалось.

Сразу из лазарета я направился к Солу. Он был занят, поэтому мне пришлось довольно долго ждать на улице. Доктор предлагал мне пройти в дом, но я предпочел остаться на свежем воздухе. Сегодня было пасмурно, жара спала, поэтому я с удовольствием прогуливался возле крыльца, попыхивая сигарой. На самом деле меня распирало от желания поделиться с кем-нибудь новой информацией, но сначала я хотел посоветоваться с доктором. Наконец он освободился, проводил посетителя и подошел ко мне.

– Что это с Вами, Бур? Почему в дом не заходите?

– Скажите, Сол, – сказал я вместо ответа, – что такое первичный невроз?

– Что? – не понял доктор.

– Ваш приятель Луц сфальсифицировал отчеты, никаких вскрытий десантникам он не делал, – понизив голос, сказал я, – даже тела не осматривал, но у погибшего офицера он обнаружил огнестрельное ранение и что-то, чего я не понял. Он сказал слово похожее на невроз.

Сол нахмурился.

– Давайте пройдем в дом, – сказал он.

Мы расположились на кухне, и доктор зажег спиртовку.

– Попробуйте вспомнить, что конкретно он Вам сказал? – попросил Сол, открывая жестяную банку, в которой обычно хранил кофе.

Я постарался дословно воспроизвести слова Луца.

– Он обнаружил маленькое входное отверстие, большое выходное и произнес какой-то медицинский термин, что-то похожее на "первичный невроз".

– Первичный некроз, – поправил меня доктор, – это омертвение тканей вокруг раневого канала, одна из особенностей огнестрельного ранения.

– Морской черт, – сказал я, резко встал со стула и сделал несколько шагов по комнате.

Доктор вздохнул.

– Успокойтесь, Бур. Вы слишком возбуждены. Вы, что пили?

– Выпил с Луцем спирта, – признался я, – да и ладно. Вы понимаете, что все это значит?

Сол вопросительно уставился на меня. Я действительно был очень возбужден и, наверно, выглядел странно, но полученная информация в корне меняла дело.

– Если офицера застрелили то, возможно, его убили не дикари.

– А кто? – удивился доктор.

– Я не знаю. Какие-нибудь заговорщики, вардовские шпионы, одним словом, какая-то третья сила, которая попыталась свалить это убийство на Муки.

– Ну, знаете, – выдохнул Сол, – по-моему не стоит делать поспешные выводы, основываясь на словах обычного пьяницы.

Я отмахнулся от него и опять сел на место.

– С Вами невозможно ничего обсуждать. Вы великий скептик и зануда.

– Ну, хорошо, – сказал доктор, – почему Луц не сделал вскрытие? Поленился?

– Говорит, что Рок его отговорил.

– Значит Вы считаете, что за всем этим стоит капитан?

– Вполне возможно.

Сол расставил перед нами чашки и разлил кофе. На меня он не смотрел и казалось о чем-то напряженно думал. Наконец он отставил в сторону пустой кофейник и сказал, – хорошо, допустим Луц не врет. Почему Рок хотел избежать вскрытия?

– Объяснение может быть только одно, он точно знает кто убийца и покрывает его.

– Зачем?

Я развел руками.

– Откуда я знаю. Все утро ломаю над этим голову. Может быть Вы придумаете, какую-нибудь версию?

Доктор сделал несколько глотков кофе и принялся набивать трубку.

– Может быть и придумаю. Луц обнаружил огнестрельное ранение только у офицера?

– Остальных он не стал осматривать.

Я раскурил потухшую сигару и уставился в окно. Можно ли доверять Луцу? Возможно он придумал историю про огнестрельное ранение и нарочно оговорил Рока. Я вынудил его признаться в подлоге, и он скормил мне откровенную "утку", понимая, что на Диком острове никто не осмелится выяснять отношение с капитаном. Чтобы избежать трибунала, люди пойдут на любую подлость. Напрасно я с ним пил.

Сол молчал и пускал в потолок причудливые дымные колечки. Хорошо, что я пришел сюда. Возможно доктору со стороны виднее, и он сможет заметить то, что ускользает от меня. Признаться, мне до смерти надоело одному копаться в этом деле.

– Лейтенанта могли убить на дуэли, – неожиданно сказал Сол, – официально, мы находимся в состоянии войны. Поединки во время боевых действий запрещены особым указом. Возможно Рок не сумел помешать дуэлянтам, но после всего случившегося решил избежать огласки, объявил лейтенанта жертвой нападения дикарей и скрыл правду. Вот вам повод для подлога, Рок защищает честь мундира.

Признаться, я был поражен. Ничего подобного мне в голову не приходило.

Слова доктора заставили меня посмотреть на дело совершенно под другим углом. Видя мое замешательство, Сол усмехнулся.

– Пейте кофе, а то остынет.

– Нет, – наконец сказал я, – не сходится. Офицер был убит вместе с двумя рядовыми, когда объезжал посты. Они попали в засаду и погибли.

– Или в засаду попали только нижние чины, а офицера к ним вписал Рок,– не согласился доктор, – потом пришел к Луцу и сказал, что делать вскрытие необязательно, прекрасно понимая, что старый пьяница с удовольствием ухватится за эту идею.

Не могу сказать, что полностью согласился с выводами Сола, но докладывать Року о своих подозрениях я не стал. Во-первых, пьяный бред доктора Луца не мог считаться настоящим доказательством, если его прижмут на допросах, он от всего откажется, а во-вторых мне не хотелось ссориться с капитаном. Получается, я подвергал сомнению работу разведки и следственных органов, и обвинял их в преступном сговоре. При мне Рок сурово отчитал следователя и дал Весу две недели для того, чтобы закончить расследование. Осталось подождать совсем немного и посмотреть, что будет дальше. Одним словом, я рассудил, что спешить не стоит.

Все время пока я разбирался с Муки, Зут не отходил от меня ни на шаг. Иногда начинало казаться, что Рок приставил его ко мне не столько для охраны, сколько для того, чтобы лейтенант следил за мной. Он был исполнительным, ловким и всегда оказывался в нужном месте, в нужное время. После успешных переговоров Рок объявил, что отправляет Зута обратно в часть и расформировывает мою группу. Действительно, личная гвардия была мне больше не нужна. Я думал, что, получив новое назначение, лейтенант зайдет проститься, но видимо Рок не оставил ему на это времени. Последние несколько дней я его не видел и очень удивился, когда застал его утром в офицерском клубе.

– Здравия желаю, господин супер-лейтенант, – приветствовал он меня.

– Здравствуйте Зут, – ответил я, – рад Вас видеть. Какими судьбами?

– Прислан к Вам для охраны. Капитан Рок распорядился.

Признаться, я сильно удивился. После беседы с Муки я перестал обращать внимание на старуху-дикарку, которая каждый день приходила к офицерскому клубу, менять фрукты на безделушки. Туземцы не собирались на меня нападать, а больше мне бояться было некого.

– А от кого, собственно, Вы собираетесь меня охранять?

– В городе небезопасно. Погиб офицер.

Вчера мы до позднего вечера играли с Солом в бильярд, в клубе было полно народу, но об убийстве никто ничего не говорил.

– В самом деле?

– Его нашли сегодня рано утром в воде, у набережной.

Я уже закончил завтрак и встал из-за стола.

– Невероятно. Кто это был? Возможно я его знаю.

– Вряд ли, господин супер-лейтенант, – довольно фамильярно ответил Зут, – это доктор Луц. Местный пьяница.

Я смерил лейтенанта тяжелым взглядом.

– Я был с ним знаком.

– Виноват, – мой помощник вытянулся.

Мы так и стояли возле стола. Мимо прошмыгнул официант с подносом, полным пустых тарелок.

– Как он погиб?

– Его ударили ножом в спину.

Если бы старый пьяница свалился с берега и утонул, я бы ничуть не удивился, но Луца зарезали. Таких совпадений не бывает. Все мои прежние подозрения вспыхнули с новой силой.

Зут терпеливо ожидал моих распоряжений.

– Отправляйтесь в часть, мне не нужна охрана, – сказал я.

– Извините, господин супер-лейтенант, – твердо ответил лейтенант, – у меня приказ.

– Даже в уборную со мной ходить будете? – проворчал я.

– Если придется, – Зут осклабился.

В последнее время, поведение моего помощника странным образом изменилось. Из застенчивого юноши, который лез из кожи вон, чтобы мне услужить, он превратился в довольно занудного субъекта. Рок говорил, что лейтенант совсем не промах и выглядит младше своих лет. Интересно, сколько ему?

В любом случае, в моем скверном настроении Зут не виноват. Он действует согласно приказу, поэтому злиться на него глупо и бессмысленно. Я надел фуражку и кивнул.

– Хорошо. Оставайтесь здесь, если хотите.

Я расплатился и поднялся к себе в комнату. Нужно было хорошенько все обдумать.

За что убили доктора? Неужели он рассказал кому-то о нашем разговоре и его убрали, как свидетеля? К кому он мог пойти, когда протрезвел?

Рока я исключил сразу. Человек, который сфальсифицировал отчет вряд ли побежит признаваться в этом начальству. Значит доктор отправился к тому, кто тоже может пострадать в случае, если информация выплывет наружу. Значит он пошел к Весу, который принял от него отчет и, не проверяя, подшил к делу.

Как ни крути, все дорожки вели к следователю. Он отказывался проводить обыски в деревнях аборигенов, умышленно затягивал расследование. Стоп.

Я замер и уставился в окно.

К черту доктора. Вес лично осматривал тела. Он не мог пропустить огнестрельное ранение. Любой, кто хоть раз видел такое, ни с чем его не спутает. Он с самого начала все знал.

На меня словно вылили ушат холодной воды.

О том, что десантников убивали из лука, мы знали только со слов Веса. Подтвердить или опровергнуть эту информацию невозможно. Но, что, если их расстреливали из револьвера, а потом вытаскивали пули, чтобы подозрение пало на дикарей? А в случае с лейтенантом не успели, убийцу кто-то спугнул.

Сигара потухла, но я этого даже не заметил.

Кто мог приказать обозным свернуть с дороги в тихое место? Кого отправляли первым на место преступления? Кто имел возможность спрятать улики и вырезать пули из тел? Кто подшил в личное дело фальшивый отчет? Кто был лично знаком с туземными вождями? Кто женат на дикарке? Кто мог прятать оружие и грузы в деревнях аборигенов?

Я стукнул кулаком по столу.

Пока я размышлял над обстоятельствами этого дела, Зут сидел на первом этаже и читал газету. Судя по пустой посуде, стоявшей на столике, он успел выпить чашку кофе и съесть десерт.

– Следуйте за мной, – бросил я на ходу.

Нужно было все рассказать Року. Если Вес пошел на убийство, значит он чувствует, что петля сжимается. Лейтенант уничтожил единственного свидетеля и теперь может исчезнуть в любой момент. Как я был слеп, доверившись Муки. Совершенно очевидно, что Вес действовал с ним в сговоре. Продать захваченное оружие и припасы в городе он бы не мог, значит все это предназначалось туземцам. Сейчас они могут в любой момент провести лейтенанта через границу и спрятать.

На мое счастье Рок оказался на месте. Я попросил Зута подождать в коридоре, вошел в кабинет и рассказал капитану о своих подозрениях.

Он слушал очень внимательно и ни разу меня не перебил.

– Вы уверены в том, что все это организовал Вес?

– Нет, но теперь Вы знаете то же, что и я.

Рок нахмурился. Он главный на Диком острове и ему предстоит решить, что делать дальше. Не каждый день тебе сообщают, что офицер комендатуры и доверенное лицо убийца и шпион.

– Подождите минуту, – наконец сказал он, – мне нужно кое-что уточнить.

Рок вышел из кабинета и прикрыл за собой дверь. Я слышал, как он что-то выговаривает адъютанту, но не сумел разобрать ни слова. Через несколько минут он вернулся.

– Допустим Вы правы, – сказал капитан, – я распоряжусь арестовать Веса и отдам его контрразведке на растерзание. Но, что мы будем делать, если Вы ошибаетесь?

– Вы его отпустите, и он вызовет меня на дуэль.

Рок с сомнением покачал головой.

– Дуэли запрещены особым распоряжением. Нам нужны улики. По сути, кроме Ваших измышлений, нам Весу и предъявить нечего.

В дверь постучали и в комнату вошел Рич. В руках адъютант держал поднос, накрытый чистой салфеткой.

– Это еще, что такое, – удивился Рок, – я у Вас ничего не просил.

– Главная улика по делу об убийстве лейтенанта медицинской службы Луца, – доложил Рич,– только что доставили из лазарета.

Рок убрал салфетку и отшатнулся. На подносе лежал, испачканный в крови, длинный нож.

– Положите эту гадость на стол, – приказал Рок. Он бросил салфетку в корзину для бумаг, достал носовой платок и брезгливо вытер пальцы.

– Где-то я уже видел этот нож, – сказал я.

– В самом деле? – Рок насторожился.

– Рич Вы свободны, – сказал он лейтенанту.

Я подошел к столу и принялся внимательно разглядывать орудие убийства.

– Вспоминайте, вспоминайте Бур, – проворчал капитан, – сейчас от этого очень многое зависит. Где Вы видели это оружие?

Длинное, узкое лезвие заканчивалось рукояткой странной формы. Если не приглядываться, сначала этот стилет казался сувениром, ножом для разрезания бумаги.

– Я видел это оружие на столе лейтенанта Веса, – твердо сказал я.

– Вы уверены?

– Абсолютно. Этот нож лежал у него в кабинете на письменном столе.

Больше раздумывать Рок не стал.

– Идите за мной.

Мы вышли в коридор. Зут стоял у окна и ждал моего возращения.

– Вы вооружены? – спросил его Рок вместо приветствия.

– Так точно.

– Достаньте револьвер и следуйте за мной.

– Слушаюсь, – Зут козырнул и вытащил оружие.

Мы с трудом поспевали за капитаном. Он словно ураган пронесся по коридору, распахнул дверь и вошел в кабинет следователей.

В комнате, помимо Веса, было еще два офицера. Лейтенант перебирал какие-то бумаги. При нашем появлении, все встали. Вес отложил папку и вышел из-за стола.

– Доброе утро, господа.

Я остался у дверей, а Рок и Зут выступили вперед. Мой помощник поднял руку и направил револьвер Весу в грудь.

– Вы арестованы по подозрению в убийстве лейтенанта Луца, – сказал Рок, – сдайте оружие.

Следователь дернулся, словно от удара, и обвел нас мутным взглядом. Его рука скользнула на кобуру.

– Не стоит, – твердо сказал Рок, – если хотите жить, отдайте оружие.

Вес вытащил револьвер и протянул его капитану, рукояткой вперед.

После всего случившегося комендатура гудела, как растревоженный улей. Капитан снял с меня письменные показания и отпустил. Действительно, оставаться при штабе не было никакого смысла, к расследованию подключилась контрразведка и лейтенанта Веса ждала череда изнурительных допросов. Рок пообещал держать меня в курсе расследования.

Из комендатуры я направился к Солу, чтобы рассказать ему о случившемся. Зут увязался за мной. Его появление смутило доктора, но лейтенант не стал нам мешать и все время, пока мы разговаривали, терпеливо дожидался на кухне. От кофе он отказался.

Сол воспринял мой рассказ очень спокойно и сказал, что, если все улики против Веса, значит дело о нападениях на обозы можно считать раскрытым и я могу готовить место для ордена.

– Мне не нужен орден, – ответил я.

– Ну, не хотите награду и не надо, – задумчиво ответил Сол.

– Мне кажется, Вы не рады тому, что правда наконец восторжествовала, – обиделся я.

Конечно я не думал, что он будет хвалить меня за проявленную наблюдательность и прозорливость, но и такой реакции на свои слова тоже не ожидал. Казалось доктору было совершенно наплевать на то, что дело закончено.

– Я рад, безусловно, – сказал Сол, – но мне тяжело сознавать, что еще один из наших общих знакомых поддался соблазну и встал на сторону зла. Офицер во мне радуется, а священник скорбит.

Арест лейтенанта Веса не удалось сохранить в тайне и вечером, в клубе, только о нем и говорили. После ужина я сыграл несколько партий в бильярд с интендантом Вагом, проиграл пятерку, и пошел спать.

Утром я проснулся поздно. В последние дни удушающий зной сменился летней прохладой, и я перестал мучиться бессонницей. Вставать не хотелось, поэтому я позволил себе поваляться в кровати несколько лишних минут. Внизу, в ресторане, было удивительно тихо. Обычно в это время офицеры завтракали, а тонкие двери и перегородки не спасали, постояльцев вроде меня, от шума.

На завтрак я заказал яйца и кофе. Кроме меня в общем зале никого не было, приборы и салфетки на столах лежали нетронутые. Из кухни вышел управляющий и пожелал мне доброго утра.

– Вы не видели лейтенанта Зута? – спросил я.

– Он заходил рано утром и справлялся о Вас. Я сказал, что Вы еще спите. Он обещал заглянуть позже.

– А почему так тихо, где все?

Управляющий подошел к столику, наклонился ко мне и горячо зашептал.

– На границе не спокойно, ходят слухи, что дикари собираются напасть на город, господ офицеров вызвали в часть.

Он был ужасно напуган, толстые губы дрожали, на лбу выступили капельки пота.

– А почему Вы говорите шепотом? – спросил я.

– Нельзя обсуждать подобные вещи, чтобы не спровоцировать панику в городе.

– Кто это Вам сказал? – удивился я.

– В газете написали, – он просеменил к соседнему столику, взял из стопки свежий листок и принес мне.

Когда управляющий передавал мне газету, полы пиджака распахнулись, и я заметил у него за поясом абордажный пистолет.

На главной странице была большая статья о том, что нельзя верить паническим слухам о возможном нападении дикарей. Паникерам и провокаторам грозил крупный штраф и даже арест. Руководство колонии и лично капитан Рок просили горожан соблюдать спокойствие.

Официант принес завтрак и стал расставлять тарелки.

– Странно, – сказал я, – если на границе все спокойно, зачем писать в газете такие глупости?

– Вот, вот, – поддакнул управляющий, – люди в ужасе, многие бояться выходить из дома.

Все это было весьма странно. Если офицеров отозвали по месту службы, значит объявлена общая тревога. Но почему ее объявили только сейчас, хотя разумнее было сделать это вчера, после того, как нашли тело Луца? Неужели Рок считает, что туземцы захотят освободить лейтенанта Веса? Не думаю, что Муки так сильно дорожит своим агентом. Лучшее, что он может сделать, это, как можно скорее, о нем забыть и сделать вид, что никогда прежде со следователем не встречался. Не знаю хватит ли у Веса духу все отрицать, но, если он расскажет правду, мой договор с туземцами можно будет считать недействительным.

Я быстро поел, расплатился и отправился в комендатуру, преисполненный самых мрачных предчувствий. Зута я ждать не стал. Если объявлена общая тревога, он мог вернуться в свою часть. Старухи-дикарки возле клуба не оказалось. Видимо, после ареста Веса, Муки отозвал своих людей.