Текст книги "Ундервельт. Западня (СИ)"

Автор книги: Олег Бард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

Глава 14. Квантовая запутанность

Наган включил диктофон, завел мотор, поглядывая на Краско боковым зрением. Компьютерный гений башкой по сторонам крутил, как собачка с головой на пружине, которая давным-давно стояла на торпеде «москвича», на котором ездил батя детектива.

– Ты чего такой нервный? – спросил Наган, втискиваясь в автомобильный поток с примыкающей дороги.

Он уже чувствовал, что нащупал нужный след, и ликовал.

– Не нужно было приезжать в офис, там кишат люди Гурского.

Наган подобрался, готовый разматывать клубок интриг и получать информацию.

– Не вижу ничего криминального. Я много где побывал, много с кем побеседовал по этому делу.

Краско молчал и постоянно оглядывался, но поток автомобилей был таким плотным, что пристроиться сзади, да и вообще в ста метрах от машины, было невозможно.

– Ты себе установил линзы? – Краско глянул на Нагана в упор.

– Не понял, к чему вопрос.

– Ответь, это важно!

– Нет…

– Посмотри мне в глаза!

Детектив повернулся, и Краско впился в него взглядом, направил в лицо какой-то прибор размером со спичечный коробок.

– Замечательно, что ты не в линзах! – продолжал Краско. – Поезжай к метро «Щукино», дальше расскажу куда.

С полминуты молчали. Краско поглядывал на детектива, а тот ждал от него инициативы. Наконец он потер переносицу и выдал:

– Как я понял, ты в курсе, что такое квантовые компьютеры.

– Допустим, – отозвался Наган, посматривая в зеркало заднего вида, где отражался собеседник, который места себе не находил

– Что тебе известно о лабораториях «Панацеи»?

– Что они есть, – ответил Наган и добавил: – И там тяжелобольные. Это скорее хоспис, чем лечебница.

– Неплохо поработал. Кто слил, спрашивать не буду. Ну ок, теперь к сути. Тебе известно, что квантовые компьютеры работают почти как наш мозг? Нелинейные логические алгоритмы – основа нового языка программирования. Я пять лет его писал. Пять лет, прикинь! Три года практически в одиночку. Потом меня нашел Тарасов, помог, я собрал команду.

– О тебе много говорят. Ценят.

– Повезло ж мне родиться в этом лепрозории! В развитой стране обо мне бы говорили все! – Краско скривился и сверкнул глазами. – А здесь мое изобретение купила «Ойкумена», и я прячусь… А все почему? Потому что, сделай я операцию в Германии десять лет назад, я бы смог ходить! Но я опоздал. И разработку Гурский отжал, и… – Он разочарованно махнул рукой, разыгрывая спектакль и понимая, что детектив за ним следит в зеркало заднего вида.

– Расскажи лучше, как ты Аракелянов грохнул. – Наган задал этот вопрос специально, чтобы раскачать Краско еще больше, и сейчас наблюдал, как тот открывает и закрывает рот подобно умирающей рыбине.

В руки он себя взял небыстро.

– Как ты себе это представляешь? Я выехал на коляске под их машину? Заполз в салон и перегрыз провода?

– Сложно такое представить, вот и прошу пролить свет…

– А знаешь, туда им и дорога. Высшая справедливость есть! – Краско воздел перст, помолчал немного и сменил тему. – Как ты представляешь себе квантовую запутанность?

– Да никак. Сумасшествие, не поддающееся логике…

Краско замахал рукой.

– Нет-нет, зачем сразу – сумасшествие. Я бы сказал – магия, которую удалось объяснить. – В голосе Краско появился благоговейный трепет, с каким адепты рассказывают о своем культе. – Вот представь. – Он сжал кулаки и поднес друг к другу. – Если элементарные частицы взаимодействовали, и их удалить друг от друга как угодно далеко, между ними сохраняется связь. – Он развел кулаки в стороны, раскрыл один, потом второй, говоря: – И когда меняется одна, мгновенно меняется и другая. Это если очень просто.

– Я понял, ты прикончил Аракелянов с помощью квантовой запутанности, – сказал Наган, начиная раздражаться, ведь Краско точно морочил ему голову вместо того, чтоб переходить к сути.

Шутка Краско понравилась, с полминуты он хохотал. Ну точно псих, похоже, опять время потрачено впустую, однако самородок его разубедил:

– Ты прав, в «Панацею» приходят умирать. Но пациентов там не просто излечивают, им предлагают бессмертие! Причем бесплатно.

– Деньги выкачивают? – все больше раздражаясь, спросил Наган. – Действительно, зачем умирающему столько? Тарасову и Гурскому нужнее. Кстати, Тарасов жив?

– Про Тарасова позже. Зря ты так. У нас есть квантовый суперкомпьютер, принцип его работы, как мы уже знаем, напоминает функционирование мозга. Берется мозг, – он снова сжал кулак. – И суперкомпьютер, – сжал другой, потряс ими, будто что-то взболтал. – Их вводят в состояние квантовой запутанности. И получается точная копия личности, только цифровая. Тело умирает, личность остается жить в оцифрованном виде.

Наган чуть не въехал в резко притормозивший перед ним автомобиль. Краско ведет себя, как псих, его сверхценная идея бредова. Если бы не знал, что в его проект Тарасов вбухал кучу денег, довез бы инвалида до остановки и высадил там. Уловив его недоверие, Краско просунул лицо между сиденьями и забормотал:

– Я не вру и не рехнулся. Начинается эра новых технологий и манипуляций с массовым сознанием, но никто этого не хочет замечать, даже ты! – он ткнул пальцем в Нагана, прищурился. – Ты ведь чувствуешь, что происходит нечто… неприятное, неладное.

– Ладно. Я понял. Ты заварил кашу – и?.. – спросил Наган, уже догадываясь, что информацию по Тарасову ему не получить.

– Оцифровка, да и квантовая запутанность – сфера деятельности Дубровского. Моя задача – язык программирования. На должность главного разраба меня перевели гораздо позже. А знаешь, чем на самом деле занимается «Ойкумена»?

– Ты сам вроде сказал: разрабатывает программное обеспечение? – предположил Наган, думая о том, что эрудированные психи под свой бред могут подогнать любую теорию, а он не силен в квантовой физике, потому опровергнуть слова Краско не сможет.

– Так да не так. Мы смоделировали собственную реальность, переселили туда тех, кто смерти предпочел оцифровку и вечную жизнь. О, какой это был мир! О таком многие мечтали! Там есть волшебство, можно выбрать себе любое тело.

– И ты выбрал? – вскинул бровь Наган, чувствующий себя героем фантастического фильма.

Но Краско проигнорировал его вопрос, продолжил взахлеб рассказывать:..

– Они бессмертны, у них все, как здесь, они ощущают тепло, радуются, злятся, развиваются. Но нет болезней, старости. Гребанного кариеса нет!

Наган нащупал брешь в бреде Краско и копнул глубже:

– Зачем тебе это? Они, мертвецы эти, там заперты навечно? А Тарасов где? – он начал терять терпение, хотелось схватить за грудки инвалида, припереть к стенке и заставить отвечать на нужные вопросы

Краско посмотрел с укором.

– Ты и правда не понимаешь? Это дешевый способ сохранить разум, когда умерло тело. В будущем, когда научатся создавать новые тела для таких усопших, мы их воскресим с помощью квантовой запутанности. Не вечно, но до тех пор, пока профессору Дубровскому и иже с ним не удастся победить смерть, до тех пор, пока мы не сможем воскресить умерших и вернуть им разум, снова воспользовавшись эффектом квантовой запутанности.

Наган пытался уложить в голове услышанное, но мысли разбегались. Ему безумно не хватало Яны, которая хорошо в подобном разбиралась.

– Сначала мы называли симулятор реальности Полигоном, потом переименовали в Ундервельт. Сначала там был настоящий рай, а потом руководство переругалось, и кто-то слил информацию о разработкеи Гошкодере. Знаешь, кто такой?

– Депутат.

– Да. Так вот, как он узнал, так сразу мы и начали переделывать Ундервельт, он стал враждебным к людям и прочим обитателям. Мы создали ловушки, где не работают законы физики, населили мир хищными тварями, заставили поселенцев выживать…

– А смысл? – спросил Наган, вспомнив нарисованного монстра, которого он видел в офисе «Ойкумены».

Следом вспомнилась книга с описанием старинного оружия. Как все сходится!

– Ну а поскольку обитатели Ундервельта тосковали по прежней жизни, мы блокируем их память. Оказавшись там, они ничего не помнят. А чуть позже, когда воцарился Гошкодеря и Гурский, мы стали вводить в вирт неписей. Это сущности, которыми управляет искусственный интеллект.

– Кому это выгодно? – спросил Наган, думая о том, что пункт назначения уже близко, а он так ничего и не узнал от Краско.

– Поначалу я думал, что верхушке захотелось почувствовать себя богами. Или Ундервельт – полигон для охоты избранных на двуногих. Еще был вариант, что, пока поселенцы бегают там, как крысы в аквариуме, изучают их психологию. Но все хуже! А я не могу уехать из России! Попытался, но меня сняли с самолета и теперь следят.

– А на самом деле что происходит? – Наган бросил быстрый взгляд в зеркало заднего вида. – За тобой следят, следовательно, и за Тарасовым следили, но как ему удалось исчезнуть?

И снова Краско не ответил. Он будто не слышал вопросов.

– Что Ундервельт – полигон, так и осталось. Но у виртуальной личности больше возможностей. О, у нее такие возможности и ресурсы, что нам и не снились! Модернизация Ундервельта производилась для того, чтобы оцифрованные прокачивались. То есть развивались, становились сильнее и отчаяннее. Там на выходе такие монстры получаются, ууу! Им магия подвластна, и это не фантастика! Они не боятся ничего, и смерти.

Нагану казалось, его мозг вот-вот взорвется от когнитивного диссонанса. С одной стороны – ну бредятина же! А с другой – какая же логичная и складная, ничем, кроме нее, происходящее не объяснишь.

– Технология будущего, – мечтательно проговорил Краско. глядя в окно. – До этого должен был додуматься я!

– Ты о чем?

Инвалид кивнул на голограмму рекламы над дорогой.

– Я о линзах дополненной реальности. Ими скоро будут пользоваться во всем мире! Все поголовно! Малыши, школота, студенты, старики, – он смолк, выдержал театральную паузу и поинтересовался: – А знаешь, чем это все нам грозит?

– Не имею представления… – протянул Наган.

Краско продолжал проповедовать, пытаясь обратить сомневающегося Нагана в свою веру:

– Зрительный нерв взаимодействует с линзой дополненной реальности, по нему с нее можно передавать в мозг сигналы напрямую. Весь мир пока пользуется нормальными компьютерами, и все в порядке. Когда все перейдут на квантовые, тогда трындец нам всем. Почему? В «Панацее» профессор Дубровский через линзы «запутывал» пациентов с квантовым компьютером.

– То есть, ты утверждаешь, что Гурский и компания могут скопировать сознание любого пользователя, если у того линзы, и переместить ее в симулятор реальности?

– И-мен-но! Но не только переместить или скопировать. Добавить ложное воспоминание, стереть то, что посчитают нужным. Подсадить в тело другую личность. Подкорректировать сознание. Тем временем в Ундервельте сотни цифровых личностей качаются, ждут часа, чтоб их переместили в реальные тела. Когда квантовые компьютеры станут обыденностью, линзы дополненной реальности появятся у всех, и эксперимент по переносу сознания обкатают, тогда всем конец. Я не уверен, что за Гошкодерей и Гурским не стоят спецслужбы. Вот они и будут управлять миром! Сечешь?

Наган потянулся за новой сигаретой. Бредом повеяло отчетливей. Тайное правительство, жаждущее мирового господства. Жадные до власти злодеи. Где-то там вдалеке уже замаячили рептилоиды.

– Можно попросить тебя потерпеть минутку и не дымить? Уже почти приехали.

Наган нехотя сунул сигарету в пачку. Достал телефон, который был на беззвучном, отметил, что ему много раз звонила Тарасова, и трижды – Орел. Яна торопила, боялась, потому что во дворе заметила подозрительных личностей. Общаться с ними при Краско он не мог, потому каждому, включая Яну, отослал сообщение: «Работаю. Освобожусь скоро» – и обратился к Краско:

– Допустим, все так и есть. Но Тарасов-то куда делся?

– Все туда же. Генеральный не захотел прогибаться под Гошкодерю, он ведь идеалистом был…

– Был? – насторожился Наган, заставил себя думать не о Яне, а о деле.

– Это как посмотреть. В общем, он рискнул единолично свернуть эксперимент. Не без моей помощи, конечно.

– А именно? – спросил детектив.

– А он хотел «Счастья для всех, даром, и пусть никто не уйдет обиженный»[i]. Создать рай, где всем хорошо, нет старости и смерти и он типа бог. Создатель, короче. Но Гурский и Гошкодера оттеснили его… Да недооценили. Не предвидели, что он сольется в вирт, проникнет в Ундервельт… В нем вирус, созданный, чтоб уничтожит Ундервельт. Троянский конь, сечешь?

– Слишком сложно, – сказал Наган. – По-моему, легче выключить суперкомпьютер.

Краско закатил глаза:

– Квантовых компов – тысячи, со счета сбился, сколько именно. И не все они в России. Где именно они находятся, даже я не в курсе. Потому и должен Тарасов в вирте проникнуть в определенную локацию, войти с системой в резонанс и уничтожить симуляцию. Но поскольку вирт под контролем, Тарасов заблокировал свою память. Так его не вычислят сразу. Но несколько дней миновало, память к Тарасову не вернулась, но что еще хуже, он исчез с радаров, – Краско вздохнул: – Наверное, это побочный эффект… Самый трэш в том, что помогать ему я не могу. Меня сразу вычислят и где-нибудь запрут.

Интересно, сколько в этом рассказе правды. Одно обнадеживает: Тарасов жив. Значит, есть вероятность доставить его жене в целости, пусть и без память, получить деньги, расплатиться с долгами и улететь с Яной, скажем, на Кипр, где она спокойно родит.

А когда они вернутся, волнение уляжется.

– То есть Тарасов в лаборатории «Панацеи»?

– Неважно, где его тело. Оно в коме, толку с него?

Наган вернулся к главному – цели своей поездки.

– Меня наняла госпожа Тарасова, чтоб я вернул ее мужа. Точка. В ваши компьютерные войны я не играю.

Рот Краско искривился полумесяцем. Компьютерный гений уставился вперед, о чем-то размышляя. Собрался с мыслями и заговорил:

– Ты его так просто не вернешь. Тебе нужно пойти в виртуальность и помочь ему ее уничтожить.

Наган чуть слюной не поперхнулся, удивленный наглостью. Вдохнул, выдохнул и выдал:

– Мне нужно?.. Хорошо. Допустим. Но прежде нужно знать, где его тело, жив ли он. Ты знаешь, где он?

– Ты не понимаешь! Если у него не получится, мы все станем рабами! Безмозглыми зомби! Так и будет! А вас, ретроградов, сбросят с парохода современности. Не хочешь линзы? К стенке!

– Где. Тарасов, – продолжил Наган. – Отвезешь меня к нему?

Инвалид развел руками:

– Я не знаю, где он.

Наган с трудом подавил желание ударить по тормозам и применить запретные способы допроса к неходячему.

– Как?

– Вот так! Я не знаю, мы так договорились! Он предвидел, что меня будут допрашивать, и вышел в вирт из неизвестного места.

Наган ладонью хлопнул по торпеде. Он уже думал, что держит удачу за хвост… Или Краско недоговаривает? Точно ведь темнит!

– Твою мать! Ладно. Где он может быть?

– Да как ты не понимаешь, его тело находится в таком месте, о каком я не догадался бы! В этом весь смысл… Можешь допросить меня, да хоть пытай – не знаю я.

Пискнул телефон. Пришло сообщение от Яны: "Росс, ты скоро? Их трое, не уходят. Что делать?". "Жди. Скоро", – ответил он, перевел взгляд на инвалида. И что с ним делать? Он оказался бесполезным. В офис его везти, чтоб раскрутить?

Слишком опасно. А вдруг он прав? Доля истины в его словах точно есть.

Автомобильный поток тянулся медленно. На Новощукинской зажглись огни. Поздно уже, Яна волнуется…

– То есть, найти Тарасова я могу только на этом вашем Полигоне? – Краско радостно закивал. – И где его тело, ты не знаешь.

– Не знаю.

Наган перестроился в правый ряд и поглядывал в окно в поисках остановки, планируя высадить пассажира. Нужно срочно ехать к Яне, на интересующий вопрос Краско так и не ответил, и не факт, что ответит. Может, он и гениальный программист, но с восприятием реальности у него точно проблемы.

Но все-таки он навел на след. Осталось придумать, как попасть в «Панацею», ведь Тарасов, скорее всего, там.

– Ты должен пойти в вирт и спасти нас всех, – не унимался Краско. – У тебя боевое прошлое, талант! Никто не сможет, только ты. Кстати, Карину к тебе я подтолкнул…

– И сообщение не ты написал? Ну-ну.

Наган резко крутнул руль, остановился, включив аварийку. Вытащил из багажника коляску, разложил ее и распахнул перед Краско заднюю дверцу.

– Мне срочно нужно в офис.

Гений вытаращился непонимающе.

– Давай-давай, выходи! – Наган протянул руку. – Через полчаса я тебя наберу, продолжим разговор.

Краско поджал губы, оттолкнул руку и, придерживаясь за кузов, перебрался в кресло.

– Через час может быть поздно…

– Хочешь, поехали со мной. Но это опасно.

– Пожалуй, я дождусь твоего звонка.

Машина плавно отъехала от фигуры в инвалидном кресле. Это дело дурно пахно, и с каждым часом запах усиливался. Неплохо было бы, чтоб Яна послушала Краско, он или недоговаривает, или лжет. Непонятно только зачем.

***

Наган сел за руль и влился в поток. Он решил обдумать услышанное вместе с Яной, она в подобном хорошо разбиралась, а у него начинал искрить мозг.

Припарковавшись в более-менее подходящем месте, Наган сперва набрал Карину Тарасову.

Ответила она не сразу, причем когда сняла трубку, то долго в нее дышала, будто боялась себя выдать. Мысленно чертыхнувшись, Наган спросил:

– Карина Сергеевна? У вас все хорошо?

– Вы просили узнать, с кем муж встречался в течение недели, – сухо отчиталась она. – Увы, это слишком конфиденциально.

– Карина… Все ли у вас в порядке?

– Более чем в порядке, – все так же холодно ответила Карина. – Я звонила, чтобы… Закрывайте дело. Сворачивайте расследование. Аванс оставьте.

Наверное, так даже лучше. Дело стало слишком опасным.

– Карина, ваше право, – сказал он бесстрастно. – Если передумаете, звоните.

– Вряд ли это случится. До свидания.

Вот так номер! Мороз продрал по спине. Словно привычная, такая надежная реальность дала брешь, качнулась и медленно пошла ко дну.

Что случилось у Карины? Ее запугали? Она узнала все, что ей нужно, и дала отбой? Или просто дурное настроение, и завтра она передумает? С одной стороны – баба с возу, кобыле легче, но с другой – аванс слишком мал, он не закроет все дыры. И опять с первой: расследование надо сворачивать, дело слишком мутное и опасное.

Будь он один, докопался бы до правды, потому что реально интересно, что там у них происходит. Но теперь он не мог рисковать жизнями Яны и их нерожденного ребенка.

В любом случае Карине следует позвонить завтра, узнать, все ли в силе. Получается, если она включила заднюю, то беспокоить Краско больше не стоит. Забыть инвалида, вырвать из памяти вместе с его рептилоидами и заговорами олигархов.

Прежде чем трогаться с места, Наган позвонил Яне.

– Привет, ты как малыш? Какие новости? Топтуны на месте?

– Только собралась тебе писать. Разошлись.

– Хорошо, я уже еду к тебе! Только что Тарасова велела закрывать дело. А Краско столько интересного рассказал про твои линзы! Я записал…

– Ты далеко? – равнодушным тоном спросила она, хотя обычно интересовалась всем, что у него происходит.

– На Новощукинской, – Наган попытался развить интересующую его тему. – Надо с тобой посоветоваться, ты не представляешь, чего я наслушался от Краско!

– Приедешь – поговорим, – сказала она тоном, каким обычно говорит, когда обижена его проступком.

– Яна, ты сама не своя. Что случилось?

– Да ничего. Все нормально, грустно что-то. Гормоны играют, такое случается, не обращай внимания.

Ответ Нагана не удовлетворил. Уж очень отстраненно вела себя супруга. Но опасности нет, это точно – она не сказала кодовое слово.

– Жди, я уже скоро.

Яна отключилась. Ни тебе «целую», ни «жду». Как подменили супругу. Стоило детективу отъехать, зазвонил телефон. Номер был смутно знакомым.

– Нагорный, – проговорил он.

– Привет, детектив! Это Гошкодеря, – прогудели в трубку голосом, похожим на гудок паровоза. – Ты где?

Наган насторожился, пытаясь сообразить, как нарушил договоренность. Или у депутата есть важные сведения?

– Еду в офис. Чем обязан?

– Уффф, слава богу, уж думал, что опоздал! Я на переговорах, и перерыв уже закончен. Слушай внимательно. Вали из города. Никуда не заезжай, никому не помогай. Не теряй ни секунды. Поблагодаришь позже.

Донеслись прерывистые гудки.

– Вы там сговорились, что ли? – сам себе сказал детектив. – Коллективный психоз?

Корабль его реальности с пробитым боком погрузился полностью, только пузыри пошли. Появилось ощущение, что он упустил нечто важное, не разглядел того, что перед носом, и теперь, что называется, поздняк метаться.

Бежать? Ну уж нет, сперва – к Яне, а что делать дальше, надо решить вместе.

– Яночка, жди, – проговорил он, перестраиваясь в левый ряд. – Я еду к тебе.

[i] А. и Б. Стругацкие «Пикник на обочине».