Текст книги "Разрушитель Небес и Миров. Арена (СИ)"

Автор книги: Олег Бард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

Глава 5. Остров

В конвертоплане с меня снимают наручники. Человек в шлеме говорит: «Иди к остальным», и указывает на кабинку – четыре железных стула, отгороженные от грузового отсека решеткой.

И снова клетка. Правильно ли я поступил, подписав чертов контракт?

За решеткой двое, оба молодые – обритый наголо темнокожий здоровяк и вертлявый азиат в очках. Я пересекаю салон, заставленный картонными коробками со значками «хрупкий груз», огибаю военных, затаскивающих на борт пластиковые черные ящики. Присаживаюсь рядом с азиатом и кошусь на него. Он тоже на меня смотрит, а потом быстро говорит шепотом, воровато озираясь:

– Я – Рио. А ты?

– Ник.

– Ты тоже подписар договор, Ник, что тебе в мозг вживят нейросеть? Что они тебе обещари?

Уже не раз сталкивался, что азиаты не выговаривают «л», заменяют ее звуком «р».

– Три месяца типа контрактной службы с неясными правами и обязанностями.

Рио поднимает указательный палец:

– Воот! Правирьно: «неясные права». А вдруг нас порежут, как рягушек? – тут он принимается грызть ноготь. – Мы же не знаем, что там с той нейросетью.

– Ну, ты же понимал, на что подписываешься? У меня особо не было выбора: или лет сорок в тюряге, или эта непонятная фигня. Ясно, что тут риск огромный, но все равно смысл подписать контракт был.

– Сорок рет тюрьмы? – азиат протяжно вздыхает и косится с ужасом – А я несовершенноретний. Меня опекуны сюда упекри.

– Как это? Добровольно? То есть, ты не заключенный?

Рио так мотает головой, что, кажется, сейчас в стороны полетят слюни, как у собаки.

– Они хотят вырастить из меня суперчеровека. Им пообещари, что мое сознание раскроется, и я обрету сверхспособности. А теперь вижу, – он окидывает меня взглядом, пялится на третьего нашего сокамерника, – что, наверное, обманури.

– Обманури! – гогочет темнокожий, оборачиваясь на нас. – Я – Илай. Ты, как тебя… Ник, садись ко мне от этого задрота. Не видишь, что он псих? Гребанный япошка!

– Дебир, я китаец!

– Дебир это круче, чем «обманури»! Бу-га-га!

Я не спешу принять предложение здоровяка, потому что если Рио разочаровало соседство преступника, то меня, наоборот, наличие такого примерного мальчика обнадежило. То есть не одни только убийцы и воры попадают на этот Остров, вскользь упомянутый Зарой?

– Что ты знаешь про нейросети? Что это вообще? – спрашиваю у азиата.

Илай тоже заинтересовался, глядит на нас. Рио ерзает на сидении, он вообще гиперактивный и беспокойный.

– Это нам типа что-то всунут в мозги? – чернокожий морщится, проводя пальцем по гладко выбритой голове. – Или к чему-то подключат?

Рио нервно хихикает. Его смех напоминает икоту.

– Нет, наверное все же не резать. Я думаю, нам в разум как бы запишут программу. Мне сказари, она изменит как наше мышрение, так и теро. Эксперименты уже проводирись, причем успешные.

В голосе Рио нет уверенности, и мне приходится убеждать самого себя в правильности сделанного выбора. А может место, которое нас ждет, хуже тюрьмы?

Отрываясь от земли, конвертоплан сильно дергается, и нас припечатывает к жестким сиденьям. Про удобство тут никто не думает, всем насрать на комфорт подопытных. Или как нас правильно назвать – заключенные? Объекты эксперимента? В салоне остаются двое военных с короткоствольными карабинами, а Зара с пилотами находится в кабине.

Илай окидывает меня оценивающим взглядом:

– Ты тут как ваще оказался? Говоришь, тебе лет сорок должны были дать? Че-то не похож ты на рецидивиста, хотя кто вас, маньяков, разберет, – он толкает меня в плечо. – Признавайся, че сотворил? Кого-то прирезал? Двойное убийство? Ограбление? Расстрел одноклассников?

Во взгляде – любопытство и… кажется мне, или там еще легкая опаска? Хотя чего бояться такого здоровяку…

– Да, убийство, – говорю я. – Не хочу об этом. Сам как загремел?

Пусть думает, что я реально опасный преступник, а не лох, мотающий чужой срок.

– Да так… Боксер я. Помогал людям, когда кто-то должен денег и не хочет отдавать. Долг, там, вернуть. Или харю намылить какому уроду. В последний раз совсем борзые попались, на меня – с ножом! И с пистолетом. У одного я ствол выбил, а второй до меня ножом дотянулся, дырку в боку сделал, во! – он задирает оранжевую майку и с гордостью демонстрирует розовый шрам. – Ну а я здоровый, мне-то пох. Но злой, когда мне больно. Ну, я обоих их того-сь. Одному бошку проломил, второму в рожу врезал, он и издох. Третьего не догнал.

– Вот суки, – пытаюсь изобразить сочувствие. – Они ж виноваты, а ты за них теперь сиди.

– Ты понимаешь! Они, представляешь, девчонку на бабки развели и еще и обидели ее! Ну как тут не помочь!

Честный простак, да? Или талантливо прикидывается. Но если я прав – такие, как он, на улицах долго не выживают.

– И сколько тебе грозило?

– Дохренища.

За крошечным иллюминатором появляется белая вата облаков. Утомленные тюремным однообразием, мы с Илаем вовсю пялимся наружу, а Рио трясется, не вынимая пальца изо рта – рискует сгрызть ногти до самого локтя, хотя конвертоплан не колбасит, летим ровно.

Под нами сперва крошечные дома, поля, нитки дорог. За ними – бесконечная синь океана. Мы то ныряем в облака, то выныриваем и слепнем от синевы. Мир огромен, сейчас это особенно хорошо видно. Только теперь он не для меня…

Стараюсь глядеть либо в иллюминатор, либо на азиата с чернокожим, потому что, если смотрю на стену, перед глазами всплывает лицо Ганка и его пустые нечеловеческие глаза. Вдруг я вздрагиваю, сообразив, что означал тот его взгляд, брошенный на мою мать, и совсем легкая ухмылка, искривившая в тот момент тонкие губы. Он же показал мне, что собирается убить ее! Намекнул этим взглядом, что хочет проделать с ней то же, что сделал с семьей Кроули!

Сердце пропускает удар, у меня сбивается дыхание, и на лбу выступают бисеринки пота. Почему я не понял это раньше?! Я тупой! Меня оправдывает только то, что я ждал решение суда. Ганк убьет мать, как только выйдет на свободу! Я должен остановить этого монстра, который прячется за пустой, неподвижной половиной его лица! Чтобы спасти ее, а еще ради мести, и просто потому, что такая тварь в человеческом обличье не должна обитать на этом свете.

Я ведь готов убить его? Прислушиваюсь к своим ощущениям.

Да, кажется, готов.

мысли о Головастике, Мэг и Китти. Их больше нет – моя вторая семья исчезла, нет смысла травить себя. Но образы их все равно стоят перед глазами, в моем сознании они все еще живы. Сглатываю, застывшим взглядом пялясь перед собой. Прощайте, друзья!

Вздох испуганного Рио и взмах его руки заставляют меня вновь повернуть голову к иллюминатору. Облако, в котором мы летим, фосфоресцирует розовым, словно на него снизу светят гигантским прожектором. Конвертоплан будто проваливается в воздушную яму, мы втроем вскрикиваем от неожиданности и замираем – облако вспыхивает еще ярче, розовый свет струится по корпусу, как жидкий огонь. Конвертоплан словно затягивает мерцающей пленкой, и он замирает на месте. Мгновение – толчок, и мы снова в самом обычном облаке.

– Что это было? – восклицает Рио. – Куда вы нас везете?!

Военные сидят неподвижно и не обращают на нас внимания.

Облака заканчиваются, и под нами появляется большой остров. Он вытянутый, по периметру ощетинилась острыми пиками горная гряда, в середине зеленеет долина, кое-где на ней виднеются то ли скалы диковинной формы, то ли развалины. Ближе к нам на гряде темнеет циклопическое сооружение. Издали его толком не разглядеть, но мы приближаемся к нему, и вот уже видна плоская бетонная крыша с башенками, серые стены. Здание круглое – эдакий мрачный Колизей, я видел его по телеку.

Конвертоплан опускается на бетонную площадку, и из пилотского отсека выходит Зара. На ней камуфляжные штаны, куртка защитного цвета, волосы собраны на затылке в аккуратный пучок.

– Мы в Институте, так называется это место, – с нами она разговаривает по-прежнему из-за решетки. – Это – Остров, давно находящийся в распоряжение военных, сбежать не получится.

Решетчатая дверь отъезжает в сторону. Солдаты выпрямляются, подняв карабины, но Зара вскидывает руку:

– Понимаю, что это сложно, однако мне хотелось бы, чтобы вы хоть немного мне доверяли. Отныне никаких наручников. Но – до первой глупости с вашей стороны.

– Что это была за фигня? – кривится Илай. – Ну, розовая. Я чуть не обделался!

Зара поводит плечом:

– Понятия не имею. Наверное, шаровая молния. Есть другие вопросы?

Рио вскакивает с кресла и начинает тараторить:

– Я не поняр, что со мной дерают эти двое? С ними страшно рядом находиться!

Илай сжимает кулаки, поворачивается к нему всем корпусом:

– Эй, ты не охренел ли, Брюс Ли?!

– Вы научитесь находить общий язык с разными людьми. Кому-то придется учиться разговаривать, а не махать кулаками, кому-то – наоборот. Чем скорее вы поймете это и найдете союзников, тем лучше справитесь с испытанием.

Рио первым покидает клетку, подходит к Заре, словно ищет у нее защиту, и снова принимается грызть свой несчастный ноготь:

– Расскажите подробнее, что с нами будут дерать!

– Посредством электромагнитной нейротрансмиссии вам в мозг инсталлируют нейросеть.

– Ага! – радостно восклицает Рио. – Примерно как софт на комп?

– Да, примерно так, – сухо подтверждает она. – Проект создан несколько лет назад нейробиологом Анатолем Крыловым, кстати, нобелевским лауреатом. Вам бояться нечего, первые испытания прошли успешно. Вот первопроходцам было действительно страшно.

– И что, прямо вообще никаких рисков? – прищуривается Илай. – Это прямо приятно и полезно?

– Риск минимален. Это неприятно, но дискомфорт продлится недолго – от нескольких часов до суток. Из множества волонтеров лишь у единиц происходят сбои. Ник, Илай, вы так и будете там сидеть? Неужели не хочется на свободу?

Мы переглядываемся, я встаю первым и направляюсь к выходу, все еще ожидая, что вояки либо наденут на меня наручники, либо приставят стволы, но люди в камуфляже остаются неподвижными. Зара поворачивается спиной, как бы намекая, что доверяет нам. Рио забегает вперед, прячется за ней – боится. Н-да, такой сам никогда не решился бы на подобную авантюру.

– Что с нами станет, когда нам это… эту хрень запихают в мозги? – спрашивает Илай на ходу.

Мы спускаемся по трапу на бетонную площадку, напоминающую дно огромного колодца, окруженную темно-серыми стенами. Кое-где проступает странная кладка: камни входят друг в друга, будто кусочки пазла, в других местах видны привычные глазу кирпичи, будто военные приспособили под базу какое-то древнее сооружение. Порывистый ветер пахнет морем и цветами, я запрокидываю голову и гляжу на ползущие по небу облака, за которыми плывет холодный солнечный диск. Никаких наручников, никаких решеток! Только ради этого мгновения стоило подписаться на эксперимент.

А еще ради того, чтобы появился шанс снова встретить Ганка.

Стены высотой с пятиэтажный дом напоминают крепостные, вот только непонятно, кого воякам опасаться на острове, где нет никого, кроме них самих и подопытных. Наверное, вечная паранойя армейских.

Перед Зарой распахивается дверь, и мы оказываемся в длинном хорошо освещенном коридоре. Повторяя форму здания, он изгибается, и конца его не видно. Вертя головой по сторонам, проходим с десяток дверей и упираемся в тупиковую, которая тоже открывается сама собой. Зара с Рио переступают порог, и он жестом приглашает нас с Илаем.

Зара выходит из комнаты. Юркий молодой лаборант, похожий на мышь, сажает нас за компы, и мы до одури заполняем всевозможные тесты. Рио справляется быстрее всех. Илай ругается и неловко тычет толстыми пальцами в клавиатуру.

Обращаюсь к китайцу:

– Рио, зачем все это?

Он пожимает плечами.

– Часть тестов мне знакома. С их помощью пытаются опредерить тип нашего темперамента, стрессоустойчивость, акцентуацию, коммуникаберьность, интеррект и прочее.

– Чего-чего?

– Интеррект, блин! – бормочет Илай.

– Просто говоря, нас иссредуют. По-моему, это нужно для того, чтобы в динамике посмотреть, что будет происходить с нашей ричностью посре того, как вживят нейросеть. То есть, хотят знать, поврияет ли она на базовые эээ… характеристики. Изменимся ри мы ири останемся собой.

– Ух ты ж умник, твою мать! – ругается Илай. – Я тут так напрягся, аж жрать захотел.

Мужчина-мышь в белом халате загружает нам еще тест и говорит виновато:

– Это последний. Но с едой, извините, не получится. Инсталлировать нейросеть лучше натощак.

– Хреново, – вздыхает Илай. – Чем жратва, которая в желудке, помешает мозгам?

– Возможно, вас будет тошнить.

– Тьфу! Лишь бы не обгадиться.

– Это вряд ли. Поработайте еще немного, пройдите тест поменьше.

Потом нас долго ведут по закругляющемуся коридору. Одинаковые двери начинают раздражать, как и безлюдье. Сколько человек вообще работает в Институте, почему здесь так пусто? Из-за этого не покидает ощущение странности происходящего. Хотя вот видео-камеры тут повсюду. Наконец мы добираемся до лифта, поднимаемся на верхний этаж и оказываемся в снежно-белом вестибюле. Лаборант говорит:

– Сейчас я покажу комнату. Пока мы готовимся, обустраивайтесь. Зара дала добро, чтобы вы перекусили питательным коктейлем. Инсталляцию начнем через час.

Илай первым входит в комнату и едва не налетает на парня, стоящего на четвереньках и крутящего головой. Парень нашего возраста, русые волосы растрепаны, лицо зеленое, словно он выходит из запоя. Рядом за дверной косяк держится девушка с длинными волосами, отдаленно напоминающая юношу. Ее колотит.

– Это еще кто? – изумляется Илай.

– Хелен, Борис, – лаборант подходит к парню, поднимает его. – Я же просил не вставать, пока не пройдет головокружение.

– У меня перед глазами вылазит какая-то хрень, – бормочет тот с ярким акцентом, хлопает себя по лбу.

– Не переживай, это нормально, скоро должно пройти. Хелен, как ты?

– Тоже тошнит. И слова перед глазами. Слова! Но только пытаюсь их прочесть, они исчезают, – она смотрит перед собой, разинув рот, хмурит черные брови, будто видит невидимое нам.

– Эй, – Рио упирается спиной в стену. – С нами будет то же самое?

Илай шумно сглатывает. Лаборант исчезает за дверью вместе с Борисом и Хелен, что-то там бормочет и возвращается к нам. Виновато пожимает плечами:

– Когда подписывали контракт, читали, какие побочные эффекты? Все это пройдет за три-пять часов. Ребятам недавно инсталлировали нейросеть, скоро они придут в норму. Они из Сербии, если вам интересно.

Мы заходим в небольшую комнату, где вдоль стен стоят три кровати и больше ничего нет, я занимаю ту, что справа от входа, Рио – левую, Илай продолжает нависать над лаборантом, сжимая и разжимая кулачища:

– Я никуда не пойду, пока не буду уверен, что это, ну, что там с теми двумя, скоро закончится!

Человек-мышь перестает быть жалким и превращается скорее в рассерженную крысу:

– Ты хочешь сказать, что разрываешь контракт? Ладно! Я вызову охрану, и тебя отправят обратно за решетку.

Илай напрягается, кажется, он готов ударить этого лабораторного чмыря, но потом бормочет хмуро:

– Ладно, что там у вас дальше?

Молча плюхается на кровать, застонавшую под его немалым весом. Отлично его понимаю, мне самому не хочется ползать на четвереньках и лепетать про какие-то слова перед глазами, но придется потерпеть.

Заходит Зара, краешками губ холодно улыбается каждому и раздает бутылки без этикеток:

– Вы проголодались, подкрепитесь. Возможно, вас будет тошнить, поэтому много есть нельзя.

Илай смотрит на свою бутылку, будто там яд. Никто не решается пробовать пойло, тогда Зара забирает у меня бутылку, делает глоток и возвращает.

– Обычный протеиновый коктейль с витаминами. Нам нужно научиться хоть немного друг другу доверять.

Коктейль напоминает чуть подслащенное молоко, выпиваю его в несколько глотков, а Зара тем временем затягивает уже знакомую лекцию про нейросеть, перечисляет побочные эффекты и успокаивает:

– У каждого пятого процедура проходит безболезненно, зато потом у вас появятся новые возможности, которых не было раньше.

Илай скрещивает руки на груди, упирается спиной в стену:

– А чего ты себе такое в мозги не запишешь, если это типа прикольно?

– У взрослых нейросеть приживается хуже, возможны даже летальные исходы. Положительная динамика прослеживается у подростков и молодых людей до двадцати пяти лет. Чем старше человек, тем тяжелее идет адаптация.

– А почему бы не экспериментировать на детях? – спрашивает заинтересовавшийся Рио.

– У них личность еще не сформирована. Поверьте, мы заинтересованы, чтобы у вас все было хорошо. Ваши победы – наши победы.

Ее голос звучит почти торжественно, и уверенность Зары передается нам, настроение улучшается. Или нам просто что-то подмешали в коктейль? Как бы то ни было, отступать уже поздно, остается принять неизбежное.

– Кто пойдет первым? – спрашивает Зара и вдруг подмигивает мне. Это выглядит так неестественно на ее гладком спокойном лице, что кажется, будто мне подмигнула микроволновка или тостер.

Словно загипнотизированный, я иду за ней. Мы приходим в комнату, заставленную незнакомыми приборами: тумблеры, клавиатуры, мониторы. За столом перед огромным экраном сидят двое в наушниках. Зара подходит к центрифуге серебристого металла, хлопает по блестящей поверхности:

– Забирайся.

Уверенность пропадает – аппарат напоминает округлый гроб, да и медицинская каталка настораживает.

– Раздеваться нужно? – спрашиваю я, пытаюсь усмехнуться.

– Нужно снять все металлические предметы: цепочки, кольца, браслеты, – Зара нажимает на кнопку, и капсула аппарата делится на две части, верх поднимается на полметра, открывая кушетку.

Я укладываюсь на нее. Неизвестность пугает, будто загипнотизированный смотрю на крышку, которая вздрагивает и начинает опускаться. Поверхность то ли металлическая, то ли стеклянная – вижу свое отражение и расширенные глаза. Мир наполняется едва заметным жужжанием, словно ток бежит по проводам. Сжимаю зубы, борясь с желанием вскочить и убежать.

Капсула закрывается, и пространство мерцает от разноцветных сполохов, отчего кружится голова. Хочу зажмуриться, но не могу. Передо мной появляется вращающаяся воронка, кажется, что я падаю туда, и нет больше моего тела, только сознание и эта бездна. Всполохи распадаются на цифры, текущие бессмысленным потоком, они проходят сквозь меня, растворяются во мне. Странно, но я ничего не чувствую.

Вдруг в пустоте проступает плоская картинка: силуэт человека. В его голове горит золотой шар-ядро, от которого вниз расходятся тонкие огненные каналы. Они, как скелет из раскаленной проволоки, идут через шею, по груди, рукам, животу, ногам. Шар мигает, пульсации золотисто-алого света пробегают вниз по каналам. В такт этому над силуэтом и под ним зажигаются и гаснут слова: «Прокси-ядро», «Телесный контур»…

– Что это?! – хриплю я…

…Или только пытаюсь хрипеть? Моя голова и тело горят, будто плавятся изнутри.

Силуэт гаснет. Цифры и цвета переполняют меня, появляется ощущение, что сейчас я взорвусь на тысячу осколков.

Интересно, так и должно быть? Что будет потом?.. Ганк! Я вернусь и отомщу тебе за всё это!

Перед глазами мигает надпись:

База боевых приемов

Ее сменяют мелькающие слова:

Общие приемы … Закачиваются в Обряде Инициации…

Редкие приемы … Закачиваются в Обряде Посвящения, требуют триггеров для активации…

Уникальные приемы … Создаются юнитом, фиксируются системой «Остров»…

Легендарные… Грандиозные… Титанические… Абсолютные…

Особые совокупности приемов: Комбо… Стили… Техники…

Всё это сменяет яркое заглавие:

Общие боевые приемы (Первый Уровень Канона)

Под ним в коротких вспышках возникают картинки, будто кто-то быстро перекидывает листки в блокноте. На каждом – надпись и показывающая соответствующий прием фигура мужчины в необычной одежде, как из азиатского средневековья:

Прямой удар кулаком…

Удар двумя кулаками…

Удар кулаком «Молот»…

Удар ребром ладони…

Прямой удар стопой…

Удар ребром стопы…

Удар коленом…

Подсечка…

Толчок…

С каждой такой картинкой мое тело болезненно дергается, сами собой резко сокращаются мышцы. В груди ёкает, а голова взрывается мучительным спазмом, будто туда вкачивают что-то под давлением. От боли сознание начинает уплывать, я еще успеваю подумать: «Что за чертовая хрень происходит?» – и это последняя связная мысль. Потом сознание гаснет, как задутая свеча.

Глава 6. Адаптация

Открываю глаза и зажмуриваюсь от нестерпимо-яркого света. Осторожно приподнимаю одно веко, жду, когда привыкну к свету, но ничего не могу разобрать – мир напоминает мутное месиво. Наконец удается сфокусировать взгляд. Надо мной пять лампочек… или три… или одна носится по кругу, как обезумевшая муха, и от ее свистопляски ком подкатывает к горлу.

Тело словно набили ватой. Пытаюсь поднять руку, но не чувствую ее. Опа! А руки-то три! Пальцев вообще дофига, как веток на дереве. Рука то распадается на несколько, то сливается в одну прозрачную, где видны кости, темные связки, красные мышцы. Мгновение – и мое предплечье состоит из странных символов, еще секунда – и оно снова нормальное.

Побочные эффекты? Мысли неповоротливые и будто бы округлые – катаются в голове, как кегельные шары. Если не сосредотачиваться на чем-то одном, башка не кружится и не тошнит.

Рядом кто-то стонет, искаженный звук словно доносится из плохо настроенного радио. С трудом поворачиваю голову и вижу, как четыре Рио носятся по кругу вместе с кроватью. Ну и колбасит! Ему так же паршиво, а может, еще хуже.

Илай, видимо, отправился на процедуру последним, он еще без сознания… Словно откликнувшись на мои мысли, он закашлялся, перевернулся набок, и его вывернуло в синий тазик. Прощай, протеиновый коктейль!

Пытаюсь сказать: «Парни, как вы», но получается:

– Ааыыи, аа ыы!

– Уоо! – отзывается Рио.

Илай продолжает кашлять, его выворачивает наизнанку. Зато потом ему удается сказать вполне членораздельно:

– Ерово, ипец! Ссски!

И тут происходит совсем странное: перед глазами всплывает фраза, заключенная в светящуюся оранжевую рамку:

Внимание!

Запущено подключение к системе «Остров».

Загрузка стартовых параметров и синхронизация…

Синхронизация завершена на 45%...

И ниже – оранжевая полоска, как в компе, когда показано, сколько загружено и сколько процентов осталось.

44%… 42%… 40%…

Зажмуриваюсь, но цифры не исчезают. Ну что за нафиг!

22%… 20%… 16%…

Что будет, когда закончится обратный отсчет?

6%… 4%…2%…

И снова темнота, но на этот раз сознание я не теряю, просто воцаряется абсолютный мрак, хотя лежу с открытыми глазами.

Инсталляция завершена успешно.

Я просто счастлив! А дальше что? А дальше из темноты проступают очертания предметов: замерший Рио, рычащий и дергающийся Илай (видимо, у них еще не прошла синхронизация), кровати больше не кружатся, но цвета будто бы ярче, детали – отчетливей, словно миру прибавили яркости.

Постепенно начинаю чувствовать свое тело, но как-то иначе, оно словно потеряло в весе. И снова всплывает сообщение:

Восстановлены двигательные функции.

Дальше – вспышки слов, смысл которых ускользает. Смотрю в потолок, разукрашенный фейерверками непонятных символов. Понемногу круговерть в голове успокаивается, я снова ощущаю тело, оно будто бы наполнено звоном, хочется говорить, двигаться, действовать.

Запущена синхронизация жизненно важных функций.

Надо мной склоняется Зара, что-то говорит, но я не слышу ее, а она все продолжает шевелить губами, а потом замирает на секунду, две, три…

Лавиной обрушиваются ощущения и звуки: рев и проклятья Илая, тихий стон Рио. Слова Зары впечатываются в мозг, словно он – податливый воск:

– Не вставай, это опасно, пока не завершится синхронизация.

Заслоняя весь мир, появляется полоска загрузки с мигающей шкалой в десять, пятнадцать, двадцать процентов. Значение замирает на двадцати, и меня скручивает судорогой. Стискиваю челюсти.

Меня словно включают и выключают. Мгновения расслабления чередуются с периодами адского напряга. Я то переполнен энергией, то похож на выпотрошенную тушку, а полоска загрузки растет предательски медленно.

Когда наконец процесс завершается, я настолько обессилен, что не могу двигать пальцами, даже языком шевелить лень, и на помощь приходит спасительный сон.

Сколько я продрых, сказать сложно. Может, час, может, день. В комнате по-прежнему горит свет. Уже не тошнит, в глазах не двоится, лишь слегка кружится голова. Я сперва поднимаю руки, потом переворачиваюсь набок и обнаруживаю, что кровати моих братьев по несчастью пустуют.

Они уже синхронизировались, и их перевели? Или они умерли?

Застилая реальность, всплывают слова:

Система «Остров» приветствует нового рекрута!

Рекрут, выбери игровое имя…

Под надписью мигает пустое поле. И что делать? Направляю на него взгляд и вздрагиваю, когда рядом возникает серая виртуальная клавиатура с буквами. Какой-то хренов киберпанк! Как будто в игровой приставке регистрируюсь! Мне нужно выбрать никнейм? Вот уж с этим проблем нет ни малейших...

Мысленно тычу в клавиши, и надпись сменяется:

Ник, 18 лет, рекрут, без специализации, вне когорты

Локальный эксперимент открыт. Новый юнит включен в систему «Остров».

Активирован стартовый пакет Общих боевых приемов.

Активированы базовые способности рекрута:

– исследование (без подсказок системы);

– охота (без подсказок системы);

– бой (возможны рандомные подсказки системы).

Текст медленно гаснет, и еще несколько секунд после того, как он исчезает, горят расплывчатые следы букв. Превозмогая слабость, я свешиваю ноги с кровати и только сейчас обнаруживаю на руке браслет, мигающий зеленой кнопкой. И что теперь со всем этим делать? Зара, где ты шляешься? Словно отзываясь на мои мысли, она открывает дверь, окидывает меня оценивающим взглядом.

– Где все? – хриплю я.

– В столовой, ты провалялся дольше других, целые сутки.

– Сутки?!

– Но это даже хорошо – твой организм успел восстановиться.

– Сутки… блин… – бормочу я и показываю браслет: – Эй, а это что?

– Мы волновались за тебя. Он передает данные о работе жизненно важных систем и органов. Если мешает, сними его, я вижу, что с тобой все в порядке. Можешь встать?

В ее голосе скорее утверждение, чем вопрос. Придерживаясь за спинку кровати, поднимаюсь и делаю несколько неловких шагов к выходу. С каждым движением тело все послушнее. Интересно, они волновались за меня, как за человека, или как за ценное биологическое оборудование? Не верю я в реальное сочувствие Зары. Она и сама больше напоминает хорошо отлаженный прибор, чем живое существо.

– Тебе надо поесть, восстановить силы. Идем, провожу. А потом вам расскажут, что делать дальше, – говорит она. – Поторопись, тебя все ждут.

***

Они сидят за круглым столом, в середине которого – какая-то плоская ерундовина наподобие большой тарелки. Занимаю место между Илаем и Рио, которые теперь держатся друг друга, и парнем с девушкой, которых мы уже видели. И у него, и у нее светло-русые волосы, но глаза темно-карие, почти черные, и широкие брови, будто нарисованные смоляным карандашом. У обоих вздернутые носы и губки бантиком. Похоже, что они близнецы. Мою догадку подтверждает крупная родинка в форме полумесяца, пометившая их подбородки справа. Борис и Хелен. А еще у них сильный акцент.

Над «тарелкой» появляется голограмма, в которой узнаю наш Остров в миниатюре.

– Приветствую вас, рекруты! – приятный голос льется, казалось, отовсюду. – Добро пожаловать на Остров! Место новых возможностей!

Голограмма висит над столом, очень медленно увеличиваясь, она такая густая, плотная, что кажется материальной.

– Здесь нет гражданских и посторонних лиц, обычные самолеты и суда огибают Остров, который представляет собой большую кальдеру древнего вулкана. По периметру его тянется кольцевой горный хребет под названием Цепь… – на голограмме горы окрашиваются в темно-серый и как будто тяжелеют. – Сейчас вы находитесь здесь, – на макете загорается зеленая точка. – Внутри Цепи расположена большая долина, – часть местности вспыхивает и наливается зеленым, появляются синяя прожилка реки, едва различимые руины каких-то зданий. – Центр долины называется Ареной. Рекруты! Создатель проекта, нобелевский лауреат нейробиолог Анатоль Крылов назвал стадии, которые в эксперименте должен пройти каждый из вас, Обрядами. Всего их три: Обряд Посвящения, Обряд Инициации, Обряд Восхождения.

Илай гогочет:

– Охренеть! Обряды! Он псих, этот ваш Крылов? Что вообще за фамилия такая?

Он заметно нервничает, Рио предельно собран, брат и сестра угрюмы и подавлены. Странно, но Илаю отвечают:

– К сожалению, данную информацию сейчас я не могу донести до вашего сведения. Итак, первый Обряд – это инсталляция нейросети «Остров». Поздравляем, вы успешно прошли его. Второй Обряд рекруты должны пройти, уже попав в долину, на Базе, – ближе к середине карты загорается красная точка. – Вам нужно достигнуть ее, и это самое сложное. Обряд Инициации включит нейросеть в полном режиме, что превратит вас в полноценных участников проекта. Первый и второй Обряды должно разделять не более семидесяти двух часов. Если пройдет больше времени, прописавшаяся в мозгу нейросеть деградирует, из-за чего нарушатся основные когнитивные функции, и юнит выйдет из игры.

– Что за нафиг? – голос у Бориса хриплый, как у пятидесятилетнего старика, который курит всю жизнь. – Что за ког… конг… тьху, блин! Функции?

На помощь приходит умник Рио:

– А ничего хорошего. Вот же черт! – он чешет лоб, соображая. – Короче, если все так, то мы отупеем и превратимся в животных. Или сойдем с ума. Я на это не подписывался!

– Да ладно! Не понимаю, в чем сложность? – разводит руками Илай.

Искусственный интеллект, или кто там с нами говорит этим синтетическим голосом, в котором вроде бы проскальзывают зачатки эмоций, сообщает:

– Вам предстоит добраться до Базы исключительно при помощи собственных сил.

Борис краснеет, начинает тяжело дышать, глядит на меня:

– Я правильно понял, что из-за этого дебила мы потеряли сутки? Итого у нас осталось два дня. Чего же мы ждем? – он выпрямляется. – Надо действовать!

Рио тоже встает, но возражает:

– Минута ничего не решит. Нам нужно знать, куда мы идем, с какими трудностями предстоит столкнуться. Эй, ты! Голос! Это опасно?

Вдруг я с оторопью замечаю, что и у него, и у близнецов исчез акцент. Как такое может быть?!

– Дальнейшую информацию вы получите на Базе, – вещает голос. – Пойдете сами, без сопровождения. Как будете готовы, сообщите, и меха-коршун укажет путь. Предупреждение: болезненные ощущения могут вернуться. Из-за усиленного метаболизма при перестройке ваших организмов возможны обезвоживание и жажда.

– А все из-за тебя, козел! – обвиняет Борис, тыча в меня пальцем. – Так бы мы уже полдороги прошли до этой Базы!

– Пошел на хрен, – отрезаю я.