Текст книги "Святая Русь (Энциклопедический словарь русской цивилизации)"

Автор книги: Олег Платонов

Непременным ритуалом русской свадьбы было благословение родителями и крестными жениха и невесты – порознь каждого у себя в доме и вместе при отправлении к венцу – иконой. Девушку благословляли "женской" иконой, обычно образом Богоматери, жениха – "мужской", обычно Спасителем, иногда Николаем Угодником (в некоторых местах Богородицей). Как писал наблюдатель из Владимирской губ., "обрядом благословения иконой дорожат не только в крестьянском быту, но даже и в высших сословиях".

Благословение иконой – не только завершающий, но и наиболее важный обряд довенчального периода свадьбы, духовно воздействующий на всех участников и зрителей. Благословенные иконы везли в свадебном поезде во все время его передвижения – в дом к невесте, в церковь, к жениху. Как правило, это делали крестные или же специальные участники свадьбы. Так, в Одоевском у. Тульской губ. впереди свадебного поезда вместе с женихом и дружкой ехали два мальчика или девочки с иконами жениха и невесты; в Михайловском у. Рязанской губ. образ жениха и две венчальные свечи, перевязанные розовыми лентами, держал мальчик лет 12, называемый "свешник"; в Мценском у. Орловской губ. вместе с невестой ехал "иконник" с образом.

Благословенную икону девушка везла с собой в новый дом как последнее напутствие и родительскую защиту. Вот как обращалась в Кадниковском у. Вологодской губ. невеста к иконе Божией Матери, называемой местными жителями "сгонною Богородицей": "Уж ты, сгонная Богородица, Ты явись, Богородица, Прежде меня молодешеньки, На чужой дальней стороне Ты меня встреть, Богородица, На пути на дороженьке"; "Ты явись-ка, Богородица, Прежде меня на чужую сторону. Ты вложи-ка, Богородица, чужому отцу-матери жаленье в ретивое сердце обо мне молодешеньке". В некоторых местах икону обязательно вносили в дом прежде, чем туда войдет новобрачная.

После совершения всех обрядов приготовительного характера наступал торжественный момент отправления жениха и невесты в церковь к венчанию. Церковный обряд соединял две важнейшие для создания семьи функции религиозное освящение и юридическую регистрацию. За своевременным исполнением обряда с момента принятия и по мере утверждения христианства в России следили и церковь, и государство. Во 2-й пол. XIX – н. XX в. церковный обряд, как мы можем судить по многочисленным описаниям, являлся важнейшей частью народного ритуала. При описании обрядовой жизни народа бытоописатели и исследователи прошлого, как и советские ученые, уделяли мало внимания освящению христианских обрядов, преуменьшая их значение и даже вынося за рамки традиционной духовной культуры народа. Рассматривая по источникам традиции русского крестьянства XIX – н. XX в., мы не можем разделять "народные", то есть родившиеся в разное время в народной среде, и "христианские", то есть привнесенные церковью элементы, обряды и представления, поскольку такого разделения не существовало в самой крестьянской культуре.

При всем многообразии русской свадебной традиции нам не встретилось случаев, когда бы венчание следовало за свадьбой и узаконивало бы совместное проживание до венца. Таинство венчания не просто вошло в свадебный ритуал; среди разнообразных обрядов первого дня, назначение которых – постепенный перевод жениха и невесты в новый половозрастной и социальный статус, венчание заняло место кульминации перехода. Все акты довенчального периода как бы подготавливали молодых людей к предстоящему событию, поэтому, например, одевание, причесывание, провожание сопровождалось плачами и причитаниями. После венчания причитания прекращались и начинались обряды, символизировавшие совершившийся переход. Одним из доказательств сказанного может служить постепенность изменения прически новобрачной. До венца происходило обрядовое расплетение косы – прощание с девичеством. К венцу ехала (и венчалась) с распущенными волосами. Необычность этой прически ведь ни девушки, ни женщины с распущенными волосами не ходили, свидетельствует об отношении к венчанию как к обряду переходному. После венца, часто сразу же в церкви (в притворе, в сторожке), совершался обряд повивания, то есть заплетения волос "по-бабьи" и надевание головного убора замужней женщины. Одевание женского головного убора по русской традиции происходило после венчания, но до брачной ночи, то есть до того, как девушка фактически становилась женщиной. Таким образом, по народным представлениям, венчания было достаточно для признания перехода девушки в половозрастную категорию женщин. С этого момента девушка уже считалась женщиной, а жених и невеста назывались "молодыми".

В отношении к таинству венчания мы видим убежденность в том, что венчание соединяет молодую пару "вечно-навечно". Народный взгляд на нерасторжимость брака соответствовал церковному.

Одно из основных народных представлений, определяющих поведение на свадьбе, – боязнь порчи жениха и невесты и стремление избежать ее. Обычно большое внимание уделялось и уделяется в литературе применению широко известных оберегов нехристианского происхождения. Естественно желание авторов обратить внимание на экзотические, необычные эпизоды народного обряда. Между тем на протяжении всей свадьбы мы постоянно видим предохранительные действия, имеющие христианскую основу. Кропление святой водой совершалось во время различных свадебных актов: ею кропили лошадей, постели молодых. При одевании жениха и невесты произносили молитвы, прятали им под одежду переписанные тексты молитв. Кроме нательных крестов, которые носили постоянно, жениху и невесте надевали кресты на верхнюю одежду. Невесте такой крест надевался иногда поверх большого платка, которым она была покрыта от сглаза. Для защиты новобрачных постоянно прибегали к изображению креста: дружка крестил кнутом три раза дверь помещения, в котором должны были ночевать новобрачные, крестил каждое кушанье: крестообразные движения хлебом-солью над женихом и невестой делали все благословляющие; даже солома, которой были покрыты полы в день свадьбы, посредине избы, в переднем углу и у двери настилалась крестообразно – с целью предохранения от прихода злых людей. Перед повиванием после венца священнику подавали женский головной убор, который предстояло надеть молодой, с тем чтобы он прочел над ним молитву и окропил святой водой. Во избежание порчи перед отправлением поезда дружка три раза обходил его с иконой, с той же целью часто просили священника вывести из церкви и проводить молодых до дома с крестом.

Обязательным элементом русского свадебного ритуала было публичное признание факта невинности невесты. Однако способы, которыми присутствующие оповещались об этом, были различными. На юге, западе и в меньшей степени центре России происходило прилюдное предъявление доказательств невинности девушки (простыни, рубашка). На свадьбе русского Севера девушка была избавлена от принудительной проверки, она сама, посредством определенных обрядовых действий, заявляла о своем "честно-похвальном девичестве". Во время причитаний при расплетении косы невеста с гордостью заявляла о своем праве прикрепить по обычаю "дивью красоту" – ленту к иконе Божьей Матери: "Я возьму да дивью красоту, я снесу ко Миколе Святителю. Я повешу дивью красоту на Пресвятую Богородицу. Придут люди добрые, они Богу молитися, дивьей красоте дивитеся. Она честно изношена, она к месту приложена". Поведение девушки по севернорусской традиции определялось лишь ее внутренними религиозно-нравственными убеждениями, страхом Божьего наказания не только за нецеломудрие, но и за еще больший грех – осквернение священных предметов, с которыми ей нужно было соприкоснуться. Так, например, в Пермской губ. по обычаю невеста в церкви клала ленту из косы – "дивью красоту" в Евангелие, что служило для всех знаком ее невинности. В случае же нецеломудрия, несмотря на возможное осуждение окружающих, девушка не делала этого, боясь совершить грех. Как писал исследователь Пермской свадьбы В. Серебренников, крестьяне уверены, что если невеста, будучи "недостойной", все-таки положит ленту в Евангелие ("от людей неловко"), то наверняка будет несчастлива.

Т.A. Лucmoвa

СВАРОГ, в древнерусской языческой мифологии бог огня. В его лице в дохристианской Руси поклонялись огню. В языческих представлениях Сварог есть божество, дающее жизнь Солнцу – рождающее Дажьбога, родоначальника русских. В Ипатьевской летописи (1114) говорится: "Сего ради прозваша и богъ Сварогъ... и по семь царствова сын его именемъ Солнце, его же наричють Дажьбогъ... Солнце царь сынъ Свароговъ еже есть Дажьбогь".

О. П.

СВЕНСКАЯ ПЕЧЕРСКАЯ, чудотворная икона Пресвятой Богородицы. Явилась в 1288. Черниговский кн. Роман Михайлович, будучи в Брянске, лишился зрения. Услышав об исцелениях, бывших от чудотворного образа Печерской Богоматери и от великих чудотворцев Киево-Печерских Антония и Феодосия, он послал в Печерский монастырь жертву и просил отпустить чудотворную икону к нему в Брянск. Архимандрит отпустил икону на лодке р. Десною со священником. Во время плавания провожавшие св. икону должны были ночевать на берегу р. Свены. Когда встали поутру, то не нашли иконы в лодке, а увидели, что на горе против р. Свины, или Свены, стоит она на дубу между ветвями. Об этом чудесном явлении, от которого икона получила название Свенской, возвестили кн. Роману. Он поспешил отправиться пешком туда, где стояла икона, и во все время пути с сокрушением сердца и со слезами молился Пресвятой Богородице словами: "О Премилосердая Владычице Богородице, Мати Христа Бога нашего! Дай ми, Госпоже, чтобы прозреть очами и узреть свет и Твой чудотворный образ!" и обещал построить храм и обитель. В ту же минуту князь узрел пред собою тропинку и велел поставить тут крест. Когда пришли к дереву, где стояла икона, князь опять молился. В это время он стал видеть еще лучше, увидел икону и велел снять ее с дерева. Икону снял епископ, и все с благоговением лобызали ее. Был отслужен молебен, после чего сам князь со всем народом стал рубить деревья, и вскоре общими трудами был сооружен храм во имя Успения Богоматери. Князь скоро устроил тут и монастырь и щедро одарил его деньгами, а чудотворную икону украсил золотом и серебром. Дерево, на котором стояла икона, употреблено было для икон и других предметов храма.

Заступлением Божией Матери по молитвам пред Ее Свенскою иконою не один раз получал защиту Брянск от нашествия врагов. В 1812, когда полчища французов устремились к Брянску, жители сего города и его окрестностей совершили крестный ход вокруг города с чудотворною иконою, и вскоре получено было известие, что неприятельские войска, направленные на Брянск, возвращены назад. Тогда, в благодарность за это избавление, жители Брянска в 1815 устроили на Свенскую икону золотую ризу с венцами, и тогда же был установлен крестный ход ежегодно вокруг города со святою иконою 17 августа. Свенской иконой совершено много исцелений. Жители Брянска очень чтут ее и во всех важных случаях своей жизни усердно молятся пред нею. Она писана прп. Киево-Печерским Алипием, который учился иконописанию у византийских живописцев. Икона изображается так: на золотом возвышенном троне, поставленном на амвоне, величественно сидит Пресвятая Богородица. На коленях Ее восседает Предвечный Младенец и благословляет правой и левой рукой, а Сама Богоматерь держит Его обеими руками. По сторонам трона стоят прпп. Киево-Печерские Феодосий и Антоний, оба со свитками в руках.

Празднуется 3/16 мая.

Прот. И. Бухарев

СВЕНСКИЙ УСПЕНСКИЙ мужской монастырь, Орловская еп., близ Брянска, у р. Свены, или Свины. Основан в 1288 кн. Романом Михайловичем Черниговским в благодарность за чудесное исцеление его на сем месте от слепоты по молитве пред иконой Пресвятой Богородицы, известной в настоящее время под именем Свенской. По преданию, эта св. икона, написанная прп. Алипием и испрошенная кн. Романом у Киево-Печерской обители, во время пути, находясь на ладье, плывшей по Десне в г. Брянск, ночью чудесным образом была перенесена на ветви большого дуба, росшего возле р. Свены, где на следующий день и была обретена сопровождавшими ее; здесь же по молитвам пред нею и получил исцеление кн. Роман. Богоматерь на этой св. иконе изображена восседающей на троне с сидящим на Ее коленях Богомладенцем и с предстоящими по сторонам трона прпп. Антонием и Феодосией Печерскими. С того времени и поныне св. икона пребывала в Свенском монастыре, прославившись многими чудотворениями. На том месте, где рос дуб, на котором явилась св. икона, находилась часовня. Монастырский соборный Успенский храм был построен в 1749-56 по плану архитектора К. Растрелли. Ежегодно 11 августа, в память избавления Брянска от нашествия неприятеля в 1812, совершался с чудотворной иконой крестный ход из монастыря в город и вокруг города, а 15 августа – из города в монастырь. При соборном храме в особом здании находилась келья, в которой в 1709 жил Петр I; здесь же хранился его портрет, оставленный им на память.

С.В. Булгаков

СВЕТ, в народной традиции воплощение миропорядка (ср. белый свет), красоты, истинности, праведности.

Светоносной, солнечной природой, по народно-христианским воззрениям, обладают Бог Отец и Иисус Христос, ангелы и святые, тьму воплощают дьявольские силы. Если рай располагается на востоке и именуется "пресолнечным", то ад локализуется на западе и погружен во тьму. Освещая земную поверхность, солнце как бы передает ее во власть божественных сил, а скрываясь на ночь, оставляет во власти зла. В былинах и духовных стихах "святорусская", или "светлорусская", земля изображается как залитое светом открытое, бескрайнее пространство (выражения "белый свет" или "вольный свет" – о мире в целом). В духовных стихах эпитет "светлый" вообще сближается со "святой": светоносность рассматривается как проявление истинности, праведности и святости (нимб в иконописи).

Солнечный свет изливается на человека как Божья благодать, и он же отвращает нечистую силу. В сказке белорусов-полещуков рассказывается о том, что Бог создал луну в помощь солнцу, черт подлетает к ней, грызет и пытается скинуть с неба; когда от луны остается небольшой огрызок, солнце направляет на черта свои лучи, и он спасается от них бегством.

Народом было усвоено и развито библейское учение о божественном происхождении света и его отделении от тьмы как первом божественном деянии (Бытие, I: 1-4). Согласно "Стиху о Голубиной книге", небесные тела имеют светоносную природу: "У нас белый вольный свет зачался от суда Божия, Солнце красное от лица Божьего" и т.д. Сверхъестественным происхождением солнечного света обусловлен и его ослепительный характер, непереносимость для человеческого глаза. По малороссийским поверьям, только праведник может смотреть на солнце и видеть, как оно "играет", переливается разными цветами.

В любовных заговорах привязанность к свету и к небесным светилам выступает как высшее проявление человеческого чувства, сравнимое с любовью к отцу и матери: девушка просит о том, чтобы молодец ее "почитал и величал светлей светлого месяца, красней красного солнца, милей отца, матери, роду и племени", а удал добрый молодец хочет, чтобы он был девице "краше красного солнца".

В загадках свет солнца ассоциируется с золотом, а луны – с серебром и молочной белизной: "Золот хозяин – на поле, серебрян пастух – с поля" (солнце и месяц), "Золотое яблочко по серебряному блюдечку катается" (небо и солнце). В похоронных причитаниях оставшаяся без отца дочь сравнивает любовь своих родителей со светом солнца, а чужих родителей – со светом месяца. Согласно языковому стереотипу, луна "светит, да не греет". Как ночное светило она связана с миром смерти.

Свет месяца, зари и звезд оказывал, по поверьям, магическое воздействие на плодовитость овец, удойность коров и наделял целебной силой соль, мыло и золу, оставленные на подоконнике в ночь под Страстной четверг. В Воронежской губ. овчары обращались к звездам с заговором: "Засветись, звезда ясная, по поднебесью на радость миру крещеному, загорись огнем негасимым на утеху; ты заглянь, звезда ясная, на двор (имярек), ты освети огнем негасимым белоярых овец его. Как по поднебесью звездам нет числа, так бы у раба (имярек) уродилось овец более того". В Киевской губ. корове давали "зоряну воду", чтобы у нее было больше молока; для получения такой воды ее выставляли в ясную ночь под звезды ("зори"). В приметах яркий свет звезд предвещает богатый урожай ягод, грибов и хлеба.

В загадках свет описывается как вещь или живое существо: молоко, сукно, белая кошка, золотое веретено или золотой мост и т.п. Согласно легенде, люди сначала строили дом без окон и пытались носить в него свет, набрав его на улице в мешки или решета, и лишь позднее ангел подсказал им прорубить окна. Соответственно в посмертном жилище, как сказано в причитаниях, "сверлом окна просверлены, решетом свету наношено".

В наибольшей степени со светом связаны глаза человека, причем они не только воспринимают свет извне, но и как бы сами испускают его, а когда человек умирает, то свет "теряется" из очей. Темнота соответствует состоянию человека, убитого горем, и картина заходящего вечером или спрятавшегося за тучами солнца вполне отвечает общему эмоциональному настрою похоронных причитаний. Горе выражается здесь в том, что "не глядят да ясны очушки на белой свет" или "Пекё солнышко да не по-прежнему, как светел месяц свети не по-старому".

А.Л. Топорков

"СВЕТ", политическая, экономическая и литературная газета патриотического направления. Издавалась в Петербурге в 1882-1917. Отстаивала национальные интересы русского народа. Издатели-редакторы – В.В. Комаров, П.А. Монтеверде, Н.Э. Гейнце.

СВЕТОВОЕ ДАВЛЕНИЕ, космический фактор наряду с ньютоновским притяжением, выдающееся открытие в физике, сделанное в 1899 русским ученым П.Н. Лебедевым.

СВИРИДОВ Георгий Васильевич (3/16.12.1915-1998), выдающийся русский композитор. Окончил Ленинградскую консерваторию по классу композиции у Д.Д. Шостаковича.

Автор камерно-вокальных и вокально-симфонических произведений, музыки к драматическим спектаклям и кинофильмам ("Курские песни", "Снег идет", "Весенняя кантата" и т.д.). Главная творческая тема Свиридова – тема Родины ("Поэзия памяти С. Есенина", "У меня отец крестьянин", "Деревянная Русь").

СВИЯЖСК, село в Татарии, в Верхнеуслонском р-не. Расположено при впадении р. Свияги в Волгу; после создания Куйбышевского водохранилища (1955-57) – на острове.

Основано в 1551 как крепость; база русских войск при осаде Казани в 1552. Со 2-й пол. XVI в. до 1932 город. Сохранились: Свияжский Иоанно-Предтеченский (бывший Троице-Сергиевский) монастырь с деревянной Троицкой церковью (1551, иконостас XVIII в., иконы XVI-XVIII вв.), Сергиевской трапезной церковью (1604), кельями (1820), корпусом игуменьи (1830), собором Богоматери "Всех скорбящих Радость" (1906); Успенский монастырь с Успенским собором (1556-60), Никольской трапезной церковью (1555-56), кельями, настоятельским корпусом, монастырской школой, конным двором, оградой (все – XVII-XVIII вв.); церковь Константина и Елены (1704).

СВИЯЖСКИЙ ИОАННО-ПРЕДТЕЧЕНСКИЙ женский монастырь, Казанская еп., в Свияжске. Основан в XVI в. царем Иоанном Грозным. В к. XVIII в. после пожара монастырь был закрыт, затем был восстановлен на новом месте, при Троицкой церкви, где ранее был мужской монастырь, построенный при основании города в 1551 и упраздненный в 1764. В монастыре находилась чудотворная икона прп. Сергия Радонежского, которая с Фоминой недели в течение двух месяцев носилась по городам и селам Казанской епархии. В монастыре свято оберегалась, как редкий памятник древности, первоначальная деревянная Троицкая церковь, привезенная сюда по повелению царя Иоанна Грозного. В Сергиевском храме находилась замечательная икона св. Николая Чудотворца, высеченная из черного камня, величиною в 1 вершок. Она найдена была в поле и вделана в серебряный крест, по древности относилась в XII-XIII вв.

С.В. Булгаков

СВОБОДА (вольность, воля), в понятиях Святой Руси возможность жить полноценной национальной жизнью во всем богатстве ее проявления. "Свобода праведна только через любовь, но и любовь возможна только в свободе – через любовь к свободе ближнего. Несвободная любовь вырождается неминуемо в страсть, оборачивается насилием" (Г.В. Флоровский). Главным условием свободы русского человека была соборность – свободное единение в любви к общим духовным идеалам, одинаково близким и родным и в царском дворце, и в самой бедной курной избе.

Свобода для русского человека претворялась через любовь и братство. Всякий иной путь ведет к своеволию и выпадению из национальной жизни.

Свобода носила коллективный характер и определялась принадлежностью человека к самоуправляющейся общине, которая создавала условия для свободы и самостоятельного развития каждого отдельного человека (в городах подобную роль играли самоуправляемые объединения, артели, дружины, черные сотни), ограждая его от феодальных поборов и произвола центральной власти. Распространенное заблуждение наших современников понимать свободу как абсолютную независимость человека от установленных веками традиций и обычаев национальной жизни не было бы понято нашими предками, смотревшими на такую независимость как на разнузданность и своеволие, ничего общего со свободой не имеющих.

Неограниченная свобода (воля) человека в понятиях Святой Руси оценивается отрицательно. "Своя воля страшнее неволи", "Воля губит, неволя изводит", "Боле воли – хуже доля".

Свобода в представлениях Святой Руси носит высокий духовный характер. Как справедливо отмечал исследователь В.В. Колесов: "Стремление к гармонии выражается по древнему образцу: свободен тот, кто живет в пределах собственного мира, в своем кругу, руководствуясь своим мерилом ценности и красоты, пусть даже этот мир и будет в каком-то отношении не очень хорош, но этот мир мой, знаком мне, и признаки этого мира выражают именно мое существо".

О. Платонов

СВОЕЗЕМЦЫ (земцы), категория мелких непривилегированных земельных собственников на Руси XII-XVI вв., составлявших в своем большинстве промежуточный слой между классом помещиков и крестьянством. В Пскове землевладение своеземцев было, видимо, связано с несением военной службы, а сами своеземцы составляли низший слой господствующего класса (такими же были своеземцы и в Твери). Происхождение своеземцев Новгорода было пестрым (младшие представители боярских родов, богатые крестьяне), различны были и размеры их земельных владений. С к. XV в. усилился процесс разделения своеземцев: верхушка превращалась в помещиков ("служилых людей"), большая часть – в крестьян. Этот процесс завершился в к. XVI – н. XVII в.

СВОЗ, в России XV-XVII вв. сыск и возвращение беглых крестьян органами государства и вотчинной администрацией. Первые известия о свозе сохранились от 2-й пол. XV в. в связи с ограничениями крестьянского выхода. В XVI-XVII вв. своз усиливался по мере роста закрепощения крестьянства и укрепления государственного аппарата. Введение заповедных лет и запрещение крестьянского выхода в 1592-93 осуществлялось на практике путем организации своза.

СВЯТАЯ РУСЬ, особое благодатное свойство русского народа, сделавшее его оплотом христианской веры во всем мире. Жертвенное служение идеалам добра и справедливости, стяжание Духа Святого, устремленность к безгрешности и совершенству сделали русских новым Богом избранным народом. Осознание русским народом своего особого духовного предназначения прослеживается в "Повести временных лет" (XI в.). Причем богоизбранность понимается не как противостояние другим народам, а как особая миссия борьбы с мировым злом, миссия добротолюбия.

"Святая Русь, – писал А.С. Хомяков, – создана самим христианством. Таково сознание Нестора, таково сознание святого Илариона и других. Церковь создала единство Русской земли и дала прочность случайности Олегова дела".

Духовные ценности Святой Руси раскрываются перед нами в возвышенной православной этике и добротолюбии, русской иконе, церковном зодчестве, трудолюбии как добродетели, нестяжательстве, взаимопомощи и самоуправлении русской общины и артели – в общем, в той структуре бытия, где духовные мотивы жизни преобладали над материальными, где целью жизни была не вещь, не потребление, а совершенствование, преображение души!

Русское Православие, воплощавшее ценности Святой Руси, было не только религиозной системой, но и состоянием души – духовно-нравственным движением к Богу, включающим все стороны жизни русского человека – государственную, общественную и личную. Русское Православие развивалось вместе с национальным сознанием и национальным духом русского человека. По мере возвышения национального духа возвышалось Православие, и, наоборот, разложение национального сознания вело к вырождению Православия.

К Богу русский человек испытывал особое национальное чувство. "Русский Бог велик, – говорил он. – Велик Бог русский и милосерд до нас", "Жив Бог, жива душа моя", "Жить – Богу служить", "Человек ходит – Бог водит", "Нужен путь – Бог правит", "Бог пути кажет", "Человек гадает, а Бог совершает", "Без Бога не до порога", "С Бога начинай и Господом кончай", "Утром Бог и вечером Бог, а в полдень да в полночь никто же кроме Него", "С верой нигде не пропадешь", "Вера спасает", "Вера животворит", "Вера и гору с места сдвинет".

Это, конечно, не означало безоглядного упования на Бога. Нужно не только молиться, но и действовать. Только тогда молитва будет действенной: "На Бога надейся, а сам не плошай!", "Богу молись, а в делах не плошись!", "Богу молись, а добра ума держись!", "Богу молись, а к берегу гребись!"

Переменить веру Православную, считал русский человек, – смертный грех: "Менять веру – менять и совесть".

Каждое дело надо начинать с молитвы: "Не торопись, сперва Богу помолись", "Любое дело – благословясь не грех", "Дело спорится – углам помолись", "Что бы ни пришло, все молись", "Кто перекрестясь работает, тому Божия помощь", "С молитвой в устах, с работой в руках".

Однако и молиться надо, очистив себя от всякой скверны и греховных помыслов: "Лихо думаешь – Богу не молись".

В выборе веры сказался национальный характер народа. Красота богослужения, конечно, не главное, что определило выбор. Главное в том, что Православие отвечало характеру народа и позволяло ему сохранять свои народные традиции, обычаи и идеалы. В отличие от католичества, Православие не навязывало русскому народу чуждый язык богослужения (мертвую латынь), не пыталось поставить над Русской землей деспотическую власть римских пап. "Рим никогда не отвечал нашему духу и нашему характеру, – писал И.А. Ильин. – Его самоуверенная, властная и жестокая воля всегда отталкивала русскую совесть и русское сердце".

Святая Русь не противопоставляла власть светскую и духовную, а действовала по принципу: "Богу – богово, а кесарю – кесарево". Однако и "греческое вероисповедание мы, не искажая, восприняли настолько своеобразно, что о его "греческости" можно говорить лишь в условном, историческом смысле" (И.А. Ильин). Главное состояло в том, что новоиспеченные русские христиане внесли в новую веру глубокие нравственные начала, рожденные еще в дохристианский период, и прежде всего мысль о приоритете добра в жизни, о неизбежности победы добра в борьбе со злом. На Руси Православное христианство стало добротолюбием, вобрав в себя все прежние народные взгляды на добро и зло и оптимистическую веру в добро.

Крещение Руси соединило два родственных мироощущения. Так, русские внесли в Православие жизнеутверждающий оптимизм победы добра и усилили его нравственные начала, придав им более конкретный характер практического добротолюбия. Этим русское Православие отличалось от византийского, которое абсолютизировало проблему зла, его неотвратимости, преодолеть которое можно только через строгий аскетизм и мистические искания. Безусловно, Русская Православная Церковь освоила мистический и аскетический опыт Востока, особенно исихазм, но, как показывает история, в довольно узких пределах национальных традиций и обычаев. Широкой массе русского народа был чужд мистицизм в смысле "личной встречи с Богом". Путь к Богу русского народа шел не просто через бездеятельную молитву или молитвенный экстаз, хотя это тоже было, а через живое дело добротолюбия и труд, совершаемый с молитвой. Развивался на Руси и религиозный аскетизм, хотя масштабы его распространения были не столь велики. Исследователи, ищущие в русском Православии характерные особенности Восточной Церкви – аскетизм и мистицизм, – совершают серьезную ошибку, накладывая типовую схему Востока на самобытный организм Святой Руси, в котором преобладали совсем другие черты.

Аскетизм, уход от мира как средство борьбы с мировым злом в русском народном сознании допускается только для немногих монашествующих, которые пользуются огромным авторитетом. Вместе с тем отгородиться от мира высокими стенами – это еще не значит победить зло. Гораздо важнее бороться с ним повседневно в быту. Эта борьба не менее важна, чем аскетическое служение, а для большинства русских людей единственно приемлема. Первые русские христиане искали в Православии подтверждения тех духовных ценностей, которыми они жили прежде.

В отличие от Византии русское Православие смотрит на мир оптимистично. В нем нет мрачных тонов и чувства безнадежности, которыми пронизана Византийская Церковь. Русская иконопись, отражавшая мироощущение русского человека, – это жизнеутверждающий взгляд на мир, выражавшийся "в высветлении палитры, обретшей необычайную яркость и жизнерадостность, в неуклонном росте значения линии, особенно столь ценимого русскими иконописцами силуэтного очерка" (В.Н. Лазарев).

Национальный характер русского Православия служит единению нации и национальному самосознанию, а значит, способствует строительству национального государства. Еще в "Повести временных лет" приводится мысль о славянском (русском) единстве и единении Руси.

Национальный характер русского Православия проявляется в создании целого ряда национальных иконографических типов: Покров, Собор Богоматери, "О тебе радуется" и др., – отсутствующих в других христианских Церквах. В иконе "Покров" выражается идея покровительства Пресвятой Богородицы над русским народом.

Национальные русские Святые – подвижники русского Православия – все без исключения патриоты Русской Земли, для них всегда предпочтительнее скорее погибнуть, чем вступить в сговор с врагами Отечества.

В "Слове о Законе и Благодати" (XI в.) первый русский митрополит Иларион излагает духовно-нравственную суть русского Православия. Писаный закон веры без благодати мало что значит. "Закон дан на "приуготовление" благодати, но он не сама благодать: закон утверждает, но не просвещает. Благодать же живит ум, а ум познает истину". Благодать у Илариона понимается не в чисто литургическом смысле, а как духовно-нравственная категория победы добра в душе человека и вытеснение зла. Закон, по мнению Илариона, разобщает народы, так как выделяет среди них один народ. Благодать дана всем народам, она объединяет их в одно целое, тождественная истине, дает оправдание земному существованию человека. Говоря о христианах, имея в виду, конечно, прежде всего русский народ, Иларион пишет: "Иудеи в законе ищут свое оправдание, христиане на благодати основывают свое спасение; и если иудейство оправдывается тенью и законом, то христиане истиной и благодатью не оправдываются. Иудеи веселятся о земном, христиане же пекутся о небесном. И кроме того, оправдание иудейское скупо и завистливо, оно не простирается на другие народы, но остается в одной Иудее; напротив, христианское спасение щедро и благостно растекается на все земли".