Текст книги "Святая Русь (Энциклопедический словарь русской цивилизации)"

Автор книги: Олег Платонов

В Петербурге в храме Воскресения у Варшавского вокзала обновились иконы "Царь царем", "Умиление" (Серафимо-Дивеевское) и другие (в 1992-94); на подворье Валаамского монастыря – иконы Спаса Нерукотворного и Казанской Божией Матери (в 1994). 27 мая 1994 в Успенском храме Ставрополя на глазах присутствующих на иконе свт. Николая Чудотворца появилась светлая полоса, распространившаяся от киота к лику. В 1994 обновились иконы в нескольких домах жителей г. Молочанска Запорожской обл. Одну из них передали в городской Петропавловский храм. Настоятель храма с другими священнослужителями пронесли обновленную икону крестным ходом по городу и совершили перед ней торжественный молебен. На праздник Сретения 1995 одна из прихожанок нового храма в честь прп. Сергия Радонежского в г. Навои (Узбекистан) принесла чудесно обновившийся образ Матери Божией. Икону поместили в алтарь, где ее обновление продолжилось. В том же храме на богослужении Великой субботы молящиеся наблюдали яркое сияние от лика Казанского образа Божией Матери на хоругви, длившееся около часа.

В 1998 чудесное обновление иконы Рождества Христова письма XIX в. зафиксировано епархиальной комиссией в петербургском храме Богоявления Господня на Гутуевском острове. Готовясь к всенощному бдению, двое псаломщиков неожиданно заметили, что помещенный на солее старый, потемневший образ выглядит так, будто вернулся из реставрации. Яркими и четкими стали фигуры, лица, нимбы, другие детали изображения. Проступила Вифлеемская звезда, которой раньше не было видно. Пожертвованная храму Художественно-промышленной академией имени В.И. Мухиной и провисевшая в нем без реставрации пять лет, икона засияла как новая. На иконе остались капельки воска, следы подтеков от лампадного масла, частицы свечной копоти, свидетельствующие о том, что к ней никто не прикасался. Чудо произошло вечером 14 марта, в канун праздника "Державной" иконы Божией Матери и дня отречения от престола Царя-Мученика. Храм связан с именем последнего Государя: он построен и освящен в апреле 1899 в память чудесного спасения Наследника Цесаревича Николая Александровича при нападении на него японского самурая на Фоминой неделе 1891. После возвращения храма епархии в 1992 без человеческого вмешательства постепенно обновилась настенная живопись, причем этот процесс начался с картины "Уверение апостола Фомы".

A.M. Любомудров

ОБНОВЛЕНИЕ ЦАРЬГРАДА, христианский праздник, отмечается 11/24 мая. По древним русским поверьям, был, по-видимому, связан с празднованием Перуна бога огня, грома и грозы. В это время обычно наблюдалась первая летняя жара и гроза. В некоторых частях России и, в частности, Малороссии крестьяне в этот день боялись приниматься за работу, опасаясь, что град выбьет засеянные поля.

ОБОЯНЬ, город в Курской обл., центр Обоянского р-на. Расположен в южной части Среднерусской возвышенности, на правом берегу р. Псёл (приток Днепра), при впадении р. Обоянки. Население 15,7 тыс. чел.

Основан в 1639 как крепость на южных границах Российского государства, в устье р. Боянь (старорусское название Обоянки), на высоком правом берегу р. Псёл. Город Обоянь с 1779.

ОБРУСЕНИЕ, продвижение русского народа сначала к Волге и Уралу, а затем к Сибири и Охотскому морю имеет всемирное историческое значение. Принимая в себя чуждые племена, претворяя их в свою плоть и кровь, русское племя клало на них неизгладимую печать европеизма, открывало для них возможность участия в историческом движении народов европейских. В этом отношении Русь была тем же передовым бойцом за Европу против Азии, каким была она, приняв на себя первые удары страшного монгольского нашествия, грозившего снести с лица земли только что образовавшиеся и еще неокрепшие начала европейской гражданственности. Русское племя сдержало волны азиатских кочевников, заставило их отхлынуть назад и пошло вслед за отливом, намечая мечом и плугом границы Европы от Азии, распространяя пределы европейской территории на счет Востока. Важное значение вооруженной борьбы Руси с Азией оценено и признано всеми; но великие результаты мирного завоевания менее ясны, хотя их следствия несравненно многозначительнее. Русское племя не отличалось исключительностью и нетерпимостью. Его распространение не уничтожало тех племен, которые встречались ему на пути. Племена финские, на счет которых особенно распространялась русская народность, не исчезали с лица земли, не вымирали, приходя с нею в соприкосновение, как гибнут племена Северной Америки при столкновении с англосаксонскою расой, как вымирают туземцы Океании вследствие поселений между ними европейцев. Чужеродцы не обращались в рабов, не причислялись к существам низшей породы, не истреблялись огнем и мечом; на памяти истории нет истребительных стремлений русского племени. Процесс слияния совершался путем мирным, естественным. На чисто славянской основе ложатся обрусевшие племена финского и азиатского происхождения, принявшие с христианством и русский язык, и русские нравы. Там, где русская народность соприкасалась с народностью, уже резко обозначенною, крепкою, с племенем, в религиозных верованиях сознававшим основу своей особенности, она и там не пыталась насильственно сломать это упорное сопротивление. Лучшим доказательством служат татарские поселения в губерниях: Рязанской, Костромской, Виленской, Гродненской, Минской и т.д., сохранившие еще в XIX в. и свою веру, и свои обычаи, несмотря на то что со всех сторон облегают их сплошные массы русского населения. Чем дальше идем мы мыслью в древнюю историю русского племени, тем менее встречаем следов замкнутости, неприязненного воззрения на племена чуждые. Исключительность, недоверчивость к иноземцам, сознание своей резкой противоположности выработались уж путем историческим, вследствие особенных обстоятельств. Притом же это недоверчивое воззрение на чужеземцев и теперь обращено более к Западу, нежели к Востоку, более вследствие религиозной, чем племенной нетерпимости. И теперь немец, принявший Православие, становится в глазах народа русским. Припоминая русские фамилии, принадлежащие или желающие принадлежать к аристократии, легко убедиться, что немцам, татарам и грузинам одолжены мы большею частью знатнейшего русского дворянства. Этою легкостью воспринимания в себе чуждых элементов, способностью вбирать их в себя, перерабатывая все это в свою собственную народность, как нельзя лучше объясняется быстрое размножение русского племени, легкое его распространение по необъятному пространству от Балтийского моря до Восточного Океана; объясняется также и то, что русское племя не есть чистое племя, а следствие соединения различных народностей, под условием преобладания народности славянской: что в племени русском преобладающая стихия есть стихия славянская, в этом также нет ни малейшего сомнения. С самого начала русской истории, среди постоянной борьбы с Востоком, наши предки неизменно сохраняли все основные признаки европейского происхождения, не утратили ни одной его существенной черты. В этой-то крепости хранения европейского типа, среди беспрерывного смешения с племенами азиатского происхождения, и состоит величайшая заслуга русского народа; поэтому-то каждый шаг русского племени в глубину Азии и становился несомненной победой европейской гражданственности. Чуждые племена вливались в народность русскую под условием принятия ими главных условий народности славянской и европейской.

Другой вопрос, видоизменялся ли первоначальный славянский тип русского народа от восприятия им чуждых элементов или оставался во всей чистоте? Населения губерний Московской, Владимирской, Ярославской, Костромской считаются бесспорно лучшими представителями чисто великорусского типа.

Между тем на этой местности, по единогласному свидетельству древнейших русских же источников, сидели некогда племена финские, оставившие следы своего пребывания в местных названиях урочищ, рек и селений. В русских летописях, в народных преданиях нет и следов воспоминаний о некогда бывшей борьбе финских туземцев с славянскими насельниками, а еще менее о вытеснении туземцев к северу и востоку или об их истреблении. Чем же объяснить это исчезновение? Очевидно, не чем другим, как обрусением туземцев, слитием их со славянскими поселенцами в один народ, а в этом случае нельзя не предполагать их участия в образовании народного типа, существовавшего в этих губерниях.

С. Ешевский

ОБРУЧЕВ Владимир Афанасьевич (28.09/10.10.1863 – 19.06.1956), русский геолог и географ, исследователь Сибири и Центральной Азии. Осн. научные сочинения: трехтомная монография "Геология Сибири" (1935-38), "Основы геологии" (1944), "От Кяхты до Кульджи" (1965), "Мои путешествия по Сибири" (1948). Автор научно-фантастических и приключенческих романов "Земля Санникова" (1926), "Плутония" (1924), "Золотоискатели в пустыне" (1928), "В дебрях Центральной Азии" (1951).

ОБУХОВА Надежда Андреевна (22.02/6.03.1886 – 15.08.1961), певица (меццо-сопрано), выдающаяся представительница русской вокальной школы. Окончила Московскую консерваторию. В 1916-43 – солистка Большого театра. Голос ее отличался широтой диапазона, певучестью, гибкостью, редкой красотой тембра, легкостью и насыщенностью звучания. Среди лучших оперных партий Любаша ("Царская невеста"), Ганна ("Майская ночь"), Любава ("Садко"), Весна ("Снегурочка"), Марина ("Борис Годунов"), Ангел ("Демон"). Как камерная певица Обухова исполняла русские классические и бытовые романсы, народные песни. Высокое мастерство и культура пения были связаны у нее с верным ощущением национального характера музыки, ее стиля и эпохи.

"ОБЩЕСТВО ЛЮБОМУДРИЯ". – См.: "ЛЮБОМУДРЫ".

ОБЩИНА, общественно-производственное объединение крестьян на началах самоуправления, самоорганизации, взаимопомощи и совместного владения землей.

Слово "община" позднего происхождения. Оно возникло путем точного перевода аналогичных иностранных понятий. Русские же крестьяне говорили "мир" или "общество".

Основы существования общины (во всех ее разнообразных видах – вервь, задруга, печище и др.) лежали в "самом духе народа, в складе русского ума, который не любит и не понимает жизни вне общины и даже в своей кровной семье хочет видеть общину, товарищество", – писал видный исследователь русской общины И.Н. Миклашевский. Народное сознание выработало бесчисленное количество пословиц, так или иначе связанных с общиной (миром), которые отражали господствующее значение ее в жизни и судьбах народа. "Никакой мирянин от мира не прочь, от мира прочь не мирянин", "Миром все снесем", "Мирская слава сильна", "Мир, община столбом стоит", "Мира не перетянешь, мир за себя постоит", "На мир и суда нет", "На мир ничего не сменяют", "В миру виноватого нет", "Дружно – не грузно, а врозь – хоть брось".

Понятие "мир" для крестьянина отражало всю глубину его духовно-нравственного сознания, олицетворяя не просто арифметическое соединение крестьян, а нечто большее – соборное соединение, имеющее характер высшего закона.

Крестьянин говорил так: "мир собирался", "мир порешил", "мир руки давал", "мир выбрал", вкладывая сюда значение высшей духовно-нравственной инстанции – "мир крещеный", "мир христианский".

Экономический принцип общины, отмечал А.И. Герцен, – полная противоположность знаменитому положению Мальтуса: она предоставляет каждому без исключения место за своим столом. Земля принадлежит общине, а не отдельным ее членам; последние же обладают неотъемлемым правом иметь столько земли, сколько ее имеет каждый другой член той же общины.

Мальтус считал, что право на жизнь имеет только сильнейший, победивший в острой конкурентной борьбе; побежденный в ней не имеет таких прав. Нет! решительно говорил русский крестьянин. Право на жизнь имеет всякий родившийся на этот свет – гарантией чего является взаимопомощь и взаимная поддержка в общине.

Община, писал русский историк и этнограф И.Г. Прыжов, основана на вечном законе о братской любви, на законе, что "Веревка крепка с повивкой, а человек с помощью", "Друг о друге, а Бог обо всех". Мир как одна семья, мнение которой нередко стоит выше писаного закона: "Деритесь, да не расходитесь", "Все за одного и один за всех", "Вперед не забегай, от своих не отставай", "Отстал – сиротою стал", "Хоть назади, да в том же стаде". Сила, связующая мысль, по мнению Прыжова, – общая выгода, общая беда: "Люди – Иван, и я – Иван, люди в воду, и я в воду", "На миру и смерть красна". Личность в общине всецело предана ее интересам: "Где у мира руки, там моя голова", "К миру приложился – головой заложился". Мир являет собой высшую инстанцию для крестьянина, выше которой только царь да Бог: "Мир велик человек", "Мир – великое дело", "Сто голов – сто умов". В преданности миру – залог благополучия и преуспеяния, поэтому решениям мира подчиняются беспрекословно: "Где мир да люди – там Божья благодать", "Глас народа – глас Божий", "Что мир порядил, то Бог рассудил", "Что миром положено, так тому и быть", "Мир один Бог судит", "Мир с ума сойдет – на цепь не посадишь".

В народном сознании мир (община) – могучий богатырь: "Коли всем миром вздохнут, и до царя слухи дойдут", "Как мир вздохнет, и временщик издохнет", "Мирская шея толста" (то есть многих спасти может), "Мирская шея туга: тянется да не рвется. Мирская шея жилиста", "Мир по слюнке плюнет – так и море", "Мир сразу не похоронишь".

"Мир силен, – отмечает Прыжов. – Ему нипочем никакое несчастье, никакая нищета: "Вали на мир – все снесет", "Мир – золота гора", "С миром и беда не убыток". Мир силен и несокрушим: "С миром не поспоришь", – говорит народ и при этом гордо спрашивает: – "Кто больше мира будет?", "Мир не перетянешь", "Мир заревет, так лесы стонут", "Мирская слава звонка", "Мир запоет, так камень треснет", "Собором и черта поборем", потому что "Одному страшно, а миру не страшно", "Не то страх, что вместях, а сунься – на один".

Самоуправление русских крестьян возникло в процессе освоения огромной территории нашей страны. Множество рек и озер, непроходимые леса и сравнительно малочисленное население, селившееся здесь мелкими деревеньками, между которыми порой пролегали пространства в 100-200 верст. Территория с центром в сравнительно большом населенном пункте называлась крестьянами волостью, а население волости – миром. Волость на своих собраниях-сходах выбирала старосту и некоторых других руководящих лиц, решала вопросы о принятии в общину новых членов и выделении им земель. "В деревне, – писал Н.П. Павлов-Сильванский, – действительная власть принадлежит не представителям царской администрации, а волостным и сельским сходам и их уполномоченным старшинам и сельским старостам...

Волостная община самостоятельно ведала сбор податей, низший суд и полицию. Тиун и доводчик являлись в волость, только когда в ней возникало уголовное дело и начинался спор о границах ее территории с соседними или крупными землевладельцами.

...Значение мирского самоуправления усиливалось высшей выборной должностью сотского, общего представителя этих волостных общин стана. Сотский связывал эти общины в одно целое, в один земской мир стана. Он являлся посредником между волостным старостой и чиновниками наместника... Свои кормы и поборы чиновничество могло получать только... от высшего мирского представителя – сотского..."

В более поздние времена выборный сотский выполняет полицейские функции: наблюдает за чистотой в селеньях, за чистотой воды в речках, за пожарной безопасностью, за порядком во время торгов, базаров, за продажей доброкачественных продуктов, за проведением торговли с надлежащими свидетельствами и др.

Сход был далеко не единственной формой общественных собраний крестьян. Историк Л.В. Черепнин рассказывает, как еще в XIV-XV вв. существовал обычай "пиров" и "братнины", представлявших собой "коллективные торжественные собрания, во время которых съехавшиеся угощались за праздничным столом. В этих формах проявлялась деятельность сельской крестьянской общины. Во время "пиров" и "братчин" могли обсуждаться крестьянские нужды, решаться мирские дела. "Пиры" и "братчины" были одним из средств сплочения крестьянства по отдельным, мало связанным еще между собой селениям, разбросанным на огромной территории".

Все дани и платежи, разные трудовые повинности налагались княжеской властью на всю волость, а она уж на своих сходах сама решала, как разверстать эти тяготы среди крестьян: "по животам и промыслам", "по силе" каждого хозяйства, а может быть, отбывали те или иные повинности сообща, с круговой порукой всех за каждого, имущего за неимущего, хозяйственных жильцов-волощан за пустые заброшенные участки.

"Кто за сколько душ тянет, столько землицы берет", – говорили крестьяне. "По тяге и поле", "В восемнадцать лет жениться, чтобы на тягло садиться", "На мир баран прибыл" (то есть налог, тягота), "Постылое тягло на мир полегло" (при раскладке тягла, которое никто на себя не принимает).

На первых этапах существования волостной общины крестьяне были заинтересованы в привлечении новых членов: земли много, а чем больше людей, тем податей на одного человека будет меньше. Волость имела свой выборный крестьянский суд, и только важнейшие преступления рассматривались княжеской властью, и то материалы по ним готовились выборными крестьянами волости. Волость обеспечивала удовлетворение духовных потребностей населения: строила церкви, подыскивала для них священника, определяла их содержание, иногда заводила школы для подготовки грамотеев.

По мере роста населения и числа населенных пунктов волость дробилась на отдельные самоуправляемые общины, избиравшие в волостное управление своих выборных и принимавшие активное участие в разработке "волостной политики".

Проходили столетия, но русская деревня продолжала сохранять сложившиеся в глубокой древности традиционные формы общественной жизни. Еще в н. XX в. можно было встретить социальные структуры, существовавшие пятьсот и более лет назад.

Прежде всего, как и в старину, одна или несколько деревень составляли мир, сельское общество обязательно со своим демократическим собранием сходом – и своим выборным управлением – старостой, десятским, сотским.

На сходах демократическим путем обсуждались дела по общинному владению землей, раскладу податей, приселению новых членов общины, проведению выборов, вопросы пользования лесом, строительства плотин, сдачи в аренду рыболовных угодий и общественных мельниц, отлучки и удаления из общины, пополнения общественных запасов на случай стихийных бедствий и неурожаев.

На сходах отдельных селений (чаще составлявших только часть общины) демократически регулировались все стороны трудовой жизни села – сроки начала и окончания с.-х. работ; дела, связанные с лугами ("заказы" лугов, выделение вытей, жеребьевки, аукционы); починка дорог, чистка колодцев, строительство изгородей, наем пастухов и сторожей; штрафы за самовольные порубки, неявку на сход, нарушение общинных запретов; семейные разделы и выделы, мелкие преступления; назначение опекунов; конфликты между членами общины и некоторые внутрисемейные конфликты; сборы денег на общие расходы селения.

Крестьянские сходки, их гласность, независимый характер выступлений поражали наших интеллигентов. Вот как описывал одну из таких сходок писатель Н.Н. Златовратский:

"Сходка была полная. Большая толпа колыхалась против моей избы. Тут собралась, кажется, вся деревня: старики, обстоятельные хозяева, молодые сыновья, вернувшиеся с заработков в страдное время, бабы и ребятишки. В тот момент, когда я пришел, ораторские прения достигли уже своего апогея. Прежде всего меня поразила замечательная откровенность: тут никто ни перед кем не стеснялся, тут нет и признака дипломатии. Мало того что всякий раскроет здесь свою душу, он еще расскажет и про вас все, что только когда-либо знал, и не только про вас, но и про вашего отца, деда, прадеда... Здесь все идет начистоту, все становится ребром; если кто-либо по малодушию или из расчета вздумает отделаться умолчанием, его безжалостно выведут на чистую воду. Да и малодушных этих на особенно важных сходах бывает очень мало. Я видел самых смирных, самых безответных мужиков, которые в другое время слова не заикнутся сказать против кого-нибудь, на сходах, в минуты общего возбуждения, совершенно преображались и, веруя пословице: "На людях и смерть красна", – набирались такой храбрости, что успевали перещеголять заведомо храбрых мужиков. В такие минуты сход делается просто открытою взаимною исповедью и взаимным разоблачением, проявлением самой широкой гласности. В эти же минуты, когда, по-видимому, частные интересы каждого достигают высшей степени напряжения, в свою очередь, общественные интересы и справедливость достигают высшей степени контроля. Эта замечательная черта общественных сходов особенно поражала меня".

Важное значение на сходах принадлежало старосте, который организовывал сходы, наблюдал за порядком, заведовал мирскими делами, а в случае необходимости даже обладал правом арестовать виноватого. "И мир не без начальника", – говаривали крестьяне. "Мир всех старше, а и миру урядчик есть", "Сноп без перевязи – солома" (о старосте).

Своих выборных крестьяне уважали и подчинялись им, но и подходили к ним довольно строго. Кого попало и просто так крестьяне не выбирали. "Сидишь на ряду (в начальниках), не молви "не могу", "Коли сидеть на ряду, так не играть в дуду", "На старосту не челобитчик, а от миру не прочь".

Несколько сельских общин образовывали волость, которая также управлялась демократическим путем. Высшим органом волости был волостной сход, собиравшийся в большом торговом селе и состоявший из сельских старост и выборных крестьян (по одному из десяти дворов). Но это совсем не означало, что на сход не могли прийти и другие крестьяне, желавшие участвовать в волостном собрании. Волостной сход выбирал волостного старшину (как правило, на три года), волостное правление (собственно, это были старшины и все старосты волости) и волостной суд.

Волостное правление вело книги для записывания решений схода, а также сделок и договоров (в том числе трудовых), заключенных крестьянами как между собою, так и с посторонними для волости лицами. Вся бумажная работа велась волостным писарем, который, конечно, был важным лицом в деревне, но крестьянского схода побаивался, ибо всегда мог быть с позором изгнан. Да и волостного старшину крестьяне не больно боялись. Знали, коль старшина начнет злоупотреблять доверием общества, то его в следующий раз не выберут или убавят жалованье.

Кроме руководителей, на крестьянских сходах по мере необходимости выбирали ходатаев по общественным делам, челобитчиков в губернский или столичный город. Такие ходатаи звались мироедами (негативный смысл у этого слова появился позже, а тогда это означало людей, живших на мирской счет во время своей командировки по общественным делам) и каштанами. "Мироед, каштан, а без него не проживешь", ибо "от мира челобитчик, а сам никому не обидчик".

В каждой волости на крестьянском сходе избирался волостной суд из четырех судей – крестьян-домохозяев, достигших 35 лет, грамотных, пользующихся уважением среди односельчан.

В волостном суде, руководствуясь местными крестьянскими обычаями, дела разбирались по совести, склонить спорящих старались к примирению. Конечно, права волостного суда ограничивались мелкими спорами и тяжбами, хотя они могли разбирать дела по мелким кражам, о мотовстве, дела, связанные с наказанием пьяниц и других нарушителей общественной нравственности. Волостные суды имели право приговаривать виновных к денежным взысканиям до 30 рублей и к аресту на хлебе и воде до 30 дней.

Бывали случаи, когда народный сход в общине превращался в настоящий суд, а порой просто в самосуд над ворами и конокрадами. Известны случаи, когда виновных немедля предавали смерти.

Общинные формы жизни существовали даже в тюрьме, что было даже признано тюремным начальством. Здесь присутствовали все характеристики общины – сход, выборы, общественное мнение, общий суд и наказание, иногда даже в форме смертных приговоров острожного самосуда.

Наряду с самоуправлением, краеугольным основанием общины служила общественная взаимопомощь и взаимоподдержка. Осуществлялась она прежде всего посредством древней формы совместного труда – помочей, капусток, супрядок и др.

За многие столетия существования самоуправляемых волостных и простых общин (в отдельных случаях состоявших только из одного селения) навык к самоуправлению и взаимопомощи стал национальной чертой и общественной потребностью русских крестьян, с которыми центральной власти и отдельным феодалам приходилось считаться.

В XIV-XVI вв. происходит широкая раздача князем тяглых волостных земель вместе с крестьянским населением в поместье в виде платы за службу, а то и вотчины обладания боярам, детям боярским и дворянам. В этих условиях волостная община погибает, так как ее функции переходят к владельцам вотчин и поместий, но, как правило, продолжает существовать обыкновенная община. Вотчинники и помещики, с одной стороны, вынуждены были считаться со сложившейся за многие столетия этой формой крестьянской жизни, а с другой стороны, сохранение обыкновенной общины им было выгодно организационно. Община с помощью круговой поруки выплачивала все повинности и организовывала выполнение барщинных работ. Таким образом, помещик имел готовую организацию труда, производства и распределения, а крестьянин продолжал существовать в привычных ему формах общественного самоуправления. Вместе с тем волостная община погибла не повсеместно, но продолжала существовать на государственных землях, выполняя вплоть до н. XX в. те же самые функции, что и много веков назад.

Как справедливо отмечал М.И. Семевский, попытки уничтожить общинные формы землевладения и общественной жизни крестьян были сравнительно редки даже на помещичьих землях. Во 2-й пол. XVIII в. большинство имений состояло на оброке, а в таких вотчинах крестьяне, обыкновенно, совершенно свободно пользовались землей на излюбленных ими общинных началах, почти без всякого вмешательства со стороны помещика. В этом отношении наш крепостной крестьянин находился в несравненно более выгодном положении, чем такой же крестьянин в Западной Европе.

В крупных крепостных вотчинах владелец крепостных и назначенный им управляющий, вотчинная канцелярия или контора, состоявшая нередко из нескольких отделов, были лишь верхним этажом вотчинного управления; по древней традиции, нарушать которую боялись многие помещики, находился нижний этаж управления – крестьянское самоуправление – староста, выборные, десятские, сотские и общий сход, который самостоятельно решал внутренние вопросы общины. Конечно, были и злоупотребления. Помещики часто пытались покровительствовать определенным крестьянам при выборах их на определенные выборные должности, хотя сами в сходах участия не принимали.

Пока земли и угодий было много в крестьянской общине, переделы не производились. Но вот в XVII-XVIII вв. в связи с ростом населения землю стали регулярно переделивать между членами общины.

Земля и все другие крестьянские угодья (покосы, луга, леса) раздавались крестьянам поровну. Сначала все угодья делили на равные куски по качеству и степени удаленности от селения – хорошие, средние и плохие. Потом каждый крестьянин, согласно жребию, получал по куску угодий каждого качества и удаленности от селения.

"Дело в шляпе", – говаривали крестьяне, так как жребий тянули из шляпы. Но: "Жребий метать, после не пенять", "Жребий – Божий суд". Переделы угодий осуществлялись раз в 5-20 лет, обычно в зависимости от "размножения народа". Распределение осуществлялось либо по семействам, либо по тяглам (работающие муж и жена). Таким же образом распределялись между крестьянами и повинности – налоги, а у помещичьих крестьян также барщина или оброк.

Раздел земли в общине носил ярко выраженный трудовой характер. Земля принадлежит только тому, кто может ее обработать.

В самой процедуре раздела земли был настоящий ритуал. Для разделов выбирали своего рода комиссию из старожилов и земляного старосту, которому давали несколько тягельных помощников. "Комиссия" внимательно следила за тем, чтобы участки были одинакового достоинства, уравновешивая худшее качество или неудобство большим количеством земли или компенсацией в другом месте. Обычно начинали раздел с ближайшей земли от гумен: первое, яровое, поле – весной до посева, второе, паровое, – в так называемом междупарье и третье – осенью по уборке ржаного хлеба. На такой раздел каждого поля употреблялось не более трех дней. Порой каждое поле разбивалось на десять и более участков. При разбивке учитывалось важное трудовое правило. Величину участка или полосы земли назначают, "сколько работник одним днем обработать может, что составляет примерно третью долю десятины". Общинная "комиссия" по разделу земли, как правило, делала все сама, не привлекая казенных землемеров. Общинный лад и искусство крестьян производить измерение и передел земли без помощи межевых инструментов определяли ненужность землемеров, потому что крестьяне, по словам тверского помещика Зубова, "между себя учинят раздел" и "в безобидном от одного к другому равенстве, употребляя на то сажени, аршины и даже ступни ног своих".

Между официальными переделами крестьяне могли обмениваться участками, снимать непосильный труд с немощных, передавать землю способным ее обработать. Вот, к примеру, в д. Ямы после смерти мужа его вдове с пятью малыми детьми и с двухдушевым наделом сход решает оставить надел умершего мужа. Вдова отказывается и от надела мужа, и от своего, так как ей это не по силам, даже при коллективной помощи общинников. На освободившийся надел вдовы претендует безземельный Наум Шмонин. А так как с пользованием наделом связана уплата податей, то среди общинников возникает вопрос, сможет ли Наум Шмонин платить подать, в противном случае пришлось бы платить общине. Кроме бедного общинника Наума Шмонина, в деревне были и богатые, которые, живя в городе и занимаясь торговлей, особо не нуждались в земле. Поменявшись с другими членами общины, они имели наименьший надел, а следовательно, платили и меньше податей. На одном из сходов многие из общинников высказали мысль о том, что неплохо бы отдать богачам больший надел. А те в свою очередь обиделись и прислали посыльного с ответом, что они пересядут только на свои наделы, больше же наваливать мир не имеет права. Возникшее разногласие грозило неприятностями тем крестьянам, которые сидели на чужих наделах, и мир порешил следующее: землю, от которой отказалась вдова, передать Науму Шмонину – все два надела полностью; самой вдове помочь сжать хлеб нынешнего посева, богачей же оставить в покое до другого случая (изложено по рассказу очевидца, писателя Н. Златовратского).