Текст книги "Невеста последнего принца (СИ)"
Автор книги: Оксана Зиентек
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)
Глава шестая
Очутившись во дворце, Мария-Фредерика, казалось, расцвела еще ярче. Люнборг – суровый северный край – оказался отнюдь не диким. Да, возможно, здешним строениям, как и на ее Родине, не хватало легкости, изящности, которыми так восхищался братец Курт, описывая побережья южных морей. Наверное, здесь архитектура была даже в большей степени практична, поскольку Шатцфельз от зимних штормов прикрывали горы, а от Люнборга до моря было не так уж и далеко.
То же касалось и садов. Дворцовый парк был выше всяких похвал. Миндаль здесь, правда не цвел. Но, справедливости ради, стоит отметить, что и в Шатцфельзе он уже благополучно отцветал. А так, равнина предоставляла садовникам куда больше простора для фантазии, чем небольшая долина в горах. Там если места не было, то для расширения сада надо было срывать гору. Или укладывать стены из камня, поддерживающие террасы. А здесь, наоборот, по воле хозяев можно было создать то искусственный холм, то каменную арку…
В сад Мария-Фредеркиа влюбилась если не с первого, то со второго взгляда. А вот с владельцами – членами королевской семьи, все оказалось не так просто. Помня все, что ей рассказывал отец перед отъездом, Рике ожидала, что отношения наладятся, в первую очередь, с женой второго принца. Все же, дамы были примерно равны. И ничего, что Фредерика – чуть выше по рождению, а принцесса Мелисса – по мужу. Да и по возрасту вторая принцесса была значительно старше своих молоденьких невесток.
Однако, уже первые встречи показали, что некоторые планы не выдерживают столкновения с реальной жизнью. Несмотря на разницу в возрасте, принцесс Мелиссу и Агату связывала довольно крепкая дружба. И, хотя новую невестку обе приняли весьма дружелюбно, было понятно, что любые союзы придется заключать либо с обеими, либо ни с кем.
Вторым разочарованием для молодой графини стала холодность будущего мужа. Внешне принц Рихард был идеален. Он исправно сопровождал невесту на все светские приемы, приглашал на прогулки и вел светские беседы. Но за последующие две недели не сделал ни одной попытки как-то сблизиться. И тут бы Марри-Фредерике послушаться советов мудрого отца, но кто в этом мире может похвастаться тем, что в девятнадцать лет не совершал ни одной глупости?
Учитывая особый статус гостьи, Марию-Фредерику с первого дня в Люнборге стали приглашать на семейные завтраки. Теплота и легкое отношение королевской семьи к формальностям среди своих так поразили девушку, что она приняла увиденное за правило. И когда жених, к ее разочарованию, не предпринял попыток сближения, она решила рискнуть сама.
– Ваше Высочество, – начала она разговор во время одной из ставших обязательными прогулок, – могу ли я спросить, как вы относитесь к трудам Опица и Бухнера? Не кажется ли вам, что есть в мире вещи, упрощать которые – просто грех? – Что, простите? – Рихард, которые шел рядом и, казалось, внимательно слушал (по крайней мере, короткие реплики, которые он периодически вставлял в разговор, создавали такое впечатление), даже споткнулся. – Труды кого?
– О-о… – В первый момент Мария-Фредерика опешила. До сих пор все говорило о том, что королевской семье ценится просвещение. Потом, вспомнив реакцию домашних, она сообразила, что человек совершенно необязательно должен разделять ее увлечения. И вообще, нельзя же так, в лоб. Наверное. – Опица и Бухнера, – повторила она уже осторожнее. – Ну, вам же наверняка знаком этот спор между сторонниками использования в поэзии простого языка и между почитателями языка Храма? – Ах, этот спор, – принц Рихард, похоже вспомнил. Но вместо того, чтобы включиться в дискуссию, только пожал плечами. – Вы знаете, дорогая графиня, я к ним никак не отношусь. – Но, неужели это могло пройти мимо вас? – Искренне удивилась Фредерика. – При дворе моего почтенного батюшки два трубадура чуть не подрались было дело. – Так то – трубадуры. Да еще и придворные. У них других забот, видимо, нет. – Не знаю… Но мне кажется, что уступая подобные споры трубадурам, мы все упускаем что-то важное. – Графиня задумалась, подбирая слова. – Понимаете, словно мы позволяем решать за нас, хоть именно мы поставлены Творцом, чтобы принимать решения. Не нам решать, как каждому из них выражать свою радость весне. Иначе они не умеют. – То есть, вы считаете, что поэт, образно говоря, может или чирикать, или петь? И третьего пути ему не дано? – Я считаю, что поэт должен творить на том языке, на котором умеет. А если его творение покажется мне недостаточно возвышенным, или, наоборот, недостаточно простым… Ну, что же, есть и другие поэты. – То есть, вам совсем-совсем не интересно? – Во взгляде Фредерике было столько разочарования, что только последний сухарь смог бы это упустить. – Увы, моя прекрасная графиня, – Рихард постарался, чтобы его улыбка выглядела немного грустной, и немного виноватой. – Я настолько привык к сухому языку цифр, что совершенно одичал. Возможно, вместе мы исправим этот недочет.
Он еще что-то говорил, но Фредерика почему-то была уверена, что искренней во всем этом монологе была только первая фраза. Остальное – не более, чем светская болтовня. Принц словно приоткрыл завесу, показав на миг себя настоящего, и снова задернул.
Чем ближе к свадьбе, тем сложнее становилось жениху и невесте остаться наедине. – Так всегда, – посмеивалась принцесса Агата, которая, несмотря на юный возраст, имела самый солидный стаж семейной жизни среди принцесс. – Подожди, то ли еще будет!
Но Фредерике не хотелось ждать этого неизвестного «то ли еще». Свадебное платье заранее сшили в родном замке придворные швеи. Этикет при дворе Люнборга не сильно отличался от принятого по всему континенту. Разве что, чуть поменьше помпезности там, где без этого можно обойтись. Так что время на подготовку к свадьбе больше требовалось принимающей стороне, чем самой невесте. Деятельная натура молодой графини требовала хоть каких-то результатов уже сейчас, а жених так и оставался тайной за семью печатями.
Не придумав ничего лучше, Фредерике начала перечитывать в дворцовой библиотеке все, что она могла найти о Фразии. Ее Величество Ариана всячески поощряла этот интерес к родине предков. Однако же, особый интерес будущей невестки к определенной теме не остался незамеченным. – Собираешься бороться за фразское наследство? – Участливо поинтересовалась Ее Величество пригласив будущую невестку на чашку чаю. – Ваше Величество?
Королева Ариана позволила себе легкую улыбку. – Не считай других глупее себя, девочка. Главное, не забывай, что ты скоро станешь люнборгской принцессой. А Люнборг уже ответил графу Моритцу, что не станет вмешиваться в споры о наследстве иностранных графинь.
– Но, Ваше Величество, если позволите, это теперь, в какой-то мере, и мое наследство. Я понимаю, что король Фразии имеет свои резоны. Да и мой уважаемый батюшка прямо сказал, что уже пытался и получил отказ. Мне же просто хочется разобраться, почему все именно так, а не иначе. – Видишь ли, Фредерике, на самом деле – все очень просто. Пока нет тела твоего дяди – графом по праву остается он. То, что ты прочла на бумаге, не сильно отличается от правды, сколько бы нареканий это не вызывало у наследников, да хоть бы и у твоей уважаемой матушки. Король связан с графом клятвой. Назначь он сейчас наследника, захочет ли новый граф уступать свои права в случае возвращения родича? А там и до межусобной войны недалеко. – Но ведь дядя… – Фредерика задумалась на миг, подбирая наиболее удачное слово. Выглядеть бесчуственной и меркантильной перед будущей свекровью не хотелось. С другой стороны, вряд ли кто-то ожидал, что она станет вечно оплакивать дядюшку-графа, пропавшего (а, скорее всего, сгинувшего) до ее рождения. – Дядя пропал при таких обстоятельствах, насколько я знаю, что вероятность его возвращения живым и здоровым весьма невелика. – Невелика, но не исключена. – Королева Ариана пожала плечами и с видимым наслаждением сделала глоток чая. – И пока она остается, Его Величество, король Фразии, будет стоять на страже интересов своего вассала. Впрочем, все это не важно. Мы ведь понимаем, девочка моя, что тебе просто надо было чем-то занять руки и голову, чтобы унять предсвадебное волнение. Не правда ли? – Да, конечно, Ваше Величество, – понятливо согласилась молодая графиня.
Этот разговор Фредерике приняла к сведению, решив впредь быть более осторожной не только в своих высказываниях, но и всвоих действиях. К тому же, долгожданный день вскоре наступил. И вдруг оказалось, что к этому дню не готов совершенно никто. Ни сама Мария-Фредерика, ни ее верная Магдалена, ни жених, который, как шептались слуги, вчера после холостяцкой пирушки зашел за каким-то делом в кабинет, до и засиделся за бумагами чуть ли не до рассвета. Даже Ее Величество королева Ариана, хотя и славилась железной выдержкой, тоже едва сдерживалась, чтобы не бросить все и не побежать лично проверять каждую мелочь. А весь Люнборг погрузился в праздничную суету. Солнечным весенним утром принц Рихард фон Люнборг и графиня Мария-Фредерика фон Шатцфельз сочетались законным браком.
Когда невеста вошла под своды собора, Рихард даже ощутил некую гордость. По всему выходило, что именно ему выпала честь быть женатым на первой красавице королевской семьи. К Агате Рихард испытывал самые теплые братские чувства, но не мог не признать, что в определенные моменты ей не хватает некоего величия. Мелисса умела держаться с истинно королевским достоинством. Но до королевы Арианы сухощавой Мелли не хватало стати. Либуше, при ее идеальных формах, чуток не хватало роста. А вот Мария-Фредерика удачно сочетала в себе все достоинства. Восторженный вздох, эхом отбившийся от высоких сводов, показал, что не только Рихард оценил красоту невесты. Граф фон Шатцфельз, сколько бы принц не ворчал на тестя, на наряды для дочери не поскупился. Бархат верхнего платья отлично гармонировал с тончайшим шелком и кружевами. Рихард не взялся бы точно определить город в далёкой Влохии, из которого везли эти произведения искусства. Но он искренне надеялся, что моду на вендские кружева эта красота не сменит. Потому что цену ей он знал. Не хотелось бы, чтобы ручеек золота сменил направление. Венды хотя бы везли товары не только сюда, но и отсюда. А этим только дай волю, не одно знатное семейство разорится в попытках доказать, что они – не хуже других. При том, что кто может себе позволить такое, позволяют и сейчас. Просто, в разумных пределах. Пока правит отец, мать своей железной волей пресекает чрезмерное расточительство придворных дам. Хватит ли у Либуше твердости удержать в руках этот курятник? Этого Рихард пока не знал. Поэтому, глядя на красавицу невесту, на всякий случай продумывал варианты законов, которые я е допустили бы обеднения страны. Запретить носить влохийские кружева всем, кто имел титул ниже графа? Или просто установить такую ввозную пошлину, чтобы не повадно было? Или, наоборот, прижать дорогого тестя, чтобы снизить цену, как минимум, на одну таможенную границу? Рихард раздумывал, краем уха слушая последование обряда. Он исправно кивал в нужных местах, отвечал на вопросы храмовника. И вот прозвучали завершающие слова, которые сделали его окончательно и безповоротно женатым. Соборный колокол возвестил, что неженатых принцев в Люнборге не осталось.
Дворцовые службы работали, как хорошо отлаженный часовой механизм. Вереница блюд, подаваемых к праздничному столу, не иссякала, музыка играла, цветы благоухали. Вскоре Фредерике начала искренне жалеть, что матери не удалось настоять на своем. Будь ее – Марии-Евгении – воля, Курту не долго бы оставалось наслаждаться свободой южных университетов.
И, пожалуй, мать была полностью права, настаивая на том, чтобы Рике в дороге сопровождал не только отряд проверенных отцовских рыцарей, но и брат. Где еще, скажите на милость, младший сын графского дома может быть представлен племянникам фразского короля и любицкого князя? Запросто поболтать с люнборгским кронпринцем на правах ближайшей родни? Граф Моритц, конечно, прямо намекал, что позднее хотел бы видеть сына в числе влиятельных лиц в Академии. Но такие знакомства не повредили бы никому.
В том числе, и самой Фредерике. Поэтому невеста была очаровательна, остроумна и мила. Беззаботной пташкой порхала она по залу, ведя светские беседы и очаровывая. Жених, словно проникшись всеобщим настроением, не отставал от нее, дополняя своей основательностью очарование новоиспеченной супруги. Пара, тут большинство гостей сходились во мнении, получилась на редкость удачная.
И только младшая принцесса Агата то и дело замирала на миг, случайно пересекаясь с новой невесткой. В конце концов, где-то посредине праздника, она не выдержала и, поймав мужа за рукав, потащила его к балкону. О чем принц Эрик говорил с супругой, никто не слышал. Внешне этот разговор был бы больше похож на воркование влюбленной парочки, если не вспоминать, что именно эта пара уже больше года женаты. Но результатом беседы стало то, что Его Высочество Эрик легким шагом направился с балкона прямо к старшему из братьев.
Кронпринц Генрих стоял с молодой женой на небольшом возвышении, где обычно занимали места Их Величества и несколько самых близких им людей. Увидев поданный братом условный знак, он извинился перед принцессой Луизой (которую дома все продолжали привычно называть Либуше) и двинулся к выходу. Путь из зала занял некоторое время, поскольку желающих поговорить с Его Высочеством вне службы всегда находилось великое множество. Но принц Генрих был бы плохим генералом, если бы не умел выводить войска из любого окружения. Так что уже вскоре братья встретились в одной из гостиных семейного крыла.
Эрик обрисовал ситуацию коротко и четко, как всегда. Генрих выслушал, нахмурился и задумчиво поскреб щеку. – Ты думаешь, без нас не разберутся? – Не знаю, – повел плечом Эрик. – Но Гота говорит, они оба – как натянутые струны. Дерни чуть сильнее… – И кто сорвется первый? – Да кто угодно. Готе кажется, что графиня. – А ты что скажешь? – Принц Генрих уточнил, мгновенно оценив формулировку и правильно расставив акценты. – А я скажу, что Рихард достаточно давно ее знает, чтобы так глупо светиться. Поэтому если даже Гота заметила... Сам понимаешь. – И что делаем? – То, что и собирались. Я скажу Либуше, а ты предупреди Готу, что приступаем к плану R. – Гуннар? – Деловито уточнил принц Эрик, уже примерно зная ответ. – Не надо. Рихард и так до сих пор на него злится. В этот раз им с Мелли придется остаться в стороне.
Братья уже собирались расходиться, когда принц Эрик хмыкнул вслед неожиданно проскочившей мысли. «Ты представляешь,» – он шутя толкнул старшего брата локтем в бок, – «Похоже, это Рихард станет первым принцем в этом поколении, который действительно проведет брачную ночь в парадных покоях». Генрих тоже хмыкнул в ответ, но тут же посерьезнел: «Не перестараться бы»
Пока сиятельные «заговорщики» осуществляли свои, коварные и не очень, планы, свадебное торжество шло своим чередом. И едва на город начали опускаться сумерки, Ее Величество Ариана подошла к новой невестке, давая понять, что для молодых этот праздник заканчивается.
Фредерика стоически вынесла все сопутствующие королевской брачной ночи ритуалы. В конце концов, она прекрасно понимала, частью какой семьи ей предстоит стать. К тому же, граф Моритц, как ни крути, хоть и был графом, но других правителей над собой не имел. Так что двор в Шатцфельзе тоже мог похвастаться собственными предрассудками. Так что в глубине души Рике даже была благодарна Ее Величеству за проявленный такт. И лишь когда дверь закрылась дверь за последней из статс-дам, она позволила себе проявить немного эмоций.
Зябко обхватив себя руками, Рике принялась внимательно разглядывать внутреннее убранство комнаты. Пышно, но со вкусом. Дорого, но без излишеств. Комната очень напоминала хозяйку дворца. А Фредерике вдруг, впервые с момента прибытия, по-настоящему загрустила о своей комнате в отцовском замке. Покои, которые ей как будущей родственнице отвели в семейном крыле, были, все же, больше гостевыми. С самого начала было понятно, что она там – временно, а обживаться ей придется совсем в других комнатах, уже после свадьбы.
А вот с этим покоем подобное утешение почему-то не работало. Сколько бы не твердили все о династическом браке, в первую брачную ночь хотелось тепла, романтики, каких-то глупых заверений, что все будет хорошо. Хотелось пахнущего лавандой ветра с гор и воздушных кружевных занавесок, трепещущих под его дыханием. И еще почему-то очень захотелось шоколада. Такого, как тот, что за большие деньги привозили графине с далекого юга.
«Лаванда и шоколад» – Рике и сама не замечала, как шепотом, словно молитву повторяет эти слова. Осознав, она твердо решила, что это будет первым ее капризов в статусе полноправной принцессы. Утром она велит приготовить себе ванну с лавандовым маслом. И, если во всем дворце не найдется шоколада, она потребует, чтобы его заказали. Непременно. В конце концов, если она собирается честно выполнять свою часть обязанностей, должны же и у нее быть какие-то привилегии?
Легкий стук за спиной заставил Рике вздрогнуть и обернуться. Это была всего лишь дверь. Вот только открылась она совсем не там, где должна была. Резные створчатые двери покоев в ожидании прихода новобрачного оставались плотно закрытыми. А рядом с замаскированной стенной панелью потайной дверцей стояла Ее Высочество принцесса Луиза – супруга кронпринца собственной персоной.
– Ваше Высочество? – Настороженно прищурилась Фредерика, делая книксен и мысленно пытаясь найти хоть один благовидный предлог для визита в такое время и подобным способом. – Да, Ваше Высочество? – принцесса вежливым кивком ответила на приветствие и прошла в комнату.
– Называй меня Либуше, – сказала она. – Ты, наверное, и сама заметила, что в семье меня называют именно так. А "Луиза" и вот это все – это для хроник. – Благодарю. – Фредерике никак не могла понять, чего же от нее ждут. И даже позволила себе бросить нетерпеливый взгляд в сторону двери, хоть бы супруг уже скорее явился, что ли. – Меня дома называют Фредерике, или просто Рике, когда вокруг все свои.
Принцесса Либуше вошла в комнату, огляделась и хмыкнула. – Знаешь, оказывается, если не ждать непонятно чего, то вполне даже уютные покои. Я, собственно, почему пришла. Генрих был прав, вам, скорее всего, оставили какую-нибудь южную кислятину. А для правильного – она особо подчеркнула это слово – разговора, нужен мед. – Мед? – Да, мед. Хороший вендский мед. Впрочем, другого у нас в княжестве не держат.
Только сейчас Фредерике обратила внимание на небольшую глиняную бутыль в руках у невестки. Напиток, который Либуше налила в оставленный на прикроватном столике бокал, был цвета янтаря. И, словно в янтаре, крохотные пузырьки воздуха зависали в нем. Фредерика с опаской взяла незнакомый напиток. О вендском меде она слышала что-то, но в Шатцфельзе его никогда не подавали. Может быть, что-то подобное и хранилось в закромах у отца, для любителей, но в основном напитки закупались у виноторговцев с южной стороны гор.
Мед пах, как ни странно, медом. А еще какими-то травами, словно зелье от простуды. – На семи травах! – Гордо сообщила Либуше. – Велимир – наш, то есть, вендский, посол сам делает.
Увидев, что Рике колеблется, она рассмеялась и первой пригубила из бокала. «Не отравлено, не бойся. Сама посуди, эте тебе меня травить есть смысл, а наоборот – зачем?». Рике коротко улыбнулась и отпила крупный глоток. Так -то, если подумать, то да. Действительно, незачем. По крайней мере, сейчас. Да и обижать недоверием будущую королеву – последнее дело.
Жидкость потекла в горло, обволакивая язык приторной сладостью. Сквозь которую пробивалась легкая хмельная горчинка, которая сменилась пряной терпкостью. Выждав минуту, чтобы оценить ощущения, Фредерике быстро, почти залпом, допила остаток. В горле запершило от сладости, поэтому второй бокал с упомянутой Либуше «кислятиной» оказался как нельзя кстати.
– Ой, кстати, а где мой супруг? – Фредерике вдруг сообразила, что принц Рихард отсутствует неприлично долго. – Не обижайся, его мой супруг задержал. – Либуше вдруг совсем по-девчоночьи хихикнула. – Мальчики заманили его в кабинет и точно так же спаивают. – Зачем? – Не поняла Рике. – А ты думаешь, только у тебя сегодня был такой волнительный день? – Либуше подмигнула и снова плеснула в бокал меда. Прощебетав еще что-то успокаивающее, она подхватила со столика бутыль и ловко нырнула в проем потайного хода. Дверь закрылась вот уже ничего не напоминало о том, что эта стена – не цельная.
Питье оказалось коварным. При попытке встать и пощупать стену, Рике вдруг обнаружила, что ноги отказываются слушаться. И это при том, что голова была ясной, как никогда. Смирившись, Рике повыше взбила подушки и прилегла. Посмеиваясь, она представила удивление принца Рихарда, которому предстоит обнаружить в постели слегка пьяную невесту. Но, надо признать правоту Либуше, волнение почти ушло. Возможно, и остаток ночи окажется не таким уж плохим.
Рихард пробирался в брачные покои, стараясь не попасться на глаза никому из гостей. Вероятность того, что верная стража пропустит в семейное крыло посторонних была невелика. И, тем не менее, во дворце никогда и ни в чем нельзя было быть уверенным. Вообще-то, если по-хорошему, то надо было бы пройти потайным ходом, чтобы не создавать лишних проводов для сплетен. Но принц боялся испугать невесту.
Осторожно выглянув за угол, Рихард продолжил свой путь. С горечью подумалось, что, видно, такая ему выпала судьба. Даже в первую брачную ночь к законной жене приходится пробираться тайком, словно к тайной любовнице. Оставалось только надеяться, что Генрих не ошибся и Либуше удалось успокоить графиню. С чего брат решил, что малознакомой невестке это удастся лучше, чем мужу, Рихард не знал. Но начинать семейную жизнь со скандала не хотелось.
Строго сказать, не хотелось вообще ничего, кроме как хорошенько выспаться. Была ли тому виной прошлая бессонная ночь, или же просто последний бокал с братьями был лишним. Списывать подобное на возраст, вроде бы, было рановато. Опоить его на свадьбе ничем не могли. А обвинять в подобном невесту-красавицу – так низко Рихард ещё не пал. Решив не тревожиться раньше времени, принц наконец-то добрался до заветной двери.
А дверью его ждал сюрприз. Вместо смущенной новобрачной на подушках возлежала прекрасная нимфа. Волосы крупными локонами обрамляли безмятежное лицо, кремовые кружева сорочки подчеркивали белизну кожи. Рихард даже замер на миг, боясь вспугнуть видение. Графиня лежала с закрытыми глазами и, кажется, задремала. «Не дождалась» – усмехнулся Рихард, мысленно помянув братцев крепким словцом. Осторожно подойдя поближе, он поставил свечу на прикроватную консольку, раздумывая, что делать. Будить девушку было откровенно жаль.
Но Фредерике, кажется, проснулась и сама. «Сандал?» – Капризно наморщила носик она. – «Я же сказала, лавандовое масло, а не сандал. Неужели во всем дворце не нашлось немного лаванды?!». И, прежде чем ошарашенный супруг успел ответить, графиня Мария-Фредерика уже снова спала. Во сне она совершенно не по-аристократически свернулась калачиком, пытаясь спрятать босые ноги под подол сорочки. Покачав головой, Рихард осторожно переложил жену поудобнее и укрыл одеялом.
В ответ на его прикосновение Фредерике даже не шелохнулась. Удивленный таким крепким сном (не могла же привычная к балам девушка настолько устать за один день?!), Рихард подозрительно оглядел комнату. Судя по всему, скрывать улики никто и не пытался. Бокалами на консоли явно кто-то пользовался. Осторожно, стараясь не повредить магические следы, буде такие имеются, Рихард осмотрел бокал в свете свечи. Принюхался и весело хмыкнул.
Этот запах был ему знаком. Да что там, сколько раз ему самому, по просьбе кого-то из братьев или собственной инициативе, приходилось трясти Велимира, выбивая из него «ценное зелье» для особых случаев. Осторожно склонившись к лицу Фредерики, Рихард только убедился в своих догадках. То ли Либуше по неопытности просто не рассчитала с дозой «успокоительного», то ли просто хотела отомстить за те тревоги, которых по его милости натерпелась семья в последние недели. Но о любовных утехах до утра можно было смело забыть. «Не очень-то и хотелось» – проворчал принц, а потом на цыпочках вышел из комнаты. На этот раз, для разнообразия, через потайной ход.
Рихард пробирался в брачные покои, стараясь не попасться на глаза никому из гостей. Вероятность того, что верная стража пропустит в семейное крыло посторонних была невелика. И, тем не менее, во дворце никогда и ни в чем нельзя было быть уверенным. Вообще-то, если по-хорошему, то надо было бы пройти потайным ходом, чтобы не создавать лишних проводов для сплетен. Но принц боялся испугать невесту.
Осторожно выглянув за угол, Рихард продолжил свой путь. С горечью подумалось, что, видно, такая ему выпала судьба. Даже в первую брачную ночь к законной жене приходится пробираться тайком, словно к тайной любовнице. Оставалось только надеяться, что Генрих не ошибся и Либуше удалось успокоить графиню. С чего брат решил, что малознакомой невестке это удастся лучше, чем мужу, Рихард не знал. Но начинать семейную жизнь со скандала не хотелось.
Строго сказать, не хотелось вообще ничего, кроме как хорошенько выспаться. Была ли тому виной прошлая бессонная ночь, или же просто последний бокал с братьями был лишним. Списывать подобное на возраст, вроде бы, было рановато. Опоить его на свадьбе ничем не могли. А обвинять в подобном невесту-красавицу – так низко Рихард ещё не пал. Решив не тревожиться раньше времени, принц наконец-то добрался до заветной двери.
А дверью его ждал сюрприз. Вместо смущенной новобрачной на подушках возлежала прекрасная нимфа. Волосы крупными локонами обрамляли безмятежное лицо, кремовые кружева сорочки подчеркивали белизну кожи. Рихард даже замер на миг, боясь вспугнуть видение. Графиня лежала с закрытыми глазами и, кажется, задремала. «Не дождалась» – усмехнулся Рихард, мысленно помянув братцев крепким словцом. Осторожно подойдя поближе, он поставил свечу на прикроватную консольку, раздумывая, что делать. Будить девушку было откровенно жаль.
Но Фредерике, кажется, проснулась и сама. «Сандал?» – Капризно наморщила носик она. – «Я же сказала, лавандовое масло, а не сандал. Неужели во всем дворце не нашлось немного лаванды?!». И, прежде чем ошарашенный супруг успел ответить, графиня Мария-Фредерика уже снова спала. Во сне она совершенно не по-аристократически свернулась калачиком, пытаясь спрятать босые ноги под подол сорочки. Покачав головой, Рихард осторожно переложил жену поудобнее и укрыл одеялом.
В ответ на его прикосновение Фредерике даже не шелохнулась. Удивленный таким крепким сном (не могла же привычная к балам девушка настолько устать за один день?!), Рихард подозрительно оглядел комнату. Судя по всему, скрывать улики никто и не пытался. Бокалами на консоли явно кто-то пользовался. Осторожно, стараясь не повредить магические следы, буде такие имеются, Рихард осмотрел бокал в свете свечи. Принюхался и весело хмыкнул.
Этот запах был ему знаком. Да что там, сколько раз ему самому, по просьбе кого-то из братьев или собственной инициативе, приходилось трясти Велимира, выбивая из него «ценное зелье» для особых случаев. Осторожно склонившись к лицу Фредерики, Рихард только убедился в своих догадках. То ли Либуше по неопытности просто не рассчитала с дозой «успокоительного», то ли просто хотела отомстить за те тревоги, которых по его милости натерпелась семья в последние недели. Но о любовных утехах до утра можно было смело забыть. «Не очень-то и хотелось» – проворчал принц, а потом на цыпочках вышел из комнаты. На этот раз, для разнообразия, через потайной ход.
***
Фредерике снилось лавандовое поле. Целое поле лаванды, такое, как растут в долинах по другую сторону гор. Это была не та лаванда, которую матушка и садовники выращивали в замковом саду, защищенном высокой каменной кладкой от горных ветров. Эта лаванда купалась в теплом весеннем ветре, синим морем застилая целое поле. Рике видела подобное только один раз, ей было лет восемь, когда отец взял всю семью в какую-то важную поездку.
Кажется, речь шла об обручении Фредерике с сыном кого-то из южных соседей. Сейчас Рике уже даже не помнила, как выглядел ее первый жених. Всего пару месяцев спустя он ухитрился так упасть с коня, что сломал себе шею. Их родители даже не успели утрясти все вопросы с выкупом-приданым и подписать договор. А вот сама поездка запомнилась. И с тех пор в душе юной девушки поселилась любовь к южным ветрам.
Какой-то шум, кажется, кто-то стучался в дверь, разбудил девушку. Рике открыла глаза и в первую минуту не смогла вспомнить, где она и что происходит. Бокалы на прикроватной консоли заставили вспомнить о происходящем и в ужасе закрыть глаза. Кажется, она вчера переоценила свои силы. Или же стала жертвой неудачной дружеской (или – не очень) шутки. В любом случае, Рике точно осознавала. Что проспала собственную брачную ночь. Хороша же она была, когда муж соизволил-таки дойти до брачных покоев!
Муж, кстати, обнаружился тут же. В дверь действительно стучали, и принц легко встал с кресла, на котором, судя по слегка помятому виду, и провел эту ночь. Небрежным движением ноги отодвинув пуфик, который использовал в качестве подставки для ног, он подошел к постели. – Доброе утро, дорогая супруга! – В голосе Рихарда звучала легкая ирония. – Доброе утро, Ваше Высочество, – Фредерике смущенно опустила глаза. Стремясь принять более приличную позу, она постаралась сесть. При этом одеяло поползло вниз, открывая довольно смелое декольте ночной сорочки. Рике резко дернулась, пытаясь поймать сползающий край одеяла, и тут же застонала, схватившись обеими руками за виски.
Сильные руки подхватили ее и одним рывком усадили в постели, подоткнув со всех сторон подушками. – Тс-с-с! – Серьезно предупредил принц, – Не делайте резких движений. А, лучше, вообще посидите тихо. И молча. А мы сейчас все решим.
Он закутал Фредерике в одеяло так, что из кокона виднелась лишь голова, а потом пошел к двери, в которую стучали все настойчивее.
– Какого черта?! – Осознавая, наконец, полный масштаб постигшей ее катастрофы, Рике с замиранием сердца наблюдала, как ее странный супруг надел третью, кажется, за сегодня маску. В дверном проеме стоял заспанный и злой мужчина. – Что значит «традиция»?! Вам рассказать, где я видал такие традиции, будить новобрачных, считай, до рассвета?!
