Текст книги "Предатель. Моя сестра от тебя беременна (СИ)"

Автор книги: Оксана Барских

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

Глава 29

Варя

Спустя месяц

Когда я выхожу из здания суда уже свободной женщиной и вдыхаю полной грудью воздух, чувствую себя совершенно по-новому. Казалось бы, избавилась всего лишь от штампа в паспорте и вернула свою фамилию, но всё равно складывается ощущение, что начинается новая веха моей жизни.

Всё то время, пока нас с Глебом разводили, дочка находится на руках у Веры Трофимовны, которая сама вызывается сопровождать меня в суд. Не знаю, чем она руководствуется, так как прекрасно знает от меня, что на суде будут присутствовать вся семья Бахметьевых и даже мои родители с Зиной.

Иногда, когда я оборачиваюсь, вижу ее взгляды украдкой на Родиона Павловича, вот только они больше задумчивые, чем тоскливые, как было по началу.

А вот, на что надеялся сам Глеб, беря с собой такую группу поддержки? Неужели он не догадался, что я больше не собираюсь их слушать?

Несмотря на их попытки повлиять на меня, я своего решения не меняю. А вот из-за их действий, судья мало того, что выгоняет с заседания некоторых особо ретивых, включая мою маму и Агафью Давидову, но и настраивается против самого Глеба.

Но только если мама пыталась вразумить меня, чтобы я взяла все свои слова назад и сохранила семью ради ребенка, которому нужен отец, всё кричала и уповала на то, что я ни на что не гожусь и не смогу обеспечить дочери ту жизнь, которую сможет дать ей Глеб с его деньгами и связями.

А вот Агафья Давидовна, наоборот, каждый раз возникала, когда Глеб пытался убедить судью, что он не хочет никакого расторжения брака и совершенно против этого. Но поддерживала его, когда он стал пытаться отобрать у меня ребенка, намекая, что я гулящая женщина, а ребенку, особенно девочке, будет лучше с ним и его семьей.

Откровенно говоря, судебное заседание было больше похоже на цирк.

Каждый тянул одеяло на себя, вываливая все подробности неприглядной семейной жизни за тридцатилетний период. Глеб оперировал тем, что его мать – это образец лучшей матери и хранительницы очага, что она, несмотря ни на что, сохранила брак.

Тут уже не смогла смолчать сама Вера Трофимовна, которая расположилась с дочкой в уголке, подальше от самых скандальных личностей. Она поведала о том, что у Родиона Павловича есть внебрачная дочь, что не характеризует их семью как образцовую.

Судя по взгляду женщины-судьи, которая занималась нашим бракоразводным процессом, у нее такое заседание было если не первым, то самым запоминающимся. Я даже не могла определить, смешно ей или отвратительно наблюдать за зрелищем, которое устроили наши с Глебом семьи.

Не знаю, какие мысли крутились у нее в голове, но точку в этом вопросе поставила уже Зина, которая всё время молчала, а под конец решила высказаться, да так, чтобы не дать Глебу и шанса отобрать у меня дочь.

– Я беременна от Глеба, а он отказывается на мне жениться и требует, чтобы я сделала аборт. Разве можно ему доверить уже рожденного ребенка?

Голос ее звенел от напряжения и обиды. И хоть мне ее жаль, в первую очередь я думаю о своей дочери, а не о младшей сестре, у которой есть родители, которые должны были о ней печься.

– Варя, что ты такое несешь?! – прошипела на нее свекровь. Не сказать, что она так уж хочет воспитывать внучку, особенно рожденную мной, но ей так и хочется насолить мне, пусть даже и такой ценой.

– Не брак, а Санта-Барбара какая-то, – усмехнулась судья, но ее посыла никто не понял.

Агафья Давидовна начала наезжать на Зину, а моя мать ее защищать, после чего они вдруг начали драться. В этот момент судья и выгнала их, и в зале суда наконец-то воцарилась долгожданная тишина.

– Ребенок остается с матерью, – выдала вердикт судья, вызвав у меня облегчение, а вот у Глеба скрежет зубов.

К счастью, ни мой отец, ни отец Глеба, ни Таисия Семеновна не против того, чтобы нас развели и ребенок остался со мной, поэтому они молчат, просто наблюдая за исходом дела.

В то время как Зина продолжает тихонько плакать в углу, но единственная, кто обращает на нее внимание, так это Таисия Семеновна. Видно, что ей ее жаль, но и как-то повлиять ни на невестку, которая вышла из-под ее контроля после того, как она привела в дом Веру Трофимовну, ни на Глеба, которому вообще нет никакого дела до Зины.

Я и до этого не сомневалась в том, что никогда не дам Глебу и шанса, но когда смотрю на то, что ему совершенно всё равно на ребенка, которым беременна Зина, лишь убеждаюсь в том, что из него получится никчемный отец. Ему, казалось бы, вообще не нужны дети, он до них не дорос.

Любой нормальный мужчина позаботился бы о том, чтобы у его детей был отец. Пусть он не женился бы на Зине, но хотя бы успокоил ее тем, что будет принимать участие в в жизни их ребенка и обеспечивать их.

Но он этого и не помышляет, весь сосредоточен на мне. Словно ребенок, у которого отобрали игрушку, и он никак не может с этим смириться. Может думать только о том, как ее вернуть или сломать, чтобы она не досталась другому. Чисто детская позиция, которая вызывает у меня отвращение и презрение.

Конечно, нужно будет еще подождать, когда мне выдадут все причитающиеся документы, а потом поменять и остальные, так как у меня теперь снова девичья фамилия, но я всё равно чувствую облегчение, когда освобождаюсь от груза под фамилией Бахметьев.

Вера Трофимовна после заседания ждет меня в коридоре, где стоит охрана здания суда, я забираю у нее дочку, и мы идем на выход, где нас уже поджидает личная охрана, которую отправил с нами Андрей. У него командировка, но я даже рада, что он здесь не появился.

Он и так сделал для меня слишком много, даже оплатил адвоката, хотя я уверила его, что все деньги ему отдам. Так что я не хотела, чтобы он стал свидетелем моего очередного позора.

Вот где я испытывала феноменально испанский стыд, когда здесь ворошили семейное грязное белье. Будто им было совершенно не стыдно, что вываливают на посторонних людей подробности того, что обычно за пределами дома не обсуждают.

Когда мы оказываемся на улице, там нас уже поджидают. Вот только не Глеб, как я предполагала, зная его токсичный характер, а его мать, которая как раз-таки смотрит не на меня и свою внучку в моих руках, а на Веру Трофимовну.

Агафья Давидовна сжимает кулаки и буравит былую соперницу таким гневным взглядом, что я едва не отшатываюсь. Я ей тоже никогда не нравилось, но такой ненависти в ее глазах в мою сторону никогда не было.

– Варюша, вы садитесь с ребенком в машину, я разберусь. и поедем домой.

Голос Веры Трофимовны, несмотря на то, что ей предстоит весьма неприятный разговор, звучит ласково и спокойно. Вот уж кто ни о чем не переживает, так как уверена в себе и своих силах. Она ни от кого не зависит, а этой семейке, особенно жене Родиона Павловича, ничего не должна.

Я иду в сторону недалеко стоящей машины, кладу дочку в люльку и прошу охранника присмотреть за ней в салоне машины. Сама же не сажусь и стою на улице, опасаюсь, что Вере Трофимовне может понадобиться моя помощь.

Моя бывшая свекровь выглядит так, словно хочет затеять драку, и я переживаю за Веру Трофимовну, так как даже злая такса способна нанести урон более сильной собаке.

– Даже не надейся, дрянь, что твоя дочь получит наследство моего мужа! Мой Глеб – его единственный наследник. Если ты думаешь, что, появившись спустя почти тридцать лет, твоя дочь имеет право на то, что мы нажили с Родионом в совместном браке, то ты ошибаешься! Я подключу все свои связи, чтобы опозорить тебя и твою дочурку, еще неизвестно, точно ли Люба дочь Родиона, это еще доказать нужно! Надо будет, пойду на телевизионную передачу, пусть вся страна знает вас в лицо!

Агафья Давидовна буквально распинается, злость из нее так и хлещет. Видно, что она копила ее так долго, что даже не может остановиться, чтобы сделать паузу или даже вдохнуть в легкие кислород.

Я же слушаю ее с удивлением, понимая, что всё, что ее волнует – это имущество и деньги, к которым она не приложила никаких усилий. Она ведь всю жизнь пробыла домохозяйкой, а почти всё имущество на самом деле досталось Родиону Павловичу по наследству, так как именно его отец в свое время обеспечил жену и сына даже после смерти. В то время как сам Родион Павлович звезд с неба не хватал, так что все накопления, о которых говорит Агафья Давидовна, остались ему после отца.

Им даже когда-то принадлежал завод автозапчастей, но поскольку ни Родион, ни его жена, ни сама Таисии Семеновна в этом не разбирались, то завод продали, а деньги еще долго кормили семью.

Насколько знаю, счета уже изрядно поредели, так что в будущем обеспечивать родителей будет, скорее всего, Глеб, но я не думала, что его мать еще не в курсе.

– Можешь подавиться своим наследством, или о чем ты там говоришь, а дочь мою не трогай. Узнаю, что ты к ней лезешь, качая права, я буду принимать меры.

Вера Трофимовна не собирается спускать женщине ее оскорбления и какие-то нелепые требования, особенно угрозы, даже не выглядит испуганной. Кажется, именно ее как раз огласка и не волнует, в отличие от самой Агафьи Давидовны, которая слегка испуганно отшатывается, ведь не ожидала такой реакции.

– Давай не рассказывай мне тут сказки, Родион только на прошлой неделе встречался с твоей дочкой. Сказал мне, что пошел в больницу, но я проследила и увидела, что они сидели с этой твоей Любой в кафе. Он еще расплатился за них двоих. Не успела дочурка появиться, как уже тянет деньги из нашего семейного бюджета!

Насколько я вижу, сказанное удивляет и саму Веру Трофимовну. Видимо, она не знала, что дочь уже увиделась с отцом. Я сама слышу об этом впервые, но молчу. Мне вообще неудобно, что я подслушиваю.

– Некогда мне тут твои россказни слушать, Глашка, так что отойди в сторону, у меня еще дела. Мне сегодня внучку купать.

Вера Трофимовна вздергивает подбородок, а моя бывшая свекровь стискивает челюсти, сразу понимая, о какой внучке идет речь. Наверняка, с ее любопытством и гневом уже знает о том, что ни у Андрея, ни у Любы детей нет.

– Если я тебя и твою дочь хоть раз еще увижу рядом с Родионом… – снова начинает угрожать она, когда Вера Трофимовна, не дождавшись, когда она отступит, толкает ее плечом и идет в сторону машины. А затем останавливается, не давая женщине договорить.

– А ты ни мне, ни моей дочери не указывай, что нам делать. Она имеет полное право общаться со своим биологическим отцом, и ты ей не помеха. Ты кто вообще такая, кем себя возомнила, что считаешь, что можешь ставить тут свои условия? Без наследства Родиона мы с дочкой как-нибудь обойдемся. Но если ты еще хоть раз появишься в нашей жизни и будешь нам угрожать, я сделаю всё, чтобы ей досталась причитающаяся половина. Найму лучших юристов, сама пойду на телевидение и объявлю тебя бессовестной женщиной, которая хочет лишить мою кровиночку причитающегося наследства. Поверь, не постыжусь вылить всё наше общее неприглядное прошлое. А Родиону поведаю о том, что ты ко мне когда-то приходила и угрожала, что обольешь меня кислотой. Держу пари, что он об этой истории не в курсе. Ты меня услышала?

Агафья Давидовна бледнеет, когда слышат угрозы уже самой Веры Трофимовны. Ничего не говорит, так как явно теряет дар речи, а затем просто остается смотреть вслед бывший женщине своего мужа.

Не сказать, что я ее жалею в этот момент, но мне становится неловко, что я стала свидетелем этой сцены, поэтому я быстро сажусь в машину и беру на руки люльку с Машенькой.

До самого дома Вера Трофимовна молчит, и я вижу, что на ней нет лица. Понимаю, что это связано, скорее всего, с ее дочерью, которая не поделилось с матерью, что уже виделась с Родионом.

Я же вдруг понимаю, что скрытность Андрея и Любы сыграла с Верой Трофимовной злую шутку. Она ведь не знает, что Люба в курсе того, что Родион – это ее биологический отец.

До вечера я стараюсь как-то ее отвлечь, мы вместе купаем Машеньку, как и договаривались, а когда из командировки прямиком к ужину возвращается Андрей, я ненадолго оставляю их наедине, чтобы они могли поговорить.

А сама в это время отчаянно надеюсь, что в будущем Маша не будет злиться на меня, что ее отец останется для нее лишь воскресным папой.

Глава 30

– Слушай, Варь, с тех пор, как ты у меня работаешь, у нас выручка выросла. Надеюсь, в ближайшее время ты не собираешься увольняться?

Моя одноклассница Милана, которая еще в пятом классе переехала с родителям в город, с удовольствием взяла меня к себе в кондитерскую, и я рада, что наконец работаю по специальности. Пеку торты и пироги здесь уже почти два месяца, и гораздо приятнее иметь свою денюжку, чем просить ее у мужа, как это было раньше в браке.

– С чего бы мне увольняться? Начальница – моя подруга, зарплату платит вовремя, – улыбаюсь я и заканчиваю последние штрихи к торту для чьего-то день рождения.

Я переживала, что с Машенькой мне будет тяжело работать, а денег на няню у меня не было, но дочка растет такой спокойной, что я без проблем беру ее с собой в кондитерскую. Пока она сладко спит, успеваю переделать все дела, и даже не так сильно устаю, как это бывало в браке.

Морщусь, когда ловлю себя на мысли, что постоянно сравниваю настоящее с прошлым вместо того, чтобы думать о будущем.

– Ну как же. Выйдешь замуж за своего Греховцева, посадит тебя в своем особняке печь пироги лично ему, и поминай как звали.

Милана поправляет свои темные волосы и прищуривается, с интересом разглядывая мое лицо. Своей личной жизни у нее особо нет, так как всё время занимает работа и развитие бизнеса, но вот моей она интересуется рьяно. Постоянно намекает на отношения с Андреем, и я уже устала говорить ей, что между нами ничего нет.

– Он просто подвозит меня до кондитерской, Милан. Ему по пути.

– Ага, и забирает тебя тоже, потому что у него рабочий день заканчивается, как и у тебя, да?

Я краснею, так как тут крыть мне нечем. Несмотря на мои попытки отказаться от помощи Андрея, он настаивает и сам возит меня с Машенькой туда-обратно. Даже в больницу и ту сопровождает, постоянно беспокоится и спрашивает, не нужно ли мне ничего.

Я не дурочка и понимаю, что он ухаживает, но после того раза в ресторане, когда его девушка представилась мне его невестой, у меня отбило всякое желание рассматривать его в качестве своего мужчины.

Арина.

Красивое имя, которое той девушке подходит.

Хищница, которая никогда не упустит такого, как Андрей, а я сейчас не в том состоянии, чтобы бороться за него. Уж слишком много соков из меня выжали Бахметьевы. Благо, что после официального развода никто из них мне больше не докучает. Меня частенько навещает Таисия Семеновна, и из ее уст я знаю, что ей всё же удалось убедить сына и невестку оставить у себя беременную Зину, которую отказались принимать у себя в деревне мои родители.

Я тогда сильно расстроилась, так как они же всю эту кашу заварили, а теперь делают вид, что не при делах, стоило всему пойти не по их плану.

– Ладно, не буду тебя больше терроризировать, Варь, но ты давай это, не упусти свой шанс. Видно же, что мужик к тебе неровно дышит. Если перемурыжишь его, потом локти кусать будешь. Такие на дороге не валяются, любая с радостью его захомутает и даже глазом не моргнет.

В словах Миланы есть зерно истины, но сказать легче, чем сделать. Не буду же я спрашивать Андрея, как у него с личной жизнью, не возражает ли Арина, что он так много времени уделяет мне и моей дочери.

Когда я заканчиваю, мою руки, переодеваюсь и беру проснувшуюся дочь на руки. Обычно она и просыпается ближе к концу и требовательно водит губами в поисках молока, так что после кормления кладу ее в коляску и вывожу ее в общий зал.

Не сказать, что кондитерская такая уж большая, но несколько столиком для посетителей имеется. Зачастую они пустуют, так как люди предпочитают забирать сладкое с собой, но в этот раз один из столиков занят.

Я не обращаю особого внимания на девушку, которая сидит у окна, но что-то в ее силуэте мне кажется знакомым. А когда она поворачивает голову ко мне лицом, я ее сразу узнаю. Пусть видела Арину всего раз, но у нее такая яркая и запоминающаяся внешность, что я не могла ее ни с кем спутать.

– Варя, – произносит она, казалось, одними губами, но я считываю свое имя моментально. Это как рефлекс, выработанный годами. Хочешь, не хочешь, а глянешь туда, откуда раздается твое имя.

– Добрый день, Арина! – здороваюсь я и киваю, не делая вид, что не узнала девушку.

Не хочу играть ни в какие игры, но настороженно замираю, так как догадываюсь, из-за чего она пришла в кондитерскую. Не обманываюсь, что она не знала, что я здесь работаю и в какие часы появляюсь.

– Хотела взглянуть на вас. Два месяца прошло, а я всё никак не могу отпустить ситуацию. Вот, пришла пообщаться, чтобы понять, чем вы лучше меня, – с горечью хмыкает Арина, а вот я хмурюсь. Не понимаю, о чем она говорит.

– О чем это вы? – спрашиваю и вздергиваю бровь.

Девушка в это время косится взглядом на мою дочь, и мне это совершенно не нравится. Какой-то прямо враждебности в ее глазах я не вижу, но сам факт ее интереса мне не по душе.

– Андрей даже не удосужился рассказать обо мне? Или вы уже и сами забыли, что мы с ним расстались? – хмыкает она снова, и я опять слышу горечь в ее словах. Видно, что вся эта ситуация ей претит, но и по-другому она уже не может.

– Рассказать что? – повторяю я, а сама стараюсь не демонстрировать удивление.

Новость о том, что они уже давно не встречаются, меня воодушевляет, зато всё становится ясно. И его постоянное внимание, и то, что он никогда не говорил с Ариной по телефону, не срывался никуда срочно.

– Хотя о чем это я. Не расстались. Он меня бросил ради вас.

Арина кивает на коляску, намекая на мою дочь, и я хмурюсь.

– Что вам нужно?

Не хочу больше рассусоливать. Пусть говорит, зачем искала меня и пришла сюда, так как терпеть всё это у меня уже никаких сил и нервов не хватает.

– Чем ты лучше меня? – переходит она на ты и спрашивает как-то болезненно. – Я объективно красивее тебя. Может, не умнее, но эффектнее однозначно. Меня не стыдно вывести в свет, я умею подать себя. У меня нет ни бывших мужей, ни детей от других мужчин.

В иной ситуации я бы разозлилась и оскорбилась, но вижу, что она не пытается именно оскорбить и унизить меня, а действительно не понимает, почему именно нравлюсь Андрею. Не она.

Я вздыхаю и присаживаюсь напротив, держась рукой за ручку коляски. Мне спокойнее, когда дочь в поле моего зрения.

– Дело ведь не в этом, Арина. Ты правда красивая девушка и еще найдешь свое счастье, но влюбляются люди ведь не только внешность. Общность интересов, родство душ.

Я не уверена, что могу раздавать советы, но мне хочется поддержать девушку, которую Андрей бросил из-за меня. В этом я не сомневалась.

Конечно, раз он так легко с ней расстался, у них и не было бы ничего серьезного, но я стараюсь эту тему не развивать даже в голове. Становится неприятно, что я стала виной чужого горя. Будто бы я стала третьей лишней, которая разбила чужие отношения.

– Не было у нас никаких отношения. Он мне сразу сказал, что не будет у нас ничего серьезного. Это я, дура, поверила, что стану для него той самой.

Видимо, последнюю фразу я сказала вслух, раз у Арины такая резкая реакция. Она едва не плачет, но держит себя в руках.

Мне же становится легче от того, что я не разбивала пару.

Не знаю, как еще могу ее поддержать, да и не уверена, что вообще должна этим заниматься, так что просто еще раз говорю, что всё у нее будет хорошо, беру коляску и выкатываю ее на улицу.

Стало ли Арине легче после нашей встречи? Вряд ли.

А вот я будто обретаю крылья за спиной, когда осознаю, что Андрей никем не обременен, и у него нет отношений. Выходит, что Милана права, и он и правда за мной ухаживает. Не торопит события, а действует медленно, но верно. Всё время рядом, всегда готов оказать поддержку и подставить плечо.

Не успеваю я отойти от кондитерской, замечтавшись, как вдруг кто-то резко толкает меня в бок, и я отлетаю к стеклу. Ударяюсь плечом и отпускаю коляску, которую тут же хватает какой-то мужчина в черном.

Сердце мое делает кульбит, а затем стучит в таком бешеном ритме, словно вот-вот вырвется из грудной клетки.

– По-мо… – хочу я было закричать, когда вижу, как неизвестный увозит от меня коляску, а я даже не могу быстро подняться, заваливаюсь влево.

– Помогите! Кто-нибудь! – кричит вдруг Арина и, выбегая из кондитерской, бежит в сторону мужчины, запрыгивая на него сзади. Рычит, словно львица, а я наконец прихожу в себя и бегу следом.

В кровь впрыскивается адреналин, и спроси меня кто-нибудь потом, что произошло, вряд ли я смогу сказать что-то внятное. Всё происходящее смазывается для меня в серое пятно страха и алое пятно гнева.

Я даже не осознаю, как подбегаю к мужчине и пытаюсь отобрать у него коляску, в то время как Арина не отпускает его шею, вцепившись так крепко, что он даже не может сбросить ее со своей спины.

Везение это или судьба, но в этот момент к нам подлетает взявшийся словно из ниоткуда Андрей и хватает похитителя за грудки. Арина отскакивает, когда видит подоспевшую тяжелую артиллерию, а Андрей несколько раз припечатывает незнакомца по лицу кулаком.

Я проверяю, в порядке ли дочка, но она лишь непонимающе хлопает глазками, проснувшись от наших криков, и я с облегчением вижу, что она даже не осознавала, в какой опасности только что находилась.

Арина действует быстро, в отличие от меня, и звонит в полицию, чтобы выслали наряд, а вот я торможу.

– Ты в порядке? Куда он тебя ударил? – обеспокоенно спрашивает у меня Андрей, сразу же переключаясь на меня, и выглядит таким испуганным, что мне становится стыдно, что я допустила подобное.

Убедившись, что и со мной, и с Машенькой всё в порядке, он неожиданно начинает расцеловывать мое лицо, и я впадаю в ступор. Впервые он проявляет такие нежности, а я ловлю себя на том, что мне это безумно приятно.

– Всё благодаря Арине. Она вовремя выбежала из кондитерской, – говорю я, когда поток эмоций схлынивает. Киваю на девушку, которая стоит чуть поодаль и неловко мнется, почти не глядя на Андрея. Вся красная, как рак, явно стыдно ей, что мужчина, который был ей дорог, теперь узнает, что она пыталась встретиться со мной.

– Я, наверное, пойду, тут ведь камеры есть, мои показания не особо нужны будут полиции, – говорит она и хочет уже уйти, как вдруг Андрей ее ненадолго останавливает.

– Спасибо тебе, Арина. Если тебе что-то понадобится, мой номер ты знаешь.

Я прислушиваюсь к себе, но мук ревности не наблюдаю.

Чувствую и знаю, что Андрей из тех мужчин, которые своего мнения не меняют просто так. И двойную жизнь не ведут.

Вскоре приезжает полиция и увозит похитителя. Милана скидывает нам записи, и мы едем следом в участок, не собираясь оставаться всё это время в неведении.

После допроса выясняется, что мужчина, который пытался похитить моего ребенка, выбрал нас не рандомно. Действовал по чужому заказу.

И когда я слышу имя заказчика, во рту образовывается горечь.

Прошлое снова пытается влезть в мое настоящее.

И я ошиблась, решив, что Глеб угомонился.

Но на этот раз я решаю идти на радикальные меры, чтобы больше он никогда не смог потревожить ни меня, ни Машеньку. Принимаю помощь Андрея и соглашаюсь с его планом.