Текст книги "Боги должны уйти"

Автор книги: Ноэми Норд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

Насекомые лезли в нос и уши. Двигаться, тем более, кашлять и чихать, я не смела. И только с ужасом думала: "Что, если насекомые примут меня за гигантскую гусеницу?"

Тем временем полчища муравьев нашли приманку Муравьиной Принцессы, они густо облепили мои связанные запястья и лодыжки. Казалось, свобода близка. Я видела, как острые челюсти аккуратно собирают капли нектара между жилами пут. Что будет, когда они слижут все угощение? Ясно, что примутся за главную его часть.

На мой крик прибежали стражники и горящими факелами разогнали насекомых. Я долго терпела безжалостные укусы, кожа вспухла и покраснела.

Прощай, Фенис-бойя! Улетай, сестренка, без меня.

-46-

Верный слуга почтительно замер у входа.

– Подойди, Драчливый Бобрик.

– Слушаю, госпожа.

– Почему я до сих пор жива? – я показала глазами на торчащий за его поясом топор. – Почему не убита? Кажется, я храбро сражалась. Одна против всех. Разве я не достойна смерти воина?

– Достойна, – ответил раб, избегая смотреть мне в глаза.

– Прикончи меня. Добей одним ударом.

– Длинноголовый запретил.

– Он жив?

– Он при смерти. Я молю богов о его здоровье. Пока он жив, ни один волос не упадет с головы моей госпожи.

– Я нанесла Верховному Жрецу смертельную рану. Почему он любезен со мной?

– Длинноголовый сказал, что в голове храброго синеглазого воина много тайн. Благодаря им ты спасешь мир от грядущего конца.

– Вот как?

– Длинноголовый сожалеет о смерти Несокрушимого и распорядился впредь не трогать наших соплеменников.

– Это он тебя прислал ко мне. Что ему нужно?

– Длинноголовый вождь хочет поговорить с моей госпожой.

– Ну, так веди меня к нему.

Голова Верховного Жреца утонула в высоком изголовье. Лицо позеленело. В воздухе курились благовонные травы, густой аромат бальзама резал глаза. Вокруг ложа кольцом выстроились стражники и низовые жрецы.

– Оставьте нас, – прошептал Длинноголовый.

Стражники и врачеватели почтительно удалились. Верховный жрец приоткрыл глаза:

– Подойди ко мне, Синевласая. Дай руку. Прости меня, дитя. Не считаю тебя виновной в случившемся. Я сам подставил глупый лоб под смертельный ураган. Ослепший от крови воин не виноват.

– О, нет, мудрейший! Прости и позволь исцелить твои раны. Я знаю силу трав, и хрустальный череп повинуется моим рукам. В ореоле синих лучей ты недоступен смерти.

– Хрустальный череп? Не смейся. Его колдовские чары созданы лишь твоим воображением. Да, хрусталь преломляет свет. И только. Он всего лишь увеличительное стекло.

– Не стекло. С его помощью мама лечила глубокие раны. Позволь мне выйти в сопровождении охраны из города. В Долине Храмов растет множество целебных трав, они моментально поставят тебя на ноги. Я наберу тычинок бессмертника и утренней росы. На западной стороне пирамиды Луны растет изза, она усмиряет боль глубоких ран. На нижних этажах библиотеки в сырой прохладе таится шипучая плесень. Она исцелит сердце. А вытяжка мраморных грибов омолодит и разогреет кровь. Ты не умрешь.

Длинноголовый сжал мою руку. Непередаваемое чувство овладело мной. Жар ударил в голову, виски застучали, каждая клетка потянулась навстречу тайному голосу.

Да, это была... любовь. Или жалость. А может страх полного одиночества. Я встала на дорожку солнечного луча, и он показал мое светило.

Желание было так восхитительно, а синее пламя так горячо, что я не заметила, как ледяная рука господина остудила мой лоб.

– Позволь прикоснуться к твоим волосам, – сказал Длинноголовый. Он взял синюю прядь, поднес к губам, надкусил, закрыл глаза. – Я помню эти волосы. Я скучаю по ним. Точно такие волосы были у моей матери, и дочь моя была синевласой. Когда-то нас было много на земле. Теперь я снова увидел их. Дай руку, Синевласая.

Сухая ладонь жреца напоминала пергамент.

– Взгляни,– сказал Длинноголовый, – только не испугайся.

Его бледные пальцы подцепили под ушами кожу и медленно содрали ее с лица, как тонкую резиновую маску. Она упала под ноги истертой серой тряпкой.

Я вскрикнула от неожиданности. Передо мной был не человек.

Да, бог.

Тонкая бумажная кожа, испещренная синеватой сетью жил, длинные воздушные пальцы, которые знали одну работу: повелевать. Горбатый нос оказался более крут, чем под маской. Мочки ушей провисли до плеч, глубокие воронки могли вместить все звуки неба на дно тишины.

Ни волосинки на теле. Зато множество выпуклых родинок толпилось на щеках и шее, словно свора неведомой плесени, облюбовав живое дерево, присосалась, вытягивая последние соки.

А глаза! Громадные, светло – розовые, выцветшие в обрамлении воспаленных век, удивляли искрами синих кристаллов. Приглядевшись, можно было заметить, что мерцают уже не драгоценные камни, а растертый временем песок.

Длинноголовый заговорил:

– Люди верят в сказки. Особенно в мифы о том, что на земле жили боги, которые куда-то ушли. Люди любят сочинять смешные истории о славных подвигах бессмертных.

Увы, человек забыл, что божества – всего лишь исчезнувшие предки, которых удобнее любить, чем страшиться. Потому что все, что создали на земле ушедшие народы, перешло по наследству людям. Человек получил бесценные сокровища, но не знает, как ими пользоваться. Боги либо вымирают за одно мгновение, либо выживают, становясь сильнее. Нашу расу природа приговорила к смерти. Тайный недуг сломал знак черной крови, связал холодом каждую клетку и заморозил мозг. Гибель нашей расы была неизбежна. Плотью крылатых существ усыпаны скалы, долины и берега океана. Возьми горсть песка: разглядишь в нем истертые временем древние города, он прах наших крыльев и костей. Мы не бессмертные, вот главная тайна бессмертных.

– А где твои крылья?

– Их нет. Я стар, слишком стар. Крылья истерлись, истлели, их долго и нудно точила моль. Я выбросил их, а может, их и не было никогда. Подумай и догадайся сама.

– Но ты выжил.

– Я жив, да. И живу на земле уже многие тысячи лет. Но кто я? Тот ли самый, гордый, крылатый, непобедимый? Или всего лишь труп, которому передан жезл знаний? Раса крылатых вымерла, потому что не смогла продолжиться в детях. Воздух Земли резко изменился. Взрослых могли бы спасти маски, но зародыши не способны были проклюнуться в жизнь. Ядовитый воздух, растворяя скорлупу, погубил потомство.

– А люди?

– Люди пришли в опустевший мир. Под ногами хрустели кости и скорлупа. Пришельцы, запинаясь об крылья, ворчали: "Этот хлам годен лишь для костра". А детям своим поведали: "Герои очистили землю от злобных тварей". Дикари придумали прекрасные мифы о добрых богах, бессмертных, всесильных и непобедимых существах, которые дарят подарки детям. Так появились легенды о прекрасных садах, о драконах, научивших людей возделывать поля и сады, о Древе Мира и небесах на ветвях. Перед сном родители пугали детей страшными сказками, и детки спали, не отрывая взрослых от удовольствий. Люди находили на земле сложные приборы и принимали их за камни. Потому-что каждый видит и узнает лишь знакомые предметы. Люди радовались, что округлые булыжники хорошо скачут по воде, а когда тонут, поднимают фонтаны до звезд. Дикари сожгли тысячи книг, прежде чем научились читать. Когда-нибудь, вспомнив узоры печатных знаков, они восстановят в памяти все, что написано было до них.

– Расскажи мне о храме. Там, внизу мне открылось Нижнее Небо?

– Лабиринты ведут глубоко вниз. Сквозь стройные ряды колонн и бесконечных ступеней можно спуститься на недостигнутое небо. На картинах, которые ты уже видела, есть схема нижнего неба и спуска к нему. Спирали иероглифов – тайные знаки подземных путей. Ты можешь их прочитать. Они твоя карта.

– А росписи на стенах? Зачем их оставили боги?

– Храмы строили небожители, но рисунки на стенах сделали люди. Твои синеглазые предки были приближены к богам после того, как нашу расу приговорил к уходу изменчивый воздух земли. Мы отобрали зверюшек, наиболее забавных и похожих на нас. Они стали преемниками. Но получив в наследство целый мир, вы, синеглазые, принялись немилосердно его делить, кромсать, жечь и крушить, пока сами не ослабели. С тех пор так и повелось: стоит одной расе возвыситься над другой, как она тут же слабеет и передает жезл власти дикарям. Богам плевать на изображения дикарей, но людям хочется разобраться в ошибках прошлого. Потому что с уходом последнего бога вы осиротели. Он дал вам очаг, плавильные печи и бороны. Мы не жалели подсказок. Да, мы всегда находились рядом. И вы подсознательно верили в нас. И любили нас. Убийство бога каралось страшнее, чем убийство родителя. Племя людей – младенцы в звериных дебрях. Дали вам факел в руки. Иди – и не бойся.

– А что же было до вас?

– И до нас были боги.

– Вы помните о них?

– Погляди на эти стены. Подземные замки созданы не человеческой рукой. Их строили термиты, всесильная раса подземных строителей. Состав извести склеен слюной. Подобные замки и пирамиды можно встретить в любой пустыне, где есть влага и песок. Термиты – родоначальники подземных строителей на земле. Они научили нашу расу делать камень мягче воска.

– Термиты умет строить.

– Глубины земли изрыты путями вымершей цивилизации. Бесконечные коридоры, спиралеобразные спуски вниз, тайные переходы с яруса на ярус мы и называем Нижним Небом. Оно не одно. Первое ты сама открыла для людей.

– Боги умерли?

– Боги не умирают. Они уходят.

– Куда?

– Из страны богов... в страну богов. Пришло время и вашей расе навсегда уйти. Забирай людей и веди их прочь, вниз в глубины земли. Ты знаешь вход. Пора. Погляди: пришла ваша смена, – Длинноголовый показал пальцем на узкое окно в стене.

–47-

За окном, куда доставал глаз, раскинулась Долина Храмов, окантованная со всех сторон неприступными скалами. Густая звездная ночь окутала землю, но люди не спали.

– Что случилось, Длинноголовый? Почему город не спит, почему так тревожно в долине? Горят костры, стучат барабаны.

– Орда омельгонов окружила каньон. Дикие племена уже близко, и слышно, как они кричат: "Длинноголовые, умрите!"

– Ты это слышишь?

– Я это знаю. Я был на тропе уходящих.

– Длинноголовые оставят храмы людоедам? Отдадут дикарям свои дворцы, жен и детей?

– Да. История ушедших богов учит: бесполезно сопротивляться.

– Позорно не сопротивляться. У омельгонов нет железных топоров, нет прочной брони. Им незнакомы печи для плавки золота и бронзы. Наши воины закалены в битвах, их мастерство отточено веками. Один боевой топор в руках воина за мгновение отсечет сотни голов.

– Стойбища омельгонов раскинулось от горизонта до горизонта. Волна атаки затопит каньон, нашествие хлынет, как большая вода. Ты видела, как во время шторма кренится океан? Эту силу невозможно остановить. Пришла пора Хранителей. Уход – единственный способ передать тайные знания достойным из достойных.

– Уйти, спрятаться и ждать, пока сожравшие людей омельгоны передохнут от голода? И сколько придется ждать? Год? Вечность?

– Оцинвалы обречены. Они в тупике. Уже несколько веков оцинвалы топчутся на месте. Обилие сахарной пудры отсекло путь в будущее. Законы Богозверя не нужны Вселенной. Долина Храмов подлежит полному разрушению.

– Ни один человек не согласится отступить. Город рвется в бой.

– Час пробил. Поверь, в грядущем нет места Возлюбленному Солнца. И рубашкам омельгона там тоже нет места. Дикари повторят путь Богозверя. Круг замкнется. Настанет их черед освободить место.

– И тогда ты, Длинноголовый, соединишь начало и конец?

– Я всего лишь наблюдатель.

– Ты говоришь, как бог, создавший этот мир.

– Никто не способен противостоять диким племенам. Сила высокородных иссякла в братских кровопролитиях. На пробу предложен другой вариант. Рождение дикарей противостоит силе цивилизаций. Цель сильной плоти – разрушить изнеженный мир.

– Что будет потом?

– Хранители выйдут из убежища, и дикари научатся возделывать пашни и выращивать маис. История повторится. Так было с нашей расой, а теперь с вашей.

– А потом?

– Закончится время омельгонов. И заново отстроенный мир, сметут дубинки новых орд.

– Но почему дикари всегда побеждают? Стоит ли обустраивать дом на пепелище, если его все равно отберут животные, которых сметут другие звери? Кто станет победителем победителей? Кто будет править миром?

– Тот, от кого пока не ждут беды. Он слаб, незаметен и тих, возможно, он пребывает среди недоступных гор или обитает где-то под землей, а может быть, на глубине океана. Возможно, им станет существо иной природы, не человек, моллюск или кальмар.

– Уверена, что мое племя найдет другой путь.

– Ты ошибаешься. Посмотри в окно, Синевласая Богиня.

Ветер донес несвежее дыхание людоедов, копоть костров, писклявые утробные голоса. Орда безумствовала, празднуя скорую победу.

– Омельгоны знают всего два слова: "найти" и "взять". Нашли, значит возьмут. Одолеют богатую щедрую страну приступом звериной стаи. Орда – это смерть, которая скоро превратит цветущий край в мертвую пустыню.

– Уходи, Синевласая. Мой час пришел, – сказал Длинноголовый. – Я завещаю тебе Круг Воссоединения. Он память о гордых, но ушедших расах. Возьми жезл власти. Веди воинов на Нижнее Небо. Сотня верных людей станет тебе опорой в другом мире. Им ничего не надо объяснять. Они пришли и ждут в соседних покоях. Они и ты хранители. Веди их вниз. Там, к западу от сорока ступней Пернатого Змея, найдешь секретный рычаг. Он спустит ваш отряд на Нижнее Небо. Хранители передадут тебе знания, наградят бессмертием. Внизу ты безбедно проживешь не один век. Возможно, встретишь кого-нибудь из Ушедших. Им не надо ничего объяснять. Они знают о тебе и давно ждут. Спеши.

– Нет, мудрец. Пусть боги уходят без боя. Это право мудрых. Или старых. Но люди за свой мир будут биться насмерть, – я подошла к стене с оружием, взяла Каменный Луч – зеркало, похожее на то, что хранилось в сундуке матери:

– Ты подаришь мне его, Длинноголовый?

Он кивнул и закрыл глаза:

– Здесь все теперь твое.

– Ты передал мне власть. Повелеваю: ты не умрешь. Верная сотня воинов доставит тебя на Нижнее Небо к ушедшим богам.

– Я дряхл, я устал. Измени приказ, Синевласая Богиня.

– Ты любишь Нижнее Небо. Уходи, стань бессмертным. Я позабочусь об этом мире.

– Ты перехитрила меня.

Так вот ты какой, Пернатый Змей! Смешной большеухий бородавчатый старец, кожу которого разъел воздух земли.

Всесилен ли ты, и насколько всесилен?

В свое время ты отступил перед ордой дикарей. Спрятался под землей, довольствуясь путешествиями по залам подземных храмов, наслаждаясь подземными печами, зверинцами и обильной едой. Ты безбедно прожил не одну тысячу лет в подземном раю, но в один из дней тебе стало скучно среди холодных камней. Ты вылез посмотреть: что происходит на земле. И увидел: она для тебя не изменилась. Воздух был все также ядовит для твоих нежных легких, и ты старался не выходить из храма, лишь иногда принимал дары дикарей, их золото и каменья. Ты издали с любопытством подглядывал за жестокими жертвоприношениями, смеялся над глупыми ритуалами, но ни разу не остановил ни единой казни. Ты до сих пор уверен, что для того, чтобы стать богом, нужно пройти путь зверя.

Ты являлся дикарям то жрецом, читающим по звездам знаки судьбы, то щедрым земледельцем с мешочком золотых зерен. Ты стал спасителем, показал дикарям, где растут молочные и шоколадные деревья, клубника и ваниль. Ты дал им сахарный тростник. Отучая от людоедства, ты показал, как легко смастерить мотыгу и вырастить маис.

Люди спрашивали твое имя, ты назывался Пернатым Змеем. Это имя тебе досталось у смертного ложа такого же длинноголового жреца. А ему – от предшественника. И так до бесконечности.

Круг Воссоединения начался с крылатых нелюдей. Людям не нужно знать, что всесильных драконов земля когда-то сама изгнала с гор и долин.

Ты ругал бездарных человечков и топал от злости ногами, когда глупые не понимали, что бога нет, а есть только знания. Ты смеялся над их наивностью и думал: "Рано, дикари, делиться с вами сокровищами".

Так ты и жил, пока родная кровь не нанесла тебе удар в сердце.

Боги уходят. Они бессмертны, потому что старше любой болезни, древнее любого дерева на земле.

Сотня воинов, сопровождающая паланкин Длинноголового скрылась в тайном проходе. На опустевшее ложе тайная свита положила воина, добровольно принявшего смерть. На лицо натянули маску Длинноголового.

– Пора, Драчливый Борик, – сказала я. – Зови людей. Верховный вождь скончался!

В покои вбежали суетливые лекари и жрецы, почтительно склонившись перед мертвым телом в маске. Стража с рычанием ощерилась на девушку, посмевшую повесить на шею Каменный Луч, но жезл власти, который она сжимала в руках, остановил их. Она ударила им об пол, и стража Длинноголового подобострастно повалилась к ногам нового повелителя.

–48-

В зверинце Маленькой Лилии юмми седлали мамонтов, покрикивали на них, кормили маисом. Девочки с веревками и седлами выманивали на берег неповоротливую болотную крысу, но она отказывалась выйти. В ответ на окрики моргала сонными лепешками глаз, едва шевеля удавом хвоста.

– Она зажирела. Юмми перекормили ее. Какой из нее воин? На ходу заснет, да еще кого-нибудь придавит. Оставьте ее в покое, – командовала сестра. – Посмотрите лучше – туда!

Вершины деревьев раскачивались и ломались.

– Феннис – бойя, – вот кто нам нужен.

Юмми побежали седлать удивительную птицу.

Она никогда не подпускала детей к себе, кидала овощи из кормушки, щелкала клювом, шипела, рвалась в небо. Нога, прикрученная к дереву, кровоточила, кожа свисала лохмотьями. Из-под веревки виднелась белая кость.

Маленькая Лилия сердито прикрикнула и топнула ножкой на пленницу, но та смела крошку с ног взмахом крыла.

– Надо ее усыпить, а потом наденем поводок и седло, – сказа Драчливый Бобрик.

– Чем усыпить?

– Дурманным глазом. За Южной пирамидой этих ягод выросло очень много. Мальчики сбегают и принесут.

– Вот только неизвестно, когда птица после дурмана проснется. – сказала я. -Подожди, сестра, попробую договориться с ней.

– С птицей?

– С ее разумом.

– Попробуй, поговори, наверно, много ума в такой большой голове.

– Уведи мальчиков и дай мне уздечку.

Когда мы остались с фенис-боей наедине, я обратилась к ней на языке древнего народа, который успела выучить в библиотеке Длинноголового.

Этот язык не прост, я долго мучилась над знаками. Но все равно расшифровала, благодаря удивительным рисункам. На стенах нижнего яруса художник изобразил несколько фенис-бойя. Они прислуживали богам. На них летали, плавали по морю, перевозили тяжелый груз. Одна из птиц играла с детьми, кувыркаясь с крошками в небе, другая защищала от страшных чудовищ и змей.

Я не зря угробила часть жизни на разгадывание надписей.

– Здравствуй, богиня неба, – сказала я на языке ушедших богов.

Фенис-бойя перестала раскачивать деревья. Сложила крылья, посмотрела на меня, склонив голову набок.

– Мне очень жаль. Прости. Вижу, ты помнишь язык ушедших богов, тех, кто приручил и сделал из тебя верного друга.

Птица склонила голову на другую сторону, внимательно прислушиваясь к моим словам.

– Слышишь? Наш общий враг уже близко. Ваш народ убегает, не зная, что бежать некуда, впереди смерть.

Птица издала тихий гортанный звук, напоминающий треск костра.

Я шагнула вперед, показывая седло и веревку.

– Не бойся. Посмотри – это не для того, чтобы сделать тебя рабыней. Веревка поможет объединить наши усилия. А седло не позволит мне свалиться с твоей спины. Твои сородичи умели поднимать людей в небо. Позволь, я оседлаю тебя. Мы должны встретить врага, но не как бегущие крысы. Мы примем бой. Иначе не спастись. Враг силен, и люди не могут его одолеть в одиночку. Пусть вся жизнь земли даст отпор смерти.

Я приблизилась на шаг. Птица склонила голову. Я накинула узду на голову. Потом спустила узел на ноге. Веревки упали. Фенис-бойя опустила крыло, и по нему я взобралась к ней на спину и закрепила седло.

Она разбежалась, расправляя крылья, и, оттолкнувшись крепкими ногами от земли, взмыла в небо. Мы взлетели, и бешеный ветер едва не смел меня со спины. Я спрятала лицо в перья, потом закрепила себя ремнями и затянулась крепким узлом. Фенис-бойя поднималась все выше, все круче. Если бы в небе плыли облака, мы поднялись бы выше их. Рядом с нами кричали и хлопали крыльями другие птицы. Они все торопились на юг. Фенис-бойя развернулась, сделав круг над долиной Храмов.

Я посмотрела вниз, там, куда не кинешь взгляд, от горизонта до горизонта растеклось лавина людей. Омельгоны шли быстрым шагом, держа в руках сальные факелы. Огонь не тушили даже при свете дня, и густой дым, сопровождая нашествие, поднимался в небо и затмевал солнце.

Дикари верят, что огонь разгоняет духов мести. Убитые ими враги, став невидимками, ушли в мир теней, но не прекратили войну. Вражда бесконечна. Сколько прекрасных городов дикари смели с лица земли! Сколько племен и народов уничтожили! Духам врагов не лежится в земле.

Но полчища омельгонов не сдаются, идут, крушат, убивают, и, как дикие звери, не видят завтрашнего дня. Дикари живут одним часом, одним куском мяса. Где прошли – там даже смерть не живет. Ей нечем поживиться на обглоданной до корней земле.

Сверху я заметила, как рожали дикарки.

Им достаточно было присесть на несколько секунд, чтобы в руках невесть откуда появился кричащий младенец, при этом за спиной, вцепившись в волосы – заливался криком второй, под ногами хныкал третий, держась за руку четвертого.

Омельгонки рожали легко и непрерывно. Нельзя останавливаться, иначе позади идущие сметут, затопчут насмерть.

За свою жизнь одна людоедка может родить двадцать или тридцать крошечных изможденных существ. Но детей в толпе омельгонов не больше взрослых. Совсем не видно стариков. Дикари съедают лишние рты. Нашествие непобедимо, если живет по законам крыс.

Фенис-бойя издала горлом душераздирающий рокочущий звук, резко развернулась, накренилась и полетела стремительно вниз. Она падала со скоростью стрелы, у самой поверхности выправила полет, расправила крылья и, не снижая скорости, пронеслась по рядам омельгнов. Широкие крылья размели врагов. Ряды смешались, омельгоны пытались бежать, сами себя затаптывая в грязь.

Фенис-бойя снова поднялась в небо. Сверху было видно, как быстро затянулась выбритая ее крыльями широкая полоса поперек шествия дикарей.

Я направила птицу к долине Храмов. Сверху она казалась крошечным лунным серпиком среди океана грязи. Четыре пирамиды, сверкали, как всаженные в цветочный венок бриллианты. Грани храмов переливались в лучах. Храм Луны, Храм Солнца, храм Южной Звезды, Храм Севера утопали в зелени и цветах.

Но людей возле пирамид уже не было видно. Оцинвалы, их воины и рабы готовились к предстоящему сражению за город Солнца.

-49-

Я приземлилась рядом с лучниками.

Ветром от крыльев фенис-бойи ударило по передовому отряду. У кого-то рассыпались стрелы. Воины бросились к птице, чтобы вблизи рассмотреть это чудо. Они хвалили ее, хлопали по чешуе на ногах, кто-то принес ей большой тумбаговый котел:

– Примерь-ка на голову. Знатный шлем получится.

Двое воинов притащили кабанчика:

– Пусть поест перед битвой, сил прибавит..

– Не нужен ей кабанчик, самии съешьте. А фенис-бойя предпочитает угощение поароматнее.

– Ну, значит, омельгоны ей точно по душе. Вонь от них стоит на всю долину. Вижу: поел попугай хорошо: клюв в крови. Наверно сразу троих заглатывает?

– Пятерых за раз, и не жуя.

Саблезуб не подошел к нам. Он жмурился на солнце, и, задрав голову вверх, рассматривал полчища дикарей, облепивших кольцо скал над долиной. Их все прибывало. Он показал топором в сторону костров:

– Глядите, воины! Свежее мясо само приползло в наш край!

– Свежее мясо! – повторил отряд со смехом, стуча древками топоров по броне на груди.

– Выпотрошим их!

– Выпотрошим!

– Их много, – сказала я. – От горизонта до горизонта.

– Мяса много, – подхватили воины. – Это хорошо. Выпотрошим!

Барабаны подхватили раскатистый клич. В воздухе загудели трещотки, запищали свистки. Кто-то бросил охапку взрывных корней в костер. К небу с грохотом вознесся букет огненных искр. Омельгоны ответили диким улюлюканьем, и в сторону лучников обрушился град камней.

Древками топоров оцинвалы умело отбивали тяжелые булыжники. Один из лучников, схватившись за голову, упал, другой бросился бежать, но Саблезуб догнал и прикончил его на месте:

– Сдохни сейчас, трус, чтобы во время боя твое дерьмо не замарало храбрецов.

Омельгоны тем временем замыслили еще одну коварную штуку. Несколько дикарей, обхватив основание скалы, раскачали глыбу и столкнули вниз. Скала с ревом понеслась по склону, увлекая за собой лавину камней. Земля задрожала, тучи пыли взметнулись над каньоном, закрыв солнце. Скала прокатилась по передовым отрядам, оставляя за собой тропу из утоптанных тел.

– Эйя-эйя-эйя! – радостно запрыгали на краю каньона дикари, заметив поспешное отступление оцинвалов. Не дожидаясь, когда противник придет в себя, а воины снова натянут луки, омельгоны рванулись в атаку.

– Эйя-эйя-эйя! – раскатилось оглушительное эхо, доказывая значительный перевес сил противника.

Дикари не нашли безопасный спуск в каньон, но не думали отступать. Сплетясь телами, держа друг друга за ноги, свесились живыми лестницами над пропастью. Поражала скорость, с которой в долину в мгновенье ока скатилась вся орда. Залп смоляных стрел не остановил захватчиков. Омельгоны горели заживо, но руки не разжимали, живая лестница не разваливалась. В одно мгновение людоеды заполнили долину Храмов и, не ожидая остальных соплеменников, бросились с оглушительным визгом грабить храмы.

Оцинвалы издали наблюдали, как дикари окружили храм Луны. Они, как муравьи вскарабкались на пирамиду, облепив ее со всех сторон. Раздался грохот и глухие удары. К небу взметнулись тучи пыли. На парапеты вывели служителей храма, освежевали и разорвали на куски.

– Пора задать омельгонам жару! Смерть людоедам!

– Глядите: они разбирают храм на камни.

– Они уже внутри.

Грань пирамиды с глухим скрежетом завалилась.

– Омельгоны осквернили храм. Доселе никто посмел нарушить покой великих богов. Пусть боги проснутся. Пусть возглавят наши ряды! Смерть орде! Смерть дикарям!

– Веди нас, Саблезуб! Чего ты ждешь?

– Братья! – воскликнул Саблезуб, от ярости скрипя зубами. – Бой предстоит нелегкий. На каждого воина приходится тысяча омельгонов. Но разве мы не сила? Нашим топорам подчинились все окрестные племена. У дикарей зубы и палки, зато в наших руках боевые топоры! Наши огненные стрелы не гаснут в полете. Мы победим!

– Победим! – откликнулся дружный хор.

– Пусть каждый воин уложит десяток тварей. Пусть каждая стрела пронзит десять дикарей! Мы, потомки славных племен, справимся с океаном крыс. Мы превратим море ползущей смерти в море крови. Мы проложим в нем путь к славе.

– Слава долине Храмов!

– Слава-а-а-а!

Рядом с Саблезубом встал Храбрый Лис.

– Забудем старые войны. По крови мы братья. И боги у нас одни. Забудем о мести, объединимся против людоедов. Очистим землю от орды! Будем драться насмерть!

Он взметнул над головой жезл Солнца. Рядом грозно взмахнули копьями наложницы Солнечного избранника:

– Будем биться насмерть за господина!

Храброго Лиса окружили рабы, подоспевшие из района лачуг. Их привел Драчливый Бобрик. Он поднял боевой топор. Рабы не могли похвастаться добротным оружием. Но заточенные палки, луки, палицы и дубинки из железного дерева, которые давно приготовили для бунта, дружно взметнулись вверх:

– Храбрый Лис, люди Шоколадных Холмов с тобой!

– И Болото Черноногов!

– Хранители Каменных Голов!

– Город Уснувших Богов!

– Будем стоять насмерть! С места не сходить! Отомстим за сожженный край!

– Смерть людоедам!

– Смерть! – откликнулись воины-оцинвалы.

Рядом с ними встали их жены, облаченные в тумбаговые шлемы и панцири. В руках женщин грозно сверкали смоляные стрелы и каменные дротики.

– Разве можно доверять рабам? – говорили они. – Вмиг перебегут на сторону омельгонов.

– Не убегут! Людоеды – смерть всего мира.

Раздался трубный зов. И тяжелый топот.

– Мамонты! Глядите! Мальчики юмми привели на войну мамонтов. Вот это сила!

На первом мамонте восседала Маленькая Лилия. Она звонко кричала, размахивая над головой заточенной палкой:

– Мы затопчем людоедов! Выпустим кишки! Сравняем с землей! Мы будем гнать омельгонов до самого моря и скормим их Чухла-Нопе! Пусть чудовище проглотит людоедов!

– Чухла-Нопе! Чухла-Нопе! – повторили юмми, колотя животных пятками по бокам.

Мамонты врубили в небо и раскачивались на ногах, в предчувствии бешеной гонки.

А воинов прибывало. Пришли дети и даже беременные женщины. Они волокли по земле кожаные мешки с булыжниками.

– Закидайте камнями проклятых людоедов, ребята.

– У омельгонов каменные лбы. Им ваши булыжники нипочем. Тащите сюда хворост, сухой мох, известь и серую пыль из карьера. Только грохочущее пламя сможет остановить людоедов.

В районе шлюх заскрежетали железные клетки. Стражники выпустили заключенных, раздавая им оружие и шлемы.

Фау-бинго встали в одном ряду с воинами Храброго Лиса.

– Мы, фау-бинго, ничтожные шлюхи, но не хотим, чтобы людоеды зажарили наших клиентов на вертеле.

– Отец научил меня метко стрелять. Моя стрела поражает двадцать целей из десяти, – сказала Сладкая Пчелка, оттягивая тетиву и прислушиваясь к звону. – Я смогу постоять за себя.

Юноши-ягуары привели на коротких поводках свирепых хищников, и песня голодных глоток озвучила долину. При звуках этой песни шум со стороны омельгонов утих, они прекратили разрушать пирамиду и бросились разжигать высокие костры. Ягуаров, своих вечных врагов, дикари боялись больше смерти.

Подошла Крученая Губа в окружении жрецов. На ее голове красовался шлем Зверобога, в руках жертвенный бронзовый молот. Она глазами отыскала в первых рядах Храброго Лиса, прорвалась к нему, встала плечом к плечу:

– Продолжим войну. Жить – так жить. Умереть – так умереть. Я слышу голос смерти. Но голоса жизни громче. Мы победим.

– Смотри, что там происходит, – сказал Храбрый Лис, показывая в сторону омельгонов.

Со стороны вражеского стана доносился шум борьбы, рычание и визг. Над полчищами людоедов взлетали оторванные головы, ноги и кишки. Кто-то мял и рвал их тела на части.

Сладкая Пчелка пригляделась:

– Да это же Маллингуари! Смотрите: людоеды сражаются с гигантами. Великаны бьются на нашей стороне.

– Слава Маллингуари! – закричали фау-бинго. – Против омельгонов восстал весь мир!

Три мохнатых когтистых зверя насмерть бились с толпой дикарей. Людоеды облепили великанов с ног до головы, карабкались по густой шерсти на плечи и головы. Достигнув цели, они пытались всадить заостренные палки в глаза и в уши. Маллингуари отмахивались от их мелких тел, дикари с воплями разлетались в разные стороны.

Каждый шаг Маллингуари сопровождался чавканьем. Великаны шли по живой плоти, и утробы омельгонов при каждом шаге взрывались, как болотные газовые пузыри. Фонтаны крови поднимались вверх, и мокрые сороки падали с неба, как намокшие тряпки. Маллингуари выкрасились в алый цвет.