Текст книги "В объятиях его жестокости (СИ)"

Автор книги: Нина Северова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

Глава 8. Ксюша

Перед домом стоит машина, за рулём Асылжан. Он придерживает нос платком и мне становится не по себе.

– Запрыгивай, – Батыр открывает заднюю дверь и кивает. Наверное, я бы лучше пошла пешком. Компания Асылжана мне вообще не нравится, но не спорю. Сажусь в прокуренный салон и чувствую, как от едкого запаха першит в горле. Батыр садится рядом, широко расставляет ноги и коленом касается меня. Отодвигаюсь, на что он коротко ухмыляется.

По дороге Асылжан молчит, но смотрит на меня в зеркало дольше, чем надо. Не нравится этот взгляд. Будто знает то, о чем я не в курсе.

Мы приезжаем в кафе рядом с вокзалом. Тут всегда много таксистов и полицейских, готовят вкусно и недорого. Когда мы заходим, все посетители перестают разговаривать и бросают на Батыра испуганные взгляды. Напрягаюсь, в детдоме это всегда был очень плохой знак.

– Не ссы, – Асылжан хрипит на ухо и я покрываюсь мурашками. Батыр идёт впереди и кажется, ему это даже нравится. Мы садимся за свободный стол в углу, Асылжан свистит официанту и мне хочется врезать ему по губам. Дикарь невоспитанный.

– Добро пожаловать, что будете кушать? – нерусский парень спрашивает с сильным акцентом. Бедный, косится на Асылжана и чуть не дрожит.

– Три чая. Чебуреки есть? – Батыр смотрит на официанта с каким-то снисхождением.

– Конечно, с сыром и мясом.

Батыр переводит на меня вопросительный взгляд, видимо, я должна выбрать.

– Один с сыром, – отвечаю. Парень кивает и бросает взгляд на мои запястья. Убираю руки под стол, не хочу, чтобы смотрели. Наверное, думает, что я вены пыталась вскрыть.

– Мало одного будет, – казах поднимает бровь.

– Нормально, я не могу есть много.

Знаю, что многие люди думают, что детский дом – это чуть ли не курорт. Игрушки, конфеты, внимание чиновников, бесконечная жалость. Но на деле, мы просто изгои, с которыми никто не хочет связываться. С нами плохо обращаются – это касается как человеческого общения, так и элементарного питания. А в каких комнатах мы жили, и в каких душевых мылись – не хочу даже вспоминать. Желудок посажен и поэтому я не могу есть много, иначе всё выходит фонтаном.

Батыр на мои слова кивает и заказывает им с Асылжаном по четыре мясных чебурека.

Озираюсь по сторонам. Чисто, но убого. Жёлтые стены с черными потертостями в местах, где люди соприкасаются плечом или спиной. На столах клеёнки с яркими цветами. Над кассой висит небольшой телевизор, где идёт незнакомый комедийный сериал.

– Пожрём и отвезёшь Ксюшу в больницу на Жукова, – Батыр кладет руку на спинку моего стула. Чувствую его близость и обнимаю себя руками. Мужчина незаметно касается носом виска и я вздрагиваю.

– Я нянька что ли? – Асылжан упирается кулаком в стол.

– Я могу сделать так, что нянька понадобится тебе, хочешь? – голос Батыра садится.

– Нет, но хрен ли я должен возиться с твоей бабой?

Становится неловко от этих слов. Странно, что я стала «бабой» в двадцать три года. И страшно, что я «его».

– Я сама схожу к врачу, не надо меня сопровождать, – поднимаю голову и натыкаюсь на черные раскосые глаза. Батыр давит взглядом, но я выдерживаю. Смотрю в эту бездну и хочу прижаться к его плечу, но мысленно отмахиваюсь от странного порыва.

– Сама ты можешь только дышать, Ксюша. Отвезёт тебя, базар закрыли, – отрезает.

Улыбаюсь на эти сахарные слова. Дышать я могу, видимо, пока ты не перекроешь воздух. Асылжан стучит пальцем по столу, что выдает его невроз. Рядом с ним некомфортно даже в присутствии Батыра, что будет когда наедине останемся?

Официант приносит заказ и мужчины съедают свои чебуреки за несколько минут. Как будто даже не жевали. Я же не могу так быстро. Слишком жирно и сытно. И торопиться тоже нельзя, иначе сведёт желудок и это хуже всякой другой боли.

– Ну чё долго так? – Асылжан подгоняет, а я чувствую, как еда встаёт в горле колом.

– Заткнись, – смотрит на меня с жалостью и мне хочется выплюнуть то, что у меня во рту. – Жди на улице.

Асылжан с психом выходит и хлопает дверью. Наверное, когда мы поедем к врачу, он меня прикопает где-нибудь по пути.

– Не торопись, никто не гонит, – Батыр допивает чай. Даже здесь ему принесли пиалу.

– Не смотри, пожалуйста, – прошу, когда мужчина снова меня разглядывает. Так и поперхнуться можно.

– Не буду, – садится ровнее и смотрит в телевизор. – После больницы сразу домой. А вечером я приеду.

Что? Ко мне домой?

– Зачем приедешь?

– Спать будем, сладкая. На днях хату присмотрю, там осядем.

– Я не хочу жить в другом месте, у меня есть своя квартира, – кладу чебурек на картонную тарелку и вытираю руки салфеткой. Наелась.

– Твоя квартира твоей и останется, но мотаться туда далеко. Все дела в другой части города, – кладет руку мне на колено и я сквозь джинсы чувствую жар его ладони.

Странно, конечно, обсуждать такие вещи с человеком, которого практически не знаешь. И всё, что знаешь о нем – огромный ред флаг.

– Батыр, как теперь это всё будет? Я не понимаю. Мне надо как-то планировать жизнь.

– Планируй с учётом того, что я буду неотъемлемой частью. Вечером поговорим, сейчас надо ехать уже. Доела? – сжимает колено.

– Да, спасибо.

– Не за что, мелочи, Ксю-ша, – произносит мое имя по слогам. – Сейчас в больницу, потом домой, поняла?

– Поняла.

– Умница.

Батыр пересел в машину к Азамату, а я с этим дьяволом еду к врачу. Асылжан молчит, но ему и не надо говорить, всё написано на лице. Смотрю на него в зеркало, лицо припухло от удара Батыра. Нос и до этого был немного в бок, наверное, получает не в первый раз. Даже не удивительно.

Прием у врача прошел быстро. Оказывается, меня ждали. Терапевт расплывался в любезностях и десять раз просил передать Батыру, что он посмотрел меня вдоль и поперек и назначил эффективное лечение. Но на самом деле, он сказал, что у меня нет сотрясения, небольшой ушиб. Руки мазать, как и советовала Арина. Выписал витамины и сказал больше бывать на свежем воздухе. Обычные рекомендации на все случаи жизни.

По пути домой Асылжан снова не произнес ни слова. Это хорошо, потому что я не знаю как вступать в словесную перепалку с таким человеком. Ты ему – слово, а он двадцать в ответ.

– Выплёвывайся, – говорит, когда почти подъехали к подъезду.

– Что?

– Да выходи из тачки, тупая или как?

– Не тупая, просто разговаривать надо нормально, – закидываю рюкзак на плечо и открываю дверь.

– Если думаешь, что ты с Батыром и всё теперь можно, сильно ошибаешься, – злобно бросает.

– А что такое? Хочешь быть на моем месте? – вылезаю из машины и хлопаю дверью.

– Ну ты и сука.

– Вот и завидуй, – забегаю в подъезд и чувствую, как меня аж подкидывает от злости. Почему нельзя нормально разговаривать? Понятное дело, что Асылжан из бандитского круга, но обычные слова всё равно должен знать. Вряд ли он со всеми общается вот так.

Наконец-то захожу в квартиру, закрываю дверь и оседаю на пол. Эта ночь была одна из самых страшных. Я привыкла к насилию, но это… Хочу просто забыть и смыть с себя.

Долго стою под душем, руки саднит от воды, кожу от веревок немного содрало. Выжимаю волосы, нет сил сушить феном, ложусь с мокрой головой. Засыпаю быстро и просыпаюсь от звонка в дверь. Сколько времени? Вечер, за окном уже солнце садится.

Смотрю в глазок, Батыр. Ну да, обещал же. Открываю.

– Спала? – заходит с пакетами. – Уже думал дверь ломать.

– Не надо ломать. Я уснула как пришла, – тру глаза.

Батыр ставит пакеты на пол и нависает надо мной. От него пахнет сигаретами и машинным маслом. Черная футболка натягивается на вздымающейся груди. Агрессивный, даже когда спокойный. Опять разглядывает, аж щеки краснеют. Притягивает к себе и сжимает так сильно, что выбивает воздух. Кладет ладонь на затылок, давит. Чувствую его каменное тело и ловлю какой-то трепет от того, что он так обнимает. Обмякаю под этой силой, касаюсь носом шеи, от чего мужчина ещё сильнее напрягается. Я не могу обнять в ответ, мои руки в тисках, но так тоже хорошо, что даже странно.

– Жрать хочу, сладкая. Разбери пакеты, – отпускает наконец.

Выкладываю продукты на стол, а он стоит сзади и молча наблюдает. По спине бегут мурашки, руки не слушаются. Его близость парализует и я не знаю, как себя быстро успокоить. Батыр подходит ближе, чувствую спиной жар его тела и теряюсь еще сильнее. Мужчина резко хватает меня за талию, вскрикиваю от неожиданности. Он давит, сжимает, будто проверяет на прочность. А я ловлю себя на ужасной мысли: мне страшно, но ещё страшнее – мне это нравится.

Глава 9. Батырхан

Ксюша нервничает и это заводит ещё сильнее. Она даже боится красиво.

Сонная, мягкая, домашняя. В синей пижаме и растрёпанными волосами. Поднимаю футболку, провожу руками по талии и животу. Она мгновенно покрывается мурашками, веду выше, натыкаюсь на небольшую грудь. Ксюша дёргается и откидывается мне на плечо. Кладу руку на тонкую шею и сжимаю. Вся в моих руках, в клетке, из которой не выбраться. Неправильно, но плевать. Нюхаю волосы и кусаю плечо, вскрикивает.

– Батыр, – дрожит. Не надо звать, я уже здесь. Кусаю мочку уха, снова сдавливаю шею. Чувствую как ее пульс бешено бьётся, а сам еле держусь за щепки здравого рассудка, чтобы не взять прямо здесь. Но не так. Сама сверху сядет, без принуждения. Недолго ждать осталось. Ксюша ещё борется с собой, боится, но сдастся. Ведь я никуда не денусь, от меня не избавиться. В ушах гул, снова меня клинит. В глазах вспышки, голову ведёт.

Ксюша разворачивается и обнимает меня за шею. Это… приятно. И непривычно. Чувствую её пальцы на затылке и теряюсь. Нежности – это не про меня. Не умею ни давать, ни брать. От глотки до паха всё горит. Хватаю Ксюшу за лицо, давлю на щёки. Она смотрит на губы и тянется вперёд. Прижимается к моим, проводит языком и я не сдерживаюсь.

Сжимаю волосы у корней, запрокидывая ее голову назад. Сжимаю ягодицы, кусаю губы. Не поцелуй как в фильмах сопливых. Присвоение. Она сладкая и меня снова торкает. Больной, зависимый.

– Батыр, больно, – отталкивается от груди. В глазах слёзы, на губах… ранки от моих зубов. Блядь. – Ты слишком кусаешься.

Не отпускаю. Обнимаю крепче. Не умею я, твою мать, чтобы нормально было. Только через силу, через боль. Не умею лобызаться.

– Не буду больше, – провожу пальцами по длинным волосам. Мягкие. – Приготовь пожрать, я пока в душ.

– Хорошо, – отстраняется, в глаза не смотрит. Упустил важный момент? Спугнул? Ничего, наверстаю. Это не меняет того, что Ксюша – моя. Сломаю и соберу заново. Как и она меня. Уже что-то идёт не так. Меняется. Остаётся только то, что психоз мой становится более обостренным. Чувствую, сорвусь скоро, а это всегда катастрофа.

Ксюша уходит в комнату и я оглядываю кухню. Маленькая, почти ничего нет. Голая раковина торчит из стены, под ней мусорное ведро. Холодильник советский, плита «Лысьва». Столешница, сверху два ящика, небольшой стол, одна табуретка. Всё. Надо гарнитур купить нормальный сюда.

– Вот, – отдает полотенце. Иду в ванную. Мимо заглядываю в комнату, всё также пусто. Разложенный маленький диван, покосившийся шкаф и стол «бабочка» в углу. Нихрена больше нет. Обустроить надо.

В ванне зелёные крашеные стены, плохое освещение. Сразу нары вспоминаю, аж дёргает. Раздеваюсь, бросаю шмотки на пол. Тесно здесь, конечно. Вода смывает тяжёлый день, но грязь всё равно остаётся.

Зуб за свою тупость получил. В больничке теперь отлёживается. Помяли его. Не жалко, думать надо, хотя бы иногда. Он вроде не тупой мужик, но что-то пошло не так. И притон разнесли его. Девок вывели, Асылжан с мужиками битами всё разворотили. Потому что Ксению мою напугал, следы оставил на ее коже. Как вижу синие запястья, так ещё раз позвоночник ему сломать хочу.

Вытираюсь и голым выхожу в комнату. Ксюша в коридоре останавливается и смотрит на меня глазами оленёнка. Ну давай, задержись взглядом ещё немного, я и тебя раздену.

– У тебя нет татуировок? – спрашивает и возвращает взгляд на лицо. Могла бы и дальше смотреть ниже пояса. Чем природа наградила, тому и рады.

– А должны быть? – иду на кухню. Вместе с едой привез чистые вещи. Ксюша нарезала бутерброды, на плите варятся пельмени.

– Наверное, ты же… – замолкает.

– Кто? Договаривай, – достаю из пакета шмотки, натягиваю трусы.

– Лицо бандитской наружности, – отвечает.

Смеюсь. Так меня ещё не называли. Обычно говорят, что я псих отбитый и ублюдок.

– Не нужны мне эти портаки. Шрамов хватает, – подхожу к девчонке и беру за подбородок. – Откуда у тебя это? – провожу большим пальцем за ухом. Ксюша отворачивает голову и делает шаг назад.

– Не трогай.

– Кто сделал это? – кладу руку на плечо, смотрю как бьётся вена на шее. Хочу укусить, засос оставить. Ну точно больной.

– Неважно, это тебя не касается, – сжимает кулаки.

– Ксюша, меня теперь всё касается, сладкая. И это, – тыкаю пальцем на ее шрамы, – В первую очередь. Кто? Я накажу его.

– Некого наказывать, их уже нет в живых. Да и было это давно.

Их? Издевались толпой?

– А родители знают?

Ксюша меняется в лице, будто чувствует сильную боль. Отворачивается к плите, мешает пельмени. Не хочет отвечать?

– Ксю-ша, – сажусь на табуретку.

– А похоже, что они у меня есть? – разводит руками.

– Вообще никого? Детдомовская?

– Вообще никого, да, – остаётся стоять у плиты и подгибает ногу.

Теперь понятно, почему хата почти пустая. А на работу нормальную не может устроиться, потому что чудила в зверинце?

– На днях куплю мебель сюда, – тяну руку, она её перехватывает. Встаёт между ног, в глаза смотрит. Сжимаю ягодицы, шлёпаю. Мягкая, сочная. Фигура, что надо. Но я подожду. В трусах у меня ничего ждать не хочет, правда. Ксюша это видит и краснеет.

– Не надо ничего покупать.

– Почему?

– Не рассчитаюсь потом, – обнимает себя.

– А я сказал, что надо возвращать бабки?

– Батыр, все знают, как ты выбиваешь долги. У меня нет денег, чтобы вернуть хотя бы один процент из того, что ты потратишь на меня.

Вспыхиваю. Встаю, хватаю её за волосы и откидываю голову назад, чтобы смотрела прямо в глаза.

– Ксюша, не расстраивай меня, сладкая. Я прекрасно знаю, что обо мне говорят, но это тебя не касается. Всё, что ты от меня получишь – это не в долг. Еда, шмотки, защита, секс – всё будет, потому что я хочу это дать. Не смотри так, трахать тебя буду не как должницу, а как свою женщину. Ты сама будешь хотеть и уже хочешь, – её зрачки расширяются. Не верит, сомневается. – Ну, что не так? Рожей не вышел? Я знаю.

– Просто так ничего не бывает, Батыр, – голос дрожит. – Всегда нужно платить. Или телом, или деньгами.

Детдомовские замашки.

– Отчасти так. Расслабься. Никакой долг на тебя не повешу.

Надеваю джинсы, накидываю футболку. Выхожу в подъезд покурить. Гадкое чувство. Не должна она так думать. Ксюша изначально была другой. Я мог силой взять, сломать, запугать, но нет. Не с ней. Не знаю как вся эта лабуда в отношениях происходит, но задевает. Я же по-нормальному, почему так?

Глава 10. Ксюша

Мы лежим в одной постели, в опасной близости. Батыр снова меня сжимает и так сильно, что дышать получается с трудом. Мне тепло, но и потряхивает от страха. Он вроде не делает ничего такого, но я не могу расслабиться. Привычка не доверять никому, кроме себя. Не терять бдительность.

Батыр зарывается носом в мои волосы, рычит, вздыхает. Ведёт себя как маньяк и я от этого расплываюсь. Хочу сама трогать его, почему-то тянет, но как будто… Если отдаться своим желаниям, то назад пути уже не будет. Хотя Батыр и говорит открыто, что он никуда не денется. Губы пульсируют после кусающего поцелуя. Было больно, практически до слёз. Но под этим звериным натиском у меня появилось приятное томление внизу. Как понять, что вообще происходит? Эмоциональные качели какие-то. И хочется, и колется.

Мы не спали полночи, Батыр всё никак не мог успокоиться. Трогал, гладил, кусал, сжимал. Кожа пульсирует по всему телу от его прикосновений. В конечном итоге я уснула у него на груди, под громкий стук сердца.

Батыр встал рано и сразу вышел курить. Я быстро умылась и начала готовить завтрак из продуктов, которые он вчера привез. Много всего и половины я никогда не пробовала. Чувствую себя странно. Это не подачка, Батыр сделал то, что сделал бы любой нормальный мужчина. Но по ощущениям, я всё ближе к тому, что клетка закроется и зверь, находящийся в её кромешной темноте, меня погубит.

– Ты чего встала? – садится за стол.

– Не знаю. Ты же встал, – ставлю перед ним гренки.

– Ну так у меня дела, а ты можешь спать дальше, – берет ломтик хлеба. – Давно не ел такое, вкусно.

У меня один стул на кухне и в комнате нет запасного. Вчера мы ели очень странно: Батыр сидел на табуретке, а я на его колене. Неудобно. Хотя мужчина наслаждался этим. Сейчас я бы хотела сесть на столешницу, но Батыр выставляет ногу и хлопает. Не хватает только команды «сидеть».

Сажусь к нему на колено, обвивает талию рукой. Тепло. Немного откидываюсь назад, Батыр прикусывает плечо и я кладу ладонь на его руку. Он сразу сжимает кулак до белых пятен. Смотрю на свою маленькую ладонь поверх его огромной кисти и это кажется красивым. Никто из нас не ест. Так и сидим, пока у Батыра из комнаты не зазвонил телефон.

– Вставай, – шлёпает по пятой точке. Возвращается злым и встревоженным. Уступаю место и он снова тянет меня на колени. Быстро доедает, давит на бедра и я ерзаю от неприятных ощущений.

– Не делай больно, пожалуйста, – прошу. Мужчина убирает мои волосы с лица, проводит большим пальцем по яремной ямке. Смотрит на шею и я сглатываю.

– Само получается, – шепчет. Батыр напоминает уличного пса, который никогда не знал человеческой ласки. Животное, у которого шрамы на мордочке, порванные уши, хромает и чуть что готов загрызть. И когда появляется человек, который не шугает и не пинает, зверь ластится и от переизбытка эмоций кусается. В этом мы похожи, я же такая же.

Беру его лицо в ладони, касаюсь губами щеки, чувствую как мужчина напрягается. Оставляю лёгкий поцелуй на плотно сжатых губах и отодвигаюсь. Батыр дышит тяжело, глаза горят и мне хочется улыбнуться. Приятно вызывать такую реакцию. Но справлюсь ли я с ней?

– Асылжан приедет днём, замерит кухню и на днях гарнитур привезут, – отпивает чай.

– А может кто-то другой приехать? – встаю.

– Что такое? – щурится.

– Асылжан меня ненавидит. Он слишком пугающий.

– Гораздо хуже, когда он любит, поверь. Не ссы, он знает свою работу и не тронет тебя, – отмахивается. Ну да, просто сразу прихлопнет как муху.

Батыр уходит через пятнадцать минут и я остаюсь один на один со своими мыслями. Я не привыкла сидеть дома, не знаю чем заняться. Помыла полы, закинула стираться постельное белье. Сходила в магазин за картошкой и сварила суп.

В обед пришел Асылжан и на удивление молча сделал замеры. Даже не посмотрел на меня ни разу. Когда он вышел из квартиры я прямо вздохнула с облегчением. Всё-таки жуткий тип.

Отсутствие работы вгоняет меня в тревогу. Когда постоянно бегаешь, хватаешься за любую возможность, время пролетает очень быстро. А сегодня день тянется и я уже устала от безделья. В детдоме за то, что ты лежишь днём на кровати или недостаточно усердно выполняешь задания, могли закрыть в маленькую «комнату наказания», как называли воспитатели. На самом деле, это было подсобное помещение по пути в подвал. Там было темно, сыро и очень мало места. Нас могли закрыть на час или на несколько дней. И когда ты побываешь в таком месте, то на всю жизнь запоминаешь, что нельзя бездельничать, это может плохо закончиться.

Дергаюсь от звонка в дверь. Кроме Батыра никто не может прийти. Смотрю в глазок – Азамат.

– Здравствуйте, – открываю дверь. Мужчина молча заходит.

– Одевайся, к Батыру поедем, – облокачивается спиной на входную дверь.

– Куда?

– В баню, – тяжело вздыхает.

– Я не поеду, что мне там делать?

Азамат склоняет голову к плечу.

– У тебя нет выбора, Ксюша. Ты в любом случае появишься там.

Такое чувство, что меня вызывают как проститутку. Но Батыр ведь говорил, что не думает так обо мне. Не нравится мне это всё.

– Я не хочу. У меня нет купальника.

– Он уже всё купил. Ещё раз, Ксюша. У тебя нет выбора, Батыр ждёт тебя и ты приедешь. Твоя задача – успокоить его, потому что… – замолкает. – Неважно.

Успокоить? В гневе он неадекватный и они думают, что я смогу что-то сделать?

Глава 11. Ксюша

Наверное, Азамату тоже не хочется со мной возиться, как и Асылжану, но он не показывает этого. Всю дорогу до бани мы ехали молча, мужчина всё время держал телефон в руках и что-то проверял. Мне некомфортно в присутствии Азамата, но не страшно. Как будто из всей этой компании он более… нормальный?

Баня находится на отшибе, в промзоне. Я в этой части города никогда не была. Здесь какие-то предприятия, оптовые магазины и несколько саун. Мы останавливаемся у здания с вывеской «У Светланы», при входе стоят пьяные мужчины и спорят.

– Выходи, – Азамат снимает блокировку с дверей.

На улице тепло, но меня немного трясет и морозит. Защитная реакция организма. Мне страшно, но я верю словам Батыра, что он не обидит и не сделает ничего против моей воли. Так ведь и будет, да?

Внутри всё более или менее красиво. Кожаные темные диваны, цветы, большой телевизор и стойка администратора. Девушка улыбается Азамату, а тот игнорируя её проходит дальше. Чем ближе подходим, тем лучше я слышу мужские голоса и женский смех.

Азамат открывает дверь и мы оказываемся в комнате с большим накрытым столом, такими же кожаными диванами и плазмой. Батыр сидит посередине, по одну сторону от него двое мужчин. А с другой – девушка закутанная в полотенце. Видя меня, она закидывает ногу на ногу и двигается ближе к Батыру. Чувствую укол ревности. Они…?

– Наконец-то, – Батыр отталкивает девушку и встаёт к нам. Он раздет до пояса, на бедрах висит белое полотенце. Мужчина поворачивается спиной и я цепляюсь взглядом за длинный шрам на правой лопатке. – Переоденься, – подаёт мне небольшой пакет. Открываю, а там жёлтый купальник. Позаботился всё-таки.

Справа приоткрытая дверь, где видимо бассейн и парилка. Слышу всплески воды и женский визг. К нам выходят две девушки, в одной из них я узнаю Дарину, мы вместе были в детском доме. Она тоже замечает меня и наигранно улыбается.

– Ксюха! Привет, подруга! – обнимает меня холодным влажным телом и я дергаюсь, неприятно.

– Привет, – отвечаю.

– Значит, и ты здесь? Я так и думала, – улыбается.

– Что думала?

– Ой, ну не оправдывайся. Все свои, – подмигивает.

– Я не проститутка, если ты об этом, – сжимаю кулаки.

– Ну да, рассказывай, – смеётся и садится на колени к одному из мужчин. Хочу возразить, но Батыр толкает меня в спину. Мы заходим в ещё одну небольшую комнату. Здесь кровать и два кресла. Больше ничего.

– Почему ты всем пытаешься доказать, что ты не шаболда? – выхватывает пакет из моих рук и бросает его на кровать. – Какая разница, что думают эти прошмандовки? – кладет руку мне на шею и чуть сдавливает.

– Потому что я не такая, Батыр. И это важно для меня.

– Я знаю, что не такая. Крысы могут говорить за спиной всё что угодно, но это не должно тебя волновать. Могу башку ей прострелить, хочешь? – смотрит на мои губы и тяжело дышит. Я видела на столе бутылки с алкоголем, но от Батыра нет запаха.

– Не надо, меня не настолько это задевает, – опускаю взгляд на его босые ноги. – Ты не пил?

– Нет, – отвечает удивлённо. – Хочешь напоить меня? – хмыкает.

– Наоборот. Увидела бутылки, а ты вроде трезвый.

– Я почти не пью, тогда совсем тормоза отказывают. А я и так на взводе сейчас.

– Почему? На взводе, – смотрю ему в глаза и не понимаю откуда у меня столько смелости. Батыр заметно напряжен, его как-то дёргает. Но ведёт себя нормально со мной. Вроде.

– Потому что иногда люди зарываются и думают, что они умнее. А по факту лажают так, что хер с этим разберешься. Я не прощаю такого, – ведёт головой в одну сторону, затем в другую.

– Вряд ли есть что-то, с чем бы ты не справился. Я думаю, – пожимаю плечами.

Батыр жжет глазами, под этим взглядом я опять чувствую изменения в теле. Кожа покрывается мурашками, пальцы колет. Хочу прикоснуться, но Батыр меня опережает. Снова этот кусающий поцелуй, от которого горят губы. Мужчина наматывает мою косу на кулак и резко запрокидывает голову назад. Шея открыта, он впивается зубами и оставляет засосы, проводит языком по яремной ямке, которую всегда трогает. У меня подкашиваются ноги от этого напора.

– Батыр, подожди, – сжимаю его плечи. Он отстраняется, губы влажные, глаза затуманенные. – Слишком грубо.

Кладу ладони ему на щеки, поглаживаю большими пальцами уголки губ и подбородок. Батыр сжимает талию, будто хочет сломать. Прижимаюсь к губами и осторожно провожу языком. Батыр рычит и стонет, но поддается и старается не спешить.

– Вот так, – шепчу. – Так приятней.

Батыр шумно выдыхает и бьёт кулаком в стену за мной. Дергаюсь, но не отхожу.

– Что такое? Не нравится? – спрашиваю и всё также касаюсь его губами.

– Нравится. Не знаю, – давит рукой на мой затылок. – Сделай так ещё.

Мы целовались до тех пор, пока у меня не онемели губы. Батыр несколько раз пытался забрать «управление» себе, но останавливался и старался быть нежнее. Ему это сложно даётся, но попытка подстраиваться – вынудила моих бабочек в животе вспорхнуть несколько раз.

– Давай, переодевайся и пойдем в парилку, – садится в кресло и широко расставляет ноги.

– Ты не выйдешь? – как-то я стесняюсь переодеваться при нем. Батыр вскидывает брови и ухмыляется.

– Нет, хочу смотреть.

Понятно. Мне проще подчиниться. Поворачиваюсь к нему спиной и снимаю одежду. Когда остаюсь в нижнем белье, слышу, как Батыр тяжело дышит через рот. По телу рассыпаются мурашки и я чувствую трепет от того, что вызываю у него такую реакцию. Переодеваю низ, а верхнюю часть не могу завязать сама.

– Эм… можешь завязать? – спрашиваю через плечо. Батыр весь мокрый, встаёт и на кожаной спинке кресла осталось влажное пятно от его спины. В комнате тепло, но не настолько.

Мужчина молча проводит пальцами по позвоночнику и я вздрагиваю. У него горячая кожа, которая будто оставляет отметины своими прикосновениями. Отвожу плечи и выгибаю спину.

– Блядь, – прижимается пахом сзади и обнимает. – Сладкая, я не хочу наломать дров. Пожалуйста, не провоцируй меня. Я и так, – кусает плечо, – Держусь из последних сил.

– Я попросила завязать купальник и все. Остальное ты додумал сам, – улыбаюсь.

Батыр замирает и больно шлёпает по попе.

– Оборзела? – завязывает верёвочки.

– Ну, если только немножко, – ухмыляюсь. Батыр хрипло посмеивается и ведёт меня в парилку.

Я никогда не была в таких местах, вроде чисто и не сильно облезло. В самой парилке очень жарко и душно. Три уровня лавочек, мы садимся на самую верхнюю. Чувствую, по телу стекает пот и волосы сразу прилипают к спине. Сворачиваю косу в высокую гульку и становится легче. Кроме нас никого нет и я рада. И так чувствую себя слишком неуютно. Батыр сидит рядом и прикрывает глаза. Кажется, ему нравится париться.

– Не мутит? – спрашивает не открывая глаз.

– Нет, но хочу уже выйти.

– Пойдем, – берет меня за руку. Дверь парилки смотрит на бассейн. Пару шагов и спуск в воду. Батыр ныряет в бассейн и подплывает к лестнице. – Иди ко мне.

Почему эти слова вызывают странные ощущения? Медленно спускаюсь и окунаюсь в воду по шею. Здесь довольно глубоко, но я умею плавать. Батыр подсаживает меня под попу и я обхватываю его ногами. Кажется, будто у нас отношения, как у нормальных людей. Обнимаю его за шею. Прохладная вода приятно остужает тело и я чувствую усталость. Хочу опять поцеловать Батыра, но нас прерывает девушка, которая сидела рядом с ним. У нее непозволительно откровенный купальник, всё видно настолько, что даже неловко. Она прыгает в воду и брызги летят на нас. Волосы сразу становятся мокрыми. Хочу слезть, но Батыр сильнее прижимает к себе.

– Тебе, наверное, скучно? – девушка кладет руку ему на плечо и я чувствую физическую боль где-то глубоко внутри.

– Карина, сломаю, – сбрасывает с себя ее руку, и не отпуская меня подплывает к лестнице. Я поднимаюсь и не знаю куда идти, но после увиденного хочу сбежать. Почему она прикасалась к нему? У них что-то было? Сегодня?

Батыр накидывает мне на плечи свое полотенце и заводит в комнату, в которой я переодевалась. Мне очень хочется плакать, не знаю почему. Он разворачивает меня лицом к себе, поднимает голову за подбородок и я не сдерживаюсь.

Слёзы идут сами, не могу остановить. Внутри всё горит от ревности и боли, которую я не понимаю. Так не должно быть. Батыр смотрит на меня молча, а потом с размаху ударяет кулаком в стену. Гнев настолько искажает его лицо, что он становится непохожим на себя.

Было спокойно, а стало опять страшно. Что сделает дальше, ударит меня? Или сразу убьет?