Текст книги "В объятиях его жестокости (СИ)"

Автор книги: Нина Северова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

Глава 35. Батырхан

Ксюша спит под боком, держит меня за руку, не отпускает. Сильно ей досталось. Вздрагивает во сне, а я будто ещё одну рану получаю.

В подвале я подумала, что люблю тебя.

Вспоминаю её слова. Как можно меня любить? Я же ничего не сделал хорошего для неё. Принес за собой столько боли. А Ксюша не прогнала.

Когда увидел, как она уши закрывает, чуть не взвыл. Звал ее, не хотел пугать. Но она совсем сломалась. И так судьба тяжёлая, а после этого. Вина давит бетонной плитой.

Врач сказал, её не насиловали и не били. Ксюша сильно ударилась головой, сотряс. Ей было плохо всё время, а они даже не оказали помощь. Твари. Ничего не закончилось. За Ксюшу буду рвать до последнего, до изнеможения. Все получат по заслугам. Я и так проебался, но сейчас спуску не дам.

Смотрю в потолок, ужасно хочу курить. Тело болит невыносимо. Колют обезболы, и пока действуют – нормально. Только спадает эффект, хочется лезть на стену. Меня зашивали два хирурга параллельно, надо было быстрее привести себя в порядок. Я хотел увидеть Ксюшу, но после всего нельзя было появиться перед ней в таком виде. Она достаточно страху натерпелась.

Медленно встаю, давлю стон в груди. Надо подымить и к Азамату зайти, он в соседней палате. Иду мелкими шагами, каждое движение отдает сразу во всё тело. Кажется, что болят места, о которых я вообще не знал.

Азамат не спит, в телефон смотрит. Поди опять следит за своей девчонкой. Сталкер хренов.

– Как ты? – спрашиваю. Останавливаюсь у его кровати, ищу взглядом сигареты.

– Лучше тебя, – ухмыляется. Засранец. – Сигареты на подоконнике.

Дохожу до окна, Азамат рядом. Так много хочу ему сказать.

– Юра свалил из города вчера. Понял, что я нашел Ксюшу и следом пойду за тобой. А там и повалим всех, – достает из пачки две сигареты.

– Куда свалил? – сажусь на тумбочку, ноги не держат.

– Предполагаю в сторону Анапы. Лёня везде своих натыкал, я думаю, прижмут его. А потом сюда доставят.

– Юра решил свалить, а пацана своего бросил, – затягиваюсь.

– Кабиров нужен был только, чтобы Котелково отжать. Юра бы встал у руля, а Илья бы получал процент свой. Но это были бы только его деньги, не ментовские.

– То есть они собирались ещё и со своих ментов дань собирать?

– Конечно. Город-то нормально платит, – тушит сигарету в пепельнице. – Но Котелково твое, ни одного сантиметра земли не отдал.

Азамат смотрит в окно, а я на мгновение вижу в нем соседского пацана, с которым мы во дворе в войнушки играли. А потом приходили к нам и мама пекла баурсаки.

– Что с лицом? – спрашиваю второй раз. Шрам такой, останется на всю жизнь.

– Юра кислоту вылил, когда я в первый раз прижал его. Случайно узнал, что они вместе с Кабировым. Ну и… Попало на щёку, а не на всё лицо.

Пиздец. Может, я ещё легко отделался? Дверь открывается, Асылжан хромая заходит. Его тоже пытали, весь в косяках. Молча берет сигареты, зубами достает одну.

Молчим.

– А где нас держали? Это же ментовское здание было, – вытягиваю ногу вперёд.

– Старое здание СК. Они же переехали года четыре назад. А это так и осталось. Скорее всего, вы там не первые гости были, – Азамат проверяет телефон и щурится.

– Сможем ли мы когда-нибудь жить без этой херни? – Асылжан садится на кровать и сбрасывает пепел на пол. Свинота.

– Без какой? – переспрашиваю.

– Перестрелок и всего остального.

– Тебе же нравится эта шальная жизнь, – Азамат ухмыляется.

– Ну, когда тебе ногти с корнем выдирают, всё-таки не очень нравится.

Сжимаю переносицу, в висках пульсирует.

– Не знаю, что тебе сказать. Мы нормально-то и не двигались никогда. Как беда с топором случилась, так и… – замолкаю, когда Азамат передёргивает плечами. Его больная тема, не хочу ранить. – Извини, Аз.

Кивает.

– Хочешь соскочить? – Азамат открывает бутылку воды и жадно пьёт.

– И да, и нет. Лихие времена прошли, а мы в них застряли. Чё имеем по итогу? Несколько ходок, руки по шею в крови и куча портаков на теле. Ну, ещё и башка едет. Батыр так вообще, год другой и в психушку заляжет.

Голова у меня щелкает постоянно. Я знаю, что надо к психиатру идти, колёса какие-то пить. Только нихрена это не помогает. Всё равно не успокаивает.

– Не уверен я, что мы сможем жить нормальной жизнью, если мы ничем другим, кроме криминала не занимались, – встаю. – Да и людей из-за нас полегло сколько. Ради наших интересов. Так что, хер знает.

– Но девка твоя чуть не погибла, Батыр, – Асылжан бросает мне в спину. – Тоже из-за твоих интересов. Это ли не повод остановиться?

Философ долбанный.

– Повод. Но так просто этот мир не отпустит, Асылжан. Даже если завязать совсем, отдать все точки, мы так и останемся бывшими зэками и авторитетами. Мы ни дня не работали в нормальных местах. У нас с тобой даже образования нет. Мы никто и звать нас никак. Не говоря уже о том, какой шлейф за нами тянется.

Выхожу в коридор и морщусь от неприятного чувства в груди. То, что раньше казалось важным, сейчас – убивает. В прямом смысле. Люди всегда шли в расход, к сожалению. Они сами выбирали этот путь. Но когда страдают те, кто не должен совсем – это приводит в бешенство. Ксюша запросто могла умереть. И если бы это случилось, я не знаю, как бы я пережил это. Утопил в крови город и может ни один. Но её бы это всё равно не вернуло.

Ксюша спит отвернувшись к стене. Медленно ложусь рядом, от боли аж глаза слезятся. Переворачиваюсь на бок, прижимаюсь к ней. Теплая. И пахнет собой. Зарываюсь носом в затылок, спускаюсь ниже, к линии роста волос. Мажу губами по шее, не хочу кусать. Хочу просто целовать. Чтобы долго.

– Батыр? – девочка приподнимается и сонно на меня смотрит. Милая какая.

– М?

– Тебя долго не было, – обнимает меня за талию.

– К Азамату ходил.

– И покурить не забыл, – вздыхает.

– Это тоже. Я всего одну, – целую лоб.

– Запах всё равно есть, – поднимает голову и сводит брови. – Голова ещё болит.

– Не наклоняйся так, если больно, – кладу руку ей на затылок, придерживаю. – А насчёт сигарет, я постараюсь бросить. Но сразу не получится.

– Хорошо, – улыбается. Как я давно не видел её такой.

– Всегда улыбайся, сладкая. Я только этим живу.

Ксюша прижалась крепче и я впервые за долгое время хочу просто… быть.

Глава 36. Ксюша

– Я уже хочу домой, Батыр, – признаюсь за завтраком. Мы в больнице вторую неделю. И я уже не могу здесь находиться.

– Знаю, но ты ещё не до конца поправилась, – отодвигает от себя кашу. Мы живём в одной палате. Врач пытался объяснить, что так нельзя, но кто будет настаивать, когда дело касается Батыра?

– Мне лучше, в отличие от тебя, – ковыряю сырники вилкой. Мне нравится как здесь готовят, но сегодня не лезет.

Батыр вздыхает и разваливается на стуле. У него гноится один порез на рёбрах, всё остальное заживает хорошо. При этом всё его тело – сплошной синяк. Ему больно и некомфортно, но старается этого не показывать. Когда совсем тяжело, просит у медсестры укол обезболивающего.

У меня же прекратилась тошнота и постоянное головокружение. Слабость осталась, но это мелочи.

– Иди сюда, – раздвигает ноги. Встаю с кровати и осторожно сажусь к нему на левую ногу. Она немного здоровее правой. Батыр сжимает талию и тянет меня к себе на грудь. – Зачем суету наводишь? Плохо тебе здесь разве?

– Не плохо. Но это всё-таки больница, а не дом.

– А дома что делать? – проводит тяжёлой ладонью по спине.

– Странный вопрос, это ведь дом. Там безопаснее.

Батыр напрягается. Разве я что-то не то сказала?

– Ты и здесь в безопасности, сладкая. Не сомневайся, – давит рукой между лопаток.

– Я знаю, но я про другое. Знаешь выражение «мой дом – моя крепость»? У меня также. Я могу расслабиться только дома, когда дверь во внешний мир закрыта.

– А со мной тоже не можешь расслабиться?

– Могу. Мы же спим в одной кровати, – привстаю.

Батыр смотрит на меня с сомнением. Странно, он будто не верит.

– Спать вместе – это же вопрос доверия. Когда засыпаешь, с тобой могут сделать всё что угодно, – упираюсь подбородком ему в плечо. – Ты красивый.

Батыр резко хмурится и заливается смехом.

– Сладкая, у тебя видимо последствия травмы, – вытирает глаза рукой.

– Возможно. Но это не меняет факт, что ты привлекательный для меня, – встаю, но Батыр резко тянет меня обратно. Вскрикиваю от неожиданности и получаю звонкий шлепок по пятой точке.

– Не делай из меня сахарный сироп, Ксюша.

– А то, что? – ухмыляюсь. – Потечешь как девчонка?

Я не знаю, что происходит. Я такой никогда не была. Но реакция Батыра на безобидные комплименты и веселит и злит. Я же говорю это от чистого сердца, серьезно. А он?

На мои слова Батыр сначала сильно удивляется, а потом снова смеётся. Ну вот как можно быть таким устрашающим и милым одновременно?

– Ксю-ша, девочка моя, – задерживается губами на лбу. – Мне нравится, когда ты не боишься. Дерзость тебе идёт. В пределах нормы, – позволяет мне всё-таки встать.

– Ты сам эти нормы определяешь?

– Конечно. Но вообще… Я готов на твои капризы. Хочу, чтобы ты из меня верёвки вила, – лениво улыбается.

– Вряд ли такое возможно, Батыр, – накидываю на плечи толстовку.

– Почему?

– Потому что я даже не знаю как это делается.

Батыр тихо усмехается и придерживает бок. По времени ему уже пора идти в перевязочную.

Дверь в палату открывается и заходит Асылжан. Как обычно недовольный. Его тоже ещё не выписали.

– Ты не к себе домой заходишь, Асылжан, – Батыр резко встаёт и меняется в лице. Секунду назад был добрым и вот опять. Но Асылжан всегда заходит без стука, мало ли чем мы тут занимаемся.

– Поговорить надо, – Асылжан смотрит Батыру в глаза и словно злится ещё сильнее. Интересно, он вообще бывает в хорошем настроении?

– Телефон для этого есть. Последний раз предупреждаю, – хватает сигареты со стола и выходит в коридор.

Остаюсь одна. Несмотря на то, что мы в больнице, у них всё равно что-то происходит. Я не задаю вопросы, не уверена, что хочу знать правду. Иногда Батыр и Азамат разговаривают в нашей палате, но на казахском. И когда я вижу лицо Батыра в этот момент, чаще всего он злой и мрачный.

Врач разрешил выходить на улицу, несколько раз в день гуляю. У больницы небольшая территория. Если идти медленным шагом, можно обойти всё за пятнадцать-двадцать минут. Иногда мне составляет компанию бабуля из травматологии. У нее что-то с ногой и ей нужно разрабатываться потихоньку. Когда гуляем с ней, это занимает примерно час. Я не против. Валентина Алексеевна рассказала про всех своих внуков, детей и дальних родственников. Ни разу не видела Наташку из Липецка, но она уже меня бесит. Взяла в долг тридцать тысяч и уже пять лет не может вернуть Валентине Алексеевне.

Провожаю свою больничную подругу до палаты, всё-таки ей сложно ходить без подстраховки. Поднимаюсь на два этажа выше, и в очередной раз замечаю колоссальную разницу между платным и бесплатным отделением. Это грустно, конечно. И внешний вид другой и даже отношение персонала.

Батыр облокотившись на подоконник смотрит в окно. Поворачивается, когда я закрываю дверь.

– Нагулялась?

– Да, на улице хорошо, – снимаю толстовку и сажусь на кровать. Батыр медленно подходит, встаёт между моих ног, и смотрит так, что у меня покалывает всё тело. – Ты… странный. Всё хорошо?

– Нормальный я, – проводит пальцем по моей щеке, чувствую как кровь приливает к лицу. – Завтра домой поедем.

– Наконец-то, – отвечаю тихо. Между нами сантиметров двадцать, но Батыр давит своей энергетикой и я немного теряюсь. Он как будто возбужден или безумен. В случае Батыра, скорее всего и то, и другое. – Ты немного пугаешь.

– Чем? – продолжает гладить мое лицо.

– Обычно ты не такой нежный.

– Исправляюсь, – тяжело дышит и немного сводит брови. Проводит большим пальцем по моим губам, надавливает. Касается языка подушечкой и я чувствую горьковатый привкус. – Ты бы смогла… вот так? – проталкивает палец чуть глубже и я непроизвольно обхватываю его губами. Батыр размазывает мои слюни по губам и подбородку.

– Я никогда этого не делала. Но, думаю, да. Если научишь, – говорю почти шепотом.

Батыр молча наклоняется и целует меня в губы. Как и всегда, с укусами до крови. Но дальше этого ничего не происходит. Возможно, из-за того, что ему физически ещё тяжело, а может… Не знаю, в чем причина. У нас за это время ничего не было, но мы были и неспособны.

– Хорошо, сладкая. Хорошо, – отходит к окну и закуривает.

Глава 37. Ксюша

Дом встречает духотой и обновленной мебелью. Кладу ключи в карман толстовки и оглядываюсь.

– Зачем ты это сделал?

– Просто, – Батыр бросает наши пакеты на пол. – Не нравится?

– Нравится, но у меня нет денег вернуть за это всё, – поджимаю губы.

На кухне новые плита, холодильник и гарнитур. Теперь много ящиков и аж три рабочих поверхности. Кухонный стол прямоугольный, четыре стула с мягкими сидушками. В комнате появился шкаф-купе, новый большой диван, телевизор тонкий, журнальный столик и даже ковер. А в ванне перекрасили стены в бежевый цвет и поменяли лампочку. А ещё новая стиральная машинка, как в рекламе. Всё очень красивое, но… не моё.

– Я тебе, что говорил про деньги? – снимает футболку и бросает в сторону ванной. – Не зли меня, сладкая. Купил и всё, твоё это теперь. Обратно не приму.

Подходит ближе, смотрит прямо в глаза. Давит своей энергетикой и я сдаюсь.

– Спасибо, мне нравится очень, но неудобно, – смотрю на пояс его джинсов.

– Завязывай. Неудобно ей, – кладет руку мне на затылок и немного давит. – Это меньшее, что я могу сделать, Ксюша. Хватит противиться. Ты сама решила остаться рядом, тогда смирись уже, что деньги приношу я.

– Ладно. Мне что делать? Ждать тебя дома? – сжимаю кулаки и чувствую как похолодели руки.

– Тебе – улыбаться и не думать всякую дрянь. Можешь дома сидеть, можешь учиться пойти. Придумай себе занятие.

– Мне можно учиться? – приоткрываю рот от удивления.

Батыр вздыхает, будто я обидела его.

– Почему, нет-то? – целует в лоб и расстёгивает джинсы. Стягивает ткань осторожно, морщится. Знаю, у него ещё всё болит. Видела, утром пил обезболивающее.

– Не знаю, я думала всегда, что это дорого. А бесплатно у меня не получится поступить. Да и куда? У меня только слабоватые знания школьной программы, – сажусь на диван, провожу рукой по спинке. Очень мягкий. И пахнет магазином.

– Куда хочешь. Колледж, универ – выбирай. Всё оплачу, если хочешь учиться, – достает боксеры и закидывает на плечо. Проверяет в шкафу ящики. Откуда там появилась наша одежда? Ну ладно – моя. А его откуда взялась?

– Я в душ.

Батыр уходит мыться, а я от мысли о возможной учёбе чуть не вскрикиваю. Мне бы очень хотелось получить образование. Но с базой, что дали в детском доме, меня вряд ли куда-то возьмут. Для поступления нужно ЕГЭ сдавать, а для этого много знать. Наверное, сначала надо подтянуть школьную программу. Зайду в книжный, посмотрю, какие учебники можно взять.

Холодильник забит едой. Много мяса, молочки и овощей. Во втором отделении для фруктов стоит миска с голубикой. Ягодки одинакового размера, прямо одна к другой. Можно ведь? Ну да, это же наш холодильник. Промываю, выкладываю на бумажное полотенце. Пробую одну. Какая необычная.

– Ну как? – Батыр заходит на кухню и хватает голубику. Закидывает в рот и я замечаю, как подрагивает кадык, когда он глотает. Побрился.

– Сладкая, – отвожу взгляд. Ничего же не происходит, да? А почему воздух электризуется между нами? Будто ещё немного и рванёт.

– Ксю-ша, – Батыр подходит ближе, смотрю ему в грудь, капельки воды стекают по коже. Провожу пальцем, сразу напрягается. – Провоцируешь?

– Чем? – поднимаю голову, встречаюсь с безумными глазами. Есть у меня предчувствие, что…

– Трахнуть тебя хочу, сладкая. До трясучки. Не играйся, иначе не сдержусь, – сжимает шею. Глаза сами закатываются, мне нравится, когда Батыр так делает.

– Так не сдерживайся, мы же дома, – облизываю губы, а мужчина раздувает ноздри как бык.

– Нельзя тебе сильно, а осторожно я не смогу, – упирается лбом в мой. – Врач сказал, беречь тебя. Не тормошить.

– Значит, – голос дрожит, – Оставишь меня без тебя? Без своей ласки?

Не знаю, зачем провоцирую. Батыр и так сдерживается, это заметно по плотно сжатым губам и выступающим венам на шее. Его острым взглядом можно разрезать пополам. Батыр ведёт головой по сторонам, давно так не делал.

– Ксю-ша, на очень опасную дорожку встаёшь, – ухмыляется и опять сдавливает шею. Если он сделает так ещё раз, большая вероятность, что я кончу без какой-либо стимуляции.

– С тобой не страшно, – кладу ладонь ему на плечо. Батыр то ли рычит, то ли тихо стонет, на мгновение прикрывает глаза. Странные звуки, которые выходят из его горла, вынуждают меня желать мужчину ещё больше. Ему, как и мне, нужно время, чтобы восстановиться.

Батыр тянет на себя, целует, продолжая держать за шею. Дальше ничего не происходит, но мы на пределе. Губы щиплет от укусов, во рту привкус совместного безумия.

– Доиграешься, – выпаливаю быстрее, чем успеваю подумать.

Мужчина усмехается и отпускает меня. Хрустит шеей, поворачивается спиной. Мышцы бугрятся, тело напряжено. Не человек, а животное. Агрессия в каждом действии. Но какой же он в этом красивый.

– Сейчас уеду, буду к ночи, – Батыр надевает мятую футболку.

– Хорошо. Давай поглажу, – показываю на утюг.

– Не надо, – отмахивается. – Ты полежи, поспи. Не надо геройствовать со своей головой. Тебе нужен покой, вот и отдыхай.

– Мы две недели почти были в состоянии покоя.

– И будешь ещё столько, сколько надо. Иначе ремнём по жопе получишь.

– Неужели? А ты сможешь меня отходить ремнем? – улыбаюсь.

– Не смогу. Бить не буду, но свяжу, – усмехается.

– И, думаешь, мне это не понравится? – краснею, но смотрю на него.

– Сучка, – смеётся.

Батыр уходит, но перед выходом всё-таки сжимает мои ягодицы несколько раз. Как раньше, чтобы больно было, но и приятно. Не мужчина, а катастрофа.

Проходит минут сорок. Я разбираюсь с новой машинкой, закидываю вещи стираться. Ставлю бульон вариться, что-нибудь приготовлю к вечеру.

Раздается стук в дверь. Забыл что-то? Хотя у Батыра есть ключи. Открываю дверь, не смотрю в глазок. Только щелкает замок, как дверь резко распахивают и толкают меня в квартиру.

– Давно не виделись.

Передо мной мужчина, который приходил в подвал. С большим крестом на груди и татуировками. Он отвешивает мне звонкую пощечину, падаю на пол. Щека горит от удара, слезы сами текут.

Кошмар не закончился?

***

Девочки, я свалилась с температурой, новая глава будет в четверг.

Глава 38. Батырхан

Приезжаем на точку на южном рынке. Здесь как обычно суета. Крики, маты, смех. Время обеденное, людей тьма. Недалеко школа и сюда детвора бегает за пирожками.

– Асылжана не будет? – Азамат облокачивается на киоск.

– Нет, ещё в больничке. Пусть отдыхает пока.

Азамат кивает и подаёт мне ключи. С виду – обычный ларёк с газетами и билетами в лото. Внутри – ещё один мини-склад с деньгами и документами. Хочешь что-то спрятать, сделай это на самом видном месте – это раз. А два – рынок наш, и чужих здесь нет. Да и Азамат «утеплил» всё, пуля не пройдет, замок не вскроют.

Захожу в киоск, тесно здесь, ужас. Не развернешься. Поднимаю с пола ящик, убираю газеты, что прикрывают нужные пакеты. Открываю дорожную сумку, складываю туда деньги. Много. На всех хватит.

– Всё забрал? – друг смотрит в телефон.

– Нет, но нам хватит.

Садимся в машину. Я сзади. Отсчитываю пачки, кладу на пассажирское сиденье.

– Твоя часть.

Азамат отвлекается от дороги и бегло смотрит на стопку денег.

– Дохера как-то, – сводит брови.

– Это «спасибо» за помощь с Ксюшей, ну и вообще, – смотрим друг другу в глаза в зеркало заднего вида.

– Я это не за бабки делал.

– Знаю, Аз. Но по-другому я не могу отблагодарить. Девку свою сводишь куда, – откидываюсь назад.

– У нее есть имя, Батыр, – заводится.

– Какое? Когда вообще с семьёй знакомить будешь? – ухмыляюсь. Я имею в виду себя. Я должен знать, с кем он возится. Караулит девушку постоянно, следит за ней как припадочный.

– Злата.

Говорит так, будто секретом делится. Неужто настолько она засела к нему в душу? Странно, но приятно. Я рад, если он наконец-то найдет своё. Хотя факт, что её отец – наш мент, удручает.

– Знакомить когда будешь?

– Не знаю. Не сейчас точно, – кусает губы.

– Почему? – хочу курить, но обещал Ксюше, что брошу. Терплю.

Молчит.

– Сложно сказать.

– Азамат, мы сейчас не в том положении, чтобы ненадежных людей держать рядом, – наседаю как черт. Давлю на него, неправильно это. Но реалии такие, надо всех перепроверять.

– Я знаю, Батыр. Но пока она в стороне.

– В смысле? Вы не трахаетесь?

– Нет.

– Не даёт?

Азамат поднимает убийственный взгляд. Что-то тут не нравится мне.

– Я просто приглядываю за ней. У нас нет… отношений.

Всё-таки достаю сигареты. Что происходит с молодежью?

– То есть преследуешь её, Ромео хренов?

– Приглядываю.

Ну да. Все сталкеры так говорят. Не замечал у него таких наклонностей.

У Азамата странно пиликает телефон. Такое уведомление ещё не слышал. Он сразу берет телефон в руки, тормозит тачку посередине дороги.

– Блядь, – разворачивает машину и газует.

– Что такое? – напрягаюсь.

– Движуха в квартире у Ксюши.

Сердце встаёт.

– В смысле? Объясни!

– Я поставил датчики на резкие движения в коридоре и над входной дверью стоит камера. У нее Юра, Батыр.

Прикрываю глаза на секунду. Сжимаю переносицу.

– Ты сказал, что Юра свалил в Анапу! – пинаю водительское сиденье.

– Это были мои предположения, Батыр, – смотрит в правое боковое зеркало и поворачивает руль. – Ему помогали менты, они могли нам «закинуть» всё что угодно.

– Что значит, «закинуть» всё что угодно?!

Азамат молчит. У меня шумит в ушах и сердце пропускает удары. Моя Ксюша, что он с тобой делает? Твою мать. Страшно, очень страшно. Моя девочка. Я опять тебя подвёл. Не поставил охрану, снова расслабился. Руки дрожат, в глазах всё плывёт.

Злость, ненависть, страх – коктейль, который вынуждает мою кровь гореть, а внутренности сжиматься.

Подъезжаем к дому Ксюши минут через семь. За это время он мог её убить. У Юры же тормозов вообще нет.

Бегу по лестнице, дверь приоткрыта. Я слышу её плач и желчь подступает к горлу. Достаю пистолет, Азамат сзади снимает затвор. Тихо прохожу в коридор, затем в комнату. Пахнет кофе, в ванне стирает машинка.

Ксюша сидит связанная на стуле, смотрит вниз. Слезы капают на домашние штаны, волосы прилипли к вискам. Я вижу большой красный отпечаток ладони на ее прекрасном лице. Ксюша дрожит. Замечает меня в проходе, поднимает глаза. В них такая боль, что я внутри начинаю выть.

Юра сидит на диване, развалился как грёбаный король. Держит дуло пистолета в сторону Ксюши. Ему ничего не стоит выстрелить. Замечаю, рожа у него перебитая. Крест этот грёбаный, блестит. Ненавижу.

– Сразу шмальнуть в девку твою или договариваться будем? – лыбится.

Веду головой. В глазах резко наступает темнота. Никакого контроля. Только уничтожение.