Текст книги "Дикая (СИ)"
Автор книги: Нина Ахминеева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 36 страниц)
Глава 6
Приоткрыв один из зажмуренных непонятно когда глаз, Елена Николаевна посмотрела на пытающегося дотянуться до нее зверя.
Картина, представшая перед ней, была настолько ужасной, что она едва дышала, ощущая, как страх тисками сковывает сердце.
Тело сотрясла крупная дрожь, и явно не от холода.
Заставить себя шевельнуться было нереально. Воображение сразу рисовало не слишком приятные картины того, что может произойти, если она изменит положение.
Как и куда ударить, чтобы избежать укуса в руку? Раскрытая пасть была слишком близко! Если во время удара зверь немного повернет голову, то легко может откусить ей руку!
Ударить в глаз тоже не представлялось возможным – не хватит пространства для замаха.
Просто воткнуть?
Елена Николаевна ощутила, как к горлу подкатывает тошнота.
Чтобы медленно вдавить нож в глаз зверя, нужно обладать выдающимся хладнокровием. Она не была уверена, что наберет в себе хотя бы процентов пять от требуемого количества.
Да и зверь не будет терпеливо дожидаться, когда ему воткнут что-то в череп. Он просто изловчится и отгрызет противнику половину руки. А если не откусит, так сильно покалечит, изрезав кожу и все, что под ней, клыками.
Можно было попробовать воткнуть нож в ухо. Для этого придется отвести руку вбок. Места, в принципе, хватало, однако Елена Николаевна сомневалась, что ей достанет силы и ловкости.
Для достижения результата необходимо попасть точно в цель, вот только зверь постоянно мотал головой, понижая вероятность удачного исхода.
Если она промахнется и попадет в череп, может произойти что угодно, вплоть до того, что каменный нож сломается. И тогда ее ничто не спасет.
Все эти мысли проносились со скоростью света. Скоро зверь придет в себя после азартной погони и воспользуется лапами. Времени оставалось все меньше.
Но как заставить себя сделать хоть что-то, когда от страха немеют пальцы, а тело с каждой секундой трясется все сильнее?
Елена Николаевна была ребенком цивилизации. Психически здоровой и стабильной личностью без отклонений, заставляющих людей наслаждаться насилием.
Ее рациональная часть понимала, что единственный выход из возникшей ситуации – убить животное. Но в душе все переворачивалось от одного только представления своих дальнейших действий.
Сжав зубы так, что заболели мышцы лица, она вдохнула глубже и постаралась выбросить лишнее из головы.
Требовалось отбросить налет цивилизации, забыть, кем она была прежде. Иначе ее жизнь закончится в самые ближайшие минуты.
Куда бить? Глаз? Ухо? Шея? В глаз неудобно. Она не попадет. Зверь не даст ей действовать медленно. В ухо тоже сложно попасть. Тогда шея? Елена Николаевна вспомнила, как было тяжело пробить шкуру, когда она шила шапку, сейчас лежащую где-то на снегу.
Зверь зарычал и начал отстраняться. Она поняла, что тот вспомнил о существовании лап и попытается выцарапать добычу из пещеры. Внутренности скрутило. Жар новой волной хлынул в тело. Ее будто в одно мгновение окунули в горячую воду, а потом сбросили с высоты, отчего все существо вздрогнуло.
Дальнейшее еще долго снилось в кошмарах, но даже там Елена Николаевна не могла вспомнить, как ей удалось так быстро вывернуть руку и нанести удар.
Рев заполнил уши. Она задрожала сильнее, вжимаясь в стену так, словно хотела слиться с ней навечно.
Спустя какое-то время все затихло.
Елена Николаевна содрогнулась всем телом и сама не поняла, в какой момент начала плакать. Крупные слезы просто катились из глаз.
Шок был настолько силен, что она задыхалась, тщетно пытаясь хоть как-то стабилизировать свое состояние.
Присев на корточки, Елена Николаевна обхватила колени руками и глубоко вздохнула, но это не помогло. Пришлось потратить на себя еще какое-то время.
Мысли блуждали. С одной стороны, они казались кристально чистыми, а с другой, едва получалось мыслить нормально.
В конце концов паника немного утихла. Холод начал давать о себе знать. Елену Николаевну затрясло сильнее.
Кое-как поднявшись, она схватилась за стену. Ноги совсем не держали. Слабость была очень сильной.
Елена Николаевна подозревала, что это откат после всплеска адреналина.
Не хотелось выходить наружу из опасения, что ничего не закончено. Маленькая пещерка стала казаться идеальным убежищем, ведь только из-за нее Елена Николаева все еще жива.
Она немного истерично усмехнулась. Кажется, ее удача в этот день исчерпалась полностью. В будущем придется быть осторожнее, иначе все может закончиться плачевно.
Когда холод стал совсем невыносим (а для этого не понадобилось много времени), она все-таки выглянула наружу.
Дыхание мгновенно перехватило.
С ужасом и трепетом она смотрела на крупного зверя, который лежал неподалеку от пещерки.
Он казался таким большим и мощным, что маленький нож, торчащий из глазницы, выглядел поистине смехотворно. Если, конечно, забыть о том, что именно эта крохотная деталь привела к смерти величественного животного.
Елена Николаевна тревожно облизнула губы. Она понятия не имела, как ей это удалось. Разве такое возможно? Да, она думала о том, куда ударить, но сейчас становилось понятно, насколько невероятным было произошедшее.
Она, конечно, не эксперт, но разве в глазнице нет кости?
Елена Николаевна судорожно попыталась вспомнить строение черепа. Кажется, там, за глазом, должна быть кость. Неужели удалось пробить ее простым каменным ножом? Или получилось попасть в небольшой открытый канал?
Боже, как ей не хватало твердых знаний. Она тысячу раз видела на картинках черепа, но все равно не помнила подобных мелочей.
Содрогнувшись, Елена Николаевна кое-как выбралась из пещеры, только сейчас понимая, как ей повезло проскользнуть внутрь без последствий. Удачливее могут быть только пьяные, упавшие с пятого этажа и не получившие никаких повреждений.
Она несмело шагнула вперед, не отрывая глаз от зверя, словно боясь, что тот сейчас вскочит и снова кинется на нее. В какой-то момент ей показалось, что он дышит.
Это едва не довело ее до сердечного приступа.
Она с минуту пристально наблюдала за грудной клеткой животного и только после того, как убедилась в отсутствии какого-либо движения, сделала еще пару шагов.
Сглотнув, Елена Николаевна огляделась по сторонам, убеждаясь, что рядом нет никого, кто мог причинить ей вред. Прежде чем бежать за своей одеждой, она подошла к зверю и наклонилась, желая вернуть себе оружие.
Звук, который последовал за ее действием, заставил ее отпрянуть. Она едва сдержала свой завтрак в себе.
Боже, ей никогда больше не стать прежней.
Наклонившись, Елена Николаевна торопливо вытерла каменное лезвие о снег, который сразу окрасился красным, а потом бросилась за своей одеждой. От холода немели пальцы, а тело сотрясала крупная дрожь.
Впрочем, последнее могло быть вызвано и стрессом, который пришлось пережить.
Надевая вещи в обратном порядке, Елена Николаевна едва справлялась с замерзшими руками. Хотелось в тепло и безопасность.
Она то и дело вздрагивала, на несколько секунд замирая. Постоянно чудилось чужое присутствие рядом. В один момент уши улавливали хруст веток вдалеке, в другой душа замирала от внезапной и поглощающей тишины.
Стряхнув снег со шкуры-плаща, она накинула его на плечи и побежала обратно к телу зверя.
Белоснежная шкура с черными мазками, длинный толстый хвост, круглые уши, темный нос – все это складывалось в прекрасное создание, которое еще несколько минут назад было живым.
Больше всего зверь напоминал снежного барса. Вот только у известного Елене Николаевне хищника не имелось настолько массивных клыков и громадного размера.
На саблезубого тигра, изображения которого попадались в интернете, животное тоже не походило.
Поколебавшись немного, она ногами закидала его голову снегом, надеясь приостановить быстрое распространение запаха крови.
Руками черпать снег совсем не хотелось. Пальцы и так едва двигались от холода. Не хотелось и дальше пренебрегать ими.
Тащить тушу к пещере самостоятельно Елена Николаевна даже не пыталась. Тело зверя было слишком большим и тяжелым. Она намеревалась сходить за мужчинами, чтобы уже те оттащили неожиданную добычу в убежище.
На обратном пути Елена Николаевна чувствовала, как тело отказывается двигаться. Всплеск адреналина, схлынувший сразу после устранения угрозы жизни, выпил все ее невеликие силы.
Она едва волочила ноги. Если бы не подстегивающий холод, точно бы села где-нибудь под деревом передохнуть.
Забравшись на выступ, она добралась до входа в пещеру и немигающим взглядом уперлась в булыжник, закрывающий проход.
Елена Николаевна стояла так с полминуты, пытаясь осознать ту яму, в которую снова угодила. Не было никаких сомнений, что у нее не хватит сил отодвинуть нечто настолько тяжелое.
Люди тоже вряд ли выйдут в ближайшее время, опасаясь, что хищник, покончив с первой жертвой, направится по их следам.
Хвороста в пещере должно было хватить до утра. Вот только Елена Николаевна не доживет до того славного момента. Если здесь так холодно днем, то нетрудно представить, какой мороз будет стоять ночью. Одежда и шкура не спасут ее от смерти.
Можно попробовать развести костер, но у нее не было ничего для этого, а искусством добычи огня с помощью палок она еще не успела овладеть.
Кроме того, не следовало забывать о бродящих вокруг хищниках. Вышедшие утром за хворостом люди, несомненно, найдут только косточки. Если ее не съедят без остатка.
Застонав, Елена Николаевна села на корточки и укуталась в шкуру, принявшись лихорадочно размышлять, как выбраться из этого опасного положения.
Было только два варианта.
Первый – выкопать глубокую пещеру в большом сугробе и остаться там на ночь. В таком месте может быть очень даже тепло.
А вторым она намеревалась воспользоваться немедленно.
Поднявшись на ноги, Елена Николаевна оглянулась, а потом направилась к кучке смерзшихся друг с другом камней.
Пришлось попотеть, чтобы отколупать хотя бы один. Камни, явно сложенные при входе кем-то из людей в более теплый период, смерзлись и не хотели разделяться.
К моменту, когда один из них (самый верхний и маленький) сдался, пальцы Елены Николаевны почти посинели от холода.
Прежде чем продолжить, она снова села, укутавшись шкурой, и принялась растирать их, чтобы согреть. Отвлекаться на что-либо сейчас было опасно, но не хотелось лишиться рук. Она сомневалась, что с таким увечьем проживет долго.
Немного согревшись, Елена Николаевна подхватила край плаща и, используя его как перчатку, взяла камень и принялась стучать им по булыжнику, закрывающему вход.
Люди с той стороны должны были услышать звуки.
Конечно, шуметь в подобном мире было глупостью, но она очень надеялась, что не придется ждать долго.
С каждой минутой надежда таяла. Елена Николаевна не знала, почему соплеменники не открывают. Хотят ли они ее смерти? А может, уверены, что это вовсе не она, и опасаются открывать?
Мужчины видели зверя и, конечно, думают, что он давно ее съел. Раз так, то кто может стучать? Вряд ли в этом мире часто ходят в гости. Если вообще ходят.
Отчаяние накатывало волна за волной. Приходило понимание, что ей все-таки предстоит провести ночь в каком-нибудь сугробе, закопавшись в него так глубоко, как только возможно.
Придется всю ночь молиться в надежде, что хищники не почуют ее и не заглянут на огонек, удовлетворившись оставленной в лесу тушей убитого зверя.
Она не сомневалась, что тело животного утром будет выглядеть как груда обглоданных костей.
Можно было попробовать спасти хотя бы шкуру, но Елена Николаевна понимала, насколько глупо приближаться к трупу в одиночестве. Еще глупее будет разделывать его на таком сильном морозе.
Нет, какой бы великолепной шкурой ни обладал зверь, рисковать из-за нее лишний раз не стоит. Хотя, конечно, очень жалко. И не только шкуру, но и свежее мясо. Так надоело питаться протухшей едой. Елена Николаевна сомневалась, что такой рацион полезен для организма.
По истечении некоторого времени с той стороны все еще не было слышно ни звука. Люди сидели тихо, как мыши.
Разочарованно фыркнув, Елена Николаевна снова села и закуталась в шкуру, положив булыжник перед собой. Она не стала прислоняться к стене, понимая, что камень сейчас очень холодный, но повернулась лицом к занесенной снегом пустыне.
Раз ей не открывают, значит, придется воплощать в жизнь первый план.
Для начала нужно найти подходящий сугроб. Большой и находящийся где-нибудь недалеко. Не хотелось пропустить поутру выход людей. Если, конечно, все-таки удастся выжить этой ночью.
Затем следует найти какой-нибудь инструмент для копания. Использовать руки до смерти не хотелось, пальцы не простят такого обращения.
Хорошо, что сугробы покрывал слой наста. Можно было надеяться, что подкопанный сугроб не обрушится на голову.
Вход во временное убежище нужно будет потом закидать снегом, а лучше вырезать из наста что-то вроде двери. Это задержит запах и не даст сбежаться к ней всем хищникам поблизости. Наверное. Елена Николаевна не была уверена, что таких мер хватит.
Когда она уже собиралась подняться, услышала скрежет отодвигаемого в сторону булыжника. Вскинув голову, Елена Николаевна едва не заплакала от облегчения.
Слава богу, кажется, ночевать в сугробе не придется. Это обнадеживало.
Вскочив на ноги, она метнулась к просвету между камнем и стеной. Человек по ту сторону испугался внезапного появления Елены Николаевны и, вскрикнув, отшатнулся, а потом, споткнувшись о собственные ноги, упал.
В пещере в тот же момент стало шумно. Дверь неожиданно пришла в движение, возвращаясь на место. Сердце Елены Николаевны екнуло.
– Эй! – закричала она. – Это я! Всего лишь! Не закрывайте!
Булыжник продолжал со скрежетом двигаться. Запаниковав еще сильнее, Елена Николаевна подхватила камень, которым стучала по двери, и сунула в щель, блокируя вход.
Поняв, что булыжник не двигается, она выдохнула. Теперь появилось время убедить людей внутри, что это всего лишь она, а не что-то смертельное опасное.
– Откройте! – начала она снова просить, раздражаясь из-за того, что женщины в пещере продолжали кричать. – Заткнитесь! – рыкнула она, но почти сразу прикрыла глаза, успокаивая натянутые до предела нервы.
Смысла и дальше звать кого-то не было – из-за шума внутри ее просто не слышали. Елена Николаевна замерла, дожидаясь, когда паника в пещере пойдет на спад.
Когда крики стали звучать тише, она попробовала еще раз, стараясь, чтобы голос звучал не слишком раздраженно и угрожающе.
– Впустите меня. Холодно.
В пещере в тот же момент стало совершенно тихо. Прошло с полминуты прежде, чем в щели появилось лицо Нтона – третьего брата. Был еще один, младший из четырех братьев, его звали Карх.
Старшим был Ктор, умерший муж Дахи. Вторым шел Брох, муж Бубы. Третьим братом был Нтон, и четвертым – Карх. С непривычки можно запутаться или вовсе забыть такие простые, но однообразные имена.
– Даха? – грубый голос прозвучал удивленно. Карие глаза расширились, а рот приоткрылся. Елене Николаевне даже показалось, что мужчина хотел отшатнуться, будто увидел призрака. – Зверь? – встревожился он еще сильнее и поглядел в сторону.
Конечно, со своего места он ничего не мог видеть, но явно действовал рефлекторно.
Вопрос был глупым. Неужели он думает, что все это время зверь гонялся за ней, а потом она еще и привела его к пещере?
– Мертв, – ответила она, а потом вытащила нож и сунула его под нос Нтону – он обязан был ощутить кровь на нем. Да и снег не очистил лезвие полностью, так что можно было увидеть, чем оно покрыто.
Глаза мужчины скосились к ножу. Он шумно втянул ноздрями воздух. Как только мозг считал информацию (довольно быстро), Нтон вздрогнул, будто даже один запах крови зверя смертельно пугал его.
– Ты? – спросил он, возвращая взгляд к ней и слегка отстраняясь от протянутого ножа.
– Закрой! – закричала сзади Буба. Нтон дернулся, когда кто-то (хотя понятно кто) потянул его, словно пытаясь оттащить от входа. – Закрой! Дует! Шиа болеет! Нельзя холод!
Нтон нахмурился, а потом сбросил руку, вцепившуюся в его рукав.
– Брох, – позвал он.
Елена Николаевна пыталась быть терпеливой, но она не понимала, почему ее до сих пор не пустили. Холод покалывал кожу и забирался под шкуры, отчего конечности немели.
– Убила, – продолжила она, возвращая внимание Нтона к себе. Она хотела добавить, что это была простая удача, но не стала. – Ножом. В глаз.
Нтон некоторое время смотрел на нее, а потом, чему-то кивнув, начал толкать булыжник вбок.
Буба мгновенно взвилась. Елена Николаевна поморщилась. Вот что ей спокойно не живется?
Стоило щели увеличиться достаточно, чтобы в нее можно было пролезть, она немедленно это сделала. Оказавшись внутри, Елена Николаевна поморщилась.
Боже, она не замечала раньше, как же в пещере воняет! Запах был настолько удушливым и тяжелым, что на миг закружилась голова.
Тем не менее обратно наружу совсем не хотелось. Холод и так пронзил до самых костей.
– Зверь? – спросил снова Нтон, не обращая внимания на крики Бубы, возмущенной тем, что Елену Николаевну впустили внутрь.
– Лежит там. Возле больших камней, – она махнула рукой в сторону леса. – Мертвый.
Мужчины переглянулись. Их явно заинтересовала эта информация.
– Беду! – завыла старейшина семьи. – Несет. Придет. Плохо всем.
Елена Николаевна скосила на нее взгляд и поежилась. Нужно как можно скорее озаботиться доступом к разнообразным продуктам.
Сразу вспомнился фильм из далекого прошлого. Там была старая ведьма, сгорбившаяся, лохматая, с крючковатым носом и дряблой кожей – один в один матриарх этой семьи.
Мужчины уважительно покивали. Буба подхватила вой старухи, самые маленькие дети присоединились. Шум стоял невообразимый.
Елена Николаевна опасливо на все это поглядела, размышляя, выгонят ее или нет.
– С нами, – через некоторое время сказал Брох, накидывая на плечи шкуру-плащ. Он, как и остальные мужчины, даже не думал успокаивать женщин или как-то пресекать их поведение.
Буба от его слов и действий едва не начала кататься по полу в бессильной ярости. В какой-то момент она застыла, а потом, плюнув в сторону Елены Николаевны, умчалась к костру, всем своим видом давая понять, что умывает руки.
Выходить наружу на мороз совсем не хотелось. Неужели мужчины не могли найти тело зверя самостоятельно? Или они опасались, что она солгала?
Наверное, дело было именно в этом.
Вздохнув, она кивнула и стала ждать, пока соберутся остальные.
Спустя некоторое время группа выскользнула наружу. Теплее там за последние минуты не стало. Плотнее закутавшись в шкуру, Елена Николаевна уныло поплелась за остальными.
Туша была на месте. Мужчины, увидев ее, на пару мгновений застыли с удивлением и опасением на лицах. Позже Елена Николаевна ловила подобные взгляды на себе.
Сама она в этот момент тоже смотрела раскрытыми глазами на зверя и все равно не верила, что вышла из этой схватки живой.
Это была поистине та редкая удача, которая случается лишь раз, от силы пару раз в жизни.
Надолго задерживаться мужчины не стали. Двое подхватили тушу и поволокли в сторону пещеры. Остальные собрали брошенный с прошлого раза хворост. Ломать еще никто не хотел. События дня явно выбили всех из колеи. А Елена Николаевна просто замерзла.
Как только отряд вернулся в пещеру, женщины сразу засуетились, будто забыли, что именно ненавистная Даха убила зверя.
Видимо, вражда враждой, а еда – это другое.
Фыркнув, Елена Николаевна поежилась и направилась в сторону своего угла.
Она собиралась проверить вещи, а потом сесть поближе к костру, чтобы согреть промерзшее до костей тело.
Добравшись до места, она застыла, глядя на пустой угол, а потом гневно оскалилась и резко развернулась.
Глава 7
Взгляд Елены Николаевны устремился к месту, где, заботливо накрытые шкурой, лежали вещи Бубы.
О, она не сомневалась, что к пропаже причастна именно эта женщина. Не зря ведь Буба закатила такую истерику, поняв, что Елена Николаевна вернулась целой и невредимой.
Можно было представить, как эта змея радовалась, когда мужчины вернулись без единственной женщины своей небольшой группы. Так радовалась, что незамедлительно бросилась возвращать то, что ей не принадлежало.
Отбросив лишние мысли, Елена Николаевна подлетела к вещам Бубы и резким движением отбросила шкуру в сторону.
Ее действия, конечно же, не остались незамеченными. Буба взвизгнула так, словно ее за ягодицы укусило насекомое, и буквально взвилась вверх, бросаясь вперед.
Никакой ошибки – вещи лежали там, где Елена Николаевна и рассчитывала их найти. Они все еще были заботливо укутаны в шкуру. Видно, у Бубы не было времени их рассортировать и уложить по-другому.
– Нельзя! – закричала женщина. Подлетев, она схватила Елену Николаевну за локоть левой руки и дернула.
Силы в теле Бубы было предостаточно. Вот только Елена Николаевна, взвинченная событиями дня и злая из-за очередной пропажи вещей, была безрассуднее, чем обычно.
Она не обратила на рывок никакого внимания. Вернее, тот стал хорошим поводом для того, чтобы ее собственный удар оказался сильнее, чем мог быть.
Когда ее развернули, она не стала медлить. Пощечина вышла звонкой и мощной. Сначала Елена Николаевна хотела использовать кулак, но потом подумала, что это не слишком хорошая идея.
Она знала, что неподготовленный человек может причинить себе вред. Ломать пальцы о череп Бубы ей точно не хотелось.
Кроме того, не факт, что все заживет как было изначально. Без должной медицинской помощи после такой травмы можно всю оставшуюся жизнь мучиться от болей в руке.
Буба не стоила такой жертвы.
Удар явно стал для женщины полной неожиданностью. Она удивленно моргнула и сделала шаг назад, вскидывая руку и прижимая ее к щеке.
Елена Николаевна не дала ей опомниться. Резко шагнув вперед, она схватила Бубу за волосы и дернула так, что женщина буквально завизжала от боли, наклоняясь вперед.
– Еще раз тронешь мои вещи – и я тебя убью, – прорычала Елена Николаевна, мотая рукой. В пылу гнева она вспомнила, что местные люди не понимают длинных предложений. – Мои вещи. Нельзя. Не трогай. Никогда. Убью.
Закончив, она оттолкнула женщину, отчего та споткнулась о собственные ноги и упала.
Опустив руку, Елена Николаевна огляделась. Страх юркой змеей скользнул под ребра.
За такой концерт ее могли побить родственники Бубы, если решат, что действия женщины оправданы, а агрессия самой Елены Николаевны – нет.
В конце концов, в этом месте не действуют никакие законы, кроме тех, которые люди сами себе придумали. Они в любой момент могут отринуть их, ведь над ними нет никого, кто наказал бы за отступление.
Схватив нож, Елена Николаевна стиснула пальцы вокруг рукояти. Движение было чисто демонстративным. Она очень надеялась, что полных глупцов (кроме Бубы, конечно) среди них нет.
Люди, если судить по их лицам, были ошарашены случившимся.
Они просто стояли там, где их застиг конфликт, и в замешательстве смотрели на Елену Николаевну.
Не став ждать, пока все опомнятся, Елена Николаевна подхватила вещи (сейчас нести их было легче, ведь большая часть находилась на ее теле) и степенно вернулась в свой угол.
Первой ожила Буба. Кто бы сомневался.
Взвизгнув, она поднялась на ноги, а потом, поискав глазами мужа, бросилась к нему, причитая, как несправедливо с ней обошлись.
Брох тоже отмер. Он окинул жену сложным взглядом, а потом схватил за руку и отвел в дальний конец пещеры, что-то при этом ей настойчиво втолковывая.
Его слова явно не нравились Бубе. Она то и дело возмущалась, отрицала, а потом даже поколотила мужа, пытаясь таким способом донести свою точку зрения.
Брох проигнорировал удары, лишь рыкнул, чем заставил Бубу, наконец, замолчать.
После этого в пещере воцарился мир и покой.
Все племя принялось снимать шкуру с убитого Еленой Николаевной зверя. Сама она настолько устала, что едва держала глаза открытыми. Потрясения дня давали о себе знать.
Наверное, следовало пойти и внести вклад в разделку туши, но сил не осталось даже встать. Кроме того, Елене Николаевне было донельзя неприятно.
Одно дело – снимать шкуру с давно мертвой курицы, находясь у себя в уютной и безопасной квартире, и совсем другое – свежевать монстра, клыков которого ты избежала лишь чудом.
Даже мертвое тело все еще пугало. Подсознание четко усвоило, что конкретно этот зверь крайне опасен для здоровья и его следует избегать любой ценой.
После некоторого наблюдения Елена Николаевна поняла, что и остальные относятся к убитому зверю с легкой опаской и чем-то вроде благоговения.
Да, они продолжали снимать шкуру, но было видно, что люди испытывают при этом стресс.
Елена Николаевна фыркнула. Все они (включая ее саму) вели себя глупо. Умом она это понимала, однако эмоции не желали подчиняться.
Когда зверя вскрыли, Елена Николаевна зажала нос пальцами. Запах был невыносимо отвратительным. Чувствительный нос иногда бывает сущим проклятием. Она очень надеялась, что люди не оставят внутренности в пещере, а выбросят наружу.
Так те и поступили (слава богу), но оставили потроха, которые немедленно принялись жарить.
Заметив, что в ее сторону идет Брох, Елена Николаевна напряглась. Она видела, какими злыми глазами Буба провожает мужа. По спине побежали мурашки. Что-то подсказывало, что эта змея не успокоится.
Рука Броха была в крови. Он что-то держал.
Елена Николаевна сглотнула и все-таки поднялась на ноги, чтобы не общаться с мужчиной из невыгодного положения.
Добравшись до нее, Брох постоял несколько мгновений, а потом протянул руку с зажатым в ней органом.
– Твое, – произнес он, чуть нетерпеливо дергая рукой.
Первым желанием Елены Николаевны было отказаться, но она сдержала себя и забрала принесенную часть.
Брох окинул ее неверящим взглядом, качнул головой и отправился обратно.
Елена Николаевна опустила взгляд и посмотрела на то, что ей принесли, а потом судорожно сглотнула.
В ее руке лежало сердце.
Только не говорите, что она должна съесть его сырым!
Насколько она знала из воспоминаний Дахи, люди этого времени не практиковали такие дикие обычаи. Если кто-то ел сырое мясо, то исключительно по собственной инициативе.
Уровень развития местных людей был крайне низким, но некоторые вещи они принимали инстинктивно.
Это как с одеждой. Понятно, что без нее человек в таком климате просто замерзнет. Так и с мясом. Видимо, кто-то когда-то понял, что употребление сырого мяса может навредить.
Это интуитивное понимание передавалось из поколения в поколение, пока не стало нормой.
Елена Николаевна была убеждена, что сейчас никто толком не сможет ответить, почему люди не едят сырое.
Даха, например, не знала. Она просто была уверена, что нужно делать именно так, а не иначе. И знание это было из разряда элементарных. Вы ведь не станете пытаться пить или есть ушами, верно? Для этого существует рот.
Нечто подобное было и с ежегодными походами в большую пещеру, где молодые люди находили себе жен и мужей. Судя по всему, местное население знало, чем грозят близкородственные браки. И это знание пришло к ним из прошлого, став чем-то вроде инстинкта.
Убедившись, что никто не ждет от нее демонстративного поедания сырого сердца, Елена Николаевна выдохнула.
Все-таки пока ей было сложновато управляться с чужой памятью. Некоторые вещи приходили, только когда она задавала вопрос.
Вообще, она была рада, что местное население оказалось не настолько диким. Не хотелось страдать из-за какого-нибудь подхваченного заболевания. Она не была уверена, что нечто подобное может прятаться в сердце зверя, но лучше перестраховаться, чем потом умирать в рассвете лет.
Добравшись до костра, она хмуро глянула на Бубу, которая следила за ее передвижением, словно Елена Николаевна могла сделать что-то противозаконное, если та отвернется на секунду.
Женщина злобно оскалилась, дернувшись, но после строгого взгляда и окрика Броха, велевшего жене немедленно продолжить работу, она, стиснув зубы, вернулась к разделке туши.
Для начала Елена Николаевна тщательно осмотрела нож. Тот выглядел слишком грязным для безопасного использования. Пришлось сходить к сугробу около входа и тщательно очистить инструмент снегом.
После Елена Николаевна выбрала из кучи наиболее плоский камень и использовала его как доску для нарезки.
Разделенное на кусочки сердце она нанизала на веточки и принялась жарить над огнем.
К сожалению, сейчас это был единственный способ приготовить себе пищу. Никаких горшков, даже каменных, здесь не имелось. Вариант варки исключался.
Запечь под костром? Так ведь мясо не положишь просто в землю. Его нужно во что-то завернуть и чем-нибудь обмазать. В идеале глиной, но можно, наверное, и грязью.
Однако во что завернуть? В шкуру? Елена Николаевна поморщилась. Даже думать не хотелось, что из этого могло получиться.
Вскоре после того, как запах жареного начал распространяться по пещере, люди стали подсаживаться к костру со своими кусочками мяса, отрезанными от туши.
Наблюдая, как все едят, совершенно не заботясь о грязных, испачканных кровью пальцах (которыми хватали еду!), Елена Николаевна постоянно морщилась. Она едва преодолевала желание погнать всех к сугробу мыть руки.
Свежее мясо, несомненно, было в разы вкуснее, чем подпорченное, но Елена Николаевна не сомневалась, что люди не станут выкидывать прошлую тушу.
Она задумалась, как сохранить свежесть мяса на более долгий срок. В идеале бы заморозить, но никто не согласится вытаскивать ценный продукт на мороз. Там его быстро заметят другие обитатели этой местности.
И хорошо, если запах не привлечет какого-нибудь хищника, который решит подождать поблизости. Мало ли, вдруг удача еще раз улыбнется, и мясо снова само по себе окажется лежать бесхозным прямо на земле.
Кроме того, не так просто в чем-то убедить людей, которые долгие годы жили по одной и той же системе. Внушить им мысль, что можно сделать как-то иначе, будет сложно.
Для того чтобы ее доводы приняли, она должна показать им результат. И даже после этого, увы, не факт, что они начнут строить свою жизнь по-другому.
Многие люди инертны. Даже когда видят пользу от чего-то, им не хочется делать лишние движения. Все ведь и так работает? Зачем напрягаться сильнее, тратить ценную энергию?
Да, возможно, усилия принесут пользу, станет лучше, но для этого нужно что-то делать. А работать, как это обычно бывает, никому не хочется.
Выбросив лишнее из головы, Елена Николаевна решила, что возьмет свою часть мяса и попытается ее сохранить. Она не станет кого-то чему-то учить. Пусть наблюдают за ее действиями и видят результаты. Кто захочет – все поймет и повторит.
После еды она принялась воплощать свои замыслы в жизнь.
Для начала обратилась к Броху по поводу того, какая часть мяса будет лично ее. Пришлось туго. Мужчина просто не понимал, что она от него хочет.
