Текст книги "Суды над колдовством. Иллюстрированная история"

Автор книги: Николай Бессонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц)

Выходило, что, заморозив лоно, дьявол помешал и мужчинам, завсегдатаям шабаша, обрюхатить девицу (1958 стр. 423).

А вот сходные показания из материалов более позднего процесса. Сильвина де ля Плён двадцати трёх лет описывает свой злополучный опыт: «Дьявол познал её один раз. Его мужской орган был похож на лошадиный; он был холоден как лёд и исторгал ледяное семя. Когда всё кончилось, она чувствовала, что её жжёт как огнём».

Парижский суд слушал дело Сильвины в 1616 году. Было решено, что ведьма заслуживает не фигурального, а настоящего огня. Её присудили к сожжению на костре (1958 стр. 466, 467).

Сожгли заживо и Антиду Кола. Судьи решили, что демон имеет с ней сношения, пробуравив дырку чуть ниже пупка. (С мужем ведьма продолжала жить по-людски.)

Хирург Мильер нашёл при осмотре неопровержимое доказательство – шрам на животе.

Колдунья призналась, что шрам оставил её возлюбленный, инкуб Лизабот (Орлов, 1991 стр. 326, 327). Из этого примера мы видим, что судьи были готовы поверить любому чуду, лишь бы оно не противоречило их главной концепции: шашни с дьяволом наслаждения не приносят…

То же самое можно сказать о рождении детей. Сожительство с инкубами не может дать нормального потомства… Демонологи подкидывали своим читателям истории одна удивительней другой. Некая женщина в 1278 году родила львенка, другая, уроженка Павии, в 1471 году родила котёнка. Третья ощенилась. Четвёртая превзошла всех. Она будто бы вначале родила человеческую голову в оболочке из пузыря, потом двухвостую змею, потом поросёнка. И было это в 1531 году в Аутсбурге (Lea, 1939 стр. 926).

Самой первой женщиной, сожжённой за плотскую связь с дьяволом, считается Анжела де Лабард. Её казнили в Тулузе в 1275 году. Предполагалось, что она родила чудище с головой волка и телом змеи (Robbins, 1959 стр. 465). Так было положено начало многовековой традиции. Отныне тысячи ведьм делали признания в том же ключе… Через четыреста с лишним лет, в самом конце XVII столетия, очередная обвиняемая возводила на себя замысловатые поклёпы. Поначалу она родила чёрного червя и по приказу своего инкуба обратила его в пепел. Инкуб унёс получившийся таким образом волшебный порошок с собой. Потом родила девочку размером с горшочек. Через два дня демон унёс и её. Далее настала очередь следующих детей – мальчика и девочки. Едва появившись на свет, они исчезли благодаря главному из любовников, демону по имени Хансен. И, наконец, уже будучи в тюрьме, узница вступила в любовную связь с инкубами (её тайком навестили сразу два демона). Результаты не замедлили сказаться. Женщина оказалась беременна, родила девочку, и черти унесли новорождённую из камеры, причём всё это произошло незаметно для стражи. Согласно протоколам, ведьма уверяла, что при родах её платье оказалось сильно запятнано. Может быть, так оно и было. Но только – вот дьявольское наваждение – все следы на одежде полностью исчезли (Lea, 1939 стр. 930)?

Похожие байки рассказывала о себе в 1728 году Анна-Мария Розенталь. которую содержали в тюрьме прикованной за ногу, под строгим надзором. К ней являлся мужневидимка, а врачи никак не могли понять, беременна она или нет. Наконец было решено, что ведьма блудила с демоном – ведь она чистосердечно поведала обо всех своих грехах, как только ей пригрозили пыткой. Разумеется, узница была казнена (Канторович, 1899 стр. 83–90).

Для Бенедикта Карпцова беспутные связи с чертями были непреложным фактом. Тем не менее он отрицал возможность нормального потомства. От дьявола ничего путного родиться не может. Из признаний саксонских ведьм следовало, что у них рождались существа, похожие на червей. Этими червями ведьмы досаждали людям, запуская их в руки и ноги (Lea, 1939 стр. 844). Карпцов перечисляет много случаев. Один из типичных для его книги примеров – история с женщиной, подвергшейся пыткам в 1593 году. Узница «добровольно» призналась, что грешила с дьяволом и каждые шесть недель у неё рождались два червя, которыми она околдовывала людей. Так продолжалось 12 лет.

Конечно, она была приговорена к смерти в огне (1958 стр. 848).

Особняком стоит процесс 1615 года. К сожжению приговорили мать и дочь. Ведьма призналась, что родила для демона близнецов (единственный у Карпцова случай, когда упомянуто нечто, кроме червей). Впрочем, общему духу его теории это не противоречило.

Близнецы имели безобразный облик и казались нежизнеспособными: колдунья бросила их в воду… В следующем году это дело было пересмотрено. Двух осуждённых судьям показалось мало. Женщину пытали ещё более жестоко, и она призналась, что учила колдовству всех своих детей. В результате приговор ужесточили и казнили её вместе с двумя дочерьми (1958 стр. 849).

Как мы уже видели, демоны вели себя словно хозяева гаремов. К услугам каждого из них было множество женщин. Но и ведьмы, судя по некоторым признаниям, не оставались в долгу. Ветреницы меняли потусторонних любовников. Молодая вдова из Ростока дала следствию такую версию собственной биографии. Двенадцатилетней девочкой она впервые согрешила с инкубом, которого привела к ней старая колдунья. В 15 лег инкуба сменил второй демон-любовник, а там и третий. Если в крови вскипал огонь желаний, надо было только произнести особое заклинание, и чёрт возникал из ничего, готовый служить рабом чувственных утех. Даже тюремные стены не могли остановить пришельца из ада.

Неистовство ведьм в окрестностях Трира. Гравюра. Около 1600 г. Фрагмент.

Навещая узницу, он «многократно творил чудовищное распутство». Преступную карьеру ростокской ведьмы прервали в 1698 году, но перед арестом она успела побывать и в роли сводни. Одну служанку она познакомила с чёртом, а молодого человека с чертовкой (1958 стр. 930, 931).

Тональность этих откровений противоречит общей тенденции. Выходит, что с демоном не так уж плохо – раз молодая вдова вызывает его, вместо того чтобы искать любовника среди людей. Ну что ж. Воспримем сей «факт» как исключение и попробуем понять, что послужило отправной точкой для описанного выше бреда Неужели популярные сказки о плотской связи с нечистым духом возникли на пустом месте? Конечно, какие-то поводы у сочинителей потусторонней эротики имелись. Люди порой наблюдали случаи, которые не могли объяснить на уровне знаний своего века. Помните кунсткамеру Петра I? Как известно, любознательный император собирал всё необычное. В числе экспонатов находятся стеклянные сосуды с заспиртованными уродцами. Здесь и сиамские близнецы, и тела новорождённых детей без рук и ног, и просто бесформенные куски мяса. Сейчас ясно, что это потомство, зачатое спьяну, или результат жестоких избиений (а жён не только в России, но и по всей Европе бивали тогда смертным боем). Учёные времён Петра I не нашли нужным винить в рождении таких уродов дьявола. Зато в предшествующие столетия семейное несчастье могло закончиться костром.

Сильный козырь давало фанатикам наблюдение за женщинами, помешанными на сексуальной почве. Авторы знаменитого "Молота ведьм" среди прочего приводят и такой аргумент:

«…Часто многие видели на полях и в лесах, как ведьмы лежали на спине в соответствующем непотребству положении, оголённые ниже пупка. Они двигали бёдрами и голенями, в то время как демоны-инкубы действовали незримо для окружающих, хотя в конце соития от ведьмы поднимался в воздух совершенно чёрный пар, протяжением в рост человека (Инститорис, и др., 1932 стр. 191)».

Чёрный пар прибавлен монахами для пущего страху. Но в остальном клиническая картина помешательства ясна. Любой врач-психиатр скажет, что эти симптомы известны ему с третьего курса. Увы, во времена ведовских процессов предпочитали не лечить, а сжигать слабых на голову женщин.

Но всё же не поиск подозрительных признаков, а тривиальный допрос под пыткой лежал в основе большинства казней. Именно на этом направлении инквизиторы добились главных успехов. Зачем дожидаться помешательства или рождения урода, когда можно вытрясти из первой попавшейся женщины такое, что ей вчера ещё и не снилось?

Проиллюстрирую этот тезис случаем, относящимся к началу XVII века. Сия история может иметь несколько подзаголовков. Жестокость ради гуманизма. Садистский спектакль. Розыгрыш эпохи ведовских процессов.

Итак, эрцгерцог Брауншвайгский отменил в своих владениях пытки. Немецкому аристократу претила жестокость палачей. Он знал, что не все разделяют его передовые убеждения, и вознамерился наглядно продемонстрировать, как допрос под пыткой затемняет истину. Вскоре суеверные подданные доставили правителю повод для задуманного опыта. Очередная женщина была обвинена в колдовстве и оказалась в темнице. Герцог пригласил двоих иезуитов послушать признания ведьмы. В назначенный час все собрались в застенке. Правитель тайком шепнул палачам, какого рода сведений он ждёт от жертвы. Женщина, конечно, не подозревала, что является главной героиней инсценировки – тем более что муки были самые что ни на есть настоящие. Она терпела, насколько хватило сил. Потом не выдержала и стала «выдавать тайны» шабаша.

Оказывается, она много раз бывала на горе Брокен. Там творилось немало гнусностей, но хуже всего было распутство, к которому её принуждали двое колдунов-иезуитов. Эти подлые изменники священному сану заставляли содрогнуться от омерзения даже погрязших в грехе ведьм. Они превращались в козлов или волков и в этом обличье насиловали женщин. После противоестественного блуда колдуньи рожали по семь детей зараз – все дети были с жабьими головами и паучьими ногами. Палачи стали требовать имена колдунов. И тут узница указала на священников, которые наблюдали за пыткой!

Нетрудно вообразить потрясение иезуитов. Из зрителей они вот-вот могли превратиться в подследственных и уже на себе испытать действие адских орудий, которые палачи применяли на их глазах! К счастью, герцог недолго наслаждался эффектом. Он раскрыл гостям изнанку мрачного фарса и объяснил, что подстроил всё это лишь для подтверждения своего кредо: пытки являются варварским пережитком и могут привести к трагическим судебным ошибкам… Урок не пропал даром. Одним из приглашённых на допрос священников был тот самый Фридрих фон Шпее, который, как помнят читатели, впоследствии немало сделал для укрощения суеверий (Rosemary, 1989 стр. 343).

Оставим к стороне страшные сказки о шабаше. Поговорим о шабаше-сне, шабашемечте. Когда паства с легкой оторопью внимала проповедям, часть прихожан не верила их главному тезису (всё, что связано с дьяволом, приносит мучения). Неужели действительно жизнь колдуньи так страшна? Если в награду за измену Богу достаются только побои, фальшивые деньги и тухлая еда, ведьмы давно бы перевелись. Но ведь каждый видит, что сожжениям нет конца. Значит, есть в общении с нечистой силой что-то невыразимо манящее! И значит – шабаш это море наслаждений».

Некоторые из подследственных укрепляли эту версию своими вредными выдумками.

Одна старуха заявила судьям, что с шестнадцатилетнего возраста летает на чертовы сходки; там-де она испытала лучшие мгновения своей жизни. На шабаше играет чарующая музыка. Собравшиеся кружатся в сладострастном танце. Поскольку женщины в большинстве, дьявол учёл это и никого не оставил без партнёра. Колдуньи, которым не хватило кавалеров, танцевали с демонами, принявшими образ прекрасных юношей. После этой прелюдии начинался пир, а вслед за ним и праздник любви (Lea, 1939 стр. 177)…

Месснер фон Сант-Христанзен, жена ризничего из Тироля, резко разошлась в показаниях с товарками. Остальные женщины твердили, что обещания дьявола – обман. А она клялась, будто получала что душе угодно. Например, дьявол подарил ей чудесную серебряную посуду (Rapp, 1874 стр. 160).

Очень романтичную картину оставила на память будущим поколениям колдунья, казнённая в 1632 году. Женщина призналась на допросе, что шабаш ведьм – это место, где сбываются самые несбыточные, самые сокровенные мечты. Пусть те, у кого нет воображения, мечтают о богатстве или красивых платьях – героиня нашей истории была птицей большого полёта. Она пожелала ни много ни мало появиться перед подругами в виде богини. Своей необычной мечтой колдунья не замедлила поделиться с дьяволом…

Только представьте себе, как шарахнулись в испуге ведьмы, когда фантазёрка очутилась перед ними на шабаше с нимбом над головой! Тело её источало сияние: дьявол сделал так, что оно светилось изнутри! Эффект был поразительным. Товарки, скорее всего, не знали, стоять на месте или разбегаться в стороны (Lea, 1939 стр. 753).

Кроме узниц инквизиции, которые рассказывали о шабаше под пытками, существовали и те, кого минула чаша сия. Они делились фантазиями добровольно – подчас рискуя жизнью и нее же не умея удержаться. Питательной средой для подобных речей была усталость от опостылевшей жизни. Как хотелось разнообразить нищету и тяжкий труд волшебными приключениями! Новые знакомства, уставленные яствами столы… Некоторые предпочли бы один раз побывать на Блоксберге, чем всю жизнь тянуть лямку докучных обязанностей. Проповеди о всяких ужасах мечтательницы отметали, полагая их поповскими байками, рассчитанными на дур. Не отпугивал их и афоризм блаженного Августина: «Наслаждаться воображаемым преступлением – тоже злодейство (Сперанский, 1906 стр. 151)». Как знать, если бы шабаш существовал на самом деле – возможно, там яблоку было бы негде упасть. Есть же натуры, для которых порок обладает притягательностью. Самый яркий пример запретных мечтаний – история, случившаяся во Франции в середине XVII века. Одним из главных действующих лиц этого скандала оказалась Антуанетта Буриньон, женщина в своём роде замечательная. Обладая возвышенным складом ума, она написала немало книг, в том числе «Слово

Божье» и «Мистицизм для несведущих». Стремясь творить добро, мадам Буриньон основала в 1653 году приют для подкидышей, и вскоре уже 50 девочек были под её опекой. Через пять лет ею был основан монастырь в городе Лилль. Сама Антуанетта стала настоятельницей, а монахинь искать не пришлось – они поступили в обитель прямо из сиротского приюта.

Итак, начало истории не предвещало никакой чертовщины. Тридцать две молодые особы в возрасте от 8 до 22 лет молились и соблюдали посты. Со стороны заметна была только «строгая дисциплина и хороший порядок». Но в тихом омуте черти водятся!

Мистически настроенная настоятельница, становясь всё более рассеянной, утратила контроль над своим монастырским домом. Свободное время девушки проводили в разговорах о чудесах, которые бывают на шабашах ведьм. А когда мадам Буриньон поймала тринадцатилетнюю послушницу на мелком воровстве, та легко избежала порки, использовав доверчивость духовной матери. Девочка с напускным простодушием призналась, что воровать её подучил дьявол. Глядя на неё, и другие стали привлекать чёрта как шит от наказания. Кончилось дело тем, что пастор на исповеди узнал шокирующую новость. Все без исключения послушницы – ведьмы! Они рассказали, что ежедневно вступают в плотские сношения с дьяволом, летают на сборища и предаются там утехам чувственности. Дьявол, по их словам, предстаёт в виде прелестного юноши.

Вообще описания шабаша, как они дошли до нас от бедных затворниц, это перелицованные мечты о роскошной жизни богачей. Неудивительно, что сиротки, которых приютила мадам Буриньон, грезили наяву сценами из недоступного для них обеспеченного быта. Вот что рассказала одна девочка. К ней подскакал на маленькой лошадке её обожатель и спросит, будет ли она его любовницей «Навеки», – отозвалась она и вознеслась в воздух вместе с ним и другими девочками. Они прилетели в огромный замок, где музицировали на разных инструментах, танцевали, веселились и пили вино (Robbins, 1959 стр. 307, 308). Таков уж он был, шабаш вожделенное место для одних, путало для других, вздорная выдумка для третьих, а главное, верный кусок хлеба для судей.

Глава 6. Волшебная власть

Поговорим о чудесах. Были времена, когда перед могуществом ведьм трепетали народы и знать… А почему, спрошу я вас, люди не должны были верить в чудеса, если цементирующая основа общества – Святое писание – переполнена ими? Разве Христос не воскресил Лазаря и не накормил толпу пятью хлебами? Разве не было культа святых чудотворцев? Вера в сверхъестественные силы закладывалась в душу каждого человека, как только он начинал ходить. Представление о том, что рядом со зримым миром есть незримый (мир ангелов-хранителей и демонов-искусителей) владело умами и было частью личности. Так стоит ли удивляться, что к легендам и сказкам даже образованные люди от носились не так критически, как мы? Положа руку на сердце – только атеист может отрицать колдовство, не противореча сам себе. Верующий не имеет морального права осуждать предков сжигавших ведьм. Если быть последовательным, он должен согласиться: религиозные взгляды требуют считать козни дьявола реальностью. Не говоря уже о бесах, которых Христос изгнал из одержимого, вспомним историю об Иове. Разве Сатана не насылал на него несчастье за несчастьем? Тому, кто принимает Библию как священную книгу, просто неприлично сомневаться в способности дьявола наносить вред.

Так можно ли насмехаться над христианами прошлого, воспринимавшими колдовство всерьёз? Если верить в добрые чудеса, творимые святыми угодниками, и злые чудеса, исходящие от дьявола, почему не впустить в своё сознание реальность ведьм и оборотней?

Принципиального отличия здесь нет.

Итак, европейские страны были переполнены легендами, претендующими на достоверность. Эти рассказы в своей фольклорной ипостаси передавались из уст в уста, а кое-где учёные люди фиксировали их на бумаге, нисколько не сомневаясь, что описывают самую что ни на есть быль. Глядя на эти легенды как на литературные явления, нельзя не восхититься их стройностью и завершённостью. Общим местом стал сюжет о дровосеке, который отрубил лапу у напавшей на него волчицы. Раненый зверь убежал, а дровосек, разгорячённый схваткой, набрёл на хижину, где молодая женщина делала себе перевязку.

Изобличённая преступница была сожжена живьём. Иногда в этой истории вместо дровосека фигурирует охотник; он кладёт лапу волчицы в свою сумку, а потом достаёт оттуда женскую руку с перстнем. По этой улике и находят виновную (Канторович, 1899 стр. 81). Порой оборотень, напротив, превращается в женщину на глазах своего врага. Не важно. Главное, что народ и знать, юристы и духовенство готовы были верить в реальность такого злодейства. Другой бродячий сюжет – повествование о гибнущем от засухи поле. После упоминания в «Молоте ведьм» эту сказку перепечатывали в разных книгах о колдовстве неисчислимое количество раз, а уж о популярности её в народе и говорить не приходится.

Клод Гило. Шабаш ведьм. Гравюра. Начало XVIII в. Фрагмент.

На ночном сборище немало странного: демон верхом на причудливой твари, молодая дама, восседающая на скелете осла. Эта гравюра французского художника – явный отголосок мифа о том, что враг рода человеческого умеет воскрешать даже начисто обглоданные кости.

Девушка, насылающая бурю и градобитие. Иллюстрация к миланскому изданию книги демонолога Ф-М Гваццо «Справочник о ведьмах». 1626 г.

Бедный крестьянин вслух пожаловался на свою тяжёлую долю, и его восьмилетняя дочка, стоявшая радом, по простоте душевной вызвалась помочь. Она замутила пальцем воду в ручье, после чего на засыхающую ниву хлынул ливень.

Удивлённый отец стал допытываться, как это получилось. Ведьмочка рассказала, что волшебству её научила мама. Будучи истинным католиком, крестьянин ужаснулся и донёс на жену инквизитору.

Разумеется, колдунья была сожжена (Инститорис, и др., 1932 стр. 219).

Вот и гадай, что произошло на самом деле. Если это плод монашеской фантазии, дискутировать не о чем. Но если сказка возникла после настоящей казни, вариантов тьма. Тут и простое совпадение, когда дождь пошел после манипуляций девочки, наивно верящей в их магическую силу. И возможность клеветы со стороны мужа, желающего избавиться от надоевшей подруги жизни. Наконец обоих (и девочку, и её отца) мог настроить на ложные показания сам инквизитор. В те времена, когда Инститорис писал «Молот ведьм», концепцию колдовства ещё надо было насильственно насаждать в общественном сознании, и каждый новый пример могущества чародеек был на счету.

Что касается более поздних времён, то трудно избавиться от мысли, что у истоков многих преданий стояли заинтересованные лица. Вот, к примеру, эпизод, будто бы имевший место в Шотландии.

Одна знатная девушка, прекрасная собой, оказалась беременна. Родители стали донимать её расспросами, и она призналась, что некий красавец навещал её днём и ночью, но как он входил и выходил, ей неведомо. На третью ночь после этого служанка позвала родителей к покоям госпожи. С треском вылетела выбитая дверь, и глазам изумлённого отца предстал мерзкий монстр.

Дочь держала его в объятьях. На счастье в спальню вбежал и оказавшийся как нельзя более кстати священник. Слуга Божий не растерялся и начал творить молитву. Демон не устоял перед святыми словами и улетел с ужасным шумом, а стоящая в комнате мебель вспыхнула ярким пламенем. Ещё через три дня молодая дворянка произвела на свет урода, которого бросили в огонь, дабы от дьявольского отродья и следа не осталось… В такие небылицы полагалось верить, хотя мы сейчас можем дать случаю более правдоподобное объяснение. Вполне вероятно, что случился скандал в благородном семействе, и дело осложнялось тем, что девица не просто родила вне брака, а родила дитя, зачатое спьяну, – уродливый плод незаконной любви. Случись это в деревне, церемониться бы не стали: сожгли бы и мать, и ребенка. Но дворянская семья располагала влиянием и связями, чтобы выгородить попавшую в беду дочь (а может быть, пошли в ход и деньги – на подкуп священника). Выдумка, надо признать хороша. Девушка предстаёт не сообщницей дьявола, а невинной жертвой соблазнения и обмана (Lea, 1939 стр. 441).

Обложка книги Хеннинга Гроссе «Чары призраков». Издание 1656 г.

В этой главе я сделаю краткий обзор деяний, которые приписывались ведьмам. Эдакий реестр чудес. Не беда, что здесь не будет никакого внутреннего сюжета. Нам придётся перескакивать с предмета на предмет, вразнобой рассматривая разные магические злодейства, и объединены они лишь одним – трагическим концом обвиняемых. Но прежде чем начать перечисление, добавлю один штрих к картине нравов XVII века. В истории с похоронами Таннера легковерие и возбудимость народа отразились как в капле воды.

В возрасте шестидесяти лез публицист хотел добраться до родного Инсбрука, но по пути слег и умер. Его доконала водянка. Среди вещей покойного оказался микроскоп, под стеклом которого находилась муха. И надо же было случиться, что кто-то из слуг заглянул в окуляр. Его глазам предстало кошмарное чудище с невиданной мордой и жуткими лапами. Сразу припомнились книжицы, где рассказывалось о демонах, заключённых в ничтожную по размерам тюрьму, то бишь в магический кристалл. Наверняка хозяин волшебного стекла – колдун. Простонародье окружило священника, пылко предупреждая, что покойника нельзя хоронить по христианскому обряду. И лежать бы знаменитому Таннеру в неосвящённой земле за кладбищенской оградой, если бы местный служитель Церкви не был знаком с оптикой. Вынув муху из-под окуляра, он показал её реальные размеры. Потом поймал ещё одну и положил под микроскоп. При увеличении она выглядела точно так же как первая. Только тогда толпа успокоилась (Rapp, 1874 стр. 50).

Вера н ведьм и демонов была будто разлита в воздухе. Если происходило что-то необычное, мысль о колдовстве не заставляла себя долго ждать. И уж коли мы заговорили о знаменитостях, упомяну также Эразма Роттердамского, которому осенью 1533 года очень досаждали мухи. Мыслитель просто не знал, куда от них деваться. Жужжание наполняло комнаты и мешало сосредоточиться. Эразм шутливо говорил своим друзьям, что это не мухи, а чертенята, которые нарочно не дают ему ни читать, ни писать.

Нашествие мух привлекло внимание властей, и конечно же нашлась виновная. Это была замужняя женщина, признавшаяся, что Фрейбург страдает из-за неё. С. помощью демона, своего любовника, она вытряхнула на город несколько мешков мошкары. Власти распорядились сжечь ведьму, «доказав» Эразму, как недалеки были его шутки от действительности (Lea, 1939 стр. 911).

Думаю, не надо подробно объяснять, чем кончалось следствие в тех случаях, когда разгулявшаяся стихия причиняла настоящий материальный ущерб. Поневоле задумаешься о плюсах нашего времени. Сейчас после наводнения или ураганного ветра люди подсчитывают жертвы, определяют хозяйственный урон – на этом дело и заканчивается. В эпоху ведовских процессов было наоборот. Даже если буря никого не убивала, судьи, словно задавшись целью восполнить её промах, сами прекращались в стихийное бедствие.

Ханс Бальдунг Грин. Порча погоды. Х., м. 1523 г.

Горе тем, кто попадался им под руку. В 1586 году осудили женщину, которая призналась, что во время грозы сожгла дом и сарай. Очевидно, несчастной пришлось взять на себя вину за удар молнии (1958 стр. 848). А во Фрайзинге в 1590 году после грозы с градобитием одна горожанка заметила вслух, что можно было бы ожидать и худшей погоды. Ее тут же начали пытать; она повинилась сама и вдобавок оговорила многих.

Аресты пошли расширяющимися кругами. В первую волну взяли 11 женщин, затем их число довели до полусотни. Одна совершила в тюрьме самоубийство, остальных отправили на костёр.

Население города не достигало и пяти тысяч. Все были связаны между собой родственными узами,

поэтому уже через год осталось мало незатронутых семей, причём среди подозреваемых оказались женщины всех сословий. Наконец, сам судья, устав от работы, обратился к городским властям с предложением прервать следствие.

Тюрьмы забиты, не хватает денег платить палачам за пытки, народ устал от дорогостоящих аутодафе.

По его словам, если всем оговорам, которые удалось получить, предавать столько же веры, как предыдущим, придётся пытать половину местных женщин, и тогда край будет окончательно разорен (1958 стр. 1124).

Описанная охота на ведьм не была чем-то исключительным в германских землях. В 1635 году Мейфарт так описал нравы своего времени: «Если наступает погода, несвойственная сезону: холод или зной, слякоть или засуха, мороз или снег, гроза, гром или ураган – любое из наказаний, ниспосланных Богом, – горожане и крестьяне валят это на ведьм и поднимается громкий вопль. Этот внезапно заболел, посему он колдун; эта девушка прекрасна, значит она ведьма; этот подаёт милостыню – ясно, он чародей; эта женщина удачно возделывает своё поле, значит, она колдунья. Деревни, посёлки и города; весь край взывает к властям (1958 стр. 719, 737)».

Иногда доносы шли даже от ближайших родственников. 2 мая 1631 года в суд обратился отец, сказавший, будто его дочка, Катарина Юнг выболтала о своей причастности к колдовству. Его, дескать, замучила совесть. Он не может спокойно думать, что дочь безнаказанно сеет зло. Конечно же отцу-доносчику поверили. Через десять дней девушка была уже казнена (Konig, 1928 стр. 424).

Врач Вейер, будучи здравомыслящим человеком, спрашивал своих соотечественников если можно вызвать бурю, почему никто не использует такую мощную силу против враждебных стран? Чем вести изнурительную войну с мусульманами. Австрия могла бы просто-напросто нанять одну ведьму на постоянную службу и её колдовством опустошить Турцию. Если скажут, что христиане не делают этого, чтобы не взывать к помощи дьявола, то позвольте спросить, а война сама по себе, кровопролитие, насилие и грабёж – чьё это порождение. Бога или дьявола (Lea, 1939 стр. 504, 505)?

Николай Бессонов. Ведьмины пляски. Х., м. 1995 г.

Вместо того чтобы задумываться над такими софизмами, судьи углублялись в конкретику. Они выясняли на допросах, как именно задержанные портили погоду.

Оказалось, существует уйма способов вызвать бурю, среди которых самые «популярные» выглядели так: можно бросить несколько камней себе за спину в сторону запада или высыпать песок в быстрый ручей. Можно окунуть метёлку в воду и брызнуть в небеса.

Можно выкопать маленькую ямку, наполнить её водой и помешать пальцем. Или сварить свиную щетину в котелке. Или положить наперекрёст палки на берегу (1958 стр. 505). У тирольской ведьмы Юлианы Винклер была совсем уж экзотичная технология. Надо бросить в воздух былинку и не вспоминать при этом тех, кто тебе дорог (1958 стр. 1091).

Когда дьявол учил её этому, он наверняка не вспоминал известную притчу о мудреце, запретившем юноше думать о чёрном баране… А в 1645 году ещё на одном процессе тирольские судьи узнали слова заклинания (никакой поэтичности, всё очень прозаично и описательно): «Я заклинаю вас, Сатана и Вельзевул, чтобы вы явились и подняли воду вверх облаком, а холодный северный ветер прилетел и сделал лёд. Чтобы лёд распался на кусочки и упал с облаков, а ветер бросил их на дома, ноля и виноградники, а затем вода обрушилась ливнем (1958 стр. 1107)». Француз Николя Реми, уничтожавший заговор дьявола в Лотарингии, был более удачлив. Свыше двухсот ведьм из числа тех, кого он осудил на сожжение, обрисовали ему такую романтичную картину: они будто бы хаживали на пруд или ручей и стегали по воде прутиком (прутик был вручён демоном).

После этой вполне обычной операции следовало совсем необычное продолжение. Над водной гладью поднимался туман. Из него ведьмы творили густые тучи и, усевшись на них, правили по воздуху к тем нолям, которым задумали нанести вред. Сверху они повелевали дождём, градом и ударами молний (Zingerle, 1858 стр. 43, 44).

Важнейшим по значимости преступлением ведьм считалась порча. В ряде мест закрепилось убеждение, будто болезни редко возникают просто так, без чьей-то злой воли. Когда кто-либо начинал хворать, вокруг страждущего сгущалась атмосфера подозрительности. Вопрос: «Кто виноват?» будоражил умы. И едва самый догадливый называл конкретное имя, возникала простая как мычание мысль – силой заставить колдунью снять заклятие. Чаще всего, опасаясь накликать на свою голову новые беды, обыватели вели себя смирно. Но так было не всегда. Порой крестьяне сгоряча хватали односельчанку и нещадно били, приговаривая: «Сними порчу – хуже будет». Юристам это очень не нравилось. Их писания полны насмешек над «невежественным мужичьём». Повидимому, практика ведовских процессов с самого начала показала, что ведьма – как её ни мучь – не в состоянии излечить больных или прекратить засуху. Наверное, поэтому была создана изящная теория о недопустимости снятия порчи. Богословы доказывали, что ведьма колдует только с помощью своего демона, а значит, и расколдовывать может, лишь призвав на помощь силы ада. Пытать женщину в надежде развеять чары означает пойти на сделку с дьяволом. Это прямая измена Богу. Заболевшему человеку судьи объясняли, что лучше умереть, но не просить у чёрта пощады – на том свете это зачтётся.