Текст книги "Суды над колдовством. Иллюстрированная история"

Автор книги: Николай Бессонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц)

«Поскольку именно в Женеве танцы особо ненавидели, дьявол дал женевской юной девушке железный прут, принуждавший плясать любого, до кого она дотронется. Она насмехалась над судьями и говорила, что они не в состоянии причинить ей зла, – но после ареста вся её дерзость исчезла, и она стала сетовать, что покинута своим владыкой, обещавшим избавить её от гибели (Lea, 1939 стр. 559, 560)».

В наши дни прутик, который заставляет плясать до упада, встречается только в сказках. Насколько же сильно были затуманены головы, если даже такой образованный человек, как Жан Боден, по-детски верил в волшебство! Впрочем, в его эпоху верили и в ещё более странные явления.

В Германии возникла загадочная легенда о танцах неподвижных людей! Произошло это так. В 1516 году была арестована и долгий срок провела в заточении Улант Дальмарц, дочь знатных родителей. В своё время отец не позволил ей выйти замуж по любви.

Разочаровавшись в жизни. Улант ушла в монастырь. Через четыре года, улизнув из обители, дочь вернулась к отцу и тем навлекла на себя подозрения. После ареста беглая монашка сразу призналась, что насылала на монастырь порчу. Но самое главное, дьявол познакомил её с колдунами и ведьмами, и они танцевали, стоя на месте! Никто из окружающих и подумать не мог, что присутствует на дьявольских плясках. Со стороны они выглядели совершенно неподвижными (Konig, 1928 стр. 256, 257).

Николай Бессонов. Мнимая святая. Х., м. 1994 г.

Читая эти любопытные легенды, не стоит забывать, что львиная доля экзотических происшествий была сконцентрирована на шабаше. Таинственный Блоксберг служил гарантией от скептицизма. Вдали от глаз людских может случиться что угодно – кто проверит? В Тироле огласили показания, будто три колдуна и пятнадцать ведьм плясали, нарядившись по-цыгански (Zingerle, 1858 стр. 38). А кому-то из завсегдатаев шабаша

(утверждали судьи) напротив, было не до веселья. Вот, шатаясь, бредёт изможденная женщина. Её грудь изорвана клещами, бока опалены факелом, пальцы раздроблены тисками. Это дьявол перенёс её из темницы, чтобы она могла в последний раз встретиться с подругами. Потом он вернёт её на место.

Рассказывали и о более удивительных гостях. Если верить инквизиторам, на шабашах можно было увидеть тех, кого уже сожгли! Возродившиеся из пепла персонажи восседали выше демонов высокого ранга. Очевидно, это был спектакль для робких ведьм – чтобы они не боялись смерти… Привидения уверяли, что они живы и счастливы в безопасном месте. Таким способом Сатана старался произвести впечатление, будто в его власти устроить воскрешение из мёртвых (Lea, 1939 стр. 1168, 1293).

Уверенность в том, будто часть завсегдатаев шабаша это не живые люди, а призраки, существовала в разных странах. Достоверно известно, что так считали в Германии и во Франции. Из других стран тоже доносились отголоски этой легенды. Примером может служить датский процесс, на подробностях которого мы сейчас задержимся. Об оживших мертвецах успела рассказать девушка, поспешно казнённая за колдовство.

Суд над нею был скор и беспощаден. Сбитая с толку обвиняемая путалась и давала противоречивые показания. Всё же у неё удалось выведать, что ведьмы устраивали сходки на дому. Вино для попоек они извлекали прямо из стен, а потом – наверное, для забавы – делались невидимыми. Из слов юной датчанки выходило, что невидимками ведьмы могут стать только на своём собрании; в других местах это чудо почему-то заказано.

Давид Тенирс. Колдовство. Х., м. 1632 г. Фрагмент.

Черная свечка, увенчивающая помело, котел с волшебным зельем, юная красавица в окружении монстров – мрачная «романтика» ведовских процессов оживает под кистью старинного мастера.

Самым впечатляющим событием было пресловутое воскрешение. Описывая «домашний» шабаш, грешница выпалила, что давно умершие люди участвуют в нём наряду с живыми! Есть от чего содрогнуться!

Официального следствия не было. Все перечисленные выше сказки девушка наговорила в смятении чувств – ведь в колдовстве её обвинила мачеха, а родной отец поддержал навет! Когда на бедняжку насели с расспросами, она стала рассказывать о шабашах то, что от неё хотели услышать. Единственное, на чём «ведьма» настаивала, – сама она к злодействам непричастна. С демонами она не путалась, людям не вредила, падёж скота не устраивала. Эти оговорки девушку не спасли. Результаты предварительного расследования были переданы в суд, а там, без лишних церемоний семнадцатилетней колдунье вынесли смертный приговор. Тут уж и отец опомнился. Он стал просить об отсрочке, чтобы можно было нанять защитника. Поздно! В защите отказали. Девушка рыдала, просила хоть немного подождать. Пытаясь разжалобить судей, она убеждала их, что горько раскаивается в своих грехах. Но после вынесения приговора её немедля казнили, а потом взялись за тех. Кого она назвала сообщницами.

Несколько женщин были схвачены и брошены в воду, чтобы проверить их причастность к колдовству.

Суть испытания водой будет изложена в отдельной главе.

Сейчас я не буду останавливаться на этом суеверном обряде. Конец ведовского процесса был таким же мрачным, как и начало.

Женщин пытали, и они умерли в тюрьме (1958 стр. 1443, 1444).

В расправе над датчанкой, которая говорила, что не совершала конкретных преступлений, нет ничего удивительного.

Во Франции поступали так же. Судья де Ланкр осудил на смерть 22-летнюю женщину просто за то, что она, дескать, из чистого любопытства пошла вместе с подругой на шабаш (1958 стр. 1303). У притвора, по-видимому, имелись юридические основания.

Де Ланкр ссылался на эдикт короля Карла IX, в силу которого ведьм следует сжигать или подвергать другим наказаниям за одно лишь присутствие на шабаше – даже если они никого не успели околдовать. (1958 стр. 1302, 1303)

Наиболее подробные описания шабаша де Ланкр составил после опустошительного набега следственной комиссии на поселения рядом с испанской границей. Никогда ещё баскские области не знали таких массовых (узаконенных!) убийств под предлогом кары за колдовство. По утверждениям де Ланкра, запретные собрания бывали почти каждую ночь, а иногда даже в полдень. Демоны совратили большую часть тридцатитысячного населения Па-де-Лабура. Судья считал, что прибыл как раз вовремя, ибо застал настоящую вакханалию колдовства. Воспалённому воображению де Ланкра мерещилось, что ведьмы и колдуны уже почти и не скрываются. Шабаши проводились якобы на центральной площади Бордо. Иногда двенадцать тысяч ведьм собирались в Италии, в Генуе, а иногда все они летели на Ньюфаундленд (Robbins, 1959 стр. 40).

Шабаш. Иллюстрация ко второму изданию трактата Пьера де Ланкра. 1613 г. Фрагмент.

Ведьмы настолько обнаглели, что как-то раз устроили свою оргию прямо под носом у следственной комиссии, когда судьи заночевали на постоялом дворе! В округе Сент-Пе собрания ведьм под крышами частных домов вообще были привычным делом (Lea, 1939 стр. 1294).

Но это, так сказать, малый шабаш. Каков же был, по мнению де Ланкра шабаш, проводимый с размахом?

Суеверный судья предлагал своим читателям представить огромное колышущееся море людей – стотысячную толпу, более всего напоминающую ярмарку в самом разгаре торговли (Robbins, 1959 стр. 419). Эти сто тысяч поклонников и поклонниц Сатаны прибыли со всех концов света.

Если кто-то не сможет прилететь на шабаш, придётся заплатить штраф в десять су. То, что кажется на первый взгляд буйной толпой, на самом деле надёжно спаянное войско Сатаны. Среди ведьм проводится денежный сбор. Де Ланкр даже определил, кто был казначеем дьявольской рати. Им оказался некто Детсейл – местный богач (Lea, 1939 стр. 1295).

Вообще шабаш мыслился Пьеру де Ланкру буквальным подобием сословного общества. Как ни вывернут здесь мир наизнанку, но представить себе такой бред, как рухнувшие социальные границы, французский судья не мог! Дьявол, верховный властитель, обратившись в козла, восседает на золотом троне. Рядом с ним на тронах поскромнее – две королевы шабаша. У русского читателя сразу возникнут ассоциации с Маргаритой, булгаковской королевой бала, что, в общем-то, верно. В конце концов, Булгаков творил, основываясь на старинных литературных источниках. Красавица, сидящая слева от Сатаны, увенчана золотой короной. В руке у нее кошмарный букет – пучок змей.

Богатые и знатные ведьмы держатся замкнутой группой. Дворянство и на шабаше – дворянство. Иные из них носят маски они известны всей стране в лицо и не хотят, чтобы их опознали. Маркизы и графини вершат всеми важнейшими делами шабаша, подобно тому, как в обычном мире дворянство управляет Францией. Бедноту же не пускают даже за стол, сервированный мерзкой едой: человечиной, дохлыми жабами и крысами. Нищие в лохмотьях жмутся поодаль. Им боязно подойти поближе. На все обряды они могут лишь тоскливо смотреть издали.

Возраст – не помеха тому, чтобы попасть на шабаш. Ведьмы свозят сюда своих собственных детей, учат их колдовству и вручают им прутки – чтобы во время ритуалов малышня хлестала по воде ручейка, имея хоть какое-то занятие. Участь чужих детей хуже.

Колдуньи похищают младенцев из колыбелек, хвастаются перед дьяволом своей добычей, а потом разрывают на части. Сердца некрещёных детей – украшение стола. Вытопленный из младенцев жир пойдёт на летательную мазь. Де Ланкр утверждал, что в Па-де-Лабуре каждую ночь на шабаш переносят две тысячи детей. Некрещёных убивают, а крещёных и вдобавок умеющих уже говорить заставляют отрекаться от Христа.

Оркестр состоящий из женщин, даёт концерт. Под звуки музыки ведьмы вперемешку с чертями кружатся вокруг дерева. В противовес другим авторам, де Ланкр вкладывает в руки оркестранток не лошадиные черепа, а самые обычные музыкальные инструменты: струнные и духовые. Труба, арфа, лютня и скрипка – вот на чём играют баскские колдуньи…

Дьявол затеял сборище не для одних лишь праздных развлечений. То и дело в небо взмывают на метле озлобленные женщины. Они насылают на моряков бури и ураганы.

Другие ведьмы столпились у котла. Они рвут на части жаб, рубят змеиные головы и кидают их в кипящую воду. Одна из женщин старательно раздувает огонь мехами, другие нашёптывают заклинания. Вскоре ядовитое зелье будет готово. Разлетевшись по домам, ведьмы устроят падеж скота и погубят множество христиан (Robbins, 1959 стр. 300, 301).

Особый пассаж в книге де Ланкра посвящен крику петуха. Фанатичный борец с колдовством верил, что при петушином крике шабаш рассеивается и участницы, не успевшие улететь вовремя, вынуждены добираться домой, кто как сможет. Де Ланкр привлёк всю классическую учёность, пытаясь теоретически осмыслить это явление, и сделал вывод: петух – это таинственная птица, в образе которой, по-видимому, предстаёт сам Господь Бог, дабы призвать людей к служению небесам (Lea, 1939 стр. 1298). Между тем ничто не доставляет ведьмам такого удовольствия, как глумление над божеством. На шабаш заманивают священников, обещая им двойную плату, если они вместо обычной церковной службы отслужат мессу во имя дьявола. У отца Пьера Бокаля удалось выжать признание, что за ним числится такое кощунство (Robbins, 1959 стр. 41).

Де Ланкр создал одно из самых обстоятельных описаний шабаша. Эта бредовая версия была щедро оплачена человеческими жизнями. Чтобы выстроить столь разветвленную систему, дотошный фанатик вымучивал показания у всех, кто казался ему подозрительным. По утверждениям историков, он с особым сладострастием допрашивал хорошеньких женщин.

Этот мрачный романтик и мистический фантазёр становился поэтом, едва речь заходила о девушках баскской провинции. Местные красавицы так приглянулись судье, что его перо само выводило восхищённые строки:

«Когда они проходят мимо вас, их волосы, распущенные по плечам, развеваются по ветру: и так хороши они, идущие в этом своем уборе из чудесных локонов, что солнце, просвечивая словно сквозь облако, дарует им ослепительно сияющий ореол… Опасное чародейство таится в их глазах, способных к колдовству, и не менее способных возбуждать любовь (Rosemary, 1989 стр. 194).»

Да, прав был историк Жюль Мишле: «…тот самый судья, что сжигал их, находился в то же время под властью их чар». Молодые колдуньи должны были под пыткой поведать о своём преступном сожительстве с дьяволом. Тут уж любопытный француз не упускал ни одной детали, въедливо интересуясь интимными подробностями. Дабы яснее представить себе шабаш, он заставлял девушек в тюрьме раздеваться догола и танцевать перед ним те танцы, которые они отплясывали на шабаше. Насладившись этим зрелищем, Пьер де Ланкр посылал их на костёр. Ему не был помехой даже возраст в пятнадцать или тринадцать лет. Перед смертью колдуньи выслушивали нравоучительную нотацию. Со свойственным ему ханжеством судья не упускал случая заметить, что такие танцы весьма преступны, а движения эти неприличны и нескромны (Тухолка, 1909). Книга де Ланкра иллюстрирована пояснительной гравюрой. Все этапы шабаша показаны на этом изображении. Разумеется, не упущены и ведьмины пляски – хоровод голых женщин и девушек, обращённых спинами к середине (Robbins, 1959 стр. 300).

Колдунья. Кадр из франко-итальянского фильма «Видение шабаша». Реж. М.Беллоккио. 1988 г.

В эпоху, когда действовал де Ланкр, активно дискутировался вопрос о призраках на шабаше. Если бы это были только привидения казнённых! Увы, на судах всплывали и более серьёзные показания.

Выяснилось, что дьявол способен создать призраки непричастных к колдовству лиц.

3 сентября 1610 года в Бордо казнили Катерину де Барандегюи. Пытка заставила эту женщину разгласить одну из сокровенных тайн шабаша. Оказывается, если колдуньи желали кому-либо навредить, они обращались к чертям с просьбой создать фантом. Черти охотно шли навстречу. На шабаше возникал призрак, как две капли воды похожий на указанного человека. Правда, призрак был неподвижен и в ритуалах секты участия не принимал (Lea, 1939 стр. 1302). Но даже этого было достаточно, чтобы подмочить репутацию. Надо ли говорить, как путала народ сама возможность такого наваждения. Выходило, что демоны могут скомпрометировать даже праведника и уничтожить его руками судейской коллегии!

Пьер де Ланкр знал о показаниях Катерины, но демонстративно в них не верил. Вслед за иезуитом Дель Рио он успокаивал себя рассуждением, что Бог такого не допустит (1958). В книгах, посвящённых колдовству; утешительные мотивы звучали довольно часто. Приведу цитату из трактата Петера Файреуса, считавшего, что, как ни сильна нечистая сила, есть и для неё пределы дозволенного:

«Если бы демоны могли по своему желанию показать невиновного на шабаше, почему бы им не применить такой приём к другим преступлениям – к грабежу или прелюбодеянию? Будь такой обман возможен, все честные люди жили бы в вечном страхе, что их заподозрят и будут пытать. Между тем они спокойны и уверены в своей безопасности. Отсюда вывод: для чертей сие – невыполнимое деяние (1958 стр. 626, 627)».

Поскольку эта удобная точка зрения стала как бы официальной, практики ведовских процессов без зазрения совести хватали людей, очернённых «свидетельскими показаниями» Фридрих фон Шпее, духовник из Вюрцбурга, пробовал разубедить фанатиков.

«Бог не позволит подставить невиновного! – горячился он. – Откуда они знают, что Бог не позволит этого? Он попускает и худшие дела – мученичество, поругание причастия и тому подобное».

Ведьм как таковых фон Шпее не отрицал, но его смелая книга была направлена на защиту напрасно обвинённых.

«Может ли демон на шабаше показать невиновного? Я отвечаю – да, и не только неподвижного, как готовы признан, некоторые, но даже и танцующего. Тому есть множество свидетельств… Я знаю монастырь, где один из братии был очернён сознавшимися ведьмами: колдуньи говорили, что видели его на шабаше и даже назвали, с кем он отплясывал. И всё же свидетели со всего монастыря доказали, что в указанный час он пел в церковном хоре. Или ведьмы лгали, или приняли призрак за действительность. Я могу назвать многих людей святого образа жизни и даже князей, которых ведьмы обвинили, будто они были на плясках (1958 стр. 720, 721)» Увы, ни благородное происхождение, ни церковный сан не гарантировали безопасности. Конечно, дворяне и священники могли противопоставить оговорам деньги и влиятельные связи. Но зачастую это не помогало.

Михаэль Хеер. Шабаш на Лысой горе в Вальпургиеву ночь. Гравюра. 1626 г.

Иезуита Йоханна Рейхарда сгубила любовная связь с девушкой, которую позже казнили за колдовство. Перед смертью девушка выказала знаки раскаяния и сказала, что пастор являлся её сообщником. Было это в 1625 году.

Дважды Рейхарда пытали, но он ни в чём не признался. Осудить его не смогли, но и оправдывать не стали. Священник просидел в тюрьме девятнадцать лет и умер в заключении (Riezler, 1896 стр. 172).

В той же Германии в 1622 году были осуждены две сестры-дворянки. Некий барон взял у них в долг деньги и не торопился отдавать их назад. Когда последние надежды исчезли, отчаявшиеся дамы наняли чародейку, чтобы она поспособствовала возвращению долга. На беду барон заболел, и у суда не возникло никаких сомнений, что дело тут в колдовстве. «Заказчиц» казнили (Lea, 1939 стр. 847).

Французский кальвинист Ламбер Дано описывал в своей книге поразившие парижан процессы 1564 года. Массовые казни следовали почти ежедневно. Среди приговорённых были дворяне и дворянки, люди большой учёности и знаменитые господа, – а наравне с ними безвестные крестьяне и ремесленники (1958 стр. 545).

Оговор, будто на ведьминых плясках была замечена та или иная особа, оказался почти универсальным. Часто достаточно было произнести эту фразу, – и следовал приказ об аресте. К вюрцбургским процессам относится весьма характерный документ, проникнутый наивной верой в колдовство. Его автор не позволил себе ни на йоту усомниться в том, что твердили судьи: «Шабаш проводился на Крейденберге возле Вюрцбурга в Вальпургиеву ночь, и там было трёхтысячное сборище. Священники крестили во имя дьявола, а родители посвящали Сатане своих ещё не рождённых детей, поэтому не удивительно, что малые дети могут вызывать гром и молнию. Этим, по-видимому, и объясняется, почему были сожжены 22 девочки семи, восьми, девяти и десяти лет. Жертвами становились не только люди из низших слоев, но все, включая канцлеров, бургомистров и сотрапезников епископа, а также священнослужителей и монахов. В одной известной семье были сожжены все, кроме восемнадцатилетней девушки. Она просила, чтобы её тоже казнили, но поскольку она была известна добрыми делами (паломничеством, росписью святых изображений и тому подобным), поскольку она была богата, то правитель, пожелал лишь заключить ее пожизненно. Она, однако, настаивала, пока её не осудили. Она страстно жаждала искупления, она украсила три алтаря в храме капуцинов, были отслужены мессы во спасение её души, но через 14 дней после её казни она предстала перед отцом Августином, настоятелем капуцинов, под монастырскими сводами и поведала, что безнадёжно проклята и мессы бесполезны, – и подтвердила это, оставив отпечаток своей ладони, выжженный на двери (1958 стр. 1182)».

Лично я, прочитав этот документ, очень живо представил себе, как монах, пока никто не видит, занимался выжиганием по дереву. Но вольно мне сейчас рассуждать о сфабрикованных доказательствах! Живи я в те времена – уж, конечно, не стал бы вслух сомневаться в том, что отцу Августину действительно явилась гостья из ада. Вступать в пререкания с устроителями ведовских процессов было себе дороже.

У непредвзятого человека, ознакомившегося с технологией следствия, сразу же возникает вопрос: а не пытался ли кто-нибудь бить фанатиков их собственным оружием?

Ханс Бальдунг Грин. Колдунья-распутница. Гравюра. 1515 г.

Немецкий художник эпохи Возрождения подчеркивал в девицах, связавшихся с нечистой силой, готовность к любому греху.

В конце концов, что терять арестованной женщине?

Могла же она, специально для пыточного протокола, заявить, что видела на шабаше судью или палача.

Могла оклеветать их жён, матерей или сестёр. К чему реально привело бы такое заявление? Неужели такой оговор приняли бы во внимание?

Представьте себе, иногда попытки утянуть на тот свет «неприкасаемых» предпринимались. Их успех или неудача зависели от множества составляющих, прежде всего от расклада сил в местной элите. Мы ещё ознакомимся с ошеломляющими эпизодами. А пока приведу один пример. Немецкий судья Франц Байерманн «выяснил», что его соратник, то бишь палач, – сам колдун, и, не долго думая, сжёг его на костре (Robbins, 1959 стр. 61).

С другой стороны, судейское сословие контролировало ситуацию. Оно могло дать делу ход, а могло и замять – причём даже на той стадии, когда разбирательство зашло очень далеко. Однажды в Норвегии произошло драматичное событие. Играли свадьбу. Вдруг появилась стража и арестовала невесту за то, что она вызвала бурю! К счастью для девушки, её женихом оказался местный судья. Он быстро выяснил, что оговор исходит от двух ведьм – Карен Торстаттер и Бодил Квам. На состоявшемся вскоре процессе жених яростно защищал свой только что созданный семейный очаг. Он красноречиво настаивал, что нельзя доверять показаниям мошенниц, – и в результате к сожжению были приговорены только Карен и Бодил (1958 стр. 361, 362).

А в Вестфалии широкую огласку получил другой, ещё более выразительный случай.

Некий ретивый служитель закона устроил в своём краю настоящую бойню, и всё без видимых результатов, ибо число ведьм только возрастало. Основным поставщиком жертв являлся богослов. Этот доносчик нашёптывал на ухо судье одну фамилию за другой.

Аресты шли бесперебойно. Так бы это сотрудничество и продолжалось, если бы однажды богослов не зарвался. Придя в очередной раз, он сказал, что мог бы назвать ещё одну ведьму, если бы был уверен, что его правильно поймут. Судья обещал сохранить хладнокровие, и тогда гость сказал, будто опять тайком подобрался к месту шабаша.

Среди ведьм он заметил жену своего собеседника!

Надо отметить, что супруг «колдуньи» отреагировал на редкость трезво. Чтобы вывести свою половину из-под удара, он разыграл маленький спектакль. В ту ночь, когда ожидался новый шабаш, он созвал друзей на пирушку. Жену усадил за стол с гостями и, выждав время, сказал, что им с богословом нужно отлучиться по важному делу. Уж не знаю, куда они ходили, и ходили ли вообще. Но, вернувшись, судья спросил, не отлучалась ли его дражайшая супруга? Разумеется, гости в один голос ответили, что она не вставала из-за стола.

Муж сделал удивлённое лицо. Он, дескать, ходил смотреть ведьмины пляски. Одна из участниц танца точь-в-точь напоминала его жену… Заинтриговав таким образом слушателей, он стал сетовать, что напрасно загубил столько невиновных. Ведь теперь ясно, как умело может дьявол творить фантомы!.. Стоявшему рядом доносчику ничего не оставалось делать, как согласиться с этой лицемерной речью. Так версия о призрачных видениях получила права гражданства.

Доказав алиби жены, судья обратил свой гнев на незадачливого богослова: есть сведения (хотя в последнем нельзя быть точно уверенным), что тот был казнён за злостную клевету (Lea, 1939 стр. 527, 692).

Рискну предположить, что в этом случае проявилась общая закономерность.

Возможно, сама теория о чертях, подсовывающих следствию компромат, возникла при таких же обстоятельствах. Как удобно ссылаться на наваждение! Оговорённых людей можно сортировать по своему усмотрению. Одними заняться вплотную, а других под благовидным предлогом спасти от костра.

Замечу мимоходом, что разведывательные походы к месту шабаша были у инквизиторов не в почёте. С самого начала было решено, что это слишком опасное занятие. Если и находились смельчаки, им в предостережение рассказывали популярную байку об инквизиторе из Комо. Тот, будто бы схватив множество ведьм, не мог поверить их рассказам. Одна из арестованных согласилась взять его на шабаш. Любознательность дорого обошлась члену священного трибунала. Он перенёсся с ведьмой в уединённое место, где творились обычные мерзости. Дьявол поначалу делал вид, что не замечает незваного гостя, но потом нечисть разом набросилась на инквизитора и он, не прошло и двух недель, скончался от побоев (1958 стр. 556).

Де Ланкр, наверняка знал эту историю благодаря книге Бодена. Надо думать, она произвела на него впечатление. Уж не потому ли он предпочитал «выезду на местность» следственные эксперименты в застенке?

Однажды знаменитый богослов XIII века Фома Аквинский высказал мысль, что черти вступают с людьми в плотскую связь. Так возникло учение об инкубах и суккубах. Суть его вкратце такова. Злые духи – существа бесполые. По мере надобности они могут сконденсировать из воздуха любое тело. Демон, принимающий женский облик, называется в этот момент суккубом. Если же он является под видом мужчины, его зовут инкубом. Для духа одинаково легко обернуться мужчиной или женщиной. Кем он станет, зависит только от того, к кому он собрался в гости. Разумеется, инкубы встречаются чаще.

Ведьм больше, чем колдунов, поэтому «спрос» на чертей в мужском обличье выше.

Со временем взгляды Фомы Аквинского оказали влияние на юридическую практику.

Каролинский кодекс, принятый в 1532 году, предусматривал сожжение за «распутство, противное природе». Содомия и скотоложство, согласно 116 статье, карались огнём (Robbins, 1959 стр. 78). При чём тут колдуньи? Да ведь любовная связь с демоном ещё хуже скотоложства! Это грех, совершённый не с земной тварью, а с порождением ада. За такой грех сжигали, даже если он был единственной виной (Lea, 1939 стр. 843). Никаких улик для казни не требовалось. Инквизиторы не принимали во внимание здравые доводы.

По свидетельству Мейфарта, юные девушки, признавшиеся в сожительстве с демонами, оказались нетронутыми (это установила комиссия из акушерок (1958 стр. 740)). В таких случаях судьи просто говорили, что дьявол отводит глаза.

Вот в 1652 году в Померании казнят 10-летнюю девочку. В чём её вина? Она призналась, что родила от дьявола двух детей, а третьим беременна (Канторович, 1899 стр. 82).

Сибилла Лутц и Анна Рауш из Вюрцбурга тоже были казнены за распутство с инкубами. Одной девочке было восемь лет, другой двенадцать. Процессы над ними примечательны тем, что ведьмы выдали суду имена своих возлюбленных, коих звали Хаммерляйн и Федерляйн (Lea, 1939 стр. 1185).

Французский демонолог Жан Боден писал, что 6-летняя девочка может быть любовницей дьявола, ибо это «достаточный возраст, чтобы стать женщиной (1958)».

Тема половых отношений с чертями увлекла инквизиторов. Впрочем, понять их можно. Католическое духовенство жило в принудительном безбрачии. Природа же брала своё – греховные мысли посещали порою украшенные тонзурой головы. В обычных обстоятельствах похоть полагалось гнать. Но тут дело другое! Сам Римский Папа дал санкцию как можно глубже исследовать предмет. Смакование постельных подробностей вдруг стало богоугодным занятие и тут уж инквизиторы расстарались. При чтении старинных протоколов поражает разнузданная фантазия тех, кто наводящими вопросах выпытывал у несчастных узниц самые невероятные показания.

Гюстав Доре. Пляски на шабаше. Гравюра. XIX в.

Поначалу святых отцов занесло во вредную для Церкви крайность.

Они заставляли ведьм сознаваться, что сожительство с дьяволом – огромное наслаждение. Инквизитор Николя Жакье написал в 1458 году; что ведьм и несколько дней спустя остаются в изнеможении от необычайной чувственности. Гильом Парижский говорил, что плотские утехи с дьяволом гораздо приятнее, чем с мужчиной. Черти внушают своим подружкам, будто отношения, которые были только один раз, повторялись 50 60 раз за ночь (1958 стр. 465, 466)…» В том же русле лежат утверждения Шпренгера и Инститориса. Они писали, что, хотя у мужчины есть перед демоном явное преимущество – настоящее тело, злой дух ухитряется возбуждать ещё большее сладострастие. «Этот искусник знает, как привлекать или изменять чувства девиц (Инститорис, и др., 1932 стр. 191)…»

Инквизитор Дикасте чуть ли не восторгался умением демонов крутить амуры:

«Ведьмы заявляют, что получают такое удовольствие, с коим ничто на земле не сравнится…

Во-первых, эти злые духи принимают необычайно красивый и привлекательный внешний вид: во-вторых, у них в наличии инструменты необычайных размеров, которыми они вызывают наслаждение в интимных местах. Кроме того, демоны притворяются, что они сильно влюблены в ведьм, что для этих глупых порочных женщин является самым дорогим на свете. Черти могут даже вибрировать членом, когда он находится внутри (Robbins, 1959 стр. 385)…»

Скоро судьи и проповедники поняли, что распространять подобные рассказы рискованно. Это ведёт к сильному соблазну. Вот почему на допросах стали спрашивать совсем по-другому, а значит, и ответы стали получать другие. Теперь из обвиняемых вымучивали признания о том, как страшен и неприятен любой контакт с дьяволом.

Франсуаза Секретен попала в руки бургундского судьи Анри Боге. Репутация женщины была безупречной, но нашли улику – крест на её чётках был немного надломлен.

Непрерывные пытки сделали своё дело. Франсуазе пришлось признаться в распутстве и уточнить, что во время блуда она чувствовала жжение в животе. Дьявол обладал ею не только в образе чёрного человека. Иногда он оборачивался псом, котом или птицей (1958 стр. 56, 57, 466).

Де Ланкр добился от пятнадцатилетней Мари де Маригран сведений, что причинное место у дьявола состоит из двух частей. Наполовину оно из железа, наполовину из плоти.

Девушка много раз видела это на шабаше. Вдобавок женщины, которые спали с дьяволом, делились с Мари скверными воспоминаниями – чёрт вынуждал их орать как во время родов. Как ни странно, выходцу из ада было не чуждо эстетическое чувство. С красавицами он сходился спереди, с некрасивыми сзади (1958 стр. 466).

Семнадцатилетняя Маргарет де Сар добавила подробности о члене дьявола. Он толщиной в руку и очень велик в длину. В каком бы виде чёрт ни появился – в человеческом или козлином обличье, – эта часть его тела внешне одинакова (размер как у мула (1958 стр. 464)).

Другая подследственная де Ланкра, шестнадцатилетняя Жанетта де Абади, вынуждена была признаться, что Сатана лишил её девственности, а потом фактически пустил по кругу. Колдуны познали её плотски «бесчисленное множество раз». Хозяин шабаша наводил на девушку ужас. Его член был покрыт чешуёй и вызывал невыносимую боль.

Николай Бессонов. Служанка. Х., м. 1997 г.

В показаниях юной ведьмы крылось противоречие. С одной стороны, её откровения предполагали бурную личную жизнь. С другой, во время следствия она не была беременна. Судья сумел увязать концы. Жанетта дала нужное де Ланкру признание, что холодное семя дьявола не даёт потомства. Из этого «факта» вытекал важный вывод