Текст книги "Волчья осень (СИ)"

Автор книги: Николай Беляев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

– Бурденко, – само собой вырвалось у меня.

– Вот и я так предполагаю, – согласился безопасник. – Но, знаешь, мозги говорят именно это, а вот опыт, сука, долдонит – не может быть всё так просто…

– Любого другого ректор бы вычислил, – предположил я.

– Конечно. Очевидно, правда?

Каращук первым стал подниматься по лестнице. Обернулся, словно между делом:

– Нам бы, Волков, в помощь твоих друзей из Виковщины… Разровняли бы мы Колледж в тонкий блин.

Он завозился, открывая своим ключом дверь, а меня как холодом обдало, и не из-за амулета.

Вот оно что.

Ему нужен не только я. Ему нужна Ксюша или её семья.

И он однозначно прав – семья Иксении легко способна взломать любые защиты Колледжа, на сто процентов уверен в этом. И никакой подавитель колдовства не потребуется.

Но мало того что они никогда не согласятся – я сам никогда не соглашусь их просить об этом.

Я вздрогнул – виски словно огладило мягкой кошачьей лапкой. Знакомое ощущение – как тогда, в Виковщине… Иксения слышит меня!

– Не согласятся они, – вздохнул я, искренне надеясь, что получилось не фальшиво. – Они же говорили, что не хотят вмешиваться в наши дела…

– Ну да, – легко согласился Каращук. – Это-то и грустно…

Мы миновали подвал, он стукнул в дверь квартиры и, когда открыли, сказал мне:

– Надо взять с собой Марию Андреевну. – Видимо, увидев гримасу на моём лице, сморщился: – Вот не чистоплюйствуй, Волков! Никто её пальцем не тронет, а совещание будет на тему Колледжа. Её мнение о Соколове может оказаться важным… Пошли, зайдём, пока мы здесь.

Дверь Маша не открыла. Записки в двери, как в прошлый раз, не было.

– Странно, – буркнул безопасник. – Мария Андреевна выглядит как человек порядочный, вряд ли она сбежала из дома в рабочий день… Открывай, стукнемся от тебя в межкомнатную.

Я отпер дверь, прошёл в комнату, не снимая обуви. В груди заворочалось нехорошее предчувствие. Постучал в межкомнатную дверь:

– Маша, ты здесь? Открой!

Молчание. Я вытащил пистолет, постучал рукояткой – звук гулко отдался в полупустой комнате:

– Маша!

– Ключ есть? – уточнил Каращук.

Я помотал головой. Держать у себя ключ от квартиры молодой девушки я счёл неэтичным и отдал свой экземпляр Маше сразу после получения жилья.

– Шляпа, – резюмировал безопасник и изо всех сил двинул ногой по двери в районе замка. Хлипкая деревянная створка вылетела, распахнувшись внутрь, и мы увидели Машу, неподвижно лежащую навзничь на заправленной кровати. Одна из её рук свешивалась, доставая до пола…

Глава 18. 19 октября, четверг, день

Я хотел оттолкнуть Каращука и первым подойти к Маше, но безопасник меня без труда отодвинул, уверенно, как недавно в кинотеатре, пощупал пульс на шее, оттянул веко.

– Жива, – резюмировал он. – Похоже, то же самое, что было там… Понимаешь, что это значит? – прищурившись, посмотрел он на меня.

– Не совсем, – нагнувшись, я поднял с пола валяющуюся рядом книгу. Конан Дойль… Выходит, Маша читала, валяясь на кровати. Ладно хоть, не грохнулась прямо на пол, когда потеряла сознание.

– Контур вашей квартиры, похоже, обработали тем же самым, чем и кинотеатр, – вздохнув, пояснил безопасник. – И не исключено, что одновременно… Правда, не очень понимаю – зачем. Там-то ясно, а вот тут… Только если тебя хотели из строя вывести. Или Машу.

А действительно – зачем? Впрочем, могли и просто так – как демонстрация возможностей. Хотя, куда уж круче демонстрация, чем то, что они устроили в бывшем кинотеатре…

– Если они следили за квартирой – то знали, что я ушёл в Управу, – предположил я.

– И знали, что Мария не выходила, – дополнил Каращук. – А вот то, что двери этих квартир защищены от несложного колдовства, типа «стука» – могли и не знать.

Оп-па. Очень интересно…

Про то, что наши новые квартиры под охраной, безопасник говорил. Но вот о том, что они защищены от вскрытия колдовскими методами, я слышу впервые…

– Так что они могли вырубить Марию колдовством, но не смогли проникнуть в квартиру, чтобы воспользоваться результатами своего труда, – рассеянно говорил Каращук, прислушиваясь к Машиному дыханию. Посмотрел на меня: – Как тебе вариант?

Как мне вариант? Да я прибил бы за такой вариант! Дело осложняется, даже если принять это просто за версию…

– Давай-ка Марию к нам в Управу, – решил безопасник. – Собери шмотки, вызову машину.

Пока я шарился у Маши в шкафу, доставая куртку, Каращук с кем-то переговорил по телефону и без особого труда взял девчонку на руки. Сильный всё же мужик.

– Давай вниз, машина уже едет, – велел он, выходя на площадку.

Я вытащил из сейфа «беретту», сунул во внутреннюю кобуру. Немного помешкал, брать ли СКС. Ладно, не буду – пусть полежит дома, «американец» легче и практичнее. Взял Машины ботинки, повесил на плечо карбайн и, заперев дверь, поспешил за безопасником.

У подъезда уже стоял УАЗик боевой группы с двумя хмурыми бойцами. Едва мы сели, вдвоём придерживая Машу – машина рванула с места.

Шнайдер озадаченно почесал лоб.

– Ничего не понимаю, – пробормотал он. – Похоже на какую-то форму комы, причём с явным налётом колдовства. Но вот что с этим делать… – развёл он руками.

Каращук был мрачен, как туча. Стоящий тут же управовский врач выглядел виновато – и ничего удивительного. Я чувствовал себя крайне неприятно – вот нельзя было оставлять Машу… но кто же знал! Ещё и в квартире – как выяснилось, неплохо охраняемой.

– Разве колдуны такое умеют? – осторожно поинтересовался я. Вышло, как ни крути, просительно.

– Значит, умеют, – буркнул безопасник, косясь на Шнайдера. – Они вообще много чего умеют, и раз это пошло в ход – значит, можно ждать и новых пакостей… Так?

– Может быть, – кивнул управовский колдун. – Особенно если ставки поднялись.

– Ну хоть какое-то обоснование всего этого есть? – спросил врач, кивнув на лежащую на кушетке Машу.

– У неё явно есть колдовские силы, – начал колдун, но Каращук бесцеремонно прервал его:

– Это мы и так знаем.

– Вот… Воздействие вошло в резонанс с её внутренней энергетикой. Скорее всего, Олег Богданыч, вы верно предположили – её хотели вырубить и вынести. Вынести не удалось, потому что двери блокированы, а вот случайно или нет резонанс пошёл – я не могу сказать. Слишком нетипичная сфера, – не совсем оптимистично завершил мысль Шнайдер.

– Могло быть и специально, – не выдержал я. – Бурденко отлично знает, что Маша владеет кое-какими колдовскими навыками. Причём он признал, что они не изучены.

– Наблюдение, какие-то люди у подъезда? – не оборачиваясь, задал вопрос Каращук.

– Утверждают, что ничего не видели, – спокойно доложил один из бойцов. – Пост – два человека. Вероятность того, что отвлеклись сразу оба – нулевая.

– Или не помнят, что отвлеклись, – процедил Семашко. – Раз все козыри пошли в ход – могли использовать отвод глаз или что-то подобное, о чём мы не знаем…

– Ни разу не сталкивался, но, наверное, это возможно, – неуверенно предположил колдун.

– Или открыли пробой прямо на лестничную клетку, – невесело подытожил я.

– Что ж сразу не в квартиру? – поинтересовался Семашко.

– Либо наш контур помешал, либо, что более вероятно – для пробоя нужно хотя бы разок побывать в том месте, куда пытаешься его открыть, – без выражения сказал Каращук. – А в квартире они ни разу не бывали.

А что, хорошая версия… Кстати, я ведь, когда пытался открыть пробой тогда, в горящем доме, очень чётко представлял себе те места, куда хотел бы попасть. Но – не помогло. А впрочем, я и не колдун, у них тоже явно не все это умеют. И ключ, проклятый ключ, о котором говорила знахарка… что может быть ключом?

Эти размышления я оставил при себе. Процедил только:

– Пробирку бы…

Я не уточнял, какую именно, но, судя по лицам, явно все и так поняли – ту самую, которую здешний житель получает раз в жизни. Эх, как пригодилась бы сейчас Машина пробирка! Но увы – потратила она её на меня и на Андрюху.

– Давайте в зал заседаний, – махнул рукой безопасник. – Там и так заждались, на час уже просрочено… Марию – в комнату отдыха, охрана двойная, мать вашу, – беззлобно ругнулся он. – Пошли…

Итогом заседания стал документ, который, даже не перечитывая, подмахнул хмурый и озлобленный Лаврентьев. Поскольку документ составлялся при мне, содержание я знал.

Управа открыто обвиняла Колледж в диверсии с целью срыва серьёзного и значимого для города научного эксперимента по управлению биомагнитными полями (да, в документе так и значилось – «биомагнитными», уж не знаю, кто именно придумал этот термин). Уполномоченным представителям Колледжа предлагалось прибыть на встречу, назначенную в месте и ко времени по их усмотрению, с единственными ограничениями – в черте города и на открытом месте, составом не более двух человек. Ответ о встрече предлагалось дать в любом виде, включая телефонную связь, до 10 часов утра завтрашнего дня.

Уже когда документ запечатали в специальный тубус для перевозки конфиденциальной корреспонденции и Шнайдер поставил на него «метку адресата» Бурденко, означающую, что никто, кроме ректора, этот тубус вскрыть не может – что-то вроде местного аналога шифрования документов перед пересылом, – я спросил:

– А почему не написали, что участники встречи должны быть без оружия?

– А смысл? – пожал плечами Лаврентьев, собирая бумаги на столе. – Колдуны – сами по себе оружие, будь они хоть с голыми руками. А на встречу явно придёт кто-то из них – может, и Бурденко собственной персоной. Так что все с оружием, как ни крути…

Боец, забрав тубус, ушёл, разбрелись и остальные. Подошёл Каращук:

– Вот такие дела, Волков… Ну что, домой, или останешься, подождёшь ответа?

– А то, что я останусь, на что-то повлияет? – машинально огрызнулся я, и вдруг понял, что безопасник очень серьёзен. Ну да, я же вляпался по самое «не могу» – и колдуна завалил вчера именно я, причём Колледж это мне явно припомнит, и Маша со мной связана. Так что не исключено, что Колледж потребует жертву в виде меня – если, конечно, «захочет крови». Хотя, помнится, Бурденко и так хотел заполучить и меня, и Машу.

– Да не бзди, никто тебя не сольёт, – примирительно сказал Каращук. – Мы своих не бросаем… Конфронтация началась, сейчас могут полететь головы гораздо серьёзнее твоей. Причём с обеих сторон.

С обеих сторон…

Но у Колледжа есть одно несомненное преимущество, как ни гони от себя мысли о нём. За колдунами – будущее. Это сейчас ещё есть некий баланс между «стариками», не имеющими колдовских сил и живущими, строго говоря, «по-старому», и между молодёжью, которая имеет склонность к колдовству от рождения… А пройдёт лет десять, если не меньше – и колдуны начнут всерьёз вытеснять «старую власть». Те, кто уже опытны – заматереют, родятся и обучатся новые. Это гидра, у которой взамен отрубленной головы вырастет даже не одна – десять.

И Каращук наверняка это понимает. Времени очень мало – буквально в ближайший год-два надо вернуть Колледж от сепаратизма на рельсы служения городу – иначе третье десятилетие здешнего двадцать первого века станет началом безоговорочного расцвета колдунов, на которых, извините за каламбур, нет управы…

И главным у них так и будет Бурденко.

– Никуда я не пойду, – сказал я вслух, занятый своими мыслями. Домой и правда не хотелось.

– Хочешь – пойдём перекусим, – продолжал безопасник. – У дежурных жратва должна быть, там у них холодильник есть. Мне кажется, Колледж ответит гораздо раньше, чем мы этого ждём…

Каращук, кстати, живёт по соседству – в «элитном» доме рядом с Управой, но домой тоже не идёт. В первый раз подумалось – а у него вообще есть семья? Должна быть, раз получил квартиру в таком месте. Там уж точно нет «однушек»… а может, уже и есть – перестроили небось.

Наверное, это было отчётливо написано у меня на лице, потому что безопасник пояснил:

– Нет у меня никого. Торопиться теперь некуда. Считай, что я женат на своей работе… Ну что, идём в дежурку?

Я кивнул.

Он сказал «теперь» – значит, семья или кто-то близкий точно был. Вряд ли стоит вдаваться в расспросы – но ещё одна страничка души Каращука чуток приоткрылась. Теперь ясно, почему он все силы отдаёт работе…

Дежурные, два бойца и двое гражданских, поделились с нами сосисками, отсыпали сухих макарон из кулька и дали две помидорки. В кухоньке дежурки было пусто, и Каращук, поставив кастрюльку с водой на плитку, сел на старый деревянный стул и вытянул ноги.

– Кто б знал, Михалыч, как я устал, – сказал он, прикрыв глаза. – И ведь лезет эта гадость, лезет…

Безопасник замолчал, я тоже не лез с разговором. Вода забурлила довольно быстро, я кинул крупной соли из побитой плошки, высыпал в кастрюльку макароны из кулька, размешал, чтобы не слиплись. Каращук встал, снял со старомодной решётчатой сушилки над раковиной две тарелки, осмотрел критически, ополоснул под краном, поставил на стол. Сел напротив меня, положив руки на стол, покрытый видавшей виды клеёнкой.

– Чувствую себя пенсионером, – признался он. – А мне ведь и сорока пяти ещё нет…

Надо же, я думал, он старше. Действительно, потрепала жизнь мужика.

– А почему у вас нет, это… личной жизни? – не выдержав, осторожно поинтересовался я.

Безопасник помолчал, и я опять подумал о том, насколько старше своих лет он выглядит.

– Давай спрошу – а почему у тебя её нет? – задал он встречный вопрос.

– Не в этих условиях, – вздохнул я.

– А что условия? Люди везде живут. Условия… – он осёкся, видимо, что-то обдумывая. Потом продолжил: – Ах да, ты же оттуда, из… благополучного. А я пацаном был, когда всё это случилось. Другого, считай, и не видел почти. Привык…

Он опять замолчал. Встал, помешал макароны, бросил к ним сосиски, снова сел.

– Лет семь назад случилось, – сказал наконец он. – На рынок ехали – я, жена, дочь, ещё народ. С сопровождением, конечно. Изгои прихватили нас на выезде с моста, где поворот – тогда ещё Гидрострой там постов не ставил. И у них, сволочей, был колдун. Накрыл машину то ли огненным ударом, то ли чем похожим. Слева. А я сидел справа, меня толчком выбросило. Когда очнулся – машина уже догорала. Восемь человек – как слизнуло, мать его, – Каращук грохнул кулаком по столу.

Он помолчал, встал, взял кастрюлю, прихватив её валявшимся тут же старым вафельным полотенцем, и ловко слил воду без всякого дуршлага. Вывалил макароны на тарелки – на глаз, но абсолютно поровну, поделил сосиски.

М-да, врагу такого не пожелаешь, подумал я, глядя, как он ловко режет помидоры на дольки.

Безопасник поднял на меня глаза:

– Понимаешь теперь, почему я эту колдовскую мразь давил и давить буду?

Я коротко кивнул. Голоса не было – в горле запершило.

Ещё бы не понять… Каращук, выходит, вживую пережил то, что я если и мыслил, то лишь сильно теоретически…

– Ладно, Волков, давай пожуём, – сказал безопасник уже другим голосом, словно бы и не своим. – Водки бы за упокой, но нельзя, нельзя – утро предстоит тяжёлое… а может, и ночь.

Я потыкал макароны потёртой алюминиевой вилкой. Особого аппетита не было, но не ел я с самого утра – чисто для организма пожрать надо.

– А давно Бурденко ректором стал? – подумав, спросил я.

– Где-то года за полтора до того случая, – подумав, сказал Каращук. – До этого у них там и не было толком организации – так, собирались, экспериментировали… Он первым их и построил, что называется. Хотя совсем сопляк был, лет двадцать, наверное. Тогда ещё подумали – вот, наконец-то, порядок будет… Здание они в порядок привели – так-то оно давным-давно сыпаться начало, этой школе уже тогда было сто лет в обед.

– Так он навёл порядок? – уточнил я.

– Навёл, – вздохнул безопасник. – Сам видишь, какой порядок… До того, что если раньше туда никто и не ходил особо – сейчас чёрта с два вообще пройдёшь. Огородился наш Пал Олегыч…

– А вы где тогда были?

– Я в милиции работал, – Каращук вяло пошурудил вилкой в тарелке. – После того случая в Управу и попросился. Рядовым в боевую группу. На самом деле, сдохнуть хотелось… А потом втянулся.

– Так от Управы никто за Колледжем не следил?

– Почему, следили… Но что, я тебе буду объяснять, как уходить от слежки? Мы научились слишком поздно. Опередили они нас, вот и… пожинаем. И последние года четыре работаем – ну, а результат ты сегодня в кинотеатре видел.

Он отодвинул тарелку, сцепил руки в замок, водрузил локти на стол. Посмотрел на меня из-под кустистых бровей:

– Понимаешь, Волков, почему я вспомнил… твоих друзей из Виковщины?

Вот он, тот Каращук, которого я знаю – матёрый волк, несмотря на все эти разговоры… Рад ли я, что он вернулся? Не знаю, ох не знаю.

– Да не сверли ты меня так взглядом, – вздохнул безопасник. – Понимаю я, что не хочешь ты их впутывать… Спроси хотя бы. Особенно после того, что колдуны сделали с Машей. Поездку обеспечим. Скажи, как её зовут?

Я не сразу понял, кого он имеет в виду – лишь с задержкой сообразил, что Ксюша во время сцены у дома не называла своего имени. Вообще никак не называла ни себя, ни Шинкователя.

– Иксения. Остальных не знаю.

– Иксения… Подумай, в общем, Волков. Времени почти нет. Она так примчалась к тебе на помощь – может, и ещё чем сможет помочь… особенно сейчас.

Амулет так и оставался тёплым, нагретый на груди – ни малейшего покалывания. Ксюша, Ксюша, что же мне делать…

От мыслей оторвал резкий телефонный звонок в соседней дежурке и отчётливое «Слушаю, дежурный». Не прошло и тридцати секунд, как боец заглянул к нам:

– Олег Богданович, вас просят в зал заседаний… Приняли телефонограмму из Колледжа.

Лаврентьев поправил на носу очки, взял распечатку с пишущей машинки. Пробежал глазами, хмыкнул… Посмотрел на Каращука, на меня, обвёл взглядом остальных:

– Неожиданно… Так. «Управе Вокзального от Колдовского Колледжа. Требуем встречи ровно в полночь в центре стадиона на улице Советской. На встрече должен присутствовать Сергей Михайлович Волков из службы Патруля и один любой человек на усмотрение Управы. Волков должен быть не вооружён, со своей стороны гарантируем, что один из переговорщиков со стороны Колледжа также будет без оружия. В радиусе ста пятидесяти шагов не должно быть никого. Отказ от встречи или попытку изменить её условия рассматриваем как объявление войны». Подпись – Павел Бурденко.

Глава 19. 19 октября, четверг, вечер

– Твою мать, – помимо желания вырвалось у меня. Кто-то обернулся в мою сторону, но Лаврентьев оставался бесстрастным.

– Ну что, товарищи, есть кандидатуры, пожелания, замечания? – посмотрел он на присутствующих. Прозвучало, на мой взгляд, цинично.

– Самоотвод не рассматривается? – попытался я пошутить.

– Боюсь, нет, – качнул головой Каращук. – Серьёзно они подошли к вопросу… Нам остаётся одно – дать Волкову нужного человека в сопровождение. Предлагаю себя.

– Ты, Богданыч, никуда не пойдёшь, – твёрдо сказал Лаврентьев. – Ты ключевая фигура города, а чем окончится встреча – вилами по воде писано.

– И так очевидно – им нужен Волков, – звенящим от напряжения голосом сказал безопасник. – И хорошо, если только он.

– Либо они именно его вызвали на переговоры, – вставил Семашко.

– Волков в городе всего полтора года, какой смысл вызывать на переговоры именно его? – покачал головой Степан Васильевич.

– Да, только он за последние полгода отдавил столько мозолей, сколько за пять предыдущих лет не было, – ухмыльнулся исследователь. – Так что я бы не удивлялся. Потому они и сказали, что кто будет вторым – неважно.

– Тогда вторым нужно отправлять хорошего стрелка, – побарабанил пальцами по столу Лаврентьев. – Олег Богданыч, кто из твоих орлов на дежурстве? Именно из орлов.

– Фокин тогда пусть идёт, – пожал плечами Каращук. – Он из лучших и сейчас на смене.

– Давайте его сюда, – Лаврентьев сделал знак посыльному, и тот умчался. – Ситуация сложная. Стадион не освещён. Снайперов задействовать не сможем… Придётся играть по их правилам. Надеюсь, у Колледжа хватит мозгов не обострять ситуацию. Олег Богданыч, что с поисками «крота»?

– Ребята работают, – скривился безопасник. – Круг осведомлённых уже ограничили до минимума, жду возможного результата. Потом начнём допросы.

– До встречи бы убедиться, но невозможного не прошу, – кашлянул Лаврентьев. – Времени мало…

– Да, утечка налицо, – подтвердил Семашко. – Сейчас – особенно. Полторы сотни шагов – это как раз то расстояние, на котором действует аппаратура нашего мобильного устройства. Точнее, на полторы сотни она как раз уже не действует.

Я еле удержался от идиотской улыбки при словах «мобильное устройство» – так-то понятно, что имеется в виду установка в «буханке», но всё равно инерция воображения рисует какой-нибудь ноутбук… Но, на самом деле, всё очень серьёзно. И выходить куда-то без оружия, пусть даже в центре города – для меня всё равно что выходить голым. Достаточно тех мотыльков вспомнить.

А идти придётся. Хотя бы чтобы для самого себя прояснить, что происходит.

Пришёл Фокин. Шапочно я его знал – зовут Андреем, в поездке в Волково он был. Хороший стрелок, значит? Ну, дай-то Бог…

Инструктаж проходили второпях. Особой пикантности добавлял тот факт, что стадион находится строго напротив Колледжа – буквально через дорогу. Двухметровый бетонный забор, которым он был огорожен – капитальный, но очень старый – давно уже покосился, дыры в нём кое-где забраны сеткой. Тем не менее, на стадион выводили на занятия школьников, тут даже периодически гоняли в футбол, хотя на древней трибуне и целых скамеек-то почти не осталось.

Каращук про снайперов сказал не зря – прямо над стадионом возвышалась жилая пятиэтажка. Вот только ночью тут хоть глаз коли – никакого освещения давным-давно нет, как и ночных прицелов.

Бойца вооружили «калашом» и двумя пистолетами – один из них, как я понял, с серебряными пулями. Своё оружие я взял – поедем на машине, оставлю в ней, довезти нас обещали до ворот стадиона – они строго напротив Колледжа, рядом с бывшим домом культуры, стоящим к стадиону вплотную.

Ехали двумя машинами – «козелок» боевой группы, в которой, помимо нас с Андреем, были ещё двое бойцов и пулемётчик, и знакомая управовская «буханка», в которую залез и Каращук. Остановились у ворот, от которых осталась всего одна створка, распахнутая и намертво застрявшая. Машины заглушили двигатели, погасили фары.

Фокин проверил пистолеты, взвёл затвор автомата. Я выложил свои стволы, передал Каращуку. Вот реально, как голый…

– Давай, Михалыч, не подведи, – деланно спокойно сказал безопасник. – Для начала пойми, чего они хотят. Потом смотри по обстоятельствам. Если услышим с вашей стороны стрельбу – примчимся, но, сам понимаешь, секунды решают…

Ещё бы мне не знать… Власов тогда поставил щит от пуль, пусть и не от автоматных – но у меня в арсенале подобного нет. А тот, кто выйдет на переговоры, может оказаться волчарой покруче Власова. Кто знает, что там ещё в загашнике у Бурденки…

– Время есть, подождите, пусть глаза к темноте привыкнут, – продолжал Каращук. – Фонарики проверяли?

Мы с Фокиным, не сговариваясь, почти одновременно кивнули, хлопнули по нагрудным карманам, откуда торчали плоские фонарики. У бойца вдобавок был фонарь, примотанный изолентой к цевью автомата. Но Каращук прав – лучше, если глаза привыкнут. Ночь безлунная – новолуние, звёзды есть, но не особо много – над городом висят клочья облаков. Ближайшие фонари – у нас за спинами, на улице, и далеко впереди, за забором, у Колледжа, так что темень непроглядной не назвать.

Не знаю, как боец, но мои глаза привыкли довольно быстро – хотя всё равно, деталей не различить. Стрелять при такой темнотище – разве что в упор… впрочем, стрелять мне всё равно не из чего. Из того, что сойдёт за оружие, при мне только смартфон и остался – да и то, в темноте от него толку почти и нет.

Мы шли в сторону трибун, хлюпая ботинками по сырой земле – вроде и подмораживать начало, но всё равно осень во всей красе. Стадион сейчас почти не используется – не сезон, для футбола поздно, для лыж и хоккея – рановато…

Изо рта вырывался пар – чуть выше нуля, нежарко.

– Давай так, держим дистанцию метра три, ты справа от меня, – тихо сказал я бойцу. – Так и нас одной очередью, если что, не накроют, и тебе в мою сторону разворачиваться удобнее… Если что – разбегаемся каждый в свою сторону.

– Без тебя знаю, – огрызнулся Фокин. Ему явно не улыбалось идти ночью на непонятную встречу практически в одиночку – я без оружия, а значит, не в счёт.

Я вытащил смартфон, открыл камеру, потыкал настройки, ища включение вспышки. Потом вспомнил, что смартфон сначала даёт подсветку, и только потом вспышку. То есть, идея на секунду ослепить противника не прокатит.

Боец, глядя на мои манипуляции, демонстративно плюнул куда-то вбок.

Стадион встретил пустотой и тишиной. Мы добрели примерно до центра, остановились, держа дистанцию. Не знаю, как там боец, а мои глаза к темноте почти полностью привыкли – наверное, даже движение на краю стадиона различу. Вот что значит хорошая экология – там, «у нас», я таким похвастаться не мог… Всё же отсутствие химии в еде – хорошая вещь.

Задрал рукав, посмотрел на часы – нет, для этого темновато, не видно стрелок. Можно время на смартфоне посмотреть, но не стоит – яркий экран всё испортит. Колдуны должны быть пунктуальны… Интересно, откуда придут? Напрямую, через какую-нибудь дыру в заборе? Вряд ли пойдут через ворота – думаю, прекрасно понимают, что там остались наши машины. Условия, в конце концов, придумали они сами. Значит, через дыру.

И когда мои виски сдавило, я понял, какой именно «дырой» они воспользуются…

Произошло всё совершенно бесшумно – перед нами сгустилось что-то вроде тумана, будто воздух уплотнился, легкий, скорее ощущаемый, чем слышимый хлопок – и метрах в пяти стоят две фигуры.

Впервые вижу своими глазами, как работает локальный пробой.

А вот последовавшее заставило покачнуться:

– Ну, привет, Серёга. Только не говори, что не узнал.