Текст книги "Волчья осень (СИ)"

Автор книги: Николай Беляев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)

Впрочем, Белый скорее всего и так это понял – отправив меня на землю мощным ударом, он движением лапы отшвырнул карбайн аж к противоположной торцевой стене. Чёрт! Скорее всего, для стрельбы он после такого удара уже не годен…

Несколько моих ударов Белый пропустил, но непохоже, чтобы они оказали на него сильный эффект – от него аж пёрло энергией, возможно, сочетавшей в себе не только действие зелья, но и колдовскую мощь.

Очередной удар сбил меня с ног, и я проехался на спине чуть не до стены зала. Вскочил на ноги, но меня повело в сторону – всё же хорошо досталось. Эх, не зря мне хотелось раздобыть серебряный нож, ой не зря!

Серебряный. Так.

Я схватился за грудь – вот он, амулет Иксении, болтается поверх шерсти, пульсируя льдом, он же у меня висел поверх куртки – а впрочем, серебро скорее всего отторгается нынешним организмом, и он оказался на моей шее и тогда, на стадионе, и в лесу…

Раздумывать некогда, снимать тоже некогда – я рванул амулет лапой, разорвав цепочку, прыгнул на Соколова и, размахнувшись, проскрёб металлом по его шкуре в районе горла. Чёрта с два – всё же амулет не острый, а шкура у оборотня скорее всего толстенная. Нужно было в глаз – мелькнула мысль, и в тот же момент колдун перехватив мою лапу, вывернул её – амулет полетел на пол, а я потерял равновесие и отлетел в противоположную сторону.

– Хорошо стараешься, Серый, – рыкнул Соколов, возвышаясь надо мной. – Но ты никто. Мы оба одиночки, и мы всё решаем между собой. Победит сильнейший.

Я тебя расцелую, сука. Обязательно расцелую… но потом. Когда ты сдохнешь. За эту вот идею.

Ты – одиночка. Но кто сказал, что одиночка – я?

Я завыл – длинно, во всю силу, как тогда, в лесу, и почти сразу почуял ответ – даже здесь, под колдовским колпаком колледжа. Младшие братья отвечали мне, отвечали по всем окрестным лесам – у Виковщины, у Линны, у Морозково… Соколов стоял с разинутой в ухмылке пастью, я не знаю, о чём он думал – может, что я рехнулся, а может, что кричу от бессилия, или прошу пощады… Может, он даже понял, к чему всё это – кто знает? Но он же одиночка.

А я – нет.

Я каждой клеточкой тела ощущал волков, знал о них всё, от тех запахов, что они чуяли, до ощущения земли под лапами. Каждый из них был ключом – а для них ключом был я.

Пробои открылись почти одновременно, голову сдавило обручами боли, по залу поползла серая муть, и я увидел, как меняется взгляд Белого Волка… Запах псины усилился стократ, но для меня сейчас это был лучший запах на свете – они были здесь, волки, мои братья, дети свободы, они слышали – и слушали меня, стоя нестройной стаей, оскалясь и опустив висящие, похожие на сабли, хвосты.

Вот и всё.

Действуйте, братья.

Похоже, пробои высосали из меня последние силы – да и неудивительно. Мутнеющим взглядом я видел, как Соколов рванулся ко мне, вытянул в его сторону лапу и проорал всего одно слово, даже не понял, голосом или мысленно:

– Фас!

Глава 32. 22 октября, воскресенье, после полудня

Первое, что я увидел, открыв глаза – волк.

Зверь спокойно лежал прямо передо мной, на расстоянии вытянутой руки, и смотрел на меня жёлтыми глазищами. Крупный, светлый, пасть окровавлена. Увидев, что я очнулся, он закрыл глаза и положил голову на лапы.

Я с трудом встал на четвереньки – уже в человеческой форме, осмотрелся. Волки лежали по спортзалу кто где, словно чего-то ожидая – всего я их насчитал одиннадцать. Чуть ли не в центре зала бесформенной окровавленной кучей лежало тело белого оборотня, не подающее ни малейших признаков жизни.

– Очнулся, Серый Волк? – голос Маши подрагивал. Наган был у девчонки в руке, ствол опущен вниз, куртка висела на ней, как на вешалке – сутулится, и видно, хорошо видно, что боится. Ещё бы – пережить такое. Да и не то что пережить – просто увидеть. И не каждый сможет выстрелить – особенно вот так, хладнокровно, в упор.

Я поднялся на ноги. Наклонившись, потрепал волка по холке – тот разве что ухом повёл. Голова ныла – видимо, отходит, всё тело болело после ударов Соколова. Повернулся к Маше:

– Мне кажется, Маруся, я теперь никогда не очнусь…

Девчонка шмыгнула носом, и я обнял её за плечи:

– Ну что, Маша, радость наша, стоило оно того, чтобы тащиться сюда вместе со мной?

– Стоило, – уже гораздо твёрже сказала девчонка. Подумав, добавила: – Когда он в тебя превратился, я сразу подумала – сейчас или никогда. Тварь какая…

– А этот? – пнул я тело колдуна-оборотня, и Маша отвернулась:

– А про этого и слышать больше не хочу.

Выпустив девчонку, я сходил за карбайном. Деревянное ложе треснуло, складной приклад погнут, но ствол и коробка вроде нормальные. Отсоединил магазин, выщелкнул из него все патроны, кроме последнего – к последнему старался даже не прикасаться, ну нафиг, у меня все руки в ссадинах, раны пока полностью не затянулись… Вогнал магазин, дослал патрон и в упор высадил его в разодранную голову колдуна. Волки не отреагировали на выстрел, тело оборотня даже не дрогнуло – точно, мёртв.

Помнится, я обещал его расцеловать? Перетопчется.

– Что дальше? – поинтересовалась Маша.

– Дальше… Дальше выведем наших друзей в лес, ну а потом – ты вроде говорила, что у тебя есть ключ?

– Есть, – кивнула девчонка и, сунув руку в карман, вытащила… ключ. Обычный ключик, на том же колечке – «таблетка» домофона.

Ну ёлки-палки.

– От маминой квартиры, – на всякий случай уточнил я даже без вопросительной интонации.

– Да, – просто ответила Маша. – Ничего удивительного, правда?

– Совершенно ничего, – вздохнул я. Прошёлся по залу, отыскал в луже крови свой амулет, взял в руки, протёр. Стрельнуло тем самым, как тогда, дома, от пули – всё тело аж передёрнуло, когда серебро соприкоснулось с кровью. Ничего, я переживу это – по крайней мере, на этот раз.

Стиснув амулет в кулаке, я сосредоточился. Волки, как по команде, поднялись, повернули головы, следя за волнующейся мутью открывающегося пробоя.

– Давайте, братцы… по домам.

Когда примерно через две минуты внешнюю дверь спортзала вынесло направленным взрывом и внутрь ворвались бойцы боевой группы – зал был уже пуст, не считая двух трупов. Над заляпанным кровью полом тихонько расползался серый дымок…

Эпилог

Мы стояли перед дверью квартиры. Обычной дверью в подъезде, недавно отремонтированном, но уже пошарпанном – кто-то, скорее всего местные подростки, намалевал на салатовой чистенькой стене неразборчивую надпись чёрной краской, видимо, считая, что рисует крутое граффити. Дежа вю было просто жуткое.

– Звони, – сказал я. Ноги почему-то были ватными, и я чувствовал себя совершенно неуютно в разодранной полуармейской куртке, под которой был спрятан сложенный карабин с треснувшим ложем. Повертел в руках смартфон. Подумав, пошарил в кармане, нашёл скрепку, вытащил лоток с картой памяти и симкой, вынул карту.

Маша посмотрела на меня, и мне показалось, что она то ли боится, то ли просто не хочет нажимать заветную кнопку.

Сверху послышались шаги – спускалась пожилая женщина, из тех, которые знают в доме всё и вся, но у подъезда не сидят, считая это ниже своего достоинства. Окинула цепким взглядом Машу.

– Здрасте, Анна Сергеевна, – сказала девчонка, и мне показалось, что она сделала это чисто автоматически.

– Здравствуй, Машенька, – отозвалась женщина, чуть притормозив. – А что это ты в военной форме?

– Ой, долго объяснять, Анна Сергеевна, – Маруся даже не дрогнула. – Потом как-нибудь расскажу!

– Ну да, ну да, – покивала женщина. Скользнула по мне незаинтересованным взглядом, усилив дежа вю до пика, и продолжила спускаться, а я подумал – максимум час, и о том, что в гости к Светке вместе с Машей пришёл какой-то небритый седеющий мужик в драной куртке и прожжённых штанах, будет знать весь двор.

– Звони, Маш, – сказал я уже настойчивее. – Сама позвони.

Девчонка медлила, и я, взяв её за руку, сунул в ладошку карту памяти, вынутую из смартфона. В ответ на удивлённый взгляд пояснил:

– Хоть какое-то, но доказательство.

Маруся, тяжело вздохнув, надавила на кнопку звонка, и за дверью, обитой старомодными деревянными рейками, раздалась мелодичная трель.

– Кончилось приключение, – сказала девчонка одними губами. – Добро пожаловать в реальный мир.

Ну что я мог ей на это ответить? Не для Маши тот постапокалипсис, из которого мы с ней вырвались. Ой, не для Маши…

– Лучше бы оно и не начиналось, Марусь, – только и сказал я. И замолчал – за дверью зашуршало, видимо, открылась вторая, внутренняя дверь. Глазок посветлел и снова потемнел – нас рассматривают. Лязгнул замок, и я увидел Светку. Вот странно – сколько лет прошло, а мне казалось, что я вижу перед собой ту самую девчонку с косичками из пионерлагеря. Черты лица подружки почти не изменились – разве что сама она повзрослела. А глаза, те самые огромные глазищи, красные – плакала, и не так давно. Значит, мы хоть ненамного, но опоздали… но всё же успели вовремя. Сколько времени назад пропала Маша? Почти полтора месяца. Наверное, самые насыщенные полтора месяца что в моей, что в Машиной жизни.

– Привет, мам, – тихо сказала Маша. – Это я…

Светка, словно не веря глазам, растворила дверь шире, и я попятился – места на лестничной площадке маловато. Окинула глазами Машу, видимо, не понимая, что за одёжка на ней.

– Машка, – прошептала женщина. – Где же ты была…

– Я всё расскажу, мам, – сказала Маша ещё тише, чем раньше. – Прости меня, мам…

Светка сделала шаг вперёд, схватила Машу в охапку и стиснула так, словно хотела раздавить. Я услышал, как девчонка звучно шмыгнула носом. А потом женщина подняла взгляд на меня – и глаза её расширились.

– Волков, – выдохнула она.

Как, вот КАК она меня узнала? Там, во сне – ладно, но здесь? Мы же с ней виделись в последний раз четверть века назад!

– Я, Свет, – сказал я банальность. – Я же… обещал.

Ничего я не обещал. Светка сама тогда твёрдо сказала, что пропавшую дочь спасу именно я. А точнее – Серый Волк.

– Проходи, – женщина медленно, словно нехотя, отпустила Машу и, чуть посторонившись, втолкнула дочь в прихожую.

– Свет, вы поговорите сами, я тут посижу, ладно? – скорее утвердительно, чем вопросительно сказал я. – И не ругай Машу. Она… она меня спасла, не я её.

Несколько секунд я видел две пары глаз – Светкины и обернувшейся Маши. Почти одинаковые.

Потом дверь закрылась.

Я спустился на пол-этажа, к давно заваренному и закрашенному мусоропроводу. А подъезд чистый – молодцы, следят… Я уже отвык от такого. Облокотился на жестяной лоток с крышкой, опять достал смартфон. Подумав, набрал Женькин номер – вежливый голос робота сообщил, что на счёте недостаточно средств для совершения вызова. Ну да, за полтора года, конечно же, все деньги, что были на счету, «съела» абонентская плата. А что я хотел? Это не сон. Добро пожаловать в реальный мир – а может, в уже и нереальный…

Что дальше?

Полтора года – срок небольшой. Тут я смогу многое – особенно сейчас, получив то, чего в этом мире нет ни у кого. Богатырское здоровье, неимоверная сила, отличные инстинкты – и при этом возможность полностью вжиться в своё старое место в обществе.

А что я смогу там? Стать материалом для экспериментов Управы – особенно сейчас, когда положение Колледжа шаткое?

Или стать частью того мира? Хотя, на самом деле, я и так его часть. В последнюю неделю – уж точно.

Я вытащил из кармана амулет Иксении. Или, может быть, правильнее – Амулет Надежды? Повертел в руках – маленькая серебряная змейка на цепочке, похожей на змеиную кожу, послушно скользила меж пальцев. Символ природы. Символ мудрости. Символ того мира, который мне, к счастью или к сожалению, уже никогда не забыть.

Заныло в висках, потянуло дымом открывающегося пробоя, и уже сквозь мглу я увидел отворяющуюся дверь Светкиной квартиры и две пары больших заплаканных глаз…