Текст книги "Королева красоты"

Автор книги: Николай Новиков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

Может быть, они на это рассчитывают?

А ещё и Надежда, которая из родного человека незаметно превращается во врага... Но все же, Игорь ни разу не пожалел о том, что сделал вчера. Не в его правилах было сожалеть о соде янном. Тем более, что девушка эта, Ольга, так смотрела на него, так прижималась в машине горячим бедром приятно вспомнить. Интересно, дозвонился ли ей Роберт? Договорился ли о встрече? Нужно будет вечером позвонить, узнать.

А сейчас... Хватит сидеть. Он может защитить и себя, и Светланку. Пусть попробуют сунуться! Конечно, против автомата даже он будет бессилен, да только вряд ли они решатся на это, слишком много людей знают, что случилось вчера.

Игорь встал, накинул джинсовую куртку и пошел к выходу.

Обычно он подъезжал к воротам школы и там ждал, когда при бежит Светланка. Но на сей раз поступил по-другому. Он оставил машину метров за сто до школы, у серой пятиэтажки, а сам прошел к детскому городку, откуда до ворот было не больше двух десят ков метров, присел на край песочницы и стал внимательно следить за школьными воротами. Отсюда они отлично просматривались, а его самого было не так-то просто разглядеть за густыми кустами сирени.

Из ворот уже выходили младшие ученики с яркими, разноцвет ными ранцами и рюкзачками, в джинсовых и спортивных костюмчи ках. Несмотря на все трудности, дети были нарядно одеты, крича ли, смеялись, гонялись друг за другом, и это радовало душу, ибо щебечущее детское общество казалось единственным обществом в этой стране, куда не протянули ещё свои щупальца грязные поли тиканы и подлые спонсоры. Пока.

Внезапно Игорь привстал, с напряжением глядя сквозь кусты. Неподалеку от ворот остановилась "вольво" темно-синего цвета, из машины вышли двое крепких мужчин в кожаных куртках и фиоле товых широких штанах. Глаза обоих закрывали темные очки. Они подошли к воротам, остановились рядом со старшеклассниками, внимательно разглядывая выходящих из школы детей.

В его сторону они не смотрели. Игорь подошел к проходу между сиреневыми кустами, выискивая взглядом Светланку. Теперь он почти не сомневался, что эти двое приехали за ней. Они что, совсем дураком его считают? Полагают, он поверил глупой болтов не депутата и не придал значения его действиям? Или так уверены в себе?

Ну что ж, посмотрим, подумал Игорь.

А вот и Светланка с бело-голубым ранцем за плечами и си ним бантом на белокурой головке. Игорь медленно двинулся впе ред, готовый в любую секунду сорваться с места.

Мужчина в очках что-то сказал Светланке. Девочка останови лась, с удивлением посмотрела на него и покачала головой. Муж чина продолжал говорить, показывая рукой в сторону "вольво". Светланка слушала его и упрямо качала головой. Второй усмехнул ся и протянул к ней руку.

– Светланка! Уходи в школу! – закричал Игорь, рванувшись к школьным воротам.

Оба незнакомца одновременно обернулись в его сторону, и этого мгновения было достаточно, чтобы Светланка успела спря таться за спинами оторопевших старшеклассников. Метров пятнад цать отделяло непрошенных встречающих от Игоря. Сообразив, что девочку так быстро не поймать, они побежали к своей машине, ко торая уже рванулась им навстречу с отрытыми дверцами.

Приняв пассажиров, "вольво" стремительно развернулась и со страшной скоростью помчалась к проспекту, громким сигналом рас пугивая прохожих.

Задний номер машины был заляпан грязью, хотя в Москве вот уже несколько дней стояла сухая погода.

– Это опять вы? – удивился старшеклассник, ещё не забывший, как Игорь мчался мимо него в школьное здание.

– Опять я, – сказал Игорь. – Спасибо, ребятки, помогли моей девочке спрятаться от подонков.

– А они кто, похитители? – спросил второй, одновременно на пуганный близостью бандитов и гордый оттого, что попал в самый центр событий.

– Плохие люди, – сказал Игорь. – Светланка, все нормально? Что они тебе говорили?

– Ой, папуля, они такие глупые, – важно сказала девочка. – Хотели, чтобы я поехала с ними к тебе. Один говорит, что ты по пал в аварию и теперь лежишь в больнице, и у тебя сломаны руки и ноги, а они твои друзья и приехали за мной. Я бы поверила, но ты же сегодня сам сказал мне, чтобы никому не верила, ни с кем никуда не соглашалась идти. Я и не пошла. А другой говорит: на до спешить, а то твой папа умрет и не увидит тебя в последний раз, и уже руку протянул, чтобы меня схватить, но я и ему не поверила. А когда они увидели тебя, так побежали, так побежали, только пятки засверкали!

– Они хотели обмануть тебя, малышка, – сказал Игорь, подх ватив девочку на руки. – Но ты умница, ничего у них не получи лось. Поехали домой.

– Может быть, в милицию нужно сообщить? – спросил первый старшеклассник, рослый лохматый парень в спортивном костюме.

– Нет, ребятки, – покачал головой Игорь. – А что, собственно случилось?

– Ну как же... – протянул второй парень, который был пониже своего приятеля и с короткой стрижкой. – Они ведь хотели украсть вашу дочку.

– Кто что хотел – это ещё доказать надо, – усмехнулся Игорь. – Да и за хотение у нас не наказывают. Хотеть, как гово рится, не вредно. Вы, ребятки, лучше помалкивайте о том, что видели. Я-то не обижусь, но кто знает, что они думает обо всем этом.

– Не, мы никому не скажем, – заверил его первый.

Второй согласно закивал.

Однако, шагая к машине со Светланкой на руках, Стремянов не сомневался, что через пять минут о том, что могло бы слу читься, узнает вся школа. Впрочем, это не волновало Игоря. Он уже твердо решил, что сейчас же, накормив Светланку обедом, от везет её на несколько дней к своим родителям. Там она будет в безопасности.

Отставной полковник КГБ Василий Ильич Стремянов и его суп руга Елена Петровна последние два года почти безвыездно жили на даче, в просторном кирпичном доме с мансардой на берегу Ист ринского водохранилища. Их трехкомнатная квартира в Кунцево пустовала, одно время Василий Ильич настойчиво предлагал сыну Игорю переехать в нее, однако Игорь отказался, ему нравилась та, которую он сам заработал, пусть не такая большая и удобная, зато собственная.

Василий Ильич был не простым полковником, а уникальным, одним из тех, кому очередные воинские звания присваивались не за ратные или другие воинские заслуги, а за соблазнение женщин, о чем его супруга, разумеется, не подозревала. Дело в том, что Стремянов-старший служил в особо секретном отделе "Парис", сот рудники которого занимались сбором ценной для государства, пар тии и народа информации, используя слабости высокопоставленных дам в странах, которые считались потенциальными противниками Советского Союза.

Если бы проводился всемирный конкурс мужской красоты (не состязание гипертрофированных мышц, а – ума, обаяния, светского шарма, эрудиции, ну и, конечно, силы и ловкости) и сотрудники "Париса" могли в нем участвовать, они бы без труда заняли все места в первой двадцатке, ибо отбор кандидатов для работы в "Парисе" был, пожалуй, самым жестоким во всей структуре комите та. А потом, после двухлетней подготовки на секретной базе не подалеку от Подлипок, из рослых, сообразительных красавцев по лучались элегантные светские львы с безукоризненными манерами, совершенным знанием четырех-пяти языков, великолепной памятью и, самое главное – каждый становился блестящим психологом, та ким, что в загадочной женской душе для него просто не существо вало загадок. Конечно, умели они и драться, и стрелять, и шиф ровать, и соблюдать правила конспирации.

Потом их любовницами становились жены сенаторов и членов правительств, служащие военных ведомств, те, которые носили юб ки, секретарши важных государственных чиновников, ибо устоять перед изысканным красавцем, да к тому же невероятным богачом (сыном техасского миллионера, греческим судовладельцев, хозяи ном алмазных рудников в Намибии, сицилийским... как бы это пра вильнее сказать? – бизнесменом) было практически невозможно.

Василий Ильич восемь раз был в долгосрочных зарубежных ко мандировках и всегда возвращался с чувством выполненного долга и вины перед верной супругой и брошенными на произвол капита листической судьбы безутешными любовницами.

Потом он шесть лет работал на Лубянке, воспитывал молодые кадры, пока после 92-го года кто-то из нового демократического руководства ни решил, что добывать секретную информацию такими методами безнравственно. "Парис" перестал существовать, а Васи лия Ильича вскоре отправили в отставку.

Более того, в начале 93-го в печати стали мелькать сообще ния о государственных ловеласах, журналисты, узнав адрес Васи лия Ильича, стали осаждать его просьбами об интервью, бедная Елена Петровна, узнав о характере служебных командировок мужа, чуть было ни развелась с ним, только искреннее покаяние, да пе речень фантастических секретов, добытых таким (другим невозмож но было!) способом, помогли сохранить семью после тридцати пяти совместно прожитых лет.

Тогда-то Василий Ильич и бежал от журналистской демобратии на дачу, где высокий забор и строгая овчарка Рузанна (Елена Петровна подозревала, что так звали одну из негодяек, продающих государственные секреты за то, чтобы наслаждаться близостью с её мужем!) надежно скрывали его прошлое и настоящее.

Кстати, Игорь в четыре года стал регулярно заниматься ка ратэ, и первым его учителем был отец.

Сюда, в дом на берегу Истринского водохранилища и привез Игорь Стремянов свою дочь.

– Ты все запомнила, малышка? – спросил он, когда машина подъехала к высокому железному забору.

– Ну конечно, папуля. Ты привез меня потому, что я должна отдохнуть и подышать свежим воздухом, а чтобы в школе не руга лись, ты возьмешь справку у врача. Дома у нас все хорошо, и ни за что нельзя говорить деду и бабе о том, что меня хотели ук расть. И здесь никуда от деда не отходить. Правильно я запомни ла, папуля?

– Умница ты моя, – улыбнулся Стремянов и посигналил. Василий Ильич открыл ворота, и "жигуленок" остановился на

асфальтовой аллее перед домом. Рузанна, узнав гостей, дружелюб но завиляла хвостом, и тут же удостоилась обьятий Светланки, которая приветствовала свою давнюю подругу прежде, чем деда с бабкой.

– Ну и как там, в рассаднике всемирной демократии дела идут? спросил Василий Ильич сына. – Что-то от России ещё оста лось, или все на корню продали кремлевские прохвосты?

– Ты отлично выглядишь, папа, – сказал Игорь, пожимая су хую, крепкую ладонь.

Действительно, высокий, худощавый Василий Ильич с озорно поблескивающими голубыми глазами вполне мог сойти за старшего брата Игоря, если б не совершенно седые волосы. Глаза Игорь унаследовал от отца, а вот рост – от матери, невысокой, полной женщины, которую при желании можно было представить матерью и самого Василия Ильича.

– Вот, затараторил сразу о политике, – недовольно сказала она, обнимая сына. – Дай Игорю хоть в дом войти. Как хорошо, что ты приехал, Игорек, да ещё со Светланкой! Вот спасибо. Сейчас я вас кормить буду.

– Нынче без политики – никак, – развел руками Василий Иль ич. – Ты Лена, пока на стол накрой, а мы тут потолкуем с Игорем. Малыша, ты растешь не по дням, а по часам! – он подхватил Свет ланку на руки, поцеловал в щеку. – Честно тебе признаюсь, скучаю тут без тебя. Без твоего отца уже как-то привык, а вот без тебя

– не получается. Вот у меня какая внучка, красавица! А как ус пехи в школе? Есть или нет?

– Конечно есть, деда. Я тебе все потом расскажу. Меня же папа к вам на два дня привез, потому что погода хорошая.

– На два дня? Да это просто замечательно! А почему только на два? Скоро майские праздники, оставайся дней на десять, – об радованно воскликнул Василий Ильич.

– Светланка, пойди бабушке помоги, а мы тут с дедом пока поговорим, сказал Игорь. – Кстати, мама, особо не старайся, я заскочил на часик, не больше. Дома дел по горло, нужно засветло вернуться.

– Да уж какие там дела у тебя, Игорь? Посмотри, солнце к закату клонится. Ну и оставайся до утра.

– Нет, мама, не могу.

– Пойдем, Светланка, – сказала Елена Петровна. – У меня там знаешь, сколько вкусностей для тебя припасено? И получше всяких там "Сникерсов"!

– А можно мы с Рузанной вместе будем есть варенье, бабу ля? спросила Светланка.

– Да уж варенье она любит, – улыбнулась Елена Петровна. – Пойдем, моя сладкая.

Когда они ушли в дом, прихватив с собой радостно виляющую хвостом овчарку, Василий Ильич внимательно посмотрел на сына и спросил:

– Возникли проблемы, Игорь?

– Да есть немного, папа.

– С Надеждой?

– Да, – Игорь вздохнул. – Поэтому и привез к вам Светланку на пару дней, нужно будет всерьез разобраться, как жить дальше. Не хочется, чтобы девочка присутствовала при этом. Ты ведь зна ешь, Надежда любит закатывать истерики.

– Понятно. Ну что ж, я тебе не советчик в этом деле. Хо тя... когда она в последний раз приезжала к нам... смотри-ка, уже год прошел! Так вот, я тогда понял, что она совсем не ценит тебя. Причины могут быть разными, от физиологических до идеоло гических, я их не знаю.

– Могут быть и финансовые.

– Вполне. Собираешься устранить их? Помочь?

– А зачем?

– Действительно, – усмехнулся Василий Ильич. – Если люди до рожат друг другом, финансы для них не главное. Ну ладно, вижу, тебе неприятен этот разговор, оставим его до лучших времен. Скажи-ка мне, что интересного в Москве? По телевизору трудно понять, а ехать не хочется.

– Спонсоры пытаются утвердить свои порядки, – хмуро сказал Игорь.

– Вот как? – удивился Василий Ильич. – А по моим сведениям, они их давно уже утвердили.

18

– Ты сегодня такой нарядный, Роберт, – с улыбкой сказала Ольга. Прямо не узнать.

– Для тебя старался, слушай! – Роберт с притворной небреж ностью расправил пальцами усы, гордым соколом взглянул на де вушку.

Они медленно шагали по Тверскому бульвару вниз, к Никитс ким воротам: стройная, грациозная Ольга в голубых джинсах, бе лой кофточке, длинноногая красавица с пышными локонами каштано вых волос и высокий, тяжеловатый Роберт в своем лучшем сером костюме, белой рубашке с красным галстуком и лакированных туф лях. И – в темных очках, скрывающих синяки, полученные во вче рашнем сражении. Ольга держала Роберта под руку, что ему, не сомненно, весьма и весьма нравилось.

– А я так обрадовалась, так обрадовалась, когда ты позво нил, и сказал, что все в порядке! Почти всю ночь не спала, ду мала, что с вами. После того, как бандиты ворвались ко мне и взяли твою визитную карточку, я места себе не находила...

– А что случилось? Почему так переживала? Конечно, если бы ко мне ворвались бандиты и отняли твой номер телефона, я бы то же переживал. А-а, ладно, зачем думать об этом? – Роберт махнул рукой, и с нескрываемым восторгом посмотрел на Ольгу, всем своим видом показывая, что именно волнует его сейчас – не вос поминания о каких-то бандитах, о она, идущая рядом.

– Ну как же так, Роберт? Вы ведь с Игорем помогли мне, а я, выходит, подвела вас, даже не смогла предупредить. Хотела позвонить тебе, да у меня же визитку забрали, а я не помнила наизусть твой телефон. Я собиралась позвонить в милицию, чтобы они как-то разыскали тебя, но... испугалась. Бандиты сказали, если позвоню кому-то – придут и убьют меня.

Ольга не стала говорить, что позвонить в милицию ей не позволил Юра. Чтобы не объяснять, кто такой Юра и почему ока зался в её квартире. Догадывалась, что рассказ о Юре испортит праздничное настроение Роберта.

– Слушай, так хорошо, да? – сказал Роберт. – Совсем весна пришла в Москву. Не надо больше про бандитов, они свое получили и больше не сунуться ни к тебе, ни ко мне.

– Хорошо, что вас двое там было.

– Я бы и сам справился, это что – силачи, да? Я одному так врезал, что он захотел под батарею отопления на лестничной пло щадке залезть. Но, конечно, с Игорем я не сравниваюсь. Он их обоих так отделал – сколько будут жить, не забудут.

– Он что, действительно, ничего не боится?

– Игорь? Наверное, чего-то боится, – пожал плечами Роберт. – Но не вчерашних двух идиотов. Над ними он просто издевался, никто не может так, как он.

– Надо же, – восхищенно качнула головой Ольга.

– Это он умеет лучше всех. Слушай, Оля... ты такая краси вая, такая, понимаешь... – Роберт беспомощно развел руками, по казывая, что слов нет, выразить, какая она.

– А ты работаешь тренером, да?

– Я? Сперва играл в футбол, а потом... перестал играть. Тренером работаю, пацанов учу играть. А ты студентка?

– А я студентка.

Роберт вздохнул, но не потому, что Ольга была студенткой. Разговор не клеился. Такой весенний вечер, красивый, чистый бульвар, такая девушка рядом! Как она обрадовалась, когда он позвонил ей, сразу согласилась встретиться. Он летал по кварти ре, собираясь на свидание, а теперь вот идет рядом с нею и го ворит о бандитах, о том, как Игорь разделался с ними... И уже вспомнил про Юлию... Это ему нужно сейчас, да?!

– Хорошо, что ты студентка, – ещё раз вздохнул Роберт. – Я тоже когда-то был студентом... Какой вечер, а? Какая весна! Совсем как у нас в Ростове, понимаешь.

– Невероятная весна. А какой мужчина рядом со мной, как мне нравится, что он работает тренером, – в тон ему сказала Оль га и засмеялась.

И Роберт засмеялся, незаметно склонив голову к пышным пря дям её каштановых волос. Они пахли весной, и так хотелось поце ловать их, прижаться лицом и жадно вдыхать возбуждающий аромат чистоты и свежести!

– Оля, давай заглянем в какой-нибудь ресторанчик? – предло жил Роберт, чувствуя, что ему просто необходимо чего-нибудь вы пить, дабы избавиться от излишней скованности.

– Я не знаю... – Ольга неуверенно пожала плечами.

– Почему не знаешь?

– Ну... я ведь почти совсем тебя не знаю. Так бывает, что вначале зовут в ресторан, а потом считают, что девушка что-то должна...

– А-а, слушай! – махнул рукой Роберт. – Посмотри на меня, Оля. Я страшный да? Потом скажу: ты мне должна, да? Потом ни когда так не скажу. Я хочу посидеть с тобой, поговорить, отдох нуть, ну! Потом – как скажешь, так и будет. Послушай, ты краси вая девушка, очень красивая, хочется что-то хорошее сделать, понимаешь? Пожалуйста, можно приглашу тебя?

– Ну, если хочется что-то хорошее сделать, – Ольга тряхнула головой, озорно сверкнув глазами, – то можно!

Каштановые пряди разлетелись в стороны, защекотали щеку Роберта. Он зажмурил глаза, будто кот, которого хозяйка почеса ла за ухом – так ему понравилось это.

Ольга выбрала ресторан со странным названием "Капуцин", Роберт не стал возражать, какая разница, как называется, лишь бы она хотела пойти туда. Но когда они вошли в мрачное помеще ние с низкими сводами, где на столах горели свечи, а на стенах

– факелы, правда, не коптили, и навстречу им вышел здоровенный мужик в коричневом балахоне, подпоясанный веревкой, Роберт с тоской посмотрел на Ольгу и сказал:

– Может, лучше пойдем в "Арагви", а? У меня там знакомые есть...

– Ой, нет. Здесь жутко интересно! – Ольга даже захлопала в ладоши, так ей понравилось в "Капуцине". – Похоже на средневеко вый монастырь!

Роберт пожал плечами и обратился к представителю средневе ковья:

– Послушай, товарищ капуцин, у тебя шашлык хороший есть?

– Конечно есть, – пробасил "капуцин".

– А сациви, лобио, зелень?

– Слушай, дорогой, почему спрашиваешь? – с темпераментом ответил "капуцин". – Ты куда пришел, в ресторан "Капуцин", да? У капуцинов все есть!

Роберт внимательно посмотрел на средневекового метрдотеля и расхохотался. Ольга тоже засмеялась – "капуцин" оказался тоже грузином!

– Ты мне нравишься, – сказал Роберт, пожимая "капуцину" ру ку. Скажи, почему так назвал ресторан а?

– Потому что бизнес, дорогой. "Арагви" уже есть, назову "Ингури", скажут – то же самое. А если "Капуцин" – всем инте ресно, что такое? Почему? Надо зайти. Посмотри – народу много, потом ещё больше будет. Хорошие люди к нам приходят. Ты тоже хороший, где я тебя видел?

– На стадионе, наверное. Роберт Ревадзе.

– Вах, Роберт! В СКА ростовском играл, в "Локомотиве", хо рошо играл, только мало. А девушку твою я нигде не видел, пер вый раз такую красивую вижу! Проходите дорогие, для вас я Ар чил, самый хороший столик – ваш! Что "Арагви", слушай, Роберт? Посмотри, как у меня, если плохо – денег не возьму.

Арчил проводил их к свободному столику неподалеку от воз вышения, на котором стояли музыкальные инструменты – судя по электрогитарам и ударной установке, здесь звучала отнюдь не мо нашеская музыка. Глаза у Ольги восторженно блестели, и Роберт, глядя на нее, радовался, как ребенок.

Пока Арчил хлопотал насчет закусок, Ольга спросила:

– Скажи, Роберт, а где твой приятель Игорь научился так хорошо драться?

– Всегда умел. Ходить не научился, а драться уже умел. Знаешь, кто у него отец? Полковник КГБ. Шпион. Поэтому Игоря с детства учил, когда не шпионил.

– Надо же, – с восхищением протянула Ольга. – Вот бы позна комиться, я шпионов только в кино видела. А вот сам Игорь... драться, это что, профессия у него такая?

– Нет, почему профессия? Он закончил институт Иностранных языков, работал в МИДе, переводчиком, знает почти все арабские языки. На войне был, никому не говорит, в Иране или в Ираке, потом в Москве, на Смоленке работал, а сам ещё секцию вел, у него многие известные люди занимались.

– Ты, например.

– Я, например. А Игорь... Он должен был ехать в Кувейт, не послом, понимаешь, и не дворником, что-то между, и не поехал. Его отца отправили на пенсию, перестройка, понимаешь, другим тоже надо большой кабинет. Ну и сыну досталось, немножко перек рыли ему краны. А он гордый, плюнул и вообще ушел вести секцию самбо в доме культуры. До сих пор ведет.

– Какой интересный человек, – мечтательно улыбнулась Ольга. Роберту не очень понравилась эта улыбка, он хотел было

сказать, что и сам тоже интересный человек, но в это время офи циант принес большой поднос с закусками. Ольга посмотрела на него и ахнула.

– Это ещё не все, – довольно улыбнулся Роберт. – Только на чало.

На стол спланировало блюдо с молочным поросенком, неболь шой, килограмма на полтора, фаршированный осетр, хрустальные плошки с красной и черной икрой, каждой грамм по триста, блюдо с зеленью и бутылка "Хванчкары".

– Роберт! – глаза Ольги стали строгими. – Объясни, пожалуйс та, что все это означает?

– Праздник, Оля.

– Но ведь здесь уже... на полмиллиона еды, а может и боль ше, я к такой роскоши не привыкла.

– Оля! – укоризненно сказал Роберт, прижимая обе ладони к груди. Почему обижаешь меня? Я что, каждый день такую красивую девушку встречаю, да? Может, первый раз в жизни. В ресторан пришел с нею. И что, буду спрашивать, сколько это стоит, сколь ко то стоит, да?

– Врешь ты, Роберт, – недоверчиво, но уже не так сердито сказала Ольга.

19

В кабинете Ерохина висели новые жалюзи, по форме и принци пу действия в точности, как прежние, только другого цвета – го лубого. Чувалов сказал, что розовый цвет возбуждает, а голубой располагает к философским размышлениям. Ерохин послушал совета, а теперь злился – розовые больше нравились. Тянет Чувалова к философским рассуждениям, пусть бы себе и устанавливал голубые жалюзи! Преподаватель марксизма-ленинизма! Но говорить об этом сидящему в другом кресле Чувалову не стал. И без этого было о чем поговорить.

– Так что же получается, Альберт? – Ерохин – глянул на за местителя маленькими, колючими глазками. – Получается, что все эти бандиты против меня?

– Наоборот, Вадим, – задумчиво проговорил Чувалов. – Они все за тебя.

– Какого хрена ты меня успокаиваешь? – взорвался Ерохин. – Я не нуждаюсь в твоих успокоениях. Думай, как нам обдурить их.

– Зачем? Они искренне желают тебе добра, и в общем-то, правы. Я согласен с общим мнением.

– Общее? Эта лысая сволочь...

– Проституция и игорные заведения, – вздохнул Чувалов.

– И этот квадратный ублюдок...

– Рэкет.

– И дубина с вершин Казбека...

– Наркотики.

– Заткнись, Альберт! Я что, сам не знаю, кто чем занимает ся? Почему они считают, что мне не следует выставлять свою кан дидатуру на выборах в декабре? Ну, им-то, с такими рожами вооб ще не стоило бы показываться на людях. А я?!

– Ты же довольно точно охарактеризовал каждого, – спокойно сказал Чувалов. – Давай продолжим список. Маленький, плюгавень кий старикашка со скверным характером. Торговля недвижимостью, аферы с ваучерами. Узнал?

У Ерохина отвисла челюсть. Никогда Чувалов не разговаривал с ним в таком тоне.

– Значит... значит, и ты против меня, Альберт? – прохрипел он, судорожно сглатывая.

– Я за тебя, всегда. Но ты посмотри на себя в зеркало, внимательно посмотри, Вадим. Зачем тебе лезть в депутаты? Зачем афишировать свои недостатки? Они верно все просчитали: время личных депутатов прошло, самим нужно делом заниматься, бизне сом, как теперь это называют. Выходит, самый лучший вариант: поддержать партию, или даже блок, дать политикам все, что поп росят, посадить на крючок и обеспечить победу на выборах. Пусть рыбка плавает, резвится, а мы потом, когда нужно, дернем за крючок и прикажем: плыви туда и помахай хвостикам тому-то.

– Выходит, какой-то прохиндей вместо меня будет заседать в Думе и красоваться в телевизоре, а я ещё и платить ему за это должен?!

– Платить будешь за то, что принесет в сто раз больше. Это же элементарно, Вадим.

– Значит, у меня скверный характер, и вообще, вид не та кой, чтобы вызывать доверие? Да плевал я на доверие, пускай вы берут, а потом ни хрена не сделают! Ты посмотри, в Думе разве мало полудурков, над которыми все смеются? Да это же зверинец! То дерутся, то переодеваются, как клоуны, то во сне сопли пус кают! На Бочатова посмотри! Прораб, дуб дубом! А какой важный ходит – государственный человек!

– Да пойми же ты, Вадим, дело не в том, что кто-то не же лает, чтобы ты стал депутатом. Они так решили, так и сделают. А ты, конечно, можешь отказаться, и вообще, делать все, что хо чешь. Но! – Чувалов поднял вверх палец. – Во-первых, ты останешь ся один, понимаешь, что это такое, да? А во-вторых, зачем им депутат, который слишком много знает? Он же может с трибуны сболтнуть лишнее, тем более, если у него скверный характер. Те перь понимаешь, что лучше согласиться. И через неделю, когда снова соберемся, сделать вид, будто ты всегда поддерживал это решение.

– Ты сегодня целый день против меня, Альберт, – Ерохин ос лабил узел галстука, глубоко вздохнул. – Ладно, черт с ними, с выборами, есть неделя, что-нибудь придумаем. Но ведь ты ещё ут ром стал спорить, чуть ли ни угрожал уйти... Ты хоть понимал, что говорить такое нельзя?

– А ты понимал, что собирался сделать?

– Что?

– Ребенка похитить! Знаешь, Вадим, я в такие игры не иг раю. Тебя оскорбили, ты отомсти, тут никаких возражений нет. Но ребенок – это уже лишнее.

– Так ни хрена ж не получилось, – ухмыльнулся Ерохин. – Мо жет потому, что ты предупредил?

– А ты все же решился на это?

– Ни хрена не получилось, – мрачно повторил Ерохин, ещё больше ослабляя узел галстука. – И уже девчонки нет дома, он её где-то спрятал. Попробуй найти! Нет, это не ты его предупре дил... Или кто-то другой, или он, сволочь, шибко грамотный ока зался.

– Ну и хорошо, что не получилось. Оставь это дело, Вадим, прошу тебя ещё раз.

– А то ещё раз пригрозишь уйти?

– У меня двое сыновей и трое внучат, Вадим.

– А моя сука толстая так и не смогла родить! Корова! – зао рал Ерохин. – И запомни хорошенько, Альберт, мы теперь связаны так, что до конца будем вместе. Понял? Просто так уйти нельзя. Можно только с музыкой. Честно тебе говорю, потому что люблю тебя, самый близкий человек ты у меня. Никого больше не оста лось... Слыхал, что Хайдуков и Бочатов про меня тут болтали вчера? Когда мы вышли из кабинета? Гады, подлецы, предатели! Чует мое сердце – хотят смыться. Но я их опережу! Так что, хоть ты не зли меня.

Чувалов поднялся с кресла, подошел к окну, раздвинул паль цами голубые полоски жалюзей. Вечерняя Москва переливалась раз ноцветными огнями, готовясь к первомайским праздникам. Он знал, что уйти можно только с музыкой и внутренне был готов к этому. В последнее время Вадим стал невыносимым. И Бочатов на него обижается, и Хайдукова оскорбил, и Наконечникова, да и на него орет, как на провинившегося школьника, ладно бы за дело, так нет! По любому пустяку! Все понимают – человек не может спокой но и умно руководить, ему подавай рискованные операции, острые ощущения. Менять надо. Но как? Пока Заза со своими бандитами предан ему, сделать ничего нельзя... Ничего! Что ж, его дети пристроены и обеспечены, им и жене денег лет на сто хватит, дай Бог прожить столько. А он, если уж совсем невмоготу станет, го тов...

– Ладно, Альберт, – неожиданно мягким голосом сказал Еро хин. Извини, если что. Сам видишь, за что ни возьмусь – ни хрена не выходит. Пласт говна пошел. Вчера Заза нашел этих сво лочей, да они так отделали Бритого и Ганса, пришлось к врачу везти. А это, можно сказать, не самые худшие его бойцы. Сегодня с девчонкой ни хрена не получилось, да ещё эти мудаки со своими рассуждениями... Мать их за ногу! Как ты думаешь, Заза ничего не замышляет? Уж больно много у него проколов стало.

Чувалов опустил голову, незаметно усмехнулся. Он и Зазе не доверяет? А ведь и правда, если тот предаст, Ерохин со всеми своими миллионами (не рублей, разумеется) мало чего стоит. Чу валов вернулся к своему креслу, присел на краешек, внимательно посмотрел на Ерохина.

– Опасаешься его, Вадим?

– Не нравится, что дело плохо делает. А получает больше директоров.

– Я думаю, не получается потому, что ты не даешь ему вре мени как следует подготовиться. Отсюда и проколы. Заза человек основательный, если ему дать время – сделает.

– Ну вот и посмотрим сегодня, что у него получится. Пожа леет ли грузин, что на свет родился, или нет.

– Я думаю, пожалеет, – сказал Чувалов. – Если, конечно, у него будет такая возможность. А что со вторым?

– Да есть тут одна задумка. Не получилось с девчонкой, по лучится что-то другое. Поживем – увидим. Одно знаю точно, так легко, как грузин, он не отделается.

– Понятно, – кивнул Чувалов. – А с девушкой, которая в кон курсе должна была участвовать, ты решил, что делать?

Ерохин задумался. Он знал, что должен сделать с нею – зат рахать во все дырки до полусмерти, или совсем... Но Заза расс казал интересные новости: оказывается, она живет без родителей в шикарной трехкомнатной квартире. Проверили – действительно, прописана только она. Там ещё ошивается какой-то хмырь, студен тик, вроде как любовник её. Но, судя по тому, что она ни в ка кую не хотела выдавать своего грузина, хмырь скоро получит отс тавку. Заза из рассказа Бритого и Ганса сделал вывод, что она его совсем не уважает и уже не дает. Поэтому он должен обижать ся на нее. Тут и вырисовывается интересная картина. Девка полу чит, чего заслужила. А потом её нужно будет выдать замуж за хмыря, он же, наверное, хочет этого. Прописать его в квартире, а когда девка трагически погибнет, Заза мастер устраивать такие трюки, что комар носа не подточит, хмырь продаст эту квартирку за символическую цену корпорации "Катамаран". Напугать его – тоже ничего не стоит, если вякнет – сам сядет глубоко и надол го. И как хорошо все получается: девка наказана, да ещё и с прибылью для него, Вадима Сергеевича.