Текст книги "Королева красоты"

Автор книги: Николай Новиков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)

– Ты оказался дома поздно ночью с какой-то девицей... – растерянно сказала Юлия.

– Я оказался?! Да, оказался. Ну и что?

– Бобби, я хочу, чтобы мы поскорее забыли об этом недора зумении. Ты не возражаешь, если я сегодня загляну к тебе? У ме ня закончилась вечерняя тренировка...

– Эта девица... дама, знаешь, что сказала? Она будет моим другом только если я познакомлю её с тобой, понимаешь? Она за мечательная девушка, но любит другого мужчину, а ты кого лю бишь, Юля?

– Тебя, Бобби...

– И я тебя – тоже. Приезжай скорее, Юля, жду.

Телефон перестал быть бездушным аппаратом, который хоте лось грохнуть об пол. И день, клонящийся к закату казался не таким уж плохим. Холодно, да. Но скоро придет Юлия. Что они, не придумают вместе, как согреться? Конечно придумают! Еще и "При вет" есть, почти полбутылки.

– Надо было сказать, чтобы такси взяла, я заплачу... – про бормотал Роберт, протягивая руку к бутылке.

26

Юлия остановилась у коммерческой палатки, разглядывая ряды разнокалиберных бутылок с красочными этикетками. Показалось, что здесь и выбор богаче, и цены пониже. Сегодняшнее примирение с Робертом, конечно же, нужно было отпраздновать. Юлия не сом невалась, что теперь можно будет поговорить и том, как узако нить их отношения.

Надоело жить на два дома: она у него – в гостях, он у нее

– тоже. И зачем это нужно? Ведь не восемнадцатилетние, чтобы вот так встречаться-разбегаться. Хочется жить в своем доме, иметь своего мужа, спать в своей постели, есть из своей посуды. И ему, она чувствовала, хочется того же.

После вчерашней отвратительной и довольно-таки глупой сце ны он многое понял и согласится не только на серьезный разго вор, но и на большее. Например, пойти в ЗАГС и подать заявку. В этом не было никаких сомнений. Даже из телефонного разговора стало ясно, что Роберт ждет её с таким же нетерпением и страстью, как в первые месяцы их знакомства. Юлия не удержа лась, довольно улыбнулась. Все-таки, он не может без нее, дура чок. Возомнил, что сможет побегать за молоденькой, да быстро понял – лучше Юлии никого нет!

Это и хотелось отпраздновать.

Была ещё одна причины для того, чтобы купить красивую бу тылку. Причина отвратительная, грязная, о которой Юлия не могла вспоминать без содрогания – минувшая ночь, и этот садист Павел, который издевался над ней чуть ли не до самого рассвета. Дура она была невероятная, что пригласила к себе незнакомого мужчи ну, да что теперь думать об этом! Теперь, чтобы без угрызений совести смотреть Роберту в глаза (а он-то не изменил ей!), что бы не шарахаться в сторону от его ласковых рук и вообще не пу гаться оставаться вдвоем с мужчиной, необходимо было приглушить свои чувства.

Проще всего это можно было сделать при помощи рюмки-другой чего-нибудь крепкого.

– Уже выбрали, что купите? – парень лет восемнадцати высу нул лохматую голову в квадратное окошко палатки, с нескрываемым интересом уставился на её грудь.

"Господи, и этот туда же!" – с неприязнью подумала Юлия.

Она достала из кошелька три десятитысячные купюры, протя нула парню.

– Дай мне бутылку "White Eagl" и две шоколадки, – а когда парень протянул пластиковую бутылку с американской водкой, шо колад и сдачу, добавила. – И не смотри так, ночью кошмары будут сниться.

– Теперь не будут, – усмехнулся продавец. – После такого балдежного вида, я вообще не усну.

– Уснешь, и, может быть, надолго, если не заткнешься, – послышался рядом знакомый голос.

Юлия вздрогнула, выронила бутылку. Крепкая рука на лету подхватила пластиковую емкость, протянула ей. Юлия взяла бутыл ку, запихнула в пакет и подняла глаза – перед ней стоял тот, кто всю ночь издевался над нею.

– А в чем дело? – развязно спросил продавец, всем своим ви дом показывая, что если он выберется из своей палатки, кому-то придется извиняться.

Заза резко повернулся, молниеносным движением руки ударил его костяшками согнутых пальцев по лбу. Парень вякнул, дернулся назад, грохнулся затылком о раму окошка с такой силой, что стекла зазвенели в палатке.

– Ах ты, козел! – заревел он,

Эта же рука Зазы метнулась в окошко, пальцы вцепились в длинные волосы, и парень истово клюнул носом в товар под при лавком. Загремела посуда – пустая или полная, Юлия не поняла, да и не об этом она думала, глядя, будто загипнотизированная на своего мучителя.

Продавец громко сморкался и поскуливал внутри своей ком мерческой палатки. Но уже не возмущался, понял, что с этим крепким светловолосым мужчиной лучше не связываться.

– Не люблю, когда мне хамят, – пояснил Заза.

А Юлия стояла и смотрела на него. Наконец, смахнув пальца ми холодный пот со лба, спросила:

– Что тебе нужно?

– Просто хотел увидеться с тобой. Давай отойдем подальше от этого обиженного юноши.

Он взял её под локоть, отвел метров на пять в сторону.

– Как ты меня нашел? – она выдернула локоть, брезгливо от ряхнула рукав.

Он пожал плечами:

– Ты же сама рассказала, где и кем работаешь, приехать и узнать расписание секции не составляет труда.

Она хотела сказать, что он подлец, грязный садист, маньяк! Чтобы оставил её в покое и никогда больше не подходил, и вообще на глаза не попадался! То же самое, наверное, хочет сказать ужу любая лягушка. Но не говорит, а с пронзительным криком прыгает прямо в рот ненавистному пресмыкающемуся.

Мысленно Юлия понимала, что нужно делать, как себя вести, как вообще должна себя вести в такой ситуации уважающая себя женщина. Но, как и ночью, жесткий взгляд серых глаз парализовал её волю. То, как он, не задумываясь, наказал самоуверенного продавца лишний раз подтверждало опасения Юлии, что всякий бу дет наказан столь же незамедлительно, если возразит этому страшному человеку.

– Нам не о чем говорить, – еле слышно промолвила Юлия.

– Не надо бояться меня, – спокойно сказал Заза. – Я не сде лаю тебе ничего плохого.

Юлия посмотрела по сторонам – проезжая часть Лениградского проспекта была заполнена машинами, по тротуару шагали люди... Она ведь не в квартире, наедине с этим маньяком, на проспекте! Он, действительно, не сделает ей ничего плохого. Не сможет. По чему же дрожат коленки и в груди – холодная пустота страха?

– Зачем ты выследил меня?

– Это называется по-другому. Пожалуйста, не бойся меня, и не смотри, как на исчадье ада. Хорошо, объясню. Мне просто не обходимо извиниться перед тобой за эту ночь. Честно говоря, я не получил никакого удовольствия, а все, что между нами было, не хочется даже вспоминать. Ты, наверное, так же думаешь?

Юлия кивнула:

– Так...

– Не знаю, что на меня нашло, наверное, дело в Ольге, ко торая так подло предала меня. Такое накатило – сам себя не по нимал. Я ненавидел всех женщин, готов был разорвать их – всех! Смешать с грязью... Конечно, это глупо, но таково было нервное напряжение, страшная обида, что я стал похож на сумасшедшего.

– Зачем ты мне говоришь это?

– Просто, чтобы ты постаралась понять. Простить ты вряд ли сможешь, я и сам себе никогда не прощу того, что было. Но по нять... Вот и все.

– Все?

– Да. Я, конечно, мог бы сказать что-то вроде того: давай встретимся ещё раз, я докажу тебя, что на самом деле я вовсе не такой, это женщина, которая предала меня, сделала таким, отвра тительным животным – но не скажу. Ты красивая женщина, Юлия, мне очень жаль, что так получилось. И прошу только об одном – пойми, что я был просто... невменяем, хотя и не сразу это можно было понять.

Юлия снова увидела перед собой мурлыкающего тигра, но те перь это был тигр, который едва не растерзал её саму!

– Хорошо, я понимаю тебя. А теперь, пожалуйста, оставь ме ня в покое.

– Конечно. В знак того, что ты поняла меня, не отказывайся от небольшого подарка, – он протянул ей завернутую в магазинную бумагу и перевязанную ленточкой коробку.

– Нет.

– Я тебя очень прошу, Юлия, – голос его стал жестким, и она поняла: не отвяжется, пока ни всунет ей эту коробку.

Взять. И – он отстанет? Весь этот кошмар закончится? Взять. А потом выбросить в первую же урну. Это ведь несложно: сунуть коробку в сумочку – и все!

– Что это? – спросила Юлия, неуверенно принимая подарок.

– Духи. Самые лучшие. Самые дорогие.

Она повертела коробку в руках, понюхала – тонкий аромат сочился из-под цветастой оберточной бумаги.

– Я хочу, чтобы ты раскрыла коробку дома, – сказал он. – Увидела бы и по-настоящему поняла, что в ту ночь рядом с тобой был человек, которого оскорбили, унизили... И не так плохо бы думала обо мне.

Юлия сунула коробку в сумочку.

– Хорошо, – сказала она. – Но учти, я помирилась со своим другом и сейчас еду к нему. Кстати, твоя Ольга не изменила те бе, между ними ничего не было.

– Это он тебе сказал?

– Да.

– Если она мне скажет что-то подобное, я все равно не по верю. Ты же видела, как она пробежала мимо, даже разговаривать со мной не стала. Ну что ж, если у тебя снова все хорошо, я мо гу только радоваться. Правда, я не хотел, чтобы ты раскрывала мой подарок при нем.

Юлия с удовольствием сказала бы, что вообще не собирается раскрывать эту коробку – выбросит в урну и все. Да разве можно было дергать за усы тигра? Но хоть чем-то досадить ему, погла дить против шерсти можно?

– А вот я и открою твой подарок при нем, – сказала она. Заза наморщил лоб, соображая, хорошо это или плохо? Потом

сказал:

– Наверное, ты права. Когда он увидит, какие духи дарят его женщине, поймет, что она красива, соблазнительна и поте рять её легко. Найти такую сложно. И перестанет бегать за мо лодыми девчонками. Я даже представляю, как это будет выглядеть: ты присядешь в кресло, у него там есть кресло? С небрежным ви дом достанешь мой подарок, развяжешь ленточку, и когда у него округлятся глаза, как бы между прочим, скажешь: а, это один поклонник подарил. Посмотришь и можешь выбросить. С понтом, что если нужно будет, поклонник забросает тебя такими духами. Вот видишь, я хочу, чтобы у тебя все было хорошо.

– Я могу идти?

– Я не держу тебя. И запомни, Юлия, ты не должна выбросить мой подарок раньше времени, даже не увидев, как он выглядит. Нельзя оскорблять и без того обиженного человека.

Юлия медленно пошла к бордюру, подняла руку, останавливая такси.

– Я могу подбросить тебя, – предложил Заза.

– Нет! – почти выкрикнула.

– Прощай, Юлия, – усмехнулся Заза.

Выбросить коробку Юлия так и не решилась. Женское любо пытство пересилило отвращение. К тому же – выбросить, действи тельно, можно было потом, но сначала подразнить Роберта. Он, конечно, немного обидится, насупится, такой смешной, когда оби жается!.. А она поцелует его, швырнет подарок в форточку и ска жет: Бобби, ну какой же ты глупый у меня! И вообще, Знаешь, до рогой, хватит нам мучиться, жить по разным углам. Пора за ум браться.

И он обязательно согласится.

Потому что перед этим они оба пережили два ужасных вечера: какие-то бандиты напали на нее, хотели ворваться в квартиру, если б не Игорь, неизвестно, чем бы это все кончилось. Могли бы зарезать её прямо на лестничной площадке! А потом – ещё хуже... Для нее, конечно, но и ему, судя по сегодняшнему разговору, пришлось несладко. Это был нижний предел синусоиды их судьбы, теперь она пойдет вверх.

О том, что синусоида может превращаться в вертикаль, Юлия не думала.

Когда Роберт открыл свою удивительную дверь (удивительную для него, человека довольно-таки бесшабашного), Юлия ахнула: он был в своем лучшем костюме и даже при галстуке.

– Юля! – воскликнул Роберт, обнимая женщину. – Слушай, ты, наверное, на такси ехала. Молодец, Юля! А я, понимаешь, хотел тебе сказать, но не успел.

– Какой ты сегодня красивый, элегантный, – восхищенно ска зала Юлия, всем телом прижимаясь к нему.

Но смотреть ему в глаза она все же не отваживалась.

– Для тебя всегда такой, слушай! – воскликнул Роберт, взма хивая рукой. От него пахло туалетной водой и водкой.

– А я кое-что прихватила для тебя, – она сунула руку в сум ку, вытащила пластиковую емкость. – И для себя тоже. В общем, для нас с тобой, Бобби.

– Ты смотри, а! – Роберт так крепко прижал её к себе, что дыхание перехватило. – Это замечательное кое-что, Юля! Я так рад, что ты пришла.

– А вчера не радовался, – напомнила Юлия. Подумала, что ей пришлось пережить кошмарную ночь именно из-за того, что Роберт не обрадовался её визиту.

– Вчера, слушай, что вчера, ну! Давай не будем вспоминать про вчера. Зачем, Юля? Мы есть сегодня, опять вместе. Нам хоро шо вместе, так?

– Если ты не очень устаешь.

– Немножко уставал, теперь не буду. Увидел тебя, подумал: зачем уставал? Надо совсем не работать! – он засмеялся.

В большой комнате был накрыт стол, посередине его стояла ваза с пятью темно-красными розами. Роберт выдернул букет из вазы, с гордым видом вручил Юлии.

– Это тебе, Юля.

– Спасибо, Бобби, – она уткнулась лицом в нежный аромат цветов и всхлипнула.

– Юля, Юля... – Роберт развел руками. – Зачем, слушай?...

– Все, – кивнула Юлия. – Все, Бобби, это я от радости, что мы снова вместе. Не будем ни о чем вспоминать, ни в чем упре кать друг друга, – она вернула цветы в вазу.

– Хочешь, я тебе кофе сварю? – предложил Роберт.

Юлия снова кивнула, улыбнулась и подняла на Роберта влаж ные глаза.

– Ты сегодня невероятно красивая! – сказал Роберт. – Даже сам не знаю, почему такая.

– Потому что ты это видишь, – сказала она.

Глаза её светились счастьем – оказывается, можно смотреть на Роберта. Что было ночью – кошмарный сон, он исчез и больше никогда не повторится! Юлия села в кресло, не отрывая своего взгляда от Роберта.

Он присел перед ней на корточки, нежно поцеловал её руки, усмехаясь в усы: Ольга сидела в этом кресле, он думал – самая красивая, так хотел, чтобы она долго сидела, смотреть на неё всю ночь хотел. А потом. когда понял, что Ольге он совсем не нужен, а Юлию потерял, наверное, навсегда, даже испугался. Хо рошо, что снова нашел её.

Юлия вспомнила о подарке – самое время от него избавиться. Села в кресло, достала из сумочки коробку.

– Что это? – спросил Роберт.

– Да так, – махнула рукой Юлия. – Один почитатель подарил, говорит, самые дорогие духи.

– Какой, слушай, почитатель? – нахмурился Роберт.

– А, идиот какой-то. Мы сейчас посмотрим, что это за духи такие и выбросим их в окно. Не нужны мне ничьи подарки, потому, что я люблю тебя, Бобби.

– А я тебя, Юля. Давай сразу выбросим, а?

– Сейчас, Бобби, только глянем и – сразу выбросим, – сказа ла Юлия, развязывая ленточку и разворачивая бумагу.

Под ней оказалась простая серая картонка.

– Что это? – изумленно спросила Юлия.

Роберт вытянул шею, чтобы получше разглядеть этот отврати тельный подарок.

Оранжевый смерч со страшной силой вырвался из коробки, разрывая все, что было на пути его.

Когда смолк ужасающий грохот, содрогнувший весь дом, в комнате, залитой кровью, над частями человеческих тел звучали две фразы: "Я люблю тебя, Бобби" и "А я тебя, Юля"...

Потом они выплыли в разбитое окно и понеслись вверх, к си нему небу за серыми тучами.

27

– Погоди, Вадим, выслушай меня, – Бочатов стукнул кулаком по столу, впрочем, легонько. – Я приехал к тебе не просто так, или там, водки выпить. Я по делу приехал, по серьезному делу. А ты и слушать не хочешь.

– Не хочу, – подтвердил Ерохин. – Потому что дело твое вые денного яйца не стоит. За шкуру свою трясешься, потому и прие хал, – он перегнулся через стол, глядя маленькими, налитыми кровью глазками в заплывшее жиром лицо депутата. – А кабы идея нужная в голову пришла, так не приехал бы! – и снова плюхнулся в свое кресло.

– Ну, Вадим! Не надо утрировать...

– Слова какие знаешь!.. – хмыкнул Ерохин.

– Знаю! – разозлился Бочатов. – И тебя, между прочим, не первый год знаю! Уважал всегда, так сказать, товарищем считал, не сомневался, что в трудную минуту смогу к тебе за помощью об ратиться. А теперь – не узнаю. Как подменили Вадима. Я ж тебе говорю, Стремянов этот прознал, что я интересовался сведениями о нем, по твоей, между прочим, просьбе...

– Я же просил: никаких фамилий, – досадливо поморщился Еро хин. В эту минуту его лицо состояло сплошь из морщин.

– Хорошо, – согласился Бочатов. – Этот нахал все узнал и да вай трезвонить мне, зачем, да почему. Дело это нешуточное. Те перь, если с его близкими что-то случится, у меня могут возник нуть неприятности.

– Ты депутат, неприкосновенный, – махнул рукой Ерохин. Друзья-депутатики не выдадут, сами по уши в говне, одного отда дут – всем крышка. Да и в чем тебя подозревать, Андрей? Ты на виду, на всяких там презентациях бываешь, с народом общаешься, по телевизору твою морду показывают. Если кто-то захочет... ну, там, допросить – пошли его на хрен, и все дела.

– Ты напрасно думаешь, что все так просто. Если что – пой дут слухи по Москве... Как мне с избирателями потом встречать ся, как людям в глаза смотреть?

– Ну, если ты насильник и убийца, то и не смотри. Читай по бумажке, Альберт напишет тебе, что надо. Вот в бумажку носом уткнись и все.

– Ты что городишь, Вадим?! Какой насильник?

– А у меня в сауне не насиловал девушку, нет? Сама дала, по доброй воле? Из уважения к депутату Государственной Думы? Ну, тогда тебе нечего опасаться, – хмыкнул Ерохин.

Бочатов побагровел, выдернул из кармана смятый носовой платок, протер вспотевший лоб.

– Я понимаю, ты шутишь, Вадим, – вибрирующим голосом сказал он. – Но мне эти шутки не нравятся. Я депутат, понимаешь? Я дол жен быть перед избирателями чистым, как стеклышко. И в Думе все не так просто. Там не любят, когда кто-то засветится, такому – ни поддержки, ни помощи, может ставить крест на политической деятельности. А ты этого, так сказать, не понимаешь. И еще. Этот... нахал – парень не промах, будь здоров, как отмолотил Ганса и Бритого, считай, лучших людей Зазы! Если он за меня возьмется, не представляю, что будет. И это сейчас, когда, так сказать, предвыборная кампания на носу!

– Спокойнее, Андрей, – сказал молчавший доселе Чувалов. – Вадим прекрасно все понимает.

– Депутат, говоришь? – Ерохин с хрустом сломал импортную авторучку. А на хрена мне такой депутат нужен, Андрей? Ты вче ра был у замминистра, выбивал кредит. И что? Выпросил половину того, что просил! Сегодня Хайдуков получил деньги, стал выда вать проценты по ваучерам. У него очередь – на два месяца. А денег, если торопиться не будет, на два дня хватит. А где взять ещё денег, другую половину, которую ты прошляпил? Может, у тебя самого позаимствовать? Квартирку твою обменять на прежнюю, кот теджик продать с мебелью, иномарку, квартирки деток твоих по шерстить?

– Вадим, кончай собачиться, – мрачно сказал Чувалов. – Не нужно доводить Андрея до белого каления, не то прораба удар хватит.

– А он не прораб, – скривился Ерохин. – Он у нас депутат! Не просит, а требует, чтобы мы, простые смертные, любили его и жа ловали! Портреты его в своих кабинетах повесили! А толку от не го много? Попросил выяснить про эту сволочь из ДК – теперь тря сется, как бы чего ни вышло. Совет директоров постановил кредит выбить, поручил это дело ему – не справился. За что ж его порт реты в кабинетах вешать?

– Скажи спасибо, что хоть эти деньги выбил, – сквозь зубы процедил Бочатов, свирепо глядя на председателя совета директо ров. – Другим вообще ни хрена не дали!

– Альберт, принеси ему список, кому дали. И – сколько. А то он до сих пор все сравнивает с фондом зарплаты своего участ ка. Строительного, не избирательного.

– Да ладно тебе, Вадим, успокойся, – сказал Чувалов. – Да вайте лучше выпьем, да подумаем, как нам с Хайдуковым быть. Проблема назревает нешуточная, её решать нужно.

Он вытащил из бара бутылку "Абсолюта", три хрустальные рюмки, наполнил их.

– А мою проблему? – раздраженно спросил Бочатов.

– У тебя пока все нормально, Андрей, – спокойно сказал Чу валов. Будет – не оставим тебя один на один с избирателями, не беспокойся. Выпей водочки и не думай о том парне.

– Тебе хорошо, – обиженно буркнул Бочатов, дрожащими паль цами хватая рюмку и опрокидывая её в рот. – Ты у нас в тени, чистенький, Альберт. А я на виду. Народ, так сказать, зна ет...Да ещё и Вадим чертовщину порет про коттеджи и квартиры! Разве можно так работать?!

– Ладно, не злись, – Ерохин протянул депутату руку, тот с облегчением пожал её. – Все мы – одна команда, одно дело делаем. А тут ещё все из рук валится, сплошные неудачи, мать их так! Вот потому и нервы на пределе. Забудь, Андрей, депутатствуй се бе потихоньку. Ты нигде не замешан, никаких преступных тайн не знаешь. Узнавал про какую-то сволочь? Да потому, что хотел взять его телохранителем. Не каждый встречный-поперечный может депутата охранять. Он отказался? Ну и все. Больше ты про него ничего не знаешь и знать не желаешь.

Бочатов налил себе ещё рюмку, так же лихо опорожнил её, вытер губы рукавом дорогого пиджака.

– Спасибо, Вадим, – с чувством сказал он. – Ты меня успоко ил. А теперь извини, что-то неважно себя чувствую. Поеду домой, отдохну. Не возражаешь?

Когда депутат уехал, Ерохин презрительно хмыкнул:

– Трясется, сука! Как был прорабом, так и остался. Одно название депутат Государственной Думы, а ни хрена государс твенного в нем нет и не будет. Мешок с говном!

– Не суди, да не судим будешь, – пробормотал Чувалов, вни мательно разглядывая свою рюмку. – Он ведь много хорошего для нас сделал. И депутатом стал потому, что мы попросили. У тебя вид не депутатский, я в своей время парторгом был, да и здесь нужен больше, а он – то, что надо. Дурак, балаболка, но такие они все там.

– Ладно, умник. Скажи лучше, Заза не звонил?

– Сам видишь, что нет.

– Может, в мой кабинет трезвонит, уголовник хренов, а я тут у тебя рассиживаю, депутатские обиды слушаю! – снова завел ся Ерохин, но быстро успокоился. – Если опять оплошает, будем и эту проблему решать. Хватит с меня пустых обещаний, не за это бабки отстегиваю!

– Не суетись, Вадим. Еще семи нет, – успокоил его Чувалов. Позвонит, приедет, расскажет. И, мой тебе совет – остановись. Хватит. Иначе это добром не кончится.

– Не каркай, Альберт. Что значит – остановись? Он сегодня должен с другим разобраться. А главный-то – сволочь из ДК! С ним пока ни хрена не случилось! Что я, по-твоему, простить его должен?! Пусть и не мечтает, быдло!

В кабинет Чувалова, где сидели руководители корпорации "Катамаран", вошел Наконечников, мутным взглядом посмотрел на Ерохина, с трудом проговорил:

– Извините, Вадим Сергеевич, я не знал, что вы здесь... Хотел подождать Зазу у Альберта Петровича. Шаман сказал, что он скоро приедет сюда.

– Что случилось, Володя? – настороженно спросил Чувалов, пристально глядя на директора риэлтерской фирмы. – У тебя воз никли проблемы с зубами? Авария или... наехали? Зачем тебе по надобился Заза?

– Расскажи, расскажи нам, Володя, – кивнул Ерохин. Голос его был почти ласковым, но лучше б он заорал...

– Да нет, Вадим Сергеевич... Альберт Иванович... Ничего страшного... Шпана хотела "дворники" снять, я, конечно, шуганул их, ну и... получил. Трое на одного. Здоровые ребята, лет по семнадцать им...

– Точно шпана? Ты не обманываешь нас? – настойчиво спросил Ерохин. Володя, в нашем деле мелочей и случайностей, обычно не бывает. Так что, смотри, а вдруг это предупреждение? И не толь ко тебе – а всем нам?

– Нет, Вадим Сергеевич, не предупреждение. Шпана... Я их знаю. Местная шушера. А я как раз с женщиной был, нехорошо по лучилось...

– Поэтому разыскиваешь Зазу? – усмехнулся Чувалов.

– Надо же как-то объяснить им, что можно делать, а что нельзя, пробормотал Наконечников. – Сам я не буду гоняться за ними по дворам.

– Заза будет? – ехидно спросил председатель. – Ему делать больше нечего, так думаешь? Ох, молодежь, молодежь! С женщиной он был! Видать, кому-то не понравилось, что ты с этой женщиной встречаешься. Говорил тебе, разряжайся в сауне, получай удо вольствие на неделю вперед. А теперь – как с таким видом рабо тать будешь? Как с солидными клиентами о делах разговаривать?

– У меня штат квалифицированный. Зубы вставлю, сейчас пое ду, дело не пострадает. Я понимаю, что сам Заза не станет го няться за шпаной, пусть поручит кому-то из своих людей.

– Своих охранников нет?

– Они – охранники, Вадим Сергеевич. Да и не хочется афи шировать у себя это происшествие. Мне с ними работать.

– А вот и наш доблестный Заза, – сказал Чувалов.

– Ну? – вскинул глаза на вошедшего Ерохин. – Чем порадуешь сегодня, начальник безопасности? Попробуй только скажи, что опять ни хрена не получилось!

– Все отлично получилось, – мрачно усмехнулся Заза. – Птички поют на небесах. Там гром гремел, вроде бы гроза собиралась. А здесь ничего не было слышно?

– Я не слышал, – сказал Наконечников, пожимая плечами. Он ничего не понимал.

– Собиралась, собиралась, – удовлетворенно кивнул Ерохин и радостно потер ладони. – Да мы тут сомневались, разразится ли она, или опять стороной пройдет.

– Разразилась, Вадим Сергеевич.

– Ну ладненько, – сказал Ерохин. – Пойду к себе, а ты пока с Володей поговори, у него для тебя есть важное сообщение. Потом зайдешь, расскажешь про грозу. Выпейте с Володей по рюмочке. Пойдем, Альберт, не будем мешать молодым.

– Что у тебя за проблемы? – спросил Заза, провожая взглядом начальство.

Наконечников подождал, когда захлопнется бронированная дверь, и сказал:

– Надо прибить одного ублюдка. Выдели специалиста, я зап лачу. С женщиной познакомился – красивая, умница, да её муж за сек. Налетел, как бульдозер, паскуда! Зубы выбил, грозился каж дый день бить до полусмерти.

– Не умеешь – не встречайся с замужними, – сказал Заза.

– Я умею, да он, похоже, совсем большой специалист. Трене ром работает в том ДК, где недавно конкурс красоты сорвался.

– Вот как? – Заза поднял брови. – А как фамилия его не зна ешь?

– Стремянов. Ее зовут Надя Стремянова. А его имя – не знаю. Давай, Заза, думай, ты у нас начальник безопасности.

– Стремянов? Интересно, интересно... Ты, случайно, боссам не сказал, кто он?

– Нет. Сказал, что шпана хотела "дворники" увести, ну и получился конфликт.

– Стремянов... – задумчиво повторил Заза, усмехаясь чему-то своему. Выходит, ревнует свою бабу?

– Да просто бешеный мужик! – с возмущением сказал Наконеч ников, кривясь от боли.

– О`кей, начальник, я разберусь с ним. Обещаю тебе. Но и ты мне обещай, что боссам не скажешь про этого свирепого мужа. Сам понимаешь, если нарвался на неприятности по собственной глупости, фирма тебе не обязана помогать. Ну а с хулиганами нужно разобраться. Такой расклад.

– Конечно, понимаю.

– Лады. Его адрес, телефон? – Заза сделал вид, будто не знает этого.

– Он живет в седьмом микрорайоне, неподалеку от ДК "Стре ла". Адрес постараюсь узнать, а телефон... У меня есть только телефон Нади. Она тоже была возмущена до предела его хамством, и я отвез её к родителям.

– Отлично. Дай мне её телефончик, пригодиться. Что-нибудь придумаем. – Заза черкнул семь цифр у себя на ладони, спрятал авторучку и хлопнул Наконечникова по плечу, от чего тот болез ненно поморщился. – Не беспокойся, уже завтра он пожалеет о том, что посмел поднять руку на директора "Катамарана".

– Я твой должник, Заза.

– Сочтемся. Ну, лады. Пойду к боссам, старички заждались, наверное. Пока, начальник.

Несмотря на боль во всем теле и выбитые зубы, Наконечнико ву хотелось послушать, что Заза расскажет боссам. Он ведь тоже член совета директоров. Но – если не зовут, значит, не его это дело.

Заза, провожаемый заинтересованным взглядом главного риэл тера корпорации, прошел в конец коридора, открыл дверь кабинета Ерохина. Две пары глаз уставились на него. Чувалов нервно поку сывал губы, хозяин кабинета радостно потирал руки.

– Бабу жалко, – сказал Заза. – Красивая, стерва, бывшая спортсменка, чемпионка мира. Думаю, там, – он глянул в потолок, – тоже будет чемпионкой. Теперь можно приступать ко второй и третьей части. Сегодня ночью жена Стремянова будет у нас, а завтра он приползет к нам на четвереньках.

– Чисто сработал? – сварливо спросил Ерохин.

– Вадим Сергеевич! – Заза развел руками с таким видом, буд то у него спросили, часто ли он болел сифилисом.

– Может, все-таки остановишься, Вадим? – спросил Чувалов.

28

Юра Яблоков, сгорбившись, сидел на диване и тоскливым взглядом смотрел на спину Ольги, которая уже почти два часа не отходила от письменного стола, заваленного учебниками и конспектами.

С таким рвением готовится к зачетам, как будто его, Юры и нет в комнате. А ведь совсем недавно им было так хорошо вдвоем! Возвращались из университета порознь, но встретившись в этой красивой, уютной квартире, больше не расставались. Иногда ходи ли в кино, в театр, но чаще оставались дома. Вместе дурачились на кухне, изобретая всякие экзотическию блюда на ужин, вместе съедали их, а потом...

Да разве можно это передать словами?! Когда рядом красивая девушка, когда ты любишь её, а она тебя – ни о чем больше не думаешь, ничего не стараешься запомнить на всю жизнь, ибо тогда только и живешь, полагая, что бесконечное счастье, безудержная радость, безмерное наслаждение – это нормально и, по крайней мере, надолго. И лишь потом, когда все вдруг странным образом изменяется, все обрывается, начинаешь понимать, что ты держал в своих руках. И не удержал... Упустил, потерял, разбил! Что женщину, квартиру, уют, наслаждение? Да нет же, свое счастье! Свое, свое!

Вот уже черт знает сколько Ольга не спит с ним в одной постели и вообще, ничего не позволяет. И началось это с её ду рацкой затеи стать королевой красоты на конкурсе. Он обиделся и недели две не разговаривал с нею, полагая, что ходить почти го лой перед какими-то козлами – занятие унизительное не только для нее, но и для него. Как это понять – он её любит, подарками забросал, а уж как в постели старался, чтобы она осталась до вольной! – а она собирается ходить полуголой перед каким-то кри минальным жюри! Да в своем ли ты уме, Ольга? Не думаешь ли, что Юра спокойно отнесется к этому? Не боишься ли потерять такого мужчину, как Юра Яблоков? Смотри, глупая, останешься у разбито го корыта.

Что-то в этом роде он сказал ей и замолчал. А когда понял, что Ольга ничуть не боится потерять "такого мужчину", было уже поздно. Оказалось, он сам потерял – свое, свое!

Ольга почувствовала его взгляд, обернулась.

– Тебе заняться больше нечем, Юра? – недовольно спросила она.

Как изменился её голос – теперь чужой, равнодушный. А был нежным, ласковым, родным...

– Я думал от королевы красоты до прилежной студентки – "дистанция огромного размера", – усмехнулся Юра. – А оказывается, это рядом.

– Давно ты пришел к такому выводу?

– Да вот, смотрел на тебя, смотрел и пришел.

– А ты поменьше смотри, и всякие глупости не будут прихо дить в твою бестолковую голову, – раздраженно сказала Ольга.

– Оля, выходи за меня замуж, – выпалил Юра. Выпрямил спину и замер, ожидая ответа.

– Больше ты ничего не хочешь?

– Больше ничего. Если ты согласна, это так много для меня, что больше просто не бывает.