Текст книги "Королева красоты"

Автор книги: Николай Новиков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

– Да нет, все нормально, – притворился ничего не понимающим Игорь и даже пожал плечами. – Ну, разволновалась, бывает...

– Ох, совсем пьяная, сама не понимаю, что несу. Так уж и быть, скажу прямо, – она тряхнула головой, разбрасывая черные волосы по плечам. – Ты мне очень понравился...

– Тогда? – с улыбкой уточнил Игорь.

– А сейчас ещё больше, – она пересела к нему на кресло, об няла его, положила голову на его плечо, зажмурила глаза. – Вот так мне очень хорошо... Ну пожалуйста, Игорь, не думай обо мне плохо. Ну бывает же любовь с первого взгляда?

– Бывает. Но я бедный, Оля.

– Ну и что?

– Как "ну и что"? Да ты посмотри на себя в зеркало повни мательнее, Оля! Ты же – красавица, королева, звезда. Тебе нужны брильянтовые подвески, норковые манто, песцовые шубы, костюмы от Зайцева. Тебе нужен высший свет, который будет, по крайней мере, мужская половина, пускать слюни, глядя на тебя... А я не могу дать этого.

– Дурак ты, Игорь, – с улыбкой прошептала Ольга. – Мой папа был академиком, а мама – доктором наук. У нас в доме бывали знаешь какие люди? Евтушенко, Спиваков, Кобзон, об ученых я уже не вспоминаю. У меня было все, что нужно. И сейчас есть. А меч тала я о двух вещах: найти свое дело в жизни, как папа, как ма ма, и найти любимого. С первой мечтой пока не очень получается, а вот со второй... Ну должно же хоть в чем-то повезти бедной девушке? Ты можешь сказать что-нибудь хорошее, не про меха и высший свет, Игорь?

Он притянул её к себе, жадно поцеловал чуть припухщие, подрагивающие губы.

– Уже сказал, да? – улыбнулась Ольга.

– Нет, ещё нет, – глухо сказал Игорь, качая головой. – Я ду мал о тебе, Оля, много думал. Закрою глаза – и вижу тебя, и чувствую, как ты прикасаешься ко мне в машине... как пахнут твои чудесные волосы. Но, во-первых, я бы не стал изменять же не, извини, но так дурно воспитан. Во-вторых, у меня нет милли онов, которые мог бы тратить на тебя. И в-третьих, при таком раскладе, зачем я буду мешать Робу? Он человек холостой, краси вый... был...

– Да, Он был прекрасным человеком, но я люблю тебя, Игорь.

– И в-четвертых...

– Какой длинный список твоих достоинств! – рассмеялась Оль га, прижимаясь щекой к его щеке. – Пока все было понятно, но "в-четвертых" заинтриговало меня. Говори скорее!

– В-четвертых, если бы я дал волю своим чувствам, я бы ни на шаг тебя не отпускал, и калечил бы каждого, кто попытается познакомиться с тобой. Поэтому я сдерживал себя, хотел забыть...

– Не отпускай меня, Игорь, – попросила Ольга. – И пожалуйс та, искалечь каждого, кто станет приставать ко мне. Если бы ты знал, как долго я мечтала о таком мужчине!

– Но почему?

– А ты не понимаешь?

– Нет... – Игорь отстранился, посмотрел в её красивые гла за, усмехнулся и опустил голову. – Видишь ли, жена внушила мне, что красивой женщине нужна красивая жизнь, не можешь её обеспе чить – недостоин красивой женщины. Я не то, чтобы не мог, ско рее не хотел подчиняться этому правилу. И уже готов был коро тать оставшуюся жизнь с непритязательными простушками. Но вдруг появляется настоящая королева красоты и пытается убедить меня, что все это чушь: когда говорит любовь, норковые манто и высший свет вообще исчезают из жизни. Это я перефразировал знаменитое изречение: когда говорят пушки, поэты молчат. Не так-то просто разобраться в этом.

– Не притворяйся, ну, Игорь! – Ольга поцеловала его в ще ку. – Все, действительно, просто. Скажи, если рядом с тобой кра сивая женщина, если ты её любишь, разве не хочется сделать для неё что-нибудь хорошее, красивое? Обрадовать ее?

– Разумеется, да. Я делаю, радую, она счастлива, хочет еще, я делаю ещё и еще, она хочет большего, я напрягаюсь, из кожи вон лезу, но устраиваю так, что в обеденный перерыв она ездит в "Пекин", а ужинает в "Праге". И уже недовольна, что нас не приглашают на посольские приемы. Я, конечно, мог бы устроить такие приглашения, но не хочу. А она говорит: ты дурак, ни на что не способен. Тогда я просто опускаю руки и вообще ничего для неё не делаю, потому что – зачем? Чем больше стараюсь, тем больше ей нужно. Предела нет.

– Это у тебя клинический случай был. Лучше вспомни народ ную мудрость, которая гласит: "С милым рай в шалаше"!

– Она же и добавляет: "... если милый – атташе", – усмех нулся Игорь.

– Но я тебе нравлюсь? Правда? – Ольга погладила его щеку, заглядывая в неправдоподобно синие глаза.

– Это ещё слишком мягко сказано...

– Сплошные банальные фразы! Если я тебе нравлюсь, ты мне – тоже, Игорь, что же мешает нам быть вместе?

– Груз прожитых лет, накопленный опыт... Опять банальные фразы? Черт!

– Кошмар! – Ольга вздохнула, спрыгнула на пол. – Это что ж получается? Я его уговариваю обратить на меня внимание, а он ещё и носом крутит! Просто издевательство какое-то! Все, ты мне надоел, Игорь. Где я буду спать? В комнате твоей девочки? И не вздумай приставать! А сейчас пойду в ванную, дай мне свою ру башку, потому что я не взяла ночнушку.

– Может быть, тебе подойдет ночнушка моей жены? Бывшей...

– Сам её носи!

– Но у меня нет рубашек до колен, боюсь, ты замерзнешь. А костюм не сгодится?

– И галстук?

– Я имел в виду спортивный.

– Рубашку! Желательно светлую.

– А вот рубашки выдаются только в комплекте с галстуком.

– Хорошо, давай с галстуком. Но что бы он гармонировал с цветом рубашки!

Игорь лежал на спине и смотрел в потолок, там время от времени вспыхивали и ползли мимо люстры радужные пятна – отб лески фар мотоциклов, ревущих напротив дома. Весна, действи тельно, наступила – рокеры надели кожаные куртки и принялись объезжать своих железных, ревущих лошадок. Никакая милиция им не страшна.

Но не о рокерах думал Игорь, забросив руки под голову, а о девушке, которая лежала в соседней комнате, в Светланкиной кро ватке. Пока Ольга была в ванной, Игорь постелил чистые просты ни, достал теплое одеяло, в общем, приготовил постель и ушел в свою комнату. Непривычно было думать так – своя. Что ж, и вправду теперь она – его и больше ничья. Больше никто здесь, похоже, и не живет. Светланку Надежда конечно же увезет с со бой... Кроватка хоть и была детской, но все же – метр восемьде сят в длину, гостье не будет тесно.

Он не видел, как Ольга вышла из ванной, как она устраива лась в постели, как выглядит в его голубой рубашке. Синий галс тук он тоже преподнес ей. Не видел, но слышал, как она ложи лась... Не видел, но представлял, какая она в рубашке. Не ви дел, но знал, что не спит, наверное, думает о нем. Еще может быть о том, что подобного в её жизни ещё не было – она призна ется мужчине в любви, а он, как говорится, не мычит, не телит ся, только бормочет что-то несуразное о прожитых годах.

Но и в его жизни ничего подобного не было. Видеть призыв ный взгляд красивой девушки, знать, что ничто не мешает им быть вместе и... бормотать какие-то глупости! Наверное, со стороны он выглядел порядочным идиотом, но тому есть причины – все, что было с момента их знакомства.

Сколько же он думал о ней, как часто представлял её здесь, в этой квартире, хотел, черт побери, ее! И эти мысли были как спасение, как волны спокойствия в хаосе тревоги и нервного нап ряжения. И вот она – здесь. Не вовремя? Да... А когда такое случается вовремя?

Не спит она, ворочается в Светланкиной постели, думает о нем. Придет? Наверное, нет. Нужно самому пойти и принести её сюда. Прогонит? Он и слушать не станет! Пойдет и принесет её. Игорь улыбнулся, представляя, как она будет возмущаться и бол тать в воздухе ногами, и пытаться высвободиться из его рук... Невыносимо захотелось увидеть её – красивую, вначале сердитую, а потом...

Он приподнялся на локте, но в это время скрипнув, отвори лась дверь, и в комнату вошла Ольга. Голубая рубашка лишь немн ого прикрывала её смуглые длинные ноги.

– Черт с тобой, – сказала она. – Думай обо мне, что хочешь. Пусть я буду развращенной, аморальной, глупой девицей, но од ну-то ночь могу провести так, как мне хочется? Может быть, завтра тебя или меня, или нас обоих убьют. Тогда хоть будет что вспомнить на том или этом свете.

Он вскочил с кровати, подхватил её на руки, закружил по комнате, а потом оба плюхнулись на одеяло.

– Я как раз хотел идти за тобой, Оля, – горячо прошептал Игорь. – Это я был совершенным идиотом, прости меня...

Голубая рубашка задралась, обнажив красивое тело, и он за мер, не в силах оторвать от него свой восторженный взгляд.

– Ты куда смотришь? – засмеялась Ольга.

– Да вот, обнаружил, что ты без галстука, – пробормотал он. – Не уважаешь хозяина...

– Разве то, что ты видишь, не компенсирует отсутствие галстука?

– А мне это не снится?

– Это важно?

– Нет. Я люблю тебя, Оля. И хочу смотреть на тебя всегда, до самой смерти.

– Только не надо о смерти, Игорь. Ты хочешь смотреть и... больше ничего?

– Ах ты, нахалка! – засмеялся Игорь. – Ну, погоди, я тебе докажу, что не так-то прост, как кому-то кажется!

– Я тоже люблю тебя, Игорь. И, наверное, должна сказать в ответ, что хочу тебе всегда показывать то, на что ты хочешь смотреть, так? – она засмеялась. обвивая гибкими руками его шею. – Но я скажу по-другому. Я тоже хочу смотреть на тебя, Игорь. До самой... нет, мы не будем об этом. Долго-долго, тыся чу лет!

– Нет, две тысячи лет!

– Тогда – десять!

Долгий, страстный поцелуй соединил их губы. А потом Игорь стал медленно расстегивать пуговицы голубой рубашки, хотя она уже почти ничего не скрывала. Руки его тряслись, и весь он сод рогался в нервном ознобе.

– Тебе холодно, любимый? – Ольга крепче обняла его, прижала к своему горячему телу.

– Это нервы, Оля... я просто не могу поверить, что все так получилось. И самое главное, что ты оказалась такой... я не знаю, как это назвать... Не только красивой, но и... не знаю, – он замотал головой. – А говорить банальные фразы не хочу. Я люб лю тебя, сейчас ещё больше, чем прежде.

– И я не верю... Представляешь, две ночи только и думала о тебе. Вот, понимаю: ты женат, на меня и внимания не обращаешь, а лежу и вижу тебя, и думаю, и думаю... Глупо, да? И вдруг – все так и получилось. Ох, Игорь!...

Он медленно целовал её шею, грудь, мелко подрагивающую бархатистую кожу живота, и губы его опускались все ниже и ниже, туда, куда устремлен был неотрывный взгляд затуманившихся голу бых глаз.

Ольга с тихим стоном запрокинула голову. Светлая улыбка не сходила с её лица.

Полчаса спустя, совершенно обессиленные, они лежали на постели, не замечая, что температура в комнате опустилась до шестнадцати градусов. Ольга вытерла ладонью вспотевший лоб, приподнялась, с любовью разглядывая Игоря, который лежал, широ ко раскинув руки и во весь рот улыбался.

– Ты всегда благодаришь мужчину за это? – спросил он.

– Если скажу, что в первый раз, ты ведь все равно не пове ришь, – она ласково провела ладонью по его мускулистой груди. – Тогда скажу больше – у меня с тобой все в первый раз. И попро буй только не поверь! – её тонкий указательный палец замаячил перед носом Игоря.

– Верю, – кивнул он. – У меня с тобой – тоже.

31

Надежда почти не сомневалась, что скоро окажется в той са мой сауне, о которой рассказывал Володя, и её разденут, и будут издеваться и насиловать одуревшие от собственной безнаказаннос ти новые богатеи. Она не исключала, что среди них может ока заться и Володя, решивший таким образом отомстить за то, что Игорь избил его. Теперь уже – все может быть.

Однако, вышло совсем по-другому.

Вскоре после того, как проехали милицейские машины, злоб ный водитель, Надежда не сомневалась уже, что никакой он не Ти мофей, снял свой галстук и замотал ей глаза. Только и запомни ла, что дорога петляла в сосновом лесу, а где эти сосны, в ка кой стороне Москвы – понятия не имела.

Когда машина остановилась, водитель открыл дверцу и просто вытолкнул Надежду из машины. Она остановилась, подняла руки, пытаясь сорвать повязку, но резкий, сухой. словно выстрел, ок рик водителя: "Не смей!" заставил её опустить руки.

Железными пальцами он схватил её за локоть и потащил ку да-то, вначале шли по земле, потом по асфальту, потом каблуки гулко зацокали по бетонному полу. Повеяло сыростью. Свободная рука Надежды цеплялась за шершавую стену, похоже, они шли по узкому коридору.

Заскрипела дверь, водитель сдернул с её глаз свой галстук и с силой толкнул женщину вперед. Она не удержалась на ногах, упала на пол. Продранные на коленях колготки обагрились кровью.

Надежда вскочила на ноги, бросилась к двери.

– Что все это значит?! – закричала она. – Где Володя?

– Лечится, наверное, – хмыкнул водитель.

Показалось, он сосредоточенно завязывает галстук за закры той дверью.

– Почему вы привезли меня сюда? Что вам нужно?

– Твой муж, козел Стремянов. Как только он приползет к нам, ты уйдешь домой целой и невредимой. Но если вздумаешь орать или ещё какую самодеятельность проявлять – будешь наказа на. Для женщин у нас особые наказания, запоминаются раз и на всю жизнь. Так что, веди себя хорошо.

– Но Володя...

– Заткнись и делай, что тебе сказано: веди себя хорошо и не пытайся меня разозлить.

Надежда закрыла лицо руками и заплакала навзрыд. По голосу можно догадаться – бандит самый настоящий! Как же она поверила ему? Выскочила ночью из дому, поехала неизвестно куда? Вот ду ра-то, Господи!

Когда глаза окончательно привыкли к темноте, она поняла, что заперта в бетонной комнатке размером с восьмиметровую кухню в городской квартире. Окон не было. У стены, справа от двери, лежал на полу матрас и что-то вроде старого одеяла на нем. По-видимому, это был подвал.

Значит, Володя здесь не при чем. Они хотят отомстить Иго рю. Светланку пытались похитить, не удалось, похитили её. И это казалось странным. Если они знали Володю, должны были знать и то, что она ушла от мужа. Какой прок похищать ее?

А может, Володя специально познакомился с ней, чтобы они могли подобраться к Игорю?

Нет, нет, нет! В это невозможно было поверить. Надежда в изнеможении опустилась на пол, закуталась в одеяло, воняющее машинным маслом и керосином. Володя не мог оказаться таким под лецом. Она же помнит, какими глазами он смотрел на нее, как волновался, когда они были в его квартире. Нет.

Знает ли он, где она, что с ней? Скорее всего, не знает. А Игорь? Как поступит он, когда ему позвонят и скажут, что держат его жену (она ведь официально ещё жена!) в подвале?

Не было ответов на эти вопросы.

Оранжевые, прозрачные листья распускались и трепетали на березовых поленьях в камине. У черной чугунной решетки, заку тавшись в плед, сидел в кресле-качалке Вадим Сергеевич Ерохин. Напротив него, в другом кресле устроился, вытянув длинные ноги, Заза.

– Галстук помял из-за этой дуры, – нехотя сказал он. – Но все в порядке. Птичка в клетке.

– Это не птичка, – злобно проскрипел Ерохин. – Это приманка, червячок. А птичка ещё летает. Знаешь, как затащить её сюда?

– Пока нет. Вы начальник, а я дурак. Как скажете, так и сделаю.

– Плохо делаешь, долго возишься.

– Обижаете, Вадим Сергеевич, – холодно сказал Заза. – Спешка нужна при ловле блох и когда чужую жену трахаешь. Кто не знает этого, страдает потом, – он усмехнулся, вспомнив избитого Нако нечникова. – Два дня – не срок для таких дел. Зато все чисто, комар носа не подточит. Одного не могу понять, что здесь менты делали?

– Скоты! – лицо Ерохина перекосилось от отвращения. – Пробо вали тут... допрашивать меня. Да ни хрена у них не получилось. Я грузина не знаю, дел с ним никаких не имел, сегодня весь день был в офисе и на даче, все это видели, знают, депутат ко мне приезжал, бизнесмены всякие. Покрутились, понудили, мол, никуда не уезжай, на всякий случай, и смылись, не солоно хлебавши.

– Кто навел?

– Никто. Они девку и этого гаденыша, Стремянова, вычисли ли, – Ерохин злобно махнул ногой, едва не опрокинув кресло. – А те давай пальцами тыкать в меня: он виноват, он! Да ни хрена у них не выйдет!

– Быстро они их взяли, – задумчиво сказал Заза. – Хорошо ра ботают сыщики. Мне кажется, нужно отпустить бабу и лечь на дно, пока следствие идет. Ни к чему нам лишний риск. А чуть позже кончить Стремянова в подъезде и все дела.

– А на хрена тогда весь этот сыр-бор затеяли? Нет, кончить

– слишком просто для него. Я хочу, чтобы он поползал на коле нях, поизвивался передо мной. А потом и кончить можно будет.

– Как скажете, Вадим Сергеевич. Но все-таки лучше сделать это позже, через месяц-другой.

– Так и скажу. Через месяц-другой я уродом стану от мыс лей, что эта сволочь спокойно разгуливает по Москве.

Заза опустил голову, чтобы скрыть усмешку. Нетрудно было заметить, что урод вряд ли станет ещё большим уродом.

– Я вот что думаю, Заза, – продолжал Ерохин, уставившись безумным взглядом на языки пламени в камине. – Может сейчас и не стоит его тащить сюда, а сделать так, чтобы он места себе не находил, прыгал по городу, как ошпаренный. Надо будет позвонить ему, сказать, что баба в надежных руках. Лучше говорить с ак центом, дескать, земляки грузина разозлились, хотят отомстить за смерть своего. Он сколько хотел с меня содрать, гаденыш? Двадцать тысяч? Вот и назначим ему двадцать тысяч и дадим три дня. Он за эти дни похудеет килограмм на сорок! А потом видно будет.

– В ментовку побежит. Менты сразу же нагрянут к вам.

– Припугнем. Скажем, если сунешься к ментам – на кусочки твою бабу разрежем. И денег никаких не нужно.

– Все равно побежит. А там профессионалы, они умеют раск ручивать такие дела.

– Посмотрим. В офис, на квартиру – пускай приезжают. Даже сюда. Бабу не найдут. Никто не знает, что соседний участок твой, что под домом подвал, в который ведет подземный ход из моего дома. Здесь – пусть ищут, дверь в подземный ход не най дут. А там, – он махнул рукой в сторону соседнего дома, – никто искать не станет.

– При передаче денег все равно накроют. Опасное это дело, Вадим Сергеевич. У них люди, техника, если закрутится машина – с ней шутки плохи.

– При передаче, говоришь? А на хрена нам его деньги? Нам его мучения нужны! Три дня пройдет, он согласится встретиться, деньги передать, а мы ему отрубленную руку его бабы подкинем. Говорили же тебе, козлу паршивому, чтобы к ментам не совался? Вот и пеняй теперь на себя. А потом – ещё одну руку. А потом – голову! – заорал Ерохин, выпучив глаза. – И до дочки доберемся! И уж после, когда он станет головой о стенку биться – я поставлю его на колени и спрошу: ты, сука, думал, над кем измывался? Что тебе это удовольствие дорого будет стоить?

Заза молчал, опустив голову. Потом нехотя сказал:

– Не нравится мне это, Вадим Сергеевич. Крови много.

– А мне думаешь, нравится? Но надо ж как-то учить это быд ло? Объяснять, с кем имеют дело? Надо. Иначе – не поймут. И нас, лучших людей страны, с говном смешают, им только волю дай! Или ты испугался, Заза?

– Мы не только с ментами опасную игру затеяли, но и друж банам нашим открытую спину подставляем, – мрачно усмехнулся За за. – А их медом не корми, дай только пику воткнуть в спину "Ка тамарана". Помнят, сколько раз мы обходили их... на виражах, отодвигали в сторонку. И дело стоит...

– На все, про все – неделя. Уложимся и займемся делами. Завтра поручи кому-то сделать звонок, продумай текст. А сам займешься девкой. Сколько?

– Двадцать, – не раздумывая, сказал Заза.

Ерохин вздохнул, несколько минут думал, закрыв глаза, по том сполз с кресла, ушел в свой кабинет. Вернулся оттуда с тре мя пачками стодолларовых купюр, перетянутых черными резинками.

– Десять, десять и пять, – он швырнул деньги на колени За зы. – Ты прав, увлекаться не следует. Поэтому срок – неделя. Ра ботай.

Когда Заза спустился вниз, из комнаты под лестницей вышел Шаман, шагнул навстречу.

– Слушай, Заза, что за телку ты приволок? И куда она ис чезла потом? Босс прибалдел с нею?

– Тебе какое дело? – грубо сказал Заза.

– Да вот, прикидываю, нам потом не перепадет? А то что-то черви изнутри гложут, бабу охота.

– Не было здесь никакой телки, – Заза внимательно посмотрел в глаза Шаману. – А если кому-то померещилось, чем скорее он за будет об этом, тем лучше. Усек?

– Как не было? Да я же...

– Усек?! – Заза злобно прищурился.

– Какие дела, – пробормотал Шаман, опуская голову. – Помере щилось, бывает. Особенно, когда бабу охота...

32

Стремянов проснулся, как обычно, в семь, тихонько выбрался из-под одеяла, постоял у кровати, любуясь сладко спящей Ольгой

– утром она казалась ещё красивее. Велико было искушение снова нырнуть в уютное тепло, обнять, зацеловать, растормошить свою сонную королеву, такую недосягаемую вчера, такую любимую и же

ланную сегодня!

Он улыбнулся ей, спящей и на цыпочках вышел из комнаты. А через несколько минут уже легко бежал вокруг дома, размеренно наматывая круги и внимательно наблюдая за своим подъездом. Во обще-то он бегал в сквере неподалеку, но сегодня в его квартире осталась Ольга, и кто знает, может за ним всю ночь следили, только убежит подальше, они и ворвутся.

О собственной безопасности Игорь не очень заботился. Пог лядывал по сторонам, конечно, чтобы врасплох не застали, но не более того.

Потом он принял душ, сварил кофе, приготовил омлет и лишь после этого направился будить Ольгу. А она уже не спала – смот рела на него смеющимися и одновременно виноватыми глазами, до подбородка укрывшись одеялом.

– Я соня, да? – спросила она слегка охрипшим голосом и, выпростав из-под одеяла, протянула к нему руки. – Иди ко мне, мой доблестный рыцарь! Я награжу тебя поцелуем!

– Вначале скажи, как тебе спалось на новом месте? – улыб нулся Игорь.

– Лучше, чем в любом другом месте. Я всегда буду чувство вать себя отлично там, где будешь ты, Игорь. Не веришь? Ну тог да давай построим шалаш и поселимся в нем. Я тебе докажу, что с милым и вправду рай в шалаше.

– Между прочим, на кухне, остывает завтрак и твой кофе, – сказал Игорь.

– А как же поцелуй? – капризно протянула Ольга, потягиваясь.

Игорь залюбовался упругой, красивой грудью, вырвавшейся на свет Божий вслед за гибкими руками.

– Если ты думаешь, что я в состоянии вынести эту пытку ошибаешься, – сказал он и повалился на постель.

– Какую пытку? – лукаво посмотрела на него Ольга.

– Смотреть, как ты потягиваешься! Все, Оля, одним поцелуем не отделаешься, и не надейся!

Игорь торопливо сбросил тренировочный костюм и попытался откинуть край одеяла, но Ольга со смехом вцепилась в него и не отпускала. Она ещё и ногами вовсю дрыгала. Игорь поймал смуглую длинную ногу и нежно поцеловал. Потом, старательно покрывая по целуями каждый сантиметр гладкой, шелковистой кожи, стал мед ленно продвигаться вверх. Ольга перестала дурачиться, ласково теребила длинными пальцами его волосы. Игорь нырнул под одеяло и через несколько минут вынырнул с другой стороны, так, что его губы оказались совсем рядом с её губами.

Он с величайшей нежностью целовал её теплые, доверчивые губы, длинную, смуглую шею, покусывал мочки ушей, ласкал языком розовые соски, и это наполняло сладостной истомой его тело, заставляя его напрягаться, и придавая поцелуям вкус неистовой страсти. А она ласково гладила его мускулистые плечи, целовала поросшую черными волосами грудь, неистово выгибалась навстречу, судорожно сжимала пальцы, царапая кожу. И, словно в беспамятс тве повторяла: "Любимый мой... любимый мой... любимый!.." А по том, когда слова стали сливаться с хриплыми, протяжными стона ми, оказалась сверху и, словно нагая, бесстыжая амазонка, поне слась на белом своем скакуне, откинув назад голову.

И скакала до тех пор, пока восторженный вопль ни вырвался из её губ, а Игорь заскрежетал зубами, в изнеможении опуская руки, ласкавшие её груди.

Ольга склонилась над ним, легкими пальцами стирая пот с его висков, нежность и восторг горели в её огромных карих гла зах.

– Любимый ты мой... – прошептала она.

– Любимая... – выдохнул Игорь.

Она склонила голову ему на грудь, и долго ещё они лежали так, не двигаясь и обоим казалось, что могли так лежать, рядом, тесно прижавшись горячими телами – всю жизнь.

– Скажи, что это не последний раз, – прошептала Ольга, не поднимая головы. – Я вчера говорила: имею право хоть одну ночь делать то, что мне хочется. Скажи, что эта ночь и это утро бу дут повторяться каждый день, тысячу лет подряд. Пожалуйста, прошу тебя, скажи, что мы не расстанемся...

– Никогда, Оля, – тоже шепотом ответил Игорь. – Теперь – ни когда. Я люблю тебя и все ещё не верю, что ты со мной.

– А я, думаешь, верю?

Неожиданно Игорь засмеялся. Ольга вскинула голову.

– Почему смеешься?

– Подумал, что есть одна истина, в которую я теперь безо говорочно верю.

– Интересно, что это за истина? – Ольга с любопытством ус тавилась на него.

– Я верю что, ты опоздала на лекции, – торжественно объявил Игорь. И ничто не заставит меня усомнится в этом!

– Какой нахал! – засмеялась Ольга. – Знаешь и молчишь.

– Это все-таки лучше, чем "хочешь и молчишь", как поет здоровенная тетка в телевизоре. Я, кажется, догадываюсь, почему он молчит. Он просто не хочет.

– Опоздала, это верно. На вторую пару успеть бы. Все, мой хороший, все, мой любимый, нужно вставать. Вот сейчас я готова слопать и завтрак, который ты столь любезно приготовил, и кофе выпить, – она поцеловала его и хотела спрыгнуть с кровати, но Игорь удержал её за плечи.

– А обещаный поцелуй? – напомнил он. – Королевский.

Она наклонилась нежно коснулась губами его губ.

– Это – королевский?

– Да, – с гордостью заявила Ольга. – Голубокровный.

– Голубо... какой?

– Королевы – это те женщины, у которых голубая кровь. Они целуют своих рыцарей именно так, с притворной серьезностью объ яснила Ольга.

– Понятно, – дурашливо скривился Игорь. – А вот раньше – это какие поцелуи были? Не голубо...?

– А раньше были поцелуи развратницы, понятно тебе? Любящая женщина в постели с любимым должна быть самой настоящей разв ратницей.

– Хочу поцелуй развратницы, – сказал Игорь. – Что-то не по нимаю я в королевских особенностях.

– А вот уж нет! Потерпи до вечера, милый!

Все, что приготовил Игорь, конечно же, давно остыло. Но после столь бурного утра оба чувствовали такой голод, что мигом съели холодный омлет, выпили холодный кофе, а потом ещё и по паре бутербродов добавили.

– Я отвезу тебя в университет, – сказал Игорь. – И очень прошу, пожалуйста, будь осторожна, Оля. Когда бандиты хотели похитить Светланку, они сказали ей, что папа попал в аварию, лежит в больнице, в тяжелом состоянии и хочет увидеть её. Не знаю, смогла бы она удержаться, если бы я ни предупредил её и ни оказался рядом. Поэтому, что бы тебе ни говорили обо мне, или о другом человеке, которого ты знаешь – не верь. В крайнем случае, позвони мне. Понятно?

– У-у, – Ольга замотала головой, копируя полузабытую рекла му "Телемаркета".

– "Телефоны для тех, кто понял" – известны, – улыбнулся Игорь. – И еще. Вот тебе запасные ключи от квартиры, на всякий случай, если я не могу тебя встретить. Возвращайся сюда. Но лучше, если перед выходом из университета позвонишь. Я приеду за тобой.

– А может быть, мы обоснуемся у меня? Там все-таки прос торнее, и мне очень хочется показать тебе, что я не только за мечательная гостья, но ещё и хозяйка неплохая.

– Но там же кто-то есть, – пожал плечами Игорь.

– Юра, Юра Яблоков, которого никак не удается выгнать. Но с твоей помощью я быстренько избавлюсь от него. Хватит ему ис пытывать мое терпение.

– Давай сделаем так. Ты сегодня скажи этому Яблокову, что бы завтра его в квартире не было. Последнее предупреждение. Послезавтра я буду твоим гостем, а сегодня погости ещё у меня.

– А вдруг твоя жена вернется?

– Вряд ли. Ей хорошо с богатеньким бизнесменом. Во всяком случае, надеюсь, она позвонит, если надумает вернуться сюда.

– Ты все-таки встреть меня, хорошо? Не забыл, что обещал мне сегодня утром? Что это – не последний раз?

– Какой же последний, – развел руками Игорь. – Это – первый!

– Дура я, – смущенно улыбнулась Ольга. – Почти четверть века прожила и не знала, что можно так любить... – неожиданно лицо её стало серьезным, пальцы задрожали, а в глазах блеснули сле зы.

– Что ты, Оля? – встревоженно спросил Игорь.

– А Роберт... – произнесла она и всхлипнула.

Игорь опустил голову, тихо сказал:

– Он бы порадовался за нас, Оля. Он влюбился в тебя сразу, как только увидел, но потом, видимо, понял, что ты не можешь ответить ему тем же и решил остаться с Юлией. Роберт не такой был человек, чтобы хитрить, обманывать тебя или Юлию. И он столько помогал своим друзьям, что если бы знал, как нам с то бой хорошо, радовался бы, как за себя самого... Я ни секунды не сомневаюсь в этом.

– Правда? – сквозь слезы прошептала Ольга и крепко обняла Игоря. – Не бросай меня, любимый...

У двери аудитории навстречу Ольге бросился Юра Яблоков.

– Оля! – крикнул он. – Как хорошо, что ты пришла!

– Ты что здесь делаешь? – удивилась Ольга. Не ожидала уви деть Юру в здании на Воробьевых горах.

– Я уже не знал, что и думать. Где ты была? В милиции? Хоть бы позвонила, я ведь волновался.

– Нет, – отрезала Ольга. – Милиция отпустила меня сразу пос ле того, как я все им рассказала.

– Что же там случилось?

– Хороший человек погиб... два хороших человека. Ты нашел себе квартиру, Юра?

– Я? Квартиру?.. А почему же тогда... почему ты не верну лась домой?

– Потому что у меня есть любимый, – решительно сказала Оль га, сердито глядя на Юру. – Дальше нужно объяснять?

– Но ведь он же... погиб... – растерянно пробормотал па рень. – Я думал, что теперь... теперь никто не помешает нам...

Ольга вздохнула, с огорчением покачала головой.

– Мне неинтересно, что ты думаешь, Юра! Я спросила, нашел ли ты квартиру? Чтобы завтра тебя не было в моей. Куда хочешь, туда и убирайся, если не можешь в общежитии жить и не желаешь снимать квартиру.

– Надо же, любимого себе нашла! – хмыкнул Юра. – Неужели он лучше меня, этот козел?

Ольга не раздумывая влепила ему пощечину. Юра с ненавистью уставился на нее.

– Шлюха ты! – сквозь зубы процедил он. – Прибил бы тебя пря мо здесь, проститутку несчастную! И не торопи меня с переездом,

понятно? А то я тебе устрою веселую жизнь, пожалеешь о том, что

трахаешься с какими-то ублюдками, когда Юра Яблоков ждет тебя!

И любимому своему передай – пусть только сунется, я ему морду набью!

Ольга с презрением посмотрела на того, кто, казалось, нра вился ей когда-то. Нет, такого счастья, блаженства, радости, как с Игорем, она не чувствовала, но все же – нравился... Жал кий щенок, глупый, напыщенный.

– Ты помнишь двух громил, которые ворвались ко мне? – ста раясь не волноваться, сказала она. – Которые тебя пинали, как мяч? Так вот, мой любимый их обоих отправил в больницу с тяже лыми травмами. Ты бы думал, что говоришь. И о том, что с тобой будет, если завтра он придет и увидит тебя в моей квартире. И запомни – больше нам говорить не о чем. Вздумаешь хамить, он тебя живо научит вежливости.