Текст книги "Королева красоты"

Автор книги: Николай Новиков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)

Он положил трубку и уткнулся лицом в потные ладони. Надя! Что же получается, прав был этот сумасшедший Стремянов – она у них? Но зачем? Странные дела стали твориться в фирме. Раньше, если и были какие-то особо секретные действия, то о них узнава ли через месяц, когда все благополучно завершалось. А сейчас прямо чувствуется напряжение, какая-то неведомая даже члену со вета директоров работа.

Надя...

Выход один – пусть Стремянов соглашается на все условия похитителей, а он, Наконечников, отстегнет двадцать тысяч бак сов. Ради любимой женщины чего не сделаешь! Только бы Надя не пострадала...

Ольга поднялась по деревянной лестнице, вошла в просторную комнату, устланную вышедшими из моды коврами. У глухой стены стояла огромная резная кровать под балдахином, а на ней, в ха лате, полулежал коротышка со сморщенным лицом. Ольга сделала два шага от двери и остановилась. Позади неё остановился Заза.

– Наконец-то получилось, как задумали, – пробурчал Ерохин. – Как она?

– Я же говорил вам, Вадим Сергеевич, ПСТ-19 действует поч ти мгновенно, на три часа напрочь отключает человека. Она сде лает все, что вы захотите.

– Да? – Ерохин махнул рукой Ольге. – Эй ты, сучка, а ну по дойди ближе!

Ольга подошла почти вплотную к кровати.

– Гляди, слушается! – обрадованно взвизгнул Ерохин и, насу пившись, взглянул на девушку. – Догадываешься, что тебе придется делать сейчас, а?

– Мы приехали на дачу, – без всякого выражения сказала Оль га, глядя на Ерохина мутными глазами с расширенными зрачками. – Я чувствую себя не очень хорошо. Выпила. Шампанское...

– Будет тебе шампанское, будет! – злорадно пробормотал Еро хин и повернул голову к Зазе. – А щенок, он как, согласный? Не вздумает выпендриваться?

– Если вздумает – получит срок за соучастие, и приличный, я ему все подробно объяснил. Хвост поджал, трясется, согласен на все.

– Молодец, Заза, – похвалил Ерохин и нетерпеливо замахал руками. – Ну ступай, ступай вниз, свет не включай, посмотри, чтобы Шаман и его шантрапа не вздумали подглядывать. Сам зна ешь, дело серьезное. Главное, чтобы никто не видел, откуда ты её привел и куда потом уведешь. Ступай.

Заза кивнул и вышел из комнаты, плотно притворив за собою дверь.

– Ну! – Ерохин сел на кровати, уставился на Ольгу. – Чего стоишь? Давай-ка, покажи на что ты способна, сучка!

– Чувствую себя не очень хорошо, выпила шампанское, – бесс трастно сказала Ольга.

– Заткнись, дура! Не помнишь, как выкобенивалась в доме культуры? Как радовалась, когда я с голой жопой бегал по каби нету?! Забыла, сука?!

Ольга с полным равнодушием смотрела на Ерохина, давая по нять – что бы он ни говорил, её это не волнует.

– Чего вытаращилась? Давай, раздевайся!

– Совсем?

– Совсем.

– Зачем?

– Раздевайся, кому сказано?!

Ольга после секундного раздумья сбросила куртку, потом упали на ковер голубые джинсы, смуглые ноги равнодушно перес тупили через них. Мягко спланировала блузка, потом лифчик. Она приспустила трусики и снова задумалась, глядя прямо в глаза Ерохину.

– Давай! – закричал он, яростно лапая... себя. Но пальцы ощущали всего лишь тоскливую пустоту, по крайней мере, не то, что хотели бы ощутить.

Ольга привычным движением избавилась от белых трусиков и замерла, ожидая дальнейших указаний.

– Ложись! – приказал Ерохин. Он испытывал жадную потреб ность возродить свою мужскую силу, но не знал – как? Самому мастурбировать опять выглядеть позорно перед этой девкой. Ее заставить – тоже неприглядная картина получается. Неужели у не го ничего не получится?

После того, как его заставили голым ходить перед этой ду рой, он не трахнул ни одной бабы. Марина ночью пыталась растор мошить, да так ничего и не получилось. Ему и самому не хоте лось, отталкивал Марину, кричал, что устал и хочет как следует выспаться, отдохнуть. Потому что думал: вот когда здесь будет девка, он с нею за все рассчитается, и сила его мужская восста новится сама собой от одной только мысли, что за свой позор он расплатится сполна!

Ни хрена подобного!

Ольга легла на диван, повернула набок голову, наблюдая за Ерохиным. Председатель совета директоров покраснел от натуги, а потом прыгнул на девушку, стал судорожно хватать её за груди, мять живот, растопыривать корявыми пальцами сухую, нежную кожу. Он сопел, кряхтел, поминутно лапая и себя – ничего.

Не получалось и не хотелось! Прекрасное обнаженное женское тело в его полной власти, а – смотреть на него, все равно, что смотреть на бревно. Ничего!

Ольга, покорно раздвинув ноги, лежала на роскошной кровати с абсолютно равнодушным видом. Она смотрела на него даже не как на бревно, а как на пустоту, которая что-то диктует замутненно му сознанию, но совершенно неопасна и неинтересна.

Ерохин вспомнил, как судорожно сжимались его мышцы, когда он голым разгуливал перед ней, зажав в горсти мужское свое дос тоинство, как тряслись и предательски подгибались коленки, хо лодный пот струился по спине, а глаза видели короткие, кривые ноги, жалко семенящие по кабинету. Он был убогим, жалким и по нимал это, осознавал каждой клеточкой своего организма. А она, подлая тварь, лежит сейчас, раздвинув ноги, и совершенно ничего не чувствует!

Ни страха, ни отчаяния, ни унижения.

Ей абсолютно все равно, кто это рядом – он, могущественный человек Вадим Ерохин, или жалкий студентик...

Дурак Заза, нужно было привести её потом, когда кончится действие этого хренова ПСТ-19! Чтобы тряслась от страха, блева ла от отвращения!

Ерохин вскочил на ноги, запахивая свой халат.

– Одевайся, сука! – закричал он.

Ольга неторопливо принялась одеваться. Через минуту в ком нату, на истошный вопль босса, поднялся Заза.

– Она ж ни хрена не соображает! – орал Ерохин. – На хрена ты притащил мне бабу, которая в отключке?! Что мне с нею делать? Я таких и без тебя могу найти, напоить – то же самое получится!

– Мне показалось, вы именно этого и хотели, Вадим Сергее вич, недовольно поморщился Заза. – Но если нет, придется подож дать, как минимум, сутки. Она долго будет приходить в себя.

– Уведи на хрен, пусть оклемается, тогда и займемся ею по полной программе. А такие дела мне не нужны! Уведи!

– Может, привести другую? – спросил Заза. – Та в форме, сра ботает по полной программе.

– Да на хрен мне нужна какая-то другая?! Я тебе о ком го ворил? Об этой! Уведи! И – все, на сегодня хватит, спать буду. Скажешь Шаману, пусть его люди занимают свои места.

– Понял, Вадим Сергеевич, – кивнул Заза и повернулся к Оль ге. – Ну ты, дура, пошла вниз!

38

Позднее хмурое утро навалилось на Москву тяжелыми, сизыми тучами, сквозь которые изредка проглядывало остывшее бледное солнце. Холодный резкий ветер безнаказанно трепал ветви деревь ев и кустов, покрытые яркой зеленью, словно издевался над ними, принарядившимися слишком рано.

Василий Ильич остановил свою неприметную "девятку" у боль шого кирпичного дома в Крылатском, построенного год назад. Дом был не только большим, но и красивым, а район – один из самых престижных в столице по причине своей экологической чистоты. А какие в нем квартиры – это надо видеть! Бесплатно получали на родные избранники то, за что среднестатистическому россиянину работать всю жизнь и, надорвавшись, помереть, так и не узнав прелести жизни в Крылатском. Оно и правильно, что бесплатно – ведь, как ни велика зарплата у депутата, а заработать на квар тиру в Крылатском меньше, чем за пятьдесят лет усиленного депу татства, не получается, за такой срок и забаллотировать могут. А если у депутата на семью из четырех человек всего-то трехком натная, да где-нибудь в Кузьминках? Как человеку работать, под нимать благосостояние страны и решать квартирные проблемы доро гих избирателей? Никак нельзя!

Вот у подъезда пружинисто остановилась черная "волга" с длинной антенной – конь вороной, ретивый! Это за депутатом при ехал водитель, на службу его везти, побыстрее, да чтобы не отв лекался любимый избранник, ожидая ржавого автобуса или отменен ной электрички. Ему же столько предстоит сделать, не дремать же на пленарном заседании он едет! Значит, нужно, чтобы настроение было соответствующим, рабочим. Это в Швеции депутат может ез дить в парламент на велосипеде, у них в Швеции, какие проблемы? Народ сыт и доволен, не лентяй – так есть у тебя и квартира и дом загородный, и путевка на Канары. Приехал депутат в парла мент на велосипеде, может и подремать, и даже хохму устроить, чтобы сон прогнать. А у нас до этого – ох, как далеко, поэтому и трудятся депутаты, себя не щадя, и машина каждому нужна госу дарственная, чтобы сил и времени больше оставалось.

Василий Ильич усмехнулся, вышел из своей "девятки", нето ропливо направился к депутатской "волге". И подошел к ней как раз в тот момент, когда из подъезда стремительно вышел Андрей Андреевич Бочатов в белом, развевающемся на ветру плаще. В од ной руке "дипломат" с важными бумагами, другой придерживал шля пу, чтобы ветром не унесло. Так рвался решать государственные дела, что плащ некогда было застегнуть.

– Добрый день, уважаемый Андрей Андреевич! – приветливо сказал Василий Ильич.

Бочатов посмотрел на высокого, импозантного мужчину с се дой шевелюрой и живыми, насмешливыми глазами. Отметил про себя, что прежде не видел его, наверное, новый жилец, по всей види мости, птица высокого полета, здесь ведь дураков нет, и, коли приветствует, значит, уважает.

– Здравствуйте, – солидным депутатским басом ответил Боча тов, подходя к "волге".

Он уже собирался нырнуть в машину, водитель которой пре дусмотрительно распахнул переднюю дверцу, как вдруг услышал за спиной:

– Андрей Андреевич, извините ради Бога! Не уделите ли ми нуточку? Пожалуйста, не откажите в любезности.

– Да? – Бочатов выпрямился, недовольно посмотрел на Василия Ильича. Неужели станет просить о чем-то?

Василий Ильич неторопливо приблизился и, повернувшись спи ной к водителю, достал из внутреннего кармана пиджака удостове рение, не переставая вежливо улыбаться.

– Дело весьма щекотливое, посему не хотелось бы давать во дителю пищу для сплетен. Полковник ФСБ Павлов, Леонид Павлович, будьте любезны, убедитесь, – он протянул удостоверение оторопев шему Бочатову.

– Чего? – пробормотал депутат, со страхом принимая удосто верение, будто оно в любую минуту могло взорваться и с напряже нием вспоминая, за какие дела ФСБ могло заинтересоваться им. – Полковник... А чего такого? Почему? По какому праву? Я – депу тат, не знаете?

– Да все я знаю, – беспечно махнул рукой Василий Ильич. – И поверьте, не стал был вас беспокоить по пустяку. Более того, буду совершенно откровенен: решился на это лишь потому, что не желаю, чтобы такой замечательный человек, народный избранник, был опорочен. Пять минут – это все, о чем я прошу. Хотите – в моей машине поговорим, хотите – в вашей, но, разумеется, води теля отправим погулять.

– Надо же, полковник, – покачал головой Бочатов, возвращая удостоверение. – А если я пошлю тебя... – он взглянул на Василия Ильича, заметил, что улыбка полковника стала не столь вежливой, поправился. – Если я вас пошлю, господин полковник?

– Имеете полное право, – добродушно развел руками Василий Ильич. Депутатская неприкосновенность, как же, как же... Но, надеюсь, вы, как человек умный, предусмотрительный, найдете пять минут, чтобы выслушать меня, а потом вправе будете принять любое решение. Согласитесь, обидно будет сознавать, что можно было избежать неприятностей, да по собственной э-э... недально видности сия возможность была упущена.

– Вы... вы меня пугаете? – побагровел Бочатов.

– Господь с вами, Андрей Андреевич. Сами должны понимать, что не частное сыскное агентство интересуется вами, а ФСБ, и не лейтенанта прислали для разговора с вами, а как-никак – полков ника. Ну что, в моей машине или в вашей? Пять минут.

Бочатов колебался. Депутатский гонор требовал послать пол ковника подальше и забыть об этом, но осторожность говорила, что лучше сначала послушать, что он скажет. В конце-концов ос торожность победила. Говорить, конечно же, следовало в своей машине.

– Прошу, – сказал Бочатов, показывая на переднее сиденье. Сам сел сзади.

Василий Ильич легко скользнул в машину, с улыбкой посмот рел на водителя:

– Поди погуляй, дорогой, пять минут. У нас с Андреем Анд реевичем конфиденциальный разговор.

– Пять минут, – пробурчал Бочатов. И, как только водитель вышел, проявил нетерпение. – Ну, что вы хотите узнать от меня?

– Вам знакома фамилия Стремянов? – спокойно спросил Василий Ильич.

Бочатов сосредоточенно потер лоб, будто бы пытался вспом нить, на самом же деле гадал: что натворил Ерохин с этим дура ком? И убить мог, и покалечить, вот ведь идиот! И его, Бочато ва, в этой грязи вывалял!

– Да, вы знаете, припоминаю, так сказать. А в чем, собс твенно, дело?

– Его жену похитили вчера ночью, – печально сказал Василий Ильич.

– Какой кошмар! – посочувствовал Бочатов. – А я что, разыс кивать её должен?

– По нашим данным это преступление совершили бандиты ваше го большого приятеля Вадима Сергеевича Ерохина, – неожиданно жестко сказал Василий Ильич. У Бочатова челюсть отвисла – такой разительной была перемена в облике полковника. – Более того, вы, уважаемый господин Бочатов, выполняя поручение Ерохина, выясни ли в отделе кадров сведения о ней и дочери Стремянова, которую пытались похитить незадолго до этого преступления.

– Как вы смеете! – возмутился Бочатов. – Я не желаю разгова ривать в таком тоне! Меня интересовала биография этого Стремя нова, хотел предложить ему работу телохранителя, но он отказал ся! Ваши домыслы оскорбительны для депутата Государственной Ду мы, господин полковник!

– Это не домыслы, а факты. Мы имеем показания свидетелей о том, чем именно вы интересовались в отделе кадров.

– Чушь собачья! Да, мы с Ерохиным старые приятели, но не более того. Если он чего-то натворил, я за него не отвечаю! Все, ваше время истекло, оставьте меня в покое, иначе я вынуж ден буду жаловаться на произвол спецслужб!

– Разумеется, вы друзья. Но – и более того, – невозмутимо продолжал Василий Ильич. – Восемьдесят семь с половиной тысяч долларов, выделенных корпорацией "Катамаран" для вашей избира тельной кампании вы отработали честно. Кредиты, выбитые вами, с лихвой покрывают эту сумму. Хотите вспомнить суммы и сроки? Мо гу назвать их.

– Не хочу! Это шпионаж, шантаж! – закричал Бочатов, наде ясь, что водитель его услышит и поможет выдворить нахала из ма шины. Но водитель преспокойно стоял шагах в десяти и предпочи тал не слышать таких слов, дабы не вмешиваться в грязные дела. Ему-то, водителю, это надо?

– Кредиты, которые никто не собирается отдавать. А между прочим, деньги выделяли некоторые коммерческие банки. У них, как вы, наверное, знаете, на вооружении довольно-таки эффектив ные методы возвращения долгов. Ерохина они, может, и потеряют из виду, но вас – никогда. Где может оказаться Ерохин, я зат рудняюсь сказать, а вот где окажетесь вы – знаю почти наверня ка. Ну да Бог с ними, с кредитами, – голос Василия Ильича снова стал мягким, чуть ли ни ласковым. – Это не моя, как говорится, епархия. Меня интересует судьба несчастной женщины. Они ведь грозятся её убить, на куски разрезать, если муж не найдет ог ромные деньги.

– Повторяю, – раздраженно сказал Бочатов, – мне очень жаль, что так получилось, но я тут совершенно не при чем. Ваши пять минут истекли, всего доброго.

– Вы неправильно поняли меня, уважаемый Андрей Андреевич. Содействовать похищению и убийству невинной женщины, я подчер киваю женщины! – не позволяется даже депутату. Но это ещё не все. Самое страшное в том, что вы член комиссии по борьбе с ор ганизованной преступностью. А это – крах всей демократии в Рос сии и, может быть, гражданская война. Догадываетесь?

– Я – гражданская война? – совсем растерялся Бочатов, дро жащими пальцами поправляя безукоризненно завязанный галстук. – На что вы намекаете?

– Значит, не догадываетесь, – огорченно вздохнул Василий Ильич. – Не хотите даже задуматься, почему этим делом занимается ФСБ. Кое-кому очень выгодно, чтобы член комиссии по борьбе с организованной преступностью, содействовал похищению и убийст ву женщины. Кто-то выставит фигуру этого несчастного как сим вол Государственной Думы, народ немедленно потребует: разогнать такую Думу, её разгонят, а что дальше начнется – одному Богу известно. Вы попали в страшную историю, любезный мой. Сценарий давно написан, ждут лишь главного козла... отпущения. Хотите им стать?

– Что я, дурак? – мрачно буркнул Бочатов, глядя себе под ноги. – Но я, действительно, ничего не знаю об этой женщине!

– Это соответствует действительности. Вы согласны на сот рудничество?

– Ваши условия?

Василий Ильич усмехнулся. Депутат явно перестроился и уже мог торговаться даже со всемогущей спецслужбой. На глазах рас тем, демократеем.

– Вы убеждаете Ерохина отпустить женщину, не причинив ей вреда, мы забываем эту историю и вздыхаем с облегчением.

– Надо подумать, – сказал Бочатов.

– Думать поздно, уважаемый Андрей Андреевич. Впрочем, я знаю, что вас беспокоит, могу подсказать решение: бояться Еро хина вам не следует, его выкрутасы надоели всем, а он ведь не Якубовский, сами понимаете. Но и рассчитывать на его деньги, готовясь к выборам, тоже не следует.

– Хорошо, – выдавил из себя Бочатов. – Если этот негодяй действительно похитил женщину и хочет её убить, я потребую, чтобы он немедленно отпустил её.

– Кстати, кто у него главный бультерьер?

– Начальник безопасности? Заза.

– О, так мы, оказывается, коллеги! А полное имя?

– Честное слово, не знаю.

– Как выглядит?

– Высокий, волосы короткие, светлые, аккуратный, хорошо одет, с виду – даже симпатичный парень. А на самом деле – с та ким лучше не связываться.

– Спасибо, Андрей Андреевич, приятно беседовать с умным человеком. Но будьте осторожны. И конечно же, ни в коем случае не следует говорить о нашей встрече, вообще, о нас. Одно неос торожное слово, и мы вряд ли сумеем вам помочь.

– Откуда ж я тогда узнал, что жену Стремянова украли?

– От него, убитого горем мужа. Поскольку он опасается за её жизнь, в милицию обращаться не стал, но встретил вас у дома, кричал, угрожал расправой. Вы человек государственный, терпеть подобных вещей не намерены, и вообще, вам надоела странная дея тельность Ерохина, ставящая под сомнение ваше доброе имя. Так и скажите: надоела! И потребуйте прекратить уголовные деяния. Вот и все.

– Понял...

– Завтра мы с вами встретимся, обсудим ситуацию. И – умо ляю вас, будьте осторожны. По нашим данным Ерохин готов убрать каждого, кто мешает ему творить злодеяния. Всего доброго, Анд рей Андреевич.

Василий Ильич нарочито медленно разворачивал свою "девят ку" таким образом, чтобы Бочатов успел разглядеть то, что его интересовало. А потом с удовлетворением увидел в зеркало задне го вида, что депутат, перебравшись на переднее сиденье, тороп ливо записывает в блокноте номер его машины.

И довольно усмехнулся.

Если в этой стране рабочий мясокомбината никогда не стра дает от отсутствия мяса, у полковника КГБ всегда найдутся соот ветствующие номера и прочие атрибуты на все случаи жизни. И старые друзья, которые при необходимости не откажут в помощи.

39

Игорь вышел из церкви, вытирая носовым платком слезы. Вот и попрощался с Робом... И с Юлией тоже. Перед глазами все ещё стояло искаженные горем лица тети Кетеван, и многочисленных родственников Роба, Юлии, немой вопрос, застывший в глазах де сятков людей: кто? Почему? Казалось, вопрос обращен именно к нему. А он ничего не мог сказать, кроме простых человеческих слов прощания с другом.

Да ещё мысленно пообещал Робу, что найдет, обязательно найдет его убийцу. И отомстит. За него, за Юлию, за мучения Ольги и Надежды! Иначе что это за жизнь?!

Игорь сел в машину, включил дворники. Шел мелкий дождь. Еще недавно Москва была похожа на восемнадцатилетнюю красавицу, но вдруг, как-то незаметно превратилась в уродливую старуху. Словно сцена из фильмов ужаса, когда герой целует красивую де вушку, а она в это время превращается в монстра.

Машина медленно катилась по Лениградскому проспекту. Он отомстит? Нет, не так. Это будет не месть, а суд, справедливый и беспощадный. Кто-то говорит – я не вправе судить, пусть это делает Бог или присяжные заседатели, если у них получится. И он прав. Кто-то говорит – судить буду я, и он тоже прав. У Бога не всегда хватает времени разобраться в хитросплетении человечес ких судеб, а у присяжных – смелости вынести необходимый приго вор. Если у тебя есть силы – помоги им. И будешь прав. Но бу дешь трижды проклят, если ошибешься с мерой наказания.

Игорь не мог ошибиться.

Он оставил машину на улице Герцена, пешком прошелся к ста рому зданию университета на Охотном ряду. Юра Яблоков, студент журфака, ты совершил ошибку, что позвонил Ольге и обманул её. И позволил негодяям похитить королеву красоты!

В деканате он представился родственником Юры, выяснил но мер аудитории, где слушал лекцию будущий журналист, однако, в перерыве узнал, что Юра сегодня не пришел на занятия, и никто не знает, где он и что с ним.

Где мог быть Юра?

Вряд ли он снял квартиру, если знал, что Ольгу похитят. Зачем спешить, когда можно пожить несколько дней с прежним ком фортом? К тому же, похитители, наверное, связываются с ним, вы ясняют обстановку и советуют, что делать дальше. Вот почему Юра не пошел на лекции. Вот почему он, скорее всего, в квартире Ольги на Новослободской. И вчера, когда Игорь так долго звонил в дверь, он был там. Только притаился и к двери не подошел. Чу ет кошка, чье мясо съела!

Игорь поехал на Новослободскую.

Снова, как и вчера остановился он перед черной, обитой дермантином, дверью, снова позвонил, и снова ответом ему была тишина. Однако, сегодня Игорь не собирался так просто уходить. С Юрой необходимо было поговорить, а если он не здесь – где? В университете не знают... А больше – никаких зацепок.

– Юра! – позвал Игорь. – Я знаю, что ты в квартире, открой, я не причиню тебе вреда. Есть очень важный разговор, для нас обоих важный... Но для тебя – это вопрос жизни и смерти!

В ответ – молчание.

– Открой, Юра! Ольге грозит опасность, страшная опасность, ей нужна помощь, ты слышишь? Если с Ольгой что-нибудь случится

– ты не жилец на этом свете. Ты – свидетель, а их, как правило, убирают. Пожалуйста, открой.

Тишина... Ни единого шороха не доносилась из-за черной двери.

– Если не откроешь, сейчас здесь будет милиция, дверь взломают и тебе придется плохо. Ольга оставила записку, где сказано, что ты позвонил ей и сказал: в квартире протекает тру ба, затоплены соседи. Ты обманул Ольгу. И теперь, если что-то с ней случится, а мне сказали, что её убьют, ты главный винов ник этого преступления. Еще можно исправить твою ошибку, труд но, но можно. Не бери страшного греха на душу.

Игорь вытер вспотевший лоб. Неужели он ошибся, и в кварти ре, действительно, никого нет?

– Я считаю до трех и выбиваю дверь. После этого пощады не жди. Ни от меня, ни от судей! – крикнул Игорь.

Шаги! За дверью послышались шаркающие стариковские шаги. Игорь напрягся, прислушиваясь к ним. Он – там! Остановился у самой двери. Теперь – никуда не денется!

– Я не хочу, чтобы меня били... – услышал Игорь пьяный го лос. – Не люблю, когда меня бьют...

– Обещаю, я тебя не буду бить, – нетерпеливо сказал Игорь.

– Поклянись жизнью Ольги.

– Клянусь.

– И запомни, если ударишь, больше не увидишь её.

– Запомнил.

– Тогда ладно... Если она записку такую оставила, я тебе открою. А что делать, если записка...

Щелкнул замок и дверь медленно стала открываться. Игорь распахнул её, вошел в квартиру. Перед ним, покачиваясь, стоял симпатичный русоволосый парень лет двадцати двух. Он был сильно пьян.

– Так ты и есть тот самый амбал? – удивился Юра. – Который – любимый и все такое? А я-то думал...

– Где Ольга?

– Не знаю... увез мужик на машине. "Москвич" дореволюцион ного выпуска. Понятия не имею, где она. Поехала красотка ка таться, давно он её поджидал.

– Тебе, парень, протрезвиться надо, – зло сказал Игорь. И, крепко схватив Юру за волосы, потащил в ванную.

– Ты же поклялся... – завизжал Юра.

– Что не буду тебя бить, – напомнил Игорь. – И не буду. А вот протрезвить тебя просто необходимо.

– Да? Ну тогда – ладно... – согласился Юра, видя, что изба виться от железной хватки ему вряд ли удастся. – А ты, действи тельно, амбал... бормотал он. – Только с виду не скажешь... Больно же, пусти, я сам!

Игорь открыл холодную воду и сунул голову Юры под кран. Вскоре его рука, державшая парня за волосы, окоченела под ледя ной струей. Юра дергался, выкрикивал ругательства, грозился убить Игоря, умолял отпустить, но ничего не помогало. Жалости к этому парню Игорь не чувствовал, нужно было привести его в нор му – он это и делал.

Когда пальцы на руке перестали слушаться, Игорь оттолкнул Юру, швырнул ему полотенце и закрыл кран.

– С-с-скотина... – клацая зубами, бормотал Юра. – Я чуть не захлебнулся... А холодина... Ты не подумал, что у меня могут мозги закоченеть?

– Они у тебя уже давно закоченели, если пошел на такую подлость. Ты подумал, что убийцы и насильники делают сейчас с Ольгой? – скрипнув зубами, спросил Игорь. – Когда врал ей про за топленных соседей, требовал, чтобы немедленно приехала – поду мал, что это значит для девушки?

– Да ничего страшного... – крупная дрожь сотрясала тело Юры, казалось, наступил босой ногой ногой на оголенный провод под напряжением. Он сказал... она была любовницей большого босса, а потом кинула его ради грузина. За это её накажут – заставят выйти за меня замуж. Вот и все. Почему я должен возра жать? Наоборот... Была любовницей того, другого... он коротко взглянул на Игоря. – Третьего... А я готов забыть все, беру её в жены...

– Она согласна?

– Нет... Пока нет. Но он сказал, что они знают, как заста вить её делать то, что велят.

– Кто он?

– Не знаю... даже, как зовут не сказал. Только... если я кому проболтаюсь, завтра мой голый труп окажется в мусорном контейнере. Так прямо и сказанул – в контейнере! Ты не выдашь меня? – Юра пошел в комнату, сел на диван, испуганно посмотрел на Игоря. Ледяная вода вытеснила хмель из его головы, по край ней мере, взгляд его был вполне осмысленным.

– Как он выглядит?

– Но... ты не выдашь меня?

– У меня с ними будет особый разговор, и не о тебе, так что не волнуйся, – резко сказал Игорь.

Он в упор смотрел на Юру, но ненависти в его взгляде не было – только презрение. Десять минут назад он готов был пере ломать кости подлецу, виновному в том, что с Ольгой случилась беда, но сейчас чувствовал лишь отвращение. Зачем ломать ему кости, если он сам себе сломал душу, и уже вряд ли когда станет таким, как прежде?

– Высокий такой, светлые волосы... короткая стрижка. Тем ные очки... В костюме, при галстуке, вообще, одет классно. А тачка у него – допотопная, на таких сейчас одни пенсионеры ез дят... Больше ничего не могу сказать.

– Куда он повез Ольгу?

– Ничего не знаю. Уехал и все.

Игорь задумался. Похоже, и вправду этот мозгляк ничего не знал. Высокий, светловолосый... Негусто, но все же... Высокий, светловолосый кто бы это мог быть? С одной стороны – глупый вопрос, в Москве таких тысячи и тысячи, а с другой... Не всякий способен совершить преступление с подобной наглой уверенностью.

– Как он вел себя? Почему ты поверил ему? Угрожал, бил?

– Про мусорный контейнер сказал, но это уже потом... Боль ше ничего такого. Но, знаешь, я жутко боялся его. Он просто го ворил, а у меня мороз по коже. Такое впечатление, если не кивну, не соглашусь с ним вытащит нож, разрежет меня на час ти, потом спокойно вымоет руки и уйдет. Я разговаривал с "кру тыми" ребятами в Тольятти, но этот – что-то особенное.

– Что дальше? Он позвонит, прикажет ехать куда-то, или сам к тебе приедет?

– Сказал, чтобы я сидел здесь и ждал его звонка. Когда Ольга согласится выйти за меня замуж, он скажет, что делать.

– Она никогда не согласится на это, – жестко сказал Игорь. – Но если её станут колоть психотропами, сделает все, что скажут. Радости тебе от этого немного будет. Да и жить останется совсем ничего, свидетелей они убирают мгновенно... Погоди, ты ведь не москвич, они что, и прописку тебе обещали?

– Да, в этой квартире.

– Ясненько... – медленно произнес Игорь. – Похоже, я начинаю понимать, в чем тут дело.

– В чем? Что ты меня пугаешь?! Что я мог сделать? Ничего! Пришел сюда убийца, приказал позвонить... Попробовал бы ты не сделать этого! А жениться... Я думал, у них там свой расклад, припугнут, и она согласится. Мне-то что? Я не против.

– У них, действительно, свой расклад. А у тебя один-единс твенный выход, остаться в живых.

– Какой? – Юра со страхом и надеждой смотрел на Игоря.

– Как только он позвонит тебе и назначит встречу, здесь или в другом месте – немедленно звони мне. Немедленно! В ту же секунду, как он положит трубку. Если я успею – ты будешь жить. Больше тебе надеяться не на что. Номер тот же, по которому ты вызывал Ольгу. Помнишь, или написать?

– Помню... у меня память отличная. А милиция не поможет?

– Поможет. После того, как убьют Ольгу и тебя. Устраивает? Меня нет. Поэтому, делай, что я сказал. И – молись, бейся го ловой о стену, заклинай всех святых, чтобы с Ольгой ничего не случилось!

40

Ольга открыла глаза, с изумлением обнаружила, что лежит на грязном матрасе в небольшой, метров семь-восемь, комнате без окон. Голые стены серая штукатурка; высокий, такой же серый потолок, тусклая лампочка в круглом стакане из толстого стекла, ржавое ведро с водой в углу, деревянный ящик с какой-то едой в другом углу, молодая женщина с плохо причесанными светлыми во лосами, сидящая на белом плаще у противоположной стены...

Ольга машинально провела ладонью по своим, спутавшимся во лосам, брезгливо поморщилась.

– Где я?

– Это у нас день, – сказала женщина кивая в сторону лампоч ки. – А ночью они выключают свет.

Ольга зажмурилась, принялась растирать пальцами свои вис ки, стараясь избавиться от вязкой, серой пелены, окутавшей её сознание вчера. Что-то случилось... Но что? Игорь! Она верну лась в его квартиру, ждала... потом был звонок Юры, какая-то машина, где жутко воняло бензином, светловолосый человек.... Все! Дальше, вплоть до этой минуты – сплошная темнота. Если что и было, не могла разглядеть, не могла вспомнить. Ольга открыла глаза. Это погреб? Почему она оказалась здесь?

Женщина устало улыбнулась:

– Пришла в себя? Вот и хорошо. А то я раз пять вскакивала за ночь, прислушивалась, дышишь или нет. Боялась, как бы ни умерла. Когда он привел тебя, ты ничего не соображала. Глаза круглые, пустые. И – как робот. Он толкнул тебя к матрасу, ска зал: ложись и спи. Ты легла и сразу же уснула. А я полночи не спала...