Текст книги "Дневник эльфийского сутенера (СИ)"

Автор книги: Николай Туканов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

Троллиха в необъятной юбке и снежно–белой тунике, подчеркивающей перекатывающиеся бугры мышц под светло–коричневой шерстью, обернулась к купцу и счастливо улыбнулась.

– Он предложил мне «Лесную розу»! – на весь зал проорала троллиха, оскалив крепкие белые зубы. – Идем, красавчик, я скрашу твое одиночество. Косточки у тебя крепкие? А то некоторые ломают хребет после первого объятия.

– Я обратился не к тебе, а к твоей подруге, – окрысился незадачливый клиент.

Троллиха скрестила руки на мощной груди и пророкотала:

– Ты спрашивал Нирру и это мое имя.

– Ничего не понимаю! Этот старый пень утверждал, что Ниррой зовут самую прекрасную девушку в городе, – купец со злостью посмотрел на место, где договаривался о ночи любви со сводником, но гнома и след простыл. Потом он почувствовал тяжелую руку троллихи, которая легко развернула его к себе и услышал ее полный ярости голос:

– По–твоему, я уродка? Или ты хочешь, чтобы я переломала тебе все ребра, а твой язык выбросила собакам?

– Малышку Нирру обижают! – истошно выкрикнул объявившийся рядом с любителем эльфиек горбатый тролль с мощным торсом. – Мою лесную красавицу, мое утешение и радость глаз моих.

Остальные посетители со смешками наблюдали за бесплатным спектаклем. Кое‑кто из зрителей довольно громко бился об заклад, сколько вытрясут из этого франта.

Нирра же сменила гнев на милость и, схватив мертвой хваткой клиента, громко прошептала:

– Ты, наверное, никогда не видел красивых девушек и робеешь? Ничего, я научу тебя быть смелее! Ты только не кричи, я люблю сильные ласки.

Мужчина, очутившись в борцовском захвате, услышал легкий треск ребра и завопил.

– Море любви и океан ласки, – промурлыкала Нирра, легко поднимая добычу на второй этаж.

– Я передумал и готов заплатить за свою грубость! – отчаянно взвыл купец. – Вот, бери кошелек и прости ради всех богов мою непочтительность. Я иногда бываю не в себе.

Нирра тут же поставила неудачливого ухажера на ноги и протянула руку. Франт дрожащщей рукой вытащил кошель и передал его троллихе.

– Ты действительно мне даришь этот кошелек? – проворковала лесная красавица. – Просто так? Как самой красивой девушке в Эркалоне?

– Да, конечно да, ты самая красивая и сильная девушка в Эркалоне, – запинаясь, произнес купец. – Будь у меня с собой еще деньги, я бы отдал их тебе. А теперь прости, я должен идти, у меня неотложная встреча.

Быстро спустившись вниз, красный от смущения и злости купец начал протискиваться к выходу через гогочущую толпу.

– Сынок, если надумаешь жениться, то не бойся, приданным не обижу, – проорал горбатый тролль в спину неудачливого клиента.

– Сегодня у Нирры отличный улов, – отсмеявшись, сказал орк Кархи. – Даже после дележа на троих она не останется в накладе. Как‑никак, половина ее.

– Откуда ты все это знаешь? – с подозрением спросил гоблин.

– Нирра не делает из этого секрета. Эльфийка получает четверть, еще четверть гном. И Нирра бесплатно угощает всех наших кружкой пива.

– А если возникнут проблемы с клиентом, то никто не даст Нирру в обиду? – предположил Кархи.

– Точняк. За бесплатный балаган и выпивку народ здесь порвет глотку любому, да и в любом суде подтвердит, что подарочек дали бесплатно.

– А эльфийка здесь откуда? – Кархи не отрывал взгляд от прекрасного профиля, повернутого в сторону довольной троллихи.

– Марсиэль? Так она местная. Отец куда‑то пропал, когда ей не было и года, а через полгода и мать померла при родах ее сестры. Младенец тоже ненадолго ее пережил. Так что Марсиэль забрал к себе горбатый Бурх, отец Нирры. А года три назад Нирра придумала этот фокус. Теперь папаша всегда при пиве, а его дочки при деньгах.

– Дочки?

– Да, Марсиэль зовет Бурха отцом, а Нирру сестрой. Что, странно слышать подобное?

– А гном не их дядя? – осторожно поинтересовался Кархи, подготовленный орком к любым родственным связям.

– Герф?! Этот коротышка когда‑то работал в одном борделе, пока его не поймали за руку, когда он начал шельмовать с деньгами. Бородач вовремя смылся в Эркалон и теперь втюхивает солому вместо косяка любителям эльфиек. Десять раз на дню обежит все кварталы в округе. За день одного жирного клиента почти всегда находит. Описывать эльфиек он мастак, тут ничего не скажешь, многолетняя практика.

– Ладно, мне пора идти, – с сожалением произнес Кархи. Гоблин раньше и сам удивлялся, почему кроме соплеменниц его тянет еще и к эльфийкам, пока ему в руки не попала книжка какого‑то эльфийского философа, которую переводчик на всеобщий озаглавил «Сколько раз мы рождаемся и за что я уродился гномом».  Прочтя внимательно треть книги, Кархи выяснил, что в прошлой жизни он был эльфом, а в гоблины попал из‑за чрезмерной любви к природе. Поэтому в этой жизни он живет в городе и с травами общается только посредством косяка. Дальше читать было неинтересно, эльф предлагал различные практики, занимаясь которыми до конца жизни, можно было обеспечить свое следующее перерождение в шкурку эльфа.

Кархи вполне устраивало то, что он гоблин. А искать священные дубы, чтобы сидеть под ним в самых дурацких позах, его совсем не привлекало. Гномам в книге советовалось смириться с судьбой, перестать пить крепкие напитки и не брать в руки золото и серебро. За это им обещали в следующей жизни тело орка, а если орк не будет слишком наглым, то в очередном перерождении его поприветствует гоблинская повитуха.

Придя домой, Кархи прожужжал Урр–Баху все уши, повествуя о лесной красавице, этом лесном цветке, который вырос в городской грязи. Урр–Бах, сначала посмеиваясь над выдумкой троллихи, в конце концов не выдержал и решил завтра сам посмотреть на лесной цветочек, чего хитрый Кархи и добивался. Действительно, почему бы им иногда не заглянуть в «Эльфийский дуб»? Пока тролль будет смотреть на Нирру, Кархи спокойно может любоваться эльфийкой, а если Урр–Бах еще и подружится с троллихой, то у Кархи появится возможность пообщаться с Марсиэль – как никак он в прошлой жизни был эльфом, а родство душ эльфы чувствуют подсознательно.

Так что хорошо выспавшись, друзья пообедали в «Жареном карасе» и пошли пить пиво в «Эльфийский дуб», вернее, узнавать имя поставщика. Малышка Нирра была на месте, как и ее прекрасная сестра. Стоило Урр–Баху увидеть лесной цветок, как он смутился. Чтобы скрыть свои чувства, он заказал еще пива. Цветочек ему приглянулся. С невысоким, по меркам троллей, Урр–Бахом, Нирра была вровень. Разумеется, тролль был пошире в плечах, да и мышцы у него были посильнее. В общем, из них получилась бы идеальная пара, о чем Кархи тут же и сообщил другу.

Тролль на реплику гоблина промолчал, не сводя глаз с малышки Нирры. А когда троллиха стрясла с заезжего эльфа золотое колечко, Урр–Бах понял, что влюбился. Он равнодушно проводил взглядом эльфа, вслед за которым поднялись двое гоблинов и орк. Видимо, их не до конца удовлетворили извинения эльфа и они решили стрясти их с него в виде оставшихся монет.

* * *

– Для начала, нужно подарить девушке букет хороших цветов, – тоном опытного ловеласа начал учить Кархи друга, когда они покинули «Эльфийский дуб». – А хорошие цветы всегда дорогие. Иначе если ты явишься с пуком дешевой травы, девушка решит, что ты ее спутал с коровой. Нирра же в ярости, небось, подобна урагану. Не стоит портить с ней отношения из‑за каких‑то цветов.

– И сколько стоят подобные цветочки? – кисло осведомился Урр–Бах, который рассчитывал просто заказать Нирре хорошую выпивку.

– Я слышал, что и золотого может оказаться мало, если цветы редкие, а букет собирал известный флорист.

– Золотой?! Может, проще подарить ей колечко серебряное? А то пошлет она меня вместе с букетом, и что мне с ним делать? Сжевать, чтобы в следующий раз не был таким дураком?

– Ты не спеши, я еще не договорил, – Кархи многозначительно улыбнулся. – Помнишь, я тебе рассказывал про Моргалика? Кстати, его надо навестить, он всегда в курсе последних слухов, может и про таинственных пивоваров что‑нибудь слышал. Так вот, Моргалик вычитал в одной умной книжке какого‑то известного старого жиголо, что только одна из десяти попыток познакомиться с девушкой оканчивается успехом. Поэтому я, когда собираюсь подкатиться с цветами к какой‑нибудь цыпочке, вечером всегда хожу мимо Лорнхейнского кладбища. Там же хоронят разных богачей и аристократов, так что цветов всегда хватает. Беру несколько букетов, составляю из них один, выкидываю разные писульки мертвым и букетик готов. Причем, абсолютно бесплатно! В последний раз только после пятого букета одна цыпа стала сговорчивей. Жаль, что через неделю мы расстались – она решила, что я при деньгах, если столько трачу на цветы. А я оказался  не готов к ее запросам. Но, как говорится, у каждого достоинства есть свои недостатки. К тому же я не потерял ни монеты.

Тролль вытаращил на Кархи глаза.

– Ты таскаешь своим подружкам цветы с кладбища?!

– А где я столько денег наберу, чтобы одарить всех букетами? Я же тебе говорю, наука говорит, и мой жизненный опыт подтверждает, что удачна только одна из десяти попыток. Остальные девять букетов девки берут, но тебе говорят «Извини, ты не в моем вкусе», или «Я сейчас встречаюсь с другим». А так, после того как заведешь знакомство, раз в год можно и разориться на дорогие цветы в магазине. В остальное же время покупаешь что‑нибудь подешевле, иначе подохнешь с голоду.

– А мертвые не обижаются? – помолчав, поинтересовался тролль.

– Мертвым эти цветы – как лошади пиво. Цветы нужны живым, чтобы показать, что дядюшку они любили вовсе не из‑за его наследства, а тетю обожали не из‑за ее изумрудного ожерелья. И, разумеется, чтобы не быть хуже остальных. В общем, цветы принадлежат живым. А мертвые уже курят косяки в Бескрайних Полях и им  наплевать на всю эту земную траву. Ну что, идем сегодня на кладбище или ты потратишь золотой? А может, сразу отдашь Нирре маговизор? Его она точно оценит.

Урр–Бах вспомнил, с какой решительностью Нирра вытряхивала из эльфа подарочек самой красивой девушке Эркалона и решительно замотал головой.

– В первый раз можно и с кладбища, только свежие.

– Разумеется, уж в цветах‑то я научился разбираться! Хоть сам начинай за монету собирать букеты для парней. Жаль, что они предпочитают бесплатный хлопок по заду и кружку пива.

– А нас не поймают? Там же не беднота лежит в могилах.

– Пять сторожей после полуночи обычно играют в кости или карты, и хлещут пиво. Иногда даже дерутся. Правда, правда, сам слышал крики мордобоя. У кого‑то карты крапленые оказались. Эти не боятся ни мертвых, ни живых. Главное, не мешать им играть, иначе действительно можно огрести. Но мы будем собирать цветочки в стороне от сторожки, там тихо.

– Клянусь, если Нирра возьмет букет, следующий ей куплю, сколько бы он ни стоил! Но не дороже половины золотого, – тут же поправился Урр–Бах.

Лорнхейнское кладбище было одним из самых старых и самым престижным в Эркалоне. Земля, находящаяся недалеко от центральных кварталов, стоила дорого, поэтому в ней могли позволить себе лежать только те, кто и при жизни владел приличным куском земли, не говоря о прочей недвижимости. Днем на кладбище было многолюдно, немало народу ходило лишь полюбоваться надгробными статуями и стелами, чья красота была достойна, чтобы стоять на иных площадях. А если в статую вливали еще и магическую энергию в виде заклинаний, то зрелище и впрямь было впечатляющим. В этом Урр–Бах убедился сам, когда Кархи провел его через потайной лаз в стене, заросшей густым кустарником в старой части кладбища.

Проходя мимо высокого надгробия, тролль подскочил от страха, когда глаза статуи вспыхнули зеленым огнем и здоровенный мраморный грифон прокаркал:

– Долго мне еще вас ждать? Тут и в карты не с кем перекинуться!

Сам Кархи тихо хихикал, глядя на испуганного тролля. Урр–Бах заметив смех приятеля, сообразил, что тот нарочно провел его мимо этого дурацкого надгробия и зарычал.

– Да ладно, этой шутке уже лет двести, – гоблин примиряюще поднял руки. – Тут покоится один заядлый картежник и шутник. Вот он перед смертью и придумал себе шутку. Я в первый раз от страха ломанулся так, что чуть голову себе не снес о чье‑то каменное крыло или руку. Забавный памятник, правда?

– Жаль, что этот шутник помер, – мрачно произнес Урр–Бах и поспешил вперед.

Кархи запоздало открыл рот, чтобы предупредить тролля о том, что дальше лежит племянник картежника, тоже большой шутник, но опоздал. Мраморная фигура заорала «Свежее мясо! Да еще и троллье!». Урр–Бах от страха сиганул влево, и попал в заросли ежевики, за которыми, согласно завещанию, рачительно ухаживали кладбищенские садовники. Ругань тролля в адрес мертвых недоумков заставила выскочить из сторожки встревоженных охранников. На счастье друзей, они не сумели определить, с какой стороны доносились вопли и решили отложить выяснение этого вопроса на утро.

Покинув цепкие кусты, Урр–Бах поднес оцарапанный кулак к скалящемуся Кархи и пробасил:

– Больше без шуток, иначе я рассержусь! И ты идешь впереди меня.

– Да я просто не успел тебя предупредить, слишком ты быстро топаешь по кладбищу. Ладно, пойдем в стороне от «Ласкового пса» и «Любопытного медведя».

– Обязательно мимо, – приказал тролль, которому пришлись не по вкусу странные прозвища памятников.

Кархи провел друга по проторенной дороге к новой части кладбища и помог ему собрать три букета. Вдруг справа от них, совсем близко, раздался чей‑то громкий шепот. Не выдержав издевательств, тролль взревел и заорал: «Я сейчас сам сожру любого, кто потревожит меня!». Тут же раздался сдавленный крик и топот нескольких явно живых созданий.

– Ты сейчас спугнул конкурентов, – громко залился Кархи. – Некоторые торговцы любят собирать цветы на кладбище, а потом за полцены втюхивают их родственникам умерших из тех, кто победнее или пожаднее.

– Не кладбище, а балаган, – прорычал разозленный Урр–Бах. – То говорящие статуи, то живые придурки. Здесь я в первый и последний раз!

– Сматываемся, ты своим ревом поднял на ноги всех сторожей, – заволновался гоблин, увидев невдалеке пять фонарей, которые двигались в их сторону.

Друзья бросились бежать. Кархи по другому пути быстро вывел тролля к лазу.

– Ну все, в ближайшие несколько недель цветы мне здесь не светят, – сказал Кархи, укоризненно глядя в сторону Урр–Баха.

– Работать надо, а не по кладбищам шляться, – огрызнулся тролль, выведенный из равновесия.

– Ты думаешь, этот гном–пивовар тоже подарит тебе маговизор? – съехидничал Кархи. – Этот бородач может расщедриться только на прокисшее пиво, и то не больше одной кружки на двоих.

– Поживем–увидим, кто на что расщедрится, – пробормотал тролль.

Дома Кархи с удовольствием начал читать записки, которые родственники умершего вкладывали в букеты. Данное занятие считалось в Эркалоне верхом неприличия. Поспорить с ним могло только появление на улице в голом виде, но гоблина это не смущало. Как‑то раз ему довелось даже и по улицам голышом пробежаться, когда за ним гнался с ножом бешеный дружок одной зеленокожей красотки.

«Дорогой дядя, спи спокойно, если ты начнешь и тут показывать свой мерзкий характер, тебя точно выпрут с кладбища», – громко прочел Кархи. – Так, а букетик тоже мог бы быть подороже. Ладно, вот эти два тюльпана можно и взять. Ух, ты, Урр–Бах, смотри какой красивый букет, хоть прямо так и дари! А кто его послал? «Пусть боги дадут тебе то, что не смогли дать твои внуки. Дедушка, приснись мне и скажи, куда ты спрятал бабушкины драгоценности».

– Жаль адреса нет, а то бы я подсказал, где их искать, – цокнул языком Кархи. – За такой букет не жалко спуститься на землю и шепнуть, где лежат камушки. Эти дураки родственнички не соображают, что умасливать дедулю надо было когда он еще дышал. Ты смотри, какие роскошные фиалки! Урр–Бах, откуда они здесь? Давай этот букет я загоню утром на Траурном рынке? Твоей Нирре хватит и этих двух.

– Кархи, для тебя есть что‑нибудь святое? – мрачно поинтересовался тролль.

– А как же! Дружба, косяк «Болотный дух» и выдержанное «Дыхание шамана», не меньше десяти лет. За эти вещи я прибью любого. Ты не отвлекай. Ха, вот послушай, что пишут аристократам, – засмеялся гоблин. «Многоуважаемому господину графу желают пребывать в Свете его внучатые племянницы. Спасибо за то, что упомянули нас в завещании».

– Как ты думаешь, сколько эти племянницы получили, раз расщедрились на такое чудо? Наверно, не меньше нескольких тысяч золотом, если судить по цене букетика. Он стоит не меньше двух золотых. Может, толкнем его все‑таки? За половину золотого с руками оторвут, а если поторговаться, то и золотой выручим. Хотя нет, мало кому завещают столько золота. Пусть будет половина.

– Фиалки будут хорошо смотреться на фоне белой одежды Нирры, – изрек Урр–Бах. – Убери руки с ее цветов, чего ты их мнешь, как косяк?

– Вот она, благодарность, – воскликнул Кархи, ловко собирая букет, в центре которого были великолепные фиалки. – Ну, как тебе букетик? Если после него она тебя сразу не потащит на руках наверх, то я ничего не понимаю в женщинах.

– Замолчи, наконец, – тролль придирчиво осмотрел произведение гоблина, но за неимением опыта решил, что сойдет и так. – Главное, цена букета сразу бросается в глаза. А девушке ведь  главное внимание.

– Давай я поставлю его в воду. Кстати, сейчас насыпем туда эльфийской соли, она хорошо сохраняет цветы.

– Какой соли? – не понял тролль.

– Эльфийской, – Кархи достал с полки небольшую деревянную коробочку и взял из нее щепотку темно–серой пыли. – Не знаю, из чего ее получают, но цветы и покойников она сохраняет прекрасно. И стоит недорого.

– О покойниках больше ни слова, – предупредил насупившийся Урр–Бах.

– А чем тебе не угодила самая миролюбивая часть населения Каэры? – полюбопытствовал гоблин, ставя на подоконник вазу с цветами. – Ты хоть раз слышал, чтобы они вставали или мешали живым? Я – ни разу, как и наш шаман, а он знает все на свете. Даже то, что еще не было.

– Так‑то оно так, но лучше о них не говорить, чтобы не привлечь неудачу.

– Покойник с набитыми карманами в нашем районе – самая большая удача, – серьезно заявил Кархи. – А два покойника – это дар богов, не меньше.

– Я сплю, – объявил тролль и демонстративно повернулся на своей кровати к стене.

Кархи собрался уже было рассказать анекдот про помершего гнома, но тут ему пришла в голову более интересная мысль. Гоблин широко ухмыльнулся, молча погасил светильник и, улегшись в свою постель, начал ее тщательно обдумывать.

Когда Урр–Бах проснулся, его удивила темнота, царившая в доме. Обычно он просыпался в одно и то же время, когда летнее солнце поднималось до соседской крыши. Но в этот раз было темно, хоть глаз выколи. Ничего не понимая, тролль сначала позвал Кархи. Гоблин не откликнулся. Урр–Бах встал с постели и на ощупь пошел к окну. На пути неожиданно оказался стул, о который тролль неудачно ушиб палец на ноге. Сам стул с грохотом упал на пол. Ругаясь в полный голос, Урр–Бах нащупал подоконник.  Вдруг его коснулась ледяная рука и голос, похожий на кладбищенского шутника, проскрипел: «Раз не захотел играть в карты у меня, будем играть здесь». Урр–Бах заорал во всю силу своей могучей глотки и с вздыбленной шерстью прыгнул в окно, которое какой‑то зеленый придурок плотно закрыл ставнями. Череп у Урр–Баха оказался крепче, поэтому его голова, пробив доски ставень, очутилась на улице, где до смерти перепугала старьевщика Сурша. Кстати, на улице оказалось светло.

– Покойник ожил! – придушенным голосом сообщил Урр–Бах остолбеневшему от неожиданного явления  гоблину. Сурш припустил вперед, бросив тележку посреди улицы.

– Урр–Бах, дружище, ты чего испугался? – едва сдерживая смешки, поинтересовался Кархи. – Нет здесь никаких покойников.

– Сейчас будут! – взревел опять тролль и выдернул голову назад в комнату. Гоблин резво удрал на улицу, моментально сняв с двери засов. Урр–Бах тоже выскочил и погнался за тупым гоблом, громко обещая Кархи прикопать его рядом с его проклятыми статуями. Прохожие жались к стенам домов, кое‑кто с перепугу с места махнул через забор.

– Дурацкая шутка, признаю! – завопил уставший Кархи. – Больше так не буду, клянусь Вечным Дымом и Бескрайними Полями.  Чтобы мне больше никогда не выкурить косяка!

Последняя клятва заставила раскумаривающихся неподалеку молодых гоблинов с ужасом посмотреть на сумасшедшего собрата. От таких клятв не отвертишься. Урр–Бах тоже доверился правдивому тону приятеля и остановился.

– Ладно, придурок, живи. Но если я разбил вазу с цветами, тебе не поможет никакая клятва.

– Букет я убрал под кровать, – похвастался предусмотрительностью гоблин. – А наш Сурш как бы не стал заикой. Ты перепугал весь квартал.

– Когда тебя погладит покойник, ты не так заорешь, – сердито пробурчал тролль. – Где ты взял лед?

– Я вчера вспомнил, что у меня хранится еще один порошочек, называется «Ледяная крошка». Слыхал о таком? Это как гранитная крошка, только не из гранита. Бросаешь ее в воду и получаешь через час лед. Ну, а насовать льда в перчатку – минутное дело.

– Руки бы тебе оторвать за твою подлянку. В следующий раз буду бить со всей силы прямо в голову, и наплевать, кто там меня трогает, наглый гобл или дюжина покойников.

– Видишь, выходит я избавил тебя от страха перед мертвыми, – обрадовался Кархи. – Осталось переночевать в каком‑нибудь склепе и ты тоже будешь с улыбкой читать записки мертвым.

– Заткнись, иначе я за себя не ручаюсь! – не выдержал Урр–Бах.

– Ладно – ладно, пошли отсюда, а то на нас уже смотрят.

Гоблин слегка преуменьшил эффект от присутствия тролля в одной набедренной повязке и все еще стоящей дыбом темно–коричневой шерсти. Широко раскрытые глаза, в которых плескалась смесь из уходящей ярости и дикого страха делала тролля похожим на безумца, причем весьма опасного безумца.

Подходя к дому, друзья услышали сварливый голос соседки из окна:

– Кархи, что вы курите? Или пьете, раз вам стали являться покойники? Прекращай покупать дешевку у разного жулья. Еще одна подобная выходка и пол–улицы точно окочурится от страха. Эй, мохнатый, тебе шаман не нужен? От пива он тебя не заговорит, но вместо покойников будешь видеть голых девок. И тебе спокойнее будет, и нам.

– Тетушка Дзана, девок мы увидим сегодня живьем, а покойников больше не будет. Обещаю,  траву буду брать у другого, – Кархи постарался, чтобы его слова звучали правдиво.

– Молодежь, в двадцать лет не могут купить нормальный косяк. Что из вас получится в тридцать? – соседка неодобрительно фыркнула и громко захлопнула ставни.

Кархи же благоразумно не стал отвечать на вопрос, который задает каждое поколение последующему, и быстро вошел в дом. Хотя соседи и присматривали за домами друг друга, но на душе у гоблина было неспокойно. Ведь у них теперь есть маговизор. А узнай кто из гоблов об этой вещице, можно запросто свернуть себе шею, провалившись в подкоп у себя же дома. Хотя работа гоблинов и боится, ради маговизора они могут взяться и за лопаты.

– Урр–Бах, нам надо найти тайник для маговизора, – обратился Кархи к троллю. – Если ему приделают ноги, я этого не переживу.

Урр–Бах молча отдал кристалл гоблину, признавая его первенство в этом деле. Гоблин, который знает, как спереть цветы на кладбище, сумеет найти и укромное местечко для тайника. Кархи постарался оправдать ожидания друга и быстро отыскал в бревне в углу комнаты почти у самого потолка глубокое отверстие. Дом был старый, а бревна – крадеными с какой‑то стройки, то есть явно не лучшего качества. Что стало причиной появления дыры в дереве, Кархи было неинтересно. Он проверил рукой глубину тайника, с силой нажал на бревно и, удовлетворившись проверкой, положил в него кристалл. Потом слез с высокого табурета и начал искать тряпку. Найдя кусок ветоши, гоблин спокойно заткнул ею дырку и начал подпиливать ножку комода, который стоял прежде в этом углу. Одной ножки Кархи показалось мало, поэтому скоро к ней присоединились еще две. На вопрос в глазах Урр–Баха гоблин, вытирая со лба пот, ответил:

– Лезть в дом к гоблину додумаются только гоблины. Тряпки в стенах – обычное дело, дерево ведь не из эльфийского леса, строители используют в основном сухостой.

– А комод зачем испортил?

– Если какой‑нибудь придурок все же вздумает вытащить тряпку, то ему придется залезть на комод. После этого он поймет, что нечего плевать на чужой труд.

– А если он будет не один?

– Кроме комода у нас больше ничего высокого нет, не считая этой табуретки. А ее я буду хранить в кладовке. Не бойся, никто не полезет наверх, это я просто перестраховываюсь.

– Испортил комод, забрал мою табуретку, может еще штаны мои развесишь? – начал ворчать Урр–Бах, все еще пребывающий в плохом настроении. – Табуретку оставь на месте, а маговизор перепрячь. Подобной глупости я еще не видел. Все на виду и кругом одни болваны. Осталось повесить объявление на дверь, что маговизора у нас нет.

Гоблин с раздражением полез наверх, забыв, что только что сам и подпиливал ему ножки. Об этом он вспомнил только после того, как слез на пол с маговизором.

– Вот тебе и ловушка, первый же гоблин спокойно вытащил маговизор! – возмутился Урр–Бах. – Или домушники сплошь толстяки? Дай лучше кристалл мне, я сам его припрячу.

Кархи неохотно отдал сокровище.

– Ты только не забудь, что мы его и смотреть собираемся, – предупредил гоблин друга.

Тролль, никак не отреагировав на слова непутевого напарника, пошел в кладовку. Найдя топор под мятым тазиком, он направился к входной двери. Урр–Бах поддел лезвием топора одну из половиц, нажал на обух и извлек короткую узкую доску. Под ней, как он и ожидал, было достаточно места, чтобы уложить с дюжину подобных маговизоров, еще и место останется. По очереди согнув несколько раз два гвоздя, торчащих из доски, Урр–Бах отломил их и уложил завернутый в тряпицу кристалл. Потом установил половицу на место. Шляпки от гвоздей сидели на своих местах, ничем не выдавая, что они уже ничего не скрепляют.

– С тебя старый коврик. И чтобы был облезлым, иначе, если кто решит прихватить его с собой, может перевернуть половицу и наткнется на кристалл, – заявил тролль напарнику.

– И что, теперь каждый раз нужно брать топор, чтобы достать маговизор? – недовольно спросил Кархи. – А ты не думал, что топор скоро проделает заметную щель в полу?

– Их здесь и так полно, затирай ее грязью и все будет в порядке, – флегматично ответил Урр–Бах. – А теперь надо привести себя в порядок, почистить одежду и в «Эльфийский дуб». А ты пока пожарь яйца с грудинкой.

Гоблин, чувствуя себя немного виноватым за утреннее происшествие, молча подчинился троллю. Тем более, что сейчас его занимала мысль, когда Кархи уместно будет познакомиться с эльфийкой: на первой встрече тролля с Ниррой, или подождать до второй. Решив определиться с этим по ходу, гоблин принялся разбивать яйца на шкворчащую сковороду.

Урр–Бах, в начищенной куртке и башмаках, держал букет, то и дело перекладывая его из одной руки в другую. Фиалка в левом наружном кармане заставляла проходящих мимо него посетителей удивленно коситься. Для тех, кто привык свое удивление выражать громко вслух, тролль повесил на пояс любимую дубинку, конец которой свешивался сейчас с края скамьи.

– Урр–Бах, сколько можно сидеть? – в очередной раз произнес Кархи, – Мы тут торчим уже битый час. Ты мужчина или нерешительная мямля? Просто говоришь, что даришь эти цветы самой прекрасной девушке в мире, суешь ей букет в руки и называешь свое имя. Потом предлагаешь угостить обедом и сходить на прогулку в Эльфийский парк.

Тролль угрюмо слушал болтовню гоблина. Обычно он не смущался, заводя знакомство с ровесницами, но в этот раз весь его напор куда‑то испарился.

– Считаю до десяти и бегу к Нирре, чтобы сказать ей, что по ней сохнет один мохнатый болван, – решительно произнес Кархи. – Один, два, три…

Урр–Бах, припертый к стене нечестным приемом, пригрозил приятелю кулаком и с вздохом пошел к стойке, у которой болтали девушки в ожидании очередного ценителя женской красоты.

– Добрый день, красавицы! – произнес тролль.

Девицы разом прекратили беседу и повернулись к Урр–Баху.

– Прекрасная Нирра, позволь мне вручить тебе этот букет в знак своего восхищения и преклонения перед самой красивой девушкой на свете, – выпалил тролль и протянул цветы изумленной Нирре.

Троллихе раньше никто не дарил цветы, в лучшем случае предлагал побаловаться пивком. Прекрасные фиалки притягивали взгляд. Они действительно были великолепны. Нирра с некоторой растерянностью взяла букет в руки и выжидательно посмотрела на переминающегося с ноги на ногу поклонника.

– Меня зовут Урр–Бах, прекрасная Нирра, позволь мне угостить тебя обедом и пригласить на прогулку в Эльфийский парк.

– Не забудь про меня, сестричка, – громко шепнула эльфийка.

– Спасибо за цветы, – придя в себя, ответила Нирра. – И за приглашение. Пообедать лучше за тем столом в правом углу. Марсиэль, предупреди Герфа, что сегодня у меня выходной. – Улыбающаяся эльфийка кивнула и подойдя к гному, сообщила ему эту не очень приятную для него новость. Бородач недовольно взглянул в сторону Урр–Баха и тут же растворился среди посетителей.

К этому времени Нирра успела заказать приличный обед и выдержанное вино, которое по подсчетам остроглазого Кархи тянуло не меньше, чем на четверть золотого эркалона. Решив дважды не тратиться на дорогое угощение, гоблин решительно подошел к их столу, важно поклонился и  объявил:

– Кархи, сын Кархи Пятого и внучатой племянницы Великого Шамана к вашим услугам. Надеюсь, мой друг уже рассказал обо мне? Мы с ним дружим с детства и даже работаем вместе.

– Садись, зеленый, – милостиво произнесла Нирра. – А где вы работаете, случайно не ночными грузчиками?

– Как можно?! – воскликнул Кархи. – К ворью мы не имеем никакого отношения. Даже наоборот. Мы – ведущие оперативники детективного агентства. Только на прошлой неделе отыскали украденную цацку у «Эльфийских пупков». Они подарили мне вот это колечко, – Кархи продемонстрировал девушкам подарок Зариэль. – Я его пообещал не снимать до конца жизни, – тут же добавил гоблин, заметив восхищение в глазах любительницы подарков и Марсиэли.

– Так вы сыщики, – протянула с непонятной интонацией Нирра.

– Бери выше, подруга, я же сказал, мы – ведущие оперативники и старшие эксперты в агентстве. По мелочам не работаем, только с важными и дорогими клиентами. Для этого нам пришлось пахать днем и ночью не один год, а сколько раз мы мерзли на холоде и мучались от жары без капли пи…, э…, воды, и не сосчитать. Но теперь наша репутация известна среди всех профессионалов сыскного дела. Кархи и Урр–Баха знает каждый приличный сыщик и куча богачей, на которых мы поработали. Изощренные убийства и невероятные кражи мы щелкаем как белка орехи. Урр–Бах, чего ты молчишь, как камень, подтверди мои слова.