Текст книги "Дневник эльфийского сутенера (СИ)"

Автор книги: Николай Туканов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

– Кархи, ты жив? – заорал тролль, убедившись, что враги закончились.

– Живой! – отозвался из темноты гоблин и подойдя к другу, показал метательный нож.

– Что здесь происходит?! – сварливо спросил хозяин заведения, благоразумно дожидавшийся конца драки на лестнице.

Вскоре к требующему объяснений хозяину присоединились остальные жильцы постоялого двора, которых тоже не обманули крики Кархи о пожаре. Свечи хозяина вертепа было недостаточно, чтобы разглядеть подробности ночного переполоха. Дверь комнаты эльфийки открылась и Кархи с восхищением увидел клиентку с магическим светильником в руке. К разочарованию гоблина, она была плотно укутана в дорожный плащ.

При ярком свете кристалла удалось разглядеть лица неизвестных соглядатаев. Гном стонал, сжимая в одной руке метательный нож Кархи, а в другой – булаву с тяжелым железным навершием. Кархи представил, что бы случилось, опусти гном разок свое оружие на его верную голову, передернулся и встал позади тролля. Хотя гном с продырявленной печенью доживал последние минуты, рисковать Кархи не хотел. Слухов о живучести бородачей он слышал немало и не собирался проверять их на своей шкуре. Бородач не эльфийка, а если задаться проверить правдивость всех разговоров, что ходят о гномах, то лишишься не только здоровья, но и  глаз. А драгоценное зрение, по расчетам гоблина, могло ему понадобиться в самое ближайшее время, тем более, что до рассвета было далеко, а эльфийка наверняка захочет спать. Кому как не Кархи охранять ее безмятежный сон? Преисполнившись чувством ответственности, гоблин полностью спрятался за широкую спину друга.  С учетом того, что Кархи был ненамного  выше пояса тролля, можно сказать и по–другому. Но гоблин решил, что за зад прячутся только гномы и отошел на один шаг  назад, чтобы никто из присутствующих не задавался таким глупым вопросом.

Смотреть особо было нечего. Люди – Лысый и Кудрявый, громко стонали, из чего Урр–Бах заключил, что они вполне оклемались и готовы к очередной пакости. Чтобы подобные мысли не приходили в их черепушки, тролль присел, и возложив по ладони на их головы, ухватил негодяев за волосы и с удовольствием приложил их о пол. Притворщики закатили глаза и прекратили стонать.

– Теперь порядок, – удовлетворенно прогудел тролль. Потом поднял глаза на обступивших его постояльцев во главе с хозяином и проревел:

– Какого Рхыза вы не побежали из горящего дома?! Или вы глухие? А может, вы решили подождать, пока глупый тролль вместе с гоблином сами справятся с грабителями? Отвечайте, трусливые душонки!

Гонор у толпы тут же куда‑то испарился и постояльцы быстро разошлись по комнатам, чтобы не попасть под горячую руку тролля. Только хозяин не смог незаметно ретироваться. Урр–Бах, ухватив его за ворот ночной рубахи, хорошенько встряхнул его и грубо спросил:

– Кто эти подонки и что они делают в твоем клоповнике?

– Я их в первый раз вижу, любезный господин тролль! Прекрасная госпожа, умоляю вас, попросите этого рассерженного господина опустить меня на пол!

– Господин Урр–Бах, опустите этого бедолагу на пол, я уверена, он здесь ни при чем.

Тролль, польщенный тем, что эльфийка запомнила его имя, опустил нерадивого хозяина.

– То есть ты хочешь сказать, что любой вор и убийца спокойно могут проникнуть в твой дом, когда честные тролли и гоблины отдыхают от тяжких трудов?

Урр–Бах, взглянув на эльфийку, поспешно добавил:

– Не говоря уже о других разумных созданиях. Ты что, не запираешь двери или ставни? Отвечай, скотина, пока я не разозлился!

– Как вы могли подумать такое? – горестно запричитал хозяин, отодвигаясь в сторону эльфийки. – Я лично каждый вечер проверяю каждую ставню и дверь. Мои засовы прочны, а двери надежны как стрела эльфа.

– Тогда, клянусь дубиной Б’Урр Хырра, я не понимаю, как эти мерзавцы оказались сегодня под моей дверью. Или ты прятал их в одной из этих нор, за которые дерешь втридорога? – нахмурился Урр–Бах.

– Чердак! – хлопнул себя по голове испуганный домовладелец. – Хотя ума не приложу, как они смогли забраться на крышу. Особенно этот гном, на кошку он мало похож.

– Гном залезет и на самую неприступную скалу, если за это ему пообещают приличную сумму, – успокаиваясь, произнес назидательно тролль. – Эти засранцы при желании пронырливы как крысы, в любую нору залезут. Ладно, тащи веревку, надо связать этих типов, чтобы они не перерезали тебе глотку до утра. Да утащи эту падаль в какую‑нибудь комнату, у меня нет желания до утра объяснять вашему десятнику, что тут произошло. Завтра сам все объяснишь ему, когда мы уедем. Не удивлюсь, если это сообщники тех разбойников, которые напали на нас на дороге.

Хозяин постоялого двора не стал затягивать с исполнением распоряжений тролля, и вскоре ночные воры, включая остывающего гнома, были свалены в дальней каморке, которую использовали для хранения разного барахла, хоть и не нужного, но выкинуть которое рука все равно не поднимается.

Проводив домовладельца внимательным взглядом и дождавшись, пока он не спустится на первый этаж, Урр–Бах повернулся к эльфийке и сказал ей:

– Госпожа, может вы объясните, что за вещь пытаются похитить у вас и насколько она ценна для воров? Нам в агентстве сказали, что вас пытаются обокрасть обычные воришки, работающие на заказ. А сегодня сюда пришли трое головорезов, причем неплохо вооруженных. Если бы не моя предусмотрительность и бдительность моего напарника, то вам, да и нам тоже, пришлось бы туго.

Эльфийка, видя решительное лицо тролля, тихо пригласила друзей в свою комнату. Закрыв ее на замок, она подошла к дорожной сумке и извлекла из нее небольшую шкатулку из драгоценного черного дерева. Приложив к ней палец с невзрачным серебряным кольцом с крохотным изумрудом, эльфийка открыла шкатулку и извлекла из нее золотые сережки с крупными изумрудами, внутри которых то и дело вспыхивали крохотные звездочки, которые тут же рассыпались брызгами совсем крохотных искорок по всему камню.

– Это фамильная реликвия, которая дает право участвовать от имени рода в священной церемонии посадки поющего дерева сининга, которая проходит каждые двадцать лет в Квирсале.

Напарники понимающе переглянулись. Об этой церемонии иногда писали даже в бульварных газетенках. Квирсал – столица Восточной ветви, давно следил за тем, чтобы эльфы, поселившиеся в чужих землях и достигшие там определенных успехов, не забывали о своей родине, а заодно и о пожертвованиях для Зеленых храмов. Разумеется, большинство эльфов не для того терпело лишения на чужбине, чтобы потом ехать обратно в восточные леса и делиться с тамошними лесными бездельниками кровно заработанными монетами.

Да, у многих остались в лесах родственники, с которыми эльфы поддерживали связь, обычно с помощью переписки. Увы, родственные связи за десятилетия ослабевают даже между родными братьями и сестрами, не говоря уже о родичах, большинство из которых видишь, в лучшем случае, всего несколько раз в жизни. Но были в Эркалоне особо упертые семейства, которые ездили в Восточную ветвь регулярно. Все они имели там родственников, занимающих не самые последние места в общественной иерархии и поэтому можно было говорить о скорее деловых взаимовыгодных отношениях, которые прикрывались различными церемониями и традициями.

Подобные эльфы не пользовались популярностью среди своих соотечественников в Эркалоне, предки которых покинули родину отнюдь не от хорошей жизни. Как и везде, теплые местечки припасены прежде всего для своих, даже если это местечко именуется «Смотритель малого ручья» или «Хранитель аистиного болота». Разумеется, никто не охранял болота или не расчищал ручьи от запруд бобров, и от этого простым эльфам было еще обиднее. Поэтому те эльфы, которые обосновались в Эркалоне, имея знатные или богатые родственные тылы в Восточной ветви, пренебрежительно именовались прочими эльфами желудями. Почему именно желудями, эльфы не распространялись, хотя ходили слухи, что это как‑то связано с хранителями священных дубрав. Они поголовно выбирались всеобщим голосованием из числа знатнейших и богатейших семейств.

Одним из подобных желудей, похоже, и была клиентка агентства.

– Это как‑то связано с вашими родственниками? – уточнил Кархи, пару раз участвовавший как помощник хроникера в опросе очевидцев драк между простыми эльфами и желудями.

Эльфийка скупо кивнула головой и сказала:

– После смерти деда, который скоропостижно помер во время пребывания в Восточной ветви, мой отец разорвал всякие отношения с родиной, так как считал, что смерть его отца была неслучайна. Всех подробностей я не знаю, там было что‑то связано с дележом доходов от эркалонских травяных лавок, которыми владела наша семья. Однако мой дядя не согласился с решением отца и настоял на разделе лавок и передаче ему нашей фамильной реликвии. Лавки отец честно поделил, а отдавать символ главы семьи категорически отказался. После смерти отца серьги перешли ко мне, что приводит в ярость моего двоюродного брата, наследника дяди. Сначала меня пытались дважды обворовать в Эркалоне, последняя попытка была перед моим отъездом на восток для участия в священной церемонии, тогда мне угрожали кинжалом. Слава богам, что поблизости оказался наш сосед, который служит в городской страже десятником. А теперь кузен опустился и до низкого грабежа наемными убийцами. Мне придется рассказать об этом после церемонии. Думаю, после этого попыток больше не будет.

Тролль, слушая рассказ клиентки, постепенно закипал и его ярость стала заметна настолько, что эльфийка умолкла.

– Позвольте поинтересоваться, госпожа, а были ли известны эти подробности тем…, тому …, нашим глубокоуважаемым работодателям, которые послали нас в Сераз? – пророкотал Урр–Бах.

– Разумеется, я все рассказала господину Гримбольду, – несколько растерянно ответила эльфийка. – Он был очень любезен со мной и пообещал, что отправит со мной лучших мечников агентства.

– Лучших мечников?! – рыкнул тролль, запугав до полусмерти эльфийку. – А нам этот выкидыш пещеры сказал, что если что и угрожает вам, то это дорожная кража, поэтому брать оружие не надо.

– Уверяю вас, я здесь не при чем, – пролепетала эльфийка.

– Не сомневаюсь, подобную подлость может выкинуть только гном! – буркнул тролль. – Ладно, скоро рассвет, поэтому мы оставляем вас отдыхать. Спокойной ночи, госпожа. И не берите в голову это …, это недоразумение, свои проблемы мы решим сами. Урр–Бах с таким чувством произнес последнюю фразу, что эльфийка поежилась.

– Грязный выродок, коротконогий пьяница! Я вырву ему всю бороду и засуну ее в его лживый рот! «Не нужно оружия, скрытность в деле…», – продолжил ругаться Урр–Бах, едва друзья оказались в своей комнате.

– Гримбольдом займемся по возвращении в Эркалон, а сейчас давай ложись спать, моя смена еще не окончилась, – торопливо произнес Кархи, опасавшийся, что эльфийка ляжет спать без его пригляда.

– Если хочешь, я посижу у двери, – великодушно предложил тролль, которого все еще переполняло возмущение.

– Нет, не надо, я в самом деле выспался, – нетерпеливо ответил Кархи. – Ты давай, отдыхай, мало ли что завтра может случиться.

– Воля твоя, – сказал Урр–Бах, устраивая поудобнее дубинку рядом с правым бедром.

Никогда раньше время не тянулось так медленно, как сейчас. Кархи весь извелся, дожидаясь, пока напарник, возбужденный такой подлостью гнома, наконец не заснет. Дождавшись уверенного сопения, гоблин тут же скользнул в коридор и радостно расплылся в улыбке, увидев знакомый лучик света из‑за двери. Улегшись в позу верного пса, Кархи прильнул к щели. Эльфийка как раз отходила ко сну. Сначала она сняла дорожный плащ, под которым обнаружился дорожный костюм. Зрелище обещало стать долгим, благо эльфийка не торопилась, аккуратно складывая вещи на стул у кровати.

– Что там происходит? – неожиданно раздался шепот у самого уха забывшего обо всем Кархи.

Гоблин повторил трюк гнома и подпрыгнул вверх, но проделал это молча, узнав мгновением позже голос друга.

– Урр–Бах, ты чуть до смерти не испугал меня! – возмущенно зашептал гоблин.

– Ты чего там выглядываешь? – так же шепотом переспросил тролль, отодвигая от двери напарника.

– Да так, – смущенно отозвался Кархи, – слежу, чтобы никто не влез в окно к эльфийке.

– Это что‑то новенькое, – недоверчиво шепнул Урр–Бах. – А ну‑ка, дай мне поглядеть на окошко.

– Тебе не будет удобно, да и штаны испачкаешь, – напрасно возразил Кархи.

Урр–Бах разлегся на полу, осторожно положил на пол возле руки свою дубинку и приблизил глаз к щели. В этот момент свет в комнате потух и тролль увидел только слабые очертания раскрытого окна.

– Иди спать, в это окно только кошка пролезет, и то, если не очень толстая, – очень тихо сказал Урр–Бах, поднимаясь на ноги и подбирая дубинку.

– Нет, не могу, – заупрямился Кархи, – пусть я лучше напрасно простою у двери, чем кто‑нибудь еще здесь объявится. Иди сам спи.

Пробурчав что‑то неразборчивое насчет гоблинов, Урр–Бах пошел спать. Кархи, поражаясь умению огромного напарника бесшумно красться, перетащил стул в коридор – была надежда, что эльфийка проснется раньше всех остальных постояльцев.

К большому разочарованию гоблина, его подопечная бессовестно проспала рассвет,  позволив остальным попутчикам протопать башмаками по коридору вниз на завтрак. Ругая ленивых эльфов, невыспавшийся Кархи громко постучал в дверь эльфийки и пошел узнавать насчет завтрака для него и Урр–Баха.

Путники наскоро перекусили и поспешили покинуть село, чтобы не завязнуть в расспросах о ночном происшествии. Эльфийка к еде не притронулась, подозрительно глядя на снедь перед собой. В конце концов голод взял верх. Из общей корзины на столе она взяла пару яблок и начала их изящно есть под восторженными взглядами Кархи. Гоблин тоже взял яблоко и попытался съесть его по всем правилам хорошего тона. Оглушительное хрумканье, неожиданно раздавшееся под ухом жены аристократа, заставило ее испуганно вздрогнуть. От этого кусок курятины попал ей не в то горло и она зашлась в мучительном кашле. Кархи с сочувствием посмотрел на покрасневшую женщину – торопливое поглощение пищи особо порицалось в его книжке по этикету. А мясо с утра грозило плохим пищеварением. Не успела графиня справиться с курятиной, как рука Кархи потянулась за следующим яблоком. Гоблин и не заметил, как умял половину корзины. Остальные стоически терпели громкое хрумканье гоблина, гадая, какие жернова прячутся у него во рту.  Урр–Бах, соблазнившись ароматом прошлогодних фруктов, схватил своей пятерней три больших яблока и присоединился к Кархи. Оценив вкус лакомства, тролль  взял всю корзину и сказал напарнику:

– Пора собираться. В дилижансе доедим. Хозяин! Наполни‑ка корзину доверху. И смотри, чтобы гнилых не было.

* * *

Дальнейший путь до Сераза прошел спокойно. Урр–Бах упорно осваивал игру в мирт, одолев три примера, а Кархи про себя изучал эльфийский язык в варианте Большого Косяка, рассудив, что трепаться с эльфами ему все равно не нужно, а вот ругательства будут в самый раз. И самое главное, Кархи, как благовоспитанный гоблин, будет желать им самого лучшего, например хорошей погоды или приятного аппетита.

Также Кархи сделал мысленную зарубку поискать самоучитель гномьего под авторством того же Большого Косяка. Долгая беседа с Гримбольдом о погоде так и просилась после всех его пакостей. К концу поездки Кархи понял, что тихая графиня ненавидит яблоки, как и ее муж. Всякий раз, когда гоблин доставал из корзины яблоко, их передергивало, словно он собирался отведать живую лягушку или змею. Еще раз придя к выводу, что все аристократы  с причудами, Кархи безмятежно жевал яблоки, разглядывая пассажиров, особенно клиентку.

Эльфийка беспокойно смотрела в окно, пока не показались стены Сераза. Распрощавшись с бывшим военным, который единственный среди пассажиров вызвал у напарников симпатию, друзья проводили клиентку до торгового представительства Восточной Ветви и расстались с ней. Кархи с сожалением заметил, что не все эльфийки так щедры, как Зариэль. Он приметил на пальце клиентки золотое колечко, которое так и просилось на палец второй руки.

В самом Эркалоне представительство восточного соседа было запрещено высочайшим указом лет двадцать назад после того, как эльфы попытались тайно вывезти из столицы похищенный у Ионаса главный кристалл (маг в это время развлекался с двумя эльфийками, а третья, сняв искусную магическую защиту с кристалла, передала его сообщникам). Только вот эльфы недооценили Ионаса – кристалл взорвался, едва похитители пересекли городские ворота. После долгого разбирательства, в результате которого не один королевский судья оказался наследником крупного состояния давно забытого родственника эльфа, воров приговорили к высылке из страны, а Восточная Ветвь лишилась официального плацдарма для шпионажа в столице.

Сам Ионас через несколько месяцев возобновил передачу выступлений местных знаменитостей, только увеличив число покупателей маговизоров. По слухам, с тех пор маг держался подальше от эльфиек. Так это или нет, но эльфов среди его слуг не стало.

Оставив клиентку под надежной защитой соотечественников, напарники сняли комнату в непритязательного вида гостинице и пошли искать библиотеку. Город был немаленьким, а чтение – не самым излюбленным времяпрепровождением горожан, так что порасспрашивать о хранилище знаний пришлось немало. Некоторые, видя тягу к знаниям у гоблина и тролля, намеренно указывали неверный путь, опасаясь за сохранность наследия предков. В конце концов Урр–Бах сгреб очередного путаника и вытряс у него верную дорогу. Поплутав еще немного, друзья вскоре обнаружили одноэтажное здание, которое давно нуждалось в ремонте. В открытом окне виднелась седая голова старика – он увлеченно склеивал порванную книгу. В здание вошли несколько школяров, которые скоро выскочили обратно, сжимая по книге. Больше желающих почитать не было.

Кархи успел пару раз сбегать за пивом и едой в соседнюю харчевню, прежде чем старик решил, что на сегодня работа закончена. Заперев дверь, библиотекарь пошел в знакомую харчевню, из чего Урр–Бах заключил, что дед живет один. Неторопливо поужинав, старик поплелся домой. Он жил на улочке со старыми ивами, где маленькие невзрачные домишки жались друг к другу как замерзшие цыплята. Запомнив дом, чтобы лишний раз не светиться, напарники решили скоротать время в таверне через два квартала, которою приметили, следя за дедом. Когда плотные сумерки скрыли две фигуры любознательных почитателей эльфийской беллетристики, друзья начали действовать.

Подойдя к дому старика, Урр–Бах помог Кархи перелезть через невысокий забор, дождался, когда гоблин поднимет засов калитки, и спокойно прошел во двор. На улице царила глубокая тишина, изредка нарушаемая ленивым побрехиванием собак. Лишь кое–где в окна мерцали огоньки масляных светильников. К радости друзей, старик собаки не держал, видимо не особо беспокоясь о сохранности своего скромного скарба. Маленькое окошко было темным – библиотекарь или экономил на масле, или просто привык рано ложиться. Троллю больше нравилось второе предположение.

– Из нас получились бы неплохие домушники, – ухмыльнулся гоблин.

– Я слишком большой для таких дел, – возразил Урр–Бах и снова поднял напарника у слухового окна чердака. Кархи ухватился за проем и ловко забрался внутрь чердака. Тролль принялся терпеливо ждать, пока напарник спустится вниз и прокрадется к двери в дом. Минуты тянулись медленно, Урр–Бах внимательно прислушивался к звукам в доме, но все было тихо. Никто не звал на помощь и не топал, убегая от библиотекаря. Однако не было и Кархи. Тролль начал беспокоиться, ругая про себя медлительного гоблина. Наконец, к его облегчению, за дверью тихо подняли засов и в дверном проеме объявился Кархи.

– Где ты пропадал? – не сдержавшись, сердито спросил Урр–Бах. – Я уже начал думать, как быстрее выломать эту дверь.

– Выбирался из этого проклятого чердака, – хмуро прошептал гоблин, яростно растирая левое колено. – Он завален барахлом как тележка старьевщика. Этот недоумок зачем‑то затащил туда даже книжные полки. Я об одну из них чуть ногу не сломал, пока искал выход. Потом на лестнице едва не свернул шею, там одной ступеньки не хватает, как раз посередине, чтобы долго лететь вниз.

– Здесь чердак начинается на уровне моей вытянутой руки, – возразил Урр–Бах.

– Мне этого хватит за глаза. Ладно, давай заходи, старикан дрыхнет среди своих книжек.

Тихо затворив за собой дверь, Урр–Бах на всякий случай не стал опускать запор. Мало ли что бывает в жизни, и у тщедушного одуванчика может оказаться какой‑нибудь одноразовый артефакт с заклинанием вроде шаровой молнии или ледяного клинка. Не каждый библиотекарь оценит любовь к знаниям, если за ними к нему приходят ночью, да еще и незвано, и тем более гоблин с троллем. Есть от чего заволноваться.

Старик спал в единственной комнате, все стены которой были закрыты книжными полками. Слабый лунный свет падал на пол из раскрытого из‑за теплой ночи узкого окошка, позволяя разглядеть мирно спящего хранителя книг на узкой кровати. Кархи подумал, что будь оно немного пошире, и ему не пришлось бы калечиться на чердаке.

Гоблин тихонько закрыл ставни, пока тролль натягивал на себя дешевую бумажную маску. Чтобы преждевременно не отправить старика на встречу с предками, в лавчонке, торгующей разной мелочью, Кархи купил две одинаковых маски с небрежно намалеванной мордочкой зайца, которые обычно надевали на трехлетних малышей в праздник зимнего солнцестояния.

Гоблин натянул маску, которая не могла скрыть ни ушей гоблина, ни его широкого рта. Урр–Бах зажег светильник на столе и покосился в сторону друга – Кархи не подумал о габаритах тролля, поэтому маска на широком лице Урр–Баха смотрелась как седло на корове. Чтобы хоть что‑то видеть, Урр–Бах опустил ее на рот и решительно подошел к спящему библиотекарю.

Пока старик спросонья промаргивался, ему ловко связали руки спереди и зажали рот, чтобы он криками о помощи не всполошил соседей.

– Дед, ты не бойся! Мы тебя пальцем не тронем, еще и приплатим за консультацию, – внушительно пробасил Урр–Бах, одной рукой разворачивая стул с библиотекарем к столику со светильником, а другой плотно закрывая старику рот. – Наши лица ты видеть не должен, это для твоего же спокойствия. Если согласен почитать для нас записки одного эльфа за три серебряных, просто кивни.

– Две серебряных, – поправил недовольно Кархи, которому не понравилась расточительность тролля.

– Три серебряных, – с нажимом повторил Урр–Бах. Старик часто закивал, пока неизвестный сквалыга вновь не влез с поправками.

– А теперь я уберу руку с твоего рта, а ты обещаешь не орать, иначе мы рассердимся, – предупредил Урр–Бах. Библиотекарь, испуганный, но заинтригованный, вновь закивал. Урр–Бах убрал руку, Кархи благоразумно не показывался на глаза старику. Не узнать тролля было невозможно, а вот с гоблином был шанс, что он сойдет за гнома или человека.

– Что именно я должен перевести? – поинтересовался библиотекарь, втянув лысую голову как диковинная черепаха с Птичьего архипелага.

– Для начала скажи как тебя зовут, – отозвался Урр–Бах, – нам сидеть здесь долго придется. Меня зови господином троллем, а моего приятеля можешь звать просто другом. Он стеснительный. А тебе советую не сильно зыркать, – предупредил Урр–Бах, заметив, что библиотекарь косит глаза в сторону гоблина за своей спиной.

– Я Даржан, меня все знают, – кряхтя, представился старик.

– Тогда вот тебе книга, Даржан, и начинай отрабатывать монеты, – тролль положил перед связанным библиотекарем находку и раскрыл ее на первой странице.

– Кстати, а ты эльфийский‑то знаешь? – запоздало спохватился Урр–Бах.

Даржан вместо ответа принялся переводить аккуратно написанный текст:

«Повинуясь воле нашего великого Фиртазиэля сир Вирииаля, сына Тирвиэля сир Вирииаля, я, Турниэль вир Лорудаль из рода Поющей Стрелы пишу эти строки, надеясь, что вся та мерзость, которая изложена ниже, принесет пользу моему народу и моему роду».

– Род Вирииалей правил Восточной Ветвью последние три века, – пояснил библиотекарь, оторвав взгляд от страницы. – А Фиртазиэль, младший брат главы Ветви в то время, то есть несколько десятков лет назад, возглавлял внешнюю разведку. Я не привожу полные имена, так как думаю, они вам не очень интересны. Первая запись, судя по проставленной дате, сделана сорок шесть лет назад.

– Читай дальше, – одобрил Кархи. – И эльфийские имена постарайся сокращать до одного имени, все равно их не запомнишь.

Библиотекарь кивнул и продолжил:

«В пятый день второго месяца весны по эркалонскому календарю я, исполняя сверхважное задание благородного Фиртазиэля сир Вирииаля, устроился работать в презренный дом свиданий на Щебечущей улице…»

– Ого, лучший бордель Эркалона и не только! – искренне восхитился Кархи, бесцеремонно прервав повествование. – Этот эльфик тот еще хитрец, туда берут после тщательного копания в прошлом, как‑никак, а публика там из высшего общества. Самые красивые эльфийки только там, как и прочие цыпочки. Щебечут на нескольких языках, танцуют, поют, стихи рассказывают, а что вытворяют в постели…

Библиотекарь, явно не знавший всех этих подробностей столичной жизни, смущенно порозовел.

– Давай, папаша, читай дальше, если так дальше пойдет, то я и не пожалею о трех монетах, – пообещал заинтересовавшийся гоблин. За такой материалец половина газетчиков продала бы свою мать, а Моргалик не пожалел бы и остальных родственников. Кархи на миг захотелось вновь стать репортером и поведать миру о такой сенсации. Поведать, стряся перед этим с владельца газеты кучу монет и смыться, пока эльфы не нашли и не перерезали горло. Увы, Кархи не представлял себе жизнь вне Эркалона – чужие страны его не интересовали.

«Выполняя обязанности сводника, мне пришлось наблюдать гнусные сцены, где участвовали и мои соотечественницы, если можно так назвать этих уроженок Эркалона, которые за деньги продают свое тело…». Далее Даржан монотонным голосом стал читать регулярные отчеты эльфа, где с болью в сердце живописался разврат и пороки, которым предавались высшие слои общества Эркалона, включая многочисленных иерархов разных вер, представителей древнейших аристократических родов, высокопоставленных чиновников и судей.

Временами библиотекарь пораженно восклицал, узнавая пикантные подробности из жизни известных столпов общества и блюстителей нравственности, выпустивших не один труд на тему чистоты помыслов, умеренности и восхваления патриархальных устоев. Не брезговали посетить известный бордель и многочисленные послы, которые с удовольствием спускали деньги на представительские расходы, а иногда и выбалтывали важные сведения, которые умудрялся подслушивать хитроумный и стыдливый Турниэль вир Лорудаль.

Урр–Баху все эти многочисленные титулы и громкие имена клиентов ровным счетом ни о чем не говорили и честно говоря, не особо интересовали. Подумаешь, эка невидаль, что кто‑то изъявил желание покувыркаться с эльфийкой за деньги. Большая часть всех этих деятелей уже лежала на кладбище, поэтому интерес убийц к мандолине с тайником этим не объяснялся. Вряд ли кто из потомков всех этих аристократов и болтунов даст хоть медяк за эту информацию, или за ее неразглашение. Писульки мертвого эльфа ничего не значат, мало ли в Эркалоне грамотных сумасшедших и клеветников.

А вот Кархи библиотекаря слушал с интересом. Некоторых деятелей он знал по работе в газете, вернее, их отпрысков. Бордель исправно работал по сию пору, поражая красотой девиц и безумными расценками. Этот дом свиданий славился одной из лучших в столице охраной. Ее сейчас возглавлял некий орк Дарфуз – лучший мечник Эркалона и бывший вожак наемников, которые разбогатели в войнах между гномьими государствами на севере.

Ближе к рассвету Даржан закончил чтение этого нудного, по мнению тролля, дневника и усталыми глазами вопросительно воззрился на Урр–Баха.

– Вы довольны моей работой, господин тролль?

– Переводишь ты хорошо, жаль, что толку от этой писанины ни на грош.

– Это же бесценная информация! – вскричал старик, – она полностью меняет наши представления о причинах войны между Луфардой и Сиркийским герцогством. Как оказалось, причина крылась не в смертельном оскорблении символа Луфарды, а в банальной драке в борделе между луфардским принцем и герцогом, вот, откройте двадцать восьмую страницу…

– Мне наплевать на это! – раздраженно отрезал Урр–Бах.

Неожиданно троллю пришла в голову светлая мысль.

– А ну‑ка, Даржан, раз ты все знаешь, кем стал этот эльфик, что накропал эту книженцию?

– Турниэль вир Лорудаль в конце жизни стал первым правителем из рода Поющей Стрелы, который сел на трон Восточной Ветви, – торжественно заявил библиотекарь и тут же в испуге умолк.

Друзья изумленно переглянулись, не ожидая подобного поворота дел.

– А чего ты тогда, старый пень, не обмолвился и словечком об этом? – возмутился Кархи.

– Я спутал его с  другим Турниэлем вир Лорудалем, – смущенно признался Даржан. – Он тридцать лет назад стал послом Восточной Ветви в Эркалоне. Непростительная для меня ошибка!

– Да ладно, бывает. Значит, выходит, что нынешний правитель восточных эльфов – сын сутенера с Щебечущей улицы? – сделал неприятный для всех вывод Урр–Бах. Библиотекарь побелел как мел и схватился за сердце связанными руками.

– Если об этом прознают эльфы, то перебьют не только нас, но и наших родственников и друзей, господин тролль.

– За свой клан я спокоен, – возразил тролль.

– А у меня родственников больше, чем блох на дворовой собаке, – сказал Кархи. – Половину действительно стоит прибить, чтобы не капали на мозги. Вещица, выходит, ценная. Только опасная.

– Поговорим об этом потом, – тролль ослабил путы на руках старика, чтобы он через час–другой освободился и крепко привязал его ногу к кровати. Потом уложил Даржана в кровать, положил на стол три серебряка и погасил светильник. Друзья тихо вышли на светлеющую улицу и быстро пошли на станцию дилижансов. Купив билеты до Эркалона, они стали ждать свой экипаж. Народу кругом было много, поэтому поговорить о дальнейших шагах не было никакой возможности.

* * *

Арзак походкой довольного жизнью орка вошел в кабинет, где заседали партнеры и весело посмотрел на соратников. Последнюю неделю он отмечал совершеннолетие племянника и временно выпал из рабочего ритма агентства. Эльф тоже отсутствовал, но по более уважительной с точки зрения гнома причине: Казотруэль делил наследство почившего дяди. Судя по его кислому лицу, дядя оставил ему немного, если вообще что оставил. Этот момент требовал немедленного прояснения: