Текст книги "Заложники"

Автор книги: Николай Гуданец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)

Глава 6
СЕРДЦЕ ЯЩЕРА

Наконец-то адмиралу Зензеру удалось хорошенько выспаться. Впрочем, проснулся он у себя в каюте совершенно разбитый: поясница затекла, виски стиснуты обручем мигрени.

Снилась ему мерзкая чушь: нахальные вражеские коряги гонялись за адмиралом по палубам обезлюдевшего крейсера, и он отстреливался от них из водяного пистолета, подаренного отцом. Из всех своих игрушек он больше всего любил эту детальную копию командирского бластера в натуральную величину. Стоило угостить очередную корягу точно нацеленной струйкой, и та взрывалась как шутиха, испуская разноцветный огненный султан. Но из-за поворота сразу налетали новые стаи врагов, вода кончалась, приходилось бежать на кухню, чтобы перезарядить оружие, непослушные ноги вязли в палубе, он рывком распахивал дверь и бросался к раковине, мама в халате и папильотках укоризненно качала головой и пеняла ему за озорство, она стояла спиной к двери, не видя, что кошмарные коряги уже близко и вот-вот нападут на нее...

Отстегнув одеяло и поднявшись с койки, адмирал накинул узорчатую длиннополую рубаху, которую прислала ему дочь к недавнему дню рождения. Эта забавная, совершенно штатская чепуховина успешно служила ему вместо халата. Все-таки возраст давал знать о себе, старческая зябкость не позволяла разгуливать по каюте нагишом. Подойдя к письменному столу, адмирал нажал одну из сигнальных кнопок интеркома, давая знать, что пора нести ему завтрак, и отправился в клозет.

Когда он вернулся оттуда, вошедший в каюту с подносом Синки уже расставлял на прикроватном столике блюда с горячими сосисками, консервированным овощным салатом и .фруктовым кремом. Четко отсалютовав, адъютант застыл навытяжку с термосом в руках, готовый по первому же знаку наполнить чашку адмирала жуффой. Зензер терпеть не мог полуостывшее питье.

Вяло махнув рукой в ответ на приветствие адъютанта, адмирал уселся за столик и принялся нарезать сосиски на пышущие жаром кружочки. Он всегда считал, что при утреннем упадке духа нет лучше лекарства, нежели плотный горячий завтрак.

– Разрешите доложить, ваше превосходительство... – кашлянув, нерешительно произнес адъютант.

– Ну, что там еще? – проворчал адмирал Зензер, потянувшись к соуснице.

Собравшись с духом, юный офицер выпалил:

– Капитан Добач застрелился, ваше превосходительство.

Щедрая клякса густого кроваво-красного соуса плюхнулась на край тарелки.

– Когда? – произнес Зензер, лишь бы что-нибудь спросить.

– Час назад, ваше превосходительство. Из табельного оружия, выстрелом в сердце.

– Он оставил предсмертную записку?

– Никак нет, ваше превосходительство. Адмирал сосредоточенно пережевывал кусок сосиски, его поросшие седыми волосками уши ритмично двигались в такт движениям челюстей.

– Поговаривают, что у капитана Добача жена недавно дочку родила... добавил адъютант.

Экий слюнтяй, желчно подумал адмирал Зензер, промокнув губы одноразовой салфеткой. Вслух же проворчал:

– Где тело?

– Вахтенный распорядился доставить его на крейсер для проведения экспертизы.

– Разумно, – одобрил адмирал и принялся за салат.

Возникшее на последнем командирском совещании дурное предчувствие не обмануло Зензера. Ему вспомнилось, как повлажнели голубые глаза капитана Добача, когда тот уяснил всю безнадежность обстановки. Впрочем, адмирал тогда не заподозрил, что дело дойдет до самоубийства, просто решил впредь особо присматривать за капитаном "Верного". Хотя, если подумать, тут нет ровным счетом ничего удивительного, в такой ситуации у многих появится соблазн наложить на себя руки. Скрыть самоубийство Добача от экипажей не удастся, плохие новости бегают быстро. О случившемся наверняка уже судачат на всех кораблях эскадры.

– Скверно, – с набитым ртом проронил Зензер.

– Что вы сказали, ваше превосходительство?

– Ничего. Можете наливать.

Адъютант осторожно наклонил термос, и душистая темная струйка жуффы полилась в чашку.

– Дайте мне что-нибудь от головной боли, – велел адмирал, зачерпывая ложечкой фруктозу.

– Сию минуту, ваше превосходительство.

Порывшись в карманах, адъютант нашел пластмассовый патрончик, вытряхнул оттуда капсулу, положил ее рядом с блюдцем на салфетку.

– Благодарю, Синки. Можете быть свободны.

Прищелкнув каблуками, адъютант повернулся кругом и вышел из каюты. Зензер подпер голову рукой и принялся помешивать ложечкой в чашке, сосредоточенно размышляя.

Капитан Добач оказался первым, у кого не выдержала психика. Первым, но наверняка не последним. Поэтому необходимо срочно принять какие-то меры, чтобы предотвратить новые самоубийства.

Адмирал запил проглоченную капсулу мелкими глотками, не спеша доел десерт.

Мелькнула мысль, что Добач покончил с собой из командирского бластера точной копии водяного пистолета в натуральную величину. Впрочем, если изъять у всех офицеров личное оружие, это ничего не даст, есть много других способов для того, чтобы свести счеты с жизнью.

Тщательно побрившись и надев мундир, адмирал проследовал в командную рубку. Прежде всего он продиктовал компьютеру приказ о том, что командиром сторожевика "Верный" назначается вице-капитан Палгорт, которому заодно присваивается очередное звание. Затем велел адъютанту вызвать на связь свежеиспеченного капитана Палгорта, чтобы лично поздравить того с продвижением по служебной лестнице.

– Ваше превосходительство, только что вошел военврач Клупинца, – сообщил адъютант. – Он просит принять его для доклада.

– Пусть войдет. Тогда Палгорта вызовете, когда я освобожусь.

В рубку вошел начальник корабельного лазарета. Приличествующая случаю скорбная мина никак не вязалась с его розовой упитанной физиономией.

– Разрешите доложить, ваше превосходительство?-спросил он.

– Докладывайте.

Морщась, Зензер потер кончиками пальцев виски. Капсула почти не помогла, И голова по-прежнему нещадно болела.

– Вы плохо себя чувствуете, ваше превосходительство? – вкрадчиво осведомился Клупинца, приблизившись к столу для совещаний, в торце которого восседал адмирал.

– Пустяки. Присаживайтесь. Слушаю вас.

– В связи с кончиной капитана Добача мной проведено вскрытие тела, заговорил военврач, усевшись сбоку стола и положив перед собой тощую пластиковую папку. – Если желаете ознакомиться с результатами, они при мне.

Клупинца извлек из папки компьютерную кристалетку и положил ее перед адмиралом.

– Нет, не вижу надобности, – отказался Зензер. – Изложите ваш вывод своими словами.

– Как вам будет угодно, ваше превосходительство. Покойный был совершенно здоров и пребывал в состоянии легкого алкогольного опьянения. Видимо, перед тем как... гм... свести счеты с жизнью, он выпил вина. Около пятидесяти миллилитров в пересчете на чистый спирт. – Бесцельно вертя в руках кристалетку, Клупинца умолк.

– Вам больше нечего добавить? – немного выждав, спросил адмирал.

– Нечего, ваше превосходительство.

– Поставьте в известность о результатах вскрытия сектор внутренней безопасности.

– С вашего позволения, это уже сделано, ваше превосходительство. Вице-капитан Хафлар лично присутствовал на вскрытии. Он не усмотрел никаких поводов для дальнейшего расследования инцидента.

– Что ж, благодарю, вы свободны, – сухо кивнул Зензер.

– Тогда соблаговолите наложить вашу резолюцию, – произнес врач, вынул из папки заполненный бланк с имперским гербом и пододвинул его через широкий стол к адмиралу.

Согласно заведенному порядку требовалось завизировать свидетельство о смерти у капитана корабля, а в данном случае – у командующего эскадрой. Лишь после этого тело могли подвергнуть кремации.

– Капитана Добача похоронить без всяких почестей, – расчеркнувшись на бланке свидетельства, распорядился адмирал.

– То есть пепел развеять в космосе? – уточнил врач.

– Нет.

Зензер покривился и снова помассировал виски.

– Тогда я не совсем понимаю, что ваше превосходительство имеет в виду?

– Сдайте труп в утилизатор.

Клупинца смешался. Он открыл было рот, однако ничего не сказал, немного погодя сомкнул губы в ниточку и наморщил лоб, подыскивая ответ.

– Вам что-нибудь неясно? – сурово спросил адмирал.

– Никак нет, ваше превосходительство, – выдавил Клупинца.

С холодным интересом Зензер ждал, осмелится ли ошарашенный бесчеловечным приказом военврач ему перечить. Тот явно собирался отговаривать адмирала, но не мог с ходу подыскать аргументы подипломатичнее. Пауза несколько подзатянулась.

– Тогда выполняйте, – вывел Клупинцу из ступора Зензер.

– Но как же так можно! – разводя руками, беспомощно пролепетал военврач.

– Я сказал: в утилизатор! – рассвирепел адмирал. – В нашем положении каждый грамм вещества дорог. Вы что, вздумали обсуждать мой приказ? Встать! Кругом марш, хрепаный болт!

Клупинца вздрогнул как от удара, избегая смотреть адмиралу в глаза, сгреб со стола свою папку и направился к дверям. Впрочем, он зря прятал свой взгляд, адмирал прекрасно понимал, что военврач изнывает от бессильной ненависти.

Между тем набрякшая под теменем боль как-то незаметно рассосалась. Приободрившийся Зензер пересел из-за стола за свой рабочий пульт и потянулся к селектору.

– Синки, дайте мне Палгорта, – велел он.

– Сию минуту. Кстати, есть хорошая новость, ваше превосходительство.

– Какая?

– Только что пришло сообщение от старшего штурмана, – торжествующе доложил адъютант. – Курсовые данные рассчитаны, ваше превосходительство.

– Отлично.

Зензер скосил глаза на выключенный круглый экран локатора сбоку от пульта, улыбнулся своему карикатурному отражению на его поверхности, заговорщицки подмигнул. Вот так-то. Правильно учил его в детстве отец: главное, не сдаваться, всю волю собрать в кулак и пригрозить им капризной судьбе. Тогда удача не заставит себя ждать.

– Объявите по эскадре предстартовую готовность, – приказал адмирал.

Похожий на серебристую толстопузую рыбешку абордажный катер целиком заполнил собой обзорный экран командной рубки. Отблески прожекторного луча медленно ползли по зеркальной пластмассе блистера, мешавшей разглядеть пилота в кокпите.

Стиснув зубы от волнения, капитан Горштальц смотрел на боковой вертикальный монитор, предназначенный в основном для отслеживания и координации ракетных залпов. Сейчас там схематически изображалось взаимоположение катерного рыма и стыковочной муфты, на пилотском жаргоне метко именовавшихся "папа с мамой". По многоэтажной компьютерной таблице в нижней части монитора безостановочно мельтешили убывающие числа. Катер плавно, малым ходом шел на швартовку.

В сущности, волноваться капитану отнюдь не стоило, предпринятый шеф-пилотом маневр относился к числу самых простых, и вдобавок основную работу по швартовке брала на себя безотказная электроника.

И тем не менее Горштальц успокоение вздохнул лишь после того, как могучие решетчатые клешни манипулятора сомкнулись на корпусе катера, чтобы ввести носовой рым точно в муфту.

Затем изображение размазалось и померкло: катер придвинулся вплотную к шлюзовой видеокамере, позади него закрылись бронированные створки, а прожектор погас. Таблица на боковом мониторе полностью обнулилась, свидетельствуя о благополучном окончании швартовки.

– Готово, – доложил шеф-пилот, развернувшись в кресле лицом к Горштальцу.

– Хвалю, вы действовали безупречно, – одобрил капитан.

– Там горючки оставалось в обрез, – покачал головой шеф-пилот. – Еле-еле хватило. Если бы нам пришлось двигать на сближение, возни было бы выше клотика...

– Как ваша фамилия? – поинтересовался Букстен.

– Важенко, ваше превосходительство.

– Благодарю за службу, пилот Важенко. К вашему сведению, этот случай взят под высочайший контроль. Когда я буду составлять отчет для его величества императора, непременно упомяну и вашу фамилию, – благодушно посулил контр-адмирал. – Так что можете готовить дырочку для медали.

– Служу императору и отечеству! – вскочив с кресла и салютуя, рявкнул польщенный шеф-пилот.

– А теперь попробуйте выяснить, что там происходит на борту, – приказал контр-адмирал. – И побыстрее. Возможно, пилоту необходима медицинская помощь.

– Есть! – Важенко живо плюхнулся в кресло и забарабанил пальцами по клавиатуре пульта. – Так-так, сейчас я влезу в систему катера и прощупаю...

Сохраняя непроницаемый вид, контр-адмирал встал со своего места, подошел к шеф-пилоту и наклонился, заглядывая ему через плечо на экран вспомогательного компьютера. Горштальц продолжал сидеть прямо, словно аршин проглотил, и нервно барабанил длинными тонкими пальцами по краю командного пульта.

– Эге, киберпилот показывает, что на борту никого нет, – разочарованно сообщил Важенко.

–Жаль, – вздохнул Букстен. – Будем надеяться, что парень прорвался на обшивку и дорого продал свою жизнь. Зафиксируйте его личный номер, пусть получит орден посмертно.

Еще немного повозившись с клавиатурой, Важенко вздрогнул и повернул к контр-адмиралу растерянное лицо.

– Ничего не понимаю, – проговорил он. – Медицинский кибер сообщает, что на борту двое.

– Как так может быть? – вскинулся Горштальц.

– Наверняка медкибер глюкует, – предположил шеф-пилот. – На таком корыте и одному тесно как в гробу.

– Впервые вижу, чтобы кибер так барахлил, – возразил контр-адмирал. – Он показывает два разных кардиоритма. Взгляните, капитан.

Горштальц уставился на свой монитор, где незамедлительно появился транслируемый с борта катера отчет его электронных систем.

– Действительно, там никого, а тут два, – удостоверился он. – Странная картина...

– Это в самом деле очень странно, – хитро сощурившись, молвил контр-адмирал. – Однако напрашивается лишь одно не менее странное предположение.

– Позвольте узнать, какое? – спросил Горштальц, повернувшись всем корпусом к Букстену.

– На борту катера двое. Но это не люди. Капитан высоко поднял брови.

– Тогда кто же?..

– Возможно, те самые существа, чей корабль пыталась атаковать эскадра Зензера, – снисходительным тоном растолковал контр-адмирал. – Такое объяснение напрашивается.

– Чужаки?! – потрясение выдохнул шеф-пилот.

– Выглядит логично, – после короткого раздумья признал Горштальц.

– Я думаю, этот случай станет перлом солдатского фольклора, – поддел капитана Букстен.

– Надо послать в шлюз десантников, – проглотив шпильку, деловито заявил тот,

– Согласен. Действуйте, капитан.

Горштальц набрал трехзначный код на клавиатуре интеркома.

– Лейтенанта Лу-Нгеву ко мне, – лаконично потребовал он. – Я в рубке.

В наступившем затяжном молчании все трое сосредоточенно наблюдали, как на мониторах пляшут зеленые линии в такт биению двух сердец.

– Разрешите вопрос, ваше превосходительство, – встав с кресла, почтительно обратился к Букстену шеф-пилот.

–Да.

– Там, в катере, что, вправду Чужаки?

– Посмотрите внимательно, – предложил Букстен, наклонившись и подчеркнув ногтем зазубренные всплески, бегущие слева направо по экрану, – и сравните. Вот это смахивает на человеческое сердце. Ну а это?

Важенко долго присматривался, переводя взгляд с одной трепещущей линии на другую.

– Черт подери! – выдавил наконец он. – Значит, это бьется сердце Чужака?..

Двери распахнулись, и в рубку строевым чеканным шагом вошел рослый смуглый детина, командир охранного взвода Лу-Нгева.

– По вашему приказу явился, – отрапортовал лейтенант, салютуя.

Он старательно ел начальство широко распахнутыми карими глазами. Казалось, темно-синий комбинезон космодесантника вот-вот лопнет на его выпяченной груди.

– Направьте отделение ваших парней в двенадцатый шлюз. С полным боекомплектом и в бронежилетах, – распорядился Горштальц.

Лу-Нгева заметно повеселел, блеснув от удовольствия короткой хищной улыбочкой. Еще бы, его парни на борту штабного линкора несли бессмысленную караульную службу, изнывая от ничегонеделания, а тут наклевывалось горячее дельце.

– В шлюзе абордажный катер, – продолжал капитан. – Там на борту двое. Постарайтесь взять их живыми.

– Куда они денутся, возьмем тепленькими, – заверил Лу-Нгева.

– Не храбритесь, лейтенант, – вмешался Букстен. – При захвате соблюдайте предельную осторожность. Возможно, эти двое – не люди. По крайней мере один из них, безусловно, не человек.

Переваривая услышанное, мигом посерьезневший лейтенант воззрился на контр-адмирала, потом снова перевел взгляд на своего командира.

– А кто же, если не люди? – озадаченно спросил он.

– Я сам хотел бы знать, – ответил Горштальц. – Вот что, лейтенант, одного из группы вооружите вак-инвертором. И раздайте всем флетронные гранаты. На самый крайний случай, вы поняли?

– Так точно. – Лу-Нгева сощурился. – Разрешите мне самому командовать захватом?

– Конечно. Как только все подготовите, будете поддерживать со мной непрерывную связь по рации.

– Есть. Разрешите выполнять?

Вместо ответа капитан вопросительно посмотрел на Букстена, тот кивком дал понять, что инструктаж проведен правильно и никаких уточнений больше не требуется.

– Повторяю: огонь на поражение открывать в самом крайнем случае, – с нажимом сказал Горштальц. – Но и не зевать. Уяснили?

– Так точно, господин капитан.

– Выполняйте.

– Есть! – Лу-Нгева отсалютовал и сделал поворот налево кругом.

– Крепкий парень, – одобрительно заметил контрадмирал, когда дверь за лейтенантом закрылась.

– Он возьмет их живыми, – задумчиво проговорил Горштальц. – Если только вообще возможно это сделать.

Из командной рубки лейтенант Лу-Нгева направился в караулку и оттуда вместе со свободной сменой часовых спустился в грузовом лифте на корму линкора. Там на колоссальном цилиндре главного реактора лепились подсобные палубы сущий слоеный пирог, смонтированный из кольцевых и трубчатых конструкций. Гулко грохоча ботинками по решетчатым мосткам, Лу-Нгева и его подчиненные направились к двенадцатому шлюзу. Построив отделение рядом с ведущим на шлюзовую палубу широким пандусом, лейтенант приступил к постановке боевой задачи.

– Отделение, равняйсь, смирно! Вольно. Значит, так, парни. В двенадцатом шлюзе ошвартован катер, там засели двое. Надо их оттуда выковырять. У капитана в рубке сидит какой-то штабной пузырь, и он меня предупредил, что дельце не шутейное. Будто бы эти двое – не люди.

– Биороботы, что ли? – спросил атлетически сложенный сержант с нашивками сверхсрочника.

Лу-Нгева чуть помедлил и решил в присутствии рядовых не делать сержанту выволочки за несдержанность.

– Хряй его знает, кто, но брать их приказано живыми. – Лейтенант пожал плечами. – Так что не подкачайте. Если дойдет до перестрелки, целить по конечностям.

– А гранаты тогда зачем раздали? – подал голос ражий ефрейтор с вак-инвертором на плече.

– Вот гранатой и запистонишь по конечности, – со смешком отозвался худощавый низкорослый десантник, вооруженный плазмером.

– Не подклевывай, я ж серьезно спрашиваю...

– Интересно, а у них конечности-то хоть есть? – продолжал резвиться неуемный остряк.

Лу-Нгева смерил его недобрым взглядом.

– Р-разговорчики, Шимански!

– Виноват, господин лейтенант, – бодро извинился тот, нимало не смутившись.

– Чтоб я вас больше не слышал. А вам что-то неясно, Чедрик? – Лейтенант повернулся к вооруженному вак-инвертором верзиле.

– Никак нет, все ясно! – гаркнул ефрейтор.

– Вы откроете огонь из вака только в самом крайнем случае. Если вдруг окажется, что плазма их не берет.

Кто-то изумленно выругался шепотом, лейтенант и ухом не повел.

– А уж коли совсем туго придется, по моему приказу будем отступать сюда и забросаем шлюз гранатами, – продолжал Лу-Нгева. – Есть еще вопросы? Нет? Рядовой Шимански, два шага вперед.

– Есть!

Худощавый десантник вышел из строя.

– Когда все займут огневые позиции, вы пойдете к катеру и откроете блистер, – приказал лейтенант и с кривой усмешкой добавил: – Заодно первым проверите, как там насчет наличия конечностей. Задача ясна?

– Так точно, господин лейтенант.

– Отделение, оружие к бою, в шлюз бегом марш! Устремившись к шлюзовой палубе, группа захвата вразнобой загрохотала ботинками по пандусу.

– Засветился, вот же бздень перептюх, – ухарски сплюнул себе под ноги Шимански. – Слышь, Чедрик, почему перед казармой фонарь погас, знаешь?

– Ну? – на бегу откликнулся верзила.

– Идет ночью вредный полкан в казарму, шухер наводить. А у дверей темно, значит. Ну, полкан споткнулся, лоб расшиб. Заходит злой до беспредела и начинает вставлять дневале, почему фонарь перед казармой не горит, твою перетак. А дневала ему отвечает: мол, господин полковник, фонарь потому небось не светится, что службу понял.

– Гы-ы-ы, в самую жилу! – осклабился Чедрик. У входа в тамбур десантники дружно наддали ходу и, вбежав в шлюз с оружием наперевес, тут же рассредоточились, встав цепью вдоль вогнутой, ближней ко входу стены. Стволы плазмеров со всех сторон нацелились на абордажный катер, который выглядел совсем крошечным в просторном шлюзе, рассчитанном на суда гораздо большего тоннажа. Тускло светили потолочные плафоны дежурного освещения.

Двое снайперов по указанию Лу-Нгевы заняли огневую позицию, распластавшись на стреле погрузчика, а третий по скобтрапу вскарабкался под самый потолок и там повис, пристегнувшись поясным карабином к решетке воздуховода.

Существа, сидевшие в катере под зеркальным тонированным колпаком, безусловно, должны были видеть эти приготовления, однако не подавали никаких признаков жизни.

Лейтенант повертел головой, убедился, что теперь шлюз простреливается со всех сторон и вокруг катера не осталось ни одной мертвой зоны.

– Господин капитан, здесь Лу-Нгева, – сказал он вполголоса, нажав тангенту пристегнутой к портупее портативной рации.

– Слышу вас, – немедля отозвался Горштальц.

– Мы в шлюзе. Те, кто в катере, сидят тихо и не высовываются.

– Начинайте, лейтенант. Желаю удачи.

– Отделение, к бою! – негромко скомандовал Лу-Нгева.

Сухо, вразнобой клацнули затворы.

– Рядовой Шимански!

– Я! – откликнулся тот, мигом посерьезнев.

– Открыть блистер! Вперед!

– Есть!

Вопреки своей репутации неисправимого разгильдяя Шимански действовал четко и грамотно: щелкнув тумблером под окантовкой блистера, он тут же бросился на пол, перекатился под брюхо катера и, лежа на боку, выставил дуло плазмера вверх.

Кривые рычаги гидравлического привода медленно подняли переливающийся зеркальный колпак. Взглядам десантников предстал молодой человек в просторном белом одеянии. Его худое костистое лицо обрамляла редкая кудрявая бородка, длинные светлые кудри схватывал тонкий, посверкивающий драгоценными камнями обруч.

Выпрямившись во весь рост, юноша спокойно улыбнулся и помахал рукой оцепившим катер вооруженным людям.

Наэлектризованные солдаты опасались, что из катера на них попрут свирепые бронированные чудища, которым даже вак-инвертор нипочем. Меньше всего десантники ожидали увидеть улыбающегося субтильного блондина в опереточном облачении, совершенно неопасного с виду. И хотя все продолжали держать оружие на изготовку, общее напряжение моментально разрядилось.

– Это что еще за чучело?! – озадаченно пробасил Чедрик.

– С вашего позволения, меня зовут Джандар, – представился юноша.

Перегнувшись через борт, он посмотрел на лежащего под катером Шимански.

– Как я понимаю, это вы открыли блистер?

– Угу. А что, нельзя было?

– Почему вы лежите на полу? – полюбопытствовал Джандар, словно бы не замечая, что десантник наставил ему в грудь плазмер.

– Стоять остобрызгало, – буркнул Шимански. – Вот и лег, отдыхаю.

– Благодарю, вы меня выручили, – с ноткой смущения произнес юноша.

– Кушайте на здоровье, – отозвался десантник, однако нацеленное оружие опускать не стал.

– Видите ли, я запамятовал, какую из кнопок следует нажать, чтобы выйти. А пробовать их наобум счел рискованным, – признался Джандар.

– А ну-ка, вылазь, парень, – приказал Лу-Нгева, неспешным шагом приближаясь к абордажному катеру с офицерским бластером в руке.

Джандар с неожиданной ловкостью перемахнул через бортик кокпита и соскочил на палубу.

– Здравствуйте, – вежливо склонив голову, поздоровался он.

– И второй пусть тоже вылезает, – не обращая внимания на приветствие, потребовал лейтенант.

– Кого вы имеете в виду? – спросил принц.

– Не прикидывайся, парень. Мне сказали, что в катере сидят двое.

– Я прилетел один. Насколько могу судить, вы командуете этим почетным караулом? – осведомился юноша.

– Вопросы здесь задаю я, – ледяным тоном произнес Яу-Нгева. – Оружие есть?

– У меня нет никакого оружия.

– Бдюх твою в пень! – разочарованно выругался Шимански, вставая на ноги. Выдумали тоже, из-за такого мозгляка разогрели густой шухер...

– Так где твой напарник? – сурово допытывался лейтенант.

– Боюсь, вышло недоразумение, – сказал принц. – Кроме меня, в катере не было никого.

– Зальц и Брогер, осмотреть катер, живо! – приказал ЛуНгева. – Шимански, обыскать этого типа.

Двое десантников вскочили на корпус, один спрыгнул в кокпит, другой остался стоять с плазмером в руках, прикрывая напарника.

Подойдя к Джандару сзади, Шимански легонько охлопал его торс и бедра.

– Нету ничего, – подтвердил он.

– Совершенно не понимаю, какой вам смысл проверять мои слова? – покачал головой юноша.

Не удостоив его ответом, Лу-Нгева отступил на шаг, держа нацеленный на Джандара бластер у бедра, и левой рукой взялся за рацию.

– Господин капитан, здесь какой-то странный парень, – доложил он. Сопротивления не оказывает, без оружия. Говорит, что прилетел один.

– Тогда спросите у него, откуда взялась вторая кардиограмма? Я видел ее своими глазами.

– Уяснил, – нахмурился лейтенант и отключил рацию.

– Тут пусто, – сообщил высунувшийся из кокпита сержант Брогер.

Лу-Нгева обвел задумчивым взглядом шлюз. Даже если бы кто-то выбрался тайком из катера, прежде чем группа захвата вошла через тамбур, спрятаться ему было негде.

– Так говоришь, с тобой никого? – спросил он Джандара.

– Вы же сами убедились в этом.

Парень отвечал до того спокойно и вежливо, что у лейтенанта руки зачесались отвесить ему плюху.

– Ладно, допустим. Теперь объясни мне, почему медкибер засек в катере двоих?

Джандар в задумчивости потер свой непропорционально большой, выпуклый лоб.

– Мне трудно судить, почему ошибся медкибер. Я не знаю, как он определяет количество пассажиров.

– Там в кресле есть датчики, они прослушивают работу сердца. – Для наглядности Лу-Нгева похлопал себя по левому нагрудному карману.

– Кажется, я понимаю, отчего вышло недоразумение, – просиял Джандар. Видите ли, у меня два сердца.

– То есть как это? – изумился лейтенант.

– Меня таким вырастил мой отец, – с улыбкой объяснил Джандар. – Одно сердце как у человека, другое такое, как у моего отца.

Лу-Нгева немного помолчал, соображая.

– Погоди-ка... – молвил он, ощупывая юношу пристальным взглядом. Получается, твой отец не человек?

– Видите ли, у меня два отца. Но первого из них я никогда не видел.

– Ну и цирк, – озадаченно присвистнув, пробормотал Шимански, стоявший за спиной юноши с плаз-мером наперевес. – Мужик, а ты случайно не из психушки удрал?

– Нет, моя планета называется Тангра. Кто-то из подошедших ближе десантников прыснул со смеху.

– Заткнитесь, Шимански! – погрозил Джандару пальцем и прорычал Лу-Нгева Ну, смотри. Если ты врешь, это легко проверить.

Он опять взялся за рацию.

– Господин капитан, мне нужен врач.

– Есть раненые? – озабоченно отозвался Горштальц.

– Нет, до этого не дошло. Парень из катера говорит, что у него два сердца. Пускай врач разберется, врет он или нет.

– Возле спуска в одиннадцатый шлюз должны быть наготове медики из лазарета, – ответил капитан. – Я послал их туда на случай, если потребуется неотложная помощь.

– Понял, – односложно пробурчал лейтенант.

– Больше проблем нет?

– Никак нет.

Лейтенант выключил рацию.

– Шимански, бегом к одиннадцатому шлюзу, – распорядился он. – Там врачи, приведите их сюда.

– Есть!

Десантник рысцой пересек шлюз и скрылся в тамбуре.

– Я хотел бы задать вам вопрос, если позволите, – сказал Джандар.

– Давай спрашивай, – разрешил лейтенант.

– Я не совсем понимаю, что значит "врать"? Это слово я слышу впервые, а вы дважды употребили его в отношении меня.