Текст книги "Что делать (Черновая редакция романа, варианты, наброски)"

Автор книги: Николай Чернышевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 36 страниц)

– Это уж вовсе, вовсе не обо мне, – говорит певица. – Он любил ее, пока не касался к ней. Когда она становилась его женою, она становилась его подданною, {Далее было: когда она становилась} она должна была трепетать его, он {он переставал любить} запирал ее, он переставал любить ее; он охотился, {Далее было: он пировал с другими} он уезжал на войну, он пировал со своими товарищами, он насиловал своих вассалок, {Далее было: но жену нет} – жена была заперта, была презрена им. {Далее было: Нет, тогда меня не было.} Ту женщину, которой касался {Далее было начато: не любил. Когда нет} мужчина, мужчина уж не любил тогда. Нет, тогда меня не было. Ту царицу звали Дева. Посмотри на нее.

Скромная, кроткая, нежная, {Далее было: но задумчивая, грустная} прекрасная, – прекраснее Астарты, прекраснее самой Афродиты, но задумчивая, грустная, скорбящая, {печальная,} – перед нею склоняют колена, ей подносят венки роз, – она говорит: "печальна до смертной скорби душа. Меч пронзил сердце мое. Скорбите {Скорбите и плачьте} и вы, – вы несчастны, земля долина плача".

– Нет, нет, тогда уж, конечно, не было меня. – Нет, те царицы были не похожи . Я родилась только тогда, когда кончилось царство последней из них. Но они должны были царствовать прежде меня, без их царства не может прийти мое царство. {Далее было начато: а. Нужно б. Человек} Люди были, как животные. Они перестали быть животными, когда стали ценить красоту, – но женщина была слаба, мужчина силен, – тогда все решалось силою, он должен был присвоить {поработить} себе женщину, красоту которой ценил. Когда он стал более развит, он стал больше прежнего ценить ее красоту и преклонялся перед нею, – но ее ум был еще не развит, {Вместо: неразвит, – было: груб, и она оставалась его рабынею} а он говорил, что он только один человек, она не человек, и она не считала себя человеком и могла быть только вещью, красота которой дает ему наслаждение, – и была рабынею его.

Но вот начало в ней пробуждаться сознание, что и она человек. Какая скорбь должна была обнять ее от самого слабого сознания {Вместо: слабого сознания – было: слабой мысли} о своем человеческом достоинстве! Ведь она не признавалась человеком! Ведь мужчина не хотел иметь ее иною подругою себе, как рабынею. И она говорила: "нет, я не хочу быть твоею подругою!" Тогда {Тогда разгоралась в нем любовь} страсть к ней заставляла его умолять и смиряться, и он забывал, что она не человек, а только женщина, и он любил ее, {Далее было: но горе ей, недоступной нико} деву, {Далее начато: никому} непорочную, никому не доступную; {Далее начато: но горе ей, если она} но лишь только верила {заслушивалась} она его мольбе, лишь только касался он ее, – горе ей! – она была в руках его, эти руки были сильнее, чем ее, и он был еще слишком груб, и обращал ее в свою рабыню, и презирал ее. Горе ей.

Но шли века, моя сестра – ты знаешь ее? – та, которая давно стала являться тебе, – делала свое дело, – она была всегда, она была прежде всех, она уж была, как только были люди; {Вместо: она ~ люди – было: [она была] тогда еще не было людей} она делала свое дело, и мужчина становился разумнее, и женщина больше и больше сознавала себя равным ему человеком, и наконец {Далее было: моя сестра сказала мне} я родилась. Это было недавно, о, это было очень недавно, – ты знаешь, кто первый почувствовал, что я родилась, и сказал это другим, {людям,} и ты знаешь, где он это сказал? Сказал Руссо в "Новой Элоизе". Тут люди в первый раз услышали обо мне.

И с той поры мое царство растет. Но еще не над многими я царица, – оно быстро растет, скоро я буду царствовать над всею землею. Тогда только {Далее было: увидят} вполне почувствуют {узнают} люди, как я хороша. Теперь те, кто признает мою власть, еще не могут вполне повиноваться ей. Они окружены неприязненною ей массою, она отравит им жизнь, если они будут знать и исполнять всю мою волю. А я хочу, чтобы они были счастливы, и я еще не говорю им всей своей воли, и я говорю им: "Не делайте того, за что вас мучат, {Далее было: я не хочу мучений, вы будете счастливы} знайте меня лишь настолько, насколько можно знать теперь без вреда себе".

– Но я могу знать тебя? {Далее было: Да, теперь, в этих разговорах со мною, можешь. Когда }

– Да, ты можешь, потому что твое положение очень счастливо. Тебе некого бояться. Ты можешь делать все, что захочешь, тебе можно знать обо мне, {Далее было начато: и ты не захочешь делать ничего} и когда ты будешь знать все обо мне, {и когда ~ обо мне, вписано.} тебе не нужно желать, и ты не будешь желать ничего, {Вместо: и ты ~ ничего, – было: ты не жела} за что мучат теперь знающих. {Вместо теперь знающих. – было: других людей.} Теперь ты вполне довольна тем, что имеешь, {Далее было начато: ничего другого, иного ты не} ни о чем другом, ни о ком другом ты не думаешь и не будешь думать, я могу открыться тебе вся.

– Скажи же мне, как звать тебя? Ты назвала мне прежних цариц, но твое имя?

– Моя имя? – но раньше мой голос – узнаешь ли ты его? {мой голос ~ его? вписано.}

– Твой голос? Нет, я не знаю, чей это голос; я знаю только, что, когда я слышала его в первый раз, мне вспомнился, как слабое, слишком грубое предчувствие его, лучший, симпатичнейший голос, какой слышала я в мою жизнь, – я говорила: это голос лучшей певицы, какую я слышала. – Как твое лицо? {Текст: Твой голос? ~ лицо – вписан.}

– Мое лицо – ты видела ли его?

Да, ведь она еще не видела лица ее, вовсе не видела ее – как же ей казалось, что она видела ее? Вот она уж полгода является ей и не прячется от нее, но она всегда окружена таким сиянием, что и видно, и не видно одежду ее, стан ее, лицо ее, – и видно, и не видно.

– Нет, я не видела лица твоего, я не видела тебя. Я видела тебя, но глаза мои были слишком слабы, чтобы видеть тебя сквозь твое сияние.

– Теперь они довольно укрепились, смотри же на меня, – мое имя – у меня нет имени отдельного от той, которой являюсь я, мое имя – ее имя. Видишь ли, кто я? – Нет ничего выше человека, нет ничего выше женщины – я та, которой являюсь я; я та самая, кто любит, кто любима.

Да, она видит: это она сама, это она сама, но богиня. Ее черты – ее самой, лицо – это живое ее лицо, {Далее было: в нем так много } черты которого так далеки от совершенства, когда не озарены любовью, это лицо, озаренное сиянием любви, прекраснее всех идеалов, завещанных нам скульпторами {древними скульпторами} и живописцами, в прежние века жившими; {Далее было: прекраснее} да, это она сама, но, озаренная сиянием любви, {Вместо: сиянием любви – было: любовью} она прекраснее Афродиты Луврской, прекраснее той, которая зовется Сикстинской. {Вместо: ее самой лицо ~ Сикстинской. – было: ее самой черты, но прекрасные, озаренные сиянием любви, она прекраснее всего, что создавал как осуществление своего идеала резец греческого скульптора, кисть Рафаэля.}

– Ты видишь себя в зеркале такою, какая ты сама по себе, без меня. Вот ты видишь себя такой, какой видит тебя тот, кто любит тебя. Для него я сливаюсь с тобою, для тебя – я сливаюсь с : для тебя нет никого, нет ничего лучше его – так ли?

– Так, о, так!

– Теперь ты знаешь, кто я, – узнай, что я. Во мне чувственное наслаждение, это было и в Астарте, {Вместо: чувственное ~ Астарте, – было: а. Начато: чувственность, как в Астарте, но – это было б. чувственное наслаждение, но это было и при Астарте.} она родоначальница всех нас, других цариц, сменявших ее. Во мне восхищение {наслаждение} созерцанием красоты, это было и в Афродите, {при Афродите. Далее было: при ней это прибавилось, как то, что было при Астарте;} во мне благоговение перед чистотою, – это было и в Деве. {при Деве} Но во мне все это не так, как было в них. {при них} Это соединение того, что было в Деве, с тем, что было в Астарте, которую хотела совершенно отвергнуть Дева, и с тем, что в Афродите, которую тоже хотела отвергнуть Дева. {Далее было: а. во мне все это слилось б. во мне это теперь выше и прекраснее того, что в. во мне все это не так, все это выше и прекраснее, у} Но есть во мне еще одно, чего не было ни в одной из них, – равноправность любящих, равное отношение между ними, как людьми, и от этого одного много, о, много другого прекрасного. {Далее было начато: а. Кто б. Му} Признавая равноправность женщины с собою, мужчина отказывается от взгляда на нее как на свою принадлежность; она любит его, как он любит, только потому, что хочет любить его, – не хочет, он не имеет никаких прав над нею. И она над ним. Поэтому во мне свобода. {Далее было начато: И если этого мне} И от этого нового во мне, чего не было в прежних царицах, и то мое, что было в них, все получает новый {иной} характер, высшую прелесть. До меня не знали полноты упоения чувственным наслаждением, потому что без свободного влечения обоих любящих ни один из них не имеет светлого упоения. {экстаза} До меня не знали полного восхищения созерцанием красоты, потому что если красота открывается не по свободному влечению, нет светлого {чистого} упоения созерцанием ее – без свободного влечения и наслаждение, и восхищение мрачны {Далее было: гадки} перед тем, каковы они во мне. Непорочность {Чистота} моя выше непорочности Девы, – Дева знала только чистоту {Было исправлено на: непорочность} тела, во мне чистота сердца, – я свободна, поэтому во мне нет обмана, нет притворства; я не скажу слова, которого не чувствую, я не даю поцалуя, который мне не сладко давать. Но {Но то} есть во мне нового, чего не было и в них, – оно и дает высшую прелесть тому, что было и в них, оно и само по себе составляет во мне прелесть, которая выше всего. Только с равным себе человеком сам человек вполне свободен. Господин стеснен {натянут} перед слугою, потому что слуга стеснен перед ним; {Далее было: а. господину б. это хорошо сказал один из друзей Девы, хотя и сам не понимал, что сказал: где страх, там нет любви, полнота любви несовместима с страхом.} общество низшего – не то общество, в котором {Далее было: легко} человеку всего легче и приятнее. {Далее было: Весело и легко только с равным} С низшим скучно, только с равным полное веселье. Вот почему не знал до меня полного счастья любви мужчина. А женщина – о, как жалка до меня женщина {Далее была: где низшая может только} – ведь подчиненным лицом, ведь рабским лицом была она. {Вместо: ведь ~ она – было: ведь она была рабою} А будучи в зависимости, она была в боязни, {Далее было: а где боязнь, так} она до меня слишком мало знала, что такое любовь: ведь где боязнь, там нет любви, это хорошо сказал один из друзей Девы, хоть сам не понимал, что он говорит. Поэтому, если ты хочешь одним словом сказать, что я, это слово: равенство. Без него для меня наслаждение {Далее было: и восхищение} телом, восхищение красотою его, благоговение перед чистотою сердца – скучны и гадки. Из него, из равенства – и свобода во мне, без которой нет меня.

Я все сказала тебе, что ты можешь сказать другим, все, что я теперь. Но теперь мое царство еще мало, я еще слаба, я еще не могу высказывать всю мою волю всем. Я скажу ее, когда {Далее было: все будут прекрасные люди} царство мое будет над всеми людьми, когда все люди будут прекрасны и телом, и сердцем, – тогда я скажу всем всю мою волю. Но тебе, – ты, твоя судьба особенно счастлива, тебя я не смущу, – тебе я не поврежу, сказавши, чем я буду, когда {Далее было: будут царствовать не над немногими, как теперь, а над} не немногие, как теперь, а все будут {станут} достойны признавать меня своею царицею; тебе одной я скажу тайны моего будущего. {Далее было: слушай} Клянись молчать и слушай.

Что она говорила, этого я не знаю. Я могу догадываться, что она говорила, – но я не знаю, – я уверен, что я не ошибаюсь в том, что я отгадываю, – но я не знаю. Та, от которой я слышал это, слышал этот сон, и которая здесь названа Верой Павловной, сказала мне: "Я клялась молчать и молчу". – "Я знаю, все равно, все равно". – "Может быть", отвечала она. "Вам было сказано вот что", я сказал ей. "Может быть, нет, может быть, да, я не имею права сказать вам ни да, ни нет – и к чему вам знать это? Этого еще нет, это еще невозможно, к чему ж вам знать? Но то, что было дальше, то уже не тайна, то я могу сказать вам". {К последующему тексту дата: 23 февр}

– О, любовь моя, теперь я знаю всю твою волю, но она смущает меня: я знаю, что это так, но я не знаю, как же это будет? Как будут тогда жить люди?

– Этого я одна не могу рассказать тебе, – ведь мы тогда будем неразлучны с моею старшею сестрою, с тою, которую ты знала гораздо раньше меня. – Сестра моя, иди к нам!

Является сестра своих сестер, невеста своих женихов.

– Здравствуй, сестра, – говорит она певице. – Здесь и ты, сестра? говорит она Вере Павловне, – пойдем же смотреть, как будут жить люди, когда я и сестра будем царствовать над миром. {Вместо: Этого я одна ~ над миром. было: Теперь ты знаешь всю мою солю, – смотри же, как будут жить люди по моей воле.}

Смотри, вот как они будут жить. Смотри, здесь и дети детей твоих.

Здание, громадное, громадное здание, каких теперь только по нескольку {по два} лишь в самых больших городах, – это здание стоит среди {среди поля} лугов, полей и рощ. Поля – это наши хлеба, {Далее было начато: луга – это} только не такие, как у нас, – густые, густые, {Далее было: колосья на них как кусты} изобильные, изобильные. – Неужели это пшеница? Кто ж видел такие колосья? Только в оранжереях могут вырасти такие колосья, из каких состоит вся эта нива. Поля – это наши поля, с нашими цветами, – но такие цветы только в цветниках у нас, какими покрыты эти поля. Рощи – это наши рощи, дуб и липа, клен и вяз – да, рощи те же, как теперь, – заботлив уход за ними, нет больного дерева в них, но рощи те же. Это здание – что ж это такое? Какой оно архитектуры? Такой нет теперь, – есть только один намек на нее, он стоит на Сайденгамском холме – чугун и стекло, чугун и стекло только. Нет, не только: это оболочка здания, это его наружные стены, а там, внутри – то уж настоящий дом, громаднейший дом, он одет {покрыт} этим хрустально-чугунным зданием как футляром, {Далее было начато: тут широк} оно образует вокруг него широкие галереи по всем его этажам, {Вместо: по ~ этажам; – было: по стенам;} а этот внутренний дом? из чего ж это он? {Далее было: тут опять более всего чугуна, – остальное камень.} Его стены каменные, с огромными окнами на галереи во всю вышину этажа, – но какие ж это полы и потолки? Из чего эти двери? Что это такое? Серебро? Платина? {Серебро? Платина? зачеркнуто и восстановлено. Далее было: Но нет, эти двери легки, как дерев} И мебель почти вся такая же – мебель из дерева, {деревянная мебель} тут только каприз, она, должно быть, только для разнообразия, {Далее было: что ж это такое} но из чего ж это вся остальная мебель? {Далее было: эти двери, потолки?} попробую подвинуть {взять это кресло} это кресло! {Далее было начато: видишь, как} Да, металлическая мебель легче нашей ореховой, {Вместо: Да ~ ореховой, – было: Да, оно легче нашего орехового} – что ж это за металл? {что ж это такое?} Ах, знаю теперь, {знаю теперь, вписано.} Саша мне показывал такую дощечку, это алюминий, да, Саша говорил, что рано или поздно алюминий заменит собою дерево, может быть и камень. Но как же все это богато! Везде алюминий и алюминий, и все стены в громадных зеркалах, и какие ковры на этом полу! Лишь в немногих местах пол оставлен не покрытым ими, {Вместо: оставлен ~ ими, – было: остался открытым} и тут видно, что он из алюминия, – тут играют дети, а с ними играют и большие – и как же танцевать по коврам? {Текст: Но как же все это ~ по коврам вписан.}

– Кто {Да, кто} ж живет в этом доме, который огромнее и {огромнее и вписано.} великолепнее дворцов? {Далее было начато: а. Иди на б б. Пойдем на балкон}

– Много здесь живет, здесь живут и дети детей твоих, – иди, {Далее было начато: я тебе} мы увидим.

Они идут на балкон, выступающий из верхнего этажа галереи, – как же Вера Павловна не заметила раньше, – по этим лугам, {Далее было: полям} нивам, рощам рассеяны группы людей: везде мужчины и женщины, старики, молодые и дети вместе, – они работают и поют, – что это они делают? Ах, это они убирают хлеб, – но как быстро идет у них работа! Но и как же им не петь? Их работа легка, {Далее было: они только ходят и управляют м} почти все за них делают машины, – и жнут, и собирают, и вяжут снопы, и отвозят {свозят} их, – люди почти только ходят и ездят и управляют машинами; еще бы им не петь, и еще не скоро шла их работа! Что это? Все переменяются, вместо них новые, а они куда ж идут? – Надобно часто менять работу, чтоб она не наскучила; эти работали уж час, довольно, они на час идут в мастерские, а работавшие час в мастерских пришли сменить их.

– О, какая веселая работа! Да, день зноен, но им, конечно, ничего, над тем местом, где работают, они развертывают полог, им прохладно под ним еще бы не жать так! Этак и я стала бы жать! И все песни, и все песни незнакомые, – нет, припомнили и нашу одну – помню ее:

Будем жить с тобой по-пански.

Эти люди нам...

{ Вместо стихотворения Кольцова: Будем жить ~ нам... – было начато другое: Раззудись...}

Все идут к зданию, прошел час, довольно работать поутру, теперь надолго отдых – до завтрашнего утра. {Далее было начато: а. Но они идут ко мне. Да. б. Ты познакомься} Но войдем опять в комнаты.

Половина громадной залы {Эта громадная зала} занята столами с кувертами на тысячу человек или больше, – их завтрак уж готов, – те старухи, те дети, которые не выходят на работу в поле и в мастерские, приготовили его, – они накрывают столы, – только старухи и дети, – это слишком легкая работа для других рук; кто может, делает то, чего еще не могут или уж не могут делать они.

– Смотри, какой чай, какое кофе, какой сыр, {Далее начато: и вет} какие закуски, часто ты имеешь такой завтрак? – а ведь ты живешь очень хорошо, – такое разнообразие?

– Нет, где ж мне такой; как можно; нет, это могут иметь только богачи.

– А при детях детей твоих все будут иметь его. Вот они входят, они не видят нас с тобою, – разговоры и шутки, {Вместо: разговоры и шутки – было начато: вот и [пе] шутки и} смех и песни не прерываются – и шепот, и пожимание рук.

Но завтрак кончен. {Но завтрак кончен, вписано.}

– Что это? Это бал?

– Да, каждый день два раза, потому это не бал, – и ты видишь, что здесь осталась, поочередно составляет хор и оркестр и танцует только третья, четвертая доля тех, кто был за завтраком, а ведь за завтраком не все были, кто был в поле, – ты видишь, что здесь больше чем наполовину детей, из других разве из пяти остался один.

– Где же другие?

– Они разошлись по своим библиотекам, по своим музеям, по своим аудиториям, {Далее было: по своим бил и шахм} наконец, больше всего просто гулять в сад, или разошлись {гулять ~ разошлись вписано.} по своим комнатам.

– Зачем же по своим комнатам?

– Одни для того, чтобы быть одним или со своими детьми, другие – это моя тайна, – зачем же был шепот и пожимание рук? Ты видела, этого было больше всего, ты видела, как горели их щеки, как горели их глаза. Я царствую здесь над всеми, да и как мне не царствовать здесь над всеми? Видишь, вечная перемена радостного {веселого} труда, пиров, наслаждения и неги отдыха, и всего больше {Далее было начато: служ} неги мною.

– Неужели ж это наша земля? Я слышала нашу песню, они говорили по-русски – неужели ж это мы?

– Да, ты вдали реку – это Ока; эти люди – мы, – ведь с тобою я – русская.

– И так будут все жить?

– Это все для меня сделано, и меня одушевляла делать это моя старшая сестра, та, которую ты знала прежде меня.

– И так будут все жить?

– Да, для всех вечная весна и лето, {Вместо: вечная ~ лето, – было начато: а. вечное лето б. вечный май в. вечный июнь г. вечный май и} вечная радость. Но я тебе показала только одну и меньшую часть их жизни, {и меньшую ~ жизни, вписано.} – смотри, вот они через два месяца. {Далее было начато: а. Ты видишь их де, смотри, это здесь б. Но оно в. Это начина г. Падает первый снег} Цветы завяли, листья начали падать с деревьев – картина становится уныла, – что смотреть на нее, ты видишь, на полях и в садах нет никого, {Далее было: иди в дом} на балконе холодно, иди в комнаты.

– Что это? Дворец совершенно пуст? Где ж они?

– Да ведь здесь становилось уж холодно и сыро, скучно и тяжело,_ зачем же им быть здесь?

– Но как же оставили все это?

– А почему ж не оставить? Разве ты думаешь – нужно стеречь тогда, когда у всех довольно всего? Впрочем, здесь осталось из двух тысяч человек 5-6 оригиналов, которым {Далее было: нрави} на этот раз вздумалось, показалось приятным развлечением побыть здесь несколько времени {Далее было: вдали от} – в глуши, в уединении, – показалось {Далее было: приятно погулять по снегу, полюбоваться на блестящий снег, на} любопытно испытать осеннюю погоду, – вероятно, они скоро уедут, но потом беспрестанно будут здесь переменяться партии по нескольку человек, любители зимних прогулок, – они будут приезжать сюда провести несколько зимних дней, – летом все едут сюда, потому что здесь хорошо, а зимою что здесь делать? Работы нет, {Далее было: а. скучно б. и все уезжают туда} видишь, эта страна служит для них дачею, летом для всех, надолго, зимою – для немногих надолго. А летом сюда приезжает очень много народа кроме нас, – мы с тобою были в доме, где видели почти одних наших, – но {Далее было: таких домов не очень много, – в большей части летом переменяется много различного народа} есть множество таких домов, может быть половина, в которые приезжают на лето совершенно другие народы, – всякие, с юга, для разнообразия пожить, то есть и поработать лето на севере. Есть множество и таких домов, в которых наши {русские} и иностранцы живут вместе.

– Но где ж наши теперь?

– Да везде, где тепло и хорошо. Но больше всего их в той стране, которую я тебе покажу. Полетим.

Горы одеты садами – эти горы когда-то были голые скалы, теперь они покрыты толстым земли, и на них среди садов растут рощи самых высоких деревьев; внизу, во влажных ложбинах, плантации кофейного дерева, финиковые пальмы, смоковницы, {Вместо: смоковницы – было начато: фигов} олеандровые деревья.

– А что это за поля? это не наш хлеб?

– Нет, сахарный тростник, рис. {Далее было: одна только – среди рощ, полей – ту}

– Что это за гора {Вместо: Что это за гора – было: Что это, [вид этой горы] [зна] [которая на] форма этой горы, которая видна} далеко на северо-западе? Форма ее знакома, – неужели?

– Да, ты отгадала, это Синай.

– Но ведь на юг и восток от Синая песчаная, бесплодная пустыня?

– Была; теперь, как видишь, нет.

Опять дом, такой громадный, из чугуна и стекла, – но внутри настоящий дом под этим футляром, уж совершенно не такой, какой она видела {Вместо: она видела – было: видно там} у нас, на севере: стены громадной толстоты, массивные, окон мало. Зачем же это так?

– Здесь нужна прохлада; толстые стены дают прохладу; здесь небо так безоблачно, солнце так ярко, что люди {Далее было: которые возвращаются в дом} в своих жилищах любят для разнообразия несколько меньше света, {Вместо: несколько ~ света, – было: полусвет} но ведь здесь так хорошо на воздухе, что в комнатах они только отдыхают, – а для отдыха (и для меня, прибавляет она с улыбкою) приятен полусвет.

– Но кто и в комнатах хочет иметь полный солнечный {Вместо: полный солнечный – было: яркий} свет?

– Конечно, может иметь его сколько хочет, – смотри, в нескольких десятках от главного здания большие павильоны, – видишь, они самой легкой постройки, – видишь, в одних из них больше окон, чем в домах нашего севера, другие почти сквозные; кому где угодно, тот там и проводит время. Теперь войдем в дом, уж вечер, время отдыха, ты посмотришь, как они проводят вечер.

– Но нет, послушай, как же это могло все сделаться?

– Что – как сделаться?

– Что песчаная {песчаная вписано.} пустыня обращена в плодороднейшую землю, где теперь проводят две трети года сотни миллионов наших, уезжающих к себе на прежнюю родину, вместе с сотнями миллионов других людей, {имеете ~ людей, вписано.} только на четыре лучших месяца?

– Как что сделалось? да ведь это же сделалось не в один год, не в два, {Далее было начато: покрывали землю плодородн} – скрепляли глиною, илом, орошали, проводили каналы версту за верстой, – и шли шаг за шагом вперед, и теперь {теперь еще} вот уж возделана половина этой пустыни, и дело все подвигается понемногу, – но как прежде были оазисы плодородной земли среди пустыни, так теперь оставлены для разнообразия, для развлечения небольшие куски пустыни среди плодородной земли.

– Но как же это все? Положим, постепенно, но ведь все-таки какие громадные средства были нужны...

– Если бив твое время люди употребляли на рассудительные вещи половину тех средств, которые тратили на вредный вздор, вроде войны и приготовлений к ней, да сбирания средств для нее, да на всякие ссоры между собою, на хвастовство и всякие глупости, и если б половину тех средств, которые употребляют на рассудительные дела, они употребляли расчетливо, самым выгодным образом, – ив твое время люди могли бы жить уж очень изобильно и могли бы делать решительно всякие работы для приготовления еще лучшей жизни, для преобразования лица земли так, чтоб было им {Далее было: где} просторно селиться, где природа хороша. {Далее начато: ведь с той поры} Вспомни свою мастерскую: какие были у вас лучшие средства против других? А ведь твои девушки имели в десять раз больше довольства и в сто раз больше радости, чем другие, занимаясь тою же работою с таким же искусством; отчего это? {Далее начато: От хорошего} Только от рассудительного, выгодного употребления средств. А с твоей поры прошло много времени, – оно прошло недаром, – много нового, хорошего придумали люди, потому что все больше и больше думали о дельном, вместо вредного вздора; но смотри же, как они проводят вечер, – там на родной даче ты видела их за завтраком, в промежуток, – долгий промежуток между двумя отделениями работы, – тогда почти никто не сменял своего рабочего платья, оно было хорошо, такое, какое в твое время носили люди твоего состояния, – половина из них устроила себе то, что показалось тебе балом; {Вместо: то ~ балом; – было: бал, но ведь тоже наскоро, без большого} нет, это было короткое, импровизованное веселье; теперь ты посмотри, как проводят они вечер, время настоящего отдыха, время настоящих наслаждений. Уж три часа прошло после заката солнца, {Вместо: Уж ~ солнца – было: Солнце зашло} мы увидим середину их вечера.

Они входят в дом. Опять громадный зал, как ярко освещен он, чем? Нигде не видно люстр и канделябров. В центре потолка зала {Вместо: В центре ~ зала – было: [На] В четырех углах зала, углах, в} большая {большая матовая} площадка из матового стекла, – через нее идет солнечный свет, ровный, белый, {Далее было: яркий} – ах, это электрическое освещение! – в зале около тысячи человек народа, – что это? придворный бал? – так роскошна одежда женщин, но нет, этот покрой одежды не тот, видно, что другие времена, – есть несколько и в платьях нашего покроя; – они оделись так для разнообразия, для шутки, но преобладает тот характер платья, какой был в древнем мире: {Вместо: в древнем мире: – было начато: у гр} и на мужчинах, и на женщинах широкое, длинное, без талии, {Далее было: а. Начато: но его, большей частью б. и без рукавов} – что-то вроде хитонов, иматиев, стол, тог, – как скромно {хорошо} и прекрасно, {Далее было: обри} как мягко и изящно обрисовывает оно формы! Какой оркестр! Какой хор! В оркестре и хоре тоже люди беспрестанно меняются: одни входят, которым хочется отдохнуть от танцев за музыкою или пением, другие выходят, чтоб танцевать, – и ведь это кажется просто: у них бал, они веселятся и танцуют, {Далее было начато: но разве может} – но какую энергию веселья выражают эти слова! Ведь эти наработались, – кто не наработался вдоволь, тот {тот не может так веселиться, и тот} не приготовил нервы, чтоб чувствовать полноту веселья, и теперь веселье простых людей {Далее было: сильнее, главное, более увлекательно} более радостно и свежо чувствуется рабочими людьми, когда им удается веселиться, чем нами, но ведь у них скудные средства для веселья, а здесь они богаче, чем у нас, и ведь их веселье смущается воспоминанием недостатков и неудобств, лишений и страданий, смущается предчувствием {Далее было: опасением} того же и впереди, – это краткий миг забвения нужды и горя, а разве нужда и горе могут быть забыты вполне? Разве песок пустыни не заносит, разве миазмы болота не заражают и некоего клочка хорошей земли с хорошим воздухом, который лежит между пустынею и болотом? А здесь нет ни воспоминаний, ни опасений нужды и горя, – здесь воспоминания только вольного {вольного вписано.} труда в охоту, {в охоту, вписано.} довольства, добра {веселья} и наслаждения, ожидание только вольного {вольного вписано.} труда в охоту, веселья, {Далее было: добра и} довольства, добра и наслаждения. Нет, теперь нет такого веселья! Как все они цветут здоровьем и силою, как стройны они, как грациозны, {как ~ грациозны, вписано.} как правильны и нежны, как энергичны и выразительны их черты! Это счастливые красавицы и красавцы, ведущие жизнь {дельную жизнь} труда и наслаждения, – как им не веселиться? Где теперь такие люди? Где теперь такое веселье? {Текст: и ведь их веселье ~ такое веселье? вписан.} Ведь у рабочих людей {у рабочих людей вписано.} нервы только крепки {здоровы} и потому способны к сильному ощущению веселья, – а ведь эти их {Вместо: эти их – было: они} нервы грубы, – а здесь нервы крепки, {Далее было: и впечатлительны } как у наших рабочих людей, и впечатлительны, как у нас, – восприимчивость к веселью, {Вместо: восприимчивость к веселью, – было: вся сила} как была в рабочих людях твоего времени, со всею тонкостью {чувствительностью} ощущений, как какая была у образованных {у развитых} людей твоего времени, они имели {Далее было: совершенно такой же образ людей твоего времени, и энергию рабочего} все нравственное развитие образованных людей твоего времени и все физическое развитие крепких {здоровых} рабочих людей твоего времени, – суди же, как живо их веселье!

– Вольная воля, {Вся воля,} вольная воля! Шумно веселится половина моих людей – а другие, где они? Везде они – и по библиотекам, и в музеях, и в аудиториях, {Далее было: и в тени садов} и в аллеях рощ, {Далее было: и под группами роскошных деревьев садов, густых благоухающих деревьев} и в густых благоухающих садах, {и в своих уединениях} и группами, и уединенные; и в своих комнатах, но в комнатах немногие уединяются; {Далее начато: такие все} – нет, мало одиночек отдыхают в своих комнатах, {Далее было начато: а. из комнат б. мы сто в. я сказала тебе, что в комнатах} – ты не слышала, что в комнатах, – занавесы дверей толсты, в несколько рядов, они поглощают звуки, – здесь каждая комната {Далее было: уединенный} неведомый, неслышный приют, когда хочет быть неведомым, недоступным, неслышным для других приютом, но я {но ты} скажу тебе, что в них царствую я, – ты видела, с бала уходят, ты видишь, на бал приходят, – это я увлекаю {Далее было: это мое царство} из огромного аванзала моего царства в недоступные, неслышные {Вместо: в недоступные, неслышные – было: в уединенные} приюты, где царствую я, это я возвращаю их царства опять на легкое веселье!