Текст книги "Что делать (Черновая редакция романа, варианты, наброски)"
Автор книги: Николай Чернышевский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 36 страниц)
– Знаешь, зачем я к тебе приехала? – и хохочет, – да, де-Мерик, только голос несравненно лучше.
– Да кто ж ты {ты такая} – ведь ты не де-Мерик?
– Нет.
– Ведь ты Бозио?
Певица хохочет. – Узнаешь; а нам надобно заняться тем, за чем я к тебе пришла. Я хочу читать с тобою твой дневник. {Против слов: ведь ты ~ дневник. – дата: 26 янв}
– У меня нет никакого дневника, я никогда не вела его, – говорит Верочка.
– Посмотри, что ж это лежит на столике у твоей кровати? {Вместо: Посмотри ~ кровати? – было: А что ж у тебя в руках?} Верочка смотрит – на столике лежит толстая тетрадь с надписью: "Дневник В. Л." {В. П. Л.} Откуда взялась эта тетрадь? Верочка берет ее, раскрывает, – тетрадь писана ее рукою – когда же? {Против текста: Верочка смотрит ~ когда же? – дата: 27 янв.}
– Читай последнюю страницу.
Верочка читает: "Снова мне приходится часто сидеть одной по целым вечерам – но это ничего, я так {я к этому} привыкла".
– И только?
– Только.
– Нет, ты не все читаешь!
– Здесь ничего больше не написано.
– Меня не обманешь, – а это что?
Из-за полога протягивается рука, – как хороша эта рука, – нет, это не рука Бозио, только у Фиоретти {Вместо: только у Фиоретти – было: разве это Ф В рукописи Фьорито} такие руки, – и как же она протянула руку через полог, не раскрывая полога? {Вместо: не раскрывая полога? – было: Ведь полог не раскрыт?}
Рука дотрогивается до строк.
– Читай, – говорит гостья.
Что за странность? На странице выступают под ее рукою новые строки.
– Читай, – повторяет гостья. Верочка читает:
"Нет, одной скучно теперь, это прежде мне не было скучно. Отчего это раньше мне не было скучно одной?"
– Переверни страницу назад, – говорит гостья.
Вера Павловна перевертывает страницу. "Лето нынешнего года..." Кто ж так пишет дневник? Надобно было написать 1855, положим, июль или июнь, и написать, какое число, а тут: "лето нынешнего года". Кто ж так пишет в дневниках? "Мы едем, по обыкновению, за город {Было начато: Мы едем за}. В этот раз едет с нами миленький. (Ах, так это август – какое же число; не помню, кажется, около 10, это про ту поездку, после которой бедный мой миленький захворал.) Как это приятно".
– Только? – говорит гостья.
– Только.
– Нет, ты не все читаешь. А это что?
Снова сквозь нераскрывающийся полог является рука, снова касается страницы, снова выступают новые строки. {Против текста: Снова ~ новые строки. – дата: 28 янв}
"Миленький все время гулянья говорил {спорил} с этим несносным Рахметовым {Ральгиным} – или, как они все зовут его в шутку, ригористом – и с другими его товарищами, подле меня посидел {В рукописи: едва посидел} едва четверть часа, кроме того времени, когда мы сидели рядом в лодке, – да и тут больше говорил с Рахметовым. – 11 августа у нас сидели {Вместо: у нас сидели – было: снова сидели} студенты, миленький весь вечер говорил с ними. Зачем {Почему} он отдает им так много времени, мне так мало? У него много занятий; так, но ведь {Далее было: он отдыхает же, ведь он сам мне говорит: я читаю этот вздор только для отдыха, а собственно этого не стоит читать, – почему же отдых только за книгою, а [не со мной] не в разговоре со мной?} не все же время он работает, – ведь он сам говорит, что {Далее начато: много времени} и отдыхает, думает о чем-нибудь только для отдыха, {Далее начато: или читает какую-нибудь} почему ж он отдыхает и думает один, почему не со мною?"
– Переверни еще несколько листов {Вместо: еще ~ листов – было: еще страницу. За месяц или за полтора. Верочка посмотрела на последнюю страницу третьего дня. Как это странно написано, надобно было написать 23 дек, – еще, – еще лист назад. Несколько листов} назад.
"Я {а. Мы б. Я задумала} на днях открываю швейную и отправилась к Жюли просить заказов. {Далее начато: а за мной зае} Миленький заехал к ней за мною. Она велела подать {Она поставила} завтрак, велела {стала} подать шампанское. Заставила меня выпить почти два стакана. Мы с нею {Было начато: Я так} начали шалить, бегать, бороться. Так было весело".
– Будто только? – Снова рука гостьи касается страницы, снова выступают новые строки.
"А миленький смотрел и смеялся. Почему ж бы ему не пошалить с нами? Ведь это было бы {Нам было бы} еще веселее. Разве это было бы неловко принять участие в нашей игре? {Далее начато: или не сумел бы} Нисколько; но нет, у него такой характер, – он только не мешает, он одобряет, он радуется – и только".
– Переверни страницу.
"Ныне мы с миленьким были в первый раз у наших после моей свадьбы. Мне было так тяжело видеть, как я раньше жила. Миленький мой, от какой отвратительной {ужасной} жизни он меня избавил. Ночью мне при снился страшный сон: будто маменька упрекает меня в неблагодарности и говорит правду, но такую страшную правду, что я начала стонать, – миленький услышал этот стон и вошел в мою комнату, – а я уж пела – все во сне, потому что пришла моя любимая красавица и утешила меня Миленький был моей горничной. Так было стыдно. Но он так скромен только поцаловал мое плечо". {Далее было: Разве только? Читай дальше.}
Опять рука касается страницы, опять выступают новые слова.
"А ведь это даже как будто обидно". {Далее было: Тогда мне это понравилось.}
– Переверни страницу.
"Нынче я ждала своего друга Дмитрия {Лопухова} на бульваре подле нового моста: там живет {была} дама, у которой думала я жить гувернанткой. Но она не согласилась. Мы воротились домой очень унылые. Я в своей комнате перед обедом думала все о том, как лучше умереть, потому что нельзя так жить, как я живу теперь, – вдруг за обедом Дмитрий говорит: "Вера Павловна, пьем здоровье моей невесты и вашего жениха!" – я едва могла удержаться, чтоб не заплакать тут же при всех от радости о таком неожиданном избавлении. После обеда мы долго говорили с Дмитрием о том, как мы будем жить. Как я люблю, он выводит {избавляет} меня из подвала".
– Читай же все снова...
"Так неужели я люблю его за то, что он выводит меня из подвала? Не самого его, а свое избавление из подвала?"
– Переверни, читай самую первую страницу.
"Ныне, в день моего рожденья, мы в первый раз говорили с Дмитрием, и я полюбила его. Я еще ни от кого не слышала таких благородных, утешительных слов, – как он сочувствует всему, что требует {нуждается} сочувствия; хочет помогать всему, что требует помощи; как он уверен, что счастье возможно, что оно должно быть, что злоба и горе не вечно, что быстро {скоро} идет к нам новая, светлая жизнь. Как у меня расширялось сердце, когда я слышала эти уверения человека серьезного, ученого – ведь они подтверждали мои мысли, как добр он был, когда говорил о нас, бедных женщинах, – каждая женщина полюбит такого человека. Как он умен, как благороден, как он добр!" {Далее было: Разве только? Читай дальше.}
– Хорошо, переверни опять на последнюю страницу.
– Но эту страницу я уже прочитала.
– Нет, это еще не последняя. {Далее было: 22 декабря. Но эта страница была} Переверни еще лист.
– Но этом листе ничего нет. {Вместо: Но ~ нет. – было: И он был Далее дата: 29 янв}
– Читай же, – видишь, как много написано на нем.
Снова выступили от прикосновения руки гостьи строки, которых не было раньше, – и Вера Павловна читает:
"Он человек благородный, {Далее было: я за это полюбила} он мой избавитель. {Далее было: за это полюбила} Но {Далее было: а. сходны ли мы б. благородство в. Такую любовь Кирсанову внушает благородство} благородство внушает приязнь, избавитель награждается признательностью, {Вместо: избавитель ~ признательностью, – было: за него [Кирсанову] избавителю внушается признательность.} преданностью. Разве у него натура, может быть, более пылкая, {Вместо: Разве ~ пылкая, – было: а. Начато: Сходны ли б. Разве [любовь за] та любовь, которая называется страстною любовью [внушается], более сходна с чувством и вся только и [ огромного благородства, великих услуг] [он страст] [у него характер более страстный] У него натура может быть более страстной} чем у меня. Когда кипит кровь, ласки его жгучи. Но есть {Но только есть ли у меня} другая потребность {Далее было: а. Начато: кто б. любуется ли он} – потребность тихих, долгих ласк. Знает ли он ее? Сходны ли наши характеры? Сходны ли наши потребности? Он готов умереть для меня – и я для него – но {Далее было: а. живая эта приязнь б. наша приязнь – любовь ли? Любовь то [для меня] к нему – я такую любовь} довольно ли этого? Мыслями ли обо мне живет он? Мыслями ли о нем живу я? Люблю ли я его такою любовью, какая нужна мне? Раньше я не чувствовала этой потребности тихой {долгой} нежности, – нет, мое чувство к нему не..."
– Гадкая, злая, {Далее было: проклинаю тебя! вскрикнула Вера Павловна} зачем ты здесь? Я не звала тебя! Уйди, я не хочу читать! – Вера Павловна бросает тетрадь.
Гостья смеется тихим, добрым, таким нежным, таким увлекательным смехом: {Далее было начато: Я не хожу без} – Да, ты не любишь его.
– Проклинаю тебя!
Вера Павловна просыпается с этим восклицанием {Далее было: а. она вся дрожит страшно б. она вся дрожит} и быстрее, чем сознала, что она только видит сон и что она проснулась, {Далее было начато: уже бежит в испуге того, чтоб прямо бежать [иск] за} она уж вскочила, она бежит.
– Мой милый, ласкай меня, защити меня, мне снился страшный сон! {Далее было: мне снился} Она жмется к мужу. – Милый мой, ласкай меня, будь нежен со мною, защити меня!
– Верочка! Что с тобою? – Муж обнимает ее. – Ты вся дрожишь, ты бледна, босая ты бежала по холодному полу; {Далее было: – Верочка} моя милая, согрейся здесь, дай мне поцаловать эти ножки, согреть их.
– Да, ласкай меня, спаси меня, мне снился гадкий сон, мне снилось, что я не люблю тебя.
– Милая моя, кого же ты любишь, как не меня? Нет, это пустой, смешной сон.
– Да, я люблю тебя, только цалуй меня, ласкай меня; я тебя буду любить, я тебя люблю! ласкай меня!
Она крепко обнимает мужа, вся жмется к нему и, успокоенная его ласками, тихо засыпает, цалуя его.
В это утро Дмитрий Сергеевич {Далее было: не идет, проснувшись} не идет звать жену пить чай, – она здесь, {спит здесь} прижавшись к нему, – она еще спит. Он думает, {Он боится} смотря на нее: "что это с нею? чем она была испугана? что снилось ей?" – Оставайся здесь, Верочка, я принесу сюда чай, {Далее было: а ты лежи, – так я} не вставай, мой дружочек, {Далее было: зачем?} умываться. Я подам тебе, ты умоешься, не вставая.
– Да, я не буду вставать, мне так хорошо здесь, какой ты умный, миленький, как я тебя полюблю! Вот я и умылась, неси сюда чай – нет, прежде обними меня, мой миленький, – и она долго не выпускает его из своих объятий. – Ах, мой миленький, какая я смешная, как я к тебе прибежала, что теперь подумает Маша? Нет, мой миленький, мы это скроем от нее, что я проснулась у тебя. Принеси мне сюда одеваться. Ласкай меня, мой миленький, ласкай меня, я очень люблю тебя, тебя мне нужно любить – я буду любить тебя, как еще не любила.
Комната Веры Павловны теперь стоит пустая. {Вместо: теперь стоит пустая – было: пустая} Она, уж не скрываясь от Маши, поселилась в комнате мужа. "Как он нежен, как он ласков! Мой милый, и я могла думать, что ты не любишь меня, что я не люблю тебя? {Далее было: Вера Павловна хо} Какая я смешная".
– Верочка, теперь ты успокоилась, моя милая, скажи же мне, что тебе приснилось третьего дня?
– Ах, мой миленький, ничего, пустяки, – мне только приснилось, что я тебе сказала, что ты мало ласкаешь меня, – а теперь мне так хорошо, мой милый. {мой друг} Зачем мы всегда не жили с тобою так? Тогда мне не приснился бы этот гадкий сон, – страшный, гадкий, я не хочу помнить его.
– Да ведь без него мы не жили бы так, как теперь.
– Правда, мой миленький, я очень благодарна ей, этой гадкой, она не гадкая, она хорошая. {добрая.}
– Кто она? у тебя новая подруга? {Далее было: так}
– Да, мой миленький, новая, ко мне приходила какая-то женщина с таким очаровательным голосом, гораздо лучше Бозио, – и какие у нее руки, мой миленький, – ах, какая дивная красота, – только я руку и видела, мой миленький, сама она пряталась за пологом, мне снилось, что у моей кроватки, – той, брошенной, – есть полог и что она прячется за ним, – но какая дивная рука у нее, мой милый! и она пела мне про любовь и подсказывала мне, что такое любовь; я поняла теперь, мой милый, – какая глупенькая была я раньше, мой миленький, я не понимала {Далее было: какая глупая} – ведь я была девочка, мой миленький, глупенькая девочка?
– Моя милая, всему своя пора: и то, как мы раньше жили с тобою, любовь, и то, как теперь живем, – любовь. Одним нужна одна, другим – другая любовь; раньше тебе было довольно одной, теперь нужна другая. Да, ты стала женщиной, мой друг, {Вместо: стала ~ друг – было: из девочки стала женщиной, мой друг, как хороша ты стала} и то, чего не нужно было тебе раньше, стало нужно теперь.
Проходит неделя, две. Верочка нежится после обеда, – ведь теперь в своей комнате, в своей комнате бывает она только за делом, {Далее было: а. и странно б. смешно} – диван вынесен из комнаты Дмитрия Сергеевича, ему нет места, он в комнате Веры Павловны, а на его месте стоит кроватка Веры Павловны, – кроватка {она} узенькая, но тем лучше – ведь {Далее было: Вера Павловна так обнимает мужа, когда спит} подушка Веры Павловны его грудь, ей просторно, она умеет так хорошо, ловко прилечь, обнявши его, – Верочка нежится после обеда на своей кроватке, у кроватки сидит муж и любуется на нее.
– Ах, мой миленький, зачем ты цалуешь мои ноги? Ведь я этого не люблю. {Далее было: Да? и не люби}
– Да? ну, значит, я обижаю тебя, – и буду обижать.
– Миленький мой! Ты во второй раз избавляешь меня – спас меня от злых людей, спас меня от себя самой! Ласкай же меня, милый, ласкай меня!
Проходит месяц.
Верочка опять нежится после обеда на своей кроватке в комнате мужа, она обняла мужа, прилегла к нему головой на грудь, – но она задумывается, задумывается – и на глазах слезы; он цалует ее, но не прогоняет поцалуями слез – они тихо льются.
– Верочка, милая моя, что с тобою?
Она плачет и молчит, – нет, она отерла слезы.
– Нет, не ласкай меня, мой милый. Довольно. Благодарю тебя. – Она {И она} смотрит ему в глаза. – Благодарю тебя, ты так добр ко мне.
– Добр, Верочка? Что это значит?
– Добр, мой милый; ты добрый.
Через два дня. Вера Павловна опять нежится, – нет, не нежится, а только лежит и думает, – в своей комнате на его диване. Он сидит подле нее, обнял ее, думает.
Лопухов: "Да, это не то. Во мне нет того".
Вера Павловна: "Какой он добрый. Какая я неблагодарная!"
Вот что они думают.
Она говорит:
– Мой милый, иди к себе, занимайся или отдохни.
– Зачем же, Верочка, ты гонишь меня? Мне здесь хорошо.
– Нет, иди, мой милый, ты довольно делаешь для меня, – иди, отдохни.
Он начинает цаловать ее, и она забывает свои мысли, и ей опять так сладко и легко дышать. – Благодарю тебя, мой милый.
Проходит два дня. {Другой день} А Кирсанов совершенно счастлив. Трудновата была борьба в этот раз, но зато сколько и довольства собою. – Он честен. Да. Он сблизил их. Он лежит на своем диване и думает: "будь честен, и будет отлично, – какое простое правило! {Далее было: И ведь} – Счастливы те, кто родился с наклонностью понять его. И я довольно счастлив в этом отношении. Конечно, я очень много, может быть больше, чем натуре, обязан развитию. {Вместо: Конечно ~ развитию. – было: Но как нужно очень большое развитие ума.} А постепенно будет развиваться это в обычное правило, которое будет внушаться всем воспитанием, всею обстановкою жизни. Тогда как легко будет всем жить на свете, – так, как теперь мне. Да, {Далее начато: да, здесь и сам доволен, и они довольны – не риго} я очень доволен. Надобно, однако, зайти к ним. Я не был уж около месяца. Пора, хоть это уж и неприятно мне. Теперь меня уж не тянет к ним. {Далее было начато: но мне как-то неловко, так как для меня все прошло} – Но пора, – на-днях заеду {зайду} на полчаса. Или лучше не быть, – кажется, можно и не быть, – побываю через два-три месяца, – кажется, уж отступление сделано вполне, маневры кончены, скрылся из виду, и не заметят, две недели или три месяца не буду я у них".
А Лопухов входит в комнату жены, берет на руки свою Верочку, несет ее на ее кроватку. – Отдыхай здесь, мой друг, – и любуется на нее. Она задремала, улыбаясь. Он сидит и читает. А она уж снова открыла глаза и думает: {Против текстов: Проходит два дня ~ я у них" и: А Лопухов ~ и думает: – знаки перестановки: 2) и 1)}
"Как у него убрана комната: кроме необходимого нет ничего. Нет, и у него есть и свои прихоти: этот ящик сигар, который я ему подарила {подарила еще} в прошлом году, – он еще стоит на окне, ждет своего срока. {Далее было: едва ли кто из всех наших знакомых знает} Как он любит старые сигары, – да, ведь он теперь знает в них толк, – это для него единственная роскошь, единственная прихоть. Нет, и вот еще прихоть, – фотография этого старика, {Далее начато: двух} – какое благородное лицо у старика! Какая смесь наивности и проницательности в его глазах, во всем выражении лица! Сколько хлопот было Дмитрию достать эту фотографию, – ведь портретов Овена нет нигде, ни у кого. Писал ему три письма, двое из бравших письма не могли отыскать старика, третий нашел. Как он был счастлив, когда получил эту фотографию и письмо от святого старика, {Вместо: святого старика – было: старика} как он зовет его, в котором старик хвалит меня по его словам. А вот и другая роскошь: мой портрет. {Далее было: А сколько времени он собирал на него деньги, – говорят, портрет хорош – еще бы, ведь он обошелся ему, кажется,} И только. {Далее было начато: В самом деле? Неужели так дорого? Ведь не все} Неужели дорого стоило бы купить {повесить} какие-нибудь гравюры или фотографии, как у меня? – Нет, это не потому, что дорого, а потому, что ему не нужно это. {Далее было вписано: В моей комнате цветы – у него нет цветов? Ведь это так мило, а у него нет и цветов, а у Кирсанова} А отчего ж мне приятно, что в моей комнате стены не голые? У него нет и цветов, которых так много в моей комнате, – отчего мне нужны цветы, а ему не нужны? Неужели оттого, что я женщина? Что за пустяки! Или это оттого, что он серьезный, ученый человек? Но ведь у Кирсанова комнаты точно так же убраны – у него есть и гравюры, и цветы, – а ведь он тоже ученый и серьезный человек".
– "И почему ему скучно отдавать мне много времени? – думает опять Вера Павловна. {думает опять Вера Павловна вписано.} – Ведь это ему стоило усилия? неужели оттого, что он ученый и серьезный человек? Но ведь Кирсанов... Нет, {Далее было: не хочу думать этого, это гадко думать} он добрый, добрый, он все для меня сделал, он все готов для меня сделать, – кто может так любить, как он? {Далее было: этот месяц я его больше люблю, я только его люблю и буду любить} Я его люблю, и я готова на все для него".
– Верочка, а ты уж не спишь?
– Миленький мой, отчего у тебя в комнате нет цветов?
– Изволь, мой друг, я заведу, завтра же. Мне просто не случилось подумать об этом, что это хорошо; а это очень хорошо.
– И о чем я тебя еще просила бы: купи себе фотографий, – или лучше я тебе куплю на свои деньги, и цветов и фотографий. {Далее было: Дня через два после этого Лопухов вошел к Кирсанову и сказал очень просто:
– Я зашел звать тебя к нам, – ты нас совсем забыл.
– С удовольствием, только вы не претендуйте на мою забывчивость: ты знаешь, сколько у меня работы. Но, пожалуй, нынешним вечером я могу располагать.
В самом деле, отказаться не будет ли неловко; не возбудит ли это подозрений? Нет, нисколько.
– У меня нынешний вечер занят, Дмитрий [ты извинишь меня], но в другой день – когда хочешь. Но вы не сердитесь на меня: [ведь я] ты знаешь, я от души люблю вас, но у меня столько занятий.
[– Понятно, Александр, ты готовишься к экзаменам.
– Каким? Я, кажется, уж выдержал все, какие нужно, – не то, что ты, недоучившийся студент.
– А что, Александр, как ты думаешь: порядочные люди наблюдают друг за другом?
– С ученою целью – почему порядочному человеку не понаблюдать и другого порядочного человека, как всякое другое существо? Но с житейской, я теперь говорю, не стоит наблюдать человека [так] тому, кто знает людей: и без наблюдений можно все знать и видеть вперед].
– Ну, когда случится, только пожалуйста не забывай нас. Ты нас не боишься?
– С какой стати?
– Так.
– Дмитрий, чем я подал тебе повод так говорить со мною?
– А разве нужны поводы, Александр, и что особенного я сказал? – Ничего. Я просто пошутил. [Но ты, кажется, . . . Послушай, что я тебе скажу еще, так, в шутку: как ты полагаешь: а я вижу, как ты полагаешь, мы с тобою знаем человеческое сердце?
– Не знаю, знаем ли мы его, но ты знаешь.]
– Слушай, Александр, я тебе предложу чисто теоретический вопрос: ревность естественное чувство, или нет? [Если два друга расходятся] Если расположение двух приятелей изменилось, на это должна быть причина, или нет?
– Вероятно.
– Мы были с тобою дружны, или нет? Тянуло нас делить время друг с другом, пли нет?
– Да.
– Осталось это чувство во мне, расположение во мне? Ты молчишь?
– Да.
– А в тебе? Я постоянно захожу к тебе и не так, что}
– Милая моя, тогда действительно они будут для меня приятны. Верочка, ты была задумчива, ты думаешь о своем сне. {ты была ~ сне. вписано. К этой же фразе относится зачеркнутый текст: Что это за перемена в Верочке? думал Лопухов. Угадать нетрудно.} Мой друг, позволишь ли ты мне просить тебя, чтобы ты рассказала {Вместо: чтобы ты рассказала – было: что ты видела} мне побольше {подробно} об этом {о том} сне, который так напугал тебя?
– Мой миленький, мне так тяжело вспоминать его.
– Но, Верочка, может быть полезно будет мне знать.
– Изволь, мой миленький. Мне снилось, что я скучаю оттого, что не поехала в итальянскую оперу, что я думаю о ней, о Бозио, {Далее начато: хотела познаком с Бозио} и ко мне пришла какая-то женщина, которая все пряталась за пологом и велела читать мне мой дневник, – у меня там было написано все только о том, как мы с тобою любим друг друга, а когда она дотрогивалась рукою до страниц, на них выступали новые слова, говорившие, что я не люблю тебя. {Далее начато: а. Прости меня, Верочка б. Благодарю}
– Прости меня, мой друг, что я еще спрошу тебя. Ты только видела во сне?
– Милый мой, неужели, {неужели не только} если б не только, я б не сказала тебе? {Далее было: Разве я стану скрывать от тебя}
Это было сказано так нежно, так искренно, так просто, что Лопухов почувствовал волнение, сладости которого всю жизнь не забудет тот, кому счастье дало испытать его, – о, как жаль, что немногие, очень немногие мужья могут иметь это чувство. {Далее было: Вот нагрела за [все] любовь и} Все радости счастливой любви ничто перед этим чувством, – оно навсегда наполняет чистейшим довольством, самою святою гордостью грудь человека: в словах Веры Павловны, сказанных с некоторою грустью, слышался нежный упрек, – но ведь смысл этого упрека был: "друг мой, неужели ты не знаешь, что {Далее было: моим мужем} ты заслужил полное мое доверие, – жена должна скрывать от мужа {Далее было: муж от жены} тайные движения своего сердца – таковы отношения, в которых они стоят друг к другу, но ты, мой друг, держал себя так, что {Далее было: ты не только муж мой} от тебя {Далее было: я не} мне не нужно утаивать ничего, что мое сердце открыто перед тобою, как мною самой". Это великая заслуга в муже, эта награда покупается только высоким нравственным достоинством, – кто заслужил ее, тот {тот благородный} вправе считать себя человеком безукоризненного благородства, тот смело может надеяться, {Далее было: что он не будет знать упреков совести и} что совесть его чиста и всегда будет чиста, что мужество никогда не изменит ему, {Далее было: что он смело может смотреть в глаза каждому и что он выше всех,} что во всяких испытаниях он останется спокоен и тверд, что судьба почти не властна над миром его души, что с той минуты, как он заслужил эту великую честь, до последней минуты жизни, каким бы ударам ни подвергался он, он будет счастлив сознанием своего человеческого достоинства. Мы довольно знаем Лопухова, чтобы сказать, что он не был человек сентиментальный, – но он был так тронут словами жены, что стал на колени.
– Верочка, ты упрекнула меня, но этот упрек мне дороже всех слов любви. Прости меня, я оскорбил тебя {Далее было: а. смыслом б. но как я счастлив} своим вопросом, но как я счастлив, что мой дурной вопрос вызвал этот упрек. {Вместо: что мой дурной ~ упрек. – было: а. что оскорблением этим б. что услышал в. что слышу} Посмотри, слезы на моих глазах, со времени детства это первые мои слезы. {Вместо: со времени ~ слезы. – было: первые слезы мои [с тех пор как я], я не помню, чтоб} Он не сводил с нее глаз весь этот вечер, и ей ни разу не подумалось, что это он делает усилие над собою, чтоб быть нежным, и этот вечер был одним из самых радостных в ее жизни.
Но когда она заснула на коленях {на руках} у него, он положил ее в ее постельку, стал думать о ее сне. {словах.} Для него дело было не в том, любит ли она его, {Далее было: он думал о том} – это уж ее дело, в котором и она не властна, и он, как он видит, не властен, – его дело разобрать: из какого отношения явилось в ней предчувствие, что она не любит его.
Не первую это ночь сидел он долго в раздумье, {Далее было: а. он раздумывал б. Начато: он несколько уж } – уж несколько дней он видел, что не удержит за собою ее любви, – потеря тяжелая, конечно, но что ж делать? Если б он мог изменить свой характер, если б он мог бы приобрести то влечение к тихой неге любви, какого требовала ее натура, – о, тогда, конечно, было бы другое, – но он видел, что эта попытка напрасна: наклонности, которой не дала природа или не развила жизнь независимо от намерений, нельзя развить в себе усилием воли, а без влечения ничего не делается так, как надобно. Стало быть, вопрос о нем решен. Но что он может сделать для нее? Она еще не понимает, что в ней происходит, {Далее было: если б она более могла понимать} она еще не так много пережила сердцем, как он, – что ж, ведь она моложе его четырьмя годами, это натурально – не может ли он, более опытный, разобрать того, чего не в силах разобрать она? Как же разгадать ее сон? {Против фразы: Как ~ сон? – дата: 30 янв}
Скоро явилось у Лопухова предположение: причина ее мыслей должна заключаться в том обстоятельстве, из которого произошел ее сон. В этом поводе ко сну должна заключаться какая-нибудь связь с его происхождением. Она говорит, что скучала оттого, что не поехала в оперу. Он стал обдумывать ее образ жизни – постепенно все для него прояснялось. Большую часть времени, остающегося у нее свободным, находилась она, так же как он, {Вместо: находилась ~ как он – было: проходила у нее, так же как у него} в одиночестве. Потом началась перемена, – она была постоянно развлечена, теперь опять возобновлялось прежнее. {Далее начато: Ясно, что} Этого возобновления она уж не может принять равнодушно: оно не по ее натуре, – оно было бы не по натуре и большинству людей, особенно загадочного тут ничего нет. От этого было уж очень недалеко до предположения, что разгадка всего {Далее было: заключается} – ее сближение с Кирсановым и потом удаление Кирсанова. Почему ж Кирсанов удалился? Он выставлял причиною недостаток времени, множество занятий. Но человека честного и развитого нельзя обмануть никакими выдумками. Он может обманываться сам от невнимательности, – он может не обращать внимания на факт; так и Лопухов ошибся, когда Кирсанов удалился в первый раз, – собственно говоря, ему не было интереса доискиваться причины, по которой удалялся Кирсанов, – ему нужно было только подумать, не он ли виноват в разрыве дружбы; нет, – так ему не о чем думать, он не дядька Кирсанову, он ее педагог, обязанный направлять {Далее было: стопы человека} на путь истины стопы человека, который сам понимает вещи не хуже его. Да и какое ему дело, в сущности, до Кирсанова? Разве в отношениях с Кирсановым было что-нибудь особенно важное для него? Пока ты хорош и хочешь, чтоб я любил тебя, мне очень приятно; нет, – мне очень жаль, и ступай, куда хочешь, – не все ли равно мне? Что {Но что} одним глупцом на свете больше или меньше, что составляет мало разницы; что я принимаю глупца за хорошего человека, это мне очень обидно – только и всего. Если наши интересы не связаны с поступками человека, эти поступки в сущности очень мало занимают человека серьезного – за исключением двух случаев, которые служат только видимым исключением только для людей, привыкших понимать слово "интересы" в узком смысле обыденного расчета, – это случаи: когда мы имеем умственный интерес в поступках человека, или когда мы в них интерес нашей совести, когда они занимательны для нас с теоретической стороны, как психологическое явление, объясняющее натуру человека; {Текст: которые служат ~ человека – вписан.} но в тогдашних глупых выходках Кирсанова не было ничего такого, что не {что Лопухов не} было бы известно Лопухову за очень обыкновенную принадлежность нынешних нравов, – не редкость было и то, что человек, имеющий порядочные убеждения, поддался слабости, происходящей от нынешних нравов.
Другой случай исключения – когда судьба человека зависит от нас, – тут мы были бы виноваты перед собою, если б были невнимательны к нему, – но Лопухову не могло же представляться тогда, что он может играть важную роль в судьбе Кирсанова. Следовательно, ступай, мой друг, от меня, куда тебе угодно, какая мне надобность. – Но теперь не то: действия {судьба} Кирсанова представлялись в связи с интересами женщины, которую Лопухов любит, – он не мог не подумать о них внимательно, – а подумать внимательно о факте и понять его причины – это почти одно и то же для человека с тем образом мыслей, какой был у Лопухова, – в сам Лопухов находит, что его теория дает безошибочные средства к анализу движений человеческого сердца, – и я, признаюсь, согласен с ним в этом: в те долгие годы, как я считаю {дорожу} ее за истину, она ни разу не вводила меня в ошибку и ни разу не отказывалась легко открывать мне истину, как бы глубоко ни была затаена истина какого-нибудь человеческого дела.
Через какие-нибудь полчаса раздумья для Лопухова было ясно все в отношениях Кирсанова к нему и Вере Павловне. {Далее было: с той минуты} Но {Но это было так} он долго все сидел и думал все о том же, все о том, предмет был слишком занимателен; разъяснять было уже нечего, но открытие было так любопытно что довольно долго не давало уснуть.
Однако с чего ж, в самом деле, расстроивать свои нервы бессонницею, ведь уж три часа: если не спится, надобно принять морфию, – он и принял две сонные пилюли, "вот только взгляну еще на Верочку". Но вместо того чтобы подойти и взглянуть, Лопухов пододвинул кресла к ее постельке и уселся в них, – взял ее руку и поцаловал. "Миленький мой, ты заработался, – какой ты добрый, как я тебя люблю", проговорила она впросонках. Против морфия {Далее было: бессонница не} не устоит никакое крушение духа, – на этот раз двух пилюль оказалось достаточно, вот уже одолевает дремота. {вот ~ дремота вписано.} Следовательно, крушение сердца приблизительно равнялось, по материалистическому взгляду Лопухова, своею силою четырем стаканам крепкого кофе, против которых одной пилюли мало, трех уже много. {против которой ~ много вписано.} Он заснул, смеясь над этим сравнением.
