Текст книги "Что делать (Черновая редакция романа, варианты, наброски)"
Автор книги: Николай Чернышевский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 36 страниц)
Надобность заменять Веру Павловну у его постели прошла. Кирсанов думал для соблюдения благовидности {Вместо: для соблюдения благовидности – было: сделать} еще два-три раза навестить Лопуховых, потом не быть у них недели две, отговариваясь занятиями, потом не быть месяц, потом полгода. {Далее было: Но в одно из двух}
Все шло у него хорошо, как он и думал. Привязанность возобновилась, и сильнее прежнего, но борьба с нею не представляла никакого серьезного мучения, была {она была} еще легка. Вот Кирсанов уже был два раза у Лопуховых по окончании болезни Дмитрия Сергеевича, – довольно, благовидность {прилич} соблюдена, – он начинает отходить. Прошло две недели, – ну, теперь надобно побывать еще раз, – а потом можно будет пропустить уже месяц. {Вместо: а потом ~ месяц. – было: а. а потом на меся б. Начато: еще в. Начато: уж мож} В эти две недели {Далее начато: а. неболь б. зародыш} уже наполовину заглушено развитие чувства, – и прекрасно, через месяц он уже будет {Вместо: он уже будет – было: будет уже} совершенно в своей тарелке. Вот он сидит у Лопуховых и участвует в разговоре так непринужденно, что сам радуется своим успехам, и от этого довольства непринужденность еще увеличивается. Лопухов собирался завтра выйти в первый раз из дому, Вера Павловна была от этого в особенно хорошем настроении, радовалась чуть ли не больше – да наверное больше, – чем сам бывший больной. {Вместо: бывший больной – было: вызд} Разговор {Гово} коснулся болезни, смеялись над нею, восхваляли шутливым тоном самоотверженность Веры Павловны, чуть не расстроившей себя тревогою из-за того, о чем не стоило тревожиться. "Смейтесь, смейтесь, – говорила она: – я сама знаю, что это забавно, но ведь {но что ж} и вы сами поступали бы точно так же на моем месте".
– А какое влияние имеет заботливость других на человека, – сказал Лопухов: – ведь он и сам отчасти подвергается обольщению, что нужна ему бог знает какая осторожность, когда видит, {знает} что {что вдруг} из-за него тревожатся. Ведь вот я – мог бы выходить из дому {Далее начато: по кра} уже дня четыре, а все продолжал сидеть. Ныне поутру хотел выйти и еще отложил на день для большей безопасности.
– Да, тебе давно было можно выходить, – подтвердил Кирсанов.
– Вот это я называю геройством, – и, правду сказать, страшно надоело оно, – сейчас бы так и убежал.
– Милый мой, да ведь это ты все для моего успокоенья геройствовал. А убежим сейчас же в самом деле, если тебе так хочется {надо} поскорее окончить {подышать} карантин. Я скоро пойду в мастерскую, отправимтесь все вместе, – это будет с твоей стороны очень мило, что ты первый визит после болезни сделаешь нашей компании. Она заметит это и будет рада такой внимательности.
– Хорошо, отправимся вместе.
– Вот хозяйка с тактом, – сказала Вера Павловна: {Далее было: оставляю гостю выбор или отправить} – и не подумала, что у вас, Александр Матвеевич, вовсе может не быть желания идти с нами.
– Нет, это очень любопытно. Я давно собирался. Ваша мысль очень счастлива.
Точно, мысль Веры Павловны была удачна. {Точно ~ удачна. вписано.} Девушки действительно нашли очень милым, что Дмитрий Сергеевич сделал им первый визит после болезни. Кирсанов действительно очень интересовался мастерскою, – да и нельзя было не интересоваться ею человеку с тем образом мыслей, который был общий у него с Лопуховым. Если бы особенная причина не удерживала его, он с самого начала был бы одним из самых усердных преподавателей {Было: самым усердным препо} в ней. Полчаса, может быть час, пролетели незаметно. {Далее было: Вошла в комнату девушка, которой не было} Вера Павловна водила его по разным комнатам мастерской {Далее было: показывала, объясняла} и общих комнат, {Далее было: принадлежавших к} в которых девушки обедали, собирались {сидели} по вечерам. Осмотревши все, они возвращались в мастерскую через столовую, когда к Вере Павловне подошла девушка, которой не было в мастерской; девушка и Кирсанов взглянули друг на друга: "Настенька!" {Катенька} "Саша!" и обнялись.
– Сашенька, друг мой, как я рада, что встретила {наконец увиде} тебя! – и все цаловала, и смеялась, и плакала. Опомнившись от радости, она сказала: – нет, Вера Павловна, о делах уж не стану говорить теперь, не могу расстаться с ним. Пойдем, Сашенька, в мою комнату. {и все цаловала ~ комнату, вписано.}
Кирсанов был не меньше ее рад, но Вера Павловна заметила, {Далее было: что он смотрит украдкою} что в первом же его взгляде, как он узнал ее, было много {больше} печали; да это было и неудивительно: у девушки была чахотка в последней степени развития. {Далее было: Пойдем в мою комнату, Сашенька, Вера Павловна извинит тебя.}
Крюкова поступила в мастерскую с год тому назад, уже очень больная, если бы она оставалась в магазине, где была до той поры, она давно бы уже умерла от швейной работы. Но в мастерской нашлась для нее возможность прожить несколько {еще несколько} подольше, чем было бы иначе. Девушки совершенно освободили ее от шитья, – можно было найти довольно другого занятия для нее, {Против текста: Девушки ~ для нее, – дата: 11 янв} она заменила половину прежних дежурств по мелким надобностям швейной, вела те {те разные} счеты, которые не требовали {не требовавшие} много письма, участвовала в заведывании некоторыми кладовыми, принимала заказы, работы было полезно, и никто не мог сказать, {Вместо: не мог сказать, было: не видел причины} что Крюкова менее других приносит пользы {Вместо: приносит пользы – было: полезна} мастерской.
Лопуховы ушли, не дождавшись окончания свиданья {разговора} Крюковой с Кирсановым.
На другой день, рано поутру, Крюкова пришла к Вере Павловне.
– Я хочу поговорить с вами о том, что вы вчера видели, Вера Павловна, сказала она, – она несколько времени затруднялась, как ей продолжать, – мне не хотелось бы, чтобы вы дурно подумали о нем, Вера Павловна.
– Что это как вы сами дурно думаете обо мне, Настасья {Катерина} Борисовна!
– Нет, если бы это была не я, а другая, я бы не подумала этого. А ведь я, вы знаете, не такая, как другие.
– Нет, Настасья Борисовна, {Далее было: почему же знакомство} вы не имеете права говорить о себе. Мы знаем вас год. Да и прежде вас знали многие из нашего общества.
– Так, я вижу, вы ничего обо мне не знаете?
– Конечно, знаю {Знаю} очень многое; вы были служанкою, в последнее время у актрисы N; {Далее было: потом отошли от нее} когда она вышла замуж, вы отошли от нее, чтобы избежать ухаживаний {любезностей} отца ее мужа, поступили в магазин N, из которого перешли к нам; я знаю это со всеми подробностями. {Далее было: Ах как это мило со стороны}
– А больше вы ничего не знаете? Да, {Далее было: а. Начато: Да что б. Да, если вы [только] знаете только} в самом деле, Вера Павловна, ведь у нас не любят сплетен; и за Максимову и Шеину, которые знали меня прежде, я была уверена, что они не станут рассказывать. Но {Но ведь меня} все могло как-нибудь со стороны быть рассказано вам или другим. Как я рада, что они ничего не знают, – как я рада! значит, не нужно оправдывать его перед вами в том, что он был знаком со мною, – но я вам все-таки расскажу, чтобы вы знали, какой он добрый. Я была очень дурная девушка, Вера Павловна.
– Вы, Настасья Борисовна?
– Да, Вера Павловна, была. И я была очень дерзкая, у меня не было никакого стыда, и я была всегда пьяная, – у меня оттого и болезнь, Вера Павловна, что я при своей слабой груди слишком много пила.
Вере Павловне уже раза два или три {три или четыре} случалось видеть {слышать} примеры, что девушки, которые уже давно держали себя самым безукоризненным образом, когда начиналось ее знакомство с ними, прежде когда-то вели самую дурную жизнь. На первый раз она была удивлена такою исповедью, но, {Далее начато: а. в т б. через в. скоро она} подумав над нею несколько дней, она рассудила: "А моя жизнь? грязь, {та грязь} в которой я выросла, ведь тоже была очень дурна, – однако же не прилипла она ко мне, как остаются от нее чисты сотни, тысячи женщин, выросших в семействах {в таких же семействах} не лучше моего. Что ж {Почему ж} удивительного, если из этого унижения также могут выходить {Вместо: из этого ~ выходить – было: от этого унижения могут остав} неиспорченными те, которым счастливый случай поможет избавиться от него?" И вторую исповедь она слушала, уже не изумляясь тому, что девушка, ее делавшая, сохранила все благородные свойства человека: и бескорыстие, и способность верной дружбы, и {Далее начато: способность ко} даже сохранила довольно много наивности.
– Настасья Борисовна, я имела {имела случай} такие разговоры, какой вы хотите начать. Той, которая говорит, и той, которая слушает, обеим тяжело, {Далее было: зачем же} – я вас буду уважать не меньше – скорее больше прежнего, услышав, что вы много перенесли. Но я понимаю все, и не слышав, не будем говорить об этом, {Далее было: а. я не такая б. у меня самой бы} – передо мною не нужно объясняться. У меня самой много лет жизни прошло очень в больших огорчениях, {Вместо: в больших огорчениях, – было: очень тяжело} я {я знаю как} стараюсь не думать о них {об этом и ничего} и не люблю говорить о них – это тяжело.
– Нет, Вера Павловна, у меня другое чувство, я вам хочу сказать, какой он добрый, – мне хочется, чтобы кто-нибудь знал, как я ему обязана, – а кому сказать, кроме вас? Мне этот рассказ будет облегчением. О том, какую жизнь я вела, {О том, как я жила} разумеется, нечего говорить, – она у всех таких бедных одинакова. Я хочу рассказать только о том, как я с ним познакомилась: {Далее начато: Ах, я така} об нем так приятно говорить мне. И ведь я переезжаю к нему жить, – надобно же вам знать, почему я бросаю мастерскую.
– Позвольте же, я возьму работу, – если так, если для вас рассказ будет приятен, Настасья Борисовна, {если так ~ Настасья Борисовна, вписано.} я рада вас слушать.
– Да, а вот мне и работать нельзя. Какие добрые эти девушки – нашли возможность успокоить меня, – я их буду всех благодарить, каждую. Скажите и вы, Вера Павловна, что я просила вас благодарить их за меня.
Я ходила по Невскому, Вера Павловна, – только что вышла, было еще рано, – идет студент, – я привязалась к нему, – он {Далее было: сказал: "вы видите, что [напрасно теряете] я не расположен любезничать} ничего не сказал, а перешел на другую сторону улицы. Смотрит, я опять подбегаю к нему, схватила его за руку: "Нет, я говорю, я не отстану от вас, вы такой хорошенький". – "А я вас прошу об этом, оставьте меня", говорит. "Нет, пойдемте со мною". – "Незачем". – "Ну, так {Ну, да так} я с вами пойду. Вы куда идете? Я уж от вас ни за что не отстану". Ведь я была такая бесстыдная, хуже других.
– Оттого, Настасья Борисовна, что, может быть, на самом-то деле были застенчива, совестились.
– Да, это, может быть, правда. По крайней мере на других я это видела, не тогда, разумеется, а после поняла. Так когда я ему сказала, что непременно пойду с ним, он перестал сердиться, а сказал: "Когда хотите, идите, только напрасно будет", и засмеялся – он хотел меня проучить, как после сказал, – ему было досадно, что я так пристаю. Я и пошла с ним, и говорила ему всякий вздор, – он все молчал. Вот мы пришли. По-студенческому, он уж и тогда жил хорошо, он был тогда во втором курсе, у него были хорошие уроки, он получал больше 20 рублей в месяц. Тогда он жил один. Я развалилась на диван и говорю: "Ну, давай вина". – "Нет, говорит, вина я вам не дам, а чай пить, пожалуй, давайте". – "С пуншем", – я говорю. "Нет, без пунша". Стала делать глупости, бесстыдничать. Он сидит и смеется, – да так обидно, смотрит, но не обращает никакого внимания. Теперь встречаются такие молодые люди, – ведь я, Вера Павловна, осталась приятельница с одной из тогдашних моих подруг: очень добрая и хорошая, только никак не может отстать от вина, такая несчастная, {Далее было: а тогда это было редкость} – теперь есть такие {Далее было: которые и с нами, то есть с} молодые люди, много лучше стали {стали лучше} с того времени. А тогда это было диковиной. Мне стало даже обидно, я начала ругать его: "Когда ты такой деревянный, – и выругала его, – так я уйду". "Теперь что ж уходить, – он говорит, – уж напейтесь чаю, хозяйка сейчас принесет {Было: сейчас принесут} самовар. Только не ругайтесь, {Далее было: ведь я вам говорил, что} – и все говорил мне "вы", вы лучше расскажите-ко мне, кто вы, и как с вами это случилось". – Я ему стала рассказывать, что про себя выдумала, – ведь мы сочиняем себе разные истории, и от этого никому из нас не верят, а у многих – в самом деле есть такие, у которых эти истории не выдуманы: ведь между нами бывают и образованные, и благородные. {Далее было: и только скоро} Он послушал, послушал, и говорит: "Нет, у вас {это вы} плохо придумано, я бы вот и хотел верить, да нельзя. Зачем вы лжете?" А мы уж пили чай. Вот он и говорит: "А знаете, что я по вашему сложению вижу? что вам вредно пить вино. У вас чуть ли уж грудь-то от него не расстроена, – дайте-ко я вас осмотрю", – что же, вы не поверите, Вера Павловна, ведь мне стыдно стало, а в чем моя жизнь была, {в чем ~ была, вписано.} перед этим как бесстыдничала! И он заметил: "Да нет, говорит, ведь только грудь послушать", – он во втором курсе тогда еще был, а уже много знал по медицине, он вперед заходил в науках, – стал слушать грудь. "Да, – говорит, – вам вовсе не годится пить. У вас грудь плоха". – "А как же нам не пить, – я говорю, – нам без этого нельзя". И точно, нельзя, Вера Павловна. "Так вы бросьте такую жизнь". – "Стану я бросать, ведь она веселая". – "Ну, говорит, мало веселья. Ну, теперь я делом займусь, а вы идите. Вот вам целковый, {полтин} чтобы вы не жаловались, что у вас вечер пропал". – А я швырнула {обидел} ему целковый, – ведь из нас тоже обидчивые в этом: "За что {Когда не за что} я возьму, за кого ты меня принимаешь? Чтоб я стала даром деньги брать?" Право, так и сказала: "За кого принимаешь?" – ведь вам это смешно {странно} покажется: "За кого принимаешь!" – и пошла. А он говорит: "Ну, так я вам вот что скажу: ежели когда так захотите посидеть, – только чтобы не ругаться, – так заходите"; разумеется, ему честно показалось, что я денег не взяла. "А зачем я к вам приду?" – И ушла, рассерженная, что вечер пропал, да и обидно мне было, что он такой бесчувственный. Вот, через месяц этак, случилось мне быть в тех местах; дай, думаю, зайду к этому деревянному, потешусь над ним. А это было перед обедом, я с ночи-то выспалась и не была пьяная. – Он сидел с книгою. "Здравствуй, деревянный", я говорю. "Здравствуйте. Что скажете?" – "Зашла тебя проведать". Опять стала мрачиться. "Я, говорит, вас прогоню, если вы станете эти глупости делать. Ведь я вам говорил, что не люблю. Теперь вы не пьяная, можете понимать. А вы лучше вот что подумайте: у вас лицо-то больнее прежнего, вам надо бросить вино. Поправьте одежу-то, да поговорим хорошенько". – А у меня, точно, грудь-то уж начинала болеть. – "Да как же с тобой {с вами} говорить, когда ты такой бесчувственный, {Далее было: Вот я опять, пожалуй} ты обижаешь". – "Нет, говорит, я не бесчувственный, да лучше об вас поговорим, обо мне нечего говорить". – Стал расспрашивать про грудь, опять слушал, сказал, что расстроена больше прежнего, что мне нельзя так жить; – ну, знаете, много говорил об этом, да и грудь-то у меня болела – я и расчувствовалась, заплакала, ведь умирать-то не хотелось, а он все чахоткою пугал; я расплакалась и говорю: "Да как же я такую жизнь брошу? Ведь меня хозяйка не выпустит, – я ей 17 целковых должна, – ведь нас всегда в долгу держат, чтобы мы безответны были". {Текст; ведь нас ~ были", вписан.} "Ну, говорит, у меня 17 целковых не наберется, а послезавтра приходите"; – так это мне странно показалось – ведь я вовсе не к тому сказала, да и как же этого ждать было? – да я и ушам своим не поверила, расплакалась еще больше, думала, что это он надо мной насмехается, – "грешно, – я говорю, – вам, – уж наглость {наглость-то} бросила и стала его называть "вы", – грешно вам обижать бедную девушку, когда видите, что я плачу". {Далее начато: Ну, разумеется, он} И что вы думаете, ведь долго ему не верила, когда он стал уверять, что говорит не в шутку. И что вы думаете, ведь набрал денег и отдал мне, когда я через два дня пришла. Мне и тут все еще как будто не верилось. {Далее начато: а. Выкупилась б. Только от хозяйки} "Да как же, говорю, да за что же, когда вы не хотите иметь со мною дела?" {Далее было: Да я, говорит, ведь и не дарю вам эти} Выкупилась от хозяйки. Наняла особую комнату, – но делать я ничего не умела, а наняться мне было нельзя никуда, потому что ведь у нас особые билеты, – куда с таким билетом покажешься? {Далее было: и жила} А денег нет, и жила по-прежнему, – то есть не по-прежнему, какое сравнение, Вера Павловна, {Далее было: такая жизнь еще} ведь я к себе уж принимала только своих знакомых, хороших, таких, которые не обижали, и вина у меня не было, потому какое же сравнение, и знаете? мне это уж легко было перед прежним, – только нет, все-таки тяжело, – и что я вам скажу? – вы подумаете, потому тяжело, что у меня много приятелей было, – человек пять? Нет, ведь я ко всем к ним имела расположение, так это мне было ничего, – вы меня простите, Вера Павловна, что я так говорю, только я с вами откровенна: я и теперь так думаю. Вы меня знаете, Вера Павловна, развратная ли я теперь какая-нибудь или нескромная ли? Кто, Вера Павловна, слышал теперь что-нибудь, кроме самого хорошего, – ну скажите, Вера Павловна, если бы у вас дочь была, а я была бы здоровая, – не побоялись бы взять меня в няньки, что я буду ее дурному учить?
– Нет, Настасья Борисовна, не побоялась бы.
– Я знаю, что не побоялись бы. Ведь я в мастерской сколько вожусь с детьми, и все меня любят, и старухи не скажут, чтобы я {Далее было: а. детям что б. не была хор} не учила их самому хорошему, – это верно, и никто от меня нескромного слова не услышит, – только я и теперь так думаю: если расположение имеешь, это все равно, Вера Павловна, потому что тут обману нет, – другое дело, если бы обман был, – так я не этим стыдилась, Вера Павловна, а тем, что все-таки деньги брала, – это мне очень стыдно было. А только, Вера Павловна, вы простите меня, что я вам скажу: ведь почти что всем женщинам, по-моему, также должно быть стыдно, которые и благородные женщины, замужние, и мужа не обманывают, не заводят любовников себе, – ведь они тоже за деньги живут с мужьями, – да еще я скажу вам больше: я – про себя скажу – ведь я, когда так стала жить, вперед денег не брала, должна никому не была, когда у меня расположения не было, я и говорила: "Ты ступай, я не хочу, чтобы ты нынче тут был", – а если не то что по времени у меня не было расположения, а к человеку не было расположения, ведь я его вовсе отсылала, что "я не буду с тобою знакома", – значит, Вера Павловна, я еще меньше была им обязана перед ними за себя иметь стыд, – а как {а как дамы} у нас замужние женщины живут, Вера Павловна? Я не про наших простых женщин говорю, из простого звания, – те незадаром мужниными деньгами кормятся: ведь она работница в доме, и обшивает, и обмывает мужа, и есть ему готовит, {Далее было: да и ежели время} и за детьми смотрит, все она: и швея, и прачка, и судомойка, и кухарка, и нянька, и все, – этой нет стыда с мужем жить, – я говорю про ваше звание, Вера Павловна, {Далее было: в котором она} да не про бедных, – что бедные, они все так живут, как и простые, хоть и благородные. Бедная жена тоже и из благородных людей тоже полезный человек в доме: за свою заботу, за свои труды имеет содержание от мужа, – ей не стыдно, Вера Павловна, – она, {с ним} вы меня извините, что я так скажу, она с ним как с мужем живет не за плату, она свою плату не за это берет, – я говорю, мужнин хлеб ест, мужнино платье носит, от мужа комнату получает не за это, Вера Павловна, что с ним как жена живет, а за то, что она ему полезная помощница; – ей не стыдно, – а я говорю про достаточных людей, про тех жен, которые так живут, ни на что в доме не нужны, кроме как для прихоти да для похвальбы мужу, – {Далее было: это, Вера Павловна, тоже} эти, Вера Павловна, за что свое содержание имеют? Им, по-моему, так же должно быть стыдно, как мне тогда было, – вы меня простите, что я так говорю, – может быть, это потому так мне кажется, что я прежде {Далее начато: дурну} вела дурную жизнь, так, может быть, {Далее было: я не могу от нее} это от нее {во мне} дурные мысли остались. – Да нет, Вера Павловна, – опять как же это сказать? – Что дурно, {Что было дурно, то я знаю, что} так ведь то я осуждаю, самыми строгими словами, вино, или бесстыдство какое, или если кто-нибудь обижает, или учит вредному, – это я очень осуждаю, Вера Павловна, – отчего же у меня такие мысли? Верно, это не от дурной моей жизни развратные мысли остались, а должно быть, что это верные мысли и что если другим они не представляются, так разве потому, что они меньше горечи испытали, не могут так правильно судить о жизни. Видите, какая я гордая в своих мыслях, Вера Павловна, – ну да недолго мне погордиться.
– Так вот как я и жила, Вера Павловна, – это мне не стыдно было, Вера Павловна, что у меня не один человек бывает, – простите меня, что я так сказала, что я этого и теперь не осуждаю, потому что я без расположения никого не принимала, – дружна была с ними, потому что были хорошие люди, не обижали, – только тем я очень стыдилась, {огорчалась} что плату от них брала, {Далее было: что если я просто} что я по расположению к себе их принимала, а по виду как будто за деньги им себя продавала. Вот так и прошло, Вера Павловна, месяца три, и много уж я отдохнула в это время, потому что моя жизнь в это время была уже спокойная, и – извините, {Начато: про} Вера Павловна, что я так скажу, {Далее было начато: а. это я расск б. разврат в. моя г. я не счит} – совестилась я по причине денег, а дурной девушкой себя не считала. {Вместо: дурной ~ не считала – было: на своей совести греха не видела и не вижу, а не} Но совестно было из-за денег.
– Только, Вера Павловна, и он, Сашенька, бывал у меня в это время, и я его навещала, – вот {вот значит} я опять к тому подошла, об чем одном надобно было говорить, – а что рассказывала я об себе, ведь без этого можно было обойтись, – только, Вера Павловна, кому же про свою жизнь не хочется рассказать так, чтобы после, когда, знаете, в живых не будешь, чтобы те, {чтобы хоть один,} кого уважал, помнили тебя в настоящем твоем виде, как ты была и как чувствовала, – что же, Вера Павловна, вам нечего говорить, какие мои чувства к вам, – конечно, Вера Павловна, не то, что к Сашеньке, – как можно сравнить, и тени той нет, потому что этого, Вера Павловна, никак нельзя, – ну, а все-таки {Далее было: после} вас больше всех люблю после него. – Вот я стала говорить, Вера Павловна, что Сашенька меня навещал, только не за тем, как другие, а так, будто имел за мною наблюдение, чтобы я {Было: а. точно чтобы я б. чтобы я точно} к своей прежней слабости {Далее было: то есть к вину} не возвратилась, {Далее было: не стала бы} вина бы не пила. И точно: в первые дни он меня поддержал, потому что я совестилась; ну, как он зайдет да увидит, – а в первое время тянуло, потому что у меня уж была привычка, {Далее было: и без него может} и должно быть, что без него я не устояла бы, потому что мои приятели, {Было: а. прияте б. знак} хоть и были добрые, хорошие люди, но {Далее было начато: а. этой не б. имели} тоже говорили: "Я, говорит, пошлю за вином". – А как я его совестилась, я и говорила: "Нет, никак нельзя". – А то, знаете, соблазнилась бы, – одной той мысли было бы не довольно, что это для моей болезни вредно. А потом, Вера Павловна, – этак недели через две, – я уж сама укрепилась, прошел позыв к вину, и уж отвыкла я от пьяного обращения. Только, Вера Павловна, {Далее начато: месяца} я все собирала деньги, чтоб ему отдать, и месяца через два отдала все. И он был так рад, что я ему их отдала, – и только я тогда же это поняла, что ему не деньги понравились, а что {Далее было: я не хотела} у меня эти деньги лежали на душе; и на другой день он мне принес кисеи на платье, две пары ботинок, цветов купил; {Вместо: кисеи ~ купил – было: платья, башмаков, дешевень} "я, говорит, вас не хотел обидеть, чтобы от ваших денег отказаться". {Вместо: и на другой день ~ отказаться". – было: а. Начато: а я, собс б. потом он сказал в. и сказал: [вам] [вы ку] давайте, я на эти деньги г. только Вера Павловна, он}
– Вот он опять бывал и после этого с месяц, {Вместо: бывал ее с месяц, – было: зашел недели через полторы,} все так же, будто лекарь за больным смотрит. {Далее было: или как я} А потом, – это уж через месяц было после того, как я с ним расплатилась, – он тоже сидел у меня, и сказал: "вот теперь, Настенька, вы мне стали нравиться", – а точно, {Далее начато: а. я когда б. ведь это я} от вина лицо портится, {Далее было: потому что здоровье} и вдруг это {этого} не могло пройти, а тогда уж прошло, и цвет лица у меня стал нежный, и глаза стали ясные, – и опять то, что от прежнего обращения отвыкла, и стала говорить скромно, – знаете, мысли-то у меня скоро стали скромные, когда я перестала пить, а в словах-то я еще путалась, – ну, этак бывало, или сяду да забуду платье оправить хорошенько, по прежнему, знаете, неряшеству, а к этому времени я уж попривыкла и держать и говорить гораздо скромнее, {Вместо: ну, этак бывало ~ скромнее, – было: ну, и без намерения, и тогда что-нибудь нескромно сделаю, бывало, по забывчивости, [раз] [то] [придет] – а тут уж я отвыкла, стала и говорить приличнее [и от прежней-то привычки], этак бывало [руками] [и сяду, а заб] или сяду, да забуду платье оправить хорошенько – по прежнему, знаете, неряшеству, или говорю, да рукою махну, [как по] – а к этому времени я уж стала и держать} вот, как он это сказал, что я ему стала нравиться, я так обрадовалась, что хотела ему на шею броситься да поцаловать, да не посмела, остановилась, – а он говорит: "Вот видите, Настенька, я не бесчувственный". – И долго сидел и говорил, что я стала хорошенькая и скромная, – только, {Далее было: уж поздно стало} потом он и стал {и говор} ласкаться ко мне, – и так это мне странно показалось от него, когда он начал ласкаться, {Далее начато: а. я даже при всей моей совест б. взял} и как же ласкаться? Взял руку и положил на свою, и стал так нежно гладить другою рукою, и смотрит на эту руду, – а точно, руки у меня тогда были {Вместо: а точно ~ были – начато: а она, точно, была у} уж беленькие, нежные, – все смотрит на руку, и иногда в глаза посмотрит, – так вот, как он взял мою руку, вы {так вы} не поверите, Вера Павловна, – я так и покраснела, – после моей-то жизни, Вера Павловна, будто какаянибудь самая невинная барышня, ведь это странно, Вера Павловна, а так было, – но при всем моем стыде, – смешно сказать, Вера Павловна: при стыде моем, а ведь правда, все-таки сказала: "Как это вы захотели приласкать меня, Александр Матвеевич?" – А он сказал: "Потому, Настенька, что вы теперь честная девушка", – эти слова так меня обрадовали, что он назвал меня честною девушкою, что я так и залилась слезами, – а он стал говорить: "Что это с вами, Настенька?" – и поцаловал меня, – что же вы думаете, Вера Павловна, от этого поцалуя у меня голова закружилась, я себя не помнила, {Вместо: я себя не помнила – было: а я себя забыла} можно ли этому поверить, Вера Павловна, чтобы это могло быть после такой моей жизни?
– Вот, Вера Павловна, на {так на} другое утро сижу {когда сижу} я, да и плачу: что мне теперь делать, бедной, как я жить стану? Только мне и остается, что в Неву {реку} броситься, потому что чувствую я: не могу {что не могу} я того, что я делала, зарежьте меня, с голоду буду умирать, не стану делать. – Видите, Вера Павловна, значит у меня давно была к нему любовь, но как он не показывал ко мне никакого чувства и у меня надежды никакой не было, чтобы я могла ему понравиться, {показаться} то эта любовь и замирала во мне, и я сама не понимала, что она во мне есть. А теперь все и обнаружилось. А это, разумеется, когда такую любовь чувствуешь, то как же можно на кого-нибудь и смотреть, кроме того, кого любишь? {Далее было: В этом, Вера Павловна, и досто} Это и вы по себе чувствуете, что нельзя. Тут уж все пропадает, кроме одного человека. В этом и похвалы никакой нет, потому что иначе и можешь чувствовать. {Вместо: и ~ чувствовать. – начато: и быть} Вот сижу я и плачу: "что я теперь буду делать? Нечем мне теперь жить". Я уж в самом деле думала: "пойду к нему, увижусь еще с ним, да пойду после того и утоплюсь". Так все утро и проплакала. Только {Только смотрю} вдруг вижу, он вошел и бросился меня цаловать, и говорит: "Настенька, об чем я тебя хотел спросить? Хочешь ты со мной жить?" {Далее начато: У меня} – Я ему и сказала, что я думала. И стали мы с ним жить.
– Вот было счастливое время, Вера Павловна, – я думаю, мало кто таким счастьем пользовался. И все-то он на меня любовался, Вера Павловна, сколько раз случалось: проснусь, а он сидит, да и смотрит, – знаете, он изнежил меня, я иной раз лягу рано, {Далее было: проснусь поздно} а он привык заниматься, сидит за книгой, – да и не усидит, – подойдет на меня, да так и забудется, – все сидит да смотрит. Но только, какой же он скромный был, Вера Павловна, – ведь я после уже умела понимать, не то что по сравнению, как другие со мною были, это, разумеется, какое сравнение, – а ведь я стала читать, узнала, как в романах любовь описывают, по этому могла судить, – но только, Вера Павловна, уж как он любовался на меня, – и какое в это время чувство, Вера Павловна, когда любимый человек на тебя {Вместо: на тебя – было: так на твою} любуется, это такая нега, Вера Павловна, о какой я и понятия никакого не имела, – уж на что, когда он меня в первый раз поцаловал, – у меня даже голова закружилась, я так и опустилась к нему на руки, – кажется, сладкое должно быть чувство – но все не то, Вера Павловна, – то, знаете, кровь кипит, {Далее было: какое-то раздр} тревожное что-то, и в сладком чувстве есть как будто какое-то мученье, – так что тяжело {так что и рада и тяжело} это даже, хотя нечего и говорить, какое блаженство, что за {за него} такую минуту можно, кажется, жизнью пожертвовать, – да и жертвуют, Вера Павловна, значит, большое блаженство, а все не то, совсем не то, {Текст: тревожное ее совсем не то, вписан.} не то, – это все равно, как если когда замечтаешься, сидя одна, просто думаешь: "ах, как я его люблю"; – так ведь когда так задумаешься, {мечтаешь} тут уж ни тревоги, ни боли никакой нет в этой приятности, а так ровно, тихо чувствуешь, – так вот то же самое, только в тысячу раз сильнее, когда этот любимый человек на тебя любуется, {Далее было: а. это можно и б. это, ведь, знаете, не одна минута} – и как это спокойно чувствуешь, – и не то что сердце сильнее бьется, нет, – то уж тревога была бы, этого не чувствуешь, а только грудь шире становится, дышится легче, – вот это так, это самое верное: дышать очень легко! Ах, как легко, – так что и час, и два пролетят, будто одна минута, – как одна минута, – нет, ни минуты, ни секунды нет, вовсе времени нет, все равно как уснешь и проснешься, – проснешься, чувствуешь, что много времени прошло с той поры, как уснул, – а как это время прошло, – это и ни одного мига не составило, Вера Павловна; и тоже опять все равно как после сна: не то что утомление, а напротив, свежесть, бодрость, будто отдохнул, – да так и есть, что отдохнул; я сказала: "очень легко дышится" – это и есть самое настоящее. Какая сила во взгляде, Вера Павловна, – никакие другие ласки так не {не так} ласкают, не дают такой неги, как взгляд. Все остальное, что есть в любви, все не так нежно, как эта нега.
