Текст книги "Золото гуннов (СИ)"

Автор книги: Николай Пахомов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

– Офицерский состав, занятый в операции, можно поощрить внеочередными званиями и госнаградами, – развивает мысль генерал, – а резидента и агентов – денежными премиями помимо их окладов. Да не скупись.

Последние слова генерала непосредственно относились к Крымову, и он, вскочив со стула, ответил по-уставному:

– Есть!

– Сиди, сиди! – поморщившись, не одобрил полковничьего рвения Винников. – Чего вскакивать, когда мы один на один.

– Виноват, – смутился Крымов и послушно опустил полковничий зад на стул.

Тот даже не скрипнул, что говорило о добротности мебели и прочей обстановке в генеральском кабинете.

Посчитав вопрос о награждении исчерпанным, генерал возвратился к материалам, направленным в УВД:

– Вы в курсе, кому поручено ведение уголовного дела?

– В курсе. Следователю-«важняку» Деловой Ольге Николаевне. Подполковнику юстиции.

– Что-либо имеется? – дернул головой начальник УФСБ, воззрившись на подчиненного.

– Ничего компрометирующего, – явно заранее был готов к подобному вопросу полковник. – Честный и опытный следователь. Замужняя. Двое детей. В служебной командировке с достоинством прошла горячую точку – Чечню. Среди коллег по работе пользуется уважением. Считаю, у этого «важняка» дело с крючка не сорвется…

– Хорошо, – остался доволен ответом генерал. – Но, тем не менее, держи руку на пульсе. Чтобы никаких сбоев до суда и в суде…

– Есть!

4

Хоть настроение у «важняка» и пульсировало на отметке «пасмурно» из-за сорвавшегося отпуска, а то и пониже – дома ждал неприятный разговор с мужем – дело есть дело. А потому тонкие пальчики с наманикюренными ноготками проворно бегали по кнопкам клавиатуры. Клавиши под ними танцевали замысловатый танец, выдавая немыслимые коленца. Экран монитора морщился и подмигивал. То заговорщически, то важно, то иронично, то весело, то с грустинкой.

Сноровисто шныряла неутомимым курсором по морщинистому полю дисплея «мышка». За ней оставался нужный буквенный след. Под столом монотонно, едва слышно, по-комариному тонко и нудно пел понятную только ему песнь процессор. Самый незаметный, но самый энергичный труженик, напичканный «под завязку» чудо-электроникой.

Рассерженно поскрипывал принтер, выплевывая испещренные буквенными символами листы бумаги. Время от времени вступал в действие служебный телефон, заставляя втягиваться в действо следователя все новых и новых людей, все новые и новые службы и подразделения областного УВД. Все, так или иначе, жило и работало, подчиняясь воле следователя Деловой. И только провода коммуникаций, статически обвисшие и покрывшиеся тончайшим слоем пыли, казалось, были безучастны к происходившему. Но и они, как подсказывал разум, жили своей, невидимой электроэнергетической жизнью, подавая питание и перенося информацию и команды от одного аппарата к другому.

Следственно-оперативная бригада, о которой говорил начальник УВД по Курской области Андреевскому, а тот, в свою очередь, «важняку» Деловой, была сформирована быстро. И пусть в действительности это была не бригада (до бригад, несмотря на звучность этого термина, в области еще не доросли), а только следственная группа, сокращенно именуемая на профессиональном сленге СОГ, но она, на взгляд ее руководителя Деловой, выглядела достойно: два следователя, два опера УР, эксперт-криминалист. Чего еще надо?.. Если бы так да по каждому уголовному делу!

Во-первых, коллега Деловой, следователь Семенов Максим Юрьевич, целый майор юстиции, прикомандированный по такому случаю из следственного управления города. Во-вторых, старший оперуполномоченный УУР области Яншин Александр Борисович, чернявый красавец-мужчина лет тридцати в звании капитана милиции, с черными жгучими глазами, явный бабский сердцеед, и его коллега старший лейтенант милиции Федорцов Иван Васильевич, белобрысый голубоглазый крепыш, недавно возвратившийся из командировки в Чечню. В-третьих, эксперт криминалист широкого профиля, имевший то ли двенадцать, то ли пятнадцать допусков для проведения различных криминалистических исследований и экспертиз, капитан милиции Агафонов Антон Андреевич или «А в кубе». Довольно известная личность в следственных экспертно-криминалистических кругах, пользующаяся и авторитетом, и уважением.

«Группа подобралась на все пять баллов, – отметила про себя с удовольствием Делова. – Мне бы такую при расследовании дела по обвинению Скоркина и Каменева, – за месяц бы управились. Впрочем, что теперь о том… Надо за новое дело приниматься. А пока соберется группа, можно и поработать… хотя бы над планом первоначальных следственных действий, хотя бы над черновым, от руки».

План, конечно, не панацея, но и без него, как без воды, «ни туды и ни сюды».

Взяв авторучку и чистый лист, Делова привычно набросала план предстоящего расследования. Распределила обязанности членов СОГ. Допросы фигурантов дела – следователям, постановления о назначении соответствующих экспертиз – тоже им, проведение исследований и выполнение экспертиз – криминалисту. А вот исполнение отдельных поручений, доставление свидетелей, специалистов, а также конвоирование подозреваемых и вся оперативная работа – на плечи оперов. Это их хлеб, пусть отрабатывают…

– Ну, что, начнем, благословясь? – после сбора команды, ознакомления с планом расследования, распределения обязанностей и краткого инструктажа, произнесла полушутя, полусерьезно Ольга Николаевна. – И пусть удача сопутствует нам.

– Начнем. И пусть госпожа Удача будет к нам благосклонной, – повторил Семенов сакральную фразу следователей и оперативников.

Эксперт-криминалист промолчал, зато капитан Яншин, подмигнув по-цыгански черным глазом Деловой, схохмил:

– Да, удача – дама капризная, пострашнее Бабы-Яги будет… Но и она пусть обратится к нам своим передом, а к ворогам нашим – задом. Так нам привычнее… с ней разговаривать будет. Верно, коллега? – обратился он за поддержкой к старлею Федорцову.

– Куда как верно, – ухмыльнулся тот. – Мы же не проктологи, чтобы в зад заглядывать. Нам фейс подавай! Тейбол!

– Можно и без зубоскальства, – одернула Делова обоих оперативников и, переходя на деловой тон, добавила: – Пока я буду разбираться с представителем потерпевшего и гражданского истца, составлять протоколы и выносить постановления, вы оба дуйте в Спецприемник административно арестованных, куда коллеги из УФСБ поместили на десяток суток фигурантов. Пишут, что выражались нецензурной бранью в адрес граждан, – улыбнулась иронично одними уголками губ Делова..

– Совсем, как мы, – обрадовался невесть чему теперь уже Федорцов, возможно, почувствовав в оперативнике ФСБ, состряпавшем административное правонарушение на ровном месте, родственную душу, – когда дело еще не возбуждено, а упустить будущего подозреваемого никак нельзя.

– Совсем, – как бы согласилась с опером Делова, – только у вас, господа опера, как говорится, и «труба пониже и дым пожиже», не беря уж во внимание их зарплату и льготы…

– Да, с зарплатой… у нас того… – поморщился опер, как от зубной боли. – Впрочем, Президент и Премьер-министр обещают к двенадцатому году подкинуть, – решил он все же оставаться оптимистом.

– Обещанного три года ждут…

– Держите карман шире, – обмолвился с иронией эксперт Агафонов, поддержав «важняка». – Догонят и еще добавят. Так, кажется, у нас говорят в таких случаях.

– Вроде, так…

– Уж сколько раз обещали, да «воз и ныне там»…

– Это потому, – прервала треп оперов Делова, – что много болтаете, а мало делаете. Ноги в руки – и марш за фигурантами. Тащите их сюда для проведения следственных действий. Да поживее, а то срок административного ареста у них истекает.

Опера шутливо стукнули каблуками и поспешили на выход из кабинета следователя. Однако Яншин, словно что-то вспомнив, остановился у двери. «Притормозил» и его коллега.

– Что еще? – недовольная промедлением оперов, резковато спросила Делова.

– А статья девяносто первая будет?

Статья 91 УПК РФ регламентировала порядок задержания подозреваемых на сорок восемь часов и помещение их в ИВС – изолятор временного содержания. Еще с советских времен ИВС – вотчина оперов. Нельзя сказать, что следователи в ИВС не проводят работу с подозреваемыми. Проводят. И довольно часто. То самих подозреваемых допрашивают и передопрашивают, то обвинение им там предъявляют, то очные ставки проводят. Словом, работают. Но всегда с участием адвокатов подозреваемых. Опера же… Опера работают с подозреваемыми без адвокатов. Порой – довольно жестко, на грани фола. Особенно тогда, когда упертого подозреваемого требуется «расколоть». Но, конечно же, в рамках действующего законодательства об оперативно-розыскной деятельности. Как говорил когда-то вечно живой Остап Бендер, «чтут уголовный кодекс».

В советские времена эта статья в УПК была под порядковым номером 122. И опера, как в присутствии подозреваемых, так и без них, то шифруясь, то просто рисуясь, называли ее «рубль двадцать два». По цене бутылки простенького вина. Но времена меняются. Цены и ценности тоже. И о «рубле с копейками» теперь уже никто и не вспоминает.

– Будет вам статья, – сухо обронила Делова, настраиваясь на работу с компьютером.

– Нам не надо, – едва ли не в один голос заявили протест оперативники. – Им надо!

– Будет им статья, – поправилась подполковник юстиции, временно оставляя «комп». – Только чтобы не впустую. А то я вас знаю: сначала требуете задержания, а потом, когда подозреваемые задержаны, никто из вас у них за двое суток и не появляется… Спрашивается: на какого лешего попу гармонь, когда есть кадило? Зачем ненужный головняк и десяток различных бумаг?..

– У нас этого не будет. Отработаем на все сто, – заверил за обоих Яншин, весело блеснув жгучим цыганским взглядом и берясь за ручку двери.

– Хорошо, – не стала дальше дискуссировать Делова. – Хорошо. Я задержу обоих по девяносто первой статье УПК. Только вы к тому времени уж все организуйте по высшему разряду: и камеры, и подсадных… Слишком о многом, судя по их куцым объяснениям, умалчивают, – пояснила коротко.

– Обижаете, товарищ подполковник, все будет на высшем оперативном уровне! – вновь оскалился довольной улыбкой Яншин. – Комар носа не подточит!

– Как в лучших домах Лондона и Парижа, – присоединился к нему Федорцов. – Хоть мы и не из МУРа, а только из КУРа, но мух ртами не ловим, ворон не считаем и что к чему – знаем.

– А теперь не стойте столбами сами и не отрывайте от дел других, – вновь повернулась к компьютеру Делова. – Одна нога тут, вторая уже там…

– Летим! – заверили опера, покидая кабинет следователя. – На всех парах летим!

– Аллюр три креста и пыль из-под хвоста! – хихикнул им вдогонку Семенов.

– А ты не хихикай, не хихикай, майор, – напустилась Делова на своего коллегу. – Берись за телефон и вызванивай адвокатов. Да постарайся найти наших… С ними, как понимаешь, нам всем будет проще.

– Понимаю, – усаживаясь за стол и пододвигая к себе поближе телефонный аппарат, отозвался Семенов, – не маленький.

– Если не маленький, то действуй!

Следственная машина, запущенная следователем по особо важным делам, закрутилась.

5

Как правило, проведение следственных действий начинается с допроса потерпевшей стороны, чтобы к началу работы с подозреваемыми следователь был уже если не во всеоружии, то хорошо подготовленным. В данном же случае в роли «потерпевшего» выступало государство… через своих представителей, которые о сути дела знали еще меньше следователя и оперативников СОГ.

Представителем государства на сей раз был директор областного археологического музея Стародревцев Георгий Геннадьевич. Именно в археологический музей в соответствии с договоренностями «высоких инстанций» – генералами от УФСБ и УВД с одной стороны и руководством Комитета культуры области – должны были перейти все предметы «золотого клада гуннов». Не в областной краеведческий, имевший более чем вековую историю, а в археологический, созданный в 1991 году как филиал областного, но уже с 1993 года функционировавший как Курский государственный областной.

Впрочем, для следствия было неважно, в какой музей после следствия и суда отойдут раритеты. Важность заключалась в том, сколь компетентно в вопросах административно-властных и профессиональных полномочий будет физическое лицо, которому доверено представление интересов потерпевшей стороны, в данном случае государства.

И когда по телефону Стародревцев, ссылаясь на занятость, попытался «подсунуть» следствию вместо себя специалиста и ученого секретаря Шмелева Аркадия Аркадьевича, то Делова, не скрывая сарказма в голосе, посоветовала прислать тогда уж уборщицу «бабу Клаву» – также специалиста… чистоты и порядка. «Причем, как полагаю, – съязвила Делова, не очень-то церемонясь с чиновником от археологии, – специалиста довольно высокого уровня и профиля».

Сделала она это, несмотря на предостережения Андреевского, что сотрудники Археологического музея в научном мире прозываемые «земляными червями», слывут за больших сутяжников и склочников. «Не в один курский ВУЗ кляузные письма посылали, – предупредил он. – Будь с ними поосторожней».

Но Делову это не напугало. «Мне с ними детей не крестить и на ученых советах не дискуссировать, – решила она с милицейской прямолинейностью. – Будем играть по моим правилам. Ну а кляузы?.. Кляузы – они и есть кляузы. К ним мне не привыкать…»

Так что представлять интересы государства стал все же сам Стародревцев Георгий Геннадьевич, не только директор музея, но и кандидат исторических наук, автор пятидесяти научных работ, а также сотни статей и статеек в различные газеты и журналы.

Впрочем, не забыт был и Шмелев, главный музейный специалист в области истории курских кладов и кладоискательства. А еще – одежд и украшений населения Курского края периода пятого-десятого веков. «Нам такой спец нужен позарез, – прокомментировала заинтересованность следствия в знатоке кладов Делова. – Тут не только «два в одном флаконе», но, смотрю, и три, и четыре… Словом, и швец, и жнец, и на дуде игрец. Впрочем, лишь бы не подлец».

И вот перед «важняком» у торца стола на современном офисном стуле, скомбинированном из металлических трубок, пластика и черного кожзаменителя, сидит сорокапятилетний мужчина, чем-то отдаленно напоминающий певца и композитора Игоря Николаева. Возможно, разрезом небольших светлых глаз, белобрысыми дужками бровей и усиками. Русоволос, кучеряв, гладко выбрит, приятно наодеколонен и при галстуке на рубашке-безрукавке.

«Несколько полноват и, пожалуй, самоуверен… – скользнув по «представителю потерпевшего» наметанным взглядом, определила для себя внутреннюю суть директора Делова. – Впрочем, иного и ждать не приходится: все же ди-рек-то-о-ор! Шишка! Пожалуй, пообвыкнув и осмотревшись, еще права свои качать начнет, если что не так. Вон как нацелился прищуренным глазом на короб с вещдоками. Не археолог, а сыщик из мультика про бременских музыкантов. Однако, достаточно психологических изысков, пора и к делу приступать».

– Уж извините, Георгий Геннадьевич, но без формальностей нам не обойтись, – приступила к допросу представителя потерпевшего Делова. – Фамилия, имя, отчество, дата и место рождения?

На поставленные вопросы последовали ответы. Пальчики следователя запорхали по клавишам. Экран монитора стал привычно морщиться, отражая таким образом процесс переваривания информации его электронными мозгами.

– Место работы, должность, стаж, образование, научные интересы, ученая степень? – Слетали вопросы с едва подкрашенных помадой губ следователя по особо важным делам.

И тут же звучали короткие ответы. Довольно крупнотелый Стародревцев, к удивлению следователя, имел негромкий, тембра женского альта голос. Впрочем, в природе и не такое бывает…

И снова едва уловимыми бабочками порхали пальчики по клавишам, заставляя их тихонечко постукивать, попискивать, покряхтывать или трещать то «длинными очередями», то «одиночными выстрелами».

– Так вы говорите, что область ваших научных интересов – это погребальная обрядность древнерусского населения конца десятого века? – не отрываясь от компьютера, переспросила Делова.

– Конца десятого, тире тринадцатого веков, – уточнил Стародревцев с достоинством.

– А более ранние периоды развития нашего Отечества вас интересуют?..

– Конечно, интересуют, – подался всем телом вперед директор музея археологии. – Настоящего археолога, госпожа следователь, все интересует. Только, конечно, не в такой степени. Еще Козьма Прутков, помнится, сказал, что «нельзя объять необъятное». К тому же государственность нашей Руси, если помните из школьной и вузовской программ, начинается с конца девятого века… Ну, может, немного раньше…

– С призвания что ли Рюрика и его братьев?..

– Скорее, с похода Олега Вещего из Новгорода на Киев и началом объединения им племенных союзов славян… Но это, должен заметить вам, госпожа следователь, была языческая Русь. И погребальная культура тогда была иной, чем с принятием христианства, – пояснил на всякий случай Стародревцев. – Все больше сжигали, видите ли… Да, сжигали. А остатки… Остатки по-разному погребали… Кто – в горшок да в землю, а кто в горшке оставлял у дороги…

– Понятно, – протянула едва ли не на распев Делова. – И никак ни «госпожа следователь», а «товарищ следователь», – поправила она «законного представителя потерпевшего». – До господ с нашей зарплатой еще ползти и ползти, как улиты до Москвы. Впрочем, это к делу не относится.

Стародревцев, поиграв пухло-вислыми, как у породистого бульдога, щеками, промолчал. Видимо, решив воздержаться от комментариев по поводу «господ» и «товарищей». Каждому – свое.

– А вот ваши знания, касательно обнаружения сотрудниками УФСБ неких раритетов у граждан Подтуркова и Задворкова, вполне полезны и должны быть отмечены в протоколе, – вновь переключая свое внимание на клавиатуру компьютера и экран дисплея, возвратилась к сути дела Делова. – Так что вам, Георгий Геннадьевич, известно по данному факту?

– Поверите или не поверите, но ничего, – пожал покатыми плечами Стародревцев. – Ваш вызов в следственное управление и та информация, которую вы сообщили по телефону – это как гром с ясного неба.

– Ни о возможных подозреваемых?..

– Ни сном, ни духом!

– Ни о месте обнаружения ими предметов, представляющих историческую ценность?..

– Я же говорю: ни сном, ни духом.

В голосе Стародревцева появилось едва скрываемое раздражение.

– Ни о самих раритетах?..

– Еще в глаза не видел. Что это за раритеты, каково их количество, к какому периоду относятся, какова их историческая и номинальная стоимость, – не знаю. Надеюсь, что вы мне и нашим специалистам все покажете…

– Обязательно покажу… но чуть позже.

– Тогда и разговор на эту тему будет куда как предметней… А не как глухого со слепым, – позволил Стародревцев себе шутку.

– Что ж, – согласилась с представителем потерпевшего Делова, – на этом пока остановимся.

Она проманипулировала «мышью» по столу, заставив принтер сначала что-то жалобно пропищать, потом, после некоторого раздумья и ворчания, пожевав малость невидимыми губами, выплюнуть бланк протокола допроса представителя потерпевшего.

– Прочтите внимательно, и если все верно, то вот тут и тут, – указала на нужные места, – распишитесь.

– А если что-то записано не так, как я говорил? – еще не читая протокола, спросил Стародревцев, уставившись на «важняка».

– Никакого «если» быть не может, – сухо отрубила Делова. – Контора, как у нас говорят, веников не вяжет и глупостями не занимается! Поэтому никаких «если».

– А все же, в виде общей справки… – нисколько не смущаясь сухостью тона следователя, не отставал законный представитель потерпевшего. – Тогда как?

– Ну, если только в виде справки и расширения кругозора, – скривила губки в усмешке Делова, откровенно «не жаловавшая» приверед и педантов, – тогда ниже текста пишете собственноручное уточнение моментов неверной интерпретации. И подписываетесь.

Стародревцев, сощурив и без того не очень-то большие глазки, стал внимательно читать коротенький протокол допроса.

«Не зря же подумала в самом начале, что начнет права качать, – отметила Делова верность своих первоначальных выводов по личности этого «представителя потерпевшего» пока тот изучал протокол. – Не ошиблась, к сожалению…»

– Ну, что, верно? – спросила Стародревцева, как только тот окончил чтение крохотного текста.

– Верно.

– Тогда допишите собственноручно «Мною прочитано. С моих слов написано верно» и поставьте свою подпись.

– Так тут не написано, а напечатано, – сузил свои глазки-буравчики Стародревцев.

– Важна суть, а не ее трактовка: «написано» или же «напечатано», – резко бросила следователь по особо важным делам, начиная «заводиться». – Подписывайте. Не морочьте голову ни мне, ни себе.

Стародревцев, засопев натужно, словно ему надо было не подпись шариковой авторучкой поставить, а вагон угля вручную разгрузить, стал выводить кренделя своей замысловатой подписи.

«Да ему впору на дензнаках такую кучерявую подпись ставить», – отметила про себя Делова, остывая. Вслух же, отбирая у Стародревцева бланк протокола и пододвигая ему постановление о признании законным представителем потерпевшего, произнесла:

– И здесь распишитесь о том, что следствие признает именно вас законным представителем потерпевшего со всеми вытекающими для этого статуса последствиями. О них, правах и обязанностях потерпевшего, как в самом постановлении, так и в УПК РФ напечатано. Знакомьтесь. Только прошу, пожалуйста, побыстрее. Вот-вот подозреваемых привезут, а мне надо еще допросить в качестве свидетеля и специалиста вашего коллегу и подчиненного Шмелева. Тоже теперь нервничает…

– Хорошо, – не стал на этот раз кочевряжиться Стародревцев и быстренько поставил свою подпись на бланке. – Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации, – педантично назвал он в полном объеме УПК РФ, – у меня есть на работе, как и УК, – заметил для чего-то, – и я статью о правах и обязанностях потерпевшего изучу. На досуге. Не спеша…

– Заодно уж и статью о правах и обязанностях гражданского истца изучите, – посоветовала Делова серьезно. – Ведь вам и интересы этого процессуального лица представлять.

– Обязательно, – замаслянел глазками Стародревцев. – Можно идти?

– Идите и пригласите из коридора Шмелева, если вас это, конечно, не затруднит.

– Не затруднит.

– Тогда – с Богом.

Допрос Шмелева, мужчины лет так сорока на вид, высоколобого, короткостриженного, явившегося почему-то в затемненных очках – то ли глаза от дневного света болели, то ли от детской игры в шпионов еще не отошел – проходил по тому же сценарию, что и Стародревцева. Короткие, сухие, словно выстрелы из ПМ, вопросы. Быстрые лаконичные ответы, причем голос у Шмелева, в отличие от его начальника, тянул на приличный тенор, если, вообще, не на баритон.

Снова трескотня клавиатуры, дрожащее мерцание экрана монитора, тихое гудение процессора. Словом, процесс допроса с применением оргтехники.

Когда дошла очередь до научных интересов, то Шмелев с гордостью заметил, что клады и кладоискательство – это его стихия.

– Ни в Курске, ни в Курской области нет такого человека, который бы больше моего сделал в этой области. Из тридцати научных и научно-популярных работ, написанных мною в разные годы, большинство о кладах и кладоискателях. Что есть, то есть! Заявляю без лишней скромности, ибо знаю, что говорю. Любого можете спросить, кто такой Шмелев. И вам ответят…

– Вот это-то нам и дорого, – прервала монолог ученого археолога Делова. – Дело-то наше как раз связано с кладами. С древними кладами, – уточнила для проформы.

– Или с погребальными захоронениями… – внес предположение Шмелев.

– Не исключено, – не стала спорить Делова. – Не исключено. Вам, как специалисту в этой области, думаю, лучше знать. На вас и вашего директора рассчитываем и уповаем…

– Конечно, конечно… А еще можно, я думаю, пригласить профессора Курского госуниверситета Инокова Василия Васильевича – настоящий дока в вопросах истории и археологии. Доктор исторических наук.

– Спасибо за совет. Пожалуй, воспользуемся… в свое время.

– Его в определенных кругах для краткости все больше Вась Васем зовут, – поделился неким интимом Шмелев.

– В «определенных» – пожалуйста, – не разделила откровенности свидетеля и специалиста по кладам Делова. – В наших лучше все же по старинке: Василием Васильевичем…

Когда речь шла о незначительных вопросах, особенно в области кладоискательства, красноречию Шмелева не было границ. Он мог прочесть целую лекцию о том, когда, где и какие клады были обнаружены на территории Курской области, и что стало с ними. Прочесть интересно, красиво поставленным, как у артиста драмтеатра, голосом. Но вот, как только заходила речь о сути дела, «ведущий специалист» археологического музея Шмелев вдруг сникал, сдувался как детский воздушный шарик, из которого через неплотно закрытый клапан стравливался воздух. Становился, словно японская нэцкэ «Ничего не видел, ничего не слышал, никому ничего не скажу». Так что к концу допроса ни одной достойной фразы добиться от него Деловой не удалось, ни одного путного довода из области доказательств.

– Только после ознакомления с предметами клада, только после ознакомления, – твердил, как заезженная пластинка. – И то после сверки с каталогами и консультаций со специалистами.

Зато протокол допроса прочел быстро и подписал без ломания.

– Могу идти? – Спросил, поставив подпись.

– Можете. Только имейте в виду, что вскоре вас вновь пригласим: надо будет осматривать предметы или на языке следствия вещдоки. Тут без вашей помощи никак не обойтись, – приободрила его следователь по особо важным делам.

– Обязательно, обязательно! – Попятился задом к выходу.

– Тогда – до свидания!

– До свидания.

С допросом потерпевшей стороны на первом этапе следствия было пока окончено.

6

– Не густо, – обращаясь к коллеге Семенову, молча присутствовавшему при допросах Стародревцева и Шмелева, подвела итог Делова. – Совсем не густо. К тому, что уже было известно следствию, ничего нового пока что не добавилось.

– Да, – согласился тот. – Ну и послал бог свидетелей обвинения. Не люди, а индюки напыщенные. Особенно Стародревцев. Судя по их телесам и холеным рукам, сразу видно, что земляными работами эти «земляные черви» во время археологических раскопок совсем не истомлены. Думаю, что музей и служебные кабинеты почти не покидают.

– Оставь злословие, – оборвала коллегу Делова, – нам оно ни к чему. Все мы не без греха. У каждого свои тараканы в голове и скелеты в шкафу… А они, если хочешь знать, в соавторстве с другими сотрудниками археологического музея издали книгу по истории Курского края. На мой взгляд, одну из лучших за все времена. Вот так-то… А ты – индюки…

– Серьезно? – не поверил Семенов.

– Серьезней не бывает, – ответила «важняк». – Советую: прочти на досуге, не пожалеешь. И язык, и стиль изложения – на уровне. Да и материал преподнесен толково, без лишнего научного выпендрежа.

– Прочту, если досуг появится… – не очень-то уверенно пообещал Семенов.

– Когда-нибудь да появится. Тут, главное, желание и вера…

Сказала и вспомнила собственный разговор с Андреевским о стихах Першина. «Вот учу, а сама?.. Надо обязательно заглянуть в библиотеку», – сделала зарубку на память.

– Ну, с Верами и Надеждами у меня как раз порядок, – плотоядно и самодовольно усмехнулся Семенов. – На это времени, желаний и сил хватает.

– Оставь пошлости, – недовольно и брезгливо поморщилась Делова. – Ну, что за мужики пошли: вечно у них, как голодной куме, одно на уме. Лучше скажи, адвокатов вызвонил?

– Вызвонил, – оставив фривольный тон, по-деловому доложил Семенов. – С минуты на минуту будут.

– Нормальные?

– Нормальные. Наши. Только зачем два, если у подозреваемых противоречий пока нет.

– Вот именно, что «пока», – сделала ударение на слове «пока» Делова. – Но когда противоречия возникнут, а они обязательно возникнут, поверь моему опыту, ведь каждый из подозреваемых станет думать о спасении собственной шкуры, то наличие одного адвоката может выйти боком для следствия. Выйдет и даст суду основания для исключения доказательств, добытых с нарушением процессуальных прав подозреваемых. И тогда многие наши труды коту под хвост. Разве не так?

– Черт возьми, не подумал, – покаялся вполне искренне Семенов.

– А ты, Максим Юрьевич, почаще думай, да о высоком и полезном, а не о пошлостях разных, – возможно, впервые за целый день улыбнулась Делова. – Голова для того и дана, чтобы думать, а не фуражку на ней носить. Даже, если эта фуражка и следственная, – подчеркнула она со значением.

Тут дверь кабинета «важняка» распахнулась, и оперуполномоченный УУР Яншин, едва переступив порог, доложил, что подозреваемые на допрос доставлены. Начавшаяся пикировка следователей была отложена до «лучших времен».