Текст книги "Золото гуннов (СИ)"

Автор книги: Николай Пахомов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

Держались купно, не боясь оставить заметный след. Знали, поутру Зарница, окропив землю серебряными росами, расправит примятые конскими копытами травы и скроет от посторонних глаз все следы.

Впереди предстояла переправа через Семь по Гусиному броду. А за ним – дальнейший путь к Каменке, чтобы упредить злоумышленников…

ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ПРЕДВАРИТЕЛЬНОЕ СЛЕДСТВИЕ

1

Следователь по особо важным делам следственного управления подполковник юстиции Делова Ольга Николаевна, сорокалетняя русоволосая, с короткой стрижкой, высоколобая красавица с карими искристыми глазами, сияющими добротой и умом, только что закончила расследование дела по обвинению двух строителей, Скоркина и Каменева. Незадачливые властители мастерка, топора, лопаты и ломика обвинялись по статье 164 УК РФ – хищение предметов, представляющих историческую ценность. Такое редко, но случается. И теперь намеревалась подать рапорт руководству для получения очередного отпуска. Что и говорить, следственная работа – не мед. К вечеру так устаешь, что ноги едва волочишь. Про голову же и говорить нечего – гудит, как рассерженный самовар или закипающий электрочайник. А за год усталость в такой тяжкий груз преобразуется, что без отдыха никак… К тому же и в семье его ждут не дождутся. Возможно, не меньше того, как древние евреи манны небесной…

Супруг Виталик, бывший опер, а ныне рядовой сотрудник одного из ЧОПов города, давно долбил мозжечок одной и той же фразой: «Когда поедем к морю?». И не потому, что он не мог жить без моря – отпуск можно было провести и в лесостепных краях Курщины – а потому, что в морском воздухе нуждались дети. Врачи советовали, как можно чаще отправлять их на Черноморское побережье.

«Кажется, мечта супруга наконец-то обретет реальные очертания, – размышляла она, сшивая капроновой нитью на специальном станке очередной том дела. – Вот сошью, подпишу обложки – и секретарю на отправку прокурору для утверждения обвинительного заключения. А сама к начальнику СУ с рапортом».

Дело «хмельных кладоискателей», как для пущей краткости определила расследуемое преступление Делова, было объемным, но не особо сложным в смысле доказательств вины фигурантов. Попадались дела куда сложнее и запутаннее, с десятками обвиняемых в экономических преступлениях, где сам черт ногу сломит в хитросплетениях взаимозачетов, поставок и неустоек, взаимных претензий и бесконечных денежных потоков. И, конечно же, – кучи бухгалтерских документов, сплошь испещренных всевозможной цифирью. А тут – двое строителей, часто бывавшие под хмельком, трудясь над восстановлением одного из храмов Никольского монастыря, расположенного в Слободке, пригороде Рыльска, роясь в подвальном помещении, обнаружили клад старинных серебряных монет.

Известное дело – дуракам да пьяным всегда везет. Им бы заявить о кладе в соответствующие органы, пригласить прессу, археологов – и четвертая часть клада в рублевом эквиваленте была бы гарантирована. Пусть не сразу, пусть через год-другой – в забюрокраченной российской действительности, с ее коррумпированным чиновничеством, быстро ничего и никогда не делается, – но все же гарантирована.

Однако жадность и глупость взяли верх над здравым смыслом и законопослушанием. Скоркин и Каменев, как трактуется в уголовном праве такое деяние, вступив в преступный сговор, решили клад присвоить. На процессуальном языке – совершить тайное хищение, а в просторечии – кражу. Матовая тусклость старинного серебра завораживала, манила призрачностью шального, халявного обогащения. И присвоили бы, довели бы свой преступный умысел до конца, если бы не тяга к спиртному. Ну, не может русский человек без спиртного. Ни в горе, ни в радости. Никак не может… А тут и повод налицо – обмыть ценную находку и удачу. Следовательно, грех не выпить…

Обмыли. А обмывши, решили отвезти разделенный «по-честному» и «по-братски» на две части клад по домам, подальше от места обнаружения. Благо, что рабочая неделя закончилась, и впереди были законные долгожданные выходные.

– Неча ему тут делать, – рассудил Скоркин философски. – Дальше положишь, ближе возьмешь. Тащим домой!

– Тащим до дома, – подмигнув заговорчески, был солидарен с ним Каменев. – Дома сохранней и солома, потому как дома…

Где пешком, где на попутках «везунки» добрались до неказистого железнодорожного вокзала в Боровском – еще одном пригороде Рыльска. В самом Рыльске такого вокзала до сих пор нет, как нет и железной дороги. Возможно, река Сейм тому причиной – широка да глубока… Через нее железнодорожную ветку прокладывать – уйма деньжищ потребуется. Пи таком раскладе и Боровское сгодится.

Стали от нечего делать, а больше из-за своего хмельного состояния, туда-сюда шататься, немногочисленным обитателям вокзала глаза мозолить. «Домозолились» до того, что были «повязаны» постовыми милиционерами за появление в общественном месте в пьяном виде. И не просто в пьяном, чем в России уже никого не удивить, а в пьяном, оскорбляющем человеческое достоинство и общественную нравственность, как гласит соответствующая статья административного кодекса Российской Федерации.

Возможно, и это бы сошло с рук новоиспеченным обладателям клада: постовые ведь ни на каждого поддатенького гражданина внимание обращают, чтобы «не заморачиваться» с бумагами и прочей волокитой. Да на их беду в стране действовал антитеррористический режим в связи с участившимися случаями взрывов на транспорте. Вот постовые волей-неволей, но обратили на них внимание. Ибо, в такой обстановке, не обратишь – себе дороже…

– Ваши документы, граждане, – вежливо, как сказано в соответствующих рапортах, потребовали стражи порядка, сверля нарушителей настороженными взглядами, словно желая просветить их до самого нутра, словно рентгеновскими лучами.

Этому, однако, Делова не очень-то верила: постовые не те ребята, чтобы о вежливости думать. А уж про взгляды – рентгеновские лучи – и говорить не стоит. Совсем не те…

– А нет, – развел не очень-то чистыми руками Скоркин. – Паспорта с собой отродясь не ношу.

– Тогда пройдемте в комнату для разбирательств… установления личности и… прочего, – напряглись постовые.

– А что тут разбираться? – заартачился Скоркин, как и большинство сограждан, всегда недолюбливавший блюстителей порядка. А тут, как говорится, и причины были поартачиться. – Разве не видно, что мы – работяги, строители? – показал заскорузлые ладони. – Церквушку в Никольском храме ремонтируем, – пояснил для пущей важности слегка заплетающимся языком. – Потому, считай, божьи люди. Божьих же людей грех обижать…

Постовые, не перебивая, терпеливо выслушивали оправдательный лепет. Они, конечно, понимали, что перед ними явно не боевики-террористы с гор Кавказских, а свои, родные славяне, мужики-работяги. Но раз подошли, то не бросать же дело на полпути. И глупо, и смешно… Надо до логического конца довести.

– Теперь вот домой, в Курск, на выходные отправляемся, – продолжал талдычить Скоркин, «качая» свои права, «перегибая при этом палку» и явно нарываясь на грубость. – Что пристали?.. Делать больше нечего?.. Чем на нас зенки пялить, лучше бы бандитов да террористов ловили, а не к трудягам приставали. А что выпили малость, так у меня, может быть, день рождения… скоро.

– «Хепибезден ту ю…» – коверкая английское «с днем рождения тебя», замаслянел поддатенькими глазенками Каменев, пытаясь шуткой разрядить надвигавшуюся угрозу.

Но шутка не сработала. Слова Скоркина задели блюстителей порядка. Ой, как задели! Если не за душу, то, уж точно, за милицейское нутро, которое не надо путать с душой – разные сути. До сей минуты они, возможно, особо и не собирались возиться с работягами: ну, составили бы административный протокол, выписали штраф на пару сотен рублей – да и ступайте себе с богом без досмотра вещей. А тут, на тебе! Пьяное мурло, не дай извиниться да откупиться, а учит, как работать да что делать. Такого ни один уважающий себя мент стерпеть не может. А уж постовой мент – тем более.

Сержанты многозначительно переглянулись.

«Пакуем»? – спросил взглядом один другого.

«Пакуем», – лаконично ответил второй первому. – Ничего не поделаешь, придется «паковать. Сами напросились».

– Ты, мужик, еще поговори… мне, – потянулся пятерней первый блюститель порядка, чтобы схватить худосочного Скоркина за рукав пиджака. – Поучи отца, как детей делать…

Но тот увернулся и крикнул другу:

– Ноги, Камень!

Каменев, словно этого и ждал. Услышав команду, он, подобно норовистому коню, ударив о землю «копытом», резко рванул в сторону. Но тут же был сграбастан расторопным сержантом.

Не удалось удрать и Скоркину. Его подмял под себя первый блюститель порядка, сделав всего пяток длинных упружистых шагов. При этом милиционер не удержался от наставления:

– Когда пьешь водку, друг нелюбезный, то надо не только «где?» и «с кем?» помнить, но и меру знать, чтобы при нужде убегать. Так-то… А не перебирать едва гнущимися «костылями» на месте! Не мадагаскарская черепаха все же…

– А еще, – добавил с добродушной улыбочкой его товарищ, – надо знать, из какой посуды выпивать, чтобы до поросячьего визга не набраться…

– …Или козлом не оказаться, – усмехнулся первый, надевая наручники на кисти крючковато-трудовых, в мозолях и шрамах, рук Скоркина.

– Теперь прихватываем с собой вещички – не нам же их нести – и следуем в комнату для разбирательств, – распорядились сержанты.

– А это не мои вещи, – пьяно отрекся от собственного «сидора» Скоркин. – Впервые вижу…

– Не наши, – указывая на вещмешки с тряпьем и серебром, заплетающимся языком подтвердил Каменев. – Не наши…

– А чьи же? – тут же взяли стойку, словно охотничьи борзые, постовые.

– Не знаем… – попытались развести для большей убедительности руками строители, забыв про наручники. – Мало ли тут народу ходит…

– Значит, не знаете?

– Не знаем.

– Но мы несколько минут назад видели эти вещи при вас.

– Вам показалось…

– Точно, показалось.

– Вон оно как… – с иронией и некоторой заинтересованностью произнес первый страж порядка. – От собственности отказываются… Знать, нечисто тут.

– Уж как пить дать, нечисто, – подтвердил второй. – Где-то что-то уже успели обчистить. Придется самим нести. Не надорвемся, пожалуй. – И подхватив ближайший вещмешок, встряхнул его для определения веса. – Тяжеловат, однако… Не кирпичи, случаем, держите?..

Задержанные угрюмо промолчали.

– Не надорвемся, – повторил за первым второй сержант, поднимая с пола оставшийся «сидор». – Только теперь, уважаемые… – вспомнив скомканную фразу Каменева, ухмыльнулся он, – «отхепибездним» вас так, что не только о днях рождения, но и как матушки звали в детстве, позабудете. На всю оставшуюся жизнь.

Дальше дело завертелось, как мозаика калейдоскопа: досмотр, обнаружение клада, вызов милицейского начальства из Рыльска и Курска. И пошло-поехало… Да так, что сержанты тут же были оттерты большезвездным офицерским составом в сторонку. Нечего, мол, мелочи всякой под ногами путаться, когда большие дяди, знающие толк в делах, приехали.

В итоге: в отношении строителей – уголовное дело, большим милицейским чинам – денежные премии, сержантам – благодарность от руководства да почетные грамоты. За верную службу. Словом, все как всегда: кому из печи калачи, а кому и угол печи.

И вот теперь уголовное дело по обвинению Скоркина и Каменева отправлялось в суд, а следователь-«важняк» Делова (как хотелось ей думать) – в очередной заслуженный отпуск.

2

Не успела Делова вынуть сшитое дело из станка, как на столе ожил требовательным звонком телефон внутренней связи.

– Черт возьми, – чертыхнулась Делова, отрываясь от занятия и нехотя берясь за трубку аппарата, – кто там еще?

Звонила секретарь Андреевского Мария Петровна.

– Сергей Григорьевич вызывает.

– В связи с чем? – спросила Делова, с едва скрываемым раздражением в голосе: тут дело надо заканчивать, а тебе – к шефу; бросай все и лети на всех парусах…

– Не знаю, – была лаконична секретарь начальника СУ. – Вызывает и все.

– Сейчас буду. Дело вот только выну из станка – и буду. Куда же деться с подводной лодки…

– Не задерживайся, – привычно предупредила Мария Петровна. – Твое дело подождет, никуда не денется – ведь в станке не кобыла на случке с жеребчиком, – циничной шуткой закончила она наставление. – А шеф, сама знаешь, опозданий не любит. Разозлишь – без станка в такую позу поставит, что мало не покажется…

Уж почему-то так в жизни сложилось, что секретарши, будь они молодыми или уже в возрасте – всего лишь технические работники, – но горой стоят за «своих шефов». Словно Церберы, охраняют их интересы, нисколько не заботясь об интересах других сотрудников. И Мария Петровна исключением не была. Она не грубила подчиненным начальника СУ, однако, и не очень церемонилась с ними. Прикрываясь именем начальника, распоряжалась как своими подчиненными. Похлестче любого начальника. Таковы уж секретарши… Таково уж их лакейское нутро: перед «сильными мира сего» лебезить, на «слабейших» покрикивать.

«И что ему от меня надо… – неприязненно подумала Делова, не любившая, как и всякий нормальный человек, чтобы ее отрывали на полпути от начатого дела. – Ведь вчера, кажется, обо всем договорились: дело сдаю – и в отпуск. Какой сюрприз еще приготовил?»

В том, что именно был приготовлен сюрприз, она не сомневалась.

Оставив недошитое дело в станке, едва скрывая нарастающее раздражение, направилась в кабинет шефа.

– А, Ольга Николаевна, – наигранно-веселым возгласом встретил Андреевский, едва она, постукивая каблучками по паркету, вошла в кабинет. – Здравствуй, здравствуй, дорогая! Что так невесела? – Сыпал словами, как горохом, он. – На дворе теплынь, солнышко вон во всю сияет, а ты хмуришься…

– Здравия желаю, товарищ полковник, – официально поприветствовала руководителя следственного управления Делова.

Если Андреевский и мог в беседе с подчиненными допустить немного фамильярный и шутливый тон – его статус допускал такое, то фамильярность со стороны подчиненных – это уже перебор. К тому же Делова ясно осознавала, что после такой вычурно-напыщенной тирады хорошего ждать уже не приходится.

– Вызывали?

– Ах, да, вызывал, – сменив радужно-наигранный тон на виновато-вынужденный, поспешно произнес Андреевский. – Тут, видишь ли, какое дело… Смежники вот подбросили материалец с попыткой хищений и вывоза за «бугор» отечественного достояния – золотого клада гуннов… Дрянь материалец, но что делать…

– Товарищ полковник, а я тут при чем? – не дослушав, подняла обидчиво-требовательный взгляд своих глаз на уровень глаз Андреевского Делова, чтобы тому было неловко уйти от прямого ответа.

Следователь по особо важным делам понимала, что ее с отпуском просто-напросто «прокидывают», а потому, защищая собственные интересы, шла на конфликт с руководством. И не просто на конфликт, но и на его обострение. Ведь даже при защите тактика нападения есть лучшее средство. И она нападала, отчетливо понимая, что это ей может «выйти боком» – любое начальство не любит пререканий и противоречий. И тут руководство СУ, несмотря на его внешнюю респектабельность, не было исключением из правил.

– Вы же сами пообещали, что, как только окончу дело Скоркина и Каменева, так сразу же в отпуск… Дети в лечении нуждаются, – напомнила на всякий случай по-прежнему обидчиво-требовательно она. – Уже столько раз откладывали поездку из-за моей работы…

– Да помню, помню я, – повинился начальник СУ, отводя взгляд своих небесных глаз несколько в сторону от взгляда Деловой. – Все помню. Склерозом, слава богу, еще не страдаю. Не в том возрасте… – попытался шуткой сгладить напряжение он. – Но тут, понимаешь, такие обстоятельства, Ольга Николаевна, что с отпуском тебе придется немного повременить.

– Как повременить? – переспросила скорее себя, чем Андреевского Делова. – Как повременить, когда и муж, и дети уже настроены на отъезд… Я им сама об этом сказала. И не только сказала, но и заверила, рассчитывая на ваше твердое слово об отпуске, – позволила она тонкую шпильку в адрес «большого начальника». – И что, разве кроме меня во всем следственном управлении больше следователей нет?

– Да есть, есть следователи, – как бы соглашаясь с собеседницей, отозвался Андреевский.

Начальника СУ, по правде сказать, уже начинал раздражать этот нелегкий и малоприятный разговор. Но он сдерживал себя, чтобы не сорваться и не накричать на подчиненного. Извинившись перед дамой, достал из кармана брюк носовой платок и вытер вспотевший лоб.

– Их много всяких… И опытных и не очень… Управление-то большое… Только такого, как ты, уважаемая Ольга Николаевна, следователя, к сожалению, пока что нет. Ведь никто из них дел о хищениях кладов и о кладоискателях не вел… Уж извини, – развел он руками. – Се ля ви, как говорят французы…

– Ничего, научатся, – настаивала на своем, раскрасневшись личиком, Делова. – Я ведь тоже когда-то с нуля начинала, однако научилась… К тому же, сами не раз говорили, что «не боги горшки обжигают»…

– Конечно, научатся, – вновь согласился начальник СУ, – только на это время потребуется. А его, времени, к сожалению, пока нет… Ты только начни, организуй расследование, – мы следственную бригаду создадим из пары-тройки следователей, оперов и эксперта-криминалиста, – поставь работу на должный уровень – и с чистой совестью в отпуск к Черному морю. Договорились?

– Да куда же мне деться, – вздохнула, сдаваясь, Делова с тоскливой безысходностью, предвидя заранее очень непростой разговор с супругом, – с подводной лодки. Договорились. Но только на недельку-другую… и все! Отпуск!

– Конечно, только на недельку-другую, – совсем «не начальственно» обрадовался Андреевский. – И в отпуск! Зуб даю! – повторил он, зековским жестом шутливо подтверждая верность сказанного им.

Делова кисло улыбнулась. Долгожданный отпуск следователя по особо важным делам вновь отступал, прятался в дымке неопределенности. Это легко сказать «организуй расследование да наладь работу» – на деле же напряженные дни и бессонные ночи. А главное, нервы, нервы, нервы… И, конечно же, упреки от супруга. Словом, тоска зеленая…

– А что «не боги горшки обжигают, это видно и по горшкам», как остро подметил один замечательный курский писатель… Першин. Не читали? – наградил лучезарной улыбкой следователя Андреевский, откровенно радуясь, что так быстро удалось разрешить неприятный разговор. – Касательно нас – так по делам.

– Не читала, – коротко отрезала Делова. – С такой нагрузкой – не до лирики… Тут, как говорится, не до жиру. Быть бы живу…

– Работа – работой, но и о лирике, как вы сказали, забывать не стоит. Рекомендую почесть. Першин Юрий. «Новолетие».

– Раз рекомендуете, то постараюсь, – заверила Делова. – Разрешите идти.

3

Возбудить уголовное дело по материалам проверки – ума большого не надо. Руководствуясь соответствующими статьями УПК РФ, при наличии достаточных данных, указывающих на тот или иной состав преступления, следователь выносит постановление – и дело возбуждено. Затем о возбуждении дела уведомляется территориальный прокурор и ИЦ – информационный центр УВД. Учет и статистика – важнейшие условия отслеживания криминогенной обстановки как в области, так и России в целом.

После этого постановлением следователя, при согласовании соответствующих структур и их руководителей, создается следственно-оперативная бригада или группа. И, конечно же, пишется план расследования. Ибо без плана засохнет и саванна.

При наличии «компов», в малопонятной, но в то же время действенной электронной памяти которых сотни всевозможных бланков постановлений и протоколов – это дело нескольких минут. Не то, что раньше, когда оргтехники и в помине не было и следователю приходилось все документы заполнять от руки, с помощью ручки и чернил. Теперь же стоит в соответствующие строфы, высветившегося на мониторе бланка, вставить фамилии фигурантов и краткую фабулу противоправного деяния с указанием даты, времени и места действия – как все готово. А уж вывести все через принтер на бумажный носитель – вообще считанные секунды. Остается только расследовать – процесс, как и в прежние годы, сложный, длительный, но тоже вполне подвластный воле и знаниям следователя.

Так что следователь по важным делам Делова, сразу же по возвращении от Андреевского в свой служебный кабинет, закончив и сдав секретарю старое дело, занялась оформлением нового. Полученные Андреевским от смежников материалы проверки и запечатанные в отдельный короб вещдоки уже находились у секретаря, аккуратно внесенные в соответствующие книги учета поступившей корреспонденции. Так что поставить подпись в нужной графе об их получении и «прихватить» до кабинета было делом нескольких минут.

Если бы Делова, как многие ее коллеги женского пола из сообщества следователей, курила, то времени потребовалось бы больше: всякое дело, как известно, начинается с перекура. Но она не курила, даже служебная командировка в Чечню в середине девяностых годов прошлого столетия, когда она была всего лишь зеленым лейтенантом, не «привила» этой дурной привычки. А потому «тратиться» на перекур, нервно затягиваясь и пуская из тонких чувственных ноздрей клубы сизого дыма, не приходилось. Да и время дорого.

Привычно усевшись за стол, разложила перед собой полученные материалы. Любое дело требует его тщательного изучения, и Делова, даже став «важняком», твердо придерживалась этого постулата. Материал был невелик. Во-первых, сопроводительное письмо на имя начальника УВД, подписанное лично начальником УФСБ РФ по Курской области генерал-майором Винниковым, на котором, кроме подписи и резолюций, красовались штампы обеих контор и их подразделений.

Известное дело: обе серьезные организации «веники не вяжут», это вам не фирма «Рога и копыта». Хотя, чего греха таить, и «рога» сбивать умеют, да и «отбросить раньше срока «копыта» в не столь отдаленные годы помогали. Во-вторых, был длиннющий, на несколько страниц (менты так длинно писать не умеют, едва на десяток строк ума или терпения хватает) рапорт оперативного сотрудника УФСБ майора А.И. Перепелкина.

Сей «гений контрразведки и безопасности страны» на имя своего руководства обстоятельно докладывал, как из источников, «представляющих несомненное доверие», стало известно о том, что некоторые лица ищут «надежные» связи и пути переправки за границу «некоего» древнего клада. И что дальнейшая проверка этого агентурного сообщения вывела оперативных работников УФСБ на неких безработных господ, уже имевших нелады с Законом, Подтуркова Петра Ильича, 1975 года рождения, уроженца и жителя города Курска, и Задворкова Ивана Ивановича, 1976 года рождения, также уроженца и жителя того же самого славного града.

В конце рапорта все так же подробно сообщалось о задержании фигурантов негласной оперативной проверки с поличным – золотым кладом. А также делался вывод о передаче материалов уголовного дела в УВД по Курской области по подследственности.

«Ишь как витиевато все обставлено, – отметила Делова машинально, вновь и вновь по устоявшейся следственной практике перечитывая печатные строки рапорта, чтобы чего-либо важного не упустить, – нашим до такой виртуозности никогда не дотянуть. Не оперативник УФСБ, а сочинитель романов, похлестче Фридриха Незнанского. Только у того «кагэбэшники», как правило, представлены в отрицательном свете, а тут «фээсбэшный» позитив так и прет, так и прет».

Кроме рапорта Перепелкина, несомненную ценность для следствия и суда представлял единственный процессуальный документ, разрешенный для проведения еще до возбуждения уголовного дела, – протокол осмотра места происшествия. Ибо в этом документе, кроме даты, времени и места его составления, должно было найтись отражение всему увиденному на месте происшествия и всему обнаруженному там. В том числе и вещественным доказательствам, с описанием индивидуальных признаков, с фиксацией на фото и видео технические средства.

«Вот тут, «важняк», будь особо внимательной, – приказала сама себе Делова, приступая к изучению протокола осмотра места происшествия. – Читай не только то, что написано в строках, но и между строк: о чем думал, но что пропустил Перепелкин».

В этом документе, как учили еще на юрфаке и как потом, уже в практической деятельности, не раз вдалбливали молодым следакам более опытные, – основная доказательная база. Две трети или даже три четверти всего многотомного уголовного дела, сконцентрированные на нескольких страницах рукописного текста с приложением из фототаблиц и видеокассет.

Протокол осмотра места происшествия был составлен на фирменном бланке УФСБ. Конечно же, от руки, но четким, вполне удобоваримым почерком, явно мужским, но в то же время имеющим и некоторую схожесть с женским.

«Не то, что наши опера, – опять удовлетворительно хмыкнула Делова, приступая к чтению, – нацарапают, как курица лапой, потом попробуй, разгадай, хоть дешифровальщиков приглашай».

Из протокола, составленного в присутствии понятых и владельца квартиры, явствовало, что в двухкомнатной квартире номер десять, дома двадцать шесть по улице Парковой города Курска, в которой проживает гражданин Задворков Иван Иванович, в антресолях платяного трехдверного шифоньера, в картонной коробке из-под обуви, обнаружены предметы из желтого металла, явно древней работы, а потому относящиеся к артефактам. И далее шел длинный перечень предметов, с подробным описанием их конфигураций, размеров, индивидуальных признаков в виде царапин и повреждений, с вкраплением-наличием в них цветных камней.

К протоколу прилагалась схема квартиры Задворкова, аккуратно составленная опытной рукой. На ней были зафиксированы не только шифоньер, помеченный крестиком, но и другие предметы домашнего обихода. Под схемой красовались подписи оперативника УФСБ, понятых и Задворкова.

Была и фототаблица с цветными снимками как квартиры (панорамными, узловыми, фрагментарными, обзорами), так и обнаруженных предметов: вкупе и индивидуально. Все «скреплено», как принято говорить в таких случаях, печатью номер один одного из отделов УФСБ и неразборчивой подписью криминалиста этой службы.

В конце протокола, как и следовало того ожидать, имелась отметка о производстве фотосъемки, составлении схемы и изъятии вещдоков в той же самой картонной упаковке, но уже заклеенной лентой скотч и опечатанной. Сам протокол и каждая его страничка были подписаны понятыми, Задворковым и лицом, составившим его.

«Прекрасно, прекрасно, – отметила Делова добросовестность составления наиважнейшего документа, не забыл мысленно добавить, что понятые, по всей видимости, внештатные сотрудники УФСБ. – Впрочем, это уж не важно. Важно, что все сделано чин-чинарем! Нашим бы операм так делать! Да и следователям тоже…»

Открывать «картонное хранилище» артефактов и проводить сверку предметов – вещественных доказательств – не стала.

«Это еще успеется… в присутствии понятых и фээсбэшного опера, – решила Делова. – Чтобы не было никаких кривотолков и недоразумений. Заодно осмотр проведу… с участием специалистов-археологов. Можно и ученых историков, и работников краеведческого музея пригласить. Для солидности. Но и с этим, как уже подумала ранее, успеется».

Приняв такое решение, продолжила дальнейшее ознакомление с материалами: небольшими объяснениями Подтуркова и Задворкова. Но почерпнуть что-либо полезное из объяснений не смогла: оба, как под копирку, твердили, что клад они нашли случайно на берегу речонки Руды, в прибрежном кустарнике. Кто его там оставил, им сие неизвестно.

«Это бред сивой кобылы, – прочтя строки об обстоятельствах нахождения клада, отметила Делова. – Или сивого мерина… Кому как нравится. Даже не расчет на простачков, а детский лепет… И тут, – домыслила жестко, – работа для наших оперов. Как говорится, им карты в руки. Пусть колют до самого седалищного нерва».

Когда с изучением материала было покончено, приступила к печатанию постановления о возбуждении уголовного дела и принятии его к своему производству. И тут же, не теряя время, – к вынесению постановления о создании СОГ – следственно-оперативной группы – и составлению плана расследования.

Сколь ни была профессиональна в вопросах следствия подполковник юстиции Ольга Делова, но и она не могла связать воедино полученные ею материалы с недавней информацией, мелькнувшей на одном из центральных телевизионных каналов. В ней говорилось о задержании сотрудниками УФСБ РФ по Брянской области, а также их коллегами из таможенной и пограничной служб очередной контрабандной партии. И в подтверждение слов тележурналиста крупным планом показывались иконы, картины, золотые монеты царской чеканки, старинные книги – бесценные раритеты.

Упоминались в телесюжете и задержанные контрабандисты с их пособниками из числа офицеров-таможенников – оборотней в погонах. Правда, без указания фамилий и имен фигурантов противоправного деяния. Сие, мол, тайна следствия.

Не связывали это телесообщение с реальным делом «важняка» Деловой и крутые полковники УВД по Курской области – Андреевский и Бородкин. Как, впрочем, и их начальник – генерал-майор Балышев. Возможно, занятые работой, все они этой информации и не видели… За всем не уследишь. И вообще: мало ли чего вещают телевизионщики…

Зато по-иному были встречены эти телекадры в УФСБ РФ по Курской области.

– Считаю, теперь можно подумать и о вознаграждении всех сотрудников и их помощников за успешно проведенную операцию, – приподнято-весело произнес генерал Винников, обращаясь к полковнику Крымову. – Прошло, как по нотам! И овцы целы, и волки сыты. Каждый раз бы так…

На этот раз разговор происходил в простором и светлом кабинете начальника. Причин конспирироваться больше не было. Впрочем, говорилось все больше обиняками, намеками. Ни конкретных фактов, ни фамилий, ни событий. Если посторонний и услышит – ничего не поймет…

Полковник, сидя на добротном стуле, стилизованном под старину, молча и согласливо кивает лысоватой головой. К чему слова, когда дела лучше всего говорят сами за себя. Контролируемый канал на границе с Украиной сохранен, агентурно-резидентурная сеть не засвечена и даже укреплена. А материалы в отношении черных копателей так искусно выведены в отдельное производство, что с событиями, имевшими место на границе Брянской области и Украины, вообще не связать. Тут никакой фантазии не хватит. Все так тщательно зачищено и подчищено, в том числе и с так называемыми посредниками, искавшими выход на закордонных любителей артефактов, что комар носа не подточит. Остальную работу доделает милиция, не предполагая даже малой толики блестяще проведенной оперативной комбинации. Но не просто доделает, а под ненавязчивым контролем со стороны УФСБ. Преемники чекистов ничего на самотек не пускают. Их предшественники в конце восьмидесятых – начале девяностых, расслабившись от демагогической трескотни про демократию, пустили – и прокакали СССР. Так что, боже упаси, от бесконтрольных самотеков даже в мелочах…