Текст книги "В глухих лесах"
Автор книги: Николас Конде
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)
Глава 15
Подняв глаза от книги, когда она прочитала вслух последние несколько строчек «Темного океана Даны» – строчки, которые она запомнила наизусть после большого числа таких чтений, – Кэрол была очарована видом двух десятков семилетних детей, которые смотрели на нее. Глаза их были широко открыты, они закусили губы, маленькие кулачки подпирали щечки. Для нее не было ничего приятнее, чем видеть лица детей, когда они завороженно слушали рассказ.
– Затем, взмахнув длинным, серебристо-зеленым хвостом, морское чудовище нырнуло глубоко в море. И последнее, что увидела Дана, – пузыри, которые появились на поверхности, один за другим, пока она не поняла, что они сложились в слово.
Кэрол повернула последнюю картинку так, чтобы дети могли ее видеть.
Вот эти пузырьки, – сказала она. – Может кто-нибудь прочитать, что здесь написано?
Несколько ребят крикнули хором: «Любовь».
– Правильно. – Кэрол закрыла книгу. – Так что, хотя чудовище выглядело безобразным и злым, у него было доброе сердце.
Учительница, красивая молодая женщина в бледно-голубом платье, встала напротив класса и первой начала аплодировать. Младший сын Марго, Адам, продолжал хлопать уже после того, как все перестали. Хотя обычно чтения для Кэрол устраивал издатель, на этот раз она читала по просьбе Марго, потому что Адам Дженнер учился в этом классе. Марго тоже пришла, и, выйдя из глубины комнаты, она подняла большой палец в знак одобрения.
Учительница велела детям строиться, чтобы идти в кафетерий.
– Хотите пойти с нами? – спросила она Кэрол и Марго. – У нас сегодня «Слоппи Джоз».
Кэрол улыбнулась.
– Нет, спасибо, мы с миссис Дженнер собираемся пойти перекусить на улицу.
Учительница поблагодарила ее еще раз и вывела детей из класса.
– Ну, как тебе? – спросила Кэрол у Марго, когда они снимали свои пальто с крючков у двери.
– Как говорится в «Варьете», блеск! Несколько ребят колебались, пригласить ли Адама на свой день рождения, но, держу пари, теперь они не будут раздумывать.
Они вышли в коридор.
Кэрол резко остановилась, у нее перехватило дыхание. У стены стоял Пол Миллер, его плащ был застегнут на все пуговицы, котелок он держал в руках. Его поза казалась странно подобострастной, он выглядел как лакей в ожидании хозяина.
Переведя взгляд с Кэрол на Миллера, Марго сразу оценила ситуацию.
– Это он? – воинственно спросила она.
Внимание Кэрол было приковано к Миллеру.
– Они поймали его, – заявила она. – Они поймали убийцу. Поэтому оставьте меня в покое. Пожалуйста, мистер Миллер, оставьте меня.
Она думала, он пришел, чтобы извиниться за то, что преследовал ее своими подозрениями, которые не подтвердились. Но она была слишком зла, чтобы беспокоиться о его извинениях. Кэрол особенно не понравилось, что он появился здесь, – значит, опять следил за ней. Она попыталась пройти мимо.
– Мне очень жаль, мисс Уоррен – сказал Миллер, неожиданно схватив ее за руку.
– Вы хотите, чтобы я позвала полицейского? – сказала Марго, повысив голос.
Кэрол повернулась и посмотрела на Миллера. Нотки сожаления, которые она услышала в его голосе, смягчили ее. Она ответила на вопрос Марго, отрицательно покачав головой.
– Нет, – сказала она, – не надо вызывать полицию, мы имеем дело с больным человеком.
– Мисс Уоррен, когда я сказал «сожалею», я и не думал, что вы поймете. Я сожалею, что все это не кончилось.
Он все еще держал ее за руку, но хватка ослабла. Она не пыталась высвободиться.
– Что касается того бухгалтера из Сиракуз, – продолжал Миллер, – его отпустили через двадцать четыре часа; он был не убийцей, а всего лишь одним из тех, кто стремятся быть в центре внимания и готовы ради этого признаться в том, чего не делали.
Кэрол смотрела на него, не в силах вымолвить ни слова. Дело было не только в том, что он принес новость, которая (если это правда) означала, что кошмар будет продолжаться. Она удивилась его осведомленности – насколько она знала, эта информация еще не стала достоянием общественности: Эрик сказал ей по секрету.
– Откуда вам известно о бухгалтере? – спросила она.
– Кэрол, дорогая, – заговорила Марго, – давай уйдем отсюда. Думаю, ты права, этот человек болен.
Кэрол передумала. Она хотела знать, правду ли говорит Миллер, и если да, то как он узнал об аресте.
Он отпустил ее руку.
– Я объясню, – сказал он. – Но я хотел бы поговорить с вами наедине.
Он взглянул на Марго, сердечно ей улыбнулся несмотря на ее злое выражение лица и снова повернулся к Кэрол:
– Если сейчас не лучшее время, давайте встретимся позже.
Кэрол посмотрела на Марго:
– Можем мы отменить завтрак?
– Мне все равно. Я волнуюсь только за тебя. Думаю, ты не должна доверять ему.
– Я и не доверяю, – сказала Кэрол. – Но я хочу, чтобы он объяснил.
Марго колебалась.
– Увидимся позже, дорогая. – Она обернулась к Миллеру, как будто хотела ему что-то сказать, но промолчала и пошла к лестнице в конце коридора.
– Вы хотите поговорить здесь? – сказал Миллер, когда Марго ушла. – Или мы можем сесть? – Он указал на класс с детскими стульями.
– Тут есть игровая площадка, – сказала Кэрол. Она не боялась оставаться с Миллером наедине. Таких случаев уже было предостаточно, и какую бы боль он не причинял ей, она никогда не была физической. Но мир, который он с собой приносил, темный и полный ненависти, оказывал на Кэрол почти физическое воздействие.
Они спустились по лестнице и вышли на большую площадку с гимнастическими снарядами в одном углу и несколькими деревянными скамейками. Дети не гуляли, и огромный пустой двор казался мрачным под ноябрьским небом.
Как только они сели на ближайшую скамью, Кэрол спросила:
– Если правда, что человек, который признался в преступлении, невиновен, значит, вы пришли, потому что мой брат все еще на подозрении?
– Да.
– И вы пришли, – ядовито сказала Кэрол, – только чтобы сказать, что продолжаете свои штучки? Или, может быть, вы думаете, я скажу вам что-нибудь, что докажет вину моего брата?
– Я здесь потому, что дело не закончено, – мягко сказал Миллер, – и пока этого не случится, я буду разговаривать с людьми, которые могут помочь остановить кровопролитие.
Кэрол попыталась удержать злость.
– Послушайте, мистер Миллер, я говорила с братом. Я знаю, что вы приходили к нему, и он старался вести себя по отношению к вам открыто и честно. Теперь вы должны знать, что он не тот, кого вы ищете.
– Если бы убийца выглядел виноватым, Кэрол, его бы уже схватили.
Кэрол сдержала чувства. Она была неприятно удивлена тем, как он попытался сблизиться с ней, между делом назвав ее по имени, но промолчала.
– Я всего лишь хочу задать вам несколько вопросов, – сказал Миллер.
Сначала Кэрол не поняла, но потом неожиданно осознала, что он собрался задавать ей прямые вопросы относительно Томми, допрашивать ее, стараясь установить его вину, возможно, опровергнуть алиби. Новая тактика привела ее в бешенство.
– Черт возьми, вы хотите ответов, но сами не дали ни одного. Вы ответите на мои вопросы, прежде чем я услышу еще хоть одно обвинение в адрес моего брата.
– Я никого не обвиняю, – поправил Миллер. – Я всего лишь сказал, что он один из подозреваемых.
– Но какое вы имеете право? – закричала Кэрол, больше не в силах сдерживаться. – Кто вы, Миллер? Как вы узнали о бухгалтере из Сиракуз? Откуда вы… и куда уходите, когда пропадаете из моего поля зрения.
– Вы заслужили ответы на эти вопросы, – ровно сказал Миллер. – Это одна из причин, по которой я хотел вас видеть.
Он сел и нервно повел плечами. Пока он говорил, он не смотрел на нее, а уставился в дальний угол площадки.
– Вы знаете, Кэрол, что я работаю сам для себя. Я иногда сотрудничаю с властями: полиция знает меня, так как я занимаюсь этим делом, но у меня нет официальных связей.
Как слепой, ожидающий звука человеческого голоса, он слегка придвинулся к Кэрол, но она ничего не сказала, и тогда он продолжил:
– Но почему я это делаю – должно быть, вам интересно, – и как я могу себе это позволить? Потому что мне никто не платит… Я делаю это по призванию. – Миллер продолжал, опустив глаза к земле. – Три года назад у меня было свое дело – консультации по охране. Я работал с банками, ипподромами, оборонными предприятиями, где было что терять – деньги, оружие или секреты. Это было прибыльное дело. А затем…
Послышался шум, и ватага детей неожиданно выбежала в сад на большую перемену. Миллер улыбнулся, глядя на них. Когда дети умчались в дальний угол двора, и шум затих, он спросил:
– На чем я остановился?
– У вас было дело, а потом…
– Ах, да, потом… – Казалось, он переменил тему. – Мне следовало сказать, что у меня тоже была семья, трое сыновей и дочь. Жена умерла, когда дети были маленькими, поэтому растил их я один.
У Кэрол чуть не вырвалось, что она знает о детях, но она вовремя остановилась. Он не должен знать, что она наводила о нем справки.
– Я был им и матерью, и отцом, думаю, это важно, чтобы вы поняли, почему я теперь занимаюсь этим. Почему я никогда не задумывался над этим до того дня, когда нашли Сьюзан.
Не успел он упомянуть это имя, как Кэрол подумала, что знает продолжение рассказа, но Миллер продолжал говорить.
– Моей дочери было двадцать четыре, когда она исчезла, чуть больше трех лет назад. Она была молода и привлекательна, училась на втором курсе медицинской школы университета Коннектикута и однажды задержалась допоздна, чтобы сделать какую-то лабораторную работу. Были свидетели, которые видели ее в лаборатории около десяти часов, а затем она пошла к себе. И не дошла… В его голосе появилась хрипотца, и он остановился, чтобы прочистить горло. – Ее нашли на холмах в долине реки Коннектикут через десять месяцев. Ее тело.!. – Его голос прервался. – Извините. – Он снова прочистил горло, и теперь его голос окреп. – В тех лесах много животных: еноты, лисы, даже собаки, которых бросили хозяева, и они одичали – естественно, они питаются падалью…
– Мистер Миллер, – перебила Кэрол, – я понимаю.
Он медленно повернул голову и посмотрел на нее:
– Нет, – сказал он с тихой свирепостью. – Вам кажется, что вы понимаете. Но вы не можете, пока не увидите.
– Я видела фотографии.
– Фотографии, – зарычал он, его голос эхом отозвался во дворе. Дети прекратили играть и посмотрели на них, и Миллер понизил голос.
– Я был там, Кэрол, мне разрешили… И я не увидел ничего, кроме скелета расчлененного тела, кости которого были обглоданы животными. По остаткам одежды и по тому, как возле ее останков лежали предметы, такие, как отвертка и огромная резиновая штука – искусственный фаллос, если вам известно, что это такое, – по этим признакам было ясно, что мою дочь пытали и изувечили на сексуальной почве.
Он ближе придвинулся к Кэрол, его глаза горели.
– И то же самое, – сказал он шепотом, – он сделал с другими жертвами.
Кэрол онемела. То что она услышала, показалось ей особенно ужасным, потому что рядом играли дети.
Миллер глубоко вздохнул и продолжил:
– Когда в полиции мне сказали, что Сьюзан была одной из многих жертв одного и того же убийцы – к тому времени их было около двадцати, – я знал, что мне делать. Вернувшись домой в тот день, я решил передать свое дело компаньонам. У меня было достаточно денег, чтобы прожить пять – шесть лет. Я был уверен, что мне хватит этого времени. Прошло уже более половины.
Миллер смотрел туда, где играли дети, и Кэрол изучала его лицо – суровое лицо человека, решившегося на борьбу с неизвестным злом, в странной шляпе, такие в прошлом веке носили дипломаты.
– Скажите, мистер Миллер… – начала она.
– Пол, – сказал он, когда их глаза встретились. Это предложение дружбы – или иллюзии дружбы – покоробило Кэрол, и она сделала вид, что не обратила на него внимания. – Почему, – продолжала она, – в вашем списке есть Томми?
Он, не колеблясь, ответил:
– Большинство причин зависело от обстоятельств. Все жертвы были найдены на территории, объединяющей четыре штата: Нью-Йорк, Коннектикут, Нью-Джерси и Пенсильванию. Чтобы совершить эти убийства, не возбуждая подозрений, убийца должен жить не более чем в нескольких часах езды от места преступления. Так, чтобы он мог каждую ночь спать в собственной постели – или иметь достаточные причины, скажем, командировки, оправдывающие его отсутствие дома. Понимаете?
Кэрол кивнула. То, что сказал Миллер, безусловно, относилось к Томми… так же как и к миллиону других людей.
– Есть еще одна общая черта в некоторых из этих преступлений, когда жертвами становились медсестры или врачи, или женщины, которые приходили в больницы: они всегда исчезали на больничных автостоянках. А профессия вашего брата включает продажу специального оборудования для больниц… и у него была причина там присутствовать.
– Но все это происходило в определенное время в определенных местах, – заметила Кэрол. – Томми мог бы убедить вас, что был где-то еще. У него наверняка есть записи деловых поездок.
– Да, у него есть записи, – согласился Миллер, – и я принимаю это во внимание. Но вы должны понять, Кэрол, что преступник захочет их сфальсифицировать. То, что показал мне ваш брат…
– Так он показал вам свои записи?
– Некоторые, – признался Миллер. – Но там не было доказательств того, что они аккуратно ведутся.
– Хорошо, Пол, что еще?
Имя вырвалось у нее случайно, что ее очень рассердило. Не было никакой надежды иметь с ним дело, если он отметал разумные возражения ради своих предубеждений.
– Описание внешности, – быстро сказал он. – Были свидетели, которые до исчезновения видели жертв, разговаривающих с мужчиной. Описание таково: светлый шатен, стройный, высокий, привлекательный, – все это подходит к описанию внешности Тома.
– Господи, и вы называете это уликой?! – выпалила Кэрол.
– Ни в коем случае. Это только подтверждение более значимой информации. И есть еще один факт, самый весомый, именно то, что включает его в список из пятидесяти одного человека, все еще подозреваемых в убийстве.
Пятьдесят один. Кэрол отметила, что список сокращается.
– Вы имеете в виду, что Томми знал Энни Дональдсон?
– Нет. Это как раз то, что говорит в его пользу. Потому что такие убийцы избегают каких-либо связей со своей жертвой. Так проще остаться незапятнанным.
– И он остается невинным, – резко сказала Кэрол. – Тогда что же может заставить его почувствовать себя виновным?
– Случай, который произошел в Роуатаун, Коннектикут, где нашелся свидетель – женщина, которая видела, как жертва садилась в машину с мужчиной. Когда женщину опросили, она вспомнила несколько деталей: машина была бледно-голубого или серого цвета, компактный «седан» японского производства, и, более того, она вспомнила свое впечатление от номера машины.
– Впечатление, – с сомнением повторила Кэрол. – Странное слово, что-что, а уж это описание должно быть точным.
– Она сказала, что на номере была комбинация из трех цифр и трех букв, и, что наиболее важно, две из трех цифр были восьмерки. Это значительно сужает круг поиска. Полицейское управление, занимающееся этим делом, провело компьютерное исследование зарегистрированных номеров. Это-то и привело меня к вашему брату.
– Но у него нет никакой машины, – возразила Кэрол. – И он не числится в списке подозреваемых полицией.
– Служебная машина, которую водит ваш брат, – парировал Миллер, – серый седан «Тойота», номер 858 BF6.
Некоторое время Кэрол переваривала полученную информацию. Затем она вскинула руки.
– Подумать только, две восьмерки. Ваш один-единственный свидетель составил себе впечатление, что в номере были две эти цифры… и из-за этого мой брат попал в разряд ваших кровожадных сумасшедших. Как могло все свестись к двум вшивым восьмеркам?
– Дело в том, – тихо ответил Миллер, – что больше у нас практически ничего нет.
– Это просто несправедливо, – резко сказала Кэрол.
– Убийца – это убийца, кем бы он ни был. Женщины, которых он убивает, красивы, некоторые из них многого в жизни достигли. Тем не менее, он легко добрался до них. Это значит, он гений обмана, Кэрол. Это значит, – добавил Миллер, – что он может одурачить кого угодно.
Она поняла намек – ее мог одурачить родной брат – и плоть и кровь.
– Вы так уверены в том, что делаете, не так ли, Пол. Вы страдали, я в этом не сомневаюсь и очень сожалею. Но разве это дает вам право заставлять страдать других людей, которые невиновны. У вас есть список – скольких теперь? – пятидесяти подозреваемых, и вы ходите, задаете вопросы, и люди, которые их любят, страдают… а вдруг все из этих пятидесяти невиновны? – Ее голос оставался твердым, хотя на глаза навернулись слезы. – Что дает вам право делать это, когда этим занимается полиция и?..
– Полиция не приспособлена к расследованию таких дел, – сказал Миллер. Его высокомерие заставило Кэрол замолчать. – Неужели вы не видите? Такие дела расползаются на большую территорию, становятся причиной ревности и соперничества между полицейскими управлениями, теряются в их внутренней грызне. Кроме того, слишком много информации нужно проверить. Тысячи улик, а одна существенная теряется в ворохе остальных, ее мог просто пропустить рядовой полицейский, который думает только о ссоре с женой прошлой ночью. – Миллер сжал руку Кэрол. – Но со мной этого не может случиться, Кэрол. Это моя жизнь. Для меня нет ничего более важного. Ничего! И ничего не будет.
Его хватка усилилась, и Кэрол вздрогнула. Когда она посмотрела ему в лицо, он отпустил ее руку. Она почувствовала одновременно и сострадание, и гнев, и жалость. Это был человек, одержимый идеей, которая могла только причинить ей усиливающуюся боль, – по крайней мере, пока она не докажет ему невиновность Томми. Но она простила его, потому что знала, чтобы он ни сделал, его боль все равно будет сильнее.
– Вопросы, – сказала она. – Вы сказали, что хотели кое-что выяснить.
Он колебался. Сейчас он выглядел старым, уставшим; она устроила ему нелегкое испытание.
– Основные вещи, – сказал он. – Замечали ли вы когда-нибудь, что он был возбужден или расстроен… что-нибудь, что дало бы вам повод сомневаться…
– Никогда, – ответила Кэрол, ей не хотелось выслушивать все остальное. Миллер пристально посмотрел на нее.
– В таком случае, думаю, это все.
Он встал и коснулся рукой своей старомодной шляпы.
– Большое спасибо, Кэрол.
Такая внезапность выбила Кэрол из колеи. Она встала.
– Вы еще… Я еще буду вам нужна?
– Поживем – увидим, – медленно ответил он. – До свидания.
Она машинально повторила: «До свидания».
Миллер еще раз пристально посмотрел на нее. Он встал, поднявшись со скамьи так, будто это потребовало огромных усилий воли. Кэрол почти встала, когда он быстро повернулся и пошел прочь.
«Любопытно, – думала она, провожая его взглядом. – За что он меня благодарил?» Она ничего ему не сказала. Кэрол чувствовала, что Пол Миллер пришел больше из-за того, чтобы дать ей ответы, а не задавать вопросы.
Глава 16
– Здесь не найдешь необычных вещей, – сказала Джилл. – Поэтому я люблю ездить в город за покупками.
Невестка позвонила Кэрол рано утром и предложила отправиться по магазинам.
– Ты знаешь, я всегда восхищалась твоим вкусом, – сказала она. – У тебя удивительное чувство цвета.
Голос Джилл показался Кэрол преувеличенно бодрым, – такое предложение было совсем не в ее духе.
Кэрол подумала, что Томми наверняка сказал ей о Миллере. Пока они обедали в «Зеленой таверне» и прогуливались по Колумбус-авеню, Джилл ничего не говорила. Кэрол так и хотелось спросить ее, но она удержалась. Может, она ошиблась, и Джилл действительно просто предложила ей пройтись по магазинам.
В «Чэривэри», магазине модной одежды были джемперы с аппликациями из кожи и экстравагантные блузки с квадратными плечами. Джилл выбрала несколько платьев на примерку. Кэрол взяла несколько венгерских свитеров с необычной отделкой, и они пошли в примерочную. Кэрол посмотрела на ценник: четыреста двадцать долларов. Слишком дорого, но очень интересно посмотреть, как одна необычная вещь может преобразить весь облик.
Она померила несколько свитеров, прежде чем осознала, что Джилл нет уже слишком долго. Кэрол прошла в глубину зала и отодвинула занавеску одной из примерочных кабин. Там никого не было.
– Джилл, – позвала она. Она крикнула громче – никакого ответа. Неужели они разминулись?
Тут она услышала тихое рыдание из последней кабинки, подошла к двери и заглянула в щелочку:
– Джилл?.. – Кэрол повернула ручку и толкнула дверь. Она подалась не сразу, и Кэрол толкнула сильнее.
Сначала она увидела обнаженные плечи, руку, упершуюся в стену. Затем увидела остальное: лифчик Джилл был полурастегнут, косметика потекла.
– Выпей вина, тебе станет лучше.
Лежавшая на диване в доме Кэрол, Джилл отрицательно махнула рукой.
– Хочешь зеленого чая?
В магазине Кэрол утешила Джилл и помогла ей одеться. Но Джилл была не в состоянии вести машину, поэтому за руль села Кэрол. Джилл всю дорогу молчала, если не считать постоянных извинений за испорченный день.
Кэрол принесла ромашковый чай и печенье и поставила все это на столик.
– Джилл, дорогая, давай поговорим.
Джилл села и выпрямилась.
– Мне очень жаль, что так получилось. Это на меня не похоже. Ты знаешь, Кэрол, я сильная… так хочется верить, что все будет в порядке.
– Конечно, будет, – сказала Кэрол, избегая вопросов о том, что сказал ей Томми.
– Не делай вид, что ничего не знаешь, – резко сказала Джилл. – Томми сказал, что ты знаешь об этом Миллере и о том, в чем он обвиняет…
– Джилл, он никого не обвиняет. Он просто ведет расследование.
– И он подозревает Тома, – перебила Джилл со слезами в голосе. Она взяла чашку, но не отпила, ей просто нужно было что-то держать в руках. – Я не знаю, что делать, к кому обратиться. Я чуть не позвонила родителям, но этим я их только испугаю. Я не могу сказать об этом друзьям. У меня скоро выпускные экзамены… а я не могу сосредоточиться из-за всего этого ужаса.
Она начала всхлипывать и снова разрыдалась.
– Господи, ну за что? Скажи, за что?
Кэрол обнимала ее, пока Джилл не успокоилась. В ее памяти еще были свежи воспоминания, в какую растерянность ввергли ее саму обвинения Миллера.
– Джилл, послушай меня. Я держусь, потому что я знаю, что все будет нормально. Рано или поздно все выяснится, и все будет позади.
– Рано или поздно… – безнадежно повторила Джилл. – Но если это случится поздно, тогда у меня совсем нет времени.
– Что ты имеешь в виду?
Джилл печально посмотрела в окно, на небо.
– Я жду ребенка, вчера мне сообщили результаты анализов.
Кэрол быстро наклонилась вперед и схватила Джилл за руку.
– Но это же прекрасно! Ты так долго этого ждала.
Джилл молча уставилась на нее.
– Разве Томми не рад этому? – быстро спросила Кэрол.
Джилл опустила глаза и освободилась из объятий Кэрол.
– Я ему не сказала, я просто не смогла.
– Джилл, – разочарованно вздохнула Кэрол. – Это такая хорошая новость, ведь сейчас Томми как никогда нуждается в поддержке.
– Но я не могу, – сказала Джилл. – Не сейчас. Что, если все так пойдет… – Она посмотрела на Кэрол. – Я хочу сказать, если случится что-то ужасное.
Кэрол отшатнулась.
– Джилл, и ты можешь хоть на секунду предположить, что…
– Да, могу. Я могу предположить все что угодно. Что, если он следит за Томми? Что, если у них есть улики, и Том не сможет доказать, что невиновен? И что, если Тома публично осудят, в газетах появятся статьи, наш дом заполнят телекамеры и…
– Хватит, Джилл! – приказала Кэрол. – Этого не случится.
– Почему ты так уверена? Он под колпаком. Неужели ты не понимаешь, если сейчас я скажу ему о ребёнке, он может… – Она замолчала.
– Может что? – настаивала Кэрол.
– Он может заставить меня… сделать аборт. И в моем теперешнем состоянии… я не уверена, что смогу отказать. Возможно, это было бы правильное решение.
Кэрол в ужасе уставилась на Джилл.
– Правильное? Как ты можешь так говорить?
Джилл сжала руки, ее дыхание участилось. Казалось, она была на грани истерики, и когда заговорила снова, голос изменил ей.
– Кэрол, он твой брат, не сердись на меня, но я ничего не могу поделать… он мой муж, и я его люблю. Но я не могу не думать о том…
– Нет, – мягко сказала Кэрол, не желая слушать остальное.
Но Джилл продолжала:
– Не знаю, если бы у меня был ребенок, если бы был хоть малейший шанс…
– Нет, – воскликнула Кэрол. – Ты не можешь так думать. Ты отравляешь себе жизнь. Ты готова бросить все, о чем мечтала годы. Только из-за нелепого обвинения. Я разговаривала с полицейскими, Томми вне подозрения.
Джилл подняла глаза и посмотрела на Кэрол:
– С кем ты говорила? Зачем?
– Затем, что у меня есть… – Кэрол остановилась, не зная, как сказать об Эрике. – У меня есть друг, он полицейский. Мы познакомились на похоронах Энни Дональдсон. Он работает над этим делом и проверил для меня список подозреваемых. Томми в нем нет.
Слова Кэрол заметно успокоили Джилл. Поставив чашку на стол, Джилл откинулась на диване и вздохнула с облегчением.
– Мне был нужен кто-нибудь, с кем бы я могла поговорить. Я чуть не позвонила психиатру, у которого консультировалась два года назад, но побоялась даже заговорить с ним. Когда ты носишь свои проблемы в себе, они начинают казаться все хуже и хуже. Тому было не очень-то спокойно со мной последние несколько дней.
– Поезжай домой и сообщи ему хорошую новость. Тебе придется примириться. Сейчас я как раз пытаюсь это сделать.
Джилл согласилась. Сегодня они собирались встретиться с Томом за ужином в миленькой деревенской гостинице на севере Сэдл Ривер. Когда она сказала об этом, ее глаза заблестели. Она пожала Кэрол руку.
– Это хорошая новость, правда? – сказала она. – Может, в следующий раз мы с тобой выберемся за покупками для малыша?
