Текст книги "В глухих лесах"
Автор книги: Николас Конде
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)
Кэрол нервно теребила уголок скатерти большим и указательным пальцами, а потом рассказала Марго о Поле Миллере, его расследовании дел «серийного убийцы» и его лжи.
– Странно, – ответила Марго, – так чего этот тип вообще-то хочет?
– Ты не поверишь, но он говорит, что Томми в числе подозреваемых.
– Кэрол… ты шутишь.
– Мне бы очень хотелось, чтобы это было шуткой, – удрученно сказала Кэрол и хотела было что-то добавить, но остановилась и замолчала.
– Дорогая, что еще не дает тебе покоя? Что, скажи.
На самом деле, что? И только сейчас, столкнувшись с этим вопросом «в лоб», Кэрол смогла, наконец, сформулировать ответ.
– Это ужасно, ужасно так говорить, но сегодня мне не раз приходило в голову, что на самом-то деле я совсем не знаю Томми.
Сказав это и услышав свои собственные слова со стороны, Кэрол почувствовала невероятную эмоциональную усталость, даже истощение. Она уронила голову на руки, потрясенная абсурдностью и масштабами того, в чем она только что призналась.
Марго потрясла Кэрол за плечо.
– Брось. Тот парень, Миллер, что он сказал? Что у него список из семидесяти подозреваемых или около того, так?
Кэрол кивнула.
– Хорошо, итак семьдесят человек, вероятно, имеют к этому какое-либо отношение. Но все они невиновны, все, кроме одного. А поэтому невиновным может быть каждый. Миллер не полицейский, и ты не знаешь, кто он такой. И если ты этим займешься, то весь его список не будет стоить и ломаного гроша. Ведь тот полицейский из Куинс, он сказал тебе, что Томми нет в списке – в настоящем, списке.
Боже, благослови Марго. Она прекрасно во всем разобралась и все объяснила, и Кэрол вдруг стало стыдно за свое «отступничество» от брата.
– Ты права, – ответила она.
– Еще бы! И все же ты должна «препарировать» этого Миллера. Кто он такой? Что ему надо на самом деле? Что-то здесь не так, подруга. Он получает образец твоего почерка, но объяснения его – просто вздор. Он говорит тебе, что его наняла какая-то семья, но выясняется, что это не так. Выясни, кто он такой, разберись в этом, ради Томми да и себя самой.
Слова Марго были словно противоядием для отравленной души Кэрол, и впервые за эти дни она почувствовала, как что-то проясняется у нее в голове. Ослабленная смертью Энни, Кэрол просто позволила фантазиям незнакомца завладеть ею.
Как только Кэрол добралась домой, она немедленно прошла на кухню и набрала номер офиса в «Медитроне». Никто не отвечал. Ну конечно, ведь уже седьмой час.
Кэрол решила рискнуть и попытаться позвонить Томми домой. Трубку сняла Джилл, она была искренне рада ее слышать. Новоселье прошло чудесно, не так ли? Кэрол согласилась, что новоселье было чудесным, и их дом великолепен.
– Ну а как тебе Фрэнк Мэтсон? – спросила Джилл. – Вы с ним виделись? Знаешь ли, Томми он очень нравится.
Кэрол призналась, что вечер с Фрэнком был восхитителен, а про себя подумала, как прекрасно она играет. И даже если в ее голосе чувствовалась некоторая напряженность, Джилл не уловила ее.
– Томми дома? – спросила Кэрол. – Я хотела с ним побеседовать кое о чем.
– А он разве не говорил, что уезжает в Вашингтон? Он там наблюдает за некоторыми из дельцов. Если это очень важно, то я могу дать тебе номер его телефона в гостинице.
– Нет, – ответила Кэрол, – это может подождать.
Она была предельно осторожной, чтобы не расстроить Джилл и, что гораздо более важно, чтобы не беспокоить Томми, находящегося в настоящее время в «густом тумане» деловых переговоров. И все же Кэррол не смогла удержаться от вопроса:
– Как Томми себя чувствует? Я имею в виду дела компании. Он ищет инвесторов в Вашингтоне, потому что возникла какая-то проблема?..
– О нет, все в порядке, – ответила Джилл, – я думаю, на новоселье мы сумели произвести впечатление на тех, кто поддерживает Томми, на его сторонников. А ты, Кэрол, была прямо-таки «гвоздем программы». Широко известная, популярная писательница – и сестра Томми, это очень важно для его престижа. Знаешь, уже после того, как ты ушла, Томми подумал, что ты могла бы подписать несколько книг в качестве рождественских подарков его клиентам.
– Я была бы очень рада, – ответила Кэрол, – приятно слышать, что у Томми хорошее настроение.
Джилл ответила не сразу, как бы «взвешивая» свою следующую реплику:
– Кажется, иногда он слишком сильно устает – столько работы! Понимаешь, он рассеян, беспокоится о продажах и так далее. С другой стороны, уже многие годы я не видела его таким счастливым, как сейчас.
Кэрол ответила, что очень рада это слышать, и заметила, что успех Томми возымел просто потрясающий эффект на Джилл.
– Правда, правда, – ответила та, – было нелегко, когда нам не хватало денег. Но теперь… Никогда бы не подумала, что буду с таким удовольствием учиться. Кэрол, все так чудесно, слишком хорошо, что я уже постоянно ожидаю чего-нибудь ужасного, что вот-вот случится. Нервишки шалят, да? Всегда ждешь, что придется заплатить за свое счастье.
– Знакомое чувство, – сказала Кэрол и добавила, что на следующей неделе постарается связаться с Томми.
Повесив трубку, она прошла в гостиную и плюхнулась в огромное, мягкое, даже чересчур, кресло. «В Бруклине неделю назад исчезла женщина, – думала она, – растворилась в ночной тьме, исчезла прямо со стоянки. У Томми все прекрасно. Он счастлив, как никогда. Но, черт возьми, почему бы ему не быть счастливым?» У Кэрол в ушах зазвучали слова Марго: «Семьдесят подозреваемых?.. Кроме одного, они все невиновны… возможно, каждый из них невиновен».
«Да, – подумала Кэрол, – все, все невиновны, все и каждый».
«Эта, – подумал он, – была очень смелой».
Некоторые из них сдавались сразу же, другие боролись даже после того, как он связывал их и вставлял в рот кляп, и все же силы их быстро иссякали, и они становились тихими и покорными. Эта же сначала расплакалась, но несмотря на бежавшие ручьем слезы, глаза ее были широко открыты и блестели, и слезы ее походили больше на слезы гнева и отчаяния, чем на слезы страха и горя, горя от очевидной близившейся гибели. Прогулка в лес была далеко не легкой и приятной. Она ни на секунду не переставала сопротивляться, даже будучи крепко связанной. Коленями и локтями она била его в грудь и бока, пока он нес ее, перекинув через плечо.
Теперь она лежала на земле; но в отличие от многих других она не просто ожидала своего конца – рыдая, издавая стоны или молясь; или же лежа на спине, уже покорившись и закрыв глаза – воображая, что все это сон, или же избегая видеть его приготовления. Он видел множество различных ответных реакций. Но ни одной подобного рода.
Она села на кучу сухих листьев, которые он предварительно собрал и соорудил из них некое подобие алтаря. Она подогнула под себя ноги, села прямо и гневно посмотрела ему прямо в глаза. Легкая краснота, вызванная недавними слезами, усиливала впечатление обжигающей жестокости, которую источал ее взгляд. И несмотря на то, что он уже разрезал на кусочки ее блузку и сорвал бюстгальтер и разложил на траве клеенку, так, чтобы она могла это видеть, девушка все еще не поменяла осанку на другую, может быть, более покорную. Она не сгибалась перед ним, не раболепствовала. Он улыбнулся – ему пришло на ум, что, возможно, она вовсе и не такая смелая… Может быть, она ненормальная.
Он достал из нагрудного кармана пачку сигарет, подцепил одну и прикурил от спички, но не задул сразу же ее пламя, а держал горящую спичку некоторое время в руке, как маленький фонарь. Еще несколько минут он стоял, прислонившись к стволу дерева, обмениваясь взглядами с девушкой, а затем сделал несколько шагов вперед, по направлению к ней.
Глаза ее слегка расширились, но он все же пока не увидел в них выражения животного страха, ужаса.
– Сгореть заживо, – произнес он, – это ужасная смерть.
Пламя – и куча сухих листьев.
Он вновь взглянул ей в глаза. Девушка, казалось, выпрямилась и напряглась, но то, что он увидел в ее глазах, было все же чем-то меньшим, чем ужас. Она приподняла брови, словно пытаясь осознать, что он сказал и зачем.
Он улыбнулся.
– Ты меня слишком хорошо знаешь, не так ли?
Он задул пламя спички, отломил обгоревшую головку и оставшийся деревянный стержень убрал в коробок.
– Ты знаешь, я никогда бы не сделал этого.
Не затягиваясь, он выпустил большую струю сигаретного дыма, краем глаза наблюдая за красным огоньком под пеплом. Он подошел к девушке, вынул сигарету изо рта и молниеносным движением коснулся горящим концом сигареты ее соска. Из-под кляпа вырвался приглушенный визг, и ее тело дернулось назад, но он был готов к такому движению, поэтому смог прижать горящий конец сигареты к ее груди. Янтарного цвета кожа почернела.
Он убрал сигарету, но ее хныкающее взвизгивание не прекратилось. «Так-то лучше, – подумал он, – сейчас она похожа на свинью, которую режут на бойне».
Он отошел к тому месту, где лежала клеенка, обошел его кругом, чтобы она могла видеть все, что он делает, и опустился на колени. Развязав шнурок, он раскрыл пакет. Потом стал вынимать каждый предмет – нарочито медленно, расправляя и подправляя каждый из них или кладя что-нибудь чуть дальше. Так, как суетится хозяин, выставляя на стол приборы и посуду для вечеринки. Ножи, пила, дрель, отвертка, длинный резиновый цилиндр и, конечно, перчатки. И пока он не закончил перебирать свои «игрушки», он не смотрел в ее сторону.
Наконец тон ее крика изменился от визга боли до приглушенной мольбы о пощаде. Она смотрела на него. И он с облегчением наконец-то увидел в ее взгляде ужас. В конце концов она оказалась нормальной.
Он натянул перчатки и в нерешительности помахал руками над инструментами, как бы размышляя, какой выбрать. Наконец он взял резиновый цилиндр и снова вынул из кармана ножницы.
– Ну, – сказал он так, словно они выбрались вдвоем на пикник, – по-моему, пора начинать.
Ее горло зашевелилось, как бы прогнулось от неимоверного усилия закричать, но крик заглох в кляпе. И хотя она не могла произнести ни слова, он точно знал, что она, должно быть, сейчас пытается сказать.
– Да, – с издевкой усмехался он, поворачивая ее на живот, – пожалуйста, будьте так добры.
Глава 10
Серебряное лезвие бритвы сверкнуло на солнце и рассекло мягкую плоть. «У него были быстрые руки с сильными пальцами, – запел мужской голос. – Смотри, как блестит бритва».
Фонтан крови брызнул на сцену, когда Суини Тодд перерезал горло торговцу. Кэрол отвела глаза. Ей было не по себе, хотя она понимала, что это всего лишь спектакль.
Ее пригласил Фрэнк Мэтсон, пригласил в последний момент. У него были билеты в «Сити Опера» на новую постановку «Суини Тодд», купленный для клиентов, которые застряли в Чикаго. Кэрол не успела посмотреть этот бродвейский «гвоздь Сезона» раньше, и потому немедленно приняла приглашение. Однако дело было не только в модном спектакле, она думала, что присутствие Фрэнка может помочь ей отвлечься от мрачных мыслей.
Но, уже сидя в театре, Кэрол увидела свою ошибку. Музыка Сондейма была прекрасна, но спектакль о сумасшедшем парикмахере, который перерезал клиентам горло, и его подруге, которая делала из них начинку для пирожков, был совсем не для нее. Временами ей казалось, что она стоит по колено в крови, и тогда она видела перед собой мрачную фигуру, еще более пугающую, чем фигура на сцене… Пол Миллер с его обвинениями в адрес Томми.
После спектакля они пошли выпить в «Джинджер Мэн». Фрэнк не скрывал своего восторга:
– Просто удивительно, как им удалось использовать убийство как метафору. Миссис Ловетт печет пирожки для Суини, потому что она одинока, ей хочется любви. Возможно, это преувеличение, но я считаю, что тут подразумевается готовность людей совершать самые страшные поступки во имя любви.
Кэрол подумала, что Фрэнк, несмотря на легкомысленную внешность, смог увидеть в спектакле и другую сторону.
– Может быть, Суини мстил людям за то, что они когда-то заставляли его страдать, – сказала она. – Или просто эта история рассчитана на то, чтобы люди боялись темноты.
– И парикмахеров, – со смехом сказал Фрэнк. – Да, после «Хелло, Долли!» мы прошли длинный путь. – Он посмотрел на людей, сидевших в ресторане. – Я люблю эту суету театральной публики. А Том думал, что мне не понравится в городе.
– Он не создан для компаний, – сказала Кэрол, обрадовавшись перемене разговора. – Когда мы, будучи подростками, жили в Лонг-Айленде, я любила ездить в город в кино и музеи, но он всегда предпочитал оставаться дома.
– Насколько я знаю Тома, готов поспорить, он всегда поощрял тебя к тому, чтобы быть самой собой, даже если и не понимал твоего поведения.
Кэрол кивнула, удивленная тем, что Фрэнк сумел так точно определить сущность их взаимоотношений с Томми.
– Он, что, и на работе такой?
– Если быть циничным, это можно назвать «стиль управления».
– А ты циник? – спросила Кэрол.
– Только не в отношении Тома. Он очень много для меня сделал. Я был всего лишь менеджером по продаже, а он поверил в меня, и благодаря этому я смог подняться по служебной лестнице.
– Ты уже давно знаешь его?
– Мы друзья с тех самых пор, как он основал «Медитрон». На старой работе мы не часто встречались. Хотя еще тогда я знал, что он далеко пойдет.
– Откуда?
– В нем было что-то такое, – ответил Фрэнк.
– А что именно?
Фрэнк с любопытством посмотрел на Кэрол.
– А почему ты спрашиваешь меня о Томе?
– Он мой брат, мне интересно больше узнать о нем.
– Но, по идее, ты должна знать его лучше, чем я.
– Конечно, некоторые вещи я знаю лучше, чем кто-либо. – Кэрол колебалась. – Но не профессиональную сторону его жизни… я не знаю, как он руководит людьми, которые с ним работают, как он… – Она замолчала, осознав, что она многого не знает о Томе.
Фрэнк пристально смотрел на нее.
– Кэрол, что случилось?
Она попыталась улыбнуться, но улыбка получилась вымученная.
– С чего ты взял?
– Интуиция. Она, знаешь ли, свойственна не только женщинам.
Она взглянула на Фрэнка и снова подумала, что он ей нравится. И, не тревожась о последствиях, рассказала о подозрениях Пола Миллера.
Губы Фрэнка сложились в недоверчивую улыбку.
– Том – маньяк-убийца? Кэрол, да как ты можешь даже волноваться об этом?
– Это было очень неприятно. Он напугал меня.
– А что Том думает по этому поводу?
Кэрол поджала губы:
– Понимаешь, Фрэнк, я не смогла поймать его и…
– Да, он в Вашингтоне, занят подготовкой «пони-шоу» для нескольких будущих партнеров.
– И пожалуйста, – быстро продолжала она, – не говори Томми, что я с тобой это обсуждала.
– Конечно, я понимаю. – Фрэнк убрал салфетку с коленей и положил ее на стол. – Послушай моего совета, Кэрол. Если этот Миллер еще раз появится и снова будет расспрашивать тебя о Томми, скажи, что вызовешь полицию… или нет, скажешь, что позовешь меня, и я отделаю этого ублюдка как следует.
Она распрощалась с Фрэнком у своего подъезда. Он снова намекал на то, что не прочь подняться, но, казалось, понял, что лучше не настаивать: мысли Кэрол целиком занимал Пол Миллер.
– Вам пришел пакет, мисс Уоррен, – сказал привратник, как только она вошла.
Из холла Кэрол прошла в маленькую комнатку и увидела на столе пакет. Она поискала знак «Е. Б. Фокс», предположив; что это Бинни прислала ей книги, но обратного адреса на пакете не было. Судя по штампу, письмо было из Вашингтона, датировано вчерашним днем. От Томми? Кэрол обратила внимание на то, как тщательно упакована посылка: пакет был аккуратно заклеен скотчем. Второе, что привлекло ее внимание, – адрес был написан печатными буквами.
Она начала разворачивать его в лифте. Когда двери открылись, она вынула содержимое: книгу, великолепное старое издание сказок «Матушки Гусыни» в захватанной руками обложке и прекрасном переплете.
Достав ключи, Кэрол открыла титульный лист. Книга была воспроизведена в 1967 году «Географическим обществом Нью-Йорка» ограниченным тиражом, иллюстрации выполнены современными художниками, а фронтиспис оформил Марк Шагал. Кэрол иногда покупала редкие книги для своей коллекции и предположила, что эта должна стоить по меньшей мере несколько сотен долларов. Она поискала в упаковке визитку, но ничего не нашла.
Она открыла дверь, сняла пальто и прошла в гостиную. Когда она пролистала книгу, из нее выпал листок белой бумаги и упал на пол. Кэрол подняла его. «Думаю, вам это понравится. Извините». – Текст записки был написан так же аккуратно, как и адрес. И подпись: «Пол».
– Какого черта?!.. – Кэрол бросила записку на стол, как будто она была заразная. «Пол» – это, конечно, Миллер. И именно потому, что книга была очень дорогая, подарок ее встревожил.
Интересно, что Миллер думал об их отношениях?
На следующее утро, едва открыв глаза, Кэрол быстро прошла в гостиную, ища «Матушку Гусыню», так как забыла, где ее оставила. Проснувшись, она неожиданно поняла, что книга может быть «ключом» к Миллеру. Это означало, что она станет охотником, а он – добычей.
Она перерыла всю гостиную, посмотрела на рабочем столе и в последний момент открыла самый маленький ящик. Книги нигде не было видно.
Наконец она нашла ее на кухне, на холодильнике. Кэрол решила, что положила ее туда, когда пришла включить посудомоечную машину, прежде чем пойти спать. Она посмотрела на обложку: классическое изображение Матушки Гусыни в акварели: пожилая женщина с белыми волосами и в красном шарфе, сидящая в окружении детей. Затем Кэрол открыла книгу и сразу увидела кое-что примечательное: на первой странице карандашом было написано имя. Почерк был неровный, скорее всего, писал ребенок: «Сьюзан Миллер».
Сьюзан через «з»…
Она тут же вспомнила его просьбу в книжном магазине.
Дочь Миллера, внучка… жена? Кэрол прикинула, кто бы это мог быть. Ребенок написал свое имя на книге, потому что она полностью ему принадлежала. Несомненно, это был подарок, и книга была новой, когда ее подарили.
Переворачивая страницы, Кэрол заметила, что тут и там виднелись отпечатки запачканных детских ручек. Перевернув последнюю страницу, Кэрол снова посмотрела на дату: 1967 год.
Значит, девочке, написавшей свое имя на книге-подарке, который получила, только научившись читать, было сейчас уже около тридцати. Сьюзан-через-з, скорее всего, была дочерью Миллера.
Кэрол вернулась в гостиную. Сначала она была довольна, что смогла «использовать» вмешательство Миллера в ее жизнь. Но затем почувствовала разочарование. У Миллера была дочь Сьюзан. Ну, и что ей это давало? Она не знала, кто он, почему взялся за это дело, на кого он в действительности работает…
Она села и снова тщательно просмотрела книгу. Кроме отпечатков, единственное, что она обнаружила, – еле заметный след от донышка стакана или чашки. Немного же ей удалось выяснить, поиграв в детектива.
Затем внизу, на последней странице, она увидела небольшой штамп размером с почтовую марку с названием и адресом магазина, где продавалась книга: «Букворм, 117. Стейт Ст. Стамфорд, ст.»
Она подошла к телефону. Прошло больше двадцати лет. Может ли быть, что магазин сохранился.
В справочной Кэрол узнала телефон, и немедленно позвонила. Тут же отозвался дружелюбный мужской голос. Но когда она попыталась выяснить, сколько книг было продано двадцать лет назад, он ничем не мог ей помочь. Пару лет назад у магазина появился новый владелец, и все старые записи были аннулированы.
– Но вы можете спросить бывшего хозяина, – предложил мужчина. – Его зовут Джордж Ламли. Он иногда у нас появляется. Сейчас он в Вашингтон-Депот открыл новый книжный магазин под названием «Уордсонг».
– «Уордсонг», – повторила Кэрол и спросила точный адрес.
Мужчина ответил, что это совершенно не обязательно. Вашингтон-Депот настолько маленький город, что Ламли там знают все.
– Вот почему Ламли переехал туда, – добавил он, – старик любит тишину и покой, здесь стало слишком шумно для него.
Положив трубку, Кэрол заколебалась, прежде чем снова позвонить. Сможет ли она таким образом узнать что-либо о Миллере? Разве может кто-нибудь вспомнить книгу, проданную двадцать лет назад?
Но что ей оставалось делать?
Кэрол позвонила в магазин. Какая-то женщина сказала, что на этой неделе Джорджа Ламли не будет.
– Вы можете дать мне его домашний телефон? – спросила Кэрол.
– Боюсь, вы не сможете застать его в ближайшие дни.
– Для меня очень важно поговорить с ним. Даже если он уехал из города.
– Поверьте, – сочувственно сказала женщина, – сейчас немного не ко времени. Могу ли я вам помочь?
– Может быть, если вы миссис Ламли.
– Миссис Ламли умерла в прошлом году.
– О, простите, – сказала Кэрол. Она чуть не бросила трубку, досадуя на свою оплошность.
Но она не могла упустить эту ниточку, пусть даже очень ненадежную. Она повесила трубку, предварительно оставив свое имя и телефон и попросив написать записку мистеру Ламли, чтобы он позвонил как можно скорее.
