Текст книги "В глухих лесах"

Автор книги: Николас Конде

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

Он протянул руку.

– Эрик Гейнс. Я – детектив Департамента полиции города Нью-Йорка.

Кэрол представилась, подала ему руку, и мгновение они держали друг друга за руки в молчаливом приветствии.

– Неужели это так обычно для полицейского из Нью-Йорка – приехать в Лонг-Айленд?

Эрик Гейнс слегка улыбнулся.

– Скорее, это не совсем обычно. Но ваша подруга пропала и я ее ищу.

– Понимаю. Но вы сказали – такое убийство…

Он некоторое время изучал ее, словно старался понять, что заставило ее задать этот вопрос, – искренний интерес или нездоровое любопытство.

– В этом случае убийца может быть одним из присутствующих на похоронах. И если это случится, мы сможем вычислить его.

– Боже мой, – воскликнула Кэрол, всматриваясь в толпу. – Вы думаете, это был кто-то, кого она знала?

– Нет, – сказал детектив, – вряд ли. Но убийца пока может позволить себе показаться на глаза. Они получают удовольствие от вида плачущих родственников в церкви или на кладбище. В этом их ошибка.

Кэрол вздрогнула.

– Но ведь несомненно этот кто-то не может прийти сюда. Совершенно незнакомый человек… Он выдаст себя.

Гейнс пожал плечами.

– Если это даст ему какой-то заряд, он все же может попытаться – замаскироваться, прикинуться доставщиком цветов… или полицейским.

Кэрол сразу испугалась. Гейнс немедленно сунул руку за пазуху, вытащил потрепанное удостоверение в кожаной обложке и показал свой значок.

– Я настоящий, не волнуйтесь. – Он снова убрал удостоверение во внутренний карман. – Но людям не мешает знать, что может случиться.

Кэрол подумала о том, что ей сказала Дебби Гэхэген.

– Это дело… неужели правда, что один человек мог убить тридцать женщин.

– Тридцать, может, сорок. Мы точно не знаем.

– Но это, должно быть, одно из ужаснейших преступлений в истории. Почему я ничего не слышала об этом до сегодняшнего дня?

– Слышали ли вы когда-нибудь о «речном убийце»?

Кэрол покачала головой.

– Его разыскивали в Сиэтле за убийство тридцати семи женщин в 1982–1984 годах. И тридцать семь – только часть жертв, чьи останки были точно идентифицированы. Тамошние полицейские потратили десять миллионов долларов на расследование и до сих пор ничего не нашли. Может, он остановился, или просто переехал… сюда. – Полицейский глубоко вздохнул. – Эй, вы не хотите этого слышать. Это ужасные вещи. Не то, что мы…

– Но этот человек убил мою лучшую подругу, – перебила Кэрол. – Этого нельзя допустить. Сама мысль о том, что существуют такие чудовища и многие из нас даже ничего не подозревают…

– Это не так уж необычно, – мягко сказал Гейнс. – Вокруг достаточно таких типов, которые не всегда попадают в заголовки газет. Обнаруживается еще одно тело, списанное на серийного убийцу, и рассказ похоронен где-нибудь на внутренней странице. Это может быть тело человека, мертвого шесть месяцев, год… как ваша подруга.

– Но все же… сорок человек, – сказала Кэрол. – Половина от этого числа погибает в железнодорожной аварии, и об этом уже пишут на первых страницах.

– Когда много людей погибает в одно время в одном и том же месте – это бедствие, катастрофа. Газетчики знают, как подать такие факты. Но вот мы ведем расследование этих убийств почти два года, и слишком поздно поняли, что они связаны между собой. Газетчикам нет резона раздувать эту историю. – Через секунду Гейнс добавил: – Ну и, конечно, мы не можем быть уверены в том, что там действительно есть, что раздувать. У нас так мало настоящих улик, может быть, мы делаем поспешные выводы – просто чтобы комфортнее себя чувствовать.

– Я не совсем понимаю, как вы можете чувствовать себя лучше, зная, что среди нас ходит человек, который уже убил двадцать или тридцать женщин… а вы до сих пор его не поймали.

Гейнс печально улыбнулся.

– Возможно, это немногим лучше, чем если бы мы думали, что существует семь или восемь парней, каждый из которых совершил по пять убийств.

Он помолчал, потом, немного задыхаясь, заговорил снова:

– Ну хорошо, хватит. Когда я подошел, у меня не было намерения испугать вас. Я не хотел, чтобы вам снились кошмары.

«Тогда чего вы хотели?» – могла бы она спросить. Однако сейчас она была не в настроении флиртовать.

– Все в порядке, – сказала она. – Приятно было познакомиться, детектив Гейнс.

– Эрик.

– Эрик. Мне нужно идти.

Она отошла. На секунду ей показалось, что он хочет спросить разрешения позвонить ей, но вместо этого он достал свою визитную карточку, протянул ей и сказал:

– Приятно было с вами познакомиться, Кэрол. И прошу вас, дайте мне знать, если у вас появятся соображения на этот счет.

Она решила, что он всего лишь исполнял свои обязанности и исподволь, незаметно, старался ее «прощупать». Все возможно – может быть, неизвестным убийцей могла оказаться женщина.

Разговор с Гейнсом испугал Кэрол. Выйдя на улицу, она внимательно осмотрелась, ища взглядом подозрительно пустой фургон для доставки цветов, или силуэт, спрятавшийся за деревом.

Она почувствовала себя в большей безопасности, когда села в машину, закрыла дверь и поехала. Она уже проезжала мимо темно-зеленого фургона, стоящего в конце улицы Церквей, когда уголком глаза заметила за его рулем человека. И только после того, как повернула и поехала к другому кварталу, поняла, что она видела его раньше и узнала бы его сразу, если бы он был в шляпе.

У нее заколотилось сердце, она вцепилась в руль и нажала на тормоз. Но в следующую секунду опомнилась. Должно быть, это последствия страха, вызванного разговором с полицейским. Она даже не рассмотрела как следует лицо водителя, он мог быть кем угодно, например, одним из местных жителей, который всего лишь собрался ехать куда-то по своим делам.

Но когда она проехала уже полквартала, то поняла, что никогда не простит себе, если не проверит догадку. Она объехала квартал кругом, чтобы подъехать к фургону сзади.

Но его уже не было.

«Вероятно, один из местных жителей, – уверяла себя Кэрол. – Или мастер, приехавший по заказу. Конечно, не какой-то маньяк, наблюдающий за домом одной из своих будущих жертв».

Однако, возвращаясь в Нью-Йорк, она постоянно поглядывала в зеркало заднего вида: не появится ли темно-зеленый фургон со знакомым водителем? Но никто не появился.

Добравшись домой, Кэрол попыталась написать Дональдсонам письмо с соболезнованиями, как будто слово могло облегчить боль потери, такой ненужной и жестокой.

Как ужасно…

Слова, сказанные отцом Энни, преследовали ее весь вечер. Она пошла спать, ожидая, что ей будут сниться кошмары.

Однако предсказание детектива не сбылось. В ту ночь ей вообще ничего не снилось.

Глава 3

Ранним субботним утром она была уже в пути. У моста Джорджа Вашингтона яблоку было негде упасть, машины ползли, как улитки, почти прижимаясь друг к другу, но Кэрол это не смутило – она была рада вырваться из города. Конечно, на вечеринке, где много незнакомых людей, ей могло стать хуже, но попробовать стоило.

Во время похорон ее брат Томми был в Далласе по делам, но вечером позвонил и сразу же почувствовал, как этот день повлиял на Кэрол. Он убедил ее воспользоваться его гостеприимством. Неосознанно Кэрол чувствовала, что ей следует поехать. Дом был закончен всего лишь два месяца назад, и Томми хотел, чтобы они вместе хорошо провели время. Ей потребовался всего лишь час, чтобы доехать до Нью-Джерси, затем она свернула с дороги на Сэдл Ривер, богатый район с зажиточными домами в сосновом бору. У въезда к каждому дому красовалась аккуратная деревянная или металлическая табличка, кое-где имелись стальные ворота с телекамерами на колоннах. Надпись перед домом Томми гласила: «Уоррен». И никакого номера. Кэрол повернула и проехала по деревянному настилу, где парковщик в фуражке откатил машину на стоянку. Кэрол достала с заднего сиденья приготовленный для Томми подарок и подошла к дому. У нее захватило дыхание. Дом был огромен. Хотя он был построен в современном стиле, в нем угадывались викторианские мотивы: серый фасад с белой отделкой, высокие окна.

У входа она оставила свое пальто слуге в униформе.

– Мистер и миссис Уоррен в библиотеке принимают гостей, – тихо сказал он. – Направо и вниз.

Впереди послышался шум голосов. Кэрол вошла в комнату с высокими потолками, где гудел огонь в огромном камине. Публика состояла в основном из пар, и она почувствовала себя неловко. Неужели она будет здесь единственной девушкой без пары? Входя, она увидела Томми и его жену Джилл, которые стояли у бара в дальнем конце комнаты. Как всегда, Кэрол была поражена тем, насколько изменился и похорошел ее брат. У него были густые золотисто-каштановые волосы и четкие черты лица. Когда-то его лицо было мягче, возможно, более приятным, но к тридцати годам несколько изменилось.

– Кэрри! Как я рад, что ты приехала! – воскликнул он, быстро подойдя к ней, и заключил ее в объятия.

– Здесь так красиво! У тебя просто потрясающий дом.

– Жаль, что отец не может приехать, – сказал Томми.

– Ему бы очень понравилось.

– Так больше не должно продолжаться, – мягко сказал Томми.

Кэрол кивнула, и между ними повисло тяжелое молчание – как всегда, когда кто-нибудь из них затрагивал тему о несчастье, постигшем их отца.

– С тобой все в порядке? – наконец спросил Томми. Его рука лежала на плечах Кэрол. – Когда мы разговаривали по телефону, у тебя дрожал голос.

– Это все Энни, – сказала Кэрол. – Я никак не могу успокоиться.

– Я понимаю. Помню, когда умерла мама, у меня было чувство, что я больше никогда не смогу ни с кем разговаривать. И Энни… она была особенной.

Кэрол услышала позади себя быстрые шаги, мужские руки закрыли ей глаза, прежде чем она успела повернуться.

– Угадай, кто, – послышался скрипучий голос.

– Должно быть… Филдс, – сказала она, смеясь.

– Вот так-так, опять не угадала.

Калли Нельсон убрал руки. Лучший друг ее отца был крупным и краснолицым мужчиной с мощным торсом. В его жилах текла шотландская кровь, и он постоянно шутил, причем шутки его были связаны в основном с выпивкой.

– Прекрасно выглядишь, дорогуша, – сказал он.

– Как дела, Калли? Рада тебя видеть.

– Шикарно. Полюбуйся на Томми. Ничего себе домишко отгрохал, а?

Томми улыбнулся.

– Упорная работа, дядя Калли, – все, что для этого нужно. Ты и отец всегда подавали хороший пример.

Калли Нельсон натянуто улыбнулся.

– Вчера я видел Пита. Дела плохи, ребята. Пройдет немного времени и… – Он замолчал, покачал головой, затем повернулся к официанту, который нес поднос с закусками. – С вашего позволения я немного покормлю тельце.

Как только он ушел, Томми тихо сказал:

– Он все такой же, правда? Просто застенчивый беззаботный мальчишка.

Кэрол уже собиралась согласиться, когда к ним подошла жена Томми. Джилл была худой, но достаточно крупной женщиной с круглым и приятным лицом Мадонны. Когда они с Томми поженились сразу после колледжа, Джилл произвела на Кэрол впечатление женщины, замечательно подходящей для роли покорной жены, но прошлой весной она вернулась в школу, чтобы продолжить свою карьеру. Это, в сочетании с успехом Томми, придало ей уверенности в себе. Теперь Джилл не выглядела такой простушкой, стала более уравновешенной. Ее темные волосы были слегка подкрашены и уложены в короткую пышную прическу, которая заметно выигрывала по сравнению с девчоночьим «конским хвостом», который она носила раньше.

Она взяла и развернула подарок Кэрол.

– Потрясающе! – воскликнула она, увидев набор антикварных чашек. – «Лимож». Кэрол, ты остаешься художницей, даже когда выбираешь подарки. Я бы не додумалась найти такую редкость.

– Да что ты… – скромно сказала Кэрол.

– Надеюсь, ты чувствуешь себя лучше, – вздохнула Джилл. – Должно быть, ты ужасно переживала… я имею в виду Энни.

– Да, – решительно ответила Кэрол, желая избежать разговора о неприятных подробностях.

Томми вывел ее из толпы и представил товарищам по работе. Некоторые из них принесли книжки Кэрол, чтобы она надписала их. Она с удовольствием сделала это и ответила на вопросы о том, как она написала свои истории. Затем Томми провел ее к большому столу, накрытому в гостиной, где официант расставлял блюда с филе из лососины и ratatouille. [1]1
  Ratatouille (франц.) – овощное рагу (Прим. ред.)


[Закрыть]

– Неплохо, не правда ли? – сказал Томми.

– Совсем неплохо, – отозвалась Кэрол, когда он усадил ее. – И такой дом… Не хочу совать нос не в свое дело, но ты уверен, что можешь себе это позволить?

– А кто может многое себе позволить? – со смехом ответил Томми, усаживаясь рядом.

– Нет, я серьезно, – настаивала Кэрол.

– Не хотел тебе говорить, – понизив голос, ответил Томми, – но, похоже, мы заполучили-таки клиентуру «Медитрона». Года три назад я даже и подумать не мог, что это случится так быстро. Но если случится… прощай беспокойство о деньгах.

Он придвинулся ближе.

– Я хочу познакомить тебя с одним из исполнительных директоров, его зовут Фрэнк Мэтсон. Думаю, я рассказывал о нем, он – моя правая рука и вдобавок отличный парень. Прошлым вечером он сказал мне, что уезжает в город, так как здесь слишком тихо для одинокого мужчины. Вот я и подумал, что ты…

– Томми! – испуганно прервала его Кэрол.

– Ну ладно, не хочу настаивать, но, думаю, для тебя будет намного лучше иметь рядом человека, с которым можно разделить все. Когда ты была с Ричардом, то проводила время намного веселее. С тех пор, как мне кажется, твоя жизнь замерла.

– Нет, – протестующе возразила Кэрол. – Я много достигла. Работаю, встречаюсь с друзьями…

Томми поднял руки в знак поражения.

– Ну хорошо, может, тебе никто и не нужен. Но Фрэнку нужен друг в городе. Может быть, ты поможешь ему устроиться, расскажешь ему о дорогах и тому подобное.

Кэрол бросила на брата недовольный взгляд.

– Вон он, за пианино, – добавил Томми, воспринимая ее молчание как знак согласия.

Кэрол посмотрела туда. «Вон тот, в твидовом пиджаке?»

Мужчина перехватил ее взгляд, и Томми поманил его.

С волосами цвета соломы и гибким, мускулистым телом, Фрэнк Мэтсон вдобавок носил традиционный костюм с небрежной легкостью, как любимую старую рубашку.

Кэрол подумала, что он необычайно привлекателен, и когда Томми представил их друг другу, Фрэнк улыбнулся, словно говоря, что все в этом мире обстоит так, что лучше не бывает.

– Вы пишете сказки, – сказал он. – Я думаю, у вас замечательная работа.

– Бокал вина? – предложил Томми. – Я сейчас вернусь.

Фрэнк Мэтсон сел рядом с Кэрол.

– Неужели вы читали мои книги? – спросила она. – Они же для детей.

– Томми дал мне «С ночными созданиями», – ответил он. – Книжка произвела на меня большое впечатление, ваши рисунки так динамичны. Просто рассматривая их, я снова почувствовал себя ребенком.

– Как это так? – спросила Кэрол.

– Я забыл, каким пугающим казался мир в детстве, когда все было гораздо больше, чем я. Но увидев ваши рисунки – мальчик, заблудившийся в лесу, и «великан» – похожее на белку существо, – я подумал – она действительно замечательная. Вы схватили это и знаете, как это – быть ребенком.

«Томми не солгал относительно обаяния Фрэнка Мэтсона», – подумала Кэрол. Большей частью люди обращали внимание на техническую, а не эмоциональную сторону ее иллюстраций. И, посмотрев в его карие глаза, в которых появились искорки, Кэрол осознала, что впервые за многие месяцы она почувствовала сильный прилив желания. Она подумала, что в этом есть что-то животное – когда лицо мужчины, его запах, звук голоса сливаются, чтобы возбудить чувства, над которыми ты не властна.

– Итак, вы переезжаете в город, – сказала она.

– Да, теперь, когда дела Томми идут хорошо, я думаю, что могу себе это позволить.

– А что вы делаете в «Медитроне»? – спросила Кэрол.

– Официально я – исполнительный директор. Но, знаете, когда компания только начинает деятельность, каждый – и швец, и жнец, и на дуде игрец.

– Странно, что вы оставляете деревенские красоты.

Фрэнк заговорщицки приподнял брови:

– Пока ты не женат, нужно делать отсюда ноги. То, что эти деревенские называют «ночной жизнью»… – Он закатил глаза. – Во всяком случае, знакомиться с людьми нелегко; некоторое время я работал в Бостоне и теперь скучаю по тротуарам и возможности пойти выпить кварту молока в два часа ночи.

Она придвинулась ближе и, почувствовав, что у нее запылало лицо, сказала:

– Вот ведь забавно, большинство людей не назвали бы возможность выпить молока в два часа ночи веской причиной…

К ним подошли Томми и Джилл в сопровождении главного бухгалтера и его жены, Алекса и Эстель Гордонов. Кэрол встречала их раньше, и ей нравилась эта пара, но сейчас она сожалела, что ее разговор с Фрэнком прервали. Эстель Гордон, живая и крепкая женщина, села на стул рядом с Кэрол и немедленно завладела ее рукой:

– Томми рассказал мне о твоей подруге, все это ужасно, никогда и представить себе не можешь, что подобное может случиться со знакомым человеком.

Кэрол охватило отчаяние. Неужели никак нельзя избежать разговоров о смерти Энни? Эстель Гордон заинтересовалась подробностями, вопросы ее сначала казались неуместными, но потом стало ясно, что она беспокоилась о себе и своих дочерях-школьницах. Они обе учились в Барнерде.

– И откуда только берутся такие чудовища? – сказала она. – Молодая женщина не может выйти на улицу без того, чтобы… о, это ужасно.

– И этого не избежать, – сказал Фрэнк. – Это будет продолжаться.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросил Томми.

– На прошлой неделе в «Рекорде» я видел интервью с социологом из Рутджерса; он сказал, что, на самом деле, мы живем уже не в том мире, в котором росли. Сейчас так много людей, которые находятся «в бегах», детей, которые убегают из дома и живут на улицах. Таким образом, мы имеем «серийных убийц», которые убивают людей вокруг нас, а мы ничего не замечаем. Как те двое сумасшедших из Калифорнии, которых называли «Незнакомцы с холмов». Многие девушки, которых они подбирали, были из тех, что всегда в бегах, и никто даже не замечал их пропажи. Подумать только, их зарезали, и они лежали где-то в канаве.

Кэрол слушала, как окружающие сетовали на утрату духовных ценностей, но связь подобных идей со смертью Энни показалась ей недостаточной для того, чтобы объяснить, что случилось.

– Неужели мы должны винить общество в существовании этих монстров? – спросила она. – Разве люди не должны отвечать за свои поступки?

– Кэрол права, – с силой сказала Джилл. – Я когда-то занималась проблемой психических отклонений. Эти убийцы – настоящие психопаты, люди с сексуальными проблемами, которые должны быть жестоки по отношению к женщинам, чтобы получить удовольствие.

Томми наклонился вперед.

– Это нельзя обосновать просто сексуальными проблемами. Здесь должно быть что-то большее. Не знаю… Что-то, какая-то сила зла.

– Ты хочешь сказать, дьявольская сила, – уточнила Эстель Гордон.

– Я не верю в дьявола, но так убивать… снова и снова…

Разговор привлек внимание еще нескольких пар, которые собрались вокруг, и Кэрол заметила, что им как-то не по себе.

– Это неприятный разговор, – извиняющимся тоном сказала она. – Давайте сменим тему.

– Я – за, – согласился Алекс Гордон.

Разговор переключился на освоение берега Сэдл Ривер, и Кэрол постаралась ускользнуть как можно незаметнее. Она подошла к роялю «Стейнвей», на котором играл Шопена специально нанятый пианист. Когда Кэрол остановилась, потягивая вино, в ее воображении возник образ убитой горем матери Энни Дональдсон. Кэрол поняла, что случившееся с Энни было более нелепо, чем она думала, что в глубине души, как это всегда бывает, когда сталкиваешься со смертью, она искала причины, объяснения этому. Но не могла найти ничего, что могло бы оправдать эту смерть.

К концу дня Кэрол смогла принять участие в приятной пустой болтовне, слегка навеселе, развлекаясь тем, что высмеивала друзей Томми и его коллег по работе. Она даже смогла спеть с Томми дуэтом шутливую песенку, которую они любили петь в детстве: «Ослики, Обезьянки, Цыплята спят».

Они вместе допели последний куплет, Кэрол обернулась и увидела Фрэнка Мэтсона – в черном котелке, с наклеенными усиками, смешной, вразвалку, быстрой походкой он шел через гостиную, крутя в руках трость. Он превратился в Чарли Чаплина, и перевоплощение было полным. В свободных льняных брюках, спущенных на бедра, что создавало впечатление мешковатости, с выражением лица маленького-человека-против-всего-мира, которое так гениально использовал Чаплин в «Новых временах», Фрэнк пытался открыть запертую дверь, и его лицо принимало унылое выражение, когда дверь «набрасывалась» на него. Невидимая собака кусала его, и он старался отогнать ее тростью, когда та хватала его за ноги. Он запутывался в своей трости и падал, вставал, затем спотыкался о свою шляпу и падал снова.

Кэрол неожиданно поняла, что смеется так, как давно уже не смеялась, это подействовало, как тонизирующее, чуть-чуть приоткрыло завесу печали, которая окружала ее все эти дни.

– Ну разве не здорово? – сказал Томми.

– Он прирожденный мим, – согласилась Кэрол.

Фрэнк взял трость в руку и с выражением кротости на лице подцепил ею шляпу, все еще оставаясь в роли и ожидая, пока все зааплодируют. Потом он поклонился и подошел к Кэрол.

– Мадам лучше? – Он сорвал усы «а ля Чарли».

Кэрол рассмеялась.

– О, гораздо лучше, – ответила она.

– Я делаю это, только когда хочу заполучить свою Полетт Годар. Так что вы, возможно, еще покажете мне город, когда я перееду, и, может быть, даже позволите мне сопровождать вас на роскошный ужин.

Кэрол улыбнулась, когда он снова поклонился, приложив руку к груди. Никто и никогда не назначал ей свиданий с таким щегольством.

– О, конечно, – сказала она. – С удовольствием.