Текст книги "В глухих лесах"
Автор книги: Николас Конде
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)
– Ничего, не беспокойтесь. Мне уже надо ехать в город, – сказала она вдогонку.
Но Пола уже не было в комнате.
Нетерпеливо ожидая, когда он вернется, Кэрол стояла у окна. Все еще пытаясь понять, кто же такой Пол Миллер, она внимательно рассматривала стопки листов с его записями, карты, фотографии, вырезки. Почему же он ввязался в эту охоту за преступником? Отомстить за свою дочь? И ради этого порвал со всеми остальными членами семьи?
Она тяжело опустилась на ближайший стул. И вдруг взгляд ее упал на один из картонных ящиков, наполовину выступающий из-под стола. Пол, должно быть, забыл задвинуть его на место. В ящике, как заметила Кэрол, были газетные вырезки, сложенные аккуратными стопочками. Она попыталась прочитать заголовки, но не смогла – написаны они были не по-английски. С любопытством она потянулась к ящику и взяла кипу вырезок. Все они были на немецком языке – Берлин, Франкфурт, Штутгарт; и почти на всех – фотографии нескольких молодых женщин в ряд, чуть сбоку – высокий мужчина, двое военных, видимо, немецкая полиция, держат его под руки.
Что же, и в других странах есть свои преступники. Миллер так основательно взялся за дело, что вменил себе в обязанность изучать зарубежные дела такого рода.
Вскоре вернулся Пол с чашкой кофе и тарелочкой с гренками по-английски на подносе. Стремясь как можно скорее вырваться из этого дома, Кэрол сделала вид, что очень голодна, и с благодарностью набросилась на завтрак. Пока она отламывала маленькие горячие кусочки и запивала кофе, Пол собрал все бумаги, которые собирался отнести в полицию; потом поднялся наверх, объяснив, что ему нужно переодеться. Вскоре он зашел за ней, одетый как всегда: в костюме, при галстуке, старый плащ…
Уже у самых дверей Кэрол обернулась еще раз мельком взглянуть на эту комнату. Как странно, что она вообще приехала сюда, и все то, что случилось с нею здесь… Но это уже позади, Кэрол твердо решила, что больше никогда не переступит порога этого дома.
Их прощание было таким же трудным, как и все, что случилось с нею. Пол не раз пробовал вызвать ее на разговор, но воспоминание о проведенной с ним ночи закрепощало ее, Кэрол чувствовала себя неуютно, она не могла снова открыться ему, рассказать о своих сомнениях и тревогах. Отсутствие семейных фотографий во всем доме, кроме комнаты дочери, не могло быть простой случайностью. Что стояло за этим? Какая тайна?
– Кэрол, – сказал он, открывая дверь машины и помогая ей выйти, – я хочу, чтобы вы сказали мне, что вас смущает. Прошлая ночь?..
Она избегала его взгляда.
– Нет, Пол. Не казните себя. Я и сама уже большая.
– Вы говорите так, будто жалеете о том, что это случилось!
Их взгляды встретились.
– Я поверила вам, Пол. – Голос ее был спокоен. – Несмотря ни на что, я позволила себе верить вам. Скажите, Пол, мне не придется пожалеть об этом? Ответьте только на один вопрос. Вы оправдаете мое доверие?
Он не отвел глаз. Но где-то в их темной глубине она заметила и прочитала молчаливый ответ, выдававший и подтверждавший его нерешительность, его сомнения и ложь. Кэрол все поняла, рванулась, но он схватил ее за руку.
– Кэрол, ответ на один вопрос не всегда помогает понять те или иные мотивы поступков человека. Есть и другие причины… Я думаю, что у нас с вами одна цель.
«Одна цель»? Его слова были сказаны в пустоту. Она бежала к своему дому, спасаясь от вопросов и ответов, которые боялась услышать. Все то, чего она хотела и что ей было нужно, – ее проблемы и заботы – были чужды ему, он не мог разделить их с нею.
Глава 28
– О! Мисс Уоррен! – воскликнул швейцар, едва завидев. – Тут двое о вас спрашивали и просили передать вот это.
Он отдал ей конверт и, понизив голос, сказал конфиденциально:
– Полиция. И это тоже для вас. Недавно принесли.
Он подошел к столу и достал большой сверток. Было похоже, что внутри книга. От Бинни?
Сначала она подумала, что конверт от Эрика, так как внизу справа стояла эмблема полиции Нью-Йорка, однако в графе «Отправитель» было отпечатано: «Грегори Кавана, капитан полиции», чуть пониже – размашистым почерком приписка: «Вскройте сразу же, как возвратитесь».
Кэрол вошла в квартиру и сразу же направилась к телефону, но, не дойдя несколько шагов, внезапно остановилась. Что полицейским от нее надо? Скажут, что найдено тело Марго? Она не вынесет этого! Хоть минуту покоя и отдыха – вот и все, что нужно ей сейчас.
Она сняла пальто и развернула пакет; в нем лежала книга, одна из написанных ею – «Темный океан Даны». На обложке лежало письмо. Уже из первых строк написанного в спешке послания Кэрол поняла, от кого оно.
«Кэрол, мне очень жаль, если вы полагаете, что, наговаривая на меня в полиции, вы спасете Томми. Я неустанно внушаю себе мысль о том, что нервное напряжение мешает вам мыслить здраво; но как вы могли подозревать меня в убийстве вашей подруги миссис Дженнер? Я даже купил еще одну вашу книгу, чтобы лучше понять, что творится в вашей душе. Я очень хотел бы простить вас, но не могу! Уму непостижимо – неужели вы могли это сделать? Знаете, когда я прочитал ваши рассказы про чудовищ, я понял: вы способны на это; я поверил, что вы это сделали, потому что вы – ненормальная! Так что мне не нужна ваша книга… и вы мне тоже не нужны.
Фрэнк».
Кэрол читала письмо уже второй раз; у нее дрожали руки; фразы отдельными словами застревали в мозгу, будто ждали, что она наконец поймет их тайный смысл.
Кэрол медленно сняла трубку телефона и набрала номер Эрика. Если уж и иметь дело с полицией, так пусть это будет не чужой человек.
«Слава Богу, хоть в чем-то небольшие поблажки», – думала Кэрол. Дежурный офицер попросил ее подождать; в трубке было слышно, как он звал Эрика.
– Гейнс слушает.
– Эрик…
– Кэрол. – Он замешкался. – Как ты? Я слышал о твоей подруге… Прости, что я не приехал, меня не было в городе.
– Что… Что ты слышал о ней?
– Только то, что ее нигде не могут найти. Мне говорили, что за тобой посылали, но и тебя нигде не было. Ты уезжала?
– Да. Я была у… – она не находила слов, не было сил сказать ему правду. – У отца. – Она выпалила первое, что пришло в голову.
Ложь звучала так правдоподобно, что Эрик сразу поверил, рассудив, что она поступила вполне разумно.
– Кэрол, нам очень нужны твои показания. Я понимаю, что тебе сейчас нелегко, но все, что ты знаешь о планах Марго на тот день, когда она исчезла, очень важно.
– Да. Да. Я сделаю все, что нужно! – Слова застревали в горле, потому что при упоминании о Марго с новой силой закровоточила еще незажившая рана, Кэрол вновь остро ощутила, что виновата в ее смерти.
– Я не выдержу, Эрик! Я больше не выдержу! – Она разрыдалась.
– Ну, хорошо, хорошо, – ответил он после некоторого замешательства. – Послушай! Ты дашь показания мне. Только ты и я, и никого больше. Я должен сейчас идти в управление. Давай встретимся там через час. Ладно?
– Хорошо. – Немного успокоившись, она хотела немедленно по телефону рассказать ему о том, что видела в багажнике у Фрэнка, о записях фирмы, которые они с Полом нашли в конторе, но Эрик уже повесил трубку. Кэрол устало опустилась в кресло. Ей вдруг показалось, что родные стены милого ее сердцу убежища, в котором она не раз укрывалась от житейских невзгод, вот-вот рухнут под напором свирепой бури, нарушившей хрупкий покой ее мнимого благополучия. Она снова схватила трубку, набрала номер Томми. Хотела убедиться, знать, что с ним ничего не случилось, что никто не отнял его у нее…
Долго никто не подходил к телефону, наконец послышалось его сонное бормотание. Однако сон как рукой сняло, когда он услышал голос Кэрол.
– Я звонил тебе, почему ты не брала трубку?
Ей не хотелось говорить о Миллере.
– Я хотела отдохнуть, поэтому отключила телефон.
– Марго не появлялась?
Его вопрос ошеломил Кэрол.
– Так ты уже знаешь?..
– Ну конечно! Меня в шесть часов утра вызывали в полицию.
– Это снова Фрэнк!
Кэрол рассказала Томми о находке Пола Миллера.
– Но как журнал регистрации выездов попал к Миллеру?
– Не знаю, – нимало не смутившись, ответила она. – Миллер мне сказал, что Фрэнк мог совершать преступления, пользуясь служебными командировками. Он ездил как раз в те районы, где исчезали девушки! Пол решил отнести этот журнал в полицию!
– Мерзавец! Должно быть, ночью пробрался в контору!
– Томми, какое это имеет значение? Он хочет помочь тебе!
– Откуда ты знаешь?
– Но он же хочет отдать этот журнал в полицию.
– Я попрошу Майру проверить, где журнал.
Они помолчали.
– Томми, ты говорил с Джилл?
Он тяжело вздохнул.
– Я звонил в Вермонт, говорил с ее отцом. Она не взяла трубку. Боится! По крайней мере, так он мне объяснил.
– Может, тебе лучше поехать туда. Постарайся убедить Джилл, что ее страхи напрасны!
– Ты знаешь, я и сам об этом подумал. И будь я проклят, если отступлюсь! Я могу поехать прямо сегодня!
– Но сегодня мы собирались отвезти отца в дом престарелых. Хотя, я и сама справлюсь!
– Правда?!
– Да, Томми. Поезжай к ней! Отец сейчас очень плох… Ужасно! Он никогда никого не узнает…
Томми вздохнул.
– Вчера у меня появилась совершенно сумасшедшая идея. Знаешь, так много неприятностей сразу. Это похоже на библейский Страшный Суд. Но если Богу угодно прибегнуть к такому жестокому наказанию для того, чтобы научить меня чему-то или укрепить мой дух, то Он выбрал неверное средство.
Кэрол вдруг подумала, что если Томми уедет к Джилл, то все вопросы с аукционом придется решать ей самой. Они с Томми все откладывали оценку имущества, чтобы не травмировать Пита Уоррена.
– Ты помнишь, сегодня вечером придут аукционщики. Если хочешь оставить что-нибудь из имущества, скажи – я распоряжусь.
Нет, ему ничего не было нужно, разве что кое-какие безделушки – детские игрушки, фотографии.
– Только семейные реликвии, – сказал он и прибавил: – Детям показать, если они у меня когда-нибудь будут.
От его слов у Кэрол сжалось сердце.
– Ты уверена, что справишься сама?
Да, конечно, она справится. А ему… ему нужно вернуть Джилл. Это самое главное!
– Томми, когда все испытания будут позади, вы снова заживете по-старому – ты, Джилл и ребенок, – все у вас будет хорошо!
В большой приемной полицейского управления было шумно. То и дело хлопала дверь, толпились люди. Однажды Кэрол уже приходила сюда, но тогда все было иначе.
В первую секунду она даже растерялась от такого скопления людей в форме. Они суетились вокруг столов, заваленных бумагами. В комнате дым стоял коромыслом: шум, гам, кофейные чашки – где их только не было! – на столах, стульях, компьютерах.
Кэрол поняла, что такая разительная перемена связана с исчезновением Марго.
Несколько сбитая с толку всем происходящим, она не заметила, как подошел Эрик. Он осторожно взял ее под руку и, пристально глядя в глаза, спросил:
– Ты как?
– Нормально, – ответила она и, еще раз окинув взглядом жужжащую как пчелиный улей комнату, спросила:
– Это из-за Марго?
Он мрачно кивнул.
– Есть какая-нибудь надежда?
– Не знаю. Работы у нас сейчас по горло!
– Почему Фрэнк Мэтсон не арестован?
– Дорогая моя, нравится это или нет тебе, мне, еще кому-то, существует определенный порядок…
– Порядок? А кровь в багажнике, а тросточки?..
Эрик удивленно посмотрел на нее.
– Откуда ты знаешь?
– Пол Миллер сказал.
– Мэтсон объяснил, что занимается благотворительностью, помогает какому-то обществу слепых.
– А кровь? Сначала на циновке в багажнике была кровь, а через два часа циновка оказалась уже чистой!
– Он говорит, что вез прибор для анализа крови и что-то там разбилось. А циновку мыли потому, что в гараже по графику в этот день обычно проводят техосмотр и мойку машин.
– Черт побери! Как легко вы ему поверили!
– Послушай, Кэрол. Здесь нет ничего странного. Мэтсон, как и твой брат, занимается поставкой оборудования в больницы.
Он сделал шаг назад.
– Кэрол, давай поговорим чуть позже, мне нужно сначала…
– Вот посмотри, может, это поможет делу, – быстро сказала Кэрол и протянула письмо Фрэнка.
Эрик пробежал глазами по строчкам.
– Ну вот, еще один «психолог»! Теперь понятно, что он обо всем этом думает.
– А ты, что ты об этом думаешь? – нетерпеливо перебила Кэрол.
– Довольно странное письмо. Либо он в тебя влюблен и поэтому роет носом землю… либо ты от него зависишь и…
– Я? От него? Да это он от меня зависит! Он свалил свою вину на Томми! У меня есть доказательства!
– Какие доказательства? – Он вскинул от удивления брови.
Когда Кэрол рассказала ему о журнале регистрации выездов, Эрик стал настойчиво допытываться, как этот журнал оказался у Миллера. Ей пришлось сознаться, что они тайком пробрались в «медитроновский» офис.
– Тайком? – Он почесал затылок. – Кэрол, тебе нельзя вмешиваться в это дело! Ты только повредишь своему брату! Теперь мы не сможем воспользоваться этим документом как доказательством!
– В этих записях черным по белому…
– Где они сейчас? – Он, казалось, думал о чем-то своем и совсем не слушал ее.
– Миллер сказал, что отвезет их в полицию Нью-Джерси.
– Хорошо. Я сейчас проверю. Посиди тут пару минут. Я сейчас.
Кэрол прошлась по комнате, налила себе кофе из большого электрического кофейника и села. Но долго усидеть на месте она не смогла. Какие-то люди врывались в комнату, энергично жестикулируя, другие – решительно и быстро выходили. Нервное напряжение, царившее среди этих людей, охватило и Кэрол. Она нетерпеливо вскочила и вышла в коридор. Она не знала, что ей делать, но что угодно – только не сидеть, сложа руки, когда все бурлит и движется. За стеклянной перегородкой одной из комнат на стене она увидела фотографии пропавших девушек, – отвратительно белая доска, черными клеточками лица девушек – шахматная партия кровавого маньяка!
Вдруг застучало в висках; чашка с горячим кофе медленно, ненужным балластом, выскользнула из рук. Там, в углу, самая последняя клеточка – фотография Марго! Она была в своем любимом черном шелковом платье, на лице – очаровательная улыбка. Кэрол стояла и смотрела, не в силах оторваться, взгляд будто магнитом притягивало к этому месту. Тот вечер, весь, до мельчайших подробностей, встал перед глазами. Они праздновали очередное повышение Ларри по службе. Кэрол и Марго стояли обнявшись; сверкали фотовспышки. Должно быть, Ларри отдал фото полиции. Неужели это он отрезал ту половину, где была Кэрол?
Он ее так ненавидит, что не хочет видеть вместе со своей женой даже на фотографии?
Не в состоянии больше вынести тяжелого зрелища – Марго в одном ряду с убитыми девушками, – Кэрол закрыла лицо руками. Но даже сейчас ей не удалось выбросить из головы пеструю карусель шахматных клеток: они смешались и превратились в одну, огромных размеров фотографию дочери Пола, которую Кэрол видела той ночью в его особняке. «Сьюзан» через «з». Что-то еще вдруг властно вошло в ее сознание, да, лист бумаги, исписанный детскими каракулями, с этой фразой на самой верхней строчке! «Сьюзан» через «з»!
Кэрол широко открытыми глазами смотрела на доску с фотографиями, но видела лишь то, что происходило в ней самой; сложная и таинственная работа подсознания поглотила и унесла Кэрол в другой мир – мир воспоминаний. Сьюзан! Миллер всегда исправлял в этом слове ошибку. Но как могла девочка писать свое имя неправильно, ведь она же пробовала и, видимо, не раз, научиться писать «Сьюзан» через «з». Но где бы Кэрол не видела это слово, выведенное детской рукой, везде было «с», а не «з»! Если, конечно, это вообще писала девочка! Пытаясь восстановить в памяти все, начиная с того самого момента, когда листок бумаги выпал из книги на столе Миллера, Кэрол вдруг посмотрела другими глазами, и даже не глазами, а чувством, подушечками пальцев ощутила пористую податливость бумаги. Мягкая и эластичная – новая бумага! Не похоже, чтобы это когда-то писала шести-семилетняя девочка. Ведь Сьюзан давно выросла, ей было двадцать два, когда ее убили. Кэрол поискала глазами знакомую фотографию на доске. Точно такую же, как и та, что она видела у Миллера на втором этаже его особняка, – единственная фотография в его доме!
Вдруг смутное подозрение шевельнулось в ее сознании. Но слишком неопределенное, чтобы принять ясные очертания, оно исчезло, лишь мимолетным всплеском потревожив ее мысли. Кэрол увидела то, что искала. Посередине длинного ряда – портрет хорошенькой девушки с каштановыми волосами. Внизу имя – Сьюзан Холлистер. Холлистер? Но почему же не Миллер?
Кэрол пристально всматривалась в миловидные черты лица молодой женщины. Память помимо ее воли наслаивала сверху другую фотографию – двойника в изящной рамочке на туалетном столике. Кэрол будто вновь пережила, почти физически ощутила ту комнату и ту ночь, когда она отдалась Полу Миллеру. И почувствовала, как тошнота подступает к горлу.
Кэрол медленно сделала несколько шагов. Может быть, все объясняется очень просто, ничего особенного в этом нет. Вдруг Сьюзан была замужем. Ведь Миллер никогда не говорил о ее семейной жизни. Лишь один раз Пол рассказывал Кэрол о Сьюзан, да и то особенно не вдавался в подробности, лишь кое-что о ее карьере, о ее жизни после окончания медицинского института, – о жизни, которая так быстро и ужасно оборвалась.
Но почему же листок, написанный детским почерком, не пожелтел от времени, не стал ветхим?..
Кэрол постояла в нерешительности, потом быстро вернулась к стеклянной перегородке. Теперь ее интересовала полка в другом конце комнаты. Количество ячеек на ней соответствовало числу убитых девушек. Кэрол, не раздумывая больше ни секунды, вошла в пустую комнату и взяла с полки досье на Сьюзан Холлистер.
Читая, Кэрол находила для себя все новые и новые объяснения поведения Миллера с того самого дня, когда он впервые подошел к ней и попросил подписать книгу для Сьюзан – через «з». Но ни одно из объяснений так и не помогло Кэрол понять, кто такой Пол Миллер.
Глава 29
«…Река в этом месте с милю шириной, и на той стороне вы увидите большие утесы». – Кэрол держала трубку у уха, внимательно слушая объяснения.
Наконец она увидела реку, должно быть, это именно то место, о котором ей рассказывали. Час назад Кэрол выехала из Нью-Йорка и взяла курс на запад. По ее расчетам, пора уже было сворачивать. Как ей объяснили, где-то здесь должен стоять огромный щит с надписью «Колониальная харчевня». Через минуту Кэрол уже сворачивала на боковую дорогу и, проехав еще метров триста, увидела низкое здание с плоской крышей. По обе стороны от крыльца раскинулась полукруглая застекленная веранда. Справа Кэрол увидела большую, почти до отказа набитую машинами автостоянку. Если бы не это обстоятельство, Кэрол даже не вспомнила бы, что пора обедать.
С тех пор как Пол Миллер привез ее утром в город, Кэрол потеряла счет времени, и у нее совершенно пропал аппетит. А когда она узнала, что у девушки, которую Миллер называл своей дочерью, другая фамилия, Кэрол не находила себе места. Один лишь вопрос занимал ее: «Почему?»
В личном деле Сьюзан Холлистер Кэрол вычитала, что девушка, как и говорил Миллер, училась на медицинском факультете университета в Коннектикуте.
В примечании к результатам вскрытия, проведенного судебно-медицинскими экспертами, указывалось, что личные вещи, найденные у убитой, принадлежат ее мужу, Кеннету Холлистеру.
Кэрол незаметно достала блокнот и записала адрес и номер его телефона. Она уже хотела идти домой, когда снова увидела Эрика. Кэрол просто растерялась, узнав, что Миллер вовсе не появлялся в полиции Нью-Джерси. Когда ко всем ее подозрениям прибавилось еще и это известие, она совсем запуталась. Очередная ложь Миллера окончательно сбила ее с толку. Почему же Пол скрыл улики против Фрэнка?
Давая показания, она думала: стоит или нет спрашивать Эрика о Миллере? Ей очень хотелось поделиться своими мыслями, но она опасалась, что Эрик догадается о том, что она провела ночь с Полом. А обижать Эрика ради того, чтобы удовлетворить свое любопытство, она не хотела. Потому что в кошмарном водовороте последних дней только встреча с ним согревала ее сердце.
Когда они закончили, Кэрол сказала Эрику, что ей срочно нужно ехать в Лонг-Айленд, чтобы отвезти отца в дом престарелых. Из приемной полицейского управления ей удалось позвонить мужу Сьюзан Холлистер. Этот звонок и привел Кэрол в кафе.
Возле кассы к ней подошел высокий мужчина в темных очках и спросил, не хочет ли она заказать столик, или ей будет удобнее у стойки. Сильный акцент выдавал в нем иностранца.
– Мне нужен Кен Холлистер.
– Я сейчас позову его. Подождите, пожалуйста.
Кэрол села за столик и заказала кофе. В эту минуту из кухни вышел уже знакомый высокий мужчина, рядом с ним – блондин в белой тенниске. Он подошел к Кэрол и протянул руку.
– Мисс Уоррен? Я – Кен Холлистер.
Пожимая ему руку, Кэрол подумала, что его молодость и трагедия, которую он пережил, трудно укладываются в голове.
– Я надеюсь, вы не будете возражать, если мы поговорим здесь?
Когда они говорили по телефону, Кен объяснил, что учится в университете на геологическом факультете, а по вечерам приходится подрабатывать в кафе.
– Нет, нет. Можно и здесь, – ответила Кэрол.
– Простите, у нас сейчас много работы, и поэтому я ограничен во времени.
– Я не задержу вас, мистер Холлистер.
Кэрол не знала, с чего начать. По телефону она не решилась открыть ему истинные цели своего визита и несколько ввела его в заблуждение, сказав, что его беспокоят из полицейского управления. Она настояла на встрече для, якобы, уточнения кое-каких деталей по делу о его жене.
Кен сел напротив.
– Знаете, мисс Уоррен, за последние два года я столько раз давал показания, что мне казалось, никаких неясностей уже не осталось. Это меня даже немного удивляет.
Ложь напрашивалась сама собой. И Кэрол ничего не стоило сказать, что такого рода расследования всегда требуют тщательной перепроверки фактов. Но она больше не могла обманывать его.
– Мистер Холлистер, я… не из полицейского управления. Лично мне нужны эти сведения.
– Лично вам? – Он поморщился. – Вы журналистка? Ищете очередную жуткую сенсацию, чтобы попотчевать своих читателей щекочущей нервишки сценой?
Он встал, намереваясь уйти.
– Прошу вас, не уходите. У меня всего несколько вопросов. – Она схватила его за руку.
– Мне до чертиков надоели журналисты. – Кен говорил, презрительно глядя на Кэрол. – И ни хрена я вам не скажу, если не буду уверен, что наш разговор хоть как-то поможет схватить и наказать убийцу. Никто не хочет понять, что боль со временем лишь утихает, но не исчезает совсем. Для всех, кто любил ее, ваши вопросы как нож в сердце. А вы на этом играете, потому что знаете: мы поможем вам – ведь для нас это единственное средство, чтобы пережить боль.
– Прошу вас, поверьте мне, мистер Холлистер. Я не журналистка, и я понимаю, как вы страдаете. Я правда понимаю.
Видимо, в ее голосе было столько искреннего сочувствия и сострадания, что Холлистер невольно опустился на стул.
– Что вас интересует?
– Я, как, и вы, очень хочу, чтобы убийца вашей жены был пойман, клянусь вам, только это привело меня сюда.
Он внимательно посмотрел на Кэрол, потом бросил взгляд через плечо, как будто хотел лишний раз убедиться, что его отсутствие не стопорит работу, и сказал хмуро:
– Хорошо. Только несколько вопросов.
– Вы говорили, что, кроме вас, есть еще люди, которым смерть вашей жены принесла горе. Кого вы имели в виду?
Он удивленно посмотрел на Кэрол.
– Ну… ее семью; конечно.
– Ее трех братьев?
– Да… они очень тяжело восприняли смерть младшей сестры.
– А ее отец? Как он реагировал?
– Боже, да при чем тут он?
– Как при чем?
– Он умер, когда ей было семнадцать.
Кэрол, ничего не понимая, молча смотрела на Кена. У нее сразу возникло так много вопросов, что она растерялась. Старое издание «Матушки Гусыни», подписанное Кэрол для Сьюзан; фотография на туалетном столике в доме Миллера и эта спальня… – все вдруг сразу возникло в ее сознании. Волна воспоминаний захлестнула Кэрол, и она снова воочию представила себе эту дверь, за нею удивительную комнату, очаровательную обстановку, казалось, вновь почти физически ощутила приятную свежесть полотенца. Она протянула руку – хотела взять со стола фотографию в рамке – лишь звон опрокинутой кофейной чашки привел ее в чувство. Она почувствовала на себе удивленный взгляд Кена.
– Ее фамилия, – настойчиво потребовала Кэрол. – Девичья фамилия вашей жены. Скажите…
– Конрой.
– Сьюзан Конрой, повторила Кэрол.
Холлистер кивнул.
Кэрол задумалась. Над их столиком повисло тягостное молчание.
– Ну… мне, наверное, нужно идти работать, – не выдержал Кен. – Но… вы не скажете мне, к чему все это?
– Простите, я не могу вам этого сказать, – ответила она ровным голосом. – Господи, если бы я сама знала!
Как сквозь дымку она видела, как он встал со стула и вышел.
Кэрол механически взяла салфетку и вытерла пролитый на стол кофе, мысли ее в этой время были далеко. Как на кинопленке, перед ее мысленным взором сменялись кадры плохо поставленной драмы, легко можно было бы усомниться в подлинности происходящего, если бы не предыдущие кадры, полные ужаса и трагедии…
Ламли! Этот владелец книжного магазина, ведь он говорил ей, что Миллер покупал книги для своих детей. Он говорил – три мальчика и одна девочка! Зачем он обманывал ее? Почему он сказал ей, что Сьюзан – дочь Миллера?
Кэрол заплатила по счету и спросила у кассира, откуда можно позвонить. Телефон-автомат, как оказалось, был недалеко, и Кэрол, наменяв монет, пошла звонить.
– Я не знаю никакого мистера Ламли, – ответил молодой человек. Кэрол звонила в книжный магазин в Уордсоне. Трубку снял один из продавцов. – Но здесь жена нашего хозяина, миссис Карсвелл. Если хотите, я могу ее позвать.
Жена хозяина? Карсвелл?
– Да, если не трудно, дайте ей трубку. – Кэрол старалась говорить сухо и деловито.
Вскоре она услышала в трубке тот же женский голос, что и в первый раз, когда просила оставить Джорджу Ламли записку недели две назад. Кэрол говорила резко и даже грубовато.
– Миссис Карсвелл, это Кэрол Уоррен. Мне нужен Джордж Ламли. Две недели назад я вам оставляла для него записку.
– Да, да. Я помню. Но сегодня Джорджа нет. Я передам ему, что вы звонили.
– Послушайте, я специально звоню в рабочее время, чтобы застать владельца магазина, мистера Ламли. Но только что от вашего продавца я узнала, что настоящий владелец не Ламли, а ваш муж.
После некоторой паузы женщина неуверенно сказала:
– Мы партнеры. Я имею в виду мистера Ламли и моего мужа. В общем, я передам Джорджу, что вы звонили. – Она повесила трубку.
Партнеры? Что это? Еще одна глупая выдумка? Судя по тому, как она быстро бросила трубку, эта женщина была смущена тем, что ее уличили во лжи.
Кэрол вышла из кафе и направилась к машине. Мысли о Миллере ни на секунду не оставляли ее. Почему он выдавал Сьюзан за свою дочь? Хотел ли он этим объяснить и оправдать свое стремление самостоятельно найти и разоблачить опасного убийцу? Для чего тогда весь этот маскарад с книжным магазином? Нет, это очередная ложь Миллера. Его ребенок не пострадал от руки жестокого убийцы.
Так что же заставляет Миллера бродить в поисках «лесного хищника»? Откуда возникла эта навязчивая идея, в которой не меньше патологии, чем в кровавой похоти убийцы?
Кэрол села в машину и поехала к отцу. Машина мчалась на юг, унося Кэрол прочь от тяжелых раздумий и нервного напряжения этого суматошного и трудного дня. Хотя то, что ей предстояло, было делом вовсе не веселым, Кэрол все же вздохнула с облегчением..
Отец сидел на софе в гостиной, безвольно опустив руки, на коленях лежала куртка, рядом, чтобы не забыть, – зимние перчатки. В углу – два старых чемодана, он давно уже собрался и ждал только ее.
– Привет, папа. – Она наклонилась и поцеловала его. – Извини, что опоздала.
Глядя на его ссутулившиеся плечи, она подумала, как ему тяжело покидать дом, к которому он так привык.
– Разве? А сколько времени? – не сразу ответил Пит. Он достал из кармана свой старый брегет и поднес к лицу, чтобы лучше видеть.
– Да нет, ты не опоздала. – Он покачал головой, все еще глядя на часы, и слабо махнул рукой.
Кэрол поняла, что он так и не понял, сколько времени. Она села рядом и обняла его. Голова старика бессильно опустилась на ее плечо. Так жутко ей никогда не было.
– Знаешь, Томми не сможет приехать сегодня. – Она заставляла себя говорить беззаботно, как будто это был сущий пустяк. – Но на следующей неделе он обязательно приедет навестить тебя.
– Томми, – повторил Пит Уоррен. Казалось, ему нужно время, чтобы запомнить имя. – Да, да. Мой мальчик сегодня, должно быть, занят.
Мало утешительного в том, что он болен, но был в этом для Кэрол и спасительный плюсик: по крайней мере он ничего не знал о неприятностях Томми.
Спустилась миссис Бригс. По случаю ее последнего дня с Питом Уорреном, она была в сером вечернем платье, на шее – золотое ожерелье.
– Здравствуйте, мисс Уоррен.
– Добрый вечер, миссис Бригс. Вы сегодня замечательно выглядите.
– Спасибо. Я хочу, чтобы у Пита были торжественные проводы.
– О! Как это любезно с вашей стороны. Как я догадываюсь, все уже… готово?
– Да, – с грустью ответила миссис Бригс. – Все в полном порядке. Я подожду наверху, пока…
– Что ж, пора прощаться с этим домом, – сказала Кэрол. – Ты как, папа?
– Давайте прощаться. – Он отложил куртку и встал.
Они прошли в спальню, потом в комнаты Кэрол и Томми. Отец был спокоен, лишь иногда он брал в руки какую-нибудь вещь – то бейсбольный вымпел Томми, то детский мольберт Кэрол – и долго разглядывал, будто вспоминал что-то. Возле большой, во всю стену, книжной полки он остановился и сказал:
– Сам делал! Материалы покупал у дяди Калли. – Он провел пальцем по корешкам книг. Когда он коснулся «Рассказов про Дану», Кэрол вдруг вспомнила, что видела свои книги на другой полке, впрочем, не на полке, а на столе в доме у мистера Ламли. Она еще оставила свой автограф.
«Интересно, – подумала Кэрол, – зачем он принес их домой. Ведь, если, как он сказал, им с женой нравились ее книги и они уже много лет собирали ее работы, то почему же все книги, не считая старого издания „Тигра“, были новыми? Этому может быть только одно объяснение – Ламли никогда не интересовали ее книги!»
Пит спустился вниз в кухню, потом зашел в столовую. На столе стояла фотография в рамочке: двое ребятишек – Кэрол и Томми – с мамой. Пит взял фотографию.
– Вы были вот такими малышами… О лучшем нечего было и мечтать… мальчик и девочка. Все остальное не имело для меня значения. Я никогда не жалел об этом.
Он поставил фотографию на место.
– Что не имело значения? О чем ты не жалел? – спросила Кэрол.
– Я любил твою мать, и все тут. Это было что-то особенное, не так, как у всех! Ты скажешь, так не бывает! А у нас было!
– Да, папа, конечно!
Пит долго смотрел на фотографию, потом повернулся и пошел в гостиную.
