Текст книги "Развод. Чужая родная дочь (СИ)"

Автор книги: Николь Келлер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

Глава 24

Натан

Паркуюсь возле дома, глушу мотор, но выходить не спешу. Приоткрываю окно и с жадностью вдыхаю влажный холодный воздух в надежде, что он развеет туман в моей голове.

Ни черта не помогает.

Откидываю голову на спинку сидения и прикрываю глаза. Внутри все как после взрыва – в ошметки.

А если наших детей перепутали? Что мы будем делать?

Я не знаю! Понятия не имею, как мы должны поступать в этом случае! Если окажется, что Катюша – моя родная дочь, я должен забрать ее? Но как забрать ребёнка у матери?! А Оля – самая настоящая мать. Тигрица, которая самоотверженно борется с самым страшным врагом – смертью.

Быть воскресным папой, наведываясь от случая к случаю? Но это не подходит мне. Я хочу, чтобы мои дети, сколько бы их не было, получали каждодневное внимание и поддержку в равном количестве. Я хочу быть рядом, в случае чего подставить плечо, поддержать. Хочу видеть, в конце концов, как растут мои дети, сколько бы им не было лет!

А если мы просто выдали желаемое за действительное? Что, если наши дочери просто похожи? Ведь так часто бывает. И их действительно просто перепутали в роддоме?

Что делать в этом случае? Поменяться детьми?! Лишить Алису отца, но подарить мать, о которой она так мечтает? Или же забрать Катюшу, лишив ее матери и разрушить мир, сказав, что ее родители ей совершенно не родные?

Я такого даже в страшном сне не могу представить. Это разрушит все четыре жизни до основания.

И снова я задаюсь вопросом: что делать?! Что, вашу мать?!

Сколько бы я не катал этот вопрос по кругу, ответа так и не нахожу.

Разглядываю через лобовое стекло, по которому нещадно лупят капли дождя, окна своего дома, в которых горит теплый свет, и…не хочу входить.

Дома меня никто не ждет, кроме Алисы, но к ней нельзя в таком разболтанном состоянии.

А жена….

Я женился второй раз, когда Алисе было чуть больше трех лет. Я не планировал после Яны, но так вышло. Глупо, необдуманно.

Марьяна – няня Алисы практически с самого ее рождения. Моя девочка с первой встречи потянулась к ней. Наверно потому, что Марьяна окружила малышку лаской, заботой, добротой и нежностью.

И меня заодно.

В день рождения Яны я напился, не отдавал отчет своим действиям, и…мы переспали. Я плохо помню, как это вышло, но то, что мы проснулись в одной постели – факт.

Я женился, потому что, чем старше становилась Алиса, тем больше я убеждался, что ей нужен близкий человек женского пола, с кем она сможет поделиться девичьими секретами, обсудить деликатные и интимные моменты, которые не расскажешь отцу.

А я… пытался заполнить пустоту в душе после Яны. Можно сказать, что я просто бежал от одиночества и тоски по первой жене.

В каком-то роде я использовал Марьяну, да. Но и она в накладе не осталась: девушка мечтала выйти замуж и зацепиться в столице. Она даже не скрывала, что искала богатого мужа. И я дал ей все и даже больше.

Чистой воды брак по расчету.

Вот только, как в народе принято считать, он крепким не вышел.

Нет, я отношусь с уважением к своей жене. Даже испытывал к ней некие чувства.

Но чуда не случилось и в нечто большее наш брак не перерос.

Я не знаю, когда началось начало конца. Но лишь стал замечать, что стало много мелких стычек, претензий и, в конце концов, еженедельных скандалов.

И я все чаще задумываюсь, что брак с Марьяной был ошибкой. Потому что любимого человека никем и ничем не заменить…

Мобильный на панели взрывается возмущенным входящим звонком.

Жена.

Глава 25

Натан

Тяжело вздыхаю и выхожу из машины. Взбегаю по ступеням, переступаю порог дома и тут же оказываюсь в эпицентре очередного скандала.

– Где ты был?! – фурией Марьяна вылетает в коридор. Волосы растрепаны, короткий шелковый халат помят и небрежно завязан. Глаза бешено сверкают, ноздри раздуваются, как у быка на родео. Ясно-понятно, моя милая женушка накрутила себя до небес и теперь будет отрываться от души.

– Нифига себе теплый прием, – усмехаюсь, стягивая ботинки. Усталость наваливается неподъемной тяжестью.

– Не ерничай! – взвизгивает Марьяна. – Ещё раз спрашиваю: где ты был, Натан?

– Глупый вопрос, дорогая. На работе.

Пытаюсь обойти жену и прямиком направиться в душ, но Марьяна вцепляется в мой локоть и, бешено сверкая глазами, обнюхивает меня, как ментовской пес.

– На работе говоришь?! – переходит едва ли не на ультразвук. – От тебя за километр разит дешевыми женскими духами! И я чую этот запах не первый раз! У тебя кто-то появился?

Началось в колхозе утро…

– Марьяна, что за чушь ты несешь?! – выдергиваю локоть из захвата и швыряю в жену предупредительный взгляд. – Нет у меня никого. Ещё одну истеричку, тра*****ую мне мозг, я попросту не вынесу.

Наконец все же мне удается пройти в спальню. Жена следует за мной по пятам и не думает останавливаться.

– Да что ты врешь?! Я заезжала к тебе в офис. И тебя там не было!

– Потому что я был в больнице по делам Фонда, – замечаю равнодушно, стягивая с плеч мокрый пиджак и рубашку. – Завез кое-какие документы по операции одного ребёнка.

– А тебе не кажется, что ты зачастил в больницу? – недобро тянет Марьяна, притоптывая ногой.

Зажимаю переносицу пальцами и призываю все высшие силы, чтобы не сорваться. Мама меня с детства учила не бить девочек. Даже если очень хочется. Вот как сейчас.

– К сожалению, у нашего Фонда много подопечных. Такова статистика, и она ужасна. Плюс у моей сотрудницы дочь туда попала. Оля, ты ее видела. У них никого нет, и я зашел поддержать и узнать, как дела, – намеренно умалчиваю о том, что завтра поеду сдавать тест на установление отцовства. Иначе Марьяну будет не остановить.

– Что?! Ты таскаешься к этой Оле?! Которая почти голышом расхаживала в твоем кабинете?!

Мотаю головой и рычу от бессилия.

Господи, как же я устал…

– Я устала, Натан! Устала быть одна! – Марьяна ничего не замечает и никак не уймется. – Ты не представляешь, как это страшно быть одинокой в браке! Когда у тебя муж как бы есть, но его вроде нет! Ты не отвечаешь на мои звонки! Не водишь на свидания! В конце концов, когда мы ходили в театр последний раз?!

– Я работаю. Чтобы у тебя все было: шопинг, косметолог, персональный фитнес-тренер…Что ты ещё хочешь?!

– А я хочу тебя дома в шесть вечера рядом! Чтобы обнимал, целовал, заботился…

Молча сверлим друг друга колючими взглядами. Воздух вокруг нас густеет, искрит от напряжения. Между нами расстояние чуть больше метра, а на самом деле мы стоим по разные стороны огромнейшей пропасти. И причем давно.

– Я понял. Я хреновый муж.

Марьяна на этих словах как-то резко сдувается, что странно. Сокращает расстояние между нами, подходит вплотную и привстает на носочках, обнимая ладонями мое лицо.

– Ты не хреновый муж, Натан. Просто мне кажется, что я теряю тебя…А я так этого боюсь…Ведь я так сильно тебя люблю…

Жена пытается поцеловать меня в губы, но я успеваю увернуться. Не хочется. Остыл. Перегорел. Не хочу механического примирения, как раньше, чтобы унять лишь физическую потребность.

– Ну, ты и урод, Петранский! – выплевывает, оставляя пощечину у меня на щеке. Пулей вылетает из спальни, оставляя меня наконец одного.

Глава 26

Натан

Иду в душ и смываю с себя весь этот день. Запрокидываю голову и позволяю упругим струям лупить по лицу и плечам до тех пор, пока не затекает шея.

А когда выхожу, оглушительно хлопает входная дверь. Подхожу к окну и успеваю заметить, как Марьяна вся при параде, в высоких сапогах и длинном кожаном плаще, даже не обернувшись, садится в такси. Пусть. Возвращать ее желания никакого нет. И без того башка трещит перед завтрашним тестом ДНК. Мне сейчас не до скандалов с женой.

Желудок напоминает, что неплохо бы закинуть в себя что-то кроме кофе. Переодеваюсь в спортивные штаны и футболку и спускаюсь вниз. Открываю дверцу холодильника и раздраженно выдыхаю. Пусто. Снова.

– Папочка, давай я тебе яичницу пожарю с овощами, – раздается сзади тоненький ласковый голосок дочери. – Там только трава и гречка Марьяны, – морщит носик, скорчив забавную рожицу. – А ты гречу не любишь.

Оборачиваюсь и оглядываю свою дочку с головы до ног. Маленькая, щупленькая, но решительно настроенная.

– А ты умеешь? – в удивлении вздергиваю бровь.

– Конечно! Мне же уже десять лет! Садись, – важно командует, повязывая передник. – Сейчас тебя кормить буду.

Опускаюсь на стул у барной стойки и наблюдаю, как Алиса достает необходимые ингредиенты и промывает их под проточной водой. Ловко разбивает яйца в сковороду и крошит овощи.

– Ты где этому научилась?

– В интернете посмотрела. А ещё твой шеф-повар рассказал мне пару секретов.

– Каких?

– Не скажу! Тогда это уже не будет секретом.

Любуюсь своей маленькой серьезной девочкой. Когда ты успела так вырасти?!

Алиса отворачивается к плите, сосредоточенно добавляет ингредиенты, немного суетится. Через несколько минут аромат яичницы распространяется по кухне, и дочь торжественно ставит тарелку передо мной.

– Приятного аппетита!

Как зверь набрасываюсь на еду. Клянусь, это самое вкусное блюдо в моей жизни!

– Спасибо, Лисенок. Очень вкусно! Ты сама-то ела? – запоздало интересуюсь, внимательно разглядывая детское личико.

Алиса мнется и отводит взгляд в сторону.

– Ясно…, – цежу сквозь зубы, стараясь держать себя в руках. – Давай ещё одну тарелку. Сядь и поешь. Почему молчишь?! Я бы заказал хотя бы доставку. Ее бы успели привезти, пока в душе был.

Откладываю дочери половину яичницы и ставлю тарелку перед ней. Вот только Лисенок не притрагивается к еде и вяло ковыряется вилкой.

– Что случилось? – не выдерживаю повисшего молчания.

– Пап… А та девочка…Она сильно заболела?

– Подслушивала?

Алиса цокает и закатывает глаза.

– Вы с мамой Марьяной так орали, что невозможно было не слушать.

Тяжело вздыхаю.

– Прости, дочь. Был очень сложный день, и я сорвался.

Алиса кивает, принимая мои извинения, но не отстает:

– Так что там с девочкой?

Тяжело вздыхаю и нехотя выдаю правду:

– Она действительно сильно заболела. Но ее мама, доктор и мой Фонд постараемся, чтобы она как можно скорее поправилась.

– Она может умереть? – ее голос дрожит. Алиса разволновалась не на шутку. И едва слышно добавляет: – Как мама?

Вздрагиваю и с силой сжимаю вилку в руке. Моей дочери бы в куклы играть, мультики смотреть да платья выбирать, а не рассуждать о смерти в десять лет….

– Мы сделаем все, чтобы этого не случилось.

И даже больше…

– А сейчас ешь.

Какое-то время жуем молча, только стук вилки о тарелку разносится по кухне.

Алиса расправляется первая, слезает со стула и относит тарелку в мойку. Нажимает кнопку чайника и крепко задумывается, опершись о столешницу. Хмурится, то и дело кусает губы и неожиданно требовательно выпаливает:

– А можно мне ее навестить?

Глава 27

Натан

Вскидываю брови. Неожиданный вопрос. Обычно девочки ее возраста просят игрушки или переночевать у подружки, но никак не визит в онкоцентр.

– Зачем?

– Ну, помнишь, когда я сломала ногу, все одноклассники и друзья приходили и навещали меня. Мне было приятно. Я хочу сделать приятно этой девочке. Я подарю ей лабубу (прим. автора: коллекционные плюшевые игрушки в виде монстров. На мой взгляд, жуткая вещь, но современным детям нравится). Возьму денег из копилки и куплю.

Глаза печь начинает. Внутри царапает тоска и гордость за своего ребёнка одновременно. Характером Алиса пошла вся в мать. Яна тоже была невероятно доброй, открытой, готовой в любую минуту прийти на помощь. И Фонд помощи больным детям тоже был ее мечтой, которую она так и не успела воплотить. Поэтому я организовал его в память о ней и бесконечном желании помогать людям.

И, уверен, сейчас Яна очень гордится нашей дочерью…

– Пап, пожалуйста… Ты сам говорил, что важно поддерживать человека.…

– Давай так: я спрошу у ее матери и лечащего врача. И, если они разрешат, то я возьму тебя с собой.

– Договорились!

Чайник закипает, и Алиса заваривает нам ароматный чай. Добавляет мне два кубика тростникового сахара и ставит кружку передо мной. Замирает рядом, напряженно, с очевидным волнением всматривается в мое лицо и тщательно подбирает слова.

Открываю рот, чтобы узнать, что ещё случилось, но Алиса опережает меня:

– Пап, а ты меня не бросишь?

Давлюсь чаем, чуть расплескивая горячий напиток на футболку и брюки. Алиса мгновенно подает мне полотенце и глазами просит прощения.

– Ну-ка, иди сюда, – отодвигаюсь на стуле назад и распахиваю объятия.

Лисенок торопливо взбирается на колени, как в детстве. Льнет всем телом, обнимает за шею и прижимается щека к щеке. И у меня снова внутри разрывает от бесконечной любви к своему ребёнку.

– Скажи-ка мне, – вкрадчиво интересуюсь. – Откуда вообще такие мысли в твоей головке?

Дочь с ответом не спешит. Низко опускает голову и водит пальчиком по рисунку у себя на лосинах.

– Алиса!

– Просто…мне кажется, что мама Марьяна уговорит тебя меня бросить…

А вот это уже интересно!

– Алиса, котенок, а с чего ты взяла?

Она молча достает из кармана какой-то смятый буклет и кладет передо мной на стол.

– Марьяне сегодня подружка принесла, – сбивчиво тараторит. – Сказала, это самая крутая школа, и дети там учатся с августа по июнь. И им там даже лучше, чем дома. И что у нее сын там учится, и он вообще не хочет приезжать. Мол, в Лондоне круче, чем в России. И она может помочь меня туда устроить. Папочка, пожалуйста, не надо! Я не хочу ни в какую школу!

Горло сдавливает, как будто кто-то сомкнул пальцы и душит.

Ярость рвется наружу, и только дрожащая и тихо плачущая Алиса на коленях удерживает меня от немедленной расправы над женой.

Потому что, мать ее, это уже слишком!

Глава 28

Оля

Вздрагиваю и обнаруживаю себя уснувшей прямо за столом, поверх документов и бумаг.

От волнения за предстоящий тест ДНК вчера я не могла уснуть и решила поработать. Да так и отключилась прямо перед компьютером.

Растираю лицо ладонями, пытаясь проснуться. Резко отталкиваюсь от стола и иду в примыкающий небольшой санузел приводить себя в порядок.

Когда выхожу, Катюша уже не спит. Но лежит на боку, свернувшись в клубочек, хмурится и куксится. Дует губы и с тоской смотрит в окно.

– Катюш, – осторожно присаживаюсь на краешек ее койки и поглаживаю по ладони. Дочь даже головы в мою сторону не поворачивает, чем повышает градус моей тревоги. Все это время она показала себя настоящим бойцом, что же изменилось за одну ночь?! – Что случилось?

– Солнышко светит…, – слабо бормочет. – Небо голубое…Листики красиво падают…Мам, я так гулять хочу. снова бегать, прыгать по лужам…красиво фотографироваться в парке.

– Моя девочка…Маленькая…, – ласково бормочу, – пока нельзя. Нужно потерпеть…

– Все время нельзя, нельзя, нельзя, – с горечью выплевывает дочь, подтягивая колени к груди. – Как будто я тюрьме!

– Ты сейчас можешь простыть, а болеть нам противопоказано – после выходных мы начинаем самое комплексное лечение. И ты станешь на шаг ближе к выздоровлению, а, значит, и на шаг ближе к побегу из этой тюрьмы.

– Правда? – глазки моей малышки загораются, губы растягиваются в робкой улыбке, а на щеках даже появляется румянец. Катюша резко садится на кровати и тут же вскрикивает: – Ой-ей, как больно.…

– Что?! Где?! – умирая от страха внутри, я теряюсь в первые моменты и не знаю, что мне делать: то ли осматривать дочь, то ли кинуться за доктором.

– Рука…болит…, – хнычет Катюша, держась за кисть, и из ее глазок брызжут слёзы. Я просто притягиваю малышку к себе и крепко обнимаю, убаюкивая, и шепчу, как сильно я ее люблю и никому и ни за что не отдам.

В такой позе нас и застает Натан.

– Доброе утро, девочки. Я надеюсь, вы не завтракали? Наша команда передавала вам привет и самую вкусную овсяную кашу, сырники и что-то там ещё.

– Дядя Натан! – заметно оживляется Катюша и даже, кажется, забывает о боли. Я немного расслабляюсь, но тут же принимаю боевую стойку, когда вглядываюсь в лицо Петранского.

Мой босс широко улыбается и вроде выглядит как обычно. Но это только на первый взгляд. Его улыбка не касается глаз, и вообще она какая-то…фальшивая. Как у пластмассового кена, что был в детстве у Катюши.

– Я сейчас! Зубы почищу! Без меня не завтракайте, – и маленькая егоза уносится в санузел.

И что это за приступ был?! Надо будет обязательно уточнить у Владимира Львовича.

Когда оттуда доносятся звуки льющейся воды, я осторожно интересуюсь у босса:

– Что-то случилось?

– Все в порядке, – бросает отрывисто, помогая раскладывать контейнеры. – Не бери в голову.

– Твоя жена узнала о…возможном отцовстве, – вспоминаю неприятное знакомство и ежусь, – и устроила скандал?

– Оля, – Натан бросает в мою сторону предупредительный взгляд. – Марьяна никогда не сможет помешать мне быть отцом. Запомни это.

Киваю, и разговор сворачивается сам собой, когда Катюща вылетает обратно. Плюхается на стул, но не успевает попробовать гостинцы шеф-повара.

– Доброе утро! Приятного аппетита, – медсестра бодро входит в палату и раскладывает на тумбочке все необходимое для забора анализа.

– Опять уколы? – напрягается дочь.

– Нет, солнышко. Просто мазочек возьмем и все. Открой ротик.

– Зачем?

Медсестра недоуменно нас оглядывает.

– Это.…

– Тест на витамины, – весело выпаливает Натан и подмигивает Катюше. – Чтобы точно знать, что тебе подходит, а что нет.

Дочь скептически глядит на Петранского, чуть вздернув бровь. Откуда только научилась?!

– Мне же не пять лет, чтобы я поверила!

– Не хочешь – не верь. Но я тоже буду такой тест сдавать. Сейчас осень, а я не хочу болеть. Смотри!

Натан широко открывает рот, и медсестра ловко берет у него анализ.

– Ну, раз пошла такая пьянка, режь последний огурец! Можно мне тоже такой тест?

Катюша смеётся, она нам не совсем поверила, однако не спорит и покорно позволяет взять и у себя заветный мазочек.

Наконец мы остаемся одни и принимаемся за завтрак. И следующие двадцать минут поем хвалебные оды шеф-повару Натана. А я тихонько про себя радуюсь, что у моей малышки такой хороший аппетит.

Покой и гармония царят недолго.

Дверь резко распахивается, и на пороге палаты появляется предельно серьезный и взволнованный Владимир Львович.

– Всем добрый день. Ольга Павловна, Натан Георгиевич можно вас на минутку?

Напрягаются все. Даже Катюша перестает жевать и откладывает ложку в сторону.

– Ешь. Тебе нужно набираться сил.

Мы выходим в коридор. Ежусь от прохладного колючего воздуха и морщусь от запаха антисептика, вызывающего тошноту за столько дней пребывания в больнице.

– Мы нашли донора, – произносит врач тихо. – Но есть нюансы: он подходит не по всем показателям. Совместимость неполная, однако шансы неплохие. Нужно как можно скорее приступать к химии и делать операцию. У нас осталось очень мало времени – показатели Катюши стали стремительно падать.

– Буквально только что она пожаловалась на резкую боль в руке. Прямо до слез…

– Да, – кивает Владимир Львович. – Так проявляется болезнь. И, если мы будем медлить, то приступы будут чаще и сильнее. А боль – невыносимой.

Тяжело сглатываю, меня начинает мелко трусить. Да так сильно, что зубы отбивают чечетку.

– У нас есть немного времени? Буквально пару-тройку дней?

Врач хмурится и бросает на меня непонимающий взгляд.

– К чему вы клоните?

– Есть вероятность, что я – отец Катюши. Биологический. И, если это так, то я могу попробовать стать донором. Или же моя дочь, ее сестра.

Врач выдыхает и коротко кивает:

– Это стало бы настоящим чудом. Но мы все равно должны начать химию. Тем более, раз болезнь начала агрессировать.

Когда Владимир Львович уходит, Натан сжимает мои пальцы.

Звонок его мобильного заставляет мне вздрогнуть. Босс одной рукой достает телефон, а другой успокаивающе поглаживает мое запястье. Я настолько закована страхом в кандалы, что не обращаю внимания на такой достаточно интимный жест.

– Слушаю. Что…Какого?! Вы сейчас серьезно?! Где я вам достану продукты за два дня?! А мне что делать?!

Натан сбрасывает звонок и грязно выругивается себе под нос, с силой ероша волосы.

– Что случилось?

– Машина поставщика попала в ДТП, слетела с трассы. Вся наша поставка всмятку. А послезавтра у нас банкет, дочка префекта замуж выходит. Там мероприятие на двести человек. Сейчас поеду в офис, буду обзванивать другие рестораны, поставщиков и искать продукты.

– А какие именно продукты тебе нужны?

– Овощи, фрукты, молочка, мясо…Да все почти!

– Погоди. Пока не нужно никуда ехать. Кажется, я знаю, как нам помочь…

Натан с интересом поглядывает в мою сторону, а я уже набираю заветный номер телефона с предвкушающей улыбкой на лице. Во всех красках представляя, как Тарас взбесится, когда потеряет одного из своих ключевых поставщиков…