Текст книги "Развод. Чужая родная дочь (СИ)"

Автор книги: Николь Келлер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

Глава 37

Ураганом врываюсь в офис Тараса. Его секретарь вскакивает на ноги и испуганно таращится на меня. Похоже, по моему виду можно понять, что настроена я решительно и воинственно.

– Ольга Павловна, – бормочет, стремительно бледнея, но все равно растягивая губы в робкой улыбке. – Здравствуйте! Я так рада вас видеть!

Звучит вполне искренне.

– Добрый день, Жанночка! – улыбаюсь в ответ, приводя дыхание в норму. – Благодарю, мне тоже очень приятно! Скучала по вам всем. Тарас Иванович у себя?

– Да, – пищит, заламывая пальцы и низко опуская голову. – Только…

– Только что?

– Вы меня простите, я вас очень уважаю и люблю, но пустить не могу. Тарас Иванович строго-настрого запретил вас даже на порог приемной пускать.

Криво усмехаюсь. Иного от своего бывшего мужа и не ожидала.

Потому что Тарас трус. Подлец и трус. Только и способен, что гадить бывшей жене исподтишка.

Неужели он думает, что какая-то девочка и дверь смогут меня остановить, когда речь идет о благополучии моего ребёнка? Наивный.

– Жанночка…

– Нет, даже не просите, Ольга Павловна! – бормочет, крепко зажмурившись и сжав ладони в молитвенном жесте. – Я вас не пущу! Он же меня уволит! А у меня мама на пенсии, и за квартиру платить…Пожалуйста…

Из-под опущенных ресниц секретарши срывается слеза. Цепляюсь на папку на краю стола.

– Это документы для бухгалтерии?

Девушка прослеживает за моим взглядом и несмело кивает.

– Да. Тарас Иванович просил отнести…

– Ну, ты же можешь отнести это сейчас…, – вкрадчиво бормочу вполголоса. – А, когда я войду, тебя не будет на рабочем месте…Ты ни в чем не виновата…

Жанночка переосмысливает сказанное, прикусывает губу. Коротко кивает, хватает папку и удаляется, шепнув на прощание: «Удачи».

Дожидаюсь, когда стихнет цокот каблуков, и врываюсь в кабинет бывшего мужа. Он разговаривает по телефону, раскачиваясь в кресле.

– Я же говорю.…, – осекается, узнав меня. Глаза мгновенно наливаются кровью. – Я перезвоню.

– Ну, здравствуй, Тарас, – внутри ярость по отношению к этому существу кипит, и соответствующая рифма к его имени так и просится.

– Что тебе нужно?

– Ты же деловой человек. Давай не будем тратить мое и твое время. Просто объясни, за что ты так со мной и с ребёнком? Что мы тебе сделали? Напомню, это ты заделал моей сестре ребёнка и ушел к ней. Закона бумеранга не боишься? Сам же скоро станешь отцом.

Тарас гнусно усмехается, раскачиваясь на стуле.

– Вот оно что… Уже успела познакомиться с новыми владельцами квартиры? Я старался.

Господи, какой же ты урод…И как тебя земля носит…

– Какое вообще ты имел право продавать мою квартиру?! – нервы ни к черту, и я взрываюсь.

– Ты чего-то путаешь, Оля – картинно разводит руками, чем доводит меня до крайней точки. – Ты лично дала мне полный карт-бланш, подписав доверенность собственноручно.

– Ты прекрасно знаешь, что умышленно ввел меня в заблуждение! Воспользовался полным моим доверием и суетой. Это мошенничество чистой воды!

Тарас подается вперед.

– А ты докажи, – шипит и, откинув голову, гогочет на весь кабинет, довольный своим низким поступком. – Читать надо, Оленька, что подписываешь!

Внезапная мысль заставляет вытянуться струной.

– А как ты вообще ее продал, когда она находится в залоге у банка, и в ней прописан несовершеннолетний ребёнок?!

– А это сейчас так важно? Сделка состоялась на законных основаниях, ты ничего с этим сделать не сможешь. Ты зачем сейчас пришла? Денег за нее просить? Так это вымогательство, уголовная статья.

Сжимаю кулаки.

– Какой ты умный стал, однако…

– Не хами, девочка, – выплевывает. Наливает минералки в стакан и лениво сообщает: – Квартиру я изначально трогать не собирался, только забрать то, что принадлежит мне, – бизнес. Он нажит непосильным трудом, и ты к этому отношения не имеешь.

– Что?! Да я пахала на тебя как проклятая, Тарас! Несла ответственность за все сделки и бумаги! Молчу об обязанностях матери и жены.

– Но не бесплатно же! Зарплату я платил тебе наравне со всеми! Грех жаловаться. И содержал тебя и эту твою…

– Не «эту», – цежу, багровея от ярости, – а нашу дочь!

– Не нашу! Твою! Ту, которая ко мне не имеет никакого отношения! Нагуляла и мне на шею повесила! И сейчас что-то тут мне вещаешь про совесть?!

Я молчу, что и мне Катюша по крови не родная.

Но как бы там ни было, это не дает ему права так поступать с нами!

– Неужели ничего не екает, Тарас? – бормочу обессиленно. – Разве можно десять лет из жизни вот так запросто выкинуть? Было же в нашем браке и хорошее! Катюшка же любит тебя. Неужели чувства к ребёнку, которого целых десять лет считал своим, так быстро угасли?!

– Мне плевать на чужих детей, Оля, – грязно выплевывает прямо мне в лицо. – У меня свой родной сын скоро родится.

– А как же Катя? Ей что, теперь на улицу идти?

– Заботься о своем ребёнке сама! Ты же не думала о матери моего ребёнка, о своей сестре, между прочим, когда лишила меня почти всех ключевых поставщиков. Это, по-твоему, не подло, Оля? Так что не тебе меня жизни учить.

– Что ж ты за мужик, что решил свои дела поправить и обеспечивать свою семью за наш с Катюшей счет? Ничтожество.

Тарас вскакивает на ноги и звереет на глазах.

– Это мое имущество, Оля! А я своим имуществом распоряжаюсь как хочу! Мне нужны были деньги на новых поставщиков, чтобы закупить товар. Плюс разгрести проблемы с налоговой и с салоном. И я продал тем, кто готов был купить квартиру здесь и сейчас за нал. Так что это просто тебе ответочка прилетела.

Проблемы с налоговой? И в салоне, говоришь?...

Вспоминаю тот разговор босса в палате, и губы против воли расплываются в довольной улыбке.

Натан такой Натан!

Встал на мою защиту и ни слова не сказал. Уверена, что налоговая – его рук дело.

И ещё одна догадка огненной вспышкой проносится в сознании.

– У меня больше нет времени. Пошла вон, Оля, – довольно припечатывает бывший, глазами указывая на дверь за моей спиной. – Надеюсь, больше не увидимся.

Не надейся, дорогой, не надейся.

Выхожу из кабинета, сохраняю аудиозапись нашего разговора и сразу же отправляю копию Тине Романовне.

Глава 38

– Доброе утро, Ольга Павловна! – улыбается проходящая мимо медсестра. – Уже на посту?

– Куда же я денусь, – улыбаюсь, подмигивая дочери через стекло.

Как только Катюша стала держать показатели сама, без помощи переливаний и препаратов, ее перевели в стерильную палату, куда вход разрешен только врачу и медсестре. Теперь остается только ждать и молиться, чтобы все прижилось, и нас как можно скорее отпустили долечиваться домой.

Достаю из сумки планшет и тихонько разбираю документы, одним глазком наблюдая за дочкой.

Атмосфера в коридоре резко меняется. Я чувствую на себе внимательный обжигающий взгляд, что заставляет оторваться от работы.

Поворачиваю голову и тихонько любуюсь широко шагающим Натаном и забавной Алисой с двумя хвостиками, что вприпрыжку идет рядом с отцом. Босс ловит меня в капкан своих внимательных глаз и не отпускает, продолжая неумолимо приближаться. Сердце сладко сжимается и срывается в галоп, а внутри растекается тепло от радости, что снова могу просто видеть этого мужчину рядом. Пусть и ненадолго.

– Тетя Оля! – радостный голосок Алисы заставляет меня улыбнуться.

– Привет! – выдыхаю, когда эта очаровашка врезается мне в ноги и крепко обнимает за талию.

– А мы соскучились, и я уговорила папу приехать навестить Катю.

– Вы? Соскучились? – хитро поглядываю на обоих.

Натан останавливается рядом, но держит дистанцию. Во всем его теле чувствуется напряжение, которое передается и мне. Босс чуть двигает бровями на слова дочери, но весь его вид остается предельно серьезным. Я вообще не могу понять его настроения, и это обескураживает.

Что-то изменилось. Конкретно в Натане. И это пугает.

– Ну, да, – Алиса хлопает ресничками и глядит на меня с хитринкой. – Я по Кате, а папа – по вам.

– Алиса! – Натан бросает на дочь предупреждающий взгляд.

– Ну, а что?! Это же правда! А почему Катя не пишет мне?

– Потому что у нее забрали телефон. На нем могут быть микробы, и Катя может поймать вирус. А ей вообще никак нельзя болеть.

– Ну вот, – Алиса вполне искренне расстраивается и сникает. – А кексики тоже нельзя? Мы с папой вместе готовили...

– Алиса…

– Вы? С папой? Готовили? – едва сдерживая улыбку, стреляю взглядом в Петранского. Представляю его в фартуке и густо краснею. Потому что фантазия подкидывает картинку, где кроме этого фартука на нем больше ничего нет.…

– Ну, папа сидел рядом и подсказывал. Мы рецепт в интернете взяли. Вот, – дочь Натана достает бумажный пакет, и аромат домашней выпечки разносится по коридору.

– Мммм, как пахнет…Божественно. Но мне жаль, Катюше пока такого нельзя. У нее свое специальное питание.

– Ну вот... Но тогда вы попробуйте. Мы старались.

– Обязательно. Хочешь покажу кое-что?

– Да!

Подвожу Алису к стеклу и указываю на Катюшу. Глазки дочери загораются, она счастливо улыбается и даже бодро машет ладошкой.

Девочки прекрасно общаются через стекло жестами, и я отхожу к Натану.

– Спасибо, что заехали.

– Мы и правда соскучились.

Алиса, корчащая рожи Катюшке, словно в подтверждение своих слов оборачивается и подмигивает. Ох, и лисица растет!

Поворачиваюсь к Натану, строго заглядываю в глаза и начинаю разговор, который все это время прожигал меня изнутри:

– Я хотела у тебя кое-что спросить…

– Слушаю внимательно.

– Это ты закрыл мой кредит?

Натан усмехается и качает головой. Молчит, что подтверждает мою догадку. Вот только он не знает, что таким образом дал зеленый свет моему мужу на аферу с квартирой.

– Спасибо большое. Я все отдам. До последней копейки.

– Даже не вздумай, поняла? Для меня это ничего не стоит, а вам с Катюшей нужнее.

Серьезное лицо босса начинает расплываться. Растроганная до глубины души, встаю на носочки и оставляю легкий поцелуй на щеке.

Алиса ловит нас за этим занятием, хихикает и тут же рисует Катюшке сердечки на стекле.

Натан приобнимает меня за талию и не позволяет отстраниться. По телу прокатывается волна дрожи от соприкосновения наших тел. Глупо отрицать, что меня влечет к этому мужчине на физиологическом уровне.

Воздух вокруг накаляется, обжигает и искрит.

– Что случилось? Ведь что-то же случилось? – осторожно интересуюсь, выдыхая ему прямо в губы. – Ты так резко исчез…Последний раз мы виделись две недели назад…У тебя снова была командировка?

– Марьяна беременна, – неожиданно выдыхает признание Петранский.

Эти слова звучат как приговор. Внутри все рушится до основания.

Я пытаюсь отстраниться, осторожно выпутаться, но Натан лишь усиливает хватку.

– Я не приходил, потому что это было бы нечестно по отношению к тебе, – строго поясняет. – Неправильно. Я должен разобраться со своей женой, а уже потом давать тебе надежду на что-то. Но Алиса и правда очень соскучилась по Кате и вынудила приехать меня раньше.

– Раньше? Раньше чего?

– Наученный горьким опытом нашей с тобой истории, в которой мы ещё не разобрались, я решил сразу провести тест на отцовство, как только срок стал позволять. Буквально сегодня-завтра должны прийти результаты.

– А если это окажется твой ребёнок?

– Давай решать вопросы по мере их поступления, хорошо? – мягко улыбается Натан, оставляя на виске легкий поцелуй, переворачивающий все внутри.

Взгляд цепляется за Алису, и в голове проскакивает шальная мысль.

– Скажи, а у тебя не возникало мысли сделать тест на отцовство между тобой и Алисой?

Натан тяжело вздыхает и смотрит на меня с сожалением.

– Возникало, конечно. И я сделал его почти сразу же в трех разных лабораториях.

– И?!

– Алиса моя дочь.

Прикрываю глаза и прячу лицо на мужской груди. В голове каша, и снова тревожные, щемящие мысли петардами взрываются внутри.

Мы так и замираем посреди коридора, обнявшись. Алиса широко улыбается и кидает на нас загадочные взгляды, показывая большие пальцы.

Телефон в кармане босса коротко вибрирует, и Натан отпускает меня.

– Извини, – всматривается в экран и коротко сообщает: – Результаты анализов пришли.

С беспокойством заглядываю в лицо мужчины и вздрагиваю всем телом. Нет нужды спрашивать о результатах – их можно прочесть на его лице.

Глава 39

– Мы подъехали, – слышу на том конце провода, едва подношу телефон к уху. Осторожно выглядываю из окна и замечаю припаркованный внизу кроссовер Натана. Он сам стоит возле капота и, задрав голову вверх, смотрит четко в мои окна.

Заливаюсь краской и отшатываюсь назад, спеша в коридор.

– Через три минуты спущусь, – проговариваю, поправляя прическу и рассматривая себя в отражении зеркала.

– Не торопись.

Ещё раз проверяю наличие бальзама для губ в сумочке, закрываю дверь и цокаю каблуками по лестнице.

Не помню, когда в последний раз наряжалась и красилась. Кажется, в прошлой жизни. Но именно сегодня мне захотелось хотя бы ненадолго забыть о больничных стенах, вымыть из волос и кожи запах больницы, и надеть на себя что-то кроме спортивного костюма и кед.

Поэтому на мне сегодня удобные полусапожки на небольшом каблуке, платье-силуэт винного цвета, бусики, пальто и белый палантин. Волосы слегка завиты и уложены, на лице – легкий освежающий макияж, подчеркивающий глаза.

Выбегаю из подъезда и чувствую, как горящий взгляд жадно меня обнимает целиком и уже после смакует, проезжаясь по каждой детали.

Сердце спотыкается, сбивается с ритма и бьется абы как. Воздух из легких вырывается с тихим свистом, тут же превращаясь в облачко пара. Сегодня на улице светит яркое солнце, которое впервые вышло за месяц унылых осенних дождей, что обрушились на город. Но оно совершенно не греет – на улице потихоньку устанавливается минусовая погода.

Когда наши с Натаном взгляды схлестываются, рассеивая искры вокруг, я стараюсь натянуть на лицо вежливую улыбку, но не выходит.

За те дни, что мы не виделись, я уже успела забыть, какой он красивый. Широкие плечи обтягивает ткань мягкой черной водолазки под горло. Привычные брюки сменили темно-синие джинсы, а на плечи небрежно наброшена черная куртка.

Я соскучилась. По его мягкому тембру, по умным глазам, что смотрят с теплотой, по тому чувству уверенности, что дарит этот мужчина. Мы виделись нечасто, но я успела привязаться к Натану.

Он делает шаг навстречу, но я отступаю и едва заметно качаю головой. Петранский сжимает ладони в кулаки, играет желваками, злобно сопит, но все же остается на месте.

Так надо. Так будет лучше. Для всех.

В тот день, когда результаты теста показали, что это ребёнок Натана, я разом оборвала все наши связи. Петранский просил не рубить сгоряча, дать ему время решить вопрос, но я категорически отказалась.

Да и что решать? Ребёнок уже есть, его не засунешь обратно, и он совершенно ни в чем не виноват.

Я не имею права отбирать отца у ещё не родившегося малыша. Какими бы не были отношения у Натана с женой, малыш ни в чем не виноват. Я не разлучница. И, в отличие от своей сестры, прекрасно понимаю, что на чужом несчастье счастья не построишь.

Признаться честно, я даже пару вечеров потратила на то, чтобы попробовать найти новую работу. Но пока, к сожалению, безрезультатно.

Я намеревалась никогда больше не пересекаться с Натаном, но Алиса вчера неожиданно позвонила и попросила о помощи. И она сделала это так трогательно, что я не смогла отказать.

– Тетя Оля! – Алиса радостно верещит на весь двор и срывается ко мне. Коротко обнимает и окидывает меня восхищенным взглядом снизу вверх. – Вы сегодня такая другая. Такая красивая! Правда, пап?

– Правда, – хрипит Натан, прожигая взглядом, от которого подгибаются колени.

– Спасибо, что согласились мне помочь. Папе некогда, а Марьяна…, – Алиса кривится, изображая жену Натана. И нетрудно догадаться, что токсикоз у мачехи девочки в самом разгаре.

– Мне несложно. Я рада с тобой увидеться.

Девочка своей счастливой улыбкой озаряет всю округу, и я не замечаю, как Натан все же подходит к нам.

– Вот, возьмите, девочки, – протягивает платиновую банковскую карту. – Это вам на разграбление детского мира и всего торгового центра.

Сначала я хочу отказаться, но Алиса ловко сцапывает карточку и настойчиво протягивает мне. Прячу ее все же в карман и поглядываю на экран телефона.

– Садитесь, я вас отвезу, – Натан открывает пассажирскую дверь своей машины.

– Нет, спасибо, – мотаю головой, с облегчением замечая, как автомобиль заезжает во двор. – Я вызвала нам такси.

– Оля, не дури.

Но я мотаю головой, закусив губу. Машина ровняется с нами, и я помогаю Алисе забраться в детское кресло. Забираюсь сама следом и выдыхаю лишь, когда водитель трогается с места.

Оборачиваюсь и замечаю, что Натан провожает нас хмурым взглядом. Лупит кулаком по капоту, обходит машину и, развернувшись, уезжает в противоположном направлении.

*****

– Какое платье ты хочешь? – интересуюсь, заводя Алису в детский мир. Она вертит головкой с любопытством по сторонам и бегает от стойки к стойке.

– Чтобы все обалдели.

Мда, задача со звездочкой…

Но мы справляемся с ней за два часа. Выбираем яркое сиреневое платье с фатиновой юбкой и жемчужной вышивкой на груди, ажурные колготки и лаковые туфельки. Заколочки с розочками и небольшой клатч.

– Кажется, ты затмишь именинницу.

Алиса хихикает и так трогательно прижимается ко мне. вскидывает личико и проникновенно проговаривает:

– Спасибо вам. Папа бы мне купил бы какое-нибудь скучное. А я хочу быть принцессой.

– Ты и так принцесса, Алиса, – осторожно глажу девочку по голове. – Очень красивая и нежная.

– Вы тоже красивая, тетя Оля, – бормочет, оглядываясь по сторонам. и внезапно тянет меня за руку в сторону. – Я кушать хочу. Пойдем вон в то кафе.

Девочка выбирает стандартный детский набор: наггетсы, картошку фри и молочный коктейль. Я останавливаюсь на капучино и миндальном торте.

– Тетя Оля, а вы замужем? – неожиданно невинным голоском, помешивая трубочкой ванильный коктейль, интересуется Алиса. Я закашливаюсь до слез в уголках глаз.

– А с какой целью интересуешься?

– Ну, скажите!

– Уже нет.

– Отлично! – подпрыгивает на сидении, но тут же напускает на себя расстроенный вид. – Извините. Мне очень жаль, – лукавит девочка, со взглядом лисицы поглядывая на меня. – А вы хотите ещё детей?

Отставляю чашку кофе в сторону и складываю ладони перед собой.

– Алиса, к чему эти вопросы?

– Да так. А папа мой вам нравится? Только честно.

Тяжело вздыхаю. Никогда бы не подумала, что разговор с ребёнком может быть таким непростым.

– Алиса, послушай. Я понимаю, куда ты клонишь, но у твоего папы уже есть Марьяна. Нельзя…

– Ну, и что?! – жарко выпаливает девочка, перебивая. – Я знаю, что папа ее не любит, я же вижу! И она его не любит. Только его деньги.

– Алиса!

– Так бабушка говорит, – отмахивается девочка. – Она вообще должна была стать моей мамой. Папа ради этого на ней женился. Поначалу Марьяна была хорошая: играла, читала, готовила. И даже, когда я сильно заболела, а папа был в командировке, лежала со мной в больнице. А потом… стало все хуже.…

Девочка низко опускает голову и с силой сжимает кулачки. Мое материнское сердце просто разрывается в ошметки. Я не могу оставаться в стороне и подсаживаюсь к Алисе. Беру ее ладошки в свои и крепко обнимаю девочку.

– Она не любит меня. А я…я просто хочу маму, – шепчет, и по щечке срывается горькая слезинка. В ее глазах столько отчаяния, что и мои вмиг увлажняются в ответ. – Она мне очень нужна. Я хочу, чтобы вы стали моей мамой.

Глава 40

Я теряю дар речи от такой неожиданной и щемящей душу просьбы. По щеке скатывается одинокая слеза, и, кажется, в этот момент я чувствую всю степень одиночества и отчаяния ребёнка. Да, у нее есть Натан, но мама есть мама. И никто и никогда не сможет ее заменить.

– Алиса…

– Я хочу маму, – жалобно повторяет малышка, вскидывая личико. В голосе такая мольба, словно я – единственная на всем белом свете, кто может исполнить ее просьбу. – И чтобы она меня любила. Просто вы, тетя Оля, такая добрая, и так любите Катю. И я подумала…вдруг вы и меня смогли бы полюбить…

Я уже тебя люблю, девочка. Но как я могу тебя обнадежить?! Я не могу пообещать тебе то, что не смогу выполнить. Это сломает тебя, и тогда твоя вера во взрослых окончательно угаснет…

А я меньше всего хочу, чтобы тебе было больно.

У нас с твоим папой все очень сложно…Вернее, между нами ничего нет и быть не может. А это хуже, чем сложно. Это тупик.

– Я знаю, что у Марьяны с папой будет малыш, – бормочет, всхлипывая. По ее щечкам градом стекают слёзы, и я спешу их утереть. Боль в детских глазах режет меня без анестезии. Я ее физически ощущаю. – Марьяна поэтому хотела отправить меня учиться заграницу. Как говорит мама моей подруги – элитный заграничный детский дом, куда отправляют ненужных детей.

Вздрагиваю всем телом от таких жестоких слов из уст ребёнка. Не должна девочка в десять лет думать о таком! Ей бы с подружками играть, рисовать, ходить на танцы и читать сказки о принцах, а не рассуждать о детском доме!

– Я боюсь, что папа поверит ей и избавится от меня. И я останусь одна. Далеко от папы и друзей. И стану никому не нужной. Вот поэтому я прошу вас стать моей мамой. И забрать себе. Если…если папа откажется от меня. Мне кажется, что вы меня не предадите...

Я глотаю слёзы, что комом стоят в горле, мешают говорить и нормально дышать.

– Алиса, ты…, – голос срывается. Задыхаюсь. Захлебываюсь в отчаянии. Отворачиваюсь и напрягаюсь всем телом, только бы сдержаться и не начать всхлипывать. Только бы эта малышка не заметила, как я реву.

Чужих детей не бывает.

Не зря так говорят. Мое сердце ноет за эту девочку как за родную.

И мне больно за нее. Очень. На разрыв аорты.

– Я обещаю, что не доставлю много проблем, – тараторит Алиса, поняв мое молчание по-своему. Девочка на грани и цепляется за меня, как за последнюю ниточку. – Я хорошо учусь, но буду учиться ещё лучше. Я не буду ни с кем ругаться, я хорошо кушаю. Могу даже овсянку, если надо, хоть и не люблю ее. А ещё у меня будет сестренка Катя, – улыбается сквозь слёзы. – Я буду ее очень любить и защищать. И помогать ее лечить. Только возьмите меня, тетя Оля. Я не хочу заграницу. Я не хочу уезжать от папы, но если он любит Марьяну…то я не буду мешать.

Я не выдерживаю такого накала эмоций. С силой прижимаю девочку к себе, зацеловываю всю, укачивая, как младенца, и отчаянно шепчу:

– Алиса, девочка моя, послушай меня внимательно. Ничего не нужно делать, ничего не нужно в себе менять, чтобы кому-то понравиться и чтобы тебя полюбили. Ведь это будешь уже не ты. И я не хочу, чтобы ты была послушной и покладистой. Поверь, в детях это пугает. Лучше пусть детки бегают, кричат, веселятся, ломают игрушки, но будут здоровы. И будут собой. Тебя будут любить только потому что ты – это ты. Хорошо?

– Это значит, вы меня не любите? – Алиса пытается вырваться, но я обнимаю ее двумя руками, укутывая собой. – И не сможете полюбить?

– Девочка, я тебя уже люблю. Такую, какая ты есть.

– Но не возьмете к себе?

Качаю головой.

– Не возьму. В этом просто нет необходимости. У тебя есть папа, который тебя очень любит и никому не отдаст. Даже мне. Просто поверь мне. Веришь?

Не раздумывая ни секунды, кивает.

– А я буду твоим другом, договорились? – глажу личико, поправляя растрепанные волосы. – Ты можешь мне звонить в любой момент, с любой проблемой. И я помогу всем, чем смогу. Мои двери всегда открыты. И поверь, ты не поедешь никуда. Мы с папой тебя просто никуда не отпустим. И Катюша тоже. Она такую истерику закатит, уж поверь, проще выполнить то, что она хочет.

– Поняла. Спасибо, тетя Оля.

У меня отлегает от сердца, что я смогла убедить и успокоить девочку. И я спешу перевести разговор на безопасные темы.

Алиса что-то печатает в телефоне, а потом неожиданно выпаливает:

– И всё-таки, тетя Оля, вам нравится мой папа?

– Мы же уже…

– Нравится или нет? – припирает к стенке, и я сдаюсь.

– Нравится, нравится!

– А если бы не было Марьяны, вы бы вышли за него замуж?

– Алиса…

– Ну, дайте помечтать! Только честно отвечайте!

Молчу, но Алиса не отстает. Своим упрямством она так Катюшку напоминает…

– Ну, тетя Оля….

– Вышла бы.

Малышка кивает важно сама себе и снова что-то печатает в телефоне.

– Ты доела? Поехали домой?

– Поехали. Там папа наверно уже ждеееееет, – тянет как-то хитро, но я не обращаю внимания.

Держась за руки, мы выходим из торгового центра, и первый, на кого я натыкаюсь взглядом… Натан. С цветами. И миндальным тортом. Моим любимым.

Кошусь на сияющую девчушку. Кажется, кое-кто сдал оперативную информацию на сторону. Надеюсь, это касается только моих предпочтений в кондитерских изделиях. А не то, что я хочу выйти замуж за ее отца.

– Это тебе, – Натан, пристально меня разглядывая, протягивает букет кустовых розочек. – Спасибо, Оль. За помощь. За дочь. И вообще…

Я не успеваю пикнуть, как Петранский уже притягивает к себе. Крепко обнимает и мажет губами по щеке.

– Ты очень красивая, Оль, – шепчет так, что мурашки отплясывают ритуальный танец по телу.

Скашиваю взгляд на безумно довольную и хитрую мордашку. Алиса широко улыбается и подмигивает.

Кажется, у этой девочки все же есть свой коварный план...