Текст книги "Развод. Чужая родная дочь (СИ)"

Автор книги: Николь Келлер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

Глава 44

Натан

Продолжаю стоять истуканом и пялиться на гинеколога. Я хотел бы пошевелиться, но не могу.

Эта новость придавливает каменной глыбой. Ни вздохнуть, ни слова из глотки вытолкнуть.

Медленно опускаюсь в кресло для посетителей, не разрывая зрительного контакта с доктором. Я даже имени его сейчас не вспомню – так сильно контузило. В башку как будто раскаленные гвозди забивают. Съезжаю вниз, вытягиваю ноги и на миг прикрываю глаза. На минутку.

Какого черта?!

Я только начал привыкать к мысли о том, что у меня будет ещё один ребёнок. Понял, что он мне не безразличен. Что, если не люблю его, то хотя бы волнуюсь, переживаю. В глубине души я был уверен, что смогу полюбить этого малыша, когда он родится.

Но вот снова весь мой устоявшийся мир переворачивают с ног на голову. Такими темпами я рискую не дожить до пятидесятилетнего юбилея.

– Поясни, – приказ вырывается сквозь плотно стиснутые зубы.

Приоткрываю глаза и внимательно слежу за доктором. Уголки его губ медленно ползут вверх, а на лице расцветает торжествующая улыбка. Гинеколог наслаждается, издеваясь надо мной. Как будто давно хотел, а сейчас пользуется представившимся случаем.

Мда, человечность и сострадание явно не его сильные стороны.

– А что из сказанного тебе не ясно? Марьяна беременна не от тебя. Это не твой ребёнок, Натан. Так понятнее?

Пережевываю эту новость снова. В голове полный диссонанс, а боль только нарастает. Равно как и бешенство.

– Откуда подобная информация?

– Я же ее врач.

Подаюсь вперед, упираясь локтями в колени.

– А не слишком ли близкие у вас отношения с вашей пациенткой, доктор?

– Вы же знаете, господин Петранский, что с доктором и адвокатом нужно быть честным как на исповеди у священника.

– У меня только один вопрос, – делаю паузу. – Зачем вам эта информация?

Доктор молчит, продолжая ухмыляться и буравить меня взглядом.

И тут до меня доходит.

Этот его шок на УЗИ, странные взгляды, растерянность и излишняя заботливость и неподобающие лечащему врачу эмоции. Сегодняшнее дежурство в палате, нежность и трогательно переплетенные пальцы.

Как будто.…

– Это твой ребёнок, – не спрашиваю – утверждаю. А гинеколог не отпирается:

– Мой.

В кабинете повисает пауза. Следим друг за другом как два хищника перед решающим прыжком.

– Однако как далеко и глубоко зашла медицина, – не удерживаюсь от сарказма. – Тогда почему Марьяна пыталась повесить на меня этого ребёнка? Ты не походишь на роль мужа?

До побелевших костяшек сцепляет ладони в замок перед собой. Уверен, доктор таким образом пытается избежать рукоприкладства.

– Банально: Марьяна боялась потерять тот уровень жизни и комфорт, который ты ей даешь.

Ну, конечно. Как же я сразу-то не догадался! Теряешь хватку, Натан.

Во всем виноваты чертовы деньги.

Их всегда было мало для Марьяны. Она даже мою дочь посчитала угрозой ее финансовой безопасности и решила спровадить куда подальше. Хотя даже будь у меня пятеро детей, это никак не сказалось бы на уровне ее жизни.

И пока я горю желанием придушить и хорошенько встряхнуть свою жену за ее неуемную меркантильность, доктор воинственно продолжает:

– Вот только я не позволю тебе растить и воспитывать моего ребёнка. И я сделаю все, чтобы Марьяна не побоялась уйти от тебя ко мне. Она никогда и ни в чем не будет нуждаться….

– Совет вам да любовь, – бросаю, поднимаясь на ноги и идя на выход. Скорее на свежий воздух, подальше от этого дурно пахнущего вранья. – Флаг тебе в руки. Вернее, Марьяну. Всю. Забирай со всеми потрохами. Не смею препятствовать. Полный карт-бланш тебе в руки, доктор.

Я успеваю захлопнуть за собой дверь кабинета, но один важный момент валится мне на голову, как кирпич, и я пулей залетаю обратно.

– Тест ДНК, – рявкаю, упираясь в стол. – Мы же делали тест ДНК!

– Долго же до тебя доходило, – хмыкает гинеколог. – Это я по просьбе Марьяны подменил результаты. Я предлагал ей дать мне возможность поговорить с тобой, все объяснить, но Марьяна категорически запретила это делать. У нее уже тогда был легкий тонус, и я, опасаясь за жизнь и здоровье ее и ребёнка, пошел на поводу у своей пациентки и подменил результаты теста. Сделать это было несложно – я давно выпросил у руководства доступ ко всей базе клиники, чтобы быть в курсе результатов анализов своих пациенток.

Гинеколог достает из ящика стола лист и кладет его передо мной.

Моя фамилия и инициалы. Данные Марьяны. Та же самая таблица, мелкий шрифт, куча непонятных терминов.

Но меня интересует выделенное жирным в самом низу страницы.

«Вероятность отцовства 0%. Предполагаемый отец исключён или не может являться биологическим отцом ребёнка.»

С силой сминаю бумагу.

Страшно представить, сколько жизней Марьяна готова сломать об колено в угоду своей жажде денег. Хорошо, что хоть любовник ей попался здравомыслящий. Козел, конечно, но любовь и не такое с людьми творит.

– Это все, что ты хотел мне сказать?

Доктор склоняет голову набок. Постукивает пальцами по столешнице, поигрывая желваками.

– Думаю, больше нет никакой необходимости молчать и об этом…

Поверх результатов анализов Марьяны ложится ещё один.

Тот самый.

Один короткий взгляд на жирный шрифт, вспышка, и мой кулак летит точно в челюсть гинеколога. Доктор не успевает ничего сообразить, как с грохотом летит со стула на пол.

Похоже, я только что обеспечил бывшего мужа Оли соседом по палате…

Схватив бумаги, направляюсь в палату к Марьяне, напоследок громко хлопнув дверью.

Глава 45

Натан

Я не забочусь о состоянии своей жены, нет. Ни разу. Мне плевать на нее с высокой колокольни. Да, меня это не красит как мужчину, но я сейчас дико зол. И я в своем праве.

Резко толкаю дверь палаты, что она с грохотом ударяется о стену. Марьяна вздрагивает, распахивает глаза и поворачивает голову в мою сторону. Фокусируется на мне и расплывается в счастливой лживой улыбке.

– Натан, – выдыхает, и глаза наполняются слезами. Утирает их и тихонько смеётся. – Ты вернулся…

Но счастливое, блаженное выражение лица превращается в восковую маску по мере моего приближения. И совсем стекает, когда я становлюсь в изножье и хватаюсь за спинку койки.

В палате слышно лишь наше рассинхронное тяжелое дыхание, и то, как скрипит спинка кровати, которую я едва не выдираю от злости.

– Натан…Пожалуйста…

– Зачем, Марьяна? – рычу, низко опуская голову. Смотреть на нее не могу. Как представлю, что могло бы быть, если бы…В окно готов ее выкинуть. И только ее положение останавливает меня от опрометчивых действий. Хотя я одной ногой в состоянии аффекта.

– Я не понимаю, о чем ты…, – едва шевелит губами. Бледнеет на глазах, становясь одного цвета с простынью, которую так отчаянно сжимает. Как будто это щит, что защитит от моих нападок.

– Вот только дуру строить из себя не надо! Все, Марьяна! Хватит! Хватит врать! – провожу ладонью по горлу. – Вот где у меня твое вранье. Накушался!

Марьяна зажимает рот рукой и отчаянно трясет головой, умываясь слезами.

– Натан, что происходит? О чем ты вообще?! Ты знаешь, что мне нельзя нервничать?! Я же могу потерять нашего…

– Заткнись! Я все знаю.

Эти слова действуют на мою жену похлеще ведра колодезной воды.

Она перестает ломать комедию. Фонтан слез мгновенно высыхает. Медленно подтягивается на руках, сглатывает настолько громко, что я слышу даже с этого расстояния. Раскрывает, но тут же захлопывает рот, и так несколько раз подряд.

– Что.…что конкретно ты знаешь? Поясни.

– Все, Марьяна.

Она хлопает ресницами. Отчаянно шарит глазами по моему лицу, надеясь отыскать на нем хотя бы долю шутки.

Не надейся, дорогая. Я серьезен как никогда.

– Натан, я могу объяснить…Пожалуйста, выслушай…

– Единственное, что я хочу, чтобы ты объяснила: нахрена?!

– Потому что я люблю тебя! – взрывается и захлебывается в новом потоке слез. – Все, что я делаю, я делаю ради нас, Натан!

– Ты любишь бабки, Марьяна, – криво усмехаюсь. – Ради них ты втерлась в мое доверие через Алису. Играла роль если не примерной, то хорошей жены все эти годы. Чтобы банально иметь доступ к моим счетам на законных основаниях. Любовью между нами никогда и не пахло.

– А что в этом такого?! – орет, и ее лицо багровеет от крика. – В каждой женщине есть доля меркантильности! Если этого нет – она дура! Потому что ей с этим мужиком потом детей растить! И если она выберет не того, то кто больше всех от этого пострадает? Правильно, дети! Поэтому думать нужно головой! – стучит пальцем по виску.

Криво усмехаюсь, глядя на жену под совершенно другим углом.

– А как же любовь?

– Не всем так везет, как мне! Я встретила и полюбила верного, достойного и обеспеченного мужчину.

– Или сделала вид, что полюбила?

– Полюбила! – жарко уверяет, сжимая кулаки. – Да, возможно, не сразу, но полюбила! Я видела, чувствовала, как ты отдаляешься от меня, сходила с ума…Не знала, как все исправить, как тебя вернуть….

– И не придумала ничего лучше, как залететь? А ещё повесить на меня чужого ребёнка? Скажи, а рога мне ты наставляла тоже от большой любви?

Марьяна снова принимается рыдать.

– Игорь был ошибкой! – роняет лицо в ладони и так отчаянно воет. – Одной-единственной ошибкой! Я тебя люблю! Я думала, что…ну…когда увидишь малыша, ты полюбишь его, потому что он от меня…

– Самое частое женское заблуждение, – выдыхаю в потолок, пряча ладони в карманы брюк. – Мужчины любят детей, неважно, своих или чужих, только от любимой женщины. А нелюбимая даже родным удержать не сможет. Меня так точно.

– Неправда, – мотает головой, резко садясь и пытаясь встать на ноги. Морщится, хватается за живот, но все равно идет, становясь почти вплотную. – Я полюбила сначала тебя. Серьезного, умного, красивого, привлекательного. Такого сильного, – ведет пальцем по груди, опасно приближаясь к ремню. Перехватываю ее руку и заставляю ее повиснуть вдоль тела. – А твое финансовое состояние – лишь приятный бонус.

– Вот снова ты врешь, – усмехаюсь, глядя в наглые глаза. В них – ни тени раскаяния. Лишь море лжи и лести, которую Марьяна готова щедро лить мне в уши. – Ты даже от дочери моей пыталась избавиться, чтобы не делить с ней мое финансовое состояние. Хотя я ни разу за эти годы ни в чем тебе не отказал. Любая прихоть, любое желание, любая сумма…Но тебе и этого оказалось мало.

– Прости…Пожалуйста…Что я должна сделать? На колени встать? Отказаться от ребёнка? Давай уедем и начнем все сначала?

– Как у тебя все просто…Я не то, что простить… Смотреть и находиться с тобой в одном помещении не могу…

– Просто дай мне ещё один шанс, – жена воет, скуля и хватаясь за мою руку.

– Прекрати, – выдергиваю и отхожу на шаг назад. – Подумай хотя бы о ребёнке. Он же не виноват, что у него такая никчемная мать. Хотя бы о своем подумай и прекрати истерить.

Марьяна замирает. Глаза вспыхивают пониманием.

– Ты не представляешь, каких усилий мне стоит не придушить тебя голыми руками.

– Натан, – отшатывается. Ее начинает мелко трусить, и я всерьез опасаюсь за ее здоровье. Хватаю за предплечье и усаживаю на кровать.

– Ты понимаешь, что ты натворила, Марьяна? Если я дам отмашку своим юристам, поверь, они вывернут это дело наизнанку так, что тебе пришьют покушение на убийство!

– Что?! Я никого не хотела убить! Никого, слышишь?! Я просто не хотела тебя терять! Я не хотела, чтобы ты ушел к этой! К матери Кати!

– Дура! – взрываюсь так, что, кажется стекла дребезжат. – А если бы донор не нашелся?! А если бы я не успел?! Ты понимаешь, что моя дочь могла умереть?! А ты ради сраных бабок подменила результат теста ДНК! Какая же ты конченная идиотка!

– Прости…Пожалуйста, простииии…

Наклоняюсь и нажимаю кнопку вызова медперсонала. Я сказал все, что хотел, и поэтому молча направляюсь на выход.

– Натан! – без пяти минут бывшая жена взрывается в крике отчаяния.

Оборачиваюсь, смеряю взглядом эту жалкую женщину.

– Твой доктор нормальный мужик. Правильный и честный. Любит тебя до безумия. Собери остатки мозгов и не упусти его. Ты же сама говорила: ребёнок должен расти в полной семье. Так не лишай отца хотя бы этого. Конечно, это не тот уровень дохода, к которому ты привыкла, но кто знает… Может, твое «да» простимулирует его к новым высотам. Подумай.

– Натан! Не бросай меня, прошу.…

– Надеюсь, ты успокоишься, все обдумаешь и дашь мне развод. Потому что лучше на свободе и с небольшим содержанием, чем клеймо на всю жизнь в виде тюремного срока. А я устрою тебе это, Марьяна. За своих детей я порву и уничтожу.

Пропускаю медсестру в палату, коротко киваю всем присутствующим на прощание и наконец покидаю больницу.

Сажусь в машину, завожу мотор и, даже не прогрев его, трогаюсь с места.

Скорее, к моим девочкам.

Глава 46

Оля

Вздрагиваю и резко сажусь. Растираю лицо ладонями и обнаруживаю, что не заметила, как уснула прямо на диване. Улыбаюсь, сжимая плед: заботливые девчонки укрыли меня и дали отдохнуть.

В квартире царит абсолютная тишина, только слышно, как капает вода с крана на кухне. Взволнованная, подскакиваю на ноги, срываюсь в комнату и замираю, прислонившись к косяку.

Девчонки так трогательно спят, прижавшись друг к другу, обнявшись и держась за руки, что невозможно смотреть на эту картину без слез счастья и улыбки. Я очень рада, что у Катюши появилась такая близкая подружка. В конце концов, как говорит Мира, сестрами не всегда рождаются, чаще ими становятся

Осторожно накрываю девчонок тем самым пледом и выскальзываю из комнаты, прикрыв за собой дверь. Прохожу мимо зала и замираю, заслышав вибрацию телефона. Но она раздается издалека, как будто вообще у соседей сверху.

Показалось?...

Но уже в следующую секунду понимаю, что нет.

Кидаюсь на звук и пытаюсь отыскать мобильный. Совершенно не помню, куда его засунула. Наконец нахожу под подушкой и торопливо провожу по зеленой кнопке.

– Алло?

– Дверь открой, – раздается короткий приказ, и я скорее спешу в коридор.

Торможу перед зеркалом, цепляясь за свои порозовевшие щеки и бешено сверкающие глаза. Поправляю растрепанные волосы, резко выдыхаю весь воздух в легких и отщелкиваю замок.

За дверью Натан. Уставший, вымотанный, с растрепанными волосами в небрежно наброшенном пальто и расстегнутой рубашке. Но все равно такой красивый. Меня накрывает неожиданное желание обнять и прижаться к нему. Оно настолько сильное, что начинает кружиться голова.

Петранский молчит и медленно скользит по мне взглядом, оставляя ожоги в местах «прикосновений».

Все также молча переступает порог и привлекает к себе. Одной рукой крепко прижимает, как будто я могу хоть куда-то сбежать, а второй нежно, едва уловимо касается щеки и гладит скулу.

– Ты не представляешь, как я соскучился, – хрипит, обнимая мое лицо ладонями.

– Тебя не было всего несколько часов…

– Это все равно ужасно много.

Вспыхиваю от такого внезапного и откровенного признания и прикусываю губу.

Натан реагирует мгновенно.

Проводит по ней большим пальцем, высвобождая из плена. Наклоняется и медленно, тягуче проводит по ней языком.

– Натан…, – срывается на выдохе. Сердце делает кульбит и срывается в галоп.

И этого оказывается достаточно, чтобы мужчина потерял контроль.

Я успеваю только глотнуть воздуха, как на меня обрушивается жадный поцелуй. По телу проносится волна дрожи, когда ладони уверенно проводят по спине, замирая на пояснице, на границе приличия. От жадных собственнических поцелуев и уверенных, сводящих с ума прикосновений мне окончательно сносит крышу, и я теряю связь с реальностью.

Остаются лишь желания: касаться, целовать, брать, отдаваться без остатка и… любить. Забыв на несколько волшебных минут про его жену, про ребёнка и про то, как я буду себя ненавидеть.

Но это будет после. Позже.

А сейчас касаться и принадлежать Натану становится просто жизненно необходимо.

Привстаю на носочки и возвращаю ему поцелуй, слегка прикусывая нижнюю губу. Его сильная ладонь чуть хлопает меня по ягодице, и я не могу сдержать улыбки.

– Охрененная…Такая отзывчивая…

Натан подталкивает меня к залу, по пути сбрасывая обувь и пальто. Роняет на диван, нависая сверху. Прикусывает мою шею, заставляя крупно вздрогнуть всем телом от предвкушения.

– Красивая….

– Натан…

Внизу все пульсирует от желания. Настолько сильно, что я сама впервые готова наброситься на мужчину. Густо краснею и замираю от подобных мыслей.

Я хочу Натана. Но в то же время боюсь. Боюсь себя отпустить. Это неправильно! Он чужой мужчина! Не мой!

Вспоминаю о возможных последствиях нашей связи и зажимаюсь. Вовремя цепляюсь взглядом за обручальное кольцо и пытаюсь выпутаться.

Но Натан не позволяет.

Заводит мои руки за голову. Целует, оставляет метки на моем теле, касается губами везде, куда только может дотянуться.

– Оля, посмотри на меня.

Натан заставляет повернуть голову. Встречаюсь с темными омутами, полным желания.

И я понимаю, что лечу в бездну. Что уже не смогу остановиться, несмотря на все свои внутренние установки.

– Я – твой, Оля. И у меня все серьезно, поняла?

– Но твоя жена…

– Я – твой. Запомни. Остальное обсудим потом.

И эти слова окончательно срывают предохранители. Я доверяюсь этому мужчине.

Меня перетряхивает с головы до ног от волны острого нестерпимого желания.

– Ты дрожишь. Замерзла?

Отчаянно мотаю головой, и с губ срывается тихое, отчаянное: «Хочу».

Я сама тянусь к губам Натана, растворяясь в нем. Провожу ладонями повсюду, оставляю глубокие отметины от ногтей, что только сильнее раззадоривает мужчину.

– Дикая, – ухмыляется, стягивая с меня майку. Куда-то исчезает его рубашка. Прижимаемся кожа к коже, сливаемся воедино. Остро, на грани. Он врывается в мой рот нагло, жестко.

А мне этого мало.

Я теряюсь в ощущениях, в каждом прикосновении. Раскрываюсь для него, отдавая себя всю без остатка.

И Натан берет.

Из легких вырывается хрип, и я выгибаюсь в сильных и умелых руках. Горячие губы Петранского исследуют шею и спускаются ниже, оставляя дорожку отметин, а у меня раз за разом срывается с губ его имя.

Я почти выпадаю из реальности от ощущений, лишь стону в кулак, чтобы, не дай Бог, не разбудить девчонок. Натан набрасывается на мои губы и собирает все стоны. Целует сладко, медленно, до головокружения.

– Мне надо в душ, – бормочу на краю сознания, обессиленная его напором.

– Потом, – отзывается лениво. – Сейчас не хочу никуда тебя отпускать…

– Одеяло…

– Что?

– Нужно укрыться, – бормочу, отчаянно борясь со сном и негой. – Вдруг девочки…

Натан понимает с полуслова, и в следующий момент меня укутывает в кокон. Мужчина крепко прижимает к себе со спины и целует в плечо.

– Что случилось? С чего ты…

– Тшшшш, – снова поцелуй в плечо, от которого все переворачивается внутри, и так сладко ноет сердце. – Завтра. Мы поговорим обо всем завтра. Сегодня я хочу просто тебя любить. Я так долго этого хотел…

Глава 47

Оля

Сон сходит с меня медленно. Впервые за последние лет пять, наверно, я просыпаюсь спокойная, отдохнувшая. Выспавшаяся! Чудо, не иначе! И это несмотря на то, что мы спали от силы часа три.

А причиной моего умиротворения и тихого счастья банальна – мужчина и его нежность и любовь, которыми он меня одаривал всю ночь. Столько комплиментов, сколько шептал мне Натан, я не слышала за все десять лет брака. Не остался ни один сантиметр моего тела, которого бы не коснулись губы Петранского.

Осторожно разворачиваюсь в его объятиях и при мягком рассветном свете разглядываю лицо Натана. Даже во сне он улыбается, находит меня и подгребает под свой бок. Глубоко вдыхаю запах его кожи, и в который раз у меня кружится голова. От счастья и неверия, что этот мужчина здесь, рядом со мной. От этого осознания хочется кричать. Но я, чтобы никого не разбудить, улыбаюсь, наслаждаюсь и напитываюсь каждым мгновением.

Осторожно убираю упавшую на лоб Натана прядь волос и не удерживаюсь – провожу пальцами по щеке и губам.

Соблазн остаться и расслабиться в руках мужчины очень велик, но я выпутываюсь из тисков и сбегаю в ванную. После больницы Катюша встает рано, я бы не хотела, чтобы они с Алисой увидели нас в одной постели. Это…слишком.

Слишком быстро. Слишком зыбко и непонятно.

Что вчера такого случилось, что Натан набросился на меня с порога? А как же его жена? Как же ребёнок, который скоро родится?!

Или…

Господи, неужели случилось страшное, и он просто пытался со мной забыться?!

Самые разные, противоречивые мысли просто раздирают голову. Чтобы немного утихомирить их и привести себя в чувство, включаю воду попрохладнее. Привожу себя в порядок, надеваю домашний костюм с шортами и футболкой и иду на кухню.

По привычке достаю овсянки и яиц на две порции, но потом вспоминаю, что у нас гости, и достаю ещё на две. Убираю сковороду с готовой яичницей в сторону и подпрыгиваю на месте, когда сильные руки обвивают мою талию, а Натан упирается подбородком в мое плечо. Прикусываю язык, чтобы не закричать от испуга.

– Натан, разве так можно?! – начинаю шипеть, но мое возмущение быстро превращается в стон удовольствия, когда мужские губы оставляют дорожку горячих поцелуев на моей шее, а шаловливые пальцы проводят по низу живота.

– Не нравится? – шепчет, очерчивая языком местечко, где бешено колотится пульс. – А так? – прикусывает мочку уха.

– Боже, – прикрываю глаза и откидываю голову мужчине на плечо.

В коридоре слышится шлепанье двух пар босых ножек, и спустя секунду в ванной журчит вода.

Отпрыгиваю от Натана в сторону и торопливо привожу себя в порядок. Вот только без толку: мне кажется, любой поймет, чем мы тут только что занимались.

– Дети…Они могут увидеть…

Петранский насмешливо вздергивает бровь.

– И вообще…

– Что?

– Я…. Господи, – растираю лицо ладонями. Решаю не откладывать неприятный разговор в долгий ящик. – В общем, если ты вчера хотел со мной забыться и просто провести время, то…

– То что?

Вскидываю голову и дерзко заглядываю в лицо Натану. Он мгновенно становится серьезным, недовольство проскакивает на его лице.

Петранский подходит вплотную. Приподнимает мое лицо за подбородок, прожигая взглядом душу. Ставя клеймо.

– Если ты сейчас, Оля, скажешь, – начинает вкрадчиво, – что наша ночь была ошибкой, то я тебе дам по заднице.

И, словно в подтверждение этих слов, его широкая ладонь опускается на мою ягодицу.

– Я просто…не понимаю…А как же ребёнок? Жена?

– Больше не помеха.

Эта простая фраза вроде бы должна меня обрадовать, но имеет обратный эффект.

– Ты можешь объяснить всё нормально?! Почему я все из тебя клещами должна вытягивать?!

– Извини. Просто я, когда на тебя смотрю, больше ни о чем другом думать не могу, – Натан проводит ладонью по лицу, чешет в затылке и отходит к окну. – Развод с Марьяной – вопрос решенный, Оля. И я хочу, чтобы мы больше к нему не возвращались.

Смотрю во все глаза и медленно киваю. Вроде бы и должна радоваться, но в то же время вспоминается Анфиса, которая сейчас строит семью с моим бывшим мужем. Мне ли не знать, что на несчастье счастья не построишь?...

– Ты думаешь, я – подлец, да? – усмехается, когда я снова медленно киваю. Как привороженная. Хотя, иногда мне кажется, что так оно и есть. Слишком быстро и резко у нас все закрутилось с Петранским. – Иди сюда.

Натан обнимает меня двумя руками, бережно прижимает к себе.

– Все это время жена врала мне. Это не мой ребёнок.

– Что?

– У Марьяны все это время был любовник. Ее гинеколог. Да, звучит пошло, – кривится, как от зубной боли. – Но вот так. Это он подменил результаты анализов по указке моей жены. Ей были нужны только мои деньги. И она даже готова была лишить ребёнка родного отца, лишь бы не потерять «кошелек».

– Не верю…Не верю, что это возможно.…

– Увы, невероятно, но факт. Есть ещё кое-что.

– Что?

Натан достает из кармана спортивных штанов сложенный вчетверо лист и протягивает мне.

– Этот гинеколог подменил и первые наши анализы. Оль…Катя – моя дочь.

Мир разбивается на осколки. Его слова вышибают весь кислород из легких, и меня начинает трясти.

Да, я все для себя решила. Катюша – моя дочь. Моя, и точка!

Но…теперь меня снова мучает вопрос: что же стало с той, другой девочкой? Ту, которую я так долго и тяжело рожала? Где она, что с ней?

– Получается, Алиса и Катя – сестры? Двойняшки?

Натан кивает.

– Поэтому их так тянет друг к другу…С самого начала, – ошарашенно бормочу, глядя в пустоту перед собой. Всю левую сторону груди печет, ломает от боли. Каждый вдох – пытка. Каждая мысль – атомный взрыв.

– Да. Как и меня к Катюшке.

– И они так похожи…Но где тогда моя девочка, Натан?