Текст книги "Развод. Чужая родная дочь (СИ)"

Автор книги: Николь Келлер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

Глава 41

Крепко держась за руки, вышагиваем с Катюшей по улице и глубоко вдыхаем морозный зимний воздух. Даже не верится, что это наша реальность!

Мою девочку отпустили долечиваться домой. С условием, что мы должны раз в три дня приходить на осмотр и сдавать анализы.

Мы с Катюшей так счастливы, что в первые дни не отлипали друг от друга. Обнимались, разговаривали дни и вечера напролет, даже спали вместе. Я первое время просыпалась по ночам, вздрагивала и искала дочь. Мне все казалось, что это приснилось. Но находила сладко спящую девочку, переплетала наши пальцы и только тогда засыпала дальше.

Ещё ей разрешили немного гулять. Минут тридцать, не больше. Моя девочка ещё слабовата и быстро устает, и этого ей вполне достаточно.

– Мам, можно я покатаюсь на качелях?

Как цербер, оглядываю территорию площадки. Здесь никого нет, и я отпускаю дочь. Катюша радостная идет к качелям, а я провожаю ее взглядом, не веря, что нам теперь доступны такие простые жизненные радости.

– Здравствуй, Оля, – внезапно раздается позади над самым ухом.

Вздрагиваю и резко разворачиваюсь.

Передо мной бывший муж.

Признаться честно, узнаю Тараса не с первого раза. Обросший, с щетиной, которой точно больше недели, осунувшийся и нервный. С потухшими глазами и с морщинами, которых точно раньше не было. Как будто у него месяц за год идет.

Стоит, как побитая собака. Сопит и испепеляет меня гневным взглядом.

Похоже, жизнь с моей сестрой совсем не сахар.

– Зачем приехал? – кошусь в сторону качелей. Катюша сидит к нам спиной и не замечает отца. Моя задача, чтобы он убрался до того, как она освободится. Им незачем встречаться. Я позже сама объясню дочери, по какой причине папа больше с нами жить не будет. Никогда. Когда она выйдет в полную ремиссию. Сейчас ей подобные стрессы не нужны.

– Даже не спросишь, как у меня дела? – Тарас усмехается криво, заставляя кровь в венах вскипеть.

– Мы развелись, и чужие друг другу люди. Твои дела меня не интересуют. Так что коротко и по сути – что тебе нужно?

– Какая ты стала однако, – тянет кота за причинное место. – Я смотрю, у вас с Катей все наладилось, – кивает мне за спину на дочь, что раскачивается на качелях. – А то плакалась, как все плохо.…

Меня подкидывает от ярости. Когда задевают моего ребёнка, я сразу впадаю в состояние аффекта.

– Катюшу не тронь, урод, – хватаю его за грудки и шиплю прямо в лицо. – Ты даже имя произносить ее не достоин!

– Остынь! – прикрикивает и сбрасывает мои руки. Поморщившись, отряхивается, как от грязи.

– Пошел вон, Тарасик…, – вовремя прикусываю язык, потому что кричащая и как никогда кстати подходящая рифма так и рвется с губ.

– Сначала отзови своих псов, – выплевывает в лицо, скривившись в гримасе ненависти.

– Не понимаю, о чем ты.

Совсем, что ли, крыша поехала?...

– Ой, вот только не надо придуриваться! Отзови своих налоговиков, пожарную инспекцию, которых ты, как собак, спустила на мои магазины и салон Анфисы. Они буквально задушили нас своими проверками. Постоянно то чеки, то накладные, то отчеты им предоставь…Вчера вот изъяли всю продукцию, потому что не было каких-то сертификатов качества. Салон просто парализован, и его пришлось закрыть.

Чем больше Тарас говорит, тем сильнее отъезжает моя челюсть.

Налоговая? Пожарная инспекция? Салон закрыт?!

Что за чудеса?

– Ты хоть знаешь, какие убытки терпит твоя сестра?! – Тарас продолжает рычать, как медведь. А у меня губы так и норовят растянуться в улыбке. – А ей нельзя волноваться, если ты забыла! Она беременна! Ты увела почти всех поставщиков, магазины пустуют, как в девяностые. Тебе этого мало, ты решила совсем все развалить? У нас ребёнок скоро родится! Подумай хотя бы о племяннике!

Не сдерживаюсь и смеюсь бывшему мужу прямо в лицо. До колик в животе. Только успокоюсь, возьму себя в руки, погляжу на обезображенное лицо и снова ржу.

Я не злорадствую, нет…

Хотя, кому я вру.

Злорадствую и ещё как.

Каждый всегда получает по заслугам. Вот и к этой славной семейке бумеранг прилетел. Кушайте на здоровье.

– Ты меня с кем-то спутал, Тарас. Я никого не травила на вас. Мы же не в девяностые, а я – не криминальный авторитет. Я дочь с того света вытаскивала, и вы с твоей благоверной интересовали меня меньше всего, уж поверь. У меня даже времени не было подумать о вас.

– Что ты врешь? – хватает меня за предплечье и дергает на себя. Глаза бешеные, а у меня в голове пульсирует единственная мысль – только бы Катюшка не увидела и не испугалась. – Один из поставщиков откровенно сказал, что перешел к Петранскому, потому что он сказочные условия им предложил. Иными словами, купил. А налоговик в открытую ему позвонил после проверки и сказал, что все его поручения выполнены.

Натан… Даже на расстоянии, даже когда нам не суждено быть вместе, продолжает нас защищать. И, оказывается, это потрясающее чувство, когда есть кому за тебя вступиться.

– Так с ним и разговаривай. Как мужик с мужиком. Чего ко мне-то пришел?

– Это же твой любовник. Вот и уйми его! Ты меня услышала?

– У тебя все? – спокойно интересуюсь, выгибая бровь.

– Да. Так сделаешь? – напирает, нависая сверху и надеясь продавить нужное ему решение.

Но не на ту напал. После того, что я пережила с Катюшей, мне вообще ничего не страшно.

– Нет. А теперь – пошел нахрен отсюда. У меня больше нет времени и желания с тобой трепаться.

Пытаюсь обойти Тараса, но не успеваю.

– Папа! – раздается пронзительное позади. – Папочка!

Катюша подбегает, крепко обнимает «отца» за талию и ревет навзрыд. Так, что у меня у самой глаза увлажняются, и сердце сжимается до размера монеты.

– Папочка, я так соскучилась, – тараторит Катюша, с такой надеждой в голосе и взгляде. – Так тебя ждала…Я почти выздоровела, и меня отпустили домой. Теперь мы сможем видеться чаще. Папа…

– Я тебе не папа, – с особой жестокостью и мерзкой улыбкой проговаривает этот урод.

Глава 42

– Рот закрой! – рявкаю остервенело на всю площадку. – Просто закрой свой рот, Петровский. Или я за себя не отвечаю!

Задвигаю Катюшку себе за спину, как дикая волчица. Скорее всего, именно ее я сейчас и напоминаю: глаза бешеные, часто дышу, как загнанная лошадь, и готова в любой момент встать в боевую стойку.

Самое мерзкое, что может сделать мужчина в этой жизни – ударить по женщине через ее ребёнка. Он уже не мужчина. А так, писюноносец. Нечто среднее. Именно нечто, а даже не существо.

Катюшка всхлипывает, цепляется за мою куртку и выглядывает из-за спины. Я кожей чувствую ее волнение, тревогу и непонимание, что происходит.

– Не мой? – повторяет, едва шевеля губами. – Не мой папа? Как это?

– Тарас, заткнись.

Но бывший муж игнорирует меня.

– А так, – он разводит руками. Ликует, наслаждаясь, издеваясь над ребёнком. – Мама врала мне и тебе все эти годы. Я не твой папа, Катя. И никакого отношения к тебе не имею! Спроси у мамы, где твой настоящий отец.

Катя начинает реветь.

– Нет, нет! – отчаянно мотает головой из стороны в сторону. Захлебывается слезами, жадно хватает воздух ртом, растирая влагу по щечкам. – Это неправда!

– У меня даже документ есть…

Подскакиваю к уроду в два шага. Замахиваюсь со всей силы, но бывший муж успевает перехватить мою руку и сжать предплечье. Дергает на себя и шипит прямо в лицо:

– Не захотела по-хорошему…А теперь получи и распишись. Из-за тебя страдают моя женщина и мой ребёнок. И я молчать не буду. Я тебя раздавлю. Тебя и твою девчонку.

– Урод! – другой рукой успеваю заехать ему по груди. Тарас ловит и ее и с ещё большей силой сжимает. – Ай! Больно!

– А мне…

Но бывший не успевает договорить. Ледяной приказ за моей спиной заставляет его замереть.

– Руки от нее убрал.

Тарас выглядывает мне за спину и кривится.

– О, вот и любовничек подъехал. Но это даже к лучшему. Сейчас сразу все на месте и порешаем.

– Тебя же просили закрыть рот, – как-то устало проговаривает Натан. – В чем проблема послушаться с первого раза?

– Да пошел ты! – выплевывает Тарас и толкает от себя.

Натан цепким взглядом ощупывает с головы до ног и, убедившись, что со мной все в порядке, переводит взгляд на дочь.

– Привет, Катюш. Не реви, – подмигивает. – Сейчас во всем разберемся. Оля, Алиса хотела в туалет. Идите домой, я вас догоню.

– Но…

– Домой, Оля, – повторяет с нажимом. – Вам тут не на что смотреть и слушать. Это сугубо мужской разговор.

Тревога за Натана скручивает меня едва ли не в бараний рог, но я заставляю себя послушаться, кивнуть и уйти. Обнимаю девчонок за плечи, прижимаю к себе и увожу в подъезд.

Катя дома сдирает с себя одежду и, рыдая, убегает в комнату, утирая слёзы на ходу. Алиса – за ней. Я даже не успеваю ничего им сказать.

Давясь слезами, зажимаю рот ладонью и проклинаю бывшего мужа на чем свет стоит. Не зная, как помочь своей девочке и успокоить в данной ситуации, я замираю статуей на пороге и не решаюсь его переступить. Сама внутри умираю. Самое страшное, когда страдает твой ребёнок, и ты не можешь ему помочь.

Воровато выглядываю из-за угла. Катя лежит на кровати, ревет в голос в подушку и вздрагивает всем телом.

– Катюша, ну, не плачь, – Алиса осторожно гладит ее по спине. – Не плачь…Что-то болит? Где болит? Покажи, давай, пожалею…

Дочь продолжает рыдать и часто мотает головой из стороны в сторону.

– Тогда что? Кто-то обидел?

– Да!

– Кто?

– Папа! – и добавляет с такой злостью и разочарованием, которые разбивают мне сердце на тысячу мелких осколков. – И мама!

– Как это? – Алиса хмурится. -Тетя Оля не могла!

– А вот так! – выплевывает Катюша. – Папа сказал, что он не мой папа! Он меня не любит, и я ему не нужна. А мама не сказала мне правды! Она обманывала меня!

– Тетя Оля не стала бы обманывать, она хорошая, – с жаром и твердой убежденностью повторяет Алиса. – Может, она сама не знала?

Катюша замирает, напрягается всем телом. Резко садится на кровати и утирает ладонями лицо.

– Как это?!

– Может, ее тоже обманули? И твоя мама сама ничего не знала. Я такое в кино видела.

Моя ж ты хорошая…

Катюша задумывается, смотрит в одну точку перед собой и растерянно хлопает глазами.

– Все, не реви. Папа сейчас во всем разберется.

– Он у тебя тоже хороший, – слабо улыбается Катюша. – Классный.

– Да. Он самый лучший папочка, – с гордостью заявляет Алиса, расправляя плечи. – Но зато у тебя мама есть. Я тоже очень хочу маму. Как тетя Оля. А не эту…. Марьяну.

Девчонки замолкают, каждая задумавшись о своем. Я делаю первый шаг, но снова торможу, услышав тихий, осторожный, неуверенный вопрос.

– Катя, а ты хотела бы сестренку или братишку?

– Да. Наверное. Одной скучно. А ещё я хочу, чтобы у меня был папа, – снова принимается тихонько плакать.

– Не реви, говорю. Что-нибудь придумаем…

А вот это меня уже пугает…Я знаю, насколько могут быть изобретательны дети в своем желании достичь цели.

– Кстати, смотри, что у меня есть, – Алиса достает из кармана толстовки и на раскрытой ладони протягивает Катюше. – Шоколадное яйцо. Тетя Оля сказала тебе нельзя сладкое, поэтому я заберу шоколад себе, а игрушка тебе.

– Спасибо… а ты разве не хочешь игрушку?

– У меня уже много таких, почти вся коллекция, – легко отмахивается Алиса. Улыбается и вкладывает в ладошку Кати кое-что ещё. – А ещё вот. Это мармеладки без сахара. Я специально купила в магазине для тебя. Папа сказал, что они из какого-то натурального сока. Ешь. Только не плачь.

– Здорово, что тебя отпустили домой. Я скучала. Но теперь мы сможем общаться по телефону и видеться.

– Я тоже очень по тебе скучала…

Девочки в порыве крепко обнимаются. А у меня в груди печет, и по всему телу тепло разливается.

Я, может, и не выиграла ни разу в лотерею, но выиграла джекпот у жизни Натана и его маленькую девочку с огромными, добрыми сердцами, наполненными светом и любовью…

Натана нет уже двадцать минут. Фантазия подбрасывает картинки жестокой драки одну страшнее другой. Тревога сжирает меня, внутренности покрываются коркой льда. От нервов я не могу стоять на месте и расхаживаю туда – сюда по коридору, то и дело прикусывая кончик пальца.

Господи, а если Тарас Натану что-то сделал?! Покалечил?! Как я потом в глаза Алисе и его беременной жене смотреть буду?! Как объясню, почему он оказался в нашем дворе и подрался с моим бывшим мужем? Из-за меня.

Господи, во что я вляпалась! Да ещё и Натана втянула!

Взвинченная до предела, я решаю все же спуститься во двор. Натягиваю куртку, и как раз в этот момент в дверь стучат. Кидаюсь к ней, распахиваю рывком. Замираю, торопливо окидывая мужчину на предмет повреждений, и в следующую секунду висну на шее Натана. Облегчение вырывается вместе со слезами, и я щедро поливаю ими плечо Петранского.

– Оль, ты чего? – ошарашенно выдыхает босс, опутывая меня объятиями. – Ты ревешь там, что ли?

Вместо ответа я лишь часто киваю, отчаянно цепляясь за его пальто.

– Да! Я так за тебя испугалась, – бормочу, глотая звуки вперемешку со слезами.

На что сверху раздается мягкий смех.

– Ты чего? – мягко гладит меня по волосам. – Я вроде не похож на хлюпика и соплежуя.

– Ты самый лучший, – вырывается у меня в порыве.

Краснею и пытаюсь спрятать лицо на груди у Петранского, поняв, что ляпнула, но уже поздно.

Натан осторожно пальцами обхватывает мой подбородок и поворачивает голову к себе. Его жесткие и горячие губы настойчиво накрывают мои. Нежно ласкают, но тут же надавливают, усиливая напор. Вторая ладонь опускается на затылок и притягивает ближе. Между нами ни миллиметра свободного пространства. Мы воруем друг у друга воздух и жадно целуемся.

Краем сознания улавливаю, как в отдалении что-то падает, и с огромным трудом отрываюсь от этого мужчины. Тяжело дыша, оборачиваюсь и успеваю заметить, как две маленькие любопытные девочки юркают обратно на кухню и оттуда тихонько довольно хихикают. Катюша даже уже и плакать забыла.

– Не стоило это делать на виду у детей, – краснею, осторожно касаясь губ кончиками пальцев. До сих пор не верю, что Натан это сделал. Снова. Осознанно. – Что они теперь подумают…

– Извини, не удержался, – Натан едва сдерживает нахальную улыбку, а в глазах – ни тени раскаяния.

Скашиваю взгляд и замечаю, что все костяшки на правой руке стесаны, а внешняя сторона ладони заляпана кровью.

– Боже…, – прикрываю рот ладонью, сдерживая рвущийся наружу крик ужаса.

– Тшшш, родная. Успокойся. Это не моя кровь.

Испуганно вскидываю голову. Дрожь волной прокатывается по всему телу. Натан реагирует мгновенно: снова крепко обнимает и растирает руками.

– Что ты с ним…, – конец фразу застревает в горле.

– Он жив. Правда, ему придется полежать в больничке и поработать полгода на стоматолога. Улыбаться в ближайшие месяцы не получится. Да и даже рта не сможет открыть и кушать будет через трубочку. Но зато твой бывший понял все с первого раза.

– Ты…ты.…

Взгляд Петранского становится жестким и острым, как бритва. Мне становится не по себе от его второй, «темной» стороны.

– Никто, слышишь? Никто не имеет права угрожать моим девочкам. Если у кого-то возникают какие-то претензии к вам, звонишь сразу мне. И это становится моей проблемой. Я сам с ними разберусь.

– Ты наш защитник, – вырывается само собой, и я доверчиво утыкаюсь лбом в плечо Натана. Он перебирает волосы у меня на затылке и, склонившись, целует в макушку.

– А вы – мои.

Вот так спокойно, твердо и с полной уверенностью.

Все бы хорошо, и меня даже будоражит эта его убежденность, если бы не одно жирное «НО», что стоит между нами стеной.

Я открываю рот, чтобы напомнить, что он, на минуточку, не свободен и скоро станет отцом, но две хитрюли опережают.

– Идемте пить чай! – громко заявляет Катюша, выглядывая из кухни в коридор. Довольно и заговорщицки переглядываются с Алисой.

– Да! Мы на стол накрыли. Папа привез те самые синнабоны из нашего ресторана.

– А пойдемте! Наш повар сегодня особенно старался. Для тебя, Оля, между прочим.

Натан оставляет короткий поцелуй на моей щеке, сбрасывает пальто на комод и преспокойненько идет в ванную мыть руки.

Всей компанией пьем чай, весело переговариваясь и хохоча на всю кухню. Мы с Натаном то и дело сталкиваемся обеспокоенными взглядами у Катюши, но, кажется, все более-менее нормально. И тревога за дочь постепенно начинает меня отпускать. Она, конечно, грустная, задумчивая, но старается держаться и отвлекаться.

– Папа, а можно мы останемся ночевать у тети Оли? – внезапно выпаливает Алиса, складывая ладошки домиком. Они переглядываются с Катюшей и «незаметно» подмигивают друг другу. Юные заговорщицы, блин. – Ну, пожалуйста! Мы с Катей не наигрались…

– Мамочка, ну, пожалуйста! Мы так соскучились…

Все, включая Натана, молча смотрят на меня, ожидая вердикта. И я уже почти соглашаюсь (исключительно ради Катюши, только чтобы она забыла жуткую сцену с недопапашей, а не потому, что хочу побыть наедине с Натаном. Ни в коем случае!), но звонок мобильного Петранского, разрывающий тишину кухни, заставляет захлопнуть рот.

Воровато опускаю взгляд на экран и тут же вспоминаю, почему наше счастье невозможно.

Из-за того самого жирного «но».

Жена Натана. Звонок которой прерывается, и следом падает сообщение.

«Перезвони мне. Это срочно!!!».

Глава 43

Натан

Мчу по вечернему шоссе, выжимая из машины по максимуму. Отчаянно сигналю, кляня всех на чем свет стоит. Что они все делают на дороге в такое время?! Нужно дома быть, с семьей…

Память услужливо откидывает меня в прошлое, в день рождения наших с Яной дочерей. Как сейчас помню, как она сидела сзади, часто дышала и тихонько-тихонько постанывала от боли. Но при этом улыбалась, поглаживала меня по плечу и пыталась даже успокоить.

Моя храбрая девочка…Прости, что не уберег…

Вдавливаю педаль газа почти в пол и проскакиваю на мигающий желтый. Обычно я так не позволяю себе гнать по дороге, всегда помня, что дома меня ждет Алиса.

Но отчаянный крик и плач Марьяны до сих пор стоят в ушах и подгоняют вперед.

«Натан, у меня кровотечение! Наш малыш может умереть…Пожалуйста, приезжай, мне так страшно…Ты нам очень нужен…»

Помимо всего прочего меня изнутри сжирает чувство вины. Я чувствую, что вся эта ситуация из-за меня. Ведь именно я не хотел этого ребёнка и был ему не рад. И сейчас должен сделать все, что могу, только бы он выжил.

Ведь малыш совершенно ни в чем не виноват…

Бросаю машину у входа в больницу как попало. Как бешеный, влетаю в холл и бросаюсь к стойке регистратуры. Медработник, молоденькая девчонка, отшатывается и глядит на меня во все глаза.

– Петранская Марьяна…к вам привезли…

– Время посещений давно окончено, – бормочет, стремительно бледнея. – Завтра приходите…

Неправильный ответ срабатывает как детонатор.

– Где? Где моя жена? Я должен знать, что с ней! Она ребёнка может потерять!

– Сейчас…сейчас я посмотрю. Только успокойтесь, хорошо?

Девчонка берет себя в руки и сосредоточенно стучит по клавиатуре.

– Да, есть такая. Привезли час назад. В гинекологическое отделение. Палата двести тридцать.

– А как…

– Прямо по коридору, – девушка понимает меня с полуслова. – Только умоляю: наденьте бахилы, халат и маску. И у вас не больше десяти минут.

– Спасибо и…извините.

– Я все понимаю, – грустно улыбается девушка. – Сама прошла через это…Пусть с вашим малышом будет все в порядке.

Взлетаю по лестнице, почти бегу по коридору в поисках нужной палаты. Перед дверью замираю на несколько секунд, привожу дыхание в порядок и даже зачем-то нацепляю на лицо дебильную улыбку. Приоткрываю дверь, стараясь не тревожить покой Марьяны, если вдруг она спит.

Но это пустая предосторожность.

Усмехаюсь и опираюсь плечом об косяк, наблюдая любопытную и довольно занятную картину.

Марьяна лежит на узкой койке. Всхлипывает, глядя в одну точку на потолке. Руки лежат поверх простыни, одна их них наглаживает плоский живот, а вторая…

А вторую держит ее лечащий врач. Осторожно наглаживает и что-то бормочет вполголоса, на что моя жена лишь сильнее хмурится и отчаянно качает головой.

Откашливаюсь, выдавая свое местоположение. Сладкая парочка дружно поворачивает головы в мою сторону. Марьяна сливается цветом с простынью и в ужасе округляет глаза. А вот доктор кривится, недовольно поджимает губы и нехотя поднимается со стула.

– Если что, жми на кнопку, – кладет ладонь моей жены на пульт вызова медперсонала. Улыбается ей как-то по-особенному.

Ласково. Интимно.

Как улыбаются любимой женщине.

Разве что по щеке не гладит.

Шальная мысль проскакивает в голове, но я не успеваю поймать ее за хвост.

Доктор идет на выход из палаты, даже не взглянув в мою сторону.

– Как ты? – занимаю место врача.

Глаза жены мгновенно наполняются слезами, подбородок начинает дрожать. Она тянется к моей руке и переплетает наши пальцы.

– Я так испугалась…Я чуть не потеряла нашего малыша. Спасибо, что приехал. Когда ты рядом, нам ничего не страшно, – слабо улыбается. Тянет наши сцепленные ладони и кладет себе на живот. – Пусть он знает, что папа рядом.

Едва сдерживаюсь, чтобы не скривиться от ее слов.

Я не знаю, как объяснить, но… я не чувствую ничего, кроме нервозности и неискренности со стороны жены. Но ни щемящей радости, ни восторга, ни нежности. Лишь глубокое чувство вины по отношению к ребёнку.

Марьяна рыскает по моему лицу, нервно улыбаясь и пытаясь там что-то отыскать. Словно хочет понять, догадываюсь ли я о чем-то или нет…

– Что сказал твой врач?

– Все.…всё хорошо. В этот раз обошлось. У меня откуда-то появилась гематома, но с малышом все в порядке. Но полежать дней десять в больнице придется.

– Конечно. Отдыхай и береги себя.

– Я буду! Обязательно буду! Останься со мной, – бормочет, пытаясь бороться со сном. – Пожалуйста…

Марьяна через две минуты проваливается в царство Морфея, и я осторожно выскальзываю в коридор. В фокус моего зрения попадает высокая фигура в белом халате, скрывающаяся в кабинете, и я спешу на другой конец коридора.

– Доктор, разрешите? На пару слов.

Гинеколог Марьяны мечет в меня презрительный взгляд и цедит:

– Только быстро. У меня много работы.

Откуда вообще взялось подобное отношение? Я вроде жалобу в Минздрав на него не писал, недовольным пациентом не являюсь…

Погодите-ка.…

Ревность?...

Да ну нафиг!

– Как моя жена и ребёнок? Какие прогнозы?

– Прогнозы, – зло усмехается, отбрасывая от себя ручку. – Марьяна потеряет этого ребёнка, если ты не перестанешь мотать ей нервы. Напомню, что она беременна и нуждается в особом уходе и заботе. Любви и поддержке. Чтобы муж был все время рядом, а не бросал ее постоянно одну…

– Я, кажется, задал вопрос касательно здоровья моей супруги. Запроса на нотации и морали не было.

Доктор просверливает в моем лбу дыру. Поигрывает желваками, что-то крепко обдумывая, и решительно хлопает кулаком по столу.

– Да пошло оно все!

Тянется к бутылке воды, отпивает половину прямо из горлышка и бросает мне в лицо:

– Я не должен тебе говорить это. Врачебная тайна и все такое. Да и я в случае, если вся эта история всплывет, рискую потерять лицензию и лишиться профессии.

– Ты о чем вообще?

– Марьяна носит не твоего ребёнка.