Текст книги "Мой вид красоты(ЛП)"

Автор книги: Никки Эш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

Глава 6

Лекси

– Это о-о-очень приятно, – стонет Джорджия, откидывая голову на спинку кресла в салоне. – Разве ты не рада, что приехала на девичник? – она бросает взгляд на Микаэлу, которая, закрыв глаза, тоже наслаждается своим педикюром.

Несмотря на то, что мои пальцы на ногах в конечном итоге испортятся от песка и солёной воды, каждые две недели мы с Джорджией ходим делать педикюр. Она любит его, а я просто люблю проводить время со своей сестрой, так что это беспроигрышный вариант. Этим утром к нам приехала Микаэла. Позавтракав, мы отправились в наш любимый салон красоты, чтобы побаловать себя.

– Да, – отвечает Микаэла. – Летние занятия начинаются в понедельник, так что приятно немного расслабиться.

– Как дела у Райана и Эр Джея? – спрашиваю я. Райан остаётся дома с Эр Джеем, пока Микаэла уходит на учёбу на полный день. Он публикует самые очаровательные фотографии в социальных сетях, но мне действительно просто необходимо навестить его. Эр Джей такой милый и взрослеет слишком быстро.

– Они прекрасны, – Микаэла улыбается. – Я не могу дождаться, когда закончу учёбу, чтобы всё немного замедлилось. Между учёбой и стажировкой... и тем, чтобы быть женой и матерью...

– Ты как суперженщина, – говорит ей Джорджия.

– Вряд ли. Я бы не справилась без Райана, это точно.

– Вы оба замечательные родители, – вновь произносит Джорджия.

– Я даже представить себе не могу, что у меня будет ребёнок, – признаюсь я. Но потом я представляю маленького мальчика с каштановыми волосами и карими глазами, похожего на Алека, и у меня сводит живот. Держу пари, из него получился бы замечательный папа, с его большим сердцем и его огромным количеством терпения. Он научил бы его драться, а я научила бы сёрфингу...

– О чём задумалась? – спрашивает меня Микаэла.

– Что? А, ни о чём, – я тут же мысленно стряхиваю с себя эти нелепые мечты.

– Врёшь. У тебя было такое мечтательное выражение лица, – обвиняет меня Микаэла.

– Я просто подумала о моём обожаемом крестнике и о том, как я рада, что этот ребёнок твой, и я могу его ужасно баловать, а потом просто отдать тебе обратно, когда его будет нужно покормить и переодеть, – я показываю язык им всем, и Джорджия с Микаэлой обе смеются.

– Этот цвет? – спрашивает меня специалист по маникюру, показывая флакончик синего лака для ногтей.

– Да, пожалуйста.

После того, как мы заканчиваем с педикюром, а Джорджии делают маникюр, мы оформляем брови, а затем каждой делают косметический уход за лицом. Как только мы полностью заканчиваем баловать себя, то отправляемся на пирс Санта-Моники пообедать. Я останавливаюсь у киоска с тако и заказываю несколько, затем говорю Джорджии и Микаэле, что сейчас вернусь.

– Привет, Эйден, – молвлю я, подходя к нему. Он сидит на песке и рисует в своём блокноте, что делает достаточно часто.

– Привет, Лекси, – произносит он в ответ, его карие глаза встречаются с моими голубыми. – Ты принесла мне тако?

– Да, именно, – я протягиваю ему пакет.

– Спасибо. Я рисую картинку. Хочешь посмотреть?

– Конечно, но потом мне нужно будет уйти. Меня ждут сестра и кузина.

– Хорошо, – он поворачивает блокнот ко мне.

На рисунке изображён океан с несколькими дельфинами, плавающими вокруг. Пейзаж выполнен карандашом, и его детализация безупречна. Каждая линия, каждая тень прорисована идеально.

– Ты видел всё это? – спрашиваю я, указывая на дельфинов.

– Да, они плавали прямо там, – он указывает на воду.

– Это прекрасная картина, – заявляю я ему, ненавидя то, что никто, кроме меня, никогда не видит его работ. Он заслуживает того, чтобы его работы располагались там, где их могут увидеть все.

– Спасибо, Лекси, – благодарит меня он, открывая пакет, чтобы съесть принесённую мной ему еду.

– Не за что. Скоро увидимся.

Я возвращаюсь на пирс и нахожу Джорджию и Микаэлу сидящими за столиком с нашей едой и напитками.

– Как Эйден? – спрашивает Джорджия, когда я сажусь. Она видела его всего один раз, когда ходила со мной на пляж, но она знает, что я регулярно его подкармливаю и навещаю.

– Хорошо... рисует.

– Кто такой Эйден? – тут же спрашивает Микаэла.

– Мой друг, который остался без крова и последние несколько месяцев живёт в палатке под пирсом. Я ношу ему еду, – однажды я встретила Эйдена, проходя мимо него. Я предложила ему кое-что из еды, которую взяла с собой, и, хотя поначалу он сопротивлялся, но всё же позже принял мою помощь. Теперь каждый день, когда я здесь, то либо покупаю ему тако, это его любимое блюдо, либо приношу ему еду из дома.

– Это так мило с твоей стороны, – хвалит меня Микаэла.

Я пожимаю плечами.

– Хотела бы я ещё что-нибудь сделать для него.

Мы обедаем, а затем Микаэла уходит домой. Остаток дня мы с Джорджией проводим, готовясь к сегодняшнему музыкальному фестивалю.

***

– Этот состав просто потрясающий! – я кричу, когда Люк Брайан благодарит всех за то, что все они пришли сегодня вечером, и толпа кричит о своей любви к этому человеку.

– Так и есть! – Джорджия широко улыбается, что говорит мне о том, что она наслаждается собой.

Я удивилась, когда она согласилась поехать на музыкальный фестиваль с Алеком, Чейзом и мной. Знаю, она уже начала делать шаги к тому, чтобы найти свой идеальный путь, например, сходила в клуб и потанцевала с Чейзом и Робертом, а затем встретилась с Робертом за ланчем на следующий день – который, по её словам, прошёл очень хорошо, и они планируют скоро снова куда-нибудь сходить. Но я вроде как ожидала, что она скажет, что поездка на музыкальный фестиваль – это ещё слишком для неё. Однако, когда я рассказала ей об этом, она взвизгнула от восторга, шокировав меня до чёртиков и заставив гордиться собой одновременно с этим. Вероятно, причина столь быстрого согласия ещё и в том, что она большая поклонница музыки кантри, и в ложе только мы вчетвером, так что, хотя вокруг нас шумно, мы на самом деле находимся не в эпицентре безумия.

Я не могу отрицать, что её готовность найти свой идеальный путь заставляет меня задуматься и о своём пути. С тех пор как мы заключили этот договор в моём джипе, она прилагала явные усилия, чтобы выйти из своей зоны комфорта, в то время как я ничего не предпринимала, чтобы что-то изменить. Думаю, моя проблема в том, что я даже не знаю, чего я по-настоящему хочу, что повлечёт за собой выход из моей зоны комфорта. Проблема Джорджии всегда заключалась лишь в том, что она застенчива и чувствует себя неуютно среди большого количества людей, поэтому поиск её собственного пути кажется таким банальным: выставлять себя напоказ даже в толпе. Я не говорю, что ей от этого легче, но, по крайней мере, она знает, в каком направлении начать искать.

А я? Не так хорошо понимаю себя… Знаю, что я потеряна, не уверена в том, чего хочу от своего будущего. Я много думала о том, как сказала, что хочу путешествовать, и мне приходится задаваться вопросом, а может быть, это просто мой способ сбежать. Но в то же время, возможно, путешествие будет означать начало поисков своего пути. Думаю, прямо сейчас я просто буду двигаться вперёд и надеюсь, что в конце концов найду этот идеальный путь.

Родни Аткинс выходит на сцену, и пару минут спустя мы от всего сердца поём, – «These are My People», – ожидая возвращения парней с нашими напитками.

– Тебе лучше выпить всё до последней капли, – требует Алек, протягивая мне самый восхитительный напиток, который я когда-либо видела. Я даже не знаю, что у него внутри, но бокал имеет форму аквариума для рыбок и он светится. Я увидела, что кто-то ещё ходит с ним, и умоляла Алека найти для меня этот же напиток.

– Двадцать пять долларов, – добавляет он со стоном.

– Спасибо! – я забираю у него напиток и делаю глоток. На вкус как лимонад с лёгкой кислинкой.

Чейз протягивает Джорджии бутылку воды, которую она попросила, а затем оба парня садятся с пивом в руках на стулья позади нас. Мы с Джорджией поём и танцуем под несколько песен, но, когда Кейн Браун выходит на сцену с – «What Ifs'om», – песней, которая всегда ассоциируется у меня с Алеком, я ставлю свой бокал и вытаскиваю Алека из кресла, чтобы он потанцевал со мной.

Поворачиваясь так, что его грудь оказывается на одном уровне с моей спиной, я начинаю двигать задницей. Я украдкой бросаю взгляд себе за спину и вижу, что он качает головой, но его глаза беззвучно смеются. Его руки сжимают мои бока, а лицо наклоняется. Он так близко, что я чувствую его прохладное дыхание на своей разгорячённой коже. Я думаю, что он наклоняется ко мне, чтобы что-то сказать, поэтому впадаю в столь сильный шок, когда чувствую, как его губы касаются изгиба моей шеи, посылая дрожь прямо по моей спине. Он оставляет несколько поцелуев на моей чувствительной коже, и я обнаруживаю, что слегка наклоняю голову, чтобы предоставить ему лучший доступ, поскольку теряюсь в словах Кейна Брауна о том, что мы созданы друг для друга, и в прикосновениях Алека.

Нуждаясь в том, чтобы увидеть его лицо, я разворачиваюсь на месте к нему лицом. Его тёмно-карие глаза, наполненные похотью и желанием, встречаются с моими. Я узнаю этот взгляд, потому что в них я вижу то же самое, что чувствую и я. Сексуальное напряжение в воздухе кажется будто загустело, от этого становится трудно дышать. Моё сердце набирает скорость, а мозг кричит: отбой!

Боясь, что момент становится слишком напряжённым, я снимаю с его головы шляпу и надеваю её на себя с игривой ухмылкой. В ответ его руки скользят вниз по моим бокам и опускаются на мою задницу, а затем он потрясает меня до чёртиков, когда поднимает меня в воздух. Мои ноги машинально обвиваются вокруг его талии, а руки – вокруг его шеи. Мы раскачиваемся в такт музыке, наши глаза не отрываются друг от друга. Мы не произносим ни слова, и я не имею ни малейшего представления, что всё это значит. Это Алек. Парень, в которого я была влюблена с тех пор, как стала достаточно взрослой, чтобы понимать, что у мальчиков на самом деле не бывает вшей, и это папы говорят своим дочерям, чтобы они не бегали за мальчиками. Я видела, как он встречался с разными женщинами. Я была рядом с ним в тот день, когда он решил поступить в пожарную академию. Я помню момент, когда поняла, что моё увлечение им стало не просто увлечением, а настоящей любовью. Он мой сосед по комнате, мой лучший друг. И как бы хорошо ни было находиться в его объятиях, я не могу позволить себе забыться в нём. Что бы ни происходило между нами, это закончится разрушением, разбитым сердцем. Я потеряю его. А я не могу его потерять

Нуждаясь в увеличении дистанции между нами, я открываю рот, чтобы попросить его опустить меня, как вдруг он наклоняется и мягко касается своими губами моих. Это даже не поцелуй, скорее чувственный шёпот, который заставляет меня желать большего. Его язык вырывается и медленно облизывает кожу моих губ, прежде чем проникнуть в мой рот. Мои губы обхватывают его, и наши языки кружатся друг вокруг друга. Мои руки сжимаются вокруг его шеи, а его пальцы выводят круги на моих ягодицах. Всё и вся вокруг нас исчезает, когда мы просто теряемся в нашем поцелуе, друг в друге.

Наш поцелуй завершается, и я слабо слышу, как текущая песня затихает и начинается новая. Она медленнее, чувственнее, и я не могу просто вот так находиться в объятиях Алека, при этом, не зная и не понимая, что этот поцелуй значит для него. Я просто думала, что мы не можем быть вместе, я не могу рисковать потерять его, но после этого единственного поцелуя всё, о чём я могу думать, так это о том, как сильно я хочу его и нуждаюсь в нём. К чёрту риски. К чёрту последствия. Что, если он и есть мой идеальный путь?

Я смотрю в его горящие глаза, в то время как наши груди начинают вздыматься так, словно мы только что пробежали марафон. Я молча умоляю его сказать что-нибудь, что угодно, но он остаётся молчаливым, на его лице смесь похоти и замешательства. Неохотно, я выскальзываю из его объятий. Понимая о чём я безмолвно прошу его, он осторожно ставит меня на ноги. Я поворачиваюсь лицом к концертной площадке, но Алек не садится обратно. Вместо этого он обнимает меня сзади за талию и зарывается лицом в мои локоны, его волосы щекочут мне шею. Моё тело раскачивается в такт Кейну Брауну, когда он поёт о том, как лежит рядом с женщиной, которую любит, сравнивая это ощущение с тем, каким должен быть рай.

Я не осознаю, что моя задница трётся о промежность Алека, пока он не откидывает мои волосы в сторону и не шепчет мне на ухо:

– Это неразумно, Лекс, – его пальцы впиваются в мои бёдра, тем самым останавливая движение моего тела, и вот тогда я ощущаю это – его твёрдая эрекция, прижатая к моей заднице. Прежде чем я успеваю отреагировать, он срывает свою шляпу с моей головы и садится обратно. Я оглядываюсь на него и вижу, что шляпа прикрывает его промежность. Я откидываю голову назад в громком утробном смехе, и он закатывает глаза.

Когда же я смотрю на Джорджию, то вижу её и Чейза, стоящих рядом друг с другом, смеющихся и покачивающихся в такт музыке. Её глаза встречаются с моими, и она понимающе подмигивает, говоря, что не пропустила того, что произошло между мной и Алеком.

Остаток концерта проходит слишком быстро. Мы танцуем и поём вчетвером, и Джорджия даже отпивает немного моего напитка. Не успеваем мы опомниться, как все выступающие выходят на сцену, чтобы пожелать всем собравшимся спокойной ночи, а потом мы забираемся в мой «Джип». Алек выпил только одно пиво, поэтому отвозит нас домой.

Оказавшись внутри, мы все расходимся в разные стороны. Джорджия говорит, что слишком устала и сразу ложится спать. Алек сообщает, что сначала запрыгнет в душ, и я делаю то же самое. Выйдя из душа, я надеваю пару боксеров, которые украла у Алека много лет назад, и удобную майку, отправляюсь на кухню за бутылкой воды. Я возвращаюсь в свою комнату, когда Алек выходит в коридор в одних свободных спортивных штанах, низко сидящих на бёдрах. Его волосы всё ещё влажные, и капли воды стекают по его напряжённым мышцам. Его татуировки ярко блестят от влаги. Я заворожённо смотрю, как крошечные капельки воды стекают по его телу.

Чёрт, я хочу пить. Интересно, позволил бы он мне лизнуть его...

Если Алек и замечает, что я пялюсь на него, как чёртова извращенка, то не показывает этого. Вместо этого он говорит:

– Я хорошо провёл время сегодня вечером.

Я слегка улыбаюсь ему.

– Я тоже.

В моей голове столько мыслей, но я боюсь озвучить их. Если я скажу что-то не, то... если я слишком много надумываю о том, что произошло сегодня вечером, это потенциально может разрушить нашу дружбу. Все были свидетелями того, что произошло между Джоуи и Доусоном в «Бухте Доусона» (прим. перев. – главные герои одноимённого сериала). Вы не встречаетесь со своим лучшим другом, если не готовы разрушить вашу дружбу. Их опыт должен быть предупреждением для всех.

– Послушай, – произносит Алек, делая шаг ко мне. От вида его нахмуренных бровей, мой желудок скручивается в узел. Это не хорошо. Ничего, что начинается с слов «Послушай», не может быть хорошим. – Сегодня вечером то, что произошло между нами...

– Да? – я задерживаю дыхание, в ожидании удара, но мысленно молюсь, чтобы этого не произошло.

– Этого не должно было случиться, – говорит он, опрокидывая меня прямо на лопатки.

– Конечно, – я машинально киваю. Я хочу сказать ещё что-то, но не делаю этого. Момент и так неловкий, и именно поэтому он прав… Сегодняшней ночи не должно было случиться. Всё, что мы сделали, это поцеловались, и всё изменилось. Что было бы с нами, если бы мы переспали или если бы мы решили дать нашим отношениям шанс?

– Просто, – он начинает объяснять, хотя в этом нет необходимости, потому что я всё понимаю. Понимаю. Неважно, каким путём мы пойдём, рано или поздно мы окажемся в тупике, и тогда уже ничто и ничего нельзя будет изменить. Я потеряю своего лучшего друга. Джорджии придётся выбрать сторону. Семейные посиделки будут казаться неловкими.

Алек – не мой идеальный путь. И мне нужно принять это и перестать пытаться превратить наши отношения во что-то, чем они не является. В то, чем они никогда не станут.

– Извините, – бормочет Чейз, прерывая Алека. – Я только быстренько приму душ, – он проскальзывает мимо нас в ванную, закрывая за собой дверь.

Алек не сводит с меня глаз. Его губы приоткрываются, собираясь продолжить, но я не могу смириться с тем, что он хочет и может сказать, поэтому, как самая настоящая трусиха, которой я, очевидно, стала, говорю первой:

– Я собираюсь лечь спать. Спокойной ночи, – и, не дожидаясь его ответа, проскальзываю в свою комнату, закрывая за собой дверь.

Глава 7

Алек

Я просыпаюсь от звонка моего телефона, и когда смотрю на время, то вижу, что уже десять утра. Я редко ложусь спать так поздно, но между поздней ночью в клубе и прошлой ночью на музыкальном фестивале я слишком устал. Телефон перестаёт звонить, затем начинает звонить снова. Когда я смотрю на определитель номера, то вижу, что это Лейси. Она, наверное, звонит узнать, как прошёл концерт.

– Привет, Лейси.

– Алек, – когда она больше ничего не произносит, то сразу же настораживаюсь.

– Лейси, всё в порядке? – спрашиваю я.

– О Боже, Алек, – восклицает она. – Нет, не все в порядке. Твой отец попал в аварию.

Я сажусь, пытаясь сосредоточиться на том, что она говорит, но весь мой мир словно переворачивается с ног на голову.

– Он не выжил, – добавляет она, и я был неправ, думая, что мой мир пошатнулся – он просто разлетелся на куски.

– Что случилось? Что произошло? – шепчу я, комок в горле слишком велик, чтобы я мог нормально говорить.

– Это всё моя вина. Я сказала ему, что проголодалась, – она рыдает в трубку. – Мы не заходили в магазин, поэтому нам нечего было приготовить на завтрак, – она начинает плакать сильнее. – Он предложил сходить позавтракать в закусочную. Парамедики считают, что у него случился сердечный приступ, когда он был за рулём, и к тому времени, когда «скорая помощь» прибыла, было уже слишком поздно.

– Чёрт! – я чувствую жжение под веками и знаю, что плачу. – Где ты?

– Я в больнице. Я... я не знаю, что делать, – тихо признаётся она.

– Я сейчас буду, – я вскакиваю с кровати и быстро натягиваю на себя какую-то одежду. Я выхожу из своей комнаты, и в доме становится тихо. Моя рука прижимается к двери, ведущей в комнату Лекси, чтобы рассказать ей, что произошло, но затем резко отхожу от неё, вместо этого направляясь по коридору в гостиную. Чейз лежит в отключке на диване, и я подумываю разбудить его, но тоже не делаю этого. Если мне придётся произнести эти слова вслух, то они станут правдой. Мой отец действительно будет мёртв. Но прямо сейчас я всё ещё отрицаю это.

Всю дорогу до больницы я придумываю миллион различных сценариев, в которых мой отец всё ещё жив – возможно Лейси просто ошибается или мой отец просто так зло подшутил надо мной. Но в глубине души я знаю – ни один из сценариев не выполним. Я чувствую тяжесть в груди. Моего отца больше нет.

Я приезжаю в больницу и нахожу Лейси сидящей в одиночестве в кресле в комнате ожидания. Её голова покоится на руках, тихие рыдания сотрясают её тело. Сев рядом с ней, я обнимаю её за плечи. Она поднимает голову, её глаза опухли, а щеки покрылись пятнами.

– О, Алек, – плачет она. – Мне так жаль. Я не знала. Если бы я знала, что...

Я качаю головой и притягиваю её в свои объятия.

– Не надо. Это не твоя вина. Люди каждый день уходят из дома. Не вини себя. Я вижу, как подобное происходит постоянно. Как чей-то муж по ошибке оставляет включённым кофейник или жена забывает выключить конфорку. Дом сгорает дотла, и они винят себя, обвиняя друг друга. Когда, впрочем, уже становится м неважно, кто что сделал. Это произошло, и независимо от того, на кого ты укажешь пальцем, это не изменит исхода.

– Они сказали, что проводят вскрытие, чтобы подтвердить причину его смерти, и как только они закончат... – она не может закончить предложение, её крики теперь становятся слишком громкими, чтобы их можно было выразить словами. Она обнимает меня крепче, и я успокаивающим жестом глажу её по руке, пытаясь утешить.

Когда она, наконец, перестаёт плакать, то я замечаю, что её дыхание выравнивается. Я слегка наклоняю голову и вижу, что она уснула. Медсестра, сидящая за столом напротив меня, грустно улыбается.

– Иногда нашему телу и разуму просто нужен небольшой перерыв, – произносит она. Я понимающе киваю. Я же не проронил ни слезинки с тех пор, как приехал сюда, и почти уверен, что всё ещё продолжаю отрицать произошедшее. Мой разум и тело оцепенели, отказываясь признать, что моего отца больше нет.

Вместо того, чтобы кому-либо звонить, я откидываю голову к стене и просто сижу здесь, пока Лейси спит. Когда она проснётся, нам придётся с этим разобраться. Нам нужно будет поговорить с судмедэкспертом, чтобы тело моего отца перевезли в похоронное бюро, а потом нам придётся спланировать грёбаные похороны. Нам нужно будет сказать всем без исключения: членам нашей семьи, друзьям и его сотрудникам, что он мёртв. Но прямо сейчас, пока Лейси спит, я могу ещё немного притвориться, что мой папа никуда не ушёл.

В конце концов Лейси просыпается, и когда она приходит в себя, на краткий миг я вижу по её глазам, что она сбита с толку. Она мысленно задаётся вопросом, было ли всё это ужасным кошмаром. Она оглядывается вокруг и удивляется, почему она в моих объятиях, а не в объятиях моего отца. Она сбита с толку, ей любопытно, почему мы сидим в комнате ожидания больницы. Я вижу момент, когда она всё резко вспоминает. Её горло подпрыгивает, когда она тяжело сглатывает, её верхние зубы прикусывают нижнюю губу. Её глаза расширяются и наполняются опустошением, а голова слегка наклоняется влево в безмолвной попытке спросить меня, действительно ли то, что она вспоминает, реально произошло.

– Это действительно случилось, – подтверждаю её мысли я, впервые произнося эти слова вслух. – Он мёртв.

Она качает головой назад-вперёд и закрывает глаза. Слезы текут по её щекам, и она опускает голову на руки.

– Нет, нет, нет, нет... – она продолжает повторять одно и то же слово снова и снова, не желая, чтобы это было правдой, и я точно знаю, что она чувствует.