Текст книги "Мой вид красоты(ЛП)"

Автор книги: Никки Эш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

Я закрываю глаза, когда неожиданно странная вспышка чего-то – воспоминания – поражает меня.

«Ой! Мне больно. Пожалуйста, не делай этого».

Мои глаза распахиваются, и я оглядываюсь по сторонам, по рукам пробегают мурашки. Глаза Алека уже закрыты, и я слышу тихий храп, говорящий мне, что он спит.

Откуда это взялось? На меня напали? Я сопротивлялась? Голос в моей голове приглушенный, поэтому я не могу разобрать, кто это. Я пытаюсь закрыть глаза, чтобы вспомнить больше, но больше ничего не вспоминается, и вскоре я проваливаюсь в неспокойный сон.

Глава 22

Лекси

«Ты грёбанная вертихвостка! А такие вертихвостки, как ты, заслуживают того, что получают».

«Ой! Мне больно. Пожалуйста, не делай этого».

– Лекси, Лекси, проснись, детка.

Я резко открываю глаза, и свет снаружи ударяет мне в лицо, заставляя закрыть глаза. Прошла почти неделя с тех пор, как меня выписали из больницы, и мои головные боли лишь немного уменьшились. Кажется, я могу сбежать от них только во сне, но проблема в том, что каждый раз, засыпая, меня преследуют кошмары, которые будят меня. Это какой-то бесконечный замкнутый круг, изматывающий и раздражающий меня.

– Эй, – тихо говорит Алек, на его лице читается беспокойство. Каждый раз, когда я оказываюсь в ловушке кошмара, он будит меня. Я знаю, он хочет спросить, что происходит, но не спрашивает, и это хорошо, потому что я не смогу ему объяснить.

С каждым кошмаром, преследующим меня во сне, я задаюсь вопросом, являются ли они просто кошмарами – историей, которую моё подсознание придумывает из-за страха не знать, что произошло той ночью, – или же подсознательно я вспоминаю фрагменты нападения. Я не уверена, что предпочла бы, чтобы это было и первое, и второе. С одной стороны, если это нереально, то я всё равно не помню, что произошло, но с другой стороны, если это было наяву, то я бы предпочла вообще не знать, что случилось. Потому что, если мои кошмары это какие-то подсказки на произошедшее той ночью… что ж, я даже не хочу об этом думать.

– Лекс, мне нужно, чтобы ты поговорила со мной, – умоляет Алек, поднимая меня и усаживая к себе на колени. Его руки обвивают моё тело, заставляя меня чувствовать себя в безопасности. Я закрываю глаза и кладу голову ему на грудь. Будь то его постоянные сообщения – и мне, и Джорджии, которая присматривает за мной, пока он на работе, – чтобы убедиться, что со мной всё в порядке, или забота обо мне до самых кончиков пальцев, когда он дома, Алек был рядом в той или иной форме с той секунды, как меня привезли в больницу.

До сих пор он старался не делать и не говорить ничего, что могло бы меня расстроить, но, судя по его тону, думаю, он начинает расстраиваться. И я не виню его. Каждый раз, когда ложусь спать, я просыпаюсь через несколько часов с криком и рыданиями, и вся в поту.

Сначала он подумал, что это из-за болей, но потом я, очевидно, заговорила во сне, умоляя кого-то остановиться, и он понял – со мной происходит что-то ещё.

– Не знаю, что ты хочешь, чтобы я сказала, – бормочу ему в грудь, вдыхая чистый аромат его средства для душа. Должно быть, он принял душ, когда вернулся домой с работы, потому что, несмотря на то, что на нём футболка, я чувствую сквозь неё запах его средства для душа. – Мне снятся кошмары, но я не знаю, воспоминания ли это или иллюзия.

Алек крепче прижимает меня к себе.

– Ты можешь рассказать мне о них?

Нет, потому что, боюсь, если я это сделаю, – это сделает кошмары реальностью.

Когда я молчу слишком долго, он говорит:

– Как насчёт того, чтобы встретиться с кем-нибудь? Например, с психотерапевтом... с кем-то, с кем можно поговорить, кто не знаком с ситуацией, – его предложение говорит мне, что он думает о том же, о чём и я. Единственная причина, по которой мне стоит поговорить с кем-то со стороны – это если бы я не чувствовала себя комфортно, разговаривая с Алеком, а на самом деле есть только одна причина, по которой я не чувствовала себя комфортно, разговаривая с ним...

– Лекс, пожалуйста, – он целует меня в лоб. – Я беспокоюсь о тебе. Ты почти не разговариваешь, когда просыпаешься, ты не встаёшь с постели, кроме как для того, чтобы сходить в ванную, ты кричишь во сне… Ты возводишь между нами стену, и это пугает меня до чёртиков.

Я закрываю глаза и тяжело сглатываю, молча желая, чтобы слёзы, обжигающие мои веки, не пролились наружу. Он прав, но я не знаю, что делать, что сказать. Мне нужны ответы, но я не знаю, как их получить. Если только...

– Я хочу пойти поговорить с Эйденом.

Алек кивает.

– Когда?

– Сейчас... – пока во мне бушует бесстрашие.

– Хорошо.

После того, как я натягиваю обрезанные джинсовые шорты и майку, собираю волосы в пучок, мы направляемся на пляж в грузовике Алека. Чем ближе мы подъезжаем, тем сильнее учащается моё сердцебиение, и от этого мне становится чертовски грустно, потому что пляж всегда был местом, куда я приезжала отдыхать. Он почти продолжение меня самой, и теперь мне страшно находиться здесь.

После того, как я настаиваю на том, чтобы захватить Эйдену что-нибудь поесть и попить с пирса, мы идём туда, где стоит палатка Эйдена. Когда я оглядываюсь в поисках кого-нибудь, кто мог бы наблюдать за нами, то понимаю, насколько я на самом деле напугана, и это выводит меня из себя.

Алек держит меня за руку, и я знаю, что он чувствует, как я сжимаю её с каждым нашим шагом.

Когда мы подходим к палатке Эйдена, я отпускаю его.

– Мне нужно поговорить с ним наедине.

– Лекс...

– Он доверяет мне, и ему комфортно рядом со мной, и, если мы останемся наедине, он сможет рассказать мне подробности, которые не сообщил тебе.

Алек в отчаянии потирает лицо руками.

– Хорошо, я буду рядом, – он хватает меня за бёдра и притягивает ближе, его рот сливается с моим. Прежде чем я успеваю поцеловать его в ответ, несколько воспоминаний накрывают меня, одно за другим.

Рот, атакующий мой.

Руки сжимают мои бёдра.

Таз врезается в меня спереди.

Под натиском ужасающих образов я отталкиваю Алека.

– Лекс? – боль в его голосе заставляет меня открыть глаза и вспомнить, что я здесь, в безопасности, с Алеком.

– Мне нужно поговорить с Эйденом, – это всё, что я произношу, прежде чем повернуться спиной к Алеку и направиться к палатке.

Когда я прихожу туда, Эйден сидит на песке и делает наброски в своём альбоме для рисования в неоново-зелёных очках. Должно быть, он слышит или чувствует меня, потому что поднимает взгляд, а затем роняет альбом.

– Лекси! – он вскакивает на ноги и встречает меня на полпути, заключая в объятия. Именно в этот момент я с уверенностью понимаю, что Эйден никогда бы не причинил мне вреда, и если кто-нибудь попытается обвинить его в этом, я уничтожу его к чёртовой матери.

– Я беспокоился о тебе, – признаётся он. – Тот мужчина не любил тебя.

Наш разговор не слишком давний всплывает в моей голове.

– Это мужчина и женщина, любящие друг друга, – констатирует он как ни в чём не бывало.

– Ты часто видишь это на пляже?

– Да. Я думал, что мужчина причиняет боль женщине, но, когда я попытался спасти женщину, они накричали на меня и сказали, что любят друг друга.

Желчь подступает к моему горлу.

– Какой мужчина? – медленно спрашиваю я его.

– Злой сёрфер.

Я судорожно сглатываю от его слов.

– Мы можем посидеть и поговорить? Я принесла тебе тако.

Эйден отпускает меня и кивает, забирая у меня пакет.

– Спасибо. Тако – мои любимые.

Мы садимся на песок, где минуту назад сидел он.

– Спасибо, что спас меня, – благодарю я его после нескольких секунд молчания.

Он снимает очки и смотрит мне в глаза, что делает нечасто.

– Мужчина накричал на меня. Он сказал, что я причинил тебе боль. Я бы не причинил вреда своей подруге, Лекси.

– Я знаю, что ты бы не стал. Они просто были сильно напуганы и не знали, что произошло.

– Тот мужчина причинил тебе боль, – он берёт свой альбом, открывает его и протягивает мне. – Видишь? Этот человек не любил тебя.

Я забираю у него альбом и несколько долгих секунд смотрю на страницу. На ней изображены мужчина и женщина. На ней топ от купальника, а плавки спущены до лодыжек, и она склонилась над грудой камней. Он тянет её за волосы, прижимаясь лицом к её спине. Похоже на то, что они растворяются в порыве страсти, и от этой мысли у меня сводит живот. Прежде чем я успеваю остановиться, я бегу к кромке воды, и меня рвёт.

– Лекс, что случилось? – подбегает Алек. – Что произошло?

– Я в порядке, – настаиваю я, ненавидя себя за то, что лгу Алеку.

Эйден встаёт.

– Я не причинил ей вреда. Я не причинил ей вреда, – повторяет он, снова надевая очки, чтобы защититься.

– Я знаю, приятель, – медленно произносит Алек.

– Я не Бадди. Я Эйден, и я не причинял вреда моей подруге Лекси.

– Он знает, – уверяю я его. – Всё хорошо, – не желая расстраивать его ещё больше или рисковать тем, что он покажет Алеку нарисованную им картинку, я меняю тему. – Ешь свои тако, пока они не остыли.

– Тако – мои любимые, – повторяет Эйден, садясь обратно на песок со своим пакетом с едой.

– Вот, – я вытаскиваю несколько банкнот из заднего кармана и протягиваю их ему. – На тако.

Эйден смотрит на деньги.

– Я не работал. Я получаю деньги только тогда, когда работаю.

Он отталкивает мою руку, отказываясь от денег, и я вздыхаю.

В первый раз, когда я попыталась дать Эйдену денег на еду, он сказал мне то же самое, поэтому вместо того, чтобы давать ему деньги, я всегда стараюсь давать ему еду. Но поскольку я не уверена, когда вернусь на пляж, я не смогу купить ему еды, и мне нужно убедиться, что о нем позаботятся.

– Хорошо, – говорю я ему, не желая спорить. Мне придётся придумать другой способ доставить ему еду. – Скоро увидимся, хорошо?

– Ладно, Лекси, – отвечает он, доедая тако. – Скоро увидимся.

Когда мы возвращаемся домой, я сразу направляюсь в душ. Уже слишком поздно, прошло несколько дней с тех пор, как на меня напали, но при виде этой картинки я чувствую себя грязной и мерзкой. Я не могу вспомнить, но картинка того, что произошло, ясна, и, основываясь на его злобном комментарии о сёрфере, я могу вспомнить только одного парня, который был зол на меня настолько, чтобы так со мной поступить.

Я позволяю горячей воде литься на меня дождём, пока с помощью люфы оттираю каждый дюйм своего тела, пока кожа не краснеет и не становится чувствительной, а вода не становится холодной.

Когда я наконец выхожу, Алек ждёт меня с хмурым выражением лица. Мне нужно рассказать ему, что, по моему мнению, произошло. Это не то, что я могу скрыть от него, но сначала мне нужно выяснить, был ли Джейсон тем самым кто напал на меня. Потому что в ту секунду, когда я расскажу обо всём Алеку, я без сомнения знаю, что он пойдёт искать его.

– Ты пыталась дать ему денег, потому что не планируешь возвращаться на пляж, – произносит он, окликая меня.

– Да, – прохрипела я.

– Почему? Что он тебе сказал?

– Он сказал то, что мы уже знаем, – лишь наполовину лгу ему я. – На меня напали.

– И… – подталкивает меня Алек.

– И я боюсь, – признаюсь я, открывая ему лишь часть правды, которую он заслуживает.

– Значит, ты собираешься позволить тому, кто напал на тебя, победить? – Алек подходит ко мне и заправляет непослушную прядь волос мне за ухо. Мягкое прикосновение его рук к моей кожи посылает искры по моему телу. – В больнице ты сказала, что не позволишь тому, кто сделал это с тобой, победить. Через пару недель у тебя будет соревнование по сёрфингу...

– Я не буду участвовать.

– Чушь собачья, – шипит Алек. – Ты надрывала свою задницу из-за этого. Джорджия, Макс, я... Мы будем с тобой, пока ты будешь тренироваться, но ты не сдашься. Это то, чего ты хочешь больше всего на свете, и ты не позволишь какому-то мудаку отнять это у тебя.

Он прав, и я люблю его ещё больше за то, что он это говорит. Алек легко мог бы предложить мне забыть об всём. Я перенесла сотрясение мозга, и он ужасно беспокоится обо мне, но он ставит мои желания выше своих страхов, и мне нужно сделать то же самое.

– Спасибо, – благодарю я его, прижимаясь своим ртом к его. Наши губы прижимаются друг к другу, и руки Алека находят моё лицо, углубляя поцелуй. Я могу сказать, что он обращается со мной как с драгоценностью, боится, что я разобьюсь, и меня бесит, что я страшусь, как бы он не ошибся.

Я сосредотачиваюсь на том, чтобы оставаться в настоящем моменте, не позволить ни одной из ужасных вспышек испортить момент. Но в ту секунду, когда его рука скользит к моему затылку, а пальцы перебирают пряди моих волос, нежно дёргая за пучок на голове, картинка, нарисованная Эйденом, вспыхивает у меня перед глазами.

Меня швыряют на камни.

Мои колени вопят от боли.

Мужчина позади меня сжимает мои волосы.

У меня горит кожа головы.

Моя шея напряжена.

Он сжимает мою грудь.

Боль разливается по моему телу.

А потом… Всё погружается во тьму.

– Лекси! – кричит Алек, возвращая меня в настоящее.

Мои глаза бегают по сторонам, и я понимаю, что забилась в угол, и сижу там в позе эмбриона.

– Детка, ты должна поговорить со мной, – умоляет Алек. – Почему ты плачешь? Я причинил тебе боль?

Он так сбит с толку и обеспокоен, и я обязана ему всё объяснить. Я ненавижу то, что произошедшее делает с ним, с нами.

Но в тот момент, когда слова слетят с моих губ, они станут реальностью, и я не думаю, что смогу с этим справиться. Думать о них и так достаточно сложно, на самом деле я не могу их произнести.

– Ты не причинил мне вреда. Я… – я делаю глубокий вдох. – У меня бывают приступы с той самой ночи, когда на меня напали.

Алек опускается на пол и садится по-индийски, предоставляя мне пространство и всё своё внимание.

– Думаю, это Джейсон напал на меня.

Глаза Алека слегка расширяются.

– Эйден сказал, что это был злой сёрфер, – добавляю я. – Так что это имеет смысл, – я судорожно сглатываю. – В моих воспоминаниях этот парень называет меня вертихвосткой, – прямо как Джейсон в ту ночь, когда увидел меня с Алеком.

Я могу сказать, что Алек очень старается сохранять спокойствие ради меня, но его руки сжаты в кулаки и белеют, а челюсть напряжена так, словно вот-вот треснет, что выдаёт, что он далеко не спокоен.

Я подумываю рассказать ему ещё о чём я думаю, но, прежде чем успеваю это сделать, он встаёт и произносит:

– Я убью его.

– Алек, ты не можешь, – я тоже встаю. – Ты отправишься в тюрьму, потеряешь работу. Я не могу потерять тебя, – я обнимаю его за талию.

– Ты должна заявить на него. Копы должны знать.

– Моё слово против его, но всё, что у меня есть, это несколько воспоминаний, которые могут быть реальными, а могут и не быть ими. Они ещё не поймали его за то, что он взломал мой «джип» или проколол шины.

Алек вздыхает.

– А как же Эйден?

– Я не хочу заставлять его проходить через это, – я кладу руки любимому на грудь, надеясь, что это успокоит его. – Я знаю, что прошу о многом, но что бы он ни сделал, он сделал это со мной, и на данный момент я даже не знаю, что именно. Я видела подобное шоу. Женщина приходит в участок и обвиняет мужчину в том, в чём не уверена, что именно он совершил. Никто не воспринимает её всерьёз.

– Это не шоу, Лекси. Это твоя жизнь.

– Знаю, и, если бы я была уверена в том, что произошло, я бы пошла. Но я не уверена, и не хочу обвинять кого-то в пережитом дерьме, не будучи уверенной.

Алек кивает.

– Ладно, мне это не нравится, но я сделаю так как ты хочешь. Но я говорю тебе прямо сейчас, что, если я увижу его где-нибудь, где никого не будет, все наши договорённости отменяются.

Глава 23

Алек

Сейчас четыре утра, и мне нужно поскорее разбудить Лекси, чтобы она могла подготовиться к поездке в Хантингтон-Бич на соревнования по сёрфингу. Это день к которому она готовилась месяцами. Но когда я смотрю, как она хнычет во сне, что стало нормой с тех пор, как на неё напали на пляже, у меня не хватает духу разбудить её. С одной стороны, её хныканье означает, что ей, вероятно, снится кошмар, и, если я разбужу её, он прекратится, но с другой стороны, поскольку она теперь так редко спит, я ненавижу будить её, когда она засыпает крепким сном.

Её губы слегка надуты, и я провожу по ним большим пальцем, пытаясь их разгладить. Мне неприятно видеть её такой: погруженной в сон. Я не могу узнать, что творилось у неё в голове, но знаю, что она не раскрывает мне все части головоломки, но я собрал достаточно кусочков вместе, чтобы догадаться, почему она не делает этого. Почему она подпрыгивает, когда я целую и обнимаю её. Почему у нас не было секса с той ночи. Я хочу быть рядом с ней, но пытаюсь дать ей пространство. Я боюсь, что, если буду давить слишком сильно, Лекси сломается.

Её рука тянется ко мне, и когда она находит меня, то прижимается к моей груди. Мне нравится, что даже во сне её тянет ко мне. Я провёл последние несколько недель узнавая всё о Джейсоне. Он, по-видимому, исчез, и никто ничего о нём не знает. Ни его фамилии, ни где он живёт. Такое ощущение, что этого парня вообще не существует. Я надеюсь, что ради Лекси его сегодня не будет на соревнованиях, но маленькая часть меня была бы рада наконец поймать его своими руками.

– Ты выглядишь так, словно глубоко сосредоточен, – говорит Лекси хриплым голосом.

– Просто смотрю, как спит моя прекрасная невеста.

– Не знаю, смогу ли я это сделать, – тихо произносит она, заставляя всё моё тело напрячься.

– Что именно?

– Заниматься сёрфингом сегодня.

Я вздыхаю с облегчением. Наконец-то в моей жизни есть Лекси, и я ни за что не отпущу её сейчас. Не знаю, что, чёрт возьми, я бы сделал, если бы она сказала, что не может быть со мной.

– Я не собираюсь говорить тебе, что ты должна делать, – я тяну её на себя, затем оказываюсь вместе с ней в кровати, так что я сижу у изголовья, а Лекси оказывается верхом на мне. – Но если причина, по которой ты не хочешь заниматься сёрфингом сегодня только в этом мудаке, то я скажу то, что говорил раньше – не позволяй ему победить.

– Мне страшно, – признаётся она, становясь такой непохожей на ту Лекси, которую я знал большую часть своей жизни. Я ненавижу это и сделал бы всё, чтобы она больше никогда ничего не боялась.

– Почему?

Лекси отводит взгляд – что делают и она, и Джорджия, когда лгут, – и это говорит мне, о том, что всё, что она скажет, далее будет ложью.

– Меня там раздавят… Я не тренировалась последние пару недель.

– Та Лекси, которую я знаю, не позволила бы страху встать у неё на пути, – я целую её в кончик носа. – Все будут там, чтобы наблюдать за тобой, поддерживать тебя. Моя семья, твои родители, брат и сестра, Микаэла и Райан даже будут там. Если в какой-то момент ты почувствуешь, что не готова, мы уйдём.

– Хорошо, – Лекси наклоняется и целует меня. – Я пойду собираться.

Мы добираемся до Хантингтон-Бич, и я нахожусь рядом с Лекси всё время, пока она всё не подготавливает и не регистрируется. Пляж заполнен сотнями людей, так как это довольно масштабные соревнование.

Мы находим наши семьи, которые уже выбрали место на пляже и устроились там с пледом и шезлонгами. Лекси обнимает всех и благодарит за то, что они пришли, затем отправляется на тренировку. Перед началом соревнований сёрфингистам отводится небольшой промежуток времени для разминки. Я смотрю, как она хватает доску и опускает её на воду, затем гребёт.

– Как у неё дела? – спрашивает Тристан.

– У неё бывают вспышки, которые, как она считает, могут быть воспоминаниями, какие-то кошмары, – отвечаю я ему. – Хотя на самом деле она не хочет об этом говорить. Я сказал ей, что ей следует обратиться к психотерапевту.

– Я найду пару специалистов, которые смогут помочь ей, – говорит он. – Она справится с этим. Нам просто нужно...

– Что не так с Лекси? – спрашивает Макс, перебивая отца.

Мои глаза быстро находят её. Она стоит у кромки воды, прижав кулаки к бокам. Её доска уплывает всё дальше, а она не двигается, не пытается схватить её. Я прослеживаю за взглядом Лекси и в этот момент вижу его – грёбаный Джейсон.

– Забери Лекси! – кричу я её отцу, вскакиваю на ноги и бегу к Джейсону. Будь я проклят, если он сбежит, и я не выясню, кто, чёрт возьми, этот парень.

Я пытаюсь не спускать с него глаз, когда бегу по пляжу, но здесь слишком много людей, пляж слишком забит, и я теряю его. Я обыскиваю территорию, парковку, прочёсываю пляж, но не могу его найти.

Когда же я возвращаюсь на наше место, Лекси уже завёрнута в большое полотенце, её сестра крепко обнимает её, а её мама и папа нависают над ними со страдальческим выражением на лицах.

– Что он сделал? – спрашиваю я, забирая её у Джорджии.

– Он ничего не сделал, – отвечает она срывающимся от эмоций голосом. – Это было просто... то, как он смотрел на меня, – она заметно дрожит. – Я не хочу быть здесь. Пожалуйста, отвези меня домой.

Мои глаза встречаются с глазами её отца, и у него сводит челюсть, но он кивает, молча прося меня сделать так, как она хочет. Я чертовски ненавижу этого мудака за то, что он добрался до Лекси, за то, что издевался над ней, и я не собираюсь останавливаться, пока не найду его и не узнаю, что он с ней сотворил. Лекси нужны ответы, и, если мне придётся выбивать их из него, я это сделаю.

Попрощавшись со всеми, мы направляемся домой, где Лекси извиняется, говоря, что устала. Неуверенный в том, должен ли я лечь с ней или дать ей немного пространства, я меряю шагами коридор, пока, наконец, мне это не надоедает, и я не захожу внутрь.

Она свернулась калачиком под нашими одеялами, её глаза закрыты. Я знаю, что она не спит, потому что она тихонько не похрапывает, но она, должно быть, хочет, чтобы я думал, будто она спит. Поэтому я забираюсь на кровать рядом с ней и осторожно обнимаю её, прижимая к себе, но не слишком сильно. Лекси удовлетворённо вздыхает, и через несколько минут раздаётся её тихое сопение.