Текст книги "Мой вид красоты(ЛП)"

Автор книги: Никки Эш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

Глава 30

Лекси

Ди-джей объявляет, что пришло время танца отца и дочери, поэтому я благодарю Эйдена за прекрасный рисунок и отдаю листок Алеку, чтобы он сохранил его для меня.

Мой папа подходит и берёт меня за руку, ведя нас на танцпол. Он самый сильный человек, которого я знаю, но сегодня я видела, как он плакал не менее трёх раз.

Начинает играть музыка, и это песня, которую я никогда раньше не слышала. Несколько секунд я слушаю текст, пока мы с папой танцуем. Это история об отце, который сначала полюбил свою дочь, а потом её мужа. Он молился, чтобы она нашла хорошего мужчину, но ему всё ещё тяжело от прощания с ней. По мере продолжения песни слёзы, которые я пытаюсь сдержать, текут сами собой.

– О, Лекс, – говорит папа, прижимая меня ближе. – Я так чертовски сильно тебя люблю.

– Эта песня прекрасна, – отвечаю я ему, кладя голову ему на грудь.

– Она называется «I Loved Her First» группы «Heartland», – мы танцуем ещё минуту, прежде чем папа говорит: – Не могу поверить, что моя маленькая девочка совсем взрослая.

Я поднимаю на него взгляд и смахиваю слёзы. На самом деле ничего не меняется. Я всё ещё живу в Лос-Анджелесе с Алеком, всего в нескольких минутах езды от моих родителей, но мне кажется, что всё меняется.

– Я до сих пор помню, когда ты была маленькой, – добавляет он. – Везде рисунки, такая чертовски беззаботная… Я знаю, что подталкивал тебя найти своё место в этом мире, но, Лекс, мне нужно, чтобы ты знала, как я горжусь тобой. Вернёшься ли ты в колледж, или снова займёшься сёрфингом... или продолжаешь красить эти чёртовы стены, – он давится смехом, и я присоединяюсь к нему. – Я знаю, что бы ты ни выбрала, у тебя всё получится потрясающе, потому что ты такая и есть.

– Спасибо, папа, – он даже понятия не имеет, как сильно мне необходимо было услышать это прямо сейчас.

Песня заканчивается, и Мейсон подходит потанцевать со мной.

– Сначала моя крестница, а теперь невестка, – произносит он. – Этому парню лучше обращаться с тобой как следует, или я сброшу его задницу с пирса.

– Ты помогал растить его, – отвечаю я ему. – Значит, ты знаешь, какой он хороший человек.

– Да, знаю, – произносит он, – И я так счастлив, что вы оба нашли свой путь друг к другу.

– Спасибо тебе.

Мы танцуем под звуки песни, и как только она заканчивается, Алек снова заключает меня в объятия, а ди-джей объявляет, что все желающие могут присоединиться к нам на танцполе.

После того, как мы заканчиваем наш танец, мы едим и проводим время с нашими друзьями и семьёй. Мы разрезаем и угощаем друг друга тортом, а Чейз и Джорджия произносят эмоциональные и забавные речи. Этот день не мог быть ещё более прекрасным.

Когда становится уже поздно, Алек напоминает мне, что нам нужно успеть на самолёт. Мы благодарим всех, кто был с нами, а затем, обняв и поцеловав нашу семью, мы отправляемся в наш медовый месяц.

***

– Эй, миссис Стерлинг, вы готовы? – спрашивает Алек.

Я смотрю на него, и на моём лице расплывается широкая улыбка. Я никогда не устану от того, что он зовёт меня так, и я знаю, что он говорит это, потому что ему так же, как и мне нравится это слышать.

– Чёрт возьми, да, мистер Стерлинг, – я подмигиваю, и Алек смеётся, притягивая моё лицо к своему для поцелуя.

Мы следуем за толпой через аэропорт, затем, захватив свои сумки, выходим на улицу, чтобы поймать такси. Медовый месяц, который он запланировал, – это неделя в Лондоне, посещение художественных галерей и знакомство с городом, и я была очень взволнована. Мне не хотелось расставаться с Эйденом, но Джорджия пообещала, что присмотрит за ним, а Грегу заплатили за тако за следующие несколько месяцев.

Поездка в наш отель не занимает слишком много времени, и поскольку Алек всё хорошо спланировал, регистрация проходит гладко. Когда мы подходим к двери, ведущей в наш номер, Алек подхватывает меня на руки и несёт меня через порог.

– Это не наш порог, – говорит он. – Но сойдёт.

Он опускает меня на пол и притягивает в свои объятия.

– Ты нужна мне, – шепчет он мне в губы.

– И ты можешь получить меня.

– Мы должны осмотреть достопримечательности, – напоминает он.

– Я бы предпочла увидеть тебя.

Поскольку вылет нашего рейса случился сразу после свадьбы, это будет наш первый раз, когда мы займёмся любовью как муж и жена. Медленно Алек снимает с меня толстовку с надписью «Молодожёны» на спине, а затем майку.

Он обхватывает ладонями мои груди, которые благодаря беременности стали чувствительными, и нежно целует вершинку каждой из них, прежде чем протянуть руку и расстегнуть мой лифчик, обнажая затвердевшие соски.

– Не могу поверить, что ты моя, – произносит Алек, обхватывая губами сосок и посасывая. – Это моё, – он берёт в руку другую грудь и посасывает её таким же образом, посылая волны удовольствия по моему телу.

На мгновение останавливаясь, он тянется за спину и снимает рубашку, и я пользуюсь секундой, чтобы полюбоваться своим мужем. Его упругим прессом и подтянутой грудью. Я никогда не устану смотреть на него.

Мы одновременно тянемся к штанам друг друга и смеёмся. После того, как мы полностью обнажаемся, он поднимает меня на руки и относит на кровать. Он укладывает меня в центр и забирается на меня. Алек прокладывает дорожку поцелуев вниз по центру моей груди и останавливается, когда добирается до живота.

– Не могу поверить, что там растёт ребёнок, – произносит он с благоговением в голосе. Он целует место чуть ниже моего пупка. – Я не могу дождаться, когда твой живот станет большим и я почувствую движение малыша.

Бабочки порхают в моём животе, а бедра сжимаются от желания. Мне нравится, когда он говорит о ребёнке и о том, как он взволнован. С тех пор, как я рассказала ему, Алек уже начал поиски дома и просматривать сайты с детской мебелью. По ночам он просматривает информацию о беременности и детях и рассказывает мне всё об этом. Он каждый день напоминает мне, как нам повезло и что всё будет хорошо.

– Займись со мной любовью, – прошу я его, хватая за плечи и притягивая обратно к себе. – Сделай меня своей.

– С большим удовольствием.

***

Следующая неделя заполнена осмотром достопримечательностей. Мы посещаем множество художественных галерей, и я делаю миллионы снимков. Когда мы не осматриваем достопримечательности, мы прячемся в своём номере и занимаемся любовью. Я хочу, чтобы наш медовый месяц длился вечно, но слишком скоро он подходит к концу, и мы вынуждены возвращаться домой... обратно в реальность.

Глава 31

Лекси

Три недели спустя

– Как всё прошло? – спрашиваю я у Джорджии, как только она проходит в дверь, её каблуки щёлкают о деревянный пол. Она выглядит такой взрослой и деловой в своём блейзере, юбке-карандаше и туфлях на каблуках, которые она надела в суд. Следом за ней входит папа, тоже одетый в элегантный серый костюм.

– Хильда успокоилась, – Джорджия мягко улыбается. – Я больше не владелица «Рейнольдс Оил».

– Что это значит? – спрашивает мама.

Мы все хотели быть с Джорджией, поддержать её, но её адвокат решил, что будет лучше, если поедут только она и наш отец. Ему удалось ускорить процесс, и он не хотел, чтобы Хильда почувствовала, словно на неё ополчились, что в свою очередь, не создало ещё больше проблем. Итак, мы все утро ждали в доме моих родителей, чтобы узнать, как всё прошло.

– Это значит, что твоя сестра миллионерша, – смеётся папа.

– Что? – визжу я. – Она купила её за миллион долларов?

– Гораздо дороже, – отвечает Джорджия. – Но, исходя из того, что сказал адвокат, она всё равно купила её намного дешевле, чем я могла бы продать. И оказалось, что Джастин также оставил мне трастовый фонд.

– Хильда должна быть благодарна Джорджии за то, что она такая щедрая, – заявляет папа, целуя Джорджию в висок.

– Вау, поздравляю! – я обнимаю сестру. – Я рада, что всё это уже в прошлом, – я знаю, что она переживала из-за этого, желая всё уладить. – Итак, что ты собираешься делать теперь, когда ты мега богатая миллионерша?

Джорджия фыркает.

– Я даже не знаю. Всё это так странно... и я ненавижу, что всё это получено от человека, который пытался разлучить нас с нашей мамой, а затем пытался убить её.

– Эй, – произносит мама. – Эти деньги по праву твои. Отложи их, инвестируй… у тебя есть время разобраться в этом, но не чувствуй себя виноватой за то, что они у тебя есть.

Джорджия кивает.

– Хорошо.

– Поздравляю, – говорит Алек, когда Мила и Мейсон входят в дверь вместе с его сестрой Анной. Поскольку сегодня у меня официально двенадцать недель, мы планируем сообщить всем, что мы ждём ребёнка. Алек был со мной на последнем приёме, и сердцебиение ребёнка было более сильным. Мы получили новые фотографии маленькой фасолинки, и мы так рады, что наконец-то можем поделиться нашими новостями со всеми.

– Привет, милый, – произносит Мила Алеку, целуя его в щеку. – Лекси, – она тоже целует меня в щёку, затем садится на диван рядом со своим мужем. Папа рассказывает Мейсону и Миле, как прошёл суд, пока мы ждём приезда Макса и Чейза.

Как только они оба прибывают и все рассаживаются, Мейсон произносит:

– Итак, давайте начнём. Мила умирала от желания узнать какие у вас новости. Ты не можешь просто так написать своей матери, что тебе есть что нам рассказать, и оставить её в неизвестности. Она свела меня с ума.

– Так и есть, – заявляет мама. – Я сходила с ума.

– Да ладно, – произносит Чейз. – Как будто вы, ребята, не знаете, – усмехается он.

– Знаем что? – интересуется Мила.

– Я позволю им самим рассказать, – предлагает он с ухмылкой.

– Раз ты думаешь, что знаешь, расскажи нам, – насмехаюсь я. Он ни за что не...

– Отлично, Алек обрюхатил Лекси.

Все ахают, а Алек хватает журнал с кофейного столика и бьёт им Чейза.

– Ты беременна? – спрашивает папа, его широко раскрытые глаза устремляются прямо на мой всё ещё плоский живот. Я начала немного прибавлять в весе, и моя одежда сидит на мне по-другому, но детского бугорка у меня пока нет.

– Да, – отвечаю я всем. – Я на двенадцатой неделе беременности.

– Я так и знала, – заявляет Джорджия. – Не могу поверить, что ты пыталась скрыть это от меня, – она искоса бросает на меня полушутливый взгляд.

– Мы хотели подождать до двенадцати недельной отметки, – объясняю я.

– Да, да, – она встаёт и обнимает меня. – Поздравляю.

– Вау, – восхищается мама. – Я стану бабушкой!

Все вскакивают и обнимают нас… Ну, все, кроме моего отца и Мейсона. Теперь они стоят у стены, рядом друг с другом, скрестив руки на груди.

– Ты сошёл с ума? – нервно спрашиваю я отца.

– Нет, – отвечает он, и слёзы наворачиваются ему на глаза. – Я просто пытаюсь понять, когда, чёрт возьми, ты превратилась из моей маленькой девочки, которая размазывала краски по стенам и ненавидела мальчиков, в жену, а теперь и в мать.

Мейсон фыркает.

– Если бы я не любил Алека так сильно, как сейчас, я бы пригрозил надрать ему задницу за то, что он обрюхатил мою крестницу.

Оба мужчины выходят вперёд и заключают меня в объятия, каждый поздравляет меня.

– Мы действительно взволнованы, – признаюсь я им.

– Эй, Лекс, – вдруг произносит Макс. – Лекс, ты должна это увидеть.

Я отстраняюсь от отца и Мейсона и подхожу к Максу, который достаёт свой телефон. Он протягивает его мне, и когда я читаю, что там написано, то отшатываюсь в шоке.

– Что случилось? – спрашивает Алек, забирая у меня телефон. – Черт возьми, – бормочет он, когда читает, что там написано.

– Что там? – спрашивает мой папа.

– Джейсона нашли мёртвым под пирсом, а Эйдена арестовали, – отвечаю я ему. – Нам нужно в участок.

– Лекс, ты беременна, – заявляет Алек. – Тебе нельзя нервничать. Пожалуйста, детка, успокойся. Мы с этим разберёмся.

– Эйден спас меня, – огрызаюсь я, хватая сумочку и направляясь к двери. – Если бы он не нашёл меня, я могла умереть. Мы нужны ему. Сейчас же.

– Ему нужен адвокат, – вступает папа. – Я позвоню своему. Поехали.

Мы приезжаем в участок одновременно с адвокатом, которому позвонил мой отец. Мы рассказываем ему об Эйдене и о том, что он бездомный и, скорее всего, страдает аутизмом, и что у него никого нет.

– Я хочу убедиться, что он будет защищён, – прошу я его.

Адвокат разговаривает с полицейскими, которые затем соглашаются позволить нам вернуться и повидаться с Эйденом.

– Он не арестован, – информирует нас офицер, когда мы идём по коридору. – Женщина, на которую напали, подтвердила, что Эйден спас её, но нам нужно, чтобы он рассказал нам о том, что произошло, чтобы мы могли это записать. Тогда мы сможем его отпустить.

Я вздыхаю с облегчением, благодарная, что Эйден в безопасности.

– Я пойду поговорю с ним.

– Лекси, – произносит Эйден, когда я переступаю порог. – Я хочу домой. Мне нужно домой. Приятный мужчина, который приносит мне тако, скоро будет там, – на Эйдене зелёные очки, но, когда я вхожу, он снимает их.

– Я прослежу, чтобы ты получил свои тако. Ты можешь рассказать мне, что случилось?

– Если меня там не будет, он не узнает где я, – настаивает он, озабоченный только своими тако.

– Я обещаю тебе, что позабочусь, о том, чтобы он узнал, но мне нужно, чтобы ты рассказал мне, что произошло, чтобы ты мог вернуться домой.

Эйден разочарованно вздыхает.

– Злой сёрфер не любил её. Он не любил девушку, – отвечает парень, качая головой. – Я говорил ему, что он должен любить девушку, как любит тебя твой муж, но он не слушал. Он накричал на меня и ударил, как когда-то меня бил парень моей мамы. Я сказал ему, что драться нехорошо, но он продолжил бить меня. Он причинил мне боль, Лекси, – Эйден хмурится и указывает на синяк, образовавшийся у него под левым глазом, и моё сердце разбивается. Если бы Джейсон был всё ещё жив, клянусь, я бы сам нашла способ убить его.

– Затем полицейский накричал на меня и сказал, что я должен покинуть свой дом и прийти сюда. Я сказал ему, что не причинял ей вреда, – продолжает Эйден. – Я говорил ему, что должен быть дома и съесть свои тако. Могу я сейчас пойти домой и съесть свои тако?

Часть меня надеяться, что Эйден каким-то образом намекнёт своими словами, действительно ли Джейсон изнасиловал меня, но для Эйдена это не важно. На самом деле он не понимает, что такое половой акт, только то, хороший ты или плохой. Он может казаться взрослым, но он видит вещи как ребёнок.

– Да, – отвечаю я ему. – Ты можешь пойти домой и съесть свои тако.

Эйден улыбается.

– Спасибо, Лекси, – он заключает меня в медвежьи объятия. – Я люблю тако.

– Я знаю, что любишь.

Он встаёт и снова надевает очки, понятия не имея, что спас не только меня, но и другую женщину. Я никогда не узнаю, как далеко зашёл Джейсон, но что я точно знаю, так это то, что, если бы Эйдена там не оказалось, всё могло быть ещё хуже. Джейсон оставил бы меня умирать, и, если бы Эйдена не оказалось там прошлой ночью, ту женщину тоже могли оставить умирать. Вместо этого она в безопасности в больнице, и Джейсон больше никогда не поднимет руку на другую женщину без её разрешения.

Эйден садится в машину с моим отцом, Алеком и мной. Всю дорогу до пляжа он говорит о том, что хочет пойти домой и съесть свои тако, не заботясь о том, что его дом – это чёртова палатка под пирсом. Не понимая, что он герой.

Когда мы добираемся до пляжа, он идёт со мной к киоску с тако.

– Привет, Эйден, – приветствует его Грег, владелец киоска с тако. – Я приносил тебе твои тако, но тебя не было, – он протягивает ему коричневый пакет с едой.

– Полиция заставила меня уйти, – отвечает ему Эйден. – Я не уйду снова, пока они не заставят меня уйти снова. Ты принесёшь мне тако завтра?

– Да, – отвечает он. – Я принесу тебе тако завтра.

Грег грустно улыбается мне, очевидно, зная, что произошло, поскольку это было во всех новостях.

Я иду с Эйденом к его палатке, и он садится на то же место, что и всегда, и начинает есть свои тако. Я ненавижу, что мне приходится оставлять его здесь, но я всё ещё понятия не имею, как ему помочь.

– Скоро увидимся, хорошо? – говорю я ему, не желая уходить, но зная, что папа и Алек ждут меня.

– Ладно, пока, Лекси.

Глава 32

Лекси

Неделю спустя

– Что ты делаешь? – перекрикивает Алек пожарную сигнализацию, пока я вытаскиваю подгоревший до хрустящей корочки хлеб из тостера и выбрасываю его в мусорное ведро.

– Я пыталась приготовить тосты! – кричу я в ответ, вытирая слёзы с лица.

Алек протягивает руку и нажимает кнопку, выключая сигнализацию.

– Лекс, мы уже говорили об этом. Ты сожжёшь это место дотла, если будешь продолжать пытаться готовить всякую хрень.

Он оборачивается и, увидев, что я плачу, заключает меня в объятия.

– Детка, что случилось? Это просто подгоревший тост.

– Это не просто подгоревший тост, – кричу я. – Как я должна буду кормить своего собственного ребёнка, если я не могу даже поджарить хлеб?

Алек смеётся.

– У нас ещё много времени, прежде чем тебе нужно будет готовить для ребёнка. К тому же, разве младенцы не едят из бутылочки, пока им не исполнится года четыре?

– Четыре? – я свирепо смотрю на него. – Я почти уверена, что это не так. Эр Джею больше не нужна бутылочка, а ему всего год. Но я не знаю, – я икаю сквозь рыдания. – Потому что я ничего не понимаю в детях, и, очевидно, ты тоже. Как, чёрт возьми, мы собираемся растить ребёнка, если ни один из нас ничего не знает?

Алек снова чуть ли не начинает смеяться, но быстро подавляет смех.

– У нас есть наша семья и друзья. Мы прочитаем обо всём. Каждому начинающему родителю приходится с чего-то начинать, но, Лекс... Пожалуйста, больше никакой готовки. Если понадобиться, то я найму кого-нибудь кто будет готовить для нас.

– Прекрасно, – фыркаю я.

– Я люблю тебя, – заявляет он, целуя меня. – Увидимся завтра утром.

– Я тоже тебя люблю.

***

Через неделю После Подгоревшего Тоста

– Что ты делаешь, лёжа в постели? – обвиняет меня Джорджия.

– А что ещё я должна делать? – я просматриваю сериалы, пытаясь найти тот, который ещё не смотрела. – Я не могу заниматься сёрфингом, потому что беременна. Мне запрещено что-либо готовить или выпекать. Алек запретил мне выходить на улицу и разрисовывать стены граффити... – я закатываю глаза, вспоминая последовавшую за этим ссору. Я знаю, что он был прав, и если бы меня поймали, будучи беременной, то я оказалась бы в тюрьме, что плохо, но мне чертовски скучно.

Кроме ежедневных визитов к Эйдену, мне больше нечем заняться.

– Я бросила колледж... Не могу понять, как помочь Эйдену...

Я пыталась позвонить в несколько организаций, но ни одна из них не помогла, потому что Эйден взрослый человек. Единственное, что я могу сделать, это рассказывать о нём, что привело бы к его аресту. Я искала для него жилье с уходом, но это стоило дороже, чем я могу себе позволить. Я израсходую весь свой трастовый фонд за три года, а что потом?

– В значительной степени я неудачница.

Джорджия хватает пульт и выключает телевизор.

– Сегодня твой день рождения. Я приглашаю тебя на ланч.

– Прекрасно, – я всегда не против поесть. На четырнадцатой неделе беременности утренняя тошнота прошла, и у меня отличный аппетит. Поскольку Алек работает и не смог освободиться, мы планируем отпраздновать мой день рождения в эти выходные.

Мы приезжаем в район искусств и идём в мой любимый гастроном. Я не была здесь с тех пор, как Алек пригласил меня сюда на наше первое свидание. Стены украшены произведениями искусства, и это одновременно наполняет моё сердце и заставляет грустить.

– Я скучаю по этому, – признаюсь я ей, когда мы проходим мимо одного из моих рисунков.

– Ну, может быть вместо того, чтобы творить незаконно, твори легально.

Я закатываю глаза.

– Ты когда-нибудь просматривала мой хэштег? – я достаю телефон и набираю его, затем показываю ей. – Четыре миллиона тегов. Четыре миллиона человек сфотографировали мои работы.

– А представь, сколько людей купили бы твои работы, если бы ты нарисовала их на настоящих холстах, а не на фасадах зданий.

– Дело не в деньгах. Дело в цели искусства. Использовать его, чтобы изменить ситуацию. Я просто… Я хочу что-то изменить.

Я продолжаю идти по тротуару, когда замечаю, что Джорджии больше нет рядом со мной.

– Что ты делаешь? – спрашиваю я, оглядываясь и увидев её стоящей перед заброшенным зданием.

– Ты сказала, что хочешь, чтобы твоё искусство что-то изменило, – произносит она.

– Да...

– И ты хочешь помочь Эйдену...

– Угу.

– У меня есть идея.

– Ну, не будь такой скрытной. Расскажи мне.

– Художественная галерея, вот. Это может быть некоммерческая организация, помогающая детям и взрослым с аутизмом. Мы могли бы создать целую программу, которая позволила бы им творить, а изделия, которые будут создаваться будем продавать, и это может помочь в финансировании этой программу.

Я смотрю на большое пустое здание и могу представить всё, о чём она говорит. Эйден мог бы приезжать сюда, и у него было бы безопасное место для рисования. Я могла бы рисовать, учить и помогать другим, таким как Эйден. Есть только одна проблема...

– Как я могу себе это позволить?

– Я сказала «мы», – уточняет Джорджия. – На случай, если ты забыла, у меня есть деньги, и на днях я встречалась со своим финансовым консультантом, который сказал мне, что мне следует подумать о благотворительности, что поможет мне со списанием налогов в конце года.

– Это будет больше, чем просто пожертвование. Это дорого и требует много времени.

– У меня есть деньги, – отвечает она, – а у тебя есть время. Ты будешь главной. Наши бабушка и дедушка управляют центром отдыха в Лас-Вегасе. Они знают как это всё делается. Как всё устроить.

Она права. Много лет назад, ещё до нашего рождения, наши бабушка и дедушка открыли развлекательный центр для детей, чтобы уберечь их от опасностей улицы, потому что отец Микаэлы, Марко, был одним из таких детей, которые оказались на улице. Они успешно управляют им уже много лет и с радостью помогут нам.

– И если Эйден согласится, мы сможем платить ему за работу здесь, за помощь нам...

– Что позволило бы ему жить в доме с уходом, – я обнимаю Джорджию. – Ты чёртов гений и лучшая сестра на свете! Спасибо! Спасибо! Это лучший день рождения в моей жизни. Я не могу дождаться, чтобы начать и рассказать Эйдену..., – я обнимаю её крепче. – Я люблю тебя, Джорджия, спасибо.

– Ты не должна благодарить меня, Лекс. Я твоя сестра. Я просто хочу, чтобы ты была счастлива.

Я отстраняюсь от неё и оглядываюсь на здание.

– Вот оно, Джорджия. Я чувствую это… Это мой путь.