Текст книги "Люби меня всего (ЛП)"

Автор книги: Никки Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)

Он прищурился и взъерошил волосы, зевая.

– Один. Что ты здесь делаешь?

– Мне очень нужно поговорить.

Когда я собирался войти, он положил руку мне на грудь и вытолкнул обратно за дверь.

– Ни за что, чёрт возьми. У меня похмелье, и я иду обратно в кровать.

– Поэтому я принёс это, – я сунул ему в руки коробку с пончиками и поднял кофе, чтобы показать ему. – Серьёзно, я не спал, и мне нужно поговорить.

Его лоб нахмурился, пока он переваривал информацию и смотрел на меня. Я выглядел ошалевшим и знал это. Решив, что мои мольбы честные, он отошёл в сторону.

– Ладно, дай мне минутку, чтобы что-нибудь надеть. Для заметки: я чувствую себя дерьмово, так что если я буду с тобой жалким мудаком, не психуй.

Он пошёл на кухню и оставил коробку с пончиками на тумбочке. Пока он пошёл одеваться, я угостился одним пончиком и сел за стол, попивая кофе и ожидая.

Он вернулся в растянутых спортивных штанах и майке. Я получил мрачный взгляд, когда он взял свой пончик и кофе и присоединился ко мне за столом.

– Говори, – сказал он с набитым ртом.

Я вздохнул и снял очки, чтобы протереть их краем майки.

– Ты был прав. И ты знаешь, что я ненавижу говорить это дерьмо, – я надел очки обратно и поймал его ухмылку.

– Продолжай.

– Орин.

– Он тебе нравится.

– Это сложно. Дай мне объяснить, и сиди на месте, и будь как можно менее критикующим. Можешь это сделать?

Он слизал глазурь с пальцев и откинулся на спинку стула, скрещивая руки на своей широкой груди.

– Ты его трахнул?

– У тебя всегда на уме один секс. Заткнись и дай мне сказать.

Он приподнял брови и демонстративно крепко сжал губы.

– Меня к нему влечёт. Определённо. Но я не спал с ним. Я даже не говорил ему об этом. Я даже не знаю, гей он или нет. Но прошлой ночью…

– Как прошёл вечер кино?

– Ничего не было.

Эван наклонил голову на бок и схватил свой кофе.

– Продолжай.

– После занятия мы поехали к нему домой, я поговорил с тобой по телефону, мы зашли, а затем он переключился. Я на самом деле видел, как это происходит. Он превратился в кого-то другого прямо передо мной.

На лице Эвана дразнение превратилось в скептицизм.

– Ты действительно веришь, что у этого парня много личностей?

– Это правда, Эван. Если я когда-нибудь думал, что это чепуха, то после вчерашнего, я тебе говорю, это не так. Я видел это собственными глазами. И я всю ночь провёл с его альтером, Коэном, который совершенно отличался от Орина. Помимо того, что у них одно тело, не было ни единой одинаковой вещи. Поверь мне. Поначалу это было жутко, и я не знал, что думать. В итоге мы оказались в «Маджестикс» и…

– Ты ходил в «Маджестикс»? Серьёзно? – Эван сел и отодвинул кофе в сторону. – Мы там не тусуемся. Сколько тебе лет?

– Коэн хотел туда пойти. Заткнись и слушай, есть ещё.

Сонное похмелье Эвана исчезло, и он встал за вторым пончиком.

– Получается, Коэн полная противоположность Орина. Он общительный, совершенно не застенчивый и крайне самоуверенный. И он гей, – добавил я. – Он всю ночь со мной флиртовал.

Эван оторвал кусочек пончика и закинул в рот, с широкой ухмылкой.

– Значит, вы потрахались.

– Нет! Прекрати уже. Я ничего не допустил. Это было слишком странно, и кроме того, Коэну всего девятнадцать, так что это было невероятно странно и неправильно.

На лице Эвана отразилось замешательство, и он поморщился.

– Девятнадцать?

– Да. Альтеры могут быть любого возраста, помнишь? Так что, я признаю, меня влечёт к Орину. Я считаю его достойным парнем, и он умный и робкий, и мне вроде как хочется узнать его лучше, но я даже не знаю, гей он или нет. Коэн, с другой стороны, наверное, согласился бы на большее прошлой ночью, и отчасти мне почти захотелось на это пойти, только… чёрт, я не знаю… это был не Орин, и мне это не казалось правильным.

Эван ел свой пончик молча, глядя на меня и ничего не говоря. Когда он закончил, и я ожидал от него ответа, он вместо этого потянулся за своим кофе и сделал несколько больших глотков.

– Скажи уже что-нибудь!

Эван покачал головой и пожал плечами.

– Это самое странное дерьмо, которое я когда-либо слышал в своей жизни. Мне нечего сказать, приятель. Я понятия не имею, что тебе сказать. Это какая-то «Сумеречная зона». Я считаю, что тебе стоило заглотить наживку и воспользоваться шансом на трах.

Я откинулся на спинку своего стула.

– Большое спасибо за помощь.

Эван провёл рукой по лицу и почесал свою щетину.

– Ладно, для начала, если вся эта штука с Орином реальная, ты действительно хочешь в это ввязываться? В смысле, тебя интересуют отношения с парнем, который так неожиданно может переключаться?

– Ты упускаешь главное. Я даже не знаю, гей Орин или нет.

– Что, если да? Тебя влечёт к нему. Ты только что это сказал. Этого достаточно, чтобы ты хотел что-то продолжать?

– Я не знаю, – честно признался я. – Прошлой ночью с Коэном я был наполовину соблазнён. Возможность была, но я мог думать только о том, что если сделаю это, рядом должен быть Орин, а не Коэн, разве нет?

Эван зажмурился и покачал головой, значимость разговора была практически слишком большой для похмельного мозга Эвана.

– Ладно, значит, если у вас с Орином что-то есть, как это работает, когда он не он?

Я уронил голову на стол.

– Я не знаю.

В этой ситуации не было ничего простого, и я понял, что разговор с Эваном не даст мне этих ответов. Мы допили кофе в тишине. Когда мы закончили, Эван встал и выбросил наши пустые стаканчики в мусорку. Он оперся на тумбочку и, казалось, глубоко задумался.

– Я могу кое-что посоветовать? – наконец спросил он.

– Пожалуйста.

Он встретился со мной взглядом, и серьёзность, которая появилась на его лице, я не часто видел у своего лучшего друга.

– Не связывайся с этим парнем. В море ещё много рыбы. Если он уже приводит тебя в замешательство, это должно быть знаком. Будь его другом, но не усложняй ничего. Серьёзно, приятель.

Я знал Эвана двадцать лет, и не было ни разу, чтобы я не принимал его честные советы. Мы сходились во мнениях по многим вещам.

– Может, ты и прав.

Только что-то казалось неправильным.

***

До среды время тянулось вечность. Я не раз был на грани того, чтобы написать Орину сообщение или поехать к нему домой. Я не слышал ни слова с вечера пятницы и понятия не имел, что думать об этой тишине.

Приехав на занятие на десять минут раньше, я осмотрел кабинет. Орин сидел на первом ряду, уткнувшись лицом в книгу. Прежде чем подойди, я внимательно посмотрел на него. Он был таким же Орином, как я помнил; склонился над своей книгой, обвив себя одной рукой. На нём была простая белая майка с длинным рукавом – которая сразу же напомнила мне о том, что я увидел на его руках. Когда разговаривал с Эваном, я пропустил эту часть. Это казалось крайне личной стороной, и я не был уверен, что Орин оценил бы, если бы я это раскрыл.

– Это место занято?

Голова Орина поднялась, но вместо улыбки, на которую я надеялся, он нахмурился и бросил взгляд на пустое место рядом с собой.

– Н-нет, – он выпрямился и закрыл книгу. – Можешь там сесть.

Я присел на свободное место и поставил рюкзак между ног.

– Как ты? – спросил я, с тёплой безобидной улыбкой.

– Я в порядке, – он крепче сжал роман, который читал, прежде чем решил засунуть его обратно в свою сумку и поменять на блокнот и учебник. – К-как ты?

– Всё хорошо. Долгий день на работе.

Его дискомфорт был заразительным, и вместо того, чтобы поговорить о вечере пятницы – обсуждать который у нас действительно не было времени – мы сидели в тишине, пока не пришёл Ричард и не началась лекция.

Как и раньше, как только начался урок, Орин заметно расслабился, и его напряжение улетучилось. Во второй раз я отвлёкся и обращал больше внимания на Орина, чем на лекцию. Когда занятие закончилось, мы собрали свои сумки, и Орин поднялся, чтобы уйти, не проронив ни слова.

– Можно тебя подвезти? – спросил я, прежде чем он смог умчаться.

Он поправил ремень сумки на своём плече и сморщился, будто был удивлён моим предложением.

– Эмм… конечно. Спасибо.

Облегчённо выдохнув, я подхватил свой рюкзак и пошёл вперёд. Орин всегда чувствовал себя неловко рядом со мной, но когда я завёл машину, он будто занервничал больше, чем в предыдущих случаях, всех вместе взятых.

– Ты в порядке?

Он кивнул и продолжил смотреть в окно, избегая меня. Когда мы подъехали к его дому, я остановился на подъездной дорожке и заглушил двигатель, что привлекло его внимание.

– Мы можем поговорить?

Он поднял сумку с пола и положил руку на дверную ручку, будто был готов сбежать.

– Это насчёт п-пятницы?

– Вроде того.

Он облизнул губы и опустил взгляд на свои колени.

– Конечно. Т-ты хочешь зайти?

– Или мы можем посидеть на улице. Вечер хороший, – я думал, что так может быть лучше, если он не будет чувствовать, будто я вторгаюсь.

Он кивнул, и мы оба вышли. Перед его входной дверью было крыльцо, и я сел на него и поднял взгляд на небо. Медленно появлялись звёзды. Вечер был приятный. Воздух всё ещё был тёплым для сентября, и я вдохнул целые лёгкие, медленно выдыхая, пока Орин садился рядом со мной. Он молчал, так что я подумал, что если не начну говорить, мы проведём в тишине всю ночь. У меня было много дней, чтобы подумать, о чём я хочу поговорить, но я всё равно не был уверен, с чего начать.

– Я познакомился с Коэном.

Уголок его губ приподнялся в робкой улыбке.

– Правда?

– Он очень весёлый. Его не интересовал вечер кино, но мы сходили в бар и хорошо провели вечер.

Орин вздрогнул и посмотрел прямо на меня, недоверчиво раскрыв рот.

– Вы… вы ходили в бар? Ты о-остался?

– Ты не знал?

Он покачал головой.

– У меня н-не остаётся воспоминаний, когда выходят альтеры. Это время просто теряется. Это р-раздражает, потому что я не ощущаю, где я, сколько времени, или что я делал. Вы с Коэном ходили в бар?

Я улыбнулся от его шока.

– Ага. Он потащил мою старую задницу в «Маджестикс». Вот тебе и «не в своей тарелке».

Орин хохотнул и почесал загривок.

– Э-это отчасти забавно.

– О да, чертовски забавно. В той толпе ты почувствовал бы себя старым, а я старше тебя больше чем на полдюжины лет.

Радость в глазах Орина было приятно видеть.

– Да, но Коэну…

– Девятнадцать.

– И он любит людей.

Орин бросил взгляд на дорогу, а затем поднял на потемневшее небо.

– Ты не говорил мне, что Коэн гей.

Орин зажал губу между зубами, и последовала значительная пауза, прежде чем он ответил.

– Мы оба.

«Оба?»

От его заявления моё сердце невольно подскочило, и я потерял весь интерес к окружающему и наблюдал за лицом Орина. Он отказывался смотреть на меня, но даже в темноте, кажется, я увидел намёк на румянец на его щеках.

– Он… он б-был… он г-говорил…

– Он был довольно кокетливым.

Орин кивнул, не удивившись.

– Он такой.

Чувствуя его нарастающий дискомфорт, я перешёл к другим вопросам. Которые хотел задать, особенно после пятницы.

– Ты мог бы рассказать мне немного больше о своих альтерах? Знаешь, на всякий случай, если я случайно столкнусь с ними, как в пятницу. Чтобы я знал, чего ожидать.

Он медленно повернул голову, чтобы посмотреть на меня, будто не совсем понял вопрос.

– Почему ты просто н-не уехал домой в пятницу? Почему ты пошёл в бар, хотя от этого тебе б-было неуютно?

– Эм… – я думал минуту, раздумывая, сказать ли ему правду о том, что чуть не вылетел за дверь. Когда Орин куда-то исчез, и появился Коэн, мне понадобилось время, чтобы привыкнуть, но я был рад, что остался. – Потому что мы планировали провести вечер вместе, и я знаю о твоём расстройстве и принимаю это как часть тебя. Так что когда появился Коэн, я просто смирился с этим.

– Б-большинство людей не делали бы этого.

– Я не большинство людей.

Нежные черты лица Орина освещали только уличные фонари и лунный свет, и я не мог отвести глаз. Это был редкий момент, когда он удержал мой взгляд, и меня захватила уязвимость в его взгляде. В его взглядах было что-то, мягкость или нежность, что согревало меня изнутри. Мысль о том, что кто-то относится к нему несправедливо, тревожила и злила меня. Он не просил такой сложной жизни. Судя по всему, что я узнал, он был жертвой, и каких-то немыслимых преступлений, о которых я даже не мог подумать.

Нарушив момент, Орин посмотрел обратно на звёздное небо. Пока он говорил, я заметил, что его заикание исчезло, и воспринял это как признак его комфорта.

– Раз ты познакомился с Коэном лично, полагаю, его не нужно особо объяснять.

Я хохотнул, вспоминая энергичного парня, с которым общался в пятницу.

– Не нужно.

– Рид может быть сложным. Он упрямый и устрашающий. М-мой терапевт описывает его как моего защитника, чего я мог никогда раньше не понимать. Он натурал. Никому не доверяет.

– Думаю, я немного распробовал Рида. До того, как ты вообще рассказал мне обо всём этом.

Орин повернул голову.

– Правда?

– Первый раз, когда мы должны были пойти выпить кофе после первого занятия.

– Ох, верно. Я забыл об этом, – он сделал паузу и потёр лоб. – Эмм… Рейн… – он задумался.

– Ему пять, да? – этот альтер застрял в моей памяти, потому что его возраст меня шокировал.

Орин кивнул.

– Да. Доктор Дельмар объяснял, что у большинства людей с ДРЛ есть много детских личностей, и это зачастую из-за украденного детства, которого у нас никогда толком не было.

– Я читал об этом.

Глаза Орина расширились.

– Ты читал о нас?

– Немного. Я надеялся лучше понять. Это ничего?

Он качнул головой, удивление с его лица не исчезало.

– Эмм… Во всяком случае, у меня есть только Рейн. Он любит животных, рисование, лего, играть на улице, в основном как и любой нормальный пятилетка. Он шумный и болтливый. Одержим Бэтменом, – Орин улыбнулся и поднял пальцы к виску. – Иногда я слышу, как он говорит почти без остановки.

Он упоминал раньше, что слышит Рейна в голове, и я задумался, слышит ли он так всех своих альтеров или только его.

– Он часто выходит? – от мысли о присутствии Рейна мне было наиболее некомфортно, потому что хоть я мог визуализировать, как из Орина получаются такие личности, как Коэн или Рид, я не мог представить, как в его теле может быть ребёнок, или как это может выглядеть.

– Да, достаточно.

Я изо всех сил старался не показывать свою тревогу из-за его ответа и одарил его тёплой улыбкой.

Коэн, Рид и Рейн. Оставалось ещё двое, если я правильно помнил, только Орин замолчал.

– Разве ты не говорил, что альтеров пятеро?

Орин пожал плечами и обвил руками своё тело, обнимая сам себя.

– Тео не отзывается так же. Он со мной дольше всего и вроде как занимает место в моём распланированном дне. Он спокойный. Особо нечего сказать. Он кропотливый. Честный. Организованный. Наверное, ты его не встретишь, – он пожал плечами.

И снова тишина.

– И последний, – мягко подтолкнул я.

Орин неосознанно потёр руки и заёрзал. Это действие привлекло моё внимание и сразу же напомнило мне о шрамах, скрытых под его майкой. Мой желудок перевернулся, когда я понял, что только что мог неосознанно спросить о человеке, ответственном за эти шрамы.

«Не беспокойся об этом. Это помогает избавиться от гадостей». Так сказал мне Коэн.

– Я-я не особо х-хочу говорить про Коува, – заикаясь, произнёс Орин.

Не желая напугать его, я осторожно и медленно потянулся и взял его за руку. Его глаза расширились, и он снова встретился со мной взглядом.

Он не вырвал свою руку, но абсолютно замер, будто застыв от ужаса. Такая реакция разорвала дыру в моём сердце. В его взгляде виделись недоверие и страх, и всё ещё он даже не мог найти смелости отстраниться от меня.

Я не поднял его рукав, как намеревался. Не пришлось. Развернув его руку запястьем вверх, я коснулся внутренней стороны его руки через майку, чувствуя вздутые следы, которые недавно видел. Всё это время, не отрывая взгляд от его глаз, я старался внушить столько надежды, сколько мог.

– Это он сделал?

Челюсть Орина сжалась так крепко, что он завибрировал от давления. Затем он кивнул, и его взгляд поплыл.

– О-о-он г-г-говорит…

– Это помогает избавиться от гадостей?

Я не думал, что глаза Орина могли расшириться ещё больше, но это произошло.

– Откуда т-ты знаешь? – прошептал он.

– Мне сказал Коэн.

Орин кивнул.

– Иногда о-он тоже делает мне больно, но не так, как Коув. М-мой терапевт говорит, что мне нужно принять Коува как часть нашего о-организма. О-он говорит, если я буду продолжать пытаться его блокировать, он будет продолжать вызывать проблемы.

– Что за гадости, Орин?

Он высвободил свою руку и потёр лицо обеими ладонями, прижимая пальцы к глазам. Когда он посмотрел на меня снова, его глаза потемнели, а лоб нахмурился. Мягкие линии его лица, которые я видел мгновение назад, приобрели твёрдые углы. На его лбу больше не отражалось беспокойство, в глазах не было никаких слёз, и он сразу же сел прямее. Его недавно обеспокоенное выражение лица стало резким.

Я отодвинулся на несколько дюймов, моё сердце подскочило, когда я понял, что Орин снова ушёл.

«Чёрт, это происходит быстро!»

– Думаю, тебе пора идти, – этот голос я слышал раньше; возле колледжа в первый день занятия.

Орин – не Орин, Рид – поднялся с крыльца, закинул сумку на плечо и опустил взгляд на меня, пока я сидел ошеломлённый и не двигался. Он скрестил руки на груди и стал намного выше, чем Орин.

Тоже подскочив, я пытался найти слова, говоря себе плыть по течению и хорошо представиться.

– Должно быть, ты Рид, – я тоже описал бы его именно устрашающим. Удивительно, хоть он и занимал то же тело, что и Орин, каким-то образом он так сильно отличался, во всех смыслах, как и Коэн. Он был практически больше. Шире в плечах, хоть это было физически невозможно, впечатление было таким. – Приятно с тобой познакомиться.

Я предложил руку для рукопожатия, но он её не принял. Его твёрдый взгляд не отрывался от моего лица. Когда он сделал шаг вперёд, вторгаясь в моё личное пространство, я попятился и выпрямился, соответствуя ему по росту.

– По какой-то причине, должно быть, у тебя сложилось впечатление, что тебе здесь рады, но ты ошибаешься. Если хочешь работать над своим маленьким школьным проектиком, ладно. Но на этом всё. Давай кое-что проясним. Ты мне не нравишься, и я не хочу видеть тебя рядом. Мы не друзья. Понятно?

Я открыл рот, чтобы заговорить, но тут же его закрыл, понятия не имея, что сказать. Попытавшись снова, я не получил результата и просто раскрывал рот как рыба.

Он поднял подбородок и посмотрел на меня сверху вниз напряжёнными тёмными глазами.

– Я просто пытаюсь быть другом, – выдавил я, найдя свой голос.

– Я знаю, что ты пытаешься делать, так что не неси чушь, – он отошёл в сторону и указал подбородком на мою машину. – Иди.

Я поправил свои очки, но не сдвинулся с места.

– Прости, если я расстроил тебя или Ори… – я остановил сам себя, не уверенный, умно ли упоминать Орина. – Я не плохой человек.

– Это я буду судить.

Когда он продолжил сверлить меня взглядом, я подчинился и пошёл к своей машине. Даже когда я завёл двигатель, Рид не сдвинулся с крыльца. Он наблюдал за мной, пока я выезжал с подъездной дорожки, и оставался там же, когда я поехал вперёд по улице.

Как только оказался дома, я позволил потоку замешательства и мыслей нахлынуть на меня полностью. Куда исчез Орин? Это я заставил его отступить? У меня было тревожное ощущение, что Риду я действительно не нравлюсь, хотя я понятия не имел, почему или что я сделал, чтобы вызвать в нём такие чувства.

Я час сидел в своей машине, проигрывая в голове сценарий и учитывая всё: что обсуждали мы с Эваном, что я прочитал в интернете и, в конечном счёте, какие эмоции я испытываю к Орину.

Всё его состояние озадачивало меня, и всё же, чем больше я видел, тем больше моё сердце тянулось к нему. Сколько сотен людей не уделили бы ему и дня, дразнили бы его или доставали из-за чего-то, что он не мог контролировать? Я видел это в первый день занятий, и от воспоминания меня затошнило. Несправедливость, с которой он сталкивался каждый день, поражала меня в самое нутро, и я не хотел быть просто очередным из этих людей.

Даже если дружба с Орином была не рядовым случаем и шла с избытком кочек на дороге, мне хотелось научиться объезжать их любым доступным способом. Бедный парень заслуживал друга.

Глава 6

Рискнув, я написал Орину в четверг днём, чтобы узнать, хочет ли он поработать над нашим проектом перед лекцией в пятницу. Я не знал, чего ожидать. Я провёл весь день на работе, искал статьи и смотрел в Ютубе видео про ДРЛ. Чем больше я мог впитать, тем лучше. Так как расстройство совершенно индивидуально для каждого человека, мне было сложно понять, что относится к Орину, а что нет, но я пытался.

Сосредоточившись на самообразовании насчёт переключений и альтеров, я узнал – в широком плане – что хозяин может осознавать, а может и не осознавать, когда альтеры выходят вперёд. Орин, по его же собственным словам, не осознавал и в итоге упускал большие куски времени. Переключения могли быть согласованными, вынужденными или спровоцированными. Основываясь на том, как мгновенно я познакомился с Ридом, я полагал, что Орина могли спровоцировать на переключение. Зная то, что мы обсуждали, и понимая, что терапевт Орина описывал Рида как защитного альтера, я полагал, что ненамеренно вызвал переключение, и чувствовал себя ужасно.

Альтеры были созданы для того, чтобы защищать хозяина от какой-либо травмы, которую тот пережил. Нырнув глубже и прямо спросив о гадостях, я пересёк линию комфорта Орина и должен был всё понять. Если то, что я прочитал, было точно, Рид просто выполнял свою работу и защищал Орина от прошлого, о котором тот ничего не знал.

Не уверенный, как долго будет присутствовать Рид, или ушёл ли он сразу после того, как я уехал в среду, я не мог быть уверен, что получу ответ на своё сообщение. В половину десятого мой телефон завибрировал на кофейном столике, пока я смотрел комедийный сериал. Я сел и взял телефон.

«Было бы отлично. Но мы можем заняться этим после лекции?»

Меня наполнило облегчение, когда я подтвердил наше учебное свидание. С настойчивым желанием Рида держать меня подальше, я не был уверен, что будет. По крайней мере, Коэн подружился со мной без проблем – может, даже немного слишком.

Пока я сидел на парковке колледжа перед учёбой в пятницу, зазвонил мой телефон. Это был Эван.

– У тебя есть около десяти секунд. Я как раз иду на занятие.

– Это всё, что мне нужно. Я купил пиво. Приезжай после занятий, и мы можем потусоваться. Я подумал, что можно сегодня сходить и в бильярд, да?

Я заглушил двигатель и пошёл к входной двери.

– Не могу. У меня учебное свидание с Орином.

На другом конце раздался стон, и я хохотнул.

– Я когда-нибудь говорил, что ненавижу твоё решение вернуться на учёбу? Меня променяли на милых студентиков. Я знал, что это произойдёт. Я ненавижу это.

– Бедняжка. Подбери сопли. Я приеду в воскресенье. Можем поиграть в несколько игр, если ты всё ещё будешь в настроении.

– Да, да. Так как дела с Орином?

– Эмм, ну, я не знаю. Вчера я познакомился с ещё одним альтером, и не казалось, что я ему особо нравлюсь, так что, посмотрим сегодня.

– Тебя все любят. Что с ним не так?

Высказывать свои подозрения о том, что я мог невольно спровоцировать его, было несправедливо по отношению к Орину.

– Эван, мне пора. Я заеду в воскресенье.

Мы попрощались, и я повесил трубку.

Я опоздал на несколько минут, и Ричард уже начал занятие. Я опустился на стул рядом с Орином, и мы обменялись улыбками, прежде чем я стал слушать то, чему нас учили. Сегодняшней темой была эффективность цвета в рекламе. Как использовать их, и на какие сочетания лучше реагируют покупатели. Я делал пометки и читал параграфы текста, когда их называли.

К восьми Ричард отпустил нас на десятиминутный перерыв, и многие студенты вышли из кабинета. Орин развернулся на стуле и застенчиво улыбнулся, играя со своей ручкой, рисуя в углу своего блокнота.

– П-прости за среду.

Я отмахнулся и попытался скрыть свою нервозность, удобнее усаживаясь на стуле.

– Это не твоя вина.

«Думаю, виноват только я». Он знал, что произошло? Осознавал, что Рид вышел вперёд?

– Мы пробовали одну новую штуку, которую предложил мой доктор, где нужно писать в дневнике, чтобы лучше общаться друг с другом. Было сложно добиться от всех согласия, но Рид сказал мне, что прогнал тебя. Кажется, ему неуютно, когда ты рядом со мной, хотя я не уверен, почему. Так что, – Орин заёрзал, положил свою ручку и мгновение жевал губу, прежде чем продолжить. – Просто знай, что это не я тебя прогнал, и мне жаль. Они все делают всё по-своему.

– Всё нормально. Правда, – я поправил очки на носу и пожал плечами. – Я не буду врать, Рид отчасти меня удивил, и я не был уверен, что сделал, чтобы его расстроить, но ничего страшного.

Я нашёл самую тёплую, самую искреннюю улыбку, которой мог показать ему, что говорю серьёзно. Это сработало, и он облегчённо выдохнул.

– И мы всё ещё можем сегодня поработать вместе?

– Я надеюсь на это.

Он мгновение смотрел на меня, уникальный цвет его радужек ловил свет и блестел радостью, которой я не видел раньше. К моему удовольствию, намёк на нервозность покинул всё его тело, и вернулась робкая улыбка, которую я видел всего пару раз.

– Ты очень хороший человек. Спасибо.

Всё в нём отзывалось во мне неожиданным образом. В этот момент не имели никакого значения препятствия, с которыми мы сталкивались. Возможно, я мог дать Орину что-то, что не давали другие; дружбу.

Ричард вернулся и привлёк внимание класса обратно к лекции, разрушая краткое спокойствие, которое поселилось в мире Орина. Когда он отодвинулся к спинке своего стула, его плечи снова напряглись – хоть он был в своей стихии обучения. Я задумался, вся ли его жизнь приносит стресс, и были ли у него когда-нибудь передышки от этих ощущений.

Когда лекция закончилась, мы выскользнули из кабинета первыми, обгоняя толпу, и побежали вниз по лестнице на первый этаж и к входной двери. Орин смеялся, пытаясь угнаться за мной, и музыкальный тон его голоса был таким необычным для человека, которого я узнал, что я внезапно развернулся, не уверенный, бежит ли за мной Орин или кто-то другой.

Когда он спрыгнул с последней ступеньки и встретился со мной взглядом, на его лице появилась улыбка, и щёки порозовели то ли от смущения, то ли от бега, и я понял, что это по-прежнему он.

– Почему мы бежим? – спросил он, выходя за мной за дверь.

– Не знаю. Просто избегаем толпы.

Я замедлился и поправил очки. Орин шел рядом со мной, ближе, чем я ожидал, и наши руки один раз соприкоснулись, прежде чем он увеличил дистанцию.

Когда мы приехали к нему домой, Орин нашёл нам несколько банок колы, пока я искал записи с нашего предыдущего занятия.

– Когда мы закончим, хочешь остаться посмотреть фильм? Эмм... раз мы вроде как п-пропустили прошлый раз, – быстро добавил он, опуская взгляд на свои руки.

Приглашение было милым, и, судя по манерам Орина, ему сложно было это сказать.

– Я бы с удовольствием.

С Орином было легко работать. Мы смешивали наши идеи без споров, и его проницательность была уникальной и хорошо продуманной. Не в первый раз я был поражён его умом.

– Ты ходил в школу в этом районе? – спросил я через час нашей работы.

Орин поднял на меня взгляд от бумаги, на которой делал наши пометки. Он покачал головой и снова опустил глаза.

– Я учился на дому.

Он не углублялся и быстро вернул разговор обратно к нашему проекту. Я не стал давить.

– Итак, – предложил я какое-то время спустя, – как насчёт того, чтобы нарисовать макет рекламного щита, или хотя бы набросать несколько вариантов, – я хохотнул. – Как раз увидим, насколько я запомнил эту цветовую лекцию.

Орин улыбнулся и тут же нашёл свои записи с сегодняшнего дня.

– У нас есть ориентир, – сказал он, кладя блокнот в центре стола. – Эмм… у меня есть ф-фломастеры. Давай я их найду, – Орин подскочил и исчез в коридоре. – На книжной полке у окна есть несколько альбомов для рисования. Где-то к низу. Можешь их взять? – крикнул он.

Найдя взглядом правильную полку, я встал и нашёл нужные альбомы. Они лежали на нижней полке, дюжина или больше альбомов. Присев на корточки, я взял один с верха кучи и открыл, чтобы посмотреть, есть ли в нём пустые листы для нашей работы. Он был заполнен детскими на вид рисунками на каждой странице. Я ахнул, в восхищении листая их, прежде чем взять с полки второй альбом и проверить и его. Он тоже был заполнен.

Большинство картинок были разноцветными и заполняли каждый квадратный дюйм свободного места, в то время как другие были зачёрканы чёрным фломастером и оставлены наполовину готовыми, от них явно отказались, посчитав не достаточно хорошими.

Я остановился на одной из зачёркнутых страниц. Изображение было нарисовано чёрным фломастером и имело очертания машины. Были добавлены спойлеры и крылья, которые я не совсем мог разобрать, но эмблема впереди была очевидной.

– Это Бэтмобиль. Только я не могу его нарисовать, слишком сложно.

Услышав высокий голос и специфические сложности в произношении у человека, который стоял за мной, я притормозил. Когда я повернулся лицом уже к Рейну, от волны нервозности волоски на моих руках встали дыбом.

Не было времени что-то обдумать, как только он встретился со мной взглядом, на его лице появилась широкая улыбка. Он держал в одной руке пенал и подскакивал на месте.

– Я могу показать тебе Бэтмена. Он мой любимый. Тебе нравится Бэтмен?

Он упал на колени рядом со мной и забрал у меня альбом, пока я оставался замершим от шока. Листая страницы, он надул щёки и выпустил воздух маленькими порциями, делая пукающие звуки.

– Не этот, – он засунул альбом обратно на полку и покопался в стопке, пока не нашёл другой. – Бэтмен мой любимый.

– Б-Бэтмен довольно крут, – выдавил я, с трепетом наблюдая за ним, пока он просматривал следующий альбом.

Найдя то, что искал, он положил альбом мне на колени и улыбнулся.

– Вот он.

Глядя на изменившегося мужчину рядом со мной, я заметил все невероятные различия, которые произошли в мгновение ока. Его лицо светилось невинностью. Гордость за то, что он хотел мне показать, объединялась с чувством свободы и радости, которую каждый взрослый человек оставлял позади, когда вырастал. Вечное беспокойство Орина, твёрдое напряжение Рида и самоуверенность Коэна – всего этого не было совсем. Рейн был сам по себе. Ребёнок во всех смыслах, за исключением фигуры.

– Ты Рейн, – прошептал я, едва найдя свой голос.

Он хихикнул и сморщил нос.

– Это моё имя. А ты Вон-д, – сказал он, добавив отдельно в конце «д».

– Ты меня знаешь?

Он кивнул, его голова от этого излишне дёргалась, махая волосами.

– Ты умеешь рисовать Бэтмена? Я могу тебе показать.

Назвать ситуацию странной было бы преуменьшением, но я готовился к мысли о знакомстве с Рейном и пытался смотреть сквозь тело взрослого мужчины передо мной на ребёнка, которым он явно был.