Текст книги "Люби меня всего (ЛП)"
Автор книги: Никки Джеймс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)
Удерживая в одной руке подставку с напитками, я постучал. Прошло много минут без ответа, так что я попробовал ещё раз, только сильнее и громче.
Когда всё равно никто не открыл, я почувствовал внутри росток беспокойства. Последний раз, когда Орин исчезал без предупреждения, после этого последовал визит в больницу, обследование и швы на его руке.
Я повернул голову к окну и заметил, что занавеска в логове открыта. Несмотря на запущенный сад, грязный от растаявшего снега, я подошёл ближе, чтобы заглянуть внутрь. В комнате было пусто и темно. Я прижался лицом ближе и поднял руку, чтобы перекрыть свет и увидеть всё внутри более чётко. Там было тихо. Казалось, внутри никого не было, но в конце коридора горел свет, и ещё один был включен на кухне.
Оставив стаканчики с шоколадом на крыльце, я обошёл длинное здание, считая, в скольких домах от конца дома Орина – чего мне никогда не нужно было замечать раньше – и подошёл сзади. На его кухне была дверь, которая вела на нелепо маленькое подобие заднего двора. Он объяснил, что никогда ею не пользуется, даже летом.
Дважды проверив, что прошёл правильное количество домов, я вошёл через заднюю калитку. Занавеска на кухонном окне всегда была закрыта, но свет определённо был включён. Я подошёл к стеклу и попытался найти щель, где встречались два куска ткани, чтобы заглянуть внутрь. Пока я искал, за занавесками двинулась отчётливая тень. Я замер. Кто-то был внутри.
В момент паники я отошёл на несколько шагов назад. Моё любопытство и беспокойство до этой секунды были не такими сильными.
Но… Он был дома.
Почему он не открыл?
Не думая, я подошёл к задней двери и постучал. Сильно. Моё присутствие нельзя будет пропустить.
Меньше, чем через мгновение, дверь распахнулась внутрь. Но мужчина, который открыл её и смотрел на меня покрасневшими глазами, не был Орином. Его левая щека дёрнулась, и взгляд нервно метался вокруг, осматривая мир позади меня, прежде чем вернуться к моему лицу. Его волосы были растрёпанными и жирными, будто он не трудился мыть их – или расчёсывать, раз на то пошло. Я никогда не видел их в неидеальном состоянии. Под его глазами были тёмные круги, будто он не спал. От этого радужки казались темнее и опаснее. Он нахмурил брови, от него исходила злость.
Моё внимание привлёк щёлкающий звук, и я стал искать его источник. Зажигалка. Он проводил большим пальцем по кремниевому колёсику, с каждым движением зажигая огонь. Снова и снова, он на мгновение выпускал пламя и позволял ему потухнуть, прежде чем повторить снова.
Я осмотрел его всего и сразу же понял, с кем встретился.
– Ты Коув.
Щёлк… Щёлк… Щёлк.
– Ты догадливый.
Времени собраться не было, я искал ответ, направление или следующий шаг. Орин почти ничего не рассказывал о мужчине передо мной, а то, что мне удалось сложить из известных кусочков, было тревожно.
– Приятно, наконец, с тобой познакомиться. Я Вон, – я протянул руку для рукопожатия, но он только посмотрел на неё и ничем не ответил.
Вероятнее всего, он знал, кто я, но представиться казалось уместным для хорошего начала.
– Я принёс горячий шоколад. Он на переднем крыльце. Я пробовал стучать, но ты не…
– День не подходящий. Тебе, наверное, пора идти.
Я замер, мысли разбегались. Сегодня был день терапии, и если Коув вышел вперёд, это был хороший показатель того, как всё прошло.
Щёлк… Щёлк… Щёлк.
Непрерывное действие с зажигалкой продолжалось с равными интервалами, пока в глазах Коува горел более жаркий огонь.
Я оживился, когда звук прекратился. Щёлканье резко оборвалось, и Коув сморщил лицо. Его губы побелели от давления, и нос сморщился. Я опустил взгляд на его руку.
Пламя горело высоко, и он накрыл его пальцем. Там палец и оставался, пока пламя облизывало его со всех сторон, окутывая палец. Коув не убирал его и держал на месте. В замешательстве от того, что видел, я не сразу отреагировал и продолжал смотреть. Затем я почувствовал запах палёных волос и кожи. Только тогда до меня дошло, что он делает, и я подскочил вперёд, выбивая у него из руки зажигалку.
Она пролетела через воздух, после чего упала на пол, проскользила по линолеуму и остановилась только тогда, когда ударилась о плинтус на дальней стороне кухни.
– Какого чёрта ты делаешь? – спросил я, от паники мой голос стал практически на октаву выше.
От моего резкого действия его рука дёрнулась назад, и он, споткнувшись, зашёл в открытую дверь. Он поднял свой палец и посмотрел на него, шипя, но на его лице не было никакого признака боли. Палец был хорошо и по-настоящему обожжён; кожа вздулась и лопнула, выставляя на вид уязвимый розовой слой под низом. По краям кожа была опалена.
Я протолкнулся мимо него и побежал к холодильнику. Открыв морозилку, я покопался в поисках пакета льда, но не найдя его, я взял упаковку фасоли.
Вернувшись к Коуву, я схватил его за запястье и поднял повреждённый палец, чтобы рассмотреть его самому, прежде чем положить на него замороженную фасоль.
– Чем ты думал?
Наши взгляды встретились, но на его лице больше не было никаких эмоций.
– Не велико дело. Я могу с этим справиться. Даже не больно.
Он попытался вырваться, но я вцепился сильнее и бросил на него мрачный взгляд. Подведя его к кухонному столу, я подтолкнул его сесть, не ослабляя хватки. Он поддался без споров, но выражение его лица было пустым, и его взгляд устремился в никуда. Он не реагировал, пока я разбирался с его пальцем, и моё беспокойство возросло.
– Почему ты это сделал?
Он не ответил.
Я поставил стул перед ним и сел. Через мгновение он вырвался из шока, который окутал его, и посмотрел на моё лицо.
– Что? – спросил он
– Я спросил, почему ты это сделал?
Он вырвал палец из холодной ловушки и поднял его вверх, щурясь и поворачивая его, чтобы увидеть нанесённый ущерб.
– Физическая боль это ничто. Так легче. И я сказал тебе, это не больно.
Я взял его палец обратно и снова укутал. Чушь, что это было не больно. В своей жизни я достаточно часто случайно обжигался, чтобы знать, что ощущение ожога проходит долго. Поначалу Коув терпел это, но когда с него хватило, он вырвался из моей хватки и бросил фасоль на стол.
– Всё в порядке.
«Всё не в порядке!»
Он встал и тут же подошёл к зажигалке, которую потерял. Моё сердце подскочило к горлу, но он засунул зажигалку в карман и вместо этого подошёл к стакану на тумбочке. Стакан был полон янтарной жидкости. Осмотрев тумбочки, я наткнулся взглядом на бутылку ржаного виски.
Он поднял стакан, сделал несколько глотков и слушай больше половины. Поставив стакан обратно на тумбочку, он поморщился и выдохнул, качая головой и щурясь. Он пил безо льда, судя по его реакции.
Он бросил взгляд в мою сторону, прежде чем открыть ящик. Ящик со столовыми приборами. Я в тоже мгновение поднялся на ноги, но замер, когда он достал оттуда пачку сигарет. Затем он захлопнул ящик и пошёл к задней двери.
– Куда ты идёшь?
Он поднял вверх пачку сигарет и пожал плечами.
– В доме курить нельзя.
Ошеломленный его действиями, я едва знал, как ответить.
– Ох, эмм... – ощущая необходимость оставаться с ним, я поднялся и указал жестом на дверь. – Не против, если я к тебе присоединюсь?
Он достал из пачки сигарету и зажал её губами.
– Плевать.
На улице он прикурил сигарету, сделал глубокую затяжку, подержал дым в лёгких, затем выдохнул, наблюдая, как дым уносит воздух.
Я не знал, что сказать, так что продолжал молчать. Было так же неловко, как если бы я стоял с незнакомцем. Я не знал Коува, и двадцать минут, которые я провёл в его присутствии, меня тревожили.
Он курил молча, и я наблюдал за ним, анализируя его движения и пытаясь понять его мысли на расстоянии, не спрашивая, что у него на уме.
Подул прохладный мартовский вечер, и он задрожал. Держа сигарету во рту, он растирал свои голые руки, пока ходил из стороны в сторону.
– Немного холодновато для майки, – я не знал, как ещё начать разговор.
Он пожал плечами и выдохнул больше дыма в воздух, поднимая лицо к серому, пасмурному небу. Я не мог не посмотреть на его руки. Никаких новых порезов не было – слава Богу – но от толстых шрамов у меня в желудке всё скрутилось. Этот мужчина нёс за них ответственность, и я только что стал свидетелем того, с какой лёгкостью ему такое удавалось.
– Доктор Дельмар говорит нам, что иногда для процесса восстановления нужно встретиться с этим лицом к лицу. Вызвать всё на поверхность.
Его голос напоминал ветер, едва ли достаточно громкий, чтобы быть услышанным с моего места, меньше чем в пяти шагах от него, стоящего возле забора.
Последовавшая за этими несколькими словами тишина была некомфортной. Пульс моего сердцебиения отдаётся ритмом в ушах. Я ощущал каждый нелёгкий вздох, с которым впускал воздух в лёгкие. Что мне сказать?
Коув повернулся и смерил меня холодным, убийственным взглядом.
– Я сказал ему, что скорее умру, чем раскрою это. И разве это было бы не чёртово блаженство, – его глаза стали стеклянными, пока он говорил. – Больше ничего, – его лицо скривилось от отвращения. – Я заслуживаю этого. Умереть.
Я не мог проглотить противный комок в горле. Он был таким толстым и болезненным, что я думал, что могу подавиться. Он ждал ответа? Что я читал об альтерах, причиняющих себе вред?
Они носили в себе воспоминания о насилии, и они будут защищать эти воспоминания любой ценой – даже если это означало уничтожение тела хозяина. Они были созданы по этой причине.
Так что я сказал то, что, как я надеялся, он хотел услышать. Мне нужно было заработать его доверие. Это профессионалы должны были разбираться с ним и побуждать говорить, не я.
– Спасибо, что защищаешь его, – прошептал я, едва в силах выдавить слова.
Дрожь, последовавшая за моим заявлением, была мимолётной, и если бы я не наблюдал за ним так внимательно, я упустил бы это. Коув продолжал смотреть на меня самым тревожащим способом, будто разрывал меня и искал какие-либо признаки лжи. От него волнами исходило недоверие.
Я стоял перед мужчиной, который видел всё. Перед альтером, который мучился и терзался годами. Видел то, чего не должен был знать ни один ребёнок. У меня подгибались колени.
Не удивительно, что он был злым, жестоким и недоверчивым. Он всегда понимал только боль и страдания. И на таком уровне, который вряд ли кто-то мог бы понять.
Машинально, его взгляд опустился на сигарету, тлеющую в его руке. Он повернул её и посмотрел на неё с отдалённым интересом.
Когда он поднял сигарету к своей руке, и я увидел его намерение, я выдавил:
– Пожалуйста, – он поднял голову, и его рука замерла, когда он увидел мой умоляющий взгляд. – Не… не делай этого.
Он покачал головой с резкой и нескрываемой болью на лице.
– Я больше не хочу вредить.
Мои ноги начали двигаться раньше, чем я смог подумать, и я забрал бычок и выкинул его. Затем я захватил Коува в свои объятия и прижал его к своей груди. Он не обнял меня в ответ, но обмяк в моих руках. Я убрал его волосы с лица и поцеловал его в лоб, меня переполняла боль.
И я дрожал. Не от холода, а от страха.
– Ты в безопасности, – прошептал я.
Может быть, не от его истерзанного разума, но будь я проклят, если когда-нибудь позволю чему-либо плохому случиться с ним. Не с Коувом, не с Орином, не с Коэном, Рейном или Ридом. Даже с Тео, с которым я ещё не был знаком.
Его кожа была холодной на ощупь, и я водил рукой вверх и вниз по его голой руке, обнимая его, успокаивая и делая всё, что мог, чтобы подарить ему тепло и комфорт. Шли минуты, но он не предпринимал попыток отодвинуться, а я не мог найти в себе силы прервать момент. Пока он принимал мою поддержку, я оставался на месте.
Первым движением он повернул голову ко мне и на мгновение зарылся лицом в мою шею, прежде чем его руки поднялись к моей талии, и он легонько меня оттолкнул.
В его глазах был целый мир уязвимости. Его лоб нахмурился, и он в замешательстве оглядел задний двор. Он достал из кармана телефон и проверил время, после чего спрятал телефон обратно. Затем он прижал ладонь к одному глазу и поморщился.
Я наблюдал, как всё разматывается. Заметил дезориентацию и очевидные перемены в характере.
Когда он опустил руку и несколько раз моргнул, я накрыл ладонью его щеку и перевёл его внимание на своё лицо.
– Орин?
Он кивнул и нахмурился.
– П-прости, – затем он снова поморщился и поднял вверх палец; тот, который обжёг Коув. Он не спрашивал, как это произошло. Я подозревал, что он уже знал.
– Идём, давай приложим лёд. Готов поспорить, палец ещё болит.
Очередной кивок, и он позволил мне взять его за другую руку и отвести обратно в дом. Пачка фасоли уже была не достаточно холодной, чтобы её использовать, так что я копался в морозилке в поисках чего-нибудь ещё.
– Возьми контейнер с едой. Я просто оставлю её на ужин.
Я сделал так, как он попросил, и вернулся к столу.
– Спасибо, – сказал Орин, когда я приложил замороженный контейнер к его ожогу. Он состроил гримасу, которую я ошибочно принял за боль, после чего он попытался встать. – Дай мне секунду, – он провёл языком по губам и сгримасничал. – Он курил, да?
Я кивнул.
– И пил.
– Это понятно, судя по тому, как всё плывёт перед глазами. Я только хочу почистить зубы, а потом мы можем приложить лёд к этому, – он поднял вверх палец и вздохнул, после чего исчез в конце коридора.
Следующий час мы прикладывали к ожогу лёд и, в конце концов, намазали палец мазью, которая была у Орина в аптечке. Это был не первый раз, когда Орин таким образом его травмировал. Я оторвал кусочек пластыря и обмотал им палец Орина.
Остаток вечера Орин был мрачным. Мы съели лазанью, не разговаривая, и пересели на диван, где он подвинулся ближе ко мне и положил голову мне на грудь. Мы посмотрели какое-то шоу, которого я никогда не видел на НВО, но оно не захватило моё внимание. Меня съедало короткое знакомство с Коувом. Я хотел поговорить об этом, но уважал то, что у Орина не было настроения.
Неопределённость наших отношений означала необходимость пропустить этот краткий визит. Я осознавал это и оставался намеренным узнать больше, разбираясь в сложной природе Орина и его расстройства.
Он зевнул и поднял уставший взгляд с моей груди, вяло улыбаясь.
– Мне пора идти, – сказал я, убирая волосы с его лба. – Ты выглядишь измученным.
У входной двери, я застегнул свою весеннюю куртку и надел свои кроссовки. Когда я закончил, Орин потянулся и взял меня за руку. Он сделал шаг вперёд, сокращая расстояние между нами, и нерешительно коснулся своими губами моих. Это был Орин, которого я знал.
Лёгкие поцелуи вдоль моих губ стали смелее, и через минуту он обвил меня руками, и мы разделили настоящий поцелуй. Он нашёл своим языком мой, и они соединились, сплетаясь так, что я почувствовал себя живым. Я мог целовать его весь вечер и никогда не устать. Мог видеть его губы во снах и тосковать по большему.
Приложив чуть больше давления, я зажал его нижнюю губу между зубами и прикусил. Его руки сжали меня крепче, но когда я не позволил этому уровню напряжения стихнуть, он отстранился, прерывая наш поцелуй и отводя взгляд в сторону.
Мы всё ещё были прижаты друг к другу, и его колотящееся сердце я чувствовал своей грудью.
– Прости, – прошептал он.
Я взял его за подбородок и повернул так, чтобы видеть его серо-голубые глаза.
– Не надо. Никогда не извиняйся за свои ограничения.
– Но ты хочешь от меня большего. Я это знаю.
– Я никогда не возьму от тебя того, что ты не можешь дать, Орин. Ты меня понимаешь? Никогда!
Он кивнул, но был этот намёк на неуверенность, который всегда оставался, и моё сердце болело. Поверит ли он мне когда-нибудь? Мог ли он поверить?
– Коэн написал и рассказал мне, что вчера произошло.
Пришла моя очередь отводить взгляд. Я отмахнулся от этого. Это было между мной и Коэном, и я не хотел, чтобы Орин беспокоился.
– Вон?
Я снова встретился с ним взглядом и увидел грусть, которую он не смог скрыть.
– Он может дать тебе то, чего не могу дать я. Он часть меня. Часть меня, которая на это способна.
– Я знаю, – признал я. – Я думаю над этим.
Если я не ошибся, от моего признания в его глазах промелькнул намёк на облегчение.
– Спасибо.
Глава 16
– Ты уверен, что хочешь всё поделить? Ты всегда можешь щёлкать слайды, а я буду говорить.
Орин толкнул меня и рассмеялся.
– Я буду в порядке. Я тебе говорил.
Он вставил оставшиеся распечатанные страницы в правильный раздел папки на трёх кольцах, которую мы купили для всех принадлежностей нашей презентации. Все распечатки были в прозрачных файлах, и заметки по слайдам и презентации были разложены должным образом.
Я неделю спрашивал, уверен ли он, что хочет говорить, и вместо того, чтобы раздражаться, он был в хорошем настроении. Я знал, как публичные ситуации влияют на Орина, и только пытался уберечь его от ненужного стресса. Однако, казалось, стресс испытывал только я.
– Ладно, не говори, что я не предлагал. Как ты хочешь это разделить?
Орин защёлкнул кольца папки и перевернул листы к первому разделу, который содержал все вступительные данные, которые мы собрали о моей работе; средняя выручка, целевая аудитория, продолжительность пребывания и жалобы, которые мы нашли в тех приложениях для путешествий, которые люди могут скачать для поиска отелей.
Основываясь на своих находках, мы создали малобюджетную рекламную кампанию, которая сосредотачивалась на средствах отеля, на том, чего хотят и что смотрят люди, когда ищут место для проживания, и сделали так, чтобы это привлекало нашу целевую аудиторию. Мы запускали множественную рекламу на популярных сайтах во время часов наибольшей посещаемости. Отследив, какой отклик получила наша реклама, мы соответствующим образом подправили время и место расположения.
Спустя целый месяц, мы перепроверили все цифры и получили удивительный прирост бронирования и рейтингов. Мы посчитали это победой – особенно потому, что зимние месяцы после праздников в основном были самыми медленными.
Всё было готово для нашей словесной презентации на следующий день.
– Как насчёт того, чтобы ты начал со вступительных данных и показал наш основной исходный пункт. Затем рассказал немного об «Отелях Оливер Стар», раз ты там работаешь. Потом вступлю я и скажу о том, что в себе содержит наш маркетинговый план, и покажу результаты. Так тебе подойдёт?
Мне по-прежнему тяжело было поверить, что он считал себя способным встать перед аудиторией, полной людей, и провести презентацию. Одно его заикание наверняка будет проблемой, и я знал, как его это смущает. Но я больше не говорил ему об этом и согласился.
– Звучит идеально.
Орин несколько минут рассматривал одну из диаграмм, после чего закрыл папку и отложил её в сторону.
– Ты готов к экзаменам? Осталась всего неделя, – сказал он.
– Думаю, готов. Я найду несколько часов на учёбу до следующей среды. Буду готов, – он улыбнулся от моей уверенности. Мне не нужно было спрашивать, готов ли он, он постоянно устраивал мне проверки знаний. Он знал наш материал вдоль и поперёк. – Ты готов к Торонто?
Я убедил его провести две ночи вдали от дома. Через десять дней, на выходные, когда будет его день рождения, мы планировали поехать в Торонто. Мы выедем днём в пятницу, проведём вместе ночь в отеле, посмотрим достопримечательности в субботу, включая ужин во вращающемся ресторане наверху Си-Эн Тауэр, проведём ещё одну ночь в отеле, затем на следующий день сходим в музей. Дел будет много, но я был крайне взволнован идеей провести это время вместе.
– Думаю, да, – честно ответил он. Мгновенная суета, когда он разорвал зрительный контакт, сказала мне, что он по-прежнему не уверен.
Хоть я настаивал, что у нас могут быть раздельные кровати или даже номера, если ему нужно, он сжал губы и сказал мне, что я веду себя глупо.
«Мы встречаемся. Мы можем спать в одной кровати. Я тебе доверяю».
Глаза его выдавали. Как бы ему ни хотелось, чтобы его заявление было правдой, правда была в том, что внутри него жила доля сомнения, от которой он не мог избавиться.
***
На следующий день я заехал за Орином пораньше перед занятием. Мы вызвались выступать первыми, чтобы ускользнуть пораньше и провести больше времени вместе вечером.
Ричард тоже пришёл раньше и дал нам место разложить свои принадлежности. Орин – мозг нашей операции – включил презентацию на своём ноутбуке и убедился, чтобы она правильно отображалась на экране впереди. Он один раз прощёлкал наши слайды, чтобы перепроверить, что они идут в правильном порядке.
Когда студенты начали заходить и занимать свои места, я заметил у Орина первые признаки тревожности. Он обнимал руками своё тело и бросал взгляд на болтающих людей. Его дыхание изменилось, и он потёр свой висок.
Я вышел вперёд, готовый последний раз предложить взять на себя роль докладчика, когда он резко покачал головой.
– Я в порядке. Н-н-не надо.
Он не был в порядке. Это было очевидно, но я остался на месте и позволил ему самому решить, что лучше.
В семь часов Ричард привлёк внимание класса и объяснил, как пройдёт вечер презентаций. Затем он предоставил слово нам.
Орин оставался сидеть перед ноутбуком, готовый листать слайды, когда я начну. Меня никогда не беспокоила необходимость выступать перед людьми. Меня никогда не беспокоили люди и их мнения. Аудитория была наполнена студентами, которые были значительно моложе меня и которые проявили себя ещё менее зрелыми, но даже это меня не беспокоило.
Как только на мне сосредоточилось всеобщее внимание, я начал.
Мы упорно работали над проектом, и всё шло как по маслу, пока я объяснял, какой мы выбрали бизнес, почему, и как вы выбрали правильную рекламную кампанию, которая нам подошла. Через двадцать минут я закончил свой раздел и бросил нервный взгляд на Орина, чтобы посмотреть, готов ли он продолжить.
Он наблюдал со спокойной улыбкой и встал в ту же минуту, как наши взгляды встретились. Он поправил свой свитер на плечах и поправил рукава, прежде чем выйти вперёд. В его походке была уверенность, когда он занял своё место и встал лицом к классу. Я занял его освободившийся стул, чтобы взять на себя управление слайдами.
Высоко подняв подбородок, он говорил сильным и чётким голосом. Не было никакого заикания, и я обнаружил, что забыл переключать слайды из-за того, каким он был впечатляющим. Он напомнил мне прокурора, обращающегося к судье – прокурора, который знал, что выполнил всё безупречно. Он устанавливал зрительный контакт и удерживал внимание аудитории, даже когда говорил только о скучных, сухих цифровых данных и о том, как они изменялись в течение месяца.
Я изучал его взглядом. Прищурился и разгадывал мужчину перед собой. Это никак не мог быть Орин. Орин не мог этого сделать.
Я бросил взгляд на Ричарда, чтобы посмотреть, заметил ли он. Он казался таким же увлечённым, как другие студенты. Я ошибся?
– Вон?
Я повернул голову обратно к Орину, когда он позвал меня. Оно слетало с его языка как шёлк, как я никогда не слышал.
– Мы можем увидеть следующий слайд, пожалуйста?
Я кивнул, но не мог оторвать взгляд от уверенной улыбки, с которой он сосредоточился на мне. Кто он?
Я переключил слайды, и он продолжил.
Когда мы закончили презентацию, Ричард поблагодарил нас, поздравляя с хорошо проделанной работой. Он дал классу десятиминутный перерыв, пока готовилась следующая группа. Мы с Орином собрали свои записи и сдали законченный проект. Пока Орин складывал свой ноутбук, я стоял рядом и ждал. Уверенное поведение и плавные движения его не покинули. Когда он взял в руку свой ноутбук и сумку, он повернулся и приподнял бровь.
– Готов?
Даже одно это слово было сказано тоном, контрастирующим Орину.
– Да, – я заинтересованно приподнял бровь, но он только усмехнулся и вышел из кабинета передо мной.
Его походка определённо не была такой же.
Я шёл рядом с ним по коридору, не завязывая разговор и не встречаясь с ним взглядом. Только когда мы вышли на улицу, я остановился и скрестил руки на груди, пока он продолжал спускаться по ступенькам на дорогу.
– Тео? – позвал я его.
Его шаги замедлились, и когда он развернулся, на его лице была усмешка, но он не ответил.
Я сократил расстояние между нами и удерживал его взгляд, невольно улыбаясь.
– Это была его идея или твоя?
– Орина. Но не беспокойся, это было только для презетанции. Ваши планы на вечер не изменились.
– Ты... можешь контролировать переключение?
– Абсолютно. В большинстве случаев это происходит неожиданно или по каким-то причинам, но мы можем согласовать переключения при необходимости. Орин не ушёл далеко. Он готов вернуться.
Тео опустил взгляд, и улыбка исчезла с его лица. На краткое мгновение его лицо скривилось, и он на секунду закрыл глаза, прежде чем открыл их и провёл рукой по своему лбу.
Когда Орин уступил место Тео перед полным классом людей, я даже не заметил. Но признаки были тонкими и становились более узнаваемыми, если я знал, как их нужно искать. Возможно, переключения не всегда включали в себя физические признаки.
Когда он снова поднял взгляд, его лицо скривилось от боли, и он надавил костяшкой пальца на висок.
Боль от переключений; Орин объяснял это.
Он несколько раз моргнул и огляделся, прежде чем остановить взгляд на мне.
– Привет, – сказал я, улыбаясь. – Добро пожаловать обратно.
– Привет, – его улыбка была робкой и на сто процентов в стиле Орина.
– Тео произвёл фурор с нашей презентацией. Он просто профи в этом, да?
Взгляд Орина опустился, а улыбка стала шире.
– Это точно. Я наблюдал за ним. Он был хорош.
– Ты помнишь? – я не мог скрыть шок в своём голосе. Орин всегда объяснял, что переключения вызывают периоды амнезии, которая оставляет его с пустыми отрезками времени.
– Большую часть. Это было согласованное переключение, так что у меня получилось больше осознавать всё. Мы с Тео намного лучше достигаем такого уровня параллельного сознания. Ни с кем другим у меня никогда такого не было.
– Это действительно великолепно. Разве не это твоя итоговая цель?
Орин кивнул и снова вытер один глаз, его головная боль определённо ему досаждала.
– В идеальном мире, именно на это я бы и надеялся.
***
После неожиданного знакомства с Тео во время нашей презентации, его присутствие стало более частым. Вечером до того дня, как мы планировали уезжать в Торонто, я пришёл к Орину и обнаружил Тео, который скрупулёзно упаковывал его сумку и убеждался, что у него есть всё, что может понадобиться для поездки.
Тео был немногословным человеком, крайне прямолинейным, добрым и придирчиво организованным. Он не испытывал никакой злобы ко мне, и хоть я не мог назвать наши отношения тёплыми, он никогда не закрывался от меня. Я сразу же понял, как он вписывается во всю систему, и удивился, что не встретился с ним раньше.
В десять утра в пятницу, я подъехал к дому Орина с двумя дымящимися стаканчиками кофе в подстаканнике и с пакетом сэндвичей для нашей поездки. Прежде чем я успел выйти из машины, его входная дверь распахнулась, и он вышел с переполненной спортивной сумкой, в которой лежали его вещи.
– Чёрт возьми, вчера вечером эта сумка была не такой полной. Какого чёрта произошло?
– Тео. Он решил добавить ещё несколько вещей, – Орин закатил глаза и рассмеялся. – Можно подумать, что я уезжаю на неделю, а не на два дня.
Я хохотнул, подбегая к нему, чтобы взять вторую сумку, которая висела на его плече.
– Так как дела у именинника? Уже чувствуешь себя старше? Ты приближаешь к тридцати.
Орин бросил свою сумку в багажник, когда я открыл его, и хохотнул.
– Мой день рождения на следующей неделе. Раннее празднование не означает, что я быстрее стану двадцатидевятилетним.
– Я не согласен. Именинный торт со свечками означает пересечение времени. Если ты отказываешься взрослеть до следующей недели, тогда за ужином никакого торта.
Орин по-доброму показал мне язык и сел в машину. Меня согревал вид того, с какой лёгкостью он теперь мог дразнить меня в ответ. В самом начале, любое подшучивание, даже в шутку, вызывало неконтролируемое заикание.
– Твои альтеры отмечают дни рождения вместе с тобой? – спросил я, как только мы выехали на шоссе.
– Не совсем. Рид, Коув и Тео единственные, кто отмечает дни рождения и взрослеет. Но не в один день со мной. У Рида день рождения в августе, ему будет двадцать четыре, а у Коува он был восьмого февраля. Ему исполнилось двадцать шесть. Мы с Тео практически повзрослели вместе, хотя он старше. Думаю, у меня есть разбитые воспоминания о нём с четырёх или пяти лет. Ничего точного. Его день рождения в мае. Ему будет тридцать один. Полагаю, про остальных можно сказать, что они застыли во времени. Они не взрослеют.
Достигая уровня комфорта с альтерами Орина и узнавая где моё место среди них, я застонал и ударился головой о подголовник.
– Нет, не говори мне, что Коэну вечно будет девятнадцать.
Орин фыркнул, пытаясь скрыть смех.
– Да. Прости.
– Ты смеёшься над моей болью.
– Ты преувеличиваешь свою боль. Думаю, вы двое отлично ладите.
Я погладил его по ноге и улыбнулся.
– Да, да, не говори ему, но думаю, я к нему привык.
Улыбка Орина стала самодовольной, и он бросил взгляд на свои колени, где лежали его руки. Я мог только представить, о чём он думает. Были дни, когда я чувствовал себя лишним по сравнению со всей его системой.
Мы приехали в Торонто рано днём и отправились прямиком в отель на заселение. Наш номер был приличным, но маленьким. Я надеялся на диван в добавок к большой кровати, на случай, если Орин передумает спать вместе. Не повезло.
Мы поставили свои сумки и разобрали несколько личных вещей для ванной. Даже я вынужден был признать свою нервозность. Хоть мы с Орином встречались три с половиной месяца, это был для нас первый шаг. От перспективы провести ночь с новым парнем бабочки в моём животе всегда сходили с ума.
Расставив свои принадлежности для душа, я вернулся в комнату и нашёл Орина сидящим на кровати, его поза была зажатой. Его нервозность и близко не была похожей на мою.
– Всё нормально?
Он немного слишком быстро кивнул, выдавая себя.
– Ч-чем ты хочешь з-з-заняться теперь?
У меня внутри всё оборвалось от его заикания. Я вздохнул, думая. Наши планы на следующие два дня требовали от Орина общительности, так что спокойный тихий вечер звучал лучше.
– Мы можем прокатиться по городу и найти какую-нибудь потрясающую еду, которой нет у нас дома, взять её с собой и просто посмотреть пару фильмов. У нас большие планы на следующие дни, а я немного вымотался после всего этого вождения.
Его лицо засветилось от моего предложения.
– Конечно. Это будет м-мило.
К тому времени, как мы проехали так много кварталов, что кружилась голова, мы остановились на маленьком вьетнамском ресторане, вывеску которого не смогли прочитать, и персонал в котором едва говорил по-английски. Мы оба пожали плечами, решив, что это означает, что ресторан более самобытный, чем любой у нас дома.
