Текст книги "Люби меня всего (ЛП)"

Автор книги: Никки Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)

Его злоба на Коува была в этот момент сильной – и по хорошей причине – так что я сменил тему, надеясь его развеселить.

– Тебя хотя бы хорошо кормят?

Орин попытался улыбнуться и осмотрел по большей части пустую комнату.

– Не особо. Но Тео меня балует, так что, может быть, я сужу несправедливо.

Когда он снова нашёл взглядом моё лицо, я потянулся и погладил его по щеке. Это укрепило его улыбку, и моё сердце успокоилось от её присутствия.

– Мне можно принести тебе еду? Я знаю, что здесь меня чуть ли не обыскивают, чтобы пропустить, но, может быть, я могу хотя бы принести тебе завтра утром приличный завтрак.

Брови Орина нахмурились, пока он думал.

– Думаю, можно. Семьи других людей делали так раньше, так что это должно быть разрешено. Тебе только нельзя приносить сюда столовые приборы. Любое, что может быть использовано в качестве оружия, под запретом.

– Понял. Так что ты скажешь, если я принесу тебе на завтрак сэндвич и кофе, когда завтра начнутся часы посещения? Спасу тебя от больничной еды.

– Мне бы этого хотелось, – сказал он, опуская взгляд на свои колени. – Мне плохо от того, что я так отрываю тебя от твоего дня. Мне очень жаль. Если ты не хочешь…

– Шшш, – я поднял его подбородок и остановил его слова поцелуем. Это было целомудренно и быстро, я не был уверен, что ему захочется проявлять такие чувства посреди больницы. – Я просто счастлив снова тебя видеть. Неделя была долгой.

Он запустил пальцы в мои волосы и не давал мне отстраниться слишком далеко, пока углублялось его беспокойство.

– Меня действительно не было неделю? Я даже не знаю, какой сейчас день.

Я пытался не показать боли, которую вызвало его заявление.

– Да. Сейчас снова пятница. В прошлую пятницу мы ходили на ужин с Эваном и Кристиной, и это последний… – я закусил слова, неуверенный, что стоит привлекать внимание к инциденту, который вызвал его недельное отсутствие.

– Я помню, – прошептал он, прижимаясь лбом к моему.

Больше ничего не было сказано, и мы оставались в этой близкой связи, касаясь друг друга и впитывая упущенное время, пока в комнату не зашёл медбрат, который забирал мои вещи.

– Орион, Орион, мой друг, я объявляю ужин. Просто чтобы ты знал.

Орин откинулся на спинку стула и улыбнулся медбрату.

– Спасибо, Талус.

Медбрат Талус подмигнул и вышел обратно из комнаты.

– Орион? – спросил я, когда Орин поднялся на ноги и взял меня за руку.

– Ему нравится меня дразнить. Когда он только начал, он работал по ночам, а мне не спалось. Он нашёл меня в моей палате, когда я смотрел на звёзды, и сидел со мной часами, просто разговаривая. Он спросил, почему меня назвали в честь созвездия. У меня в мыслях был туман, и я не понял, что он шутит, и исправил его, сказав, что меня зовут Орин, а не Орион. Так что это прицепилось. Теперь для него я официально Орион. Я честно и справедливо заработал дурацкое прозвище.

Орин вытащил меня из комнаты и повёл по коридору.

– Почему ты сбегаешь с ужина?

Он завернул в одну из палат, прошёл к дальней кровати у окна и сел, притягивая меня рядом с собой.

– Потому что во время еды там просто хаос. Я плохо с этим справляюсь, и медсёстры разрешают мне есть после того, как всё успокоится. С этим мне тоже помог Талус. Он действительно отличный парень. Он приглядывает за мной.

Я мог только представить, на что похожи приёмы пищи в психиатрическом отделении. Судя по нескольким людям, мимо которых я проходил в коридоре, даже мой уровень комфорта проходил проверку. Я был рад, что у Орина есть необходимая поддержка.

– Он довольно большой парень для медбрата. Я всегда представлял медбратьев… Не знаю, не такими крупными.

Орин рассмеялся и кивнул.

– Я знаю, верно. На самом деле, он на своём месте. Иногда всё выходит из-под контроля, и он идеальный человек для того, чтобы с этим разобраться.

Я не мог не согласиться.

Я оставался рядом во время ужина и дальше, пока Талус не пришёл к нам в палату Орина и не объявил, что часы посещения заканчиваются.

– Ненавижу оставлять тебя здесь, – сказал я, пока он провожал меня к стойке медсестёр, чтобы я мог забрать свои вещи.

– Не переживай за меня. В этом месте больше не страшно. Я к этому привык.

И какая же ужасная это была привычка. Я не озвучил свои мысли. Пока мы не дошли до стойки, я оттянул его в сторону и провёл пальцами по его щеке.

– Я вернусь утром с завтраком. Как думаешь, во сколько тебя выпишут?

– Доктор Дельмар обычно приходит около десяти. Он видится здесь с несколькими пациентами, но обычно втискивает меня первым, потому что так просто положено, чтобы мы поговорили, прежде чем он подпишет бумаги.

– Хорошо, – я поцеловал его, после чего нехотя отстранился от его уютной хватки. – Я люблю тебя. Пожалуйста, береги себя.

– Хорошо. Увидимся завтра.

Уходить было тяжело. Ехать через город, зная, почему он поступил в больницу, и что это вне его контроля – этот груз висел тяжестью на моём сердце. Увидев Коува в действии, увидев боль и ненависть к себе, которые исходили от него в тот вечер неделю назад, мне было трудно его винить. Я ненавидел поднимать эту щекотливую тему, но может быть, мне нужно было поделиться тем, чего свидетелем я стал. Если Орин сможет переступить через свою злость, может быть, он будет больше готов работать над отношениями с Коувом, и для него всё наладится.

Глава 24

Я поставил будильник на следующее утро, чтобы принять душ, выйти из дома и приехать в больницу к девяти. С завтраком и кофе Орина в руках, я поднялся на лифте на третий этаж.

На этот раз более знакомый с рутиной, я был готов, когда из двери вышла другая медсестра и попросила меня выложить в картонную коробку свои личные вещи, включая обувь и ремень. На этот раз медсестра также осмотрела пакет с едой, который я принёс, чтобы убедиться, что я не взял по незнанию столовые приборы. Пройдя проверку, я получил разрешение войти и пошёл к стойке медсестёр, чтобы записаться.

Когда я пришёл, Орин был в своей палате. Он был одет в ту же больничную одежду, как и вчера, пока лежал на кровати и смотрел в потолок. Кажется, он ни с кем не делил эту палату. Кровать ближе к двери была застелена, и не было никаких признаков соседа.

Как только я вошёл, лицо Орина засветилось. Было приятно это видеть, особенно в его нынешней ситуации.

– Доброе утро. Я принёс еду.

Он взял пакет и кофе и заглянул внутрь.

– Спасибо. Я очень рад. Завтрак сегодня выглядел не очень. Наверное, я бы ничего не поел. И кофе ужасный.

Он отставил пакет со своим сэндвичем в сторону и принялся за кофе.

– Как прошла твоя ночь? Ты спал?

Он пожал плечами, делая осторожный глоток, прежде чем отставить кофе в сторону.

– Немного. Эти кровати не особо удобные. Я буду рад вернуться домой.

Как раз когда он собирался поесть, зашла медсестра с тёмными волосами до плеч, с тележкой медицинских принадлежностей.

– Привет, Орин, нужно будет сменить тебе повязку, пока не пришёл доктор Дельмар, хорошо?

Орин бросил на меня усталый взгляд, после чего кивнул.

– Хочешь, чтобы я вышел? – спросил я.

– Нет, всё в порядке.

У меня было ощущение, что он ненавидит, когда я вижу, что сделал Коув. Если честно, мне пришлось сглотнуть нервозность, когда медсестра закатала его рукав выше. Взгляд Орина прожигал меня, и вместо его руки я смотрел на него, пока медсестра снимала повязку. Мне не нужно было видеть. Когда он вернётся домой, тогда я предложу ему помощь, особенно учитывая, что на этот раз это была его правая рука, и будет сложно о ней позаботиться самому, так как Орин не был левшой.

Медсестра работала быстро. Когда Орин поморщился, у меня внутри всё зашевелилось от сочувствующей боли. Я ненавидел видеть его таким. Как только медсестра закончила, она взяла на анализ кровь – Орин объяснял, что такова рутина – и ушла.

– Пожалуйста, поешь, пока не пришёл твой доктор и ты не упустил свой шанс.

Пока Орин ел, с меньшим энтузиазмом, чем я надеялся, я думал об остатке дня – или вернее о предстоящих днях и о том, как они могут разыграться.

– Вон?

– Да, – ответил я, снова сосредоточившись на Орина. Он отложил в сторону свой наполовину съеденный сэндвич и смотрел на меня.

– Я рассказал о тебе доктору Дельмару. Немного. Хочешь посидеть, пока мы сегодня будем разговаривать? Он упоминал, что хотел бы с тобой познакомиться.

Я всегда считал терапию Орина очень личной и никогда не спрашивал о ней. Было сюрпризом узнать, что он говорил обо мне своему доктору.

– Конечно. Если ты хочешь, я там буду. Но я готов подождать снаружи или здесь, пока ты видишься с ним. Я знаю, что это личное и...

– Вон, я включил тебя в список экстренных контактов, и мы встречаемся семь месяцев, я не против, чтобы ты присутствовал. Правда.

       Как раз в начале одиннадцатого в палату Орина вошёл пожилой мужчина в джинсах, коричнево-белой рубашке и белом больничном халате. У него были тёмные с проседью волосы, коротко стриженные и зачёсанные на бок. Его борода была хорошо ухожена. Когда он вошёл, Орин выпрямился и бросил мне успокаивающую улыбку.

– Доброе утро… – доктор наклонил голову на бок и мгновение изучал взглядом лицо Орина, прежде чем продолжить, – Орин. Ты знаешь, что мне не нравится узнавать, что ты в отделении, – у него был явный акцент, который я не мог определить, но его тон был доброжелательным, и Орин улыбнулся.

– Я знаю, – он почти застенчиво коснулся своей забинтованной руки и бросил взгляд в мою сторону. – О, это мой парень, Вон, о котором я вам рассказывал. Если это нормально, я сказал ему, что он может сегодня утром остаться.

Доктор Дельмар пожал мне руку.

– Приятно познакомиться, – затем он кивнул Орину, отодвигая стул и присаживаясь. Было похоже на то, что встреча будет проходить прямо здесь, в палате Орина. – Я думаю, присутствие Вона – это отличная идея.

Я устроился на кровати рядом с Орином и взял его за руку.

– Хорошо, – сказал доктор Дельмар, кивая на руку Орина. – Расскажи мне, что ты знаешь.

– Всё одно и то же, – пробормотал Орин, прикрывая травмированную область, будто чтобы скрыть её от вида. – У нас была тяжёлая неделя. Тео сказал, что Коув был на грани.

– И кто на этой неделе был впереди?

Орин выдохнул через нос и сжал губы.

– Думаю, по большей части Тео.

– Думаешь? Почему вы не общаетесь?

– Общаемся, просто…

– Просто ты делаешь это выборочно и не всесторонне. Ты говорил с Коувом? Спрашивал у него, почему?

– Нет.

– Нет. Всегда нет. И почему нет?

Орин сморщил нос и поднял руку к лицу. Он потёр глаз и едва заметно покачал головой. Я узнал это действие, как и доктор.

– Кто прямо сейчас с тобой говорит? – спросил доктор Дельмар.

– Т-Тео.

– Скажи Тео, что мы разговариваем, и сейчас не его очередь.

Я был в шоке от того, как твёрдо доктор Дельмар говорил с Орином. Он был строг в отношении к нему. По какой-то причине я всегда полагал, что он будет более мягким и понимающим.

Орин опустил руку и перевёл взгляд на своего доктора. Ожидание на лице доктора Дельмара привело меня в замешательство. Только когда Орин кивнул, я понял. Он ждал подтверждения, что Орин выполнил его просьбу.

– А теперь скажи мне, почему Коув злится.

Орин пожал плечами, как наказанный подросток.

– Я не знаю.

– Он пишет в дневнике?

– Да.

– Что он тебе пишет?

– Он не пишет мне. Он жалуется и выражает на всех страницах ненависть.

Доктор Дельмар на мгновение сузил глаза, после чего скрестил руки на груди.

– Дай мне поговорить с ним.

– Нет! – огрызнулся Орин, на его лице впервые появилась паника. – Я-я н-не могу… он н-не послушает. Он ненавидит меня.

Мне потребовались все силы, чтобы не вмешаться. Какого чёрта делал этот доктор? Я потянулся за рукой Орина, чтобы успокоить его, но доктор Дельмар поднял палец вверх, чтобы меня остановить.

– Орин. Послушай меня, – доктор Дельмар наклонился вперёд и впился взглядом в Орина. – Он не уйдёт, если ты будешь его игнорировать. Он станет только хуже, если ты будешь сильнее пытаться приструнить или контролировать его. Если ты хочешь мира в своей системе, тебе нужно найти баланс с Коувом. Ты меня слышишь?

В глазах Орина стояли слёзы, и я боролся с желанием снова потянуться к нему. Он кивнул, но это было напряжённо и натянуто.

– Лёгкое общение, которое у тебя есть с Тео, можно достичь со всеми.

– Я знаю.

– Я рад, что ты знаешь. И что ты собираешься с этим делать? Я устаю видеть тебя здесь.

Орин не ответил, а опустил голову и молчал. Всё это время я ходил вокруг Орина на цыпочках, относясь осторожно к каждому дню, когда мы были вместе. Казалось, у доктора был совершенно другой подход, и он не терпел никакой чепухи. Это было удивительная, но открывающая глаза перспектива.

– А как ты справляешься, Вон?

Я опешил, когда разговор переключился на меня.

– Эмм, я… – переведя взгляд на Орина, я на мгновение притормозил, но решил ответить честно. – У меня была тяжёлая неделя. Иногда это может быть трудно для понимания.

– Несомненно.

Лоб Орина нахмурился от моего признания, и он зажал губу зубами. На этот раз, когда я потянулся за его рукой, меня не остановили.

– Тяжело не винить себя.

– Вон, – Орин покачал головой, и его голос был пропитан эмоциями. – Почему ты винишь себя? Ты ни в чём из этого не виноват.

Я перевёл взгляд на доктора Дельмара и сгримасничал. Я не планировал говорить об этом при свидетелях.

– Тяжело этого не делать, – сказал я Орину. – Иногда у меня такое чувство, что я провоцирую переключения, а я никогда не хотел этого. После этого я чувствую себя ужасно.

Когда Орин собирался ответить, его остановил тот же палец, который раньше задержал моё движение.

– Состоять в отношениях с человеком с ДРЛ может быть крайне обременительно. Легко утомиться, пока пытаешься успевать за внезапными переключениями и различными личностями день за днём. Какая у тебя система поддержки, Вон? Люди в твоей ситуации часто обнаруживают, что им тоже нужна помощь.

– На самом деле, я как раз на этой неделе нашёл группу в интернете. Я пообщался с парой людей, которые в том же положении, но намного дольше. Это было очень познавательно.

– Это отлично.

– Ты серьёзно? – вмешался Орин. – Я этого не знал.

Я сжал его руку.

– Я неделю тебя не видел.

– Ну, как я говорю Орину, ключ к любой функционирующей системе – или отношениям – это общение, – доктор Дельмар хлопнул по своему колену, привлекая внимание нас обоих и разрывая напряжение, которое повисло на последние несколько минут. – Я подпишу твои документы на выписку. Чтобы я не звучал как заевшая пластинка, ты мне скажи, что нужно делать с этого момента, Орин.

– Поговорить с Коувом.

– Во вторник принеси свои дневники. Я хочу услышать, как всё прошло.

Выписка Орина заняла ещё час. К тому времени, как ему вернули одежду, а мне мои личные вещи, было за полдень. Мы ехали к нему домой в относительной тишине, и когда мы заехали на подъездную дорожку, Орин заёрзал и спросил:

– Ты… ты не против остаться?

Я заглушил двигатель и улыбнулся.

– Если ты думал, что я подвезу тебя и сбегу, ты ошибаешься. Ты так просто от меня не избавишься.

На самом деле, я решился собрать сумку для ночёвки и оставил её на заднем сидении. Если бы только Орин не настаивал, чтобы я ушёл, я собирался остаться на ночь. Мне нужно было быть с ним, особенно после всех переживаний, которые охватывали меня последнюю неделю.

Пока он принимал душ, я просмотрел шкафчики и холодильник у него на кухне, чтобы найти нам что-нибудь на ланч. Я остановился на большом противне с голубцами, который нашёл в морозилке. Это было намного больше, чем нам нужно было на ланч, но к тому времени, как они разогрелись, я подумал, что этой еды будет достаточно, чтобы устроить ланч, переходящий в обед.

«Спасибо, Тео».

Пока мы поели и убрались, было уже начало пятого. Мы устроились на диване, и Орин прижался ко мне сбоку. Удовольствие, которое принёс этот момент, было долгожданным. Никто из нас не говорил долгое время, просто наслаждаясь компанией друг друга, чего было достаточно. Вся вина и тревожность, которые принесла неделя, отошли на задний план.

Я провёл пальцами по его волосам и поцеловал его в макушку. Свежий запах его шампуня щекотал мне нос, когда я вдохнул его.

– Меня для тебя слишком много? – невзначай спросил он, вырывая меня из мыслей.

– Что? Нет.

Он повернул голову, чтобы посмотреть на меня.

– Ты сказал, что у тебя была тяжёлая неделя и что меня трудно понять.

– Не тебя, а ситуацию, – я побудил его сесть, чтобы объясниться. – В прошлую пятницу я почти всю ночь провёл с крайне нестабильным Коувом. Это было пугающе, и я не знал, как с этим справиться. Мне это удалось, но на следующий день у меня не было ни мгновения всё обдумать, и Коэн был собран и готов ехать на пляж.

Лицо Орина побледнело от упоминания имени Коува.

– Что он сделал?

Я попытался придумать самый мягкий способ это объяснить. Я больше не был уверен, что вижу Коува в том же свете, что и Орин. Я надеялся, что если поделюсь этим, как бы это ни было сложно, это поможет Орину принять Коува и, может быть, попробовать то, что предложил его доктор.

– Думаю, он вышел вперёд из-за того, чем мы занимались. Ты помнишь?

Орин кивнул, и на его лице промелькнула грусть.

– Орин, я не думаю, что Коув тебя ненавидит. Он ненавидит себя. Всё, что я видел, чего свидетелем стал, показало мне мужчину в агонии из-за того, что в нём столько ненависти к себе, что он не знает, как с этим справиться.

Орин покачал головой, пока в его глазах собирались и блестели слёзы.

– Нет, ты ошибаешься.

Я ведь не знал его внутренний мир и даже не мог притвориться, что понимаю, но я знал, что видел. Коув был сломан внутри, он едва мог функционировать.

– Орин, он…

Он слетел с дивана, смаргивая слёзы, которые текли по его щекам.

– Я тебе покажу.

Он исчез в конце коридора и через мгновение вернулся с тем, что я опознал как его дневник. Он пролистал несколько страниц и широко раскрыл дневник, кладя его мне на колени.

То, что было нарисовано на странице, отражало боль, какую я никогда раньше в жизни не видел. Слова «умри» и «ненавижу тебя» были выведены с такой силой, что я чувствовал под пальцами вмятины. Там были царапины, злобные линии и дырки, где ручка прорвала страницу. Несколько связанных отрывков были смешаны с разрушением. «Я никогда тебя не впущу». «Я лучше буду страдать в одиночестве». «Однажды плохой, всегда плохой». И так далее, и так далее…

Я не мог продолжать читать. У меня в животе всё переворачивалось, и комок желчи поднимался к горлу. Переложив дневник обратно на колени Орину, я дал себе минуту, чтобы собраться.

– Видишь, – прошептал он. – Он хочет, чтобы я умер. Он ненавидит меня.

Я покачал головой, понимая, как неправильно можно истолковать сообщения Коува.

– Нет. Орин, выслушай меня. Это направлено не на тебя. Это направлено на него самого. Коув чувствует себя как в ловушке в теле, которое он ненавидит. Он ненавидит не тебя. Он… – я взял Орина за руку, собираясь зайти туда, куда никогда не заходил раньше, и я боялся, к чему это может нас привести. – Он прошёл через ад. Это Коув был создан для того, чтобы справляться с насилием, когда ты был ребёнком, разве не так?

Это был первый раз, когда я вообще предположил, что у Орина может быть насильственное прошлое. Но у меня больше не было сомнений. Учитывая мои исследования ДРЛ и наш барьер в плане близости, не требовалось быть учёным, чтобы выяснить, что могла быть история насилия.

Орин замер с расширившимися глазами, но машинально кивнул.

– Я ничего об этом н-не знаю. Кроме того, ч-что это было.

Я коснулся его лица, привлекая его внимание.

– И мы не будем об этом говорить, – заверил я его. – Я говорю только то, что Коув подвергся большой травме… в этом теле. В теле, которое он сейчас ненавидит и считает уродливым. В теле, внутри которого он застрял со всеми воспоминаниями, от которых не может избавиться.

Губа Орина дрожала.

– Н-н-но я не хочу, чтобы он мне рассказывал. Я не хочу з-з-знать.

Я едва мог дышать, видя, как на лице моего парня отражается страх.

– Он не хочет тебе рассказывать. Но отчаянно старается найти альтернативные способы справиться с этой болью внутри. С этими ощущениями беспомощности, уродства, ненависти к себе, он бунтует, чтобы ослабить эту боль. С физической болью он может справиться. Он мне так сказал. Так что он вызывает физическую боль, чтобы не так сильно чувствовать эмоциональную.

Орин мысленно ушёл в себя, обдумывая то, что я сказал. Он вибрировал и дрожал, и я прижал его к своей груди и обнял. Может, я ошибался. Но если я был прав, может быть, Орин мог делать шаги в правильном направлении, как нужно было, по мнению его доктора и Тео.

– Что мне делать? Не думаю, что мы когда-нибудь сможем поладить. Он меня не послушает. Никогда не слушал.

Следующее предположение было выстрелом наугад, но когда я услышал недавно слова Коэна, до меня дошло, что это может помочь и Коуву.

– Может, подтолкни его больше быть собой. Позволь ему свободно выражаться, как делает Коэн. Побуди его сходить в магазин за одеждой, которую он хочет носить. Он сказал мне, что во внутреннем мире ему нравится играть на гитаре. Если бы у него была отдушина, и если бы Коув тоже мог быть снаружи, может, это помогло бы.

– Наверное, он захочет зататуировать моё тело или проколоть его, или что-нибудь ещё такое радикальное.

– Поставь границы. Будь готов со временем обсудить эти более постоянные добавления.

Орин поморщился.

– Но я не хочу татуировку.

– Но если бы маленькая, малоприметная татуировка помогла бы сбалансировать твою систему и Коува, разве оно того бы не стоило?

Орин надавил костяшкой пальца на глаз, потирая его. Поймав мой вопросительный взгляд, он улыбнулся.

– Кажется, Тео с тобой согласен.

– Идеально. Два против одного. Ты попробуешь?

– Попробую, – прошептал он, говоря не так уверенно, как мне бы хотелось.

Так как Орин отказывался разрешать мне поехать домой, я забрал из машины свою сумку для ночёвки, и мы стали готовиться ко сну. Было уже позднее время, когда мы забрались в кровать, так как весь вечер мы болтали о Коуве и о том, как Орин может подтолкнуть его отразить свою личность снаружи.

Орин прижался к моему боку и положил руку на мою голую грудь, проводя пальцами вверх и вниз. Я пытался игнорировать выпуклый бандаж на его руке и сосредоточился на более позитивном будущем. С Коувом и Орином на одной стороне, невозможно было сказать, насколько больше сознания он сможет достичь. Это очень улучшит его жизнь, и это было его основной целью.

Орин наклонил голову и поднялся выше, чтобы соединить наши губы. Я скучал по его поцелуям и отказывался спешить, когда его язык коснулся моего. Мы исследовали и пробовали друг друга долгие минуты, прежде чем рука Орина стала смелее и намеренно исследовала мою грудь.

Прежде чем мы смогли оказаться в повторении предыдущей пятницы, я поймал его запястье.

– Думаю, нам нужно быть немного поаккуратнее.

Его разочарование было заметным, даже в тусклом свете комнаты.

– Почему? Я в порядке.

– А я нет. Поверь мне, когда я говорю, что хочу этого больше всего, но я не хочу спешить и рисковать спровоцировать очередной эпизод, как в прошлый раз. Это не честно по отношению ко мне. И если появится не Коув, то Рид, а ты знаешь, как это проходит.

Он вздохнул и опустил взгляд.

– Я очень этого хочу, Вон.

– Я знаю. Я тоже. И я знаю, как сильно ты стараешься, но это не честно по отношению ко мне или к тебе.

Он положил голову обратно на моё плечо и продолжал молчать. Я ненавидел его расстраивать, но если я собирался заботиться о себе, пора было определённо остановить эти американские гонки.

– Орин, ты мне доверяешь?

– Да.

Я наклонил голову, чтобы попробовать посмотреть на него и узнать, смогу ли увидеть правду в его глазах, но я слишком запоздал и упустил реакцию, которая сопровождала его ответ.

– Если твой доктор прав, то шаги навстречу Коуву помогут всей системе. Когда всё успокоится, думаю, нас будет сдерживать меньше сопротивления. Я не думаю, что это всегда будет невозможно.

Он не ответил, и я осознал тот факт, что, наверное, расстроил его. Я старался не принимать это близко к сердцу и напомнил себе, что должен заботиться и о себе.

– Вон, – вскоре произнёс он.

– Да.

– Я очень постараюсь с Коувом. Я поговорю с ним и посмотрю, сможем ли мы с этим разобраться, – он сделал долгую паузу, после чего спросил: – Ты думаешь, когда-нибудь между нами это будет? В смысле, сердцем ты чувствуешь, что до этого дойдёт?

– Да, – без промедления сказал я. – И когда ты будешь готов и способен, я буду рядом, и мы будем заниматься любовью до восхода солнца. Я тебе обещаю.

Я почувствовал, как он улыбнулся, лёжа у меня на груди, и обнял его крепче.

«И если этот день никогда не наступит, я всё равно всегда буду рядом».

Я не озвучил свои мысли, потому что хотел, чтобы у него была надежда. Ради его же блага, я хотел, чтобы он верил.

Глава 25

– Я так нервничаю. Что, если они меня ненавидят?

Орин весь день выражал мне своё волнение. Это были первые выходные августа, и я официально забронировал ужин со своими родителями.

– Они не ненавидят тебя. Моя мама назвала тебя очаровательным.

– Нет, она назвала Коэна очаровательным. Я не очаровательный, я вспотевший, – он размахивал передом своей рубашки и перенаправил кондиционер в машине так, чтобы он дул полностью на него. – Пожалуйста, скажи мне, что дома у твоих родителей хорошие кондиционеры.

Из-за дополнительных шрамов на его руках, и его стремлении произвести хорошее первое/второе впечатление, он надел рубашку с длинным рукавом. Летняя температура, даже вечером, по-прежнему превышала грань тридцать градусов по Цельсию.

– Ты будешь в порядке. У них в дома очень холодно. Я всегда замерзаю, когда приезжаю в гости.

– Хорошо, – он вытер лоб и опустил козырёк с зеркалом, чтобы поправить свои волосы. – Я нормально выгляжу?

– Ты выглядишь великолепно. Перестань волноваться.

Он убрал зеркало на место и откинулся на спинку сидения.

– Они меня возненавидят. Я буду нервничать, а затем Коэн вырвется вперёд и украдёт шоу. Они его любят. Он очаровательный, – произнёс он с сарказмом и сморщенным носом.

Я рассмеялся над его поведением.

– Ты договорился со всеми, как говорил доктор Дельмар?

– Да. И они все согласились позволить мне сделать это. Без вмешательства.

– Хорошо.

За последние пару недель Орин делал честные усилия с Коувом. Это по-прежнему было свежо и крайне хрупко, но они разговаривали, что было больше, чем они когда-либо делали раньше. Ещё это позволило Орину начать делать то, что его терапевт называл «договорами» с его альтерами, чтобы убедиться, что все следуют правилам, когда ему это нужно. Простая вещь под названием «позвольте мне одному поужинать с родителями моего парня» была одной из этого.

– Тогда всё будет в порядке. Мама и папа оба понимают твоё состояние, если вдруг что-то выйдет из-под контроля.

Я не говорил ему, что моя мама держалась скептически, и я не был уверен, приняла ли она уже правду или нет. Несмотря на то, что она считала правдой, я знал, что она никогда за миллион лет не проявит неуважение или грубость по отношению к Орину.

Мы остановились возле их дома без пяти шесть. Солнце ещё было над горизонтом и сияло мерцающим светом на озере вдали.

– Ого, ты здесь вырос? Красиво.

– Это точно. В прошлый раз я показал Коэну часть пляжа на нашей территории, но весь задний двор был горой снега. Я могу показать тебе всё позже, если хочешь.

Орин кивнул, разворачиваясь кругом, осматриваясь. Прежде чем мы успели даже дойти до дома, входная дверь распахнулась, и моя мама вышла на передний двор.

– Вот и мой мальчик.

– Привет, мам, – сказал я, подходя ближе и держа за руку Орина.

Она по-доброму улыбнулась Орину.

– Приятно снова тебя видеть.

Орин тут же нашёл губу зубами.

– Мам, это Орин. На Рождество ты познакомилась с Коэном, помнишь?

Она закрыла рот рукой и выглядела искренне пристыженной за свою оговорку.

– Мне очень жаль, милый. Вон говорил мне, что ты приедешь. Очень приятно с тобой познакомиться.

– Всё в порядке, – с улыбкой сказал Орин. – Это честная ошибка. Вон делал её миллион раз.

– Эй, – я шутливо дёрнул его за руку. – Я так не делаю. Я довольно хорошо научился в тебе разбираться. Во всём тебе.

И это была правда. Хотя было много раз, когда я не замечал переключения и не понимал, что они были, пока не проходило много времени. Эти случаи всегда были моментами, когда я встречался с альтером, подражающим Орину и его поведению. Не намеренно, но потому, что иногда это было естественно для альтера – брать на себя определённые задания. Они часто проскальзывали незамеченными.

Мой папа появился вслед за мамой через несколько минут, щурясь поверх своих очков и рассматривая Орина так, будто должен был увидеть разницу между мужчиной, которого я привёз, и тем, с которым он встречался ранее. Не обнаружив её, он поприветствовал Орина с той же теплотой, которую проявила мама. У моего отца были добрые глаза и характерно редеющие волосы, которые я надеялся никогда не унаследовать.

– Папа, это Орин. Орин, мой папа, Люсьен.

Они пожали друг другу руки, и Орин снова повернулся к моей матери.

– Простите, я не услышал ваше имя.

– Мартина, милый.

Орин улыбнулся.

– Очень приятно познакомиться с вами обоими.

Мы перешли в гостиную и расселись на диванах, пока ждали, когда приготовится ужин. Воздух заполнил аромат готового мяса, отчего у меня заурчало в животе.

– Вкусно пахнет, мам. Что ты готовишь?

– Запечённую баранину, с картошкой и морковкой.

– О, звучит великолепно.

Я скучал по готовке своей мамы, когда съехал. Хотя я умел прилично готовить и создавал относительно хорошие блюда, это никогда не могло сравниться со старой доброй домашней пищей. Может быть, всё решала новизна того, что работу делает кто-то другой.

– Разве ты не наедаешься? Я научила готовить обоих своих мальчиков.

– Я наедаюсь. Мне просто нравится, когда меня время от времени балуют.

Орин хохотнул.

– Я знал, что есть причина тому, что ты любишь постоянно оставаться на ужин.

– Ты готовишь, Орин? – спросил мой отец со своего места на диване, положив ноги на свой любимый стул.

– Эмм, – Орин переводил взгляд между моими родителями, а затем ответил честно, с румянцем на щеках. – Н-не особо, но… Тео готовит.

С этими словами, он опустил взгляд, перебирая пальцы.

– Тео? – конечно же, моя мама должна была спросить.

– Один из альтеров Орина любит готовить. Он готовит просто фантастическую еду. И да, – сказал я Орину, толкая его локтем, чтобы помочь ему чувствовать не такое смущение. – Ты меня поймал. Я люблю готовку Тео и найду любой повод прийти и поесть. Плюс, компания тоже хорошая.

Мне удалось вытянуть из него улыбку, что я считал победой. Вместо того, чтобы поспрашивать об альтерах Орина, моя мама проявила достаточно уважения, чтобы сменить тему.